Текст книги "Не отдавай меня ему (СИ)"

Автор книги: Ульяна Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 7

Глава 7

Марат

Меня в детстве вроде головой вниз не роняли, так какого хера я такой отбитый?..

После моего заявления Маша вздрогнула, а Тимур напрягся. Я же молча придавливал его взглядом, ясно давая понять, что забираю Машу себе.

Гафаров молчал, пацаны тоже, только Маша тряслась как осиновый лист, обняв себя руками, и вертела головой, чтобы посмотреть на нас по очереди.

– Рат… – сквозь зубы выдохнул Гафаров.

Я медленно склонил голову набок и сузил глаза. Сжал руки в кулаки и отрицательно покачал головой.

Зрачки Тимура сузились, а взгляд заметался. Он помнил наше знакомство и знал, что случается, когда меня накрывает. А меня крыло. Третьи гребаные сутки.

Я медленно поднялся, заметив, как дернулась щека Гафарова и, не отводя от него взгляда, протянул Маше ладонь:

– Поехали!

Она задержалась лишь на мгновение, а потом резко поднялась, схватила куртку и вложила ледяную ладонь в мою. Сжал ее пальцы и приподнял бровь.

– Забирай, – отмахнулся Тимур, – все равно толку от нее никакого!

И отвернулся. Блеф. Завелся и не отпустит, только теперь станет умнее и постарается трахнуть ее в мое отсутствие.

Я кивнул, забрал со стола пачку сигарет, быстро убрал ее в задний карман и потянул Машу к выходу. Она не сопротивлялась и покорно шла следом. Подпихнул ее вперед, чтобы шла передо мной.

Мы вышли на улицу, и сразу же стало легче – по мозгам не долбили басы. Зато Маша раздражала все рецепторы. Бесила и возбуждала одновременно. Глупая, наивная дура! На что она надеялась, когда приперлась в клуб с Тимуром? Что ее ангельский взгляд очеловечит дикое животное? Так у Гафарова функции человеколюбия и совести давно атрофировались за ненадобностью. И таких принцесс, как Маша, он любил только жестко трахать…

– Куртку надевай! – рявкнул я.

Получилось грубо. Но, может, хоть эта ситуация покажет принцесске, что с плохими мальчиками не стоит шляться по клубам.

Она вдруг резко обернулась и начала оседать на землю. Колени ослабли, а я быстро поймал ее за талию, удерживая. Маша смотрела на меня затуманенным, расфокусированным взглядом, словно… Не видела? Шарила невидящим взглядом по моему лицу и тяжело дышала. Сжала в ладонях ткань на моей толстовке, зажмурилась и закусила губу.

Прижал ее к себе, с трудом сдерживаясь, чтобы не вернуться и не вынести Гафарова вместе с клубом. Напугал он ее знатно. Машу колотила мелкая дрожь, а я как гребаный мазохист просто прижимал ее к груди и уговаривал себя не делать глупостей.

Я планировал провести эту ночь по-другому. Расслабиться и напиться, потому что вчера не получилось. Забрал Милу от подружки, довез до дома и заметил, что в их квартире горел свет. В одном окне.

Поставил тачку так, чтобы это чертово окно видеть, и как пацан малолетний ждал, что Маша в нем появится. Болтовня довольной Миланы проходила мимо моего сознания, но Маша в окне так и не появилась, а Мила достала. Ей нужно было мое внимание, мне же – силуэт в окне напротив.

И себя изнутри жрал. Потому что какого, мать его, хрена история повторяется спустя столько лет. Я снова малолетний пиздюк, который выпрашивает ее внимания. А она снова принцесса, которая когда-то мягко улыбнулась моим знакам внимания и подарила мне конфету.

Ненавижу сладкое!

И Машу тоже. Но что-то тянуло внутри, не позволяя отстраниться, оттолкнуть ее. Мог бы просто вывести из клуба и вернуться, но я стоял, ожидая, когда ее перестанет накрывать волны паники.

Выдохнул и нерешительно положил ладонь ей на затылок. Волосы мягкие такие, гладкие. Заплетенные в обычную косу. И пахли вкусно. Волну гнева в груди словно из брандспойта струей окатили – погасла, даже уголька не оставила.

