355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Уинстон Спенсер-Черчилль » Как я воевал с Россией » Текст книги (страница 9)
Как я воевал с Россией
  • Текст добавлен: 5 октября 2016, 23:24

Текст книги "Как я воевал с Россией"


Автор книги: Уинстон Спенсер-Черчилль



сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Часть 9
«Пакт четырех» и операция «Барбаросса»

В1940 г. Германия и Россия работали совместно настолько тесно, насколько это позволяло глубокое расхождение их интересов. Гитлер и Сталин имели много общего между собой как тоталитарные политики, и их формы правления были родственны одна другой. Молотов с сияющим взором встречал германского посла графа Шуленбурга при каждом важном случае и, грубо льстя, одобрял политику Германии и восхвалял военные мероприятия Гитлера.

Когда немцы предприняли нападение на Норвегию, он сказал (7 апреля), что «Советское правительство понимает, какие меры были навязаны Германии. Англичане, безусловно, зашли слишком далеко. Они совершенно не посчитались с правами нейтральных стран… Мы желаем Германии полного успеха в ее оборонительных мероприятиях». Гитлер постарался сообщить Сталину утром 10 мая о предпринятом им нападении на Францию и нейтральную Голландию. «Я был с визитом у Молотова, – писал Шуленбург. – Он поблагодарил за информацию и добавил, что, как он полагает, Германия должна была защитить себя от англо-французского нападения. Он не сомневался в нашем успехе».

Хотя эти выражения их мнения нам, конечно, не были известны до окончания войны, у нас не было никаких иллюзий относительно позиции русских. Тем не менее мы вели терпеливую политику, которая заключалась в том, чтобы попытаться восстановить с Россией отношения, основанные на доверии; мы полагались на ход событий и коренные противоречия между Россией и Германией. Мы сочли целесообразным использовать способности сэра Стаффорда Криппса, который и был назначен послом в Москву. Он охотно принял эту тяжелую и неблагодарную задачу. Советское правительство согласилось принять Криппса в качестве посла и объяснило этот шаг своим нацистским союзникам. «Советский Союз, – писал Шуленбург в Берлин 29 мая, – заинтересован в том, чтобы получать каучук и олово из Англии в обмен на лес. Нет оснований опасаться миссии Криппса, так как нет оснований сомневаться в лояльном отношении к нам со стороны Советского Союза и так как не изменившееся направление советской политики в отношении Англии исключает возможность причинения вреда Германии или жизненным германским интересам. Здесь нет ни малейших признаков, которые побуждали бы считать, что последние успехи Германии вызывают у Советского правительства тревогу или страх перед Германией».

Падение Франции, разгром французских армий и уничтожение всякого противовеса на Западе должны были бы вызвать какую-то реакцию у Сталина, однако, казалось, ничто не предупреждало советских руководителей о серьезном характере опасности, грозившей им самим. 18 июня, когда поражение Франции стало полным, Шуленбург доносил: «Молотов пригласил меня сегодня вечером в свой кабинет и передал мне горячие поздравления Советского правительства по случаю блестящего успеха германских вооруженных сил».

Это было почти ровно за год до того, как те же самые вооруженные силы совершенно неожиданно для Советского правительства обрушили на Россию лавину огня и стали. Теперь нам известно, что спустя лишь четыре месяца, в том же 1940 году, Гитлер окончательно решил развязать против Советов войну на истребление и начал долгую, широкую и скрытную переброску на Восток тех самых германских армий, которым были адресованы эти горячие поздравления.

Премьер-министр – Сталину 25 июня 1940 г.: «В настоящее время, когда лицо Европы меняется с каждым часом, я хочу воспользоваться случаем – принятием Вами нового посла его величества, чтобы просить последнего передать Вам от меня это послание.

Наши страны географически находятся на противоположных концах Европы, а с точки зрения их форм правления они, можно сказать, выступают за совершенно различные системы политического мышления. Но я уверен, что эти факты не должны помешать тому, чтобы отношения между нашими двумя странами в международной сфере были гармоничными и взаимно выгодными.

