Текст книги "Воркута (СИ)"
Автор книги: Ульяна Лобаева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
– Я же сказал, никакого оружия. Здесь все реагирует на агрессию.
– Ты объяснишь, что происходит?! – придушенным голосом произнес он.
– Сейчас не время, расскажу, когда выйдем. Просто выполняй правила, а травмат свой в жопу засунь!
Они снова последовали за стрелками, которые нырнули влево, между двух сталинок. И хотя с дороги за домами виднелась снежная равнина, взгляду Ильи за поворотом открылась новая улица с такими зданиями, которых просто не могло быть в поселке Хальмер-Ю. Не могло быть никогда. Открыв рот, Илья крутил головой, рассматривая дома в десять, двадцать этажей, в разбитых окнах которых мелькали люди. Старуха с седыми патлами смотрела на них из пустого проема, двигая рукой с тряпкой, будто мыла стекло. Другой дом был вообще без окон и дверей, возвышаясь над полярными снегами глухой коробкой. Они прошли гигантский «Гастроном», в витрине которого в огромных корзинах лежали обнаженные люди, обмотанные стрейч-пленкой. Около гастронома высился сумасшедший монумент – в высокую башню из бетона были вмурованы десятки человеческих тел, руки и ноги, головы и задницы торчали под самыми неожиданными углами. Он чуть не закричал, когда седой мужик за 50 с намертво зафиксированной бетоном головой вдруг открыл глаза и посмотрел прямо на него.
– Блядь… – протянул Илья и ущипнул себя за руку. Допился он что ли?
Стрелки на снегу начали петлять, резко поворачивать, и Роман ускорил шаг. Наконец угольная стрелка остановилась около входа в подъезд самой обычной советской пятиэтажки. Окна первого и второго этажа были заколочены фанерой, а остальные плотно задернуты шторами. Ромка открыл дверь подъезда – стрелки вели вверх по ступенькам
– Блин, я нихрена не хочу туда подниматься… – просипел Илья. – Давай вернемся.
Он почти сделал крошечный шажок назад, но Ромка больно схватил его за руку и испуганно проговорил, широко раскрыв глаза:
– Ты помнишь правила? Назад нельзя! Ни в коем случае! Это верная смерть!
Илья зашагал по ступенькам самого обычного подъезда самой обычной советской блочной пятиэтажки. Краска крошилась на стенах и сходила струпьями, перил не было, кишки вывороченных проводов свисали из недр электрощитов. Стрелка остановилась около двери на третьем этаже, и Ромка решительно потянул на себя створку. Взгляду Ильи открылась разоренная, разрушенная временем и морозами комната. Все перегородки рухнули, о кухне напоминал только небольшой квадрат плитки в углу, где, очевидно, когда-то была мойка. Стрелки шли через всю квартиру к темному проему без двери, в котором виднелась плотная тьма, в углу около проема громоздилась куча грязного тряпья. По полу от тряпок протянулись несколько ржавых цепей, одни концы которой ближе ко входу ныряли в отверстие в бетонной плите, а другие исчезали в темном проеме.
– Вот черт… – простонал Ромка. – Если б ты не влез со своей пукалкой, прошли бы поселок насквозь, и никаких проблем! Я в Хальмер девчонок даже водил, все было нормально!
– А это что..? – кивнул на цепи Илья.
– А хер знает! Я тут не был никогда! И не слышал о таком! Мои стрелки шли по поселку, не заходя в здания…
Ромка сделал несколько шагов, осмотрелся, подошел к окну, с которого сползла догнивающая рама.
– Ну, пошли…
Когда они двинулись к темному проему, дернулась одна из цепей, будто кто-то из темноты потянул за конец.
– Как мне это не нравится, – снова произнес Ромка.
Илья с колотящимся сердцем сделал еще пару шагов, и в этот момент пошевелилась куча тряпья в углу около нужного им проема. Куча приподнялась, начала медленно поворачиваться, и Ромка взвизгнул. На них, скинув бурую лежалую ветошь на пол, смотрел голый лысый урод без бровей и ресниц. Шелушащиеся псориазные пятна цвели на голове, а когда он раскрыл рот и осклабился, то Илья увидел, что у него нет зубов; гениталий тоже не было – в паху бугрились кривые шармы. Прямо через ладони урода, через раны с кровавыми ошметками проходили те самые цепи, тянулись к ступням, пронзали и их и ползли в нужный им проем. Существо издало шипение, словно змея, игриво облизало языком губы и задвигалось, имитируя бег на месте, с большой амплитудой поднимая руки и ноги. Цепи натянулись, в глубине проема, в темноте, что-то тяжело застучало, задвигалось. Илья увидел, как в нужной им комнате блеснул и двинулся огромный металлический диск с зазубринами, закрутился, набирая обороты.
