Текст книги "Мадонна на продажу"
Автор книги: Уинифред Леннокс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)
– Я не боюсь, мам, – улыбнулся Джей. – Ну, может, совсем чуть-чуть…
– Ладно, поехали отсюда. – Коули подхватил ребенка на руки. – Тут разберутся и без нас. А нам есть о чем побеседовать, правда?
Снайп ждал хозяина на заднем сиденье «хаммера». Завидев пса, Джей с визгом кинулся к нему, а тот лизнул малыша в нос. Устроившись рядом с собакой, Джей стал показывать Снайпу Тамагочи, что-то серьезно объясняя.
Сидя рядом с Коули, Мэри словно впала в транс. Ей казалось, что она спит и видит дурной сон… Мир утратил краски, став черно-белым, воздух сгустился, а время замедлило бег…
Кристофер искоса наблюдал за нею. Лицо Мэри застыло, глаза уставились в одну точку.
Это было плохо. Очень плохо…
– Хочу задать тебе неприличный вопрос, девочка. – Мэри не отреагировала на столь интригующую формулировку. Да слышит ли она его?.. – Почему ты не плачешь?
Мэри медленно повернула к нему бледное лицо. Долго, очень долго глядела на него, прежде чем ответить:
– А что бы это изменило?
– Тут ты, пожалуй, права, – согласился Коули. – Хотя, откровенно говоря, предпочел бы вытирать тебе нос, чем смотреть, как ты у меня на глазах умираешь.
Остаток пути они проделали молча. На самом деле Коули больше всего на свете хотелось обнять Мэри. Но он понимал, проделай он это, она и глазом не моргнет. Понимал он и другое: она никак не отреагировала бы, даже если бы он ее ударил.
Мэри поднималась по лестнице, словно сомнамбула. За каждым углом, за каждой дверью мог притаиться Джереми. Каждая секунда могла стать последней в ее жизни… и в жизни Джея. Никто, даже этот супермен Коули, не в силах ей помочь. Слишком хорошо знала она Джереми…
«Уснули полицейские, а поутру чуть свет глядят – вот ленточка, вот столб, слоненка – нет, как нет…» – звучал его голос в ушах Мэри, и каждое слово вонзалось в ее мозг раскаленной иглой. А ведь я схожу с ума, безразлично подумала она, но это отчего-то совсем ее не испугало…
Лурдес встретила их на пороге. Коули тотчас отвел мексиканку в сторону, вкратце растолковал ей что происходит, и вернулся к Мэри, которая стояла, бессильно уронив руки.
К счастью, ребенок всецело был занят собакой и не мог видеть лица матери.
А вот у Коули при взгляде на нее мороз прошел по коже. Сравнивать сейчас Мэри со статуей не представлялось возможным – в мраморе было куда больше жизни. Глаза ее из янтарно-карих сделались вдруг черными. Коули не сразу понял, что причиной тому расширенные зрачки. Черты лица заострились, словно у тяжело больной. Казалось, потускнели даже волосы. И при этом по-прежнему ни единой слезинки…
Коули понимал, что Мэри в шоке. Что же делать? Отхлестать по щекам? Но никогда в жизни у него не поднялась бы рука на женщину. И тут его осенило. Есть, есть иное, и куда более сильнодействующее средство!
Шагнув к ней, Коули стиснул ее в объятиях и приник поцелуем к нежному рту. Губы Мэри послушно раскрылись, в какой-то миг Кристоферу даже показалось, что она отвечает на его поцелуй. Понимая уже, что тело ее отзывается на любое мужское прикосновение, словно на удар хлыста, он едва не потерял голову.
Вдруг Мэри напряглась и руками уперлась в его грудь с такой силой, что Коули от неожиданности выпустил ее из объятий. Часто дыша, она глядела на него, словно на призрак. Вот губы ее приоткрылись, словно она хотела что-то сказать… и вдруг рухнула как подкошенная. Даже Коули со своей реакцией едва успел ее подхватить.
– Ты все мне рассказала? – уже в который раз спрашивал ее Коули.
Мэри лишь кивала. Она поведала ему обо всем, что произошло с маленькой Мэри Уаттон – живой Мэри. А Мэри мертвая не раскроет своей тайны никому и никогда.
Мертвым свойственно молчать…
Джей давным-давно сладко спал на диване, обняв Снайпа за шею. Пес не двигался, словно боясь разбудить малыша. Коули тихонько расцепил ручки Джея – так осторожно, что тот даже не шевельнулся во сне, – и передал его с рук на руки мексиканке, которая унесла малыша в детскую.