В прошлом – по сути дела в недавнем прошлом– нашим отношениям, нужно признаться, мешали взаимные подозрения; а в августе прошлого года Советское правительство решило, что интересы Советского Союза требуют разрыва переговоров с нами и установления близких отношений с Германией. Таким образом, Германия стала Вашим другом почти в тот самый момент, когда она стала нашим врагом.

Но с тех пор появился новый фактор, который, как я осмеливаюсь думать, делает желательным для обеих наших стран восстановление нашего прежнего контакта с тем, чтобы в случае необходимости мы могли консультироваться друг с другом по тем европейским делам, которые неизбежно должны интересовать нас обоих. В настоящий момент проблема, которая стоит перед всей Европой, включая обе наши страны, заключается в следующем: как будут государства и народы Европы реагировать на перспективу установления германской гегемонии над континентом.

Тот факт, что обе наши страны расположены не в самой Европе, а на ее оконечностях, ставит их в особое положение. Мы в большей степени, чем другие страны, расположенные не столь удачно, способны сопротивляться гегемонии Германии, и английское правительство, как Вам известно, безусловно, намерено использовать с этой целью свое географическое положение и свои огромные ресурсы.

По существу, политика Великобритании сосредоточена на двух задачах: во-первых, спастись самой от германского господства, которое желает навязать нацистское правительство, и, во-вторых, освободить всю остальную Европу от господства, которое сейчас устанавливает над ней Германия.

Только сам Советский Союз может судить о том, угрожает ли его интересам нынешняя претензия Германии на гегемонию в Европе, и если да, то каким образом эти интересы смогут быть наилучшим образом ограждены. Но я полагаю, что кризис, переживаемый ныне Европой, а по существу, и всем миром, настолько серьезен, что я вправе откровенно изложить Вам обстановку, как она представляется английскому правительству. Я надеюсь, что это обеспечит такое положение, что при любом обсуждении, которое Советское правительство может иметь с сэром С. Криппсом, у вас не будет оставаться никаких неясностей по поводу политики правительства его величества или его готовности всесторонне обсудить с Советским правительством любую из огромных проблем, возникших в связи с нынешней попыткой Германии проводить в Европе последовательными этапами методическую политику завоевания и поглощения».

Ответа, конечно, не последовало. Я и не ждал его. Сэр Стаффорд Криппс благополучно прибыл в Москву и даже имел официальную, холодную беседу со Сталиным. быстрого падения Франции и очень рассчитывали на взаимное истощение противников на Западном фронте. А теперь Западного фронта не было! И все же было бы глупо вносить какие-либо серьезные изменения в сотрудничество с Германией до тех пор, пока не удастся выяснить, уступит ли Англия и будет ли она сокрушена в 1940 году. По мере того как Кремлю становилось все очевиднее, что Англия в состоянии вести упорную войну неопределенное время, в течение которого в США, а также в Японии могло произойти все что угодно, Сталин все больше стал сознавать угрожавшую ему опасность и все больше старался выиграть время.

Тем не менее весьма знаменательно, как мы увидим, какими преимуществами он жертвовал и на какой риск шел рдди того, чтобы сохранить дружественные отношения с нацистской Германией. Еще более удивительными были те просчеты и то неведение, которое он проявил относительно ожидавшей его судьбы. В период с сентября 1940 года до того момента, как Гитлер напал на него в июне 1941 года, он был бессердечным, хитрым и плохо информированным гигантом…

Нарисовав общую картину, мы можем теперь приступить к описанию поездки Молотова в Берлин 12 ноября 1940 года. Большевистского посла, прибывшего в сердце нацистской Германии, встретили со всеми церемониями, осыпая его всевозможными комплиментами. В течение последовавших двух дней между Молотовым и Риббентропом и между Молотовым и Гитлером происходили напряженные переговоры. Все основные моменты этих важных переговоров и столкновений были изложены в сборнике трофейных документов, опубликованном в начале 1948 года государственным департаментом в Вашингтоне под заголовком «Нацистско-советские отношения, 1939–1941 гг.». Для того чтобы понять, что там происходило, нужно обратиться к этим документам.

Первая встреча Молотова состоялась с Риббентропом 12 ноября 1940 года.