Она отстранилась и наконец смогла сфокусироваться на мне. Сделала шаг назад, затравленно глядя мне в лицо, и судорожно застегивала замок на куртке. Никак не могла попасть в пазы, но взгляд отвести боялась.

Меня она тоже считала монстром… Хотя, может, все к лучшему? Сейчас я отвезу ее домой, решу вопрос с Гафаровым, и каждый из нас вернется в свою скучную, серую и унылую жизнь.

– В машину пошли, – выдавил я сквозь сжатые зубы.

Потому что губы эти поцеловать хотелось так, что челюсти сводило.

– Ты выпил, – робко пробормотала Маша.

– Не пил, – отрезал я, хватая ее за локоть, – пошли. Или жаждешь вернуться?

Она дернулась и пошла за мной к парковке.

Я достал из кармана ключи от машины, щелкнул брелоком сигнализации и сам открыл Маше пассажирскую дверь, потому что замок клинило с той стороны, а мне было лень чинить.

Она нервно села на сидение и прижала ладони к губам, согревая. Я быстро обошел машину, завел мотор и включил печку, ожидая, когда мотор прогреется.

И косился на Машу, которая выглядела потерянной.

– Какого хера ты в этот клуб поперлась? – не выдержал я.

Она опустила плечи и отвернулась к окну. В молчанку играть будем?..

– Меня не спрашивали, хочу я или нет, – тихо, но с достоинством ответила она.

Могла бы и баллончик свой достать! Я отлично помнил, как после него слезились и горели глаза. На пару часов я почти ослеп. Думал, ожог слизистой она мне обеспечила, но потом отпустило.

Я молча выдохнул, выжал сцепление, и тачка сорвалась с места. Маша обняла себя руками, но, кажется, начала согреваться. Или перестала бояться?

– Чего он от меня хочет? – не выдержала она. – Почему именно я?

– Ему без разницы, – хмыкнул я.

– Да он же пацан, почти ребенок, почему он так себя ведет? – всплеснула она руками, выводя меня из себя.

Пацан? Ребенок? Я для нее тоже ребенок, ничего не изменилось? А Маша у нас взрослая, блядь! Двадцать шесть ей исполнилось ровно три месяца назад. Взрослая, мля…

– Этот ребенок чуть не поимел тебя в клубе, – зарычал я, теряя терпение.

– Он же… И ты… С Милой моей в одной школе учились…

«А до этого с тобой, только ты не помнишь!»

– Замолчи, – попросил я и сморщился.

Бесило это напоминание о разнице в возрасте. Из себя выводило, и я ничего не мог с собой сделать.

– Что теперь будет с тобой? – через несколько минут подала голос Маша.

– В смысле? – не понял я, выныривая из своих воспоминаний.

– Тимур.

– Ничего не будет. Подойдет к тебе еще раз – наберешь меня. Номер запиши.

– Тебе это зачем? – подозрительно уточнила она. – Если ты таким способом Милу хочешь…

– Маша, блядь! Просто запиши мой номер! – я саданул ладонью по рулю и быстро развернулся к ней.

Милу я хочу, да! Хочу отправить подальше, чтобы не маячила больше перед глазами.

Она испуганно округлила глаза и дрожащими руками достала из кармана мобильный.

– Диктуй, – попросила тихо.

Я быстро продиктовал номер и приказал:

– Дозвон сделай, я с левых номеров не отвечаю.

Спустя несколько мгновений мой телефон ожил. Теперь у меня есть ее номер, только что мне с ним делать?

Приподнялся и достал из кармана пачку сигарет. В ее присутствии курить хотелось так, что уши в трубочку сворачивались – вместе с внутренностями.

Ни хера ж не изменилась с того времени. Ни внешне, ни повадками. Тот же голос обволакивающий. Тот же взгляд с поволокой из-под пушистых ресниц. Тот же румянец на щеках, запах… И так же губы кусала, когда задумывалась.

Душу бы продал, чтобы эти губы на вкус попробовать…

– Ты поняла? – надавил я. – Если Гафаров появится – звонишь мне. Ему можешь сказать, что ты со мной теперь.