– Это жопа, – прошелестел помертвевший Ромка. – Я не знаю, как его обойти.
– Мы можем пройти через другие комнаты?
– Нет. Во-первых, для этого нужно повернуть назад, а во-вторых, мы должны идти только туда, куда указывают стрелки. Нам надо войти в темную комнату, но что делать с этой сраной пилой… Черт, вот это все из-за твоего травмата! Я сто раз был в параллельном Хальмере, и никогда в такой переплет не попадал!
Илья обвел комнату взглядом, задумался.
– Слушай, ты же сам говорил, что здесь из любого положения есть выход.
– Считается, что это так.
– Я думаю, и тут он есть. Смотри, – Илья указал на небольшой ржавый рубильник около входа в комнату, к нему тоже вела короткая цепь, которая исчезала в стене. – Мне кажется, рубильник связан с этим товарищем.
– Хочешь сказать, его надо выключить и это чучело остановится?
– Скорее всего.
– И как мы это сделаем? Мы не можем вернуться назад.
– Двигайся вперед, около окна лежит развалившаяся рама, там же железная палка гардины. Возьми ее и кинь мне.
Ромка потер лоб, понял, что он хочет сделать, и двинулся к окну.
– Подожди! – крикнул ему Илья, когда Ромка взял гардину и замахнулся. – Кинь сначала деревяху от рамы, примерься. Если ты промахнешься, нам пизда.
Ромка легко оторвал палку от рамы, кинул Илье. Палка пролетела чуть дальше, ко входу, а следующий кусок дерева упал почти туда, куда нужно. Ромка взял гардину, шумно выдохнул и осторожно, словно игрок в кегельбане, метнул в его сторону. Тот на секунду прикрыл глаза, а когда открыл, то увидел, что конец гардины оказался аккурат около его ботинка. Молясь, чтобы рубильник не был слишком тугим, Илья шарахнул концом гардины по ручке, и та на удивление легко и плавно подалась. Голый урод, еще несколько раз взмахнув руками и ногами, остановился, сник и снова сгорбился под тряпками в своем углу, и жужжащий диск в проеме начал сбавлять обороты. Видимо, им и правда давали шанс.
Когда пила смолкла и скрылась в темной глубине, в помещении загорелся свет. Ромка и Илья осторожно заглянули – пустая комната с серыми бетонными стенами без окон, с потолка свешивалась тоскливая лампочка на витом проводе. Черные стрелки шли в следующее помещение – точную копию предыдущего. Серые глухие стены, голая тусклая лампочка на проводе. Они шли через анфиладу комнат, и свет загорался, как только они переступали порог.
– Слышишь? – почему-то шепотом спросил Ромка, и пустые стены гулко отразили его шепот.
– Что?
– Какой-то звук…
Илья замер – в глубине коридора слышался едва различимый шорох, будто по твердой поверхности кто-то возил тряпкой.
– Это спереди или сзади? – озадаченно спросил он.
– Непонятно…
Ромка крутил головой, широко раскрыв глаза.
– О черт… – медленно произнес он, и Илья обернулся.
Сзади, из освещенной комнаты показалась фигура в брезентовой робе, какую носят пожарные. На существе была каска и защитные очки в резиновой оправе, стекла которых были разбиты, и Илья вздрогнул, когда увидел кровавое месиво вместо глаз. Существо тащило за собой пожарный рукав. Когда оно переступило порог, заверещала сирена, и Илья инстинктивно пригнулся. И правильно сделал, потому что кошмарная пародия на пожарного вскинула наконечник и их с Ромкой обдало ледяным крошевом – из шланга ударила мощная струя, которая заледенела в полете и врезалась в бетонную стену, оставив в ней щербатую выемку.
– Бежим..! – крикнул Ромка и рванул в коридор бесконечных комнат.