«Рейхсминистр иностранных дел заявил, что в письме Сталину он уже выразил твердое убеждение Германии, что никакая сила на земле не может изменить того обстоятельства, что наступило начало конца Британской империи. Англия разбита, и сейчас лишь вопрос времени, когда она наконец признает свое поражение. Возможно, что это произойдет скоро, ибо в Англии положение с каждым днем ухудшается. Германия, конечно, приветствовала бы скорейшее завершение этого конфликта, ибо ни при каких обстоятельствах она не хочет без нужды жертвовать человеческими жизнями. Если же, однако, англичане не решатся в ближайшем будущем признать свое поражение, то они, конечно, запросят мира в будущем году. Германия продолжает воздушные налеты на Англию день и ночь. Ее подводные лодки будут использоваться максимально и причинят ужасающие потери Англии. Германия придерживается мнения, что эти атаки вынудят, пожалуй, Англию отказаться от борьбы. В Великобритании уже чувствуется некоторое замешательство, которое, по-видимому, говорит о таком исходе. Если Англия все же не будет поставлена на колени нынешними средствами наступления, то Германия, как только позволят условия погоды, решительно поведет широкое наступление на Англию и тем окончательно сокрушит ее. Этому массированному наступлению до сих пор мешали лишь неблагоприятные условия погоды…

Всякая попытка высадиться или вести военные операции на Европейском континенте со стороны Англии или же Англии, поддержанной Америкой, обречена на полный провал с самого начала. Это вовсе не представляет собой военную проблему. Англичане этого еще не поняли, ибо в Великобритании наблюдается некоторое смятение умов, а также потому, что страну возглавляет дилетант в политике и в военном деле по имени Черчилль, который на протяжении всей своей прошлой карьеры терпел неудачи во все решающие моменты и потерпит неудачу и на этот раз.

Далее, державы оси полностью господствуют в своей части Европы как в военном, так и в политическом отношении. Даже Франция, которая проиграла войну и должна платить за это (об этом французы, кстати, отлично знают), признала тот принцип, что Франция в будущем никогда больше не окажет поддержки Англии и де Голлю, этому донкихотствующему завоевателю Африки. В силу исключительной мощи своих позиций державы оси думают не о том, как им выиграть войну, а о том, как скорее окончить войну, которая уже выиграна».

После завтрака советский посол был принят фюрером, который развивал далее вопрос о полном поражении Англии.

«Война, – сказал он, – вызвала осложнения, которых не хотела Германия, но которые вынуждают ее время от времени реагировать военным образом на некоторые события».

Затем фюрер обрисовал Молотову ход военных операций до нынешнего момента, который привел к тому, что Англия больше не имеет союзника на континенте… Английские ответные меры смехотворны, и русские могут сами убедиться, основательны ли россказни о мнимых разрушениях в Берлине. Как только улучшатся атмосферные условия, Германия будет готова нанести гигантский и окончательный удар Англии. Ив данный момент цель Германии– стараться не только проводить военную подготовку к этой окончательной борьбе, но также сделать ясными политические проблемы, которые будут иметь большое значение во время и после этой схватки. Поэтому он пересмотрел отношения с Россией, и не в отрицательном духе, а с целью организовать их позитивно и, если возможно, на длительный период. Таким образом, он пришел к нескольким выводам:

Германия не стремится получить военную помощь от России.

Ввиду колоссального размаха войны Германия вынуждена для оказания противодействия Англии проникнуть на отдаленные территории, которые не представляют для Германии серьезного политического или экономического интереса.

Однако существуют определенные потребности, все значение которых стало очевидно только во время войны, но которые жизненно важны для Германии. К их числу относятся некоторые источники сырья, которые Германия считает абсолютно необходимыми.

На все это Молотов дал уклончивый ответ.

«Молотов спросил о тройственном пакте (подписанном между Германией, Италией и Японией 27 сентября 1940 года). Каков смысл «нового порядка» в Европе и в Азии и какая роль будет отведена в нем СССР? Эти проблемы должны быть обсуждены во время берлинских переговоров и во время предполагаемого визита рейхсминистра иностранных дел в Москву, на который русские определенно рассчитывают. Кроме того, требуют разъяснения вопросы о балканских и черноморских интересах России – о Болгарии, Румынии и Турции. Русскому правительству было бы легче конкретно ответить на вопросы, поставленные фюрером, если бы оно получило объяснения по вышеуказанным пунктам. Советскому Союзу интересно знать о «новом порядке» в Европе, и, в частности, о темпе создания и форме этого «нового порядка». Он также хотел бы иметь представление о границах так называемой «сферы Великой Восточной Азии».