– Странная у вас дружба, – не выдержала Маша.

– Нет дружбы. Есть стая отбросов, которая собралась вместе, чтобы выжить, – криво усмехнулся я.

Достал сигарету, прикурил и глубоко затянулся.

Она снова отвернулась к окну, а я жалел, что живет она так близко. Потому что выбрал самую длинную дорогу, но мы все равно уже приехали.

Притормозил у ее подъезда и затушил докуренную до фильтра сигарету о пепельницу.

– Спасибо, – Маша повернулась ко мне, – за то, что помог.

– Пожалуйста, – равнодушно пожал я плечами, – беги.

Беги, Маша, быстрее беги. Потому что моя нога сама собой на педаль газа легла. Еще минуту посидишь – и домой ты сегодня не придешь.

Чтобы отвлечься, достал новую сигарету. Просто чтобы занять чем-то руки…

– Покататься хочешь? – заметив ее заминку, приподнял я бровь.

– Нет. Пока.

Она как-то странно на меня посмотрела и быстро вышла из машины.

Я смотрел ей вслед, пока хрупкая фигурка не скрылась за подъездной дверью. Смял сигарету в пальцах, выкинул в окно и вжал газ в пол…

Глава 8

Глава 8

Маша

Я поднималась по ступеням, игнорируя мерзкую пульсацию в висках. Руки все еще дрожали, а сердце колотилось в груди как ненормальное.

Для меня оказалось неожиданностью, что Марат мне помог, но без его вмешательства мне пришлось бы очень туго. Зачем? Какую цель преследовал? И что теперь будет с ним?

Мне не верилось, что Тимур так просто все оставит. Не такая слава о нем ходила в нашем районе. Хотя поговаривали, что у Гафарова очень богатый и влиятельный отец, только вот непонятно, почему он живет здесь… И чувствует себя хозяином положения.

Я не знала его еще две недели назад. Много слышала о Гафарове и компании от Милы и других знакомых, но, наверное, судьба отводила от встречи с ним.

Вот только в один из дней что-то пошло не так.

Он встретил меня две недели назад на дне рождения моей подруги Киры, которое мы отмечали в кафе. Пришел туда с еще одним парнем, имени которого я не запомнила. Пытался пригласить на танец, но я отказала. А когда собралась домой – поймал меня у гардероба. В тот вечер я выпила несколько бокалов шампанского, которое и сыграло со мной злую шутку. Потому что на предложение Тимура поехать к нему домой, чтобы «приятно провести время», просто его послала. Без обиняков, на три буквы.

О чем пожалела уже тысячу раз! Нужно было как-то корректно объяснить, попытаться поговорить, сделать что-то такое, отчего бы он сам потерял ко мне интерес.

Уже после банкета Кира мне рассказала, кого я умудрилась зацепить, но было уже слишком поздно.

Голова болела почти невыносимо, настолько, что становилось сложно дышать, и я с трудом передвигала ноги, поднимаясь по ступенькам. Не выдержала и стекла по стене, держась за голову и ожидая, когда боль станет терпимой.

– Маша, как ты? – голос Вадима я слышала как сквозь вату. – Пошли.

Он помог мне подняться, обхватил за талию и довел до дома.

– В окно увидел, как тебя на машине привезли, в подъезд зашла, а до дома так и не дошла. Решил проверить, а ты на полу сидишь, – по дороге объяснял свое появление зять.

Завел меня в квартиру, запер дверь и усадил на обувницу.

– Сама раздеться сможешь? – пристально вглядываясь в мое лицо, поинтересовался он.

– Да, все в порядке, – выдохнула я.

Мир перед глазами перестал вращаться, а я, наконец, смогла нормально дышать.

Медленно сняла одежду, поднялась и заозиралась:

– Где Агата?

– Спит, – быстро отчитался Вадим. – Таблетку дать?

– Да, что-нибудь от головы, – кивнула я. – Мила дома?

– У себя в комнате, – махнул рукой Вадим, а сама Милана уже шлепала к нам с очень недовольным выражением на лице.

– Мила, – позвала я.

– Что? – взвилась сестра.