Но бежать им пришлось недолго – проскочив две комнаты, они попали в последнюю, и она оказалась тупиком.
– Господи, да что это такое! – всплеснул руками Ромка. – Мы как будто на третьем уровне! Я тут такого пиздеца никогда не видел!
– Должен быть выход!
– Должен, блядь! Много ты видишь тут выходов?!
Илья наскоро ощупал стену – ни трещинки, ни малейшей щели. Сзади послышался шорох пожарного рукава, и кошмарный, нереальный пожарник вскинул наконечник. Илья присел, а Ромка, который был ближе к существу, попробовал ударить его грубым ботинком по ногам – никакого эффекта это, конечно, не возымело, тот даже не шелохнулся. Илью вдруг осенило и он крикнул Ромке:
– Попробуй направить его шланг в стену! Я не могу вернуться, а ты как раз рядом с ним!
Тот обхватил пожарного сзади и положил свои ладони на его брезентовые рукавицы, направляя поток воды на стену тупика – к счастью, существо, словно послушная кукла, позволило это сделать. Илья присел и скрючился, прикрыв голову руками, и сильный поток ледяных камней ударил в стену, выбивая из нее куски бетона. Панелька не выдержала – скоро в комнату пробился сноп дневного света, и Ромка закрутил наконечником, стараясь увеличить отверстие.
– Ходу! – крикнул Илья. – Пролезем!
И первый ринулся в небольшую кривую дыру с торчащими обрывками арматуры. Вывалились они на снег, и Олег увидел, как черные стрелки ведут по утоптанному насту к деревянному бараку.
– Это конец пути! – радостно воскликнул Ромка и побежал вперед. – Вот, смотри!
На косяке входной двери на гвоздике висел большой ключ с бородкой и брелоком в виде кнопки, а на снегу около порога была нарисован жирный черный кружок. Ромка вставил ключ в дверь, открыл ее… и Илья шагнул в давно разрушенный и заброшенный поселок Хальмер-Ю, в то место, откуда они начали путь, рядом с жигуленком.
Ромка покрутил брелок:
– А это нам награда. Я читал, что некоторым ключи с этими кнопками достаются, но вот зачем они и какой в них толк… Никто так и не разобрался.
Глава 2 Дупликация
В Воркуту приехали уже затемно, купили в супермаркете коньяка, курицу-гриль на подложке и отправились к Ромке, в комнатку, увешанную дурацкими плакатами.
– Говорят, это началось в девяностые, – начал Ромка, отрывая золотистое крылышко от тушки. – Говорят, пара шахтеров в проходке обнаружили ну… типа человеческие тела. Знаешь, что такое проходка?
– Знаю, – коротко ответил Илья и разлил коньяк по стаканам – рюмок Ромка отчего-то не держал.
– Там народу понабежало – начальство, эксперты… Отправили эти тела в куда-то, чуть не в саму Москву, и охерели. То, из чего они состояли было одновременно и живой тканью и каким-то веществом, по структуре похожим на каменный уголь. Шахту облазили с лупами, какой-то аппаратурой, ничего не нашли. А потом понеслось – эти странные тела десятками появлялись то там, то сям, в проходках, в стволе шахты. Дальше больше – эту срань находили в терриконах, на горе, на отвалах, в оврагах. Шахту прикрыли, Хальмер-Ю приказано было расселить – ну ты знаешь, наверное, эту историю, выселяли людей с ОМОНом, уезжать мало кто хотел с насиженного места. В 2015-м в пустом поселке сделали полигон, разбомбили немногие уцелевшие здания. Но самое интересное началось лет пять назад, когда пацаны лазили по останкам Хальмер-Ю и решили поиграть здесь в казаки-разбойники. Стрелки привели их в тот поселок, который ты видел – странные дома, странные люди… Через какое-то время в Хальмер зачастили сталкеры, и обнаружилась такая штука – это место оно… как пластилиновое. Реагирует на прикосновения – если идти туда с мыслью о каком-то реальном человеке, то можно встретить его среди этих странных существ. Конечно, оно не будет в полной мере человеком, все они вроде этой девки в платье в цветочек. Будто бы люди, а будто и нет. Многие приезжали, чтобы увидеть давно умерших родных, это сейчас распространенное паломничество. Дочь, сын, брат, сестра, родители – ты можешь воссоздать в Хальмер ну как... голограмму. Единственное, их нельзя трогать, нельзя долго разговаривать с ними, на это поселок бурно реагирует, ну, ты видел же… Многие из сталкеров сложили там головы – знаешь, сложно сдержаться и не обнять, к примеру, сына, несколько лет назад умершего в автокатастрофе.