Фюрер ответил, что цель тройственного пакта – урегулировать условия в Европе в зависимости от естественных интересов европейских стран и в связи с этим Германия сейчас обращается к Советскому Союзу, чтобы он мог высказаться относительно интересующих его районов. Никакое решение ни в коем случае не будет принято без сотрудничества с Советской Россией. Это относится не только к Европе, но и к Азии, где сама Россия будет содействовать определению «сферы Великой Восточной Азии», в отношении которой она также должна будет изложить свои претензии. Задача Германии в данном случае – выступать в качестве посредника. Россию отнюдь не собираются поставить перед свершившимся фактом.

Когда фюрер занялся созданием вышеуказанной коалиции держав, то самым трудным моментом ему представлялись не германо-русские взаимоотношения, а вопрос о возможности сотрудничества между Германией, Францией и Италией. Только теперь… он счел возможным обратиться к Советской России с целью разрешения вопросов о Черном море, Балканах и Турции.

В заключение фюрер заявил, что данное обсуждение в известной мере представляет собой первый конкретный шаг к широкому сотрудничеству с должным учетом проблем Западной Европы, которые должны решаться между Германией, Италией и Францией, а также проблем Востока, которые в первую очередь интересуют Россию и Японию, но в решениях которых Германия предлагает свои услуги в качестве посредника. Речь идет о сопротивлении всяким попыткам со стороны Америки «делать деньги за счет Европы». Соединенным Штатам нечего делать в Европе, Африке или Азии.

Молотов выразил свое согласие с заявлением фюрера о роли Америки и Англии. Участие России в тройственном пакте представлялось ему вполне приемлемым в принципе при условии, что Россия будет сотрудничать в качестве партнера, а не только лишь в качестве объекта. В таком случае он не видел никаких препятствий к участию Советского Союза в общих усилиях. Но прежде всего нужно четко определить цель и значение этого пакта, в частности определить границы «сферы Великой Восточной Азии».

* * *

Когда 15 ноября переговоры возобновились, «Молотов затронул вопрос о полосе литовской территории и подчеркнул, что Советское правительство еще не получило ясного ответа от Германии на этот вопрос. А оно ожидает ответа. Что касается Буковины, то он признал, что это связано с дополнительной территорией, о которой не упоминалось в секретном протоколе. Россия сначала ограничивала свои требования Северной Буковиной. Однако при существующих обстоятельствах Германия должна понять, что Россия заинтересована и в Южной Буковине. Но Россия не получила ответа на свой вопрос и на эту тему. Вместо этого Германия, гарантируя целостность территории Румынии, совершенно игнорировала пожелания России относительно Южной Буковины..

Фюрер ответил, что оккупация хотя бы части Буковины Россией означала бы серьезную уступку со стороны Германии…

Однако Молотов продолжал настаивать на ранее высказанном мнении, что пересмотр, какого желает Россия, весьма незначителен.

Фюрер ответил, что для того, чтобы германо-русское сотрудничество дало положительные результаты в будущем, Советскому правительству нужно понять, что Германия ведет борьбу не на жизнь, а на смерть, которую при всех обстоятельствах она хочет закончить успешно… Обе стороны в принципе согласились, что Финляндия входит в русскую сферу влияния. Поэтому вместо того, чтобы продолжать чисто теоретические рассуждения, им следует обратиться к более важным проблемам.