– Зачем ты сказала Тимуру, где я? – не выдержала я.

– Он спросил, я ответила, – пожала она плечами и тут же сморщила нос, – тебя Тимур привез? Или Марат? Машина Марата…

– Милана, я не хочу, чтобы ты рассказывала этому уголовнику, где я, – настаивала я, – слышишь? Ты сама где была половину прошлой ночи?

– Я не обязана отчитываться, – надула губы Милана. – Маша, я совершеннолетняя, хватит уже. Ты не моя мама. Расслабься и живи своей жизнью, твое самопожертвование мне больше не нужно!

Я молча открыла рот.

– Так кто тебя привез? – сузила глаза Мила. – Марат? Или все-таки Тимур?

– Я не обязана отчитываться, – ответила ей ее же репликой.

– Маш, Тимур сказал, что ты ему нравишься. Прими его ухаживания, может, у вас что-то получится, – сменила тон Милана, наткнувшись на предупреждающий взгляд Вадима.

– Мила, он больной, чокнутый отморозок, ты такого парня для меня хочешь? – завелась я. – И ты держись от них подальше! Эти парни – неподходящая компания!

Я снова схватилась за голову, сжимая виски пальцами. Головная боль вернулась, а Милана испугалась.

– Что? Опять голова? Это последствия сотрясения, да? – дрожащим голосом пролепетала сестра и побежала в кухню за обезболивающим.

Я села на диван и откинула голову назад. Два месяца назад я, как и наши родители, попала в аварию: ехала в автобусе, и в него врезался внедорожник с пьяным водителем. Мне не повезло: в тот момент я как раз шла к выходу и от удара неудачно упала, сильно стукнувшись головой. Врачи диагностировали сотрясение третьей степени, и неделю я пролежала в больнице. Милана тогда вообще не уходила домой и почти все время сидела около меня. Испугалась.

– На, вот, пей! – потребовала она, протягивая мне две таблетки и стакан с водой.

– Спасибо, – пролепетала я.

Запила лекарство и снова попыталась расслабиться, ожидая, когда оно подействует.

– Иди спать, – попросила я сестру, – я тоже лягу, пока Агата не проснулась.

– Спокойной ночи, – тут же согласилась Милана.

Медленно дошла до своей комнаты, обернулась, закусила губу и скрылась за дверью. А Вадим сел рядом:

– Пересядь на кресло, я расстелю тебе постель, – тихо попросил он. – Маш, когда к врачу на прием?

– Специалист уволился из нашей поликлиники. Уже месяц не могут найти замену.

Я медленно поднялась и пересела в кресло.

– Это нормально, Вадим, меня прошлый доктор предупреждал, что в течение двух-трех месяцев могут проявиться последствия. Болеть голова, падать зрение, тошнота.

– Давай сходим в платную? – предложил зять.

– Денег нет, – развела я руками.

– Я заработаю. И Милане на неделю урежем дневной бюджет, она у нас теперь работает.

– Ты зря всполошился, – улыбнулась я, – все в порядке, мне просто нужно выспаться. Я вторые сутки на ногах, на работе стресс. Мне делали снимок в больнице перед выпиской, все в порядке. Скоро пройдет.

Марат с Тимуром тоже не добавляли душевного спокойствия…

– Тогда спи, – решил Вадим.

Постелил поверх простыни одеяло и ушел в свою комнату, тихо прикрыв за собой дверь.

Я выдохнула, переоделась и несколько секунд решала, хватит ли у меня сил на душ. Решила, что нет, выключила свет и быстро забралась под одеяло.

Взяла свой мобильный, открыла вкладку с вызовами и смотрела на последний набранный номер. Марата.

Я сжала зубы, выгоняя из головы воспоминания. До сих пор в ушах я слышала его голос: «Я хочу твою». По позвоночнику пробежала стая мурашек, а голова закружилась. Вспомнился тот адреналин, что выплеснулся в мои вены после его фразы.

Дикий, дерзкий, молодой и безбашенный парень с пронизывающим взглядом черных глаз поселился в моих мыслях и никак не желал уходить.