Мы называем это все Дупликацией, а этих недолюдей – дуплерами. Ключ, который я тебе отдал, не только опирает дверь в наш мир, он открывает следующий уровень. Эта срань, она как будто множится, отражает зеркало в другом зеркале. Этот ключ ведет на второй уровень, а ключ из второго открывает третий. Каждый сложнее предыдущего, второй и третий, говорят, не всегда предоставляют шансы. А вот четвертый… Четвертый ведет в Комнату мертвеца. Есть в Воркуте квартира, в которой когда-то умер мужик – обычный одинокий мужик, помер и лежал себе тихонечко, пока вонять на весь подъезд не начал. Дом частично был заброшен, как и многие здесь, и по квартирам шарили мародеры. Его хату несколько раз вскрывали, он и понатыкал три замка. Три замка – три ключа, смекаешь?
– Чтоб туда попасть, надо пройти все три уровня?
– Точно. Только со второго и третьего уровня люди возвращались, а вот из Комнаты мертвеца – нет, никто.
– И Вовка..?
– Вовка отправился на четвертый уровень.
– Зачем?!
– Считается, что в Комнате мертвеца можно заткнуть эту дыру навсегда. Закрыть все уровни.
– Зачем это моему брату? Он обычный алкоголик, из колонии не так давно вернулся…
– Да я откуда знаю… – пожал плечами Ромка. – Он у тебя с каким-то обостренным чувством справедливости. Он считал, что Дупликация опасна. Во-первых, там мрут люди, а во-вторых, последнее время стало твориться странное…
– То есть? – спросил Илья, подавшись вперед.
– Раньше дуплеры из Хальмер-Ю никогда не выходили в наш мир.
– А сейчас?
– Сейчас выходят. Ну, то есть родственники их выводят, раньше у них не получалось, а сейчас – берут этих големов за ручку и выводят. Знаешь, одно дело – странный черный трупешник и совсем другое – лет десять назад померший чел, который мотается, как живой, по Воркуте. Твой брат считал, что это опасно.
– А это опасно?
Ромка посмотрел на него долгим взглядом и пожал плечами.
– Возможно.
– Я должен найти Вовку. Расскажи, что на других уровнях, как их пройти?
– Я там не был, – покачал головой Ромка. – И не собираюсь. Второй уровень еще куда ни шло, а вот с третьего мало кто вернулся. И советую не добывать ключи, а купить. Я тебе ссылок покидаю на группы, посмотри объявления, некоторые сталкеры продают ключи. На третий, правда, редко продают, и стоит дорого.
***
Дома Илья засел за планшет – несколько часов читал посты, где люди описывали свой опыт вхождения в Дупликацию, спорили, обильно матерясь и погружаясь в бурные срачи, как лучше пройти тот или иной уровень. Много писали о первом, меньше о втором и почти совсем не было постов о третьем. Из сброшенных Ромкой ссылок он узнал, где находятся входы на другие уровни, прошерстил объявления о продаже ключей – с первого было очень много, и стоили они недорого, а вот со второго Илья нашел только одно объявление от некоего Александра Осташа, личка которого была недоступна, а пост был выставлен на страничке группы с закрытыми комментариями.
– Ну и как к вам пробиться? – проворчал Илья.
Он пробежал глазами шапку группы – какое-то мракобесное сообщество с помпезным названием «Церковь Дупликации». Тут же был указан адрес и даты ближайших собраний, и он сделал скриншот и завел будильник на семь утра – адептам церкви, очевидно, не спалось.