После завоевания Англии Британская империя, представляющая собой гигантское, раскинувшееся по всему миру обанкротившееся поместье площадью 40 миллионов квадратных километров, будет разделена. В этом обанкротившемся поместье Россия получит выход к свободному от льда и действительно открытому океану. До сих пор меньшинство в 45 миллионов англичан управляло 600 миллионами жителей Британской империи. Он скоро сокрушит это меньшинство. Даже Соединенные Штаты фактически делают не что иное, как отхватывают от этого обанкротившегося поместья отдельные куски, особенно приглянувшиеся им. Германия, конечно, хотела бы избежать всякого конфликта, который отвлечет ее от борьбы против центра этой империи – Британских островов. По этой причине он (фюрер) недоволен войной Италии против Греции, поскольку она отвлекала силы к периферии, вместо того чтобы концентрировать их в одном месте против Англии. То же самое произошло бы в случае войны на Балтике. Война с Англией будет вестись до последнего, и у него нет ни малейшего сомнения в том, что поражение Британских островов приведет к развалу империи. Было бы беспочвенно полагать, что империя может управляться и сдерживаться из Канады. При таких обстоятельствах возникают широкие всемирные перспективы. На протяжении следующих нескольких недель их нужно урегулировать в совместных дипломатических переговорах с Россией и нужно договориться об участии России в решении этих проблем. Все страны, заинтересованные в этом обанкротившемся поместье, должны будут прекратить все споры между собой и заняться исключительно разделом Британской империи. Это относится к Германии, Франции, Италии, России и Японии.

Молотов ответил, что он с интересом выслушал доводы фюрера и что он согласен со всем, что он понял».

После ужина, состоявшегося в советском посольстве, начался английский воздушный налет на Берлин. Нам заранее стало известно об этом совещании, и, хотя нас и не пригласили принять в нем участие, мы все же не хотели оставаться в стороне. При звуках воздушной тревоги все отправились в убежище, где в более безопасной обстановке два министра иностранных дел продолжали до полуночи свои переговоры. В германском официальном отчете говорится:

«В связи с воздушным налетом два министра в 9 часов 40 минут вечера направились в бомбоубежище рейхсминистра иностранных дел, чтобы вести там окончательные переговоры.

Еще не настало время, сказал Риббентроп, обсуждать новый порядок вещей в Польше. Балканская проблема уже подверглась широкому обсуждению. На Балканах мы имеем только экономические интересы, и мы не хотим, чтобы Англия мешала нам там. Гарантия, которую Германия дала Румынии, видимо, была неправильно понята Москвой… Во всех своих решениях германское правительство руководствовалось исключительно стремлением сохранить мир на Балканах и помешать Англии создать там плацдарм и воспрепятствовать снабжению Германии. Таким образом, (германские) действия на Балканах мотивировались исключительно обстоятельствами нашей войны против Англии. Как только Англия признает свое поражение и запросит мира, германские интересы на Балканах будут ограничиваться исключительно экономической областью, а германские войска будут выведены из Румынии. Как фюрер неоднократно заявлял, Германия не имеет территориальных интересов на Балканах. Он лишь может вновь и вновь повторить, что решающий вопрос состоит в том, готов ли Советский Союз и намерен ли он сотрудничать с нами в великой ликвидации Британской империи. По всем другим вопросам мы могли бы легко достигнуть взаимопонимания, если бы нам удалось развить наши отношения и определить сферы влияния. Каковы именно эти сферы влияния, неоднократно указывалось. Поэтому, как ясно заявил фюрер, интересы Советского Союза и Германии требуют, чтобы партнеры не противостояли друг другу, а стояли бок о– бок для того, чтобы помогать друг другу в осуществлении своих чаяний.

В своем ответе Молотов заявил, что немцы считают, что война против Англии фактически уже выиграна. Поэтому если, как уже говорилось в другой связи, Германия ведет борьбу против Англии не на жизнь, а на смерть, то он может понять, таким образом, что Германия ведет войну «на жизнь», а Англия – «на смерть». Что же касается вопроса о сотрудничестве, то он вполне одобряет его, но нужно прийти, добавил Молотов, к полному взаимопониманию. Эта мысль была также выражена в письме Сталина. Следует также определить сферы влияния. Однако по этому вопросу он (Молотов) не может занять определенной позиции в настоящее время, поскольку он не знает мнения на этот счет Сталина и других своих друзей в Москве. Но он должен заявить, что эти великие проблемы завтрашнего дня не могут быть отделены от проблемы сегодняшнего дня и от выполнения существующих соглашений…

После этого Молотов сердечно попрощался с министром иностранных дел, подчеркнув, что он не сожалеет о воздушном налете, ибо благодаря ему он имел такой исчерпывающий разговор с рейхсминистром иностранных дел».