Перевернулась на другой бок, сжимая телефон в ладони, и зажмурилась. А перед глазами картина: его немигающий взгляд, красивые руки с длинными пальцами, сжимающие пачку сигарет. Марат медленно поднимает руку, неотрывно глядя на меня, и зубами достает одну из пачки…

Я снова перевернулась, уже на спину, пытаясь прогнать видение, но оно не уходило, а словно становилось ярче. Вот он берет зажигалку, и его лицо на мгновение подсвечивается огнем. Глубокая затяжка, и он выдыхает дым.

В ладони завибрировал телефон. Я подскочила, дернулась и глянула на экран.

«Спокойной ночи, принцесса!»

Глава 9

Глава 9

Марат

Нога вжимала педаль газа в пол, а я сцепил зубы и старался оказаться от нее как можно дальше. По максимуму. Потому что тянуло к Маше зверски.

Что за хрень? Я думал, что все давно прошло. Когда она окончила школу, а от моей жизни остался только пепел…

Сколько у меня было девушек? Десятки? Сотни? Я не считал. Так почему меня кроет от девчонки, в которую я был влюблен, мать вашу, в шестом классе? Я не запоминал лиц и чаще всего не интересовался именами, тут же забывал о каждой, а эта… Что в ней такого? Ничего! Обычная. Я имел девчонок намного красивее, ярче, сексуальнее, а тянет все равно к ней!

Никогда не хотел влюбляться. Любить кого-то – значит потерять себя. Разделить свою свободу с кем-то другим. Оголиться до нервов и не знать, в какой момент она сделает больно. В какой момент все бросит и уйдет, оставляя подыхать на руинах. Как когда-то мать бросила отца… Для него это был даже не удар в спину, а прицельный в голову.

Блядь, блядь, блядь!!

Я трижды саданул ладонями по рулю и громко выругался. Образ испуганной, растрепанной Маши никак не желал выветриваться из головы. Запах ее шампуня до сих пор витал в салоне.

Психанул и открыл окно. И тут же закрыл. Твою ж мать.

Сам не заметил, как выехал на окраину города к частным домам. Разбитые, трухлявые, древние постройки смотрели на меня пустыми глазницами окон. В некоторых еще жили люди, но большинство пустовало. Фонари в этом районе тоже не горели. Дорога замерзла, и я смог без проблем доехать до нужного дома.

Остановил машину, выключил фары и смотрел в темноту на покосившийся от старости деревянный забор. В одном окне горел свет, значит, она дома.

Достал сигарету, прикурил, сделал глубокую затяжку, надеясь, что вместе с дымом рассеется и образ, который последние пару дней не давал мне покоя.

Открыл дверь и вышел, вдыхая холодный ночной воздух. Выдохнул и медленно пошел. С противным скрипом открылась калитка, а навстречу мне медленно вышел белый пес. Прибился пару лет назад от безысходности.

Я потрепал Джека по загривку и прошел дальше. Выкинул докуренную сигарету в кусты. Дверь в дом на ключ не заперли… Воровать, конечно, нечего, но могла бы быть и поосторожнее…

– Мам, – позвал я.

Послышалась странная возня и перешептывания. Я ускорил шаг и быстро свернул в кухню. Мать снова была не одна. Она своим телом пыталась закрыть придурка, пока на мои глаза снова упала красная пелена.

– Отойди, – приказал ей.

– Марат, сынок, не надо, – ее глаза расширились от испуга, а чмо, сидящее на табуретке, испуганно сглотнуло.

– Я сказал, чтобы его тут не было? Предупреждал⁈ – кулак сам влетел в косяк двери, но боли я не чувствовал.

– Марат, – взмолилась мама, – прошу, не надо!

Я понимал, что еще немного – и сорвет. Опять.

– Денег от меня больше ни копейки не получишь, – процедил я сквозь зубы, – поняла? А ты…

Я перевел взгляд на мудака, которого должен был назвать отчимом. Того, кто испортил и сломал нашу жизнь.

– А ты снова сядешь! – предупредил я и резко развернулся.

По дороге снес старую деревянную полку со стены. На пол посыпались пустые стеклянные банки, а я снова ускорил шаг. Быстро вернулся в машину, завел мотор и рванул с места подальше от этого дома.