***
Церковь Дупликации находилась в здании недавно закрытого детсада, и Илья мысленно усмехнулся, глядя, как прихожане рассаживаются по детским стульчикам с рисунками котят и щенков на спинках. В зальчике, где раньше, очевидно, проходили утренники у малышни, собралось с десяток воркутян, среди которых Илья выхватил взглядом очень толстую одышливую женщину в вязаной кофте и дутиках с разрезанными голенищами, огромного мужика с голой татуированной головой и давешнюю кривую официантку из «Мечты», при дневном свете оказавшуюся довольно симпатичной, круглолицей, с большими серыми глазами и ямочками на щеках. Когда она поворачивалась к Илье здоровой стороной, отвернув опущенное веко и шрам, то выглядела почти красивой, и он мысленно удивился, что официантка в первый раз показалась ему уродиной. Кира была совсем другой – с резким строгим профилем, черными глазами и вороньими волосами, но ее красота всегда виделась Илье какой-то чрезмерной, колкой, агрессивной. Официантка была полной ее противоположностью – уютной и кругленькой, с персиковой розовинкой румянца и малиновыми, сочными, спелыми губами. Илья подумал, что Кира, увидев ее, непременно бы фыркнула и назвала колхозницей.
Заросший до ушей неопрятной бородой старик сел в центр круга и сказал:
– Приветствую прихожан церкви Дупликации! Я вижу тут новеньких, поэтому представлюсь – меня зовут Борис, я первый пастор церкви. Просто Борис, без отчества. Я веду собрания и организую походы по первому уровню.
– Только по первому? – подал голос Илья.
Борис смерил его быстрым взглядом:
– Только по первому. Остальные небезопасны, и для наших целей вполне достаточно первого уровня.
– И какие же ваши цели?
Борис посмотрел на него исподлобья:
– Вхождение в контакт с дупликацией и осознание ее природы.
– Понятно, – сказал Илья, хотя ничерта понятно не было.
– Перед тем, как мы начнем, давайте вознесем молитву Дупликации – умильным блаженным голосом, который сразу взбесил Илью, произнес Борис.
Сидящие в кружок прихожане взялись за руки, и Илья, покрутив головой, протянул левую ладонь бритоголовому мужику, а правую – толстой тетке. Кривая официантка осталась сидеть поодаль и молиться со всеми, очевидно, не пожелала. Борис прикрыл глаза и начал мычать с сомкнутыми губами, за ним замычали и другие. Вскоре пастор прервал свое нытье и быстро, скороговоркой, что-то зашептал; из речитатива Илья выхватывал отдельные слова, но в его голове в осмысленный текст они не складывались. Впрочем, он был почти уверен, что Борис нес полную абракадабру. Наконец пастор открыл влажные сияющие глаза и произнес еще более приторным тоном:
– Дупликация была дарована нам, людям, чтобы бы подвести нас к осознанию божественной сущности бытия. Она не открывает нам все свои тайны, ибо мы еще не можем полностью принять их. Но первый этап – прикосновение к извечному, мы почти все прочувствовали или готовы к этому. Итак, кто начнет..?
Молодая женщина гладко зачесанными светлыми волосами подняла руку.
– Анна, прошу вас! Прошу внимания к Анне, недавно она посетила первый уровень с нашим проводником!
Девица мгновенно начала всхлипывать, и ее пышная грудь заволновалась. Толстая тетка с разрезанными сапогами погладила ее по руке и подала платок, она трубно высморкалась в платок и насморочным голосом начала:
– Ярику поставили диагноз в три года. До этого был ребенок как ребенок – говорил хоть и плохонько, картаво, но говорил. А потом вдруг знаете, как фитиль начали прикручивать – ушли улыбка и смех, речь сократилась до десятка простых слов, потом пропали и они. Врачи говорили, кризис какого-то возраста, невролог сказала, у малышей целая куча этих кризисов… А потом диагноз, как удар – аутизм. Я носилась по специалистам, платила, платила и снова платила, но прогресса не было никакого. Ярик стал агрессивным, плаксивым, мог по несколько часов колотить в стену кулачком, издавая при этом один монотонный тошный звук, похожий на крик осла.
Он любил ковырять пальчиками низко врезанный замок на входной двери, и мы с Олегом не препятствовали – он хотя бы затихал на время. Я только настояла, чтобы муж врезал задвижку повыше, чтобы Ярослав невзначай не открыл дверь. И знаете, я все равно не переставала его любить, хотя всех вокруг мой сын раздражал, бесил, даже Олега. Муж быстро сдался – он предложил мне сдать его «куда-нибудь». Он так и сказал – куда-нибудь. Сдать моего сына, как старую куртку. Сказал, что больше так не может, это не жизнь.