– Он говорил мне не раз, что, обратившись в полицию, я подпишу смертный приговор и себе, и ребенку, – тихо произнесла Мэри. – Может, это и глупо, но я… я ему верю.
– Понимаю тебя. – Коули хмуро уставился перед собой. – Но выход есть. Ты и сама увидела бы его, девочка, если бы не шарахалась от меня, словно от прокаженного.
Мэри отвела глаза, но румянца, тотчас окрасившего скулы, ей спрятать не удалось. А Коули не мог отделаться от мысли, что она умолчала о чем-то очень важном, если не главном во всей этой истории. Впрочем, сейчас не время ее пытать…
– Обращаться в полицию тебе и в самом деле нет никакого резона. А вот попросить помощи у Кристофера Коули, случайного твоего знакомца, ты вполне могла бы. Ведь когда мы с тобой… встретились, ты наотрез отказалась делать официальное заявление полиции в моем лице. Не сомневайся, твоему супругу это прекрасно известно.
– Что толку? – безжизненным голосом спросила Мэри. – Ты же был и остаешься копом…
– Но я и полиция – не одно и то же. И теперь, даже без твоего на то согласия, я буду действовать. Один.
– И что ты намерен предпринять? Всюду водить меня за ручку? – Уголки губ Мэри едва дрогнули.
– Что и как я буду делать, тебя волновать не должно. – Коули крепко сжал ее ладонь.
Мэри вздрогнула, но руки на этот раз не отняла. – Живи спокойно – насколько это вообще возможно в данной ситуации. Джереми Уаттон сам придет куда надо, а там уже буду поджидать его я.
– Ты его не знаешь…
– А ты не знаешь меня, – спокойно возразил Коули. – Главное сейчас, чтобы Джереми из охотника превратился в дичь. Тебе некоторое время придется служить приманкой, но ведь ты же сильная, правда? Ты сможешь?
– А Джей? – жалко улыбнулась Мэри.
Похоже, от шока она оправилась, хотя, придя в себя, явно не помнила о том, как он ее целовал. Глядя на нежные, пухлые губы, Коули поймал себя на том, что отчаянно жалеет о ее временном беспамятстве…
– На твоем месте я просто некоторое время не отпускал бы его от себя, ведь быть одновременно в двух местах даже мне будет непросто. – Коули заглянул Мэри в глаза, не выпуская ее руки. – В остальном живи, как обычно, – езди на съемки, шатайся по магазинам… Идея! Купи-ка себе красивое платье – так хочется поглядеть на тебя в нем…
Последующее повергло бы в шок любого на месте Коули – жалкая улыбка Мэри мигом сменилась звериным оскалом, а ладонь наотмашь ударила его по лицу. Тотчас же опомнившись, она схватилась за голову. Губы ее тряслись, но глаза по-прежнему оставались абсолютно сухими. «Помоги мне!» – словно кричали эти глаза.
И Коули крупно рискнул. Обняв ее и прижав к груди, он стал приговаривать:
– Жила-была одна глупая девочка, которая все на свете хотела сделать сама… Она сама натворила кучу глупостей, сама решила выпутаться, при этом натворила кучу новых… – Подхватив Мэри на руки, он присел вместе с нею на диван, продолжая говорить неторопливо и размеренно: – И неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы не появился вдруг один кретин, коп с собакой на поводке и ветром в голове. И этот кретин решил ей помочь, во что бы то ни стало, только вот переупрямить девочку оказалось чертовски непростым делом…
Он говорил что-то еще, но Мэри не разбирала слов. Прижавшись щекой к груди Коули и слушая биение его сердца, она словно оцепенела. Глаза ее закрылись сами собой… Неужели он и вправду колдун? Почему она позволяет ему поглаживать ее по спине и не вырывается, даже когда усы его слегка касаются ее виска? Отчего по всему ее телу разливается блаженное тепло? Впрочем, в его прикосновениях нет ровным счетом ничего интимного, к тому же Мэри твердо запомнила, что Коули счастливо женат. Казалось бы, беспокоиться не о чем. Вот только отчего же не по себе делается при мысли о его красавице жене…
Через минуту она уже ни о чем не думала, крепко заснув в его объятиях. Слегка отстранившись, Коули любовался Мэри. Утратив сейчас холодность и отчужденность, она была хороша, словно зачарованная принцесса из детской сказки. Наверное, лишь во сне становится она сама собой. И сердце Коули заныло…
Что бы он мог предложить ей, если бы случилось вдруг чудо, и она полюбила его?