По дороге остановился у цветочного магазина, купил букет и снова поехал за город. Ворота были распахнуты, и я спокойно заехал. Темноты я давно не боялся, а это было единственное место, где я мог успокоиться.

Остановился у могилы, вырубил фары и вышел на улицу:

– Привет, бать! Как ты тут?

Положил букет у креста и сел на скамейку. Снова достал сигарету из пачки, прикурил и смотрел на портрет отца. Молодой и красивый. Все говорили, что мы очень похожи. Наверное, так и было.

В голове сами собой всплывали воспоминания. С уходом Маши из моей жизни тогда все пошло прахом. Последний звонок, выпуск одиннадцатого класса. Я стоял в сторонке и смотрел на нее. Красивая, нежная, счастливая. Ее волосы были завиты крупными кудрями и собраны в два хвоста. Скромное платье до колен, белый школьный фартук и два белых банта на голове. Она переминалась с ноги на ногу и не могла скрыть улыбки. А я смотрел на нее и понимал, что, возможно, вижу в последний раз.

Линейка закончилась, выпускники разбрелись, а я пошел домой. Именно этот день разделил всю жизнь, разрубил ее ржавым топором на «хорошо» и «плохо».

Дома ругались мама с папой. Мои родители, которые жили душа в душу. Я никогда не слышал, чтобы кто-то из них повышал голос, а тут кричали оба. Отец называл мать шлюхой, она твердила, что влюбилась.

Они выясняли отношения до глубокой ночи, приказав мне сидеть в своей комнате. Батя просил маму одуматься, не уходить, но в час ночи она вошла в мою комнату и велела собираться.

Вызвала такси и со мной и двумя чемоданами села в машину, которая привезла нас к Васе. По дороге говорила, что моя жизнь не изменится, что я по-прежнему любимый сын. Врала. Именно с того дня она начала врать.

Васю я возненавидел с первой же секунды. Скользкий, мерзкий; подхалим и балабол. Меня на лето отправили к бабушке в деревню, чтобы не мешал становлению новой любви. С того года я на каждые каникулы туда уезжал, пока бабушка была жива.

И часто возвращался в другие квартиры. Вася с матерью переезжали по несколько раз в год, и жилье наше становилось все хуже и хуже. Тогда я думал, что раз он не звонит и не берет меня к себе, то я ему больше не нужен.

А через год батя умер. Инсульт. Я тогда ничего не понимал, кроме того, что через некоторое время после его смерти у нас появились деньги. Ненадолго.

Тогда у меня начались проблемы с гневом. Особенно в моменты, когда Вася пытался строить из себя моего отца. Метод воспитания у него был только один – ремень.

Мать теряла себя, а я ничем не мог ей помочь. Не знал как. Пока мы не переехали на самую окраину. Там меня отдали в местную школу. В первый же день я познакомился с Гафаровым. Он с друзьями пытался отобрать у меня карманные деньги, которых и в помине не было.

Тогда я сломал ему руку, а Киру – нос. В тот же день меня приняли в компанию. Я не обольщался, друзей там не было, но выжить так было проще.

Мысли снова переключились. Маша, клуб, Гафаров. Против меня он вряд ли пойдет напрямую. Знает, что не вывезет. А вот она… Твою ж мать, принцесска чертова!

Достал мобильный и открыл галерею. Нашел ее фото, которое мне скинул Тимур. И успокоился. Смотрел ей в глаза, и злость медленно отходила на второй план.

Несколько минут крутил мобильный в ладони, а потом не удержался и написал: «Спокойной ночи, принцесса!»

Ответа я не ждал, но спустя пару минут телефон завибрировал.

«И тебе!»

Сердце пропустило удар и забилось в горле, а я как пацан малолетний сидел с дебильной ухмылкой и не мог поверить, что она мне ответила.

Вот так просто взяла и написала что-то в ответ! А следом еще одно сообщение:

«Еще раз спасибо!»

В голове взрывались фейерверки, пока пальцы сами собой набирали ответ:

«Завтра ты работаешь?»

Нажал «Отправить» и посмотрел на фото отца:

– Кажется, я попал, бать!