Ярик откатывался в развитии все сильнее, и знаменитое столичное светило, на которое мы ухнули последние накопления, не помогло.
Все закончилось в феврале – Ярик встал ночью, пошел в прихожую и принялся крутить замок. Я слышала, как он ковыряется, но решила не вставать, обычно сын, наигравшись с замком, ложился в постель и засыпал, так было много раз. Но не в этот. Утром я не нашла его в кроватке, зато обнаружила приоткрытую входную дверь. Задвижка не была заперта, Ярик открыл замок и ушел в одной пижамке… На мороз.
Я не пыталась себя уговаривать, не пыталась хоть на секунду представить, что Олег забыл закрыть задвижку. Конечно, он не забыл, он сделал это специально. Я подала на развод сразу после похорон, и Олег не спросил, почему. Разумеется, он понял, почему. Мы об этом ни разу не поговорили.
Знаете, если бы Ярик действительно погиб от болезни или несчастного случая, я могла бы это принять. Но так… Мне все время кажется, что я вижу его светлую головку среди сугробов.
И там, в Хальмер-Ю, у меня было такое чувство, будто я смогла попросить у него прощения. Конечно, эти перчатки, предосторожности, чтобы не коснуться… Но все равно… Он даже улыбнулся мне, хотя давно уже… Давно перестал улыбаться…
Анна разразилась серией сопливых всхлипов, толстуха завозилась в своей необъятной дерматиновой сумке, вынула огромнейший носовой платок и протянула ей.
Борис слушал, иногда кивая и не сводя серьезных глаз с Анны. Когда она закончила, он потер переносицу, значительно помолчал пару минут, видимо, отмечая торжественность момента, и наконец сказал:
– Хорошо ли ты подумала? Встреча с сыном на первом уровне – не просто возможность его увидеть, это возможность понять что-то большее. Нет ли у тебя мыслей использовать Дупликацию в своих, сугубо корыстных целях?
– Конечно, есть! – вдруг подала голос кривая официантка.
– О господи, Надька, опять ты… – пробормотала толстуха в разрезанных сапогах.
– Неужели ты думаешь, что этой дурехе есть дело до твоей ерунды? Какая еще возможность, чего там понимать! Все сюда ходят, чтоб их за недорого провели на первый уровень, где они и встретятся со своими детьми, родителями, мужьями, женами, первыми и последними любовями… И ты, старый козел, как будто я не знаю, сколько ты тут зарабатываешь на таких вот дурах, как она!
Надька ткнула пальцем в пунцовую Анну, изумленно раскрывшую рот.
– Пааааастор! – глумливым тоном произнесла она. – Сука ты распоследняя, а не пастор! Думаешь, никто не знает, что ты хочешь собрать все ключи и отправить очередного идиота в комнату мертвеца? Свербит, охота узнать, что ж там такое, может, возможность заработать побольше? Может там – решение всех проблем, вакцина от рака, совершенное оружие или вообще все тайны мироздания!
Последние слова Надька выкрикнула, абсолютно не владея собой. С искаженным лицом, прижимая кулаки к груди, она напирала на пастора, который, скрестив руки, насмешливо смотрел на нее.
– Не мешайте собранию, Надежда, – слишком спокойно сказал он. – Будет лучше, если вы примете Дупликацию и присоединитесь к нам. Насколько я знаю, у вас погибла дочь?
– Погибла! – заорала Надька. – Сгинула в этой ебучей Дупликации, на первом же уровне! Наслушалась ваших баек, начиталась ваших сраных групп! И пошла одна!
Сзади к Надьке подошел лысый татуированный мужик и, быстро завернув ей руки за спину, принялся толкать к выходу. Надька заверещала и задергалась, пытаясь пинаться, но лысый быстро выкинул ее за дверь. Следом за ней выбежал и Илья. Официантка стояла на крылечке детсада, потирая запястья, и, увидев его, злобно выкрикнула:
– А тебе чего надо, козел?!
– Меня Илья зовут, – сказал он, вынул пачку, выбил сигарету и протянул Надьке. – Хорош верещать, пошли, поговорим.
Та несколько секунд недоверчиво сверлила его взглядом, но сигарету взяла.