Бессонные ночи в тревоге за него? Одинокие вечера перед телевизором в ожидании его возвращения? Черт побери, это все уже было в его жизни! Да и эта девочка наверняка хлебнула горя… Только вот беда: сейчас, когда он держит ее в объятиях, все здравые рассуждения кажутся не очень-то убедительными.
С великой неохотой он осторожно уложил ее на диван. Еще с минуту не отрываясь глядел на нее, потом укрыл уже знакомым пледом и тихонько вышел из гостиной.
Лурдес поджидала в прихожей. Завидев Коули, мексиканка испуганно спросила:
– Неужто уходите?
– Ненадолго, – ответил Коули. – Через пару часов я вернусь – мне надо кое-что разузнать. Вы тоже можете уйти – я оставляю тут напарника. Вот только ключ мне придется у вас попросить…
– Пресвятая Дева Гваделупская, да я с радостью вручила бы вам ключ от собственного дома… и от собственного сердца! – расцвела мексиканка. – Вот если бы мисс Мэри поступила так же, я вздохнула бы спокойно… – Коули растерянно молчал, а Лурдес деловито продолжала: – Ведь она сущий цыпленок, ей-богу! Посмотришь, вроде бы и руки на месте, и голова варит, но… как бы это сказать… Словом, не годится таким малышкам жить в одиночестве, вот что я вам скажу! Поэтому-то и глазки у нее вечно печальные, как у брошенного котенка. А когти кажет, словно тигрица. Но меня-то не обманешь!
– Меня тоже… – вздохнул Коули. – Одно могу обещать: сделаю все, что смогу.
– И не пожалеете! – Мексиканка обнажила в улыбке великолепные белые зубы. – Ведь я ее насквозь вижу: ласковая она, милая и добрая. Вы уж простите, но я не вчера родилась и… словом, приметила, как вы на нее смотрите, – докончила Лурдес, смело глядя Коули в глаза.
– Стало быть, в случае чего в вашем согласии можно не сомневаться? – с серьезным видом осведомился Коули.
Мексиканка озадаченно поморгала, потом решительно кивнула:
– Будь я ей матерью, в шею погнала бы за вас замуж!
– Ну, уж в шею то не надо… – расхохотался Коули.
Снайп во время их разговора вопросительно поглядывал на хозяина.
– Мы уходим, – принялся объяснять ему Коули, присев рядом с псом на корточки. – А ты остаешься за старшего. Что делать в случае чего, сам знаешь…
– Пресвятая Дева, да он кивает! – всплеснула руками мексиканка.
– Стало быть, все понял, – ухмыльнулся в усы Коули. – Ну, пойдемте. Я вас подвезу.
Ложись, приятель, и никому не открывай!
Следующие два часа Коули провел в Чайна-тауне. Учитель воспринял его появление с невозмутимым видом, в чем не было ровным счетом ничего странного: старика китайца даже самый неожиданный визит ученика никогда не заставал врасплох. На недоуменные вопросы Коули он лишь ответил:
– Река всегда знает, куда течет каждый из ее притоков. Сядь и помолчи…
Наверное, со стороны их «беседы» смотрелись странно, но Коули уже привык к тому, что в словах почти не было нужды. Этот раз не стал исключением.
Коули только спросил:
– Тебе известно об этой женщине, учитель?
– О раненой девочке с небесным ликом? – усмехнулся старый китаец. – А ты как думаешь? – Смущенно потупившись, Коули отхлебнул зеленого чаю из крошечной фарфоровой чашечки. А старик тихо продолжал: – Ее преследователь тяжко болен. Он умирает… И не тебе торопить его смерть. Надо лишь не позволить ему совершить то, за что душе его пришлось бы тяжко страдать.
Джереми Уаттон болен? Не вполне понимая, что имеет в виду учитель, Коули, однако, не стал ни о чем спрашивать. Слушая приглушенный старческий голос, он чувствовал, как мышцы его наливаются силой, а мысли обретают пронзительную ясность.
– До сих пор ты бился с живыми. Но очень скоро тебе предстоит схватка с мертвецом.
Не думай, что это будет легко. Я не вправе поведать тебе об исходе боя, но скажу одно: оставь в своем сердце уголок для жалости…
Мгновенный протест в душе Коули тотчас сменился полнейшим принятием того, что говорил учитель. Однако, если бы его попросили объяснить это словами, он бы не смог.
– Эти тайны открыты зверям