Когда в августе 1942 года я впервые посетил Москву, я услышал от Сталина более краткий отчет об этих переговорах, который в основных чертах не отличался от германского отчета, но, пожалуй, был более красочным.

«Некоторое время назад, – сказал Сталин, – Молотова обвиняли в том, что он настроен слишком прогермански. Теперь все говорят, что он настроен слишком проанглийски. Но никто из нас никогда не доверял немцам. Для нас с ними всегда был связан вопрос жизни или смерти». Я заметил, что мы сами это пережили и поэтому понимаем, что они чувствуют. «Когда Молотов, – сказал маршал, – отправился в Берлин повидаться с Риббентропом в ноябре 1940 года, вы пронюхали об этом и устроили воздушный налет». Я кивнул. «Когда раздались звуки воздушной тревоги, Риббентроп повел его по длинным лестницам в глубокое, пышно обставленное бомбоубежище. Когда они спустились, уже начался налет. Риббентроп закрыл дверь и сказал Молотову: «Ну, вот мы и одни здесь. Почему бы нам сейчас не заняться дележом?» Молотов спросил: «А что скажет Англия?» – «С Англией покончено, – ответил Риббентроп. – Она больше не является великой державой». – «А в таком случае, – сказал Молотов, – зачем мы сидим в атом убежище и чьи это бомбы падают?»

* * *

Берлинские переговоры ничуть не изменили твердую решимость Гитлера. В течение октября Кейтель, Йодль и германский генеральный штаб по его приказу подготовляли планы движения германских армий на Восток и вторжения в Россию в начале лета 1941 года. На данной стадии не было необходимости назначать точную дату, которая могла также зависеть от погоды. Учитывая расстояния, которые пришлось бы покрыть после перехода границы, и необходимость занять Москву до наступления зимы, было ясно, что самым удобным сроком явилось бы начало, мая. Кроме того, сосредоточение и развертывание германской армии на фронте от Балтики до Черного моря протяжением в две тысячи Миль, создание складов, лагерей и строительство железнодорожных путей сами по себе представляли крупнейшую военную задачу из всех когда-либо предпринимавшихся, и нельзя было допускать никакой задержки ни в планировании, ни в осуществлении намеченных мероприятий. Все это осложнялось еще необходимостью действовать скрытно и незаметно.

С этой целью Гитлер прибег к двум различным способам отвлечения внимания, каждый из которых имел свои преимущества. Первый представлял собой тщательно разработанные переговоры об общей политике, основанной на разделе Британской империи на Востоке, а второй заключался в установлении господства в Румынии, Болгарии и Греции, а также попутно в Венгрии посредством отправки туда большого количества войск. Это давало важные военные преимущества и в то же время маскировало или давало объяснение сосредоточению германских армий на южном фланге фронта, который создавался против России.

Переговоры приняли форму проекта предложений Германии о присоединении Советской России к пакту трех держав за счет английских интересов на Востоке. И если бы Сталин согласился с этим планом, то события, возможно, на время приняли бы иной оборот. Гитлер мог в любой момент отложить свои планы вторжения в Россию. Трудно себе даже представить, что произошло бы в результате вооруженного союза между двумя великими континентальными империями, обладающими миллионами солдат, с целью раздела добычи на Балканах, в Турции, Персии и на Среднем Востоке, имея в запасе Индию, а Японию – ярого участника «сферы Великой Восточной Азии» – своим партнером. Но Гитлер всей душой стремился уничтожить большевиков, которых он смертельно ненавидел. Он полагал, что у него достаточно сил для достижения своей жизненной цели. А далее к этому все приложится. Из переговоров в Берлине и других источников он, видимо, знал, что предложения, которые Риббентроп направил в Москву, далеко не удовлетворяли притязания русских.