***
Для разговоров вполне подошло кафе с оригинальнейшим названием «Кафе» на первом этаже облезлого дома, когда-то, очевидно, бывшее очень красивым, белоснежным, с полуколоннами и многоступенчатыми карнизами. «Здесь все бывшее», – с горечью подумал Илья. Бывшие шахты, бывшие детские сады и школы, бывшая поникшая величавость сталинок.
Надька сняла пуховик, и он быстро скользнул взглядом по ее фигуре – она вся была какая-то крепкая, сбитая, с большой грудью и неожиданно маленькими трогательными детскими ладонями. Надька хмурила круглый лоб, водя глазами по замызганной бумажонке меню.
– Зачем ты туда ходишь..? – спросил Илья. – Если ненавидишь все это..?
– Не хочу, чтоб кто-то вляпался, как я, – Надька отложила меню, пригладила вьющиеся русые волосы. – Сопляки, которые были на первом и втором уровне, создали группы в соцсетях – там много их. И закрытых и открытых… Моя Катя все читала, друзья начали появляться из этих компаний. Я сто раз ей говорила, что если она туда пойдет, пришибу нахрен. Да разве их удержишь, в 15 лет кажется, что знаешь все лучше матери. Этот говнюк, который ее вел, сказал, что она че-то там нарушила, назад, что ли, пошла, на первом уровне ведь нельзя давать заднюю. Только я не верю – если кто-то из сцепки идет назад, то гибнут оба. А он вернулся. Я думаю, он ее бросил, когда дело запахло жареным, вот и все. Я домой к этому козлу ходила, выдрала ему клок волос. А толку-то, Катю мою не вернешь.
Надька потерла сухие красные глаза, кивнула девушке, поставившей перед ними две чашки с кофе.
– И ты пытаешься предостеречь паству церкви Дупликации?
– Не только их. Пишу в интернете во всех группах и пабликах, как это опасно, рассказываю историю Кати. Меня банят, а я делаю новый аккаунт и снова пишу. Там много подростков, почти детей… Они думают, это веселое приключение, байки разносят, что там всегда есть шанс.
– Ну, в целом это правда, про шанс, – перед глазами Ильи всплыло воспоминание – потный, сосредоточенный Ромка, кидающий гардину, как гранату.
– Этот шанс очень легко потерять, – Надька ткнула в свой сползающий глаз.
– Это оттуда?
– Я была на первом уровне. Когда Катя там сгинула, я сдуру бросилась туда. Одна. Думала, найду ее, вытащу. Только Дупликация не выпускает тех, кто не соблюдает правила. Если уж заграбастала, то навсегда. Еле выбралась, морду вон мне покоцали… Прикоснулась к дуплеру. А ты-то что за хрен с горы, чего тебе надо от Бориски? Тоже хочешь попасть в Дупликацию?
– Я был на первом уровне.
Надька по-бычьи нагнула голову и злобно глянула на Илью:
– Нахрена? Кого-то оживить хотел?
– Никого, я этой ерундой не занимаюсь. Брата ищу, он прошел все уровни и отправился в комнату мертвеца.
– Опа! – Надька чуть не расплескала кофе. – На кой черт он туда поперся?!
– Ты знаешь, что на четвертом уровне можно прикрыть эту лавочку?
– Слышала, но не верю. Оттуда никто не возвращался, вообще никто. В соцсетях иногда появляются дурачки какие-то, пишут, что прошли комнату, но их легко на чистую воду выводят. Откуда тогда известно, что там можно схлопнуть Дупликацию? Байки все.
– Может, – кивнул Илья. – Но ведь может же быть хоть крошечный шанс, что Вовка жив.
– Этот шанс стремится к нулю, – фыркнула Надька.
– Вот я и хочу убедиться, – он отхлебнул кофе и поморщился. – Слушай, может, чего покрепче возьмем?
И они взяли. Взяли сначала бутылку водки в кафе с названием «Кафе», потом Надька начала говорить все громче и громче, размашисто жестикулировать, на нее стали оглядываться. Илья потянул ее на улицу, и они купили в ларьке две бутылки коньяка у монументальной, карикатурной продавщицы с синими веками и башней из желтых пергидрольных волос. Вызвали такси, но оно почему-то не приехало, и пока он, сосредоточенно хмуря лоб, пытался вызвать еще, Надька хлопнула ладонью по его смартфону и сказала:
– Да хер с ними, тут идти-то…
Надькин дом оказался совсем недалеко, и через десять минут блужданий по сумрачным воркутинским дворам она привела его к блочной пятиэтажке, правая часть которого оказалась нежилой, мертвой. Светились только с пяток окон в подъезде слева.
– Отключили три подъезда, – Надька сделала широкий жест, размахнувшись бутылкой коньяка.
Они поднялись на третий этаж, и Илья в прихожей сразу же свез задницей подставку для ключей и пластиковый подносик с рекламными газетенками – отвык от этих кургузых крошечных прихожек, в которых одному-то не развернуться.
– Вот ведь медведь! – Надька сняла свою толстую куртку и взглянула на него снизу.
Они пили коньяк и закусывали его чипсами, и Илья на минуту испытал то самое уютное и теплое чувство, которое бывает только тогда, когда ведешь задушевные разговоры на кухне старой хрущевки. С Кирой так никогда не бывало, и он даже не мог вспомнить, когда они вот так просто болтали обо всем. Кухня была тоже крошечная, оклеенная бумажными обоями в розочку, с красными в банками в горошек на полках, с плафоном лампы, рассеивающим теплый желтый свет. В их с Кирой кухне, оформленной хорошим московским дизайнером, с глянцевыми хромовыми поверхностями, дорогой мебелью и сложной системой освещения не было места этим старым мещанским банкам в горошек. Их кухня была красивая, изящная, и – совершенно безжизненная. Никаких плетенок с булками, никаких недоеденных кусков печенья, никаких следов того, что тут обитают люди. Чисто, гладко, идеально – как сама Кира.
Илья вдруг взял и рассказал Надьке все – про отца, про нож в его животе, про Вовкин бесконечный срок, про Москву, про смерть мамы и про то, что его никогда не было рядом с родными. Он боялся, что она станет его утешать – мол, было давно, прости себя сам и все такое прочее. В Москве в его кругу не принято было никого осуждать, принято быть понимающим и толерантным. Но Надька округлила свой единственный здоровый глаз и презрительно сказала:
– Ну ты и сволочь… С отцом зассал, а потом вообще бросил их…
И почему-то от этого Илье стало легче, как будто он наконец перестал прятаться от какого-то страшного диагноза и посмотрел правде в глаза.
– Я сволочь, да, – качнул головой Илья. – И оправданий не ищу. Но я хочу найти Вовку, даже если он там погиб. Найти его тело, блин, ну или то, что от него осталось, и если правда, что там можно замкнуть Дупликацию, то…
– Ты готов ее уничтожить?
– Конечно.
Надька налила коньяка в рюмки, выпила, захрустела чипсами.
– Я пойду с тобой.
– Еще чего! – фыркнул Илья. – Мало тебе глаза?
– А, плевать, – она махнула рукой с зажатой в пальцах корочкой лимона. – У меня тут никого не осталось. Мама еще когда умерла, муж пропал, Катюха… Я совсем одна, никто не заплачет.
– А что с мужем?
– А черт знает! – с чувством бросила Надька. – История – чистый детектив! Мишка на шахте работал, как и многие здесь. Сварщиком. Однажды он не пришел после смены. Ну что я подумала? Что с мужиками забухал – у него бывало, нечасто, но бывало. А на следующий день мне позвонили с его работы, сказали, не вышел. Ох я побегала… Больницы, морги, бомжей каких-то обмороженных опознавала… Заявление в полицию… Всех его друзей по несколько раз обошла, в ногах валялась – если вместе пили, хоть скажите! Ничего, как испарился. Снял робу, подхватил сумку с тормозком, доехал до города на служебном автобусе и все, нет человека. Однажды прибежала соседка – говорит, видела моего на рынке с какой-то бабой. Я руки в ноги, рванула на рынок, десять кругов навернула, и не поверишь, нашла его! Вылитый мой муж – все его, лицо, фигура, куртка даже похожая. Закатила скандал, бабенке чуть волосы не повыдергала, ему хотела в морду дать, а он руки мои от своей куртки оторвал, и говорит – вы мол, гражданка, обознались. И показывает мне паспорт, где вот все данные его, день рождения такой же, а имя – другое. До сих пор не знаю, слинял ли он от меня таким способом или это и правда левый мужик был.