Среди захваченной переписки германского министерства иностранных дел с германским посольством в Москве был найден проект пакта четырех держав, на котором не значилось никакой даты. Это, по-видимому, составляло основу переговоров Шуленбурга с Молотовым, о которых сообщалось 26 ноября 1940 года. В силу этого проекта Германия, Италия и Япония соглашались уважать естественные сферы влияния друг друга. Поскольку сферы их интересов соприкасались, они обязались постоянно консультироваться дружественным путем относительно возникающих в связи с этим проблем.

Германия, Италия и Япония заявляли со своей стороны, что они признают существующие ныне пределы владения Советского Союза и будут уважать их.

Четыре державы обязывались не присоединяться ни к какой комбинации держав и не поддерживать никакую комбинацию держав, которая была бы направлена против одной из четырех держав. Они обязывались всячески помогать друг другу в экономических вопросах и дополнять и расширять существующие между ними соглашения. Это соглашение должно было действовать в течение десяти лет.

К соглашению должен был быть приложен секретный протокол, содержащий заявление Германии о том, что, помимо территориального пересмотра в Европе, который предстояло провести после заключения мира, ее территориальные притязания концентрируются вокруг территории Центральной Африки; заявление Италии, что, помимо территориального пересмотра в Европе, ее территориальные притязания концентрируются вокруг территории Северной и Северо-Восточной Африки; заявление Японии, что ее территориальные притязания концентрируются в районе Восточной Азии к югу от Японских островов, и заявление Советского Союза о том, что его территориальные притязания концентрируются к югу от национальной территории Советского Союза в направлении Индийского океана. Четыре державы заявили, что, откладывая решение конкретных вопросов, они будут взаимно уважать территориальные притязания друг друга и не будут противиться их осуществлению.

Как и ожидалось, Советское правительство отклонило германский проект. Советский Союз был один на один с Германией в Европе, а на другом конце мира над ним нависла Япония. Тем не менее Советское правительство верило в свою растущую мощь и в свою обширную территорию, составлявшую одну шестую часть всей суши земного шара. Поэтому оно упорно торговалось.

26 ноября 1940 года Шуленбург направил в Берлин проект русских контрпредложений. Эти предложения предусматривали, что германские войска должны быть немедленно выведены из Финляндии, которая на основании договора от 1939 года относилась к сфере влияния Советского Союза; что в течение ближайших нескольких месяцев безопасность Советского Союза в Проливах должна быть гарантирована заключением пакта о взаимной помощи между Советским Союзом и Болгарией, которая географически расположена внутри зоны безопасности черноморских границ Советского Союза, а также путем создания базы для сухопутных и военно-морских сил СССР в районе Босфора и Дарданелл на основании долгосрочной аренды; что район к югу от Батуми и Баку в общем направлении Персидского залива должен быть признан центром притязаний Советского Союза; что Япония должна отказаться от своих прав на угольные и нефтяные концессии на Северном Сахалине.

На этот документ не было получено никакого определенного ответа. Гитлер не пытался пойти на компромисс. Такие серьезные вопросы давали основание для длительного и тщательного изучения в дружественном духе обеими сторонами. Советский Союз, конечно, надеялся и ожидал ответа. Тем временем по обе стороны границы и без того крупные силы начали возрастать, а правая рука Гитлера потянулась к Балканам.

* * *

Планы, которые подготовляли Кейтель и Йодль по поручению фюрера, сейчас уже достаточно созрели и дали ему возможность опубликовать 18 декабря 1940 года свою историческую директиву № 21:

« Операция «Барбаросса»

Германские вооруженные силы должны быть готовы сокрушить Советскую Россию в ходе быстрой кампании еще до окончания войны против Англии.

Для этой цели армия должна использовать все наличные части при условии, что оккупированные территории будут ограждены от неожиданных нападений.

Авиация должна выделить такие сильные соединения для поддержки армии в восточной кампании, чтобы можно было ожидать быстрого завершения наземных операций и чтобы ущерб территории Восточной Германии от воздушных налетов противника был бы наименьшим. Эта концентрация главных сил на Востоке ограничивается необходимостью надежно защитить от воздушных налетов противника весь район производства вооружения, находящийся в наших руках, а также необходимостью не прекращать наступательные операции против Англии, в особенности против ее линий снабжения.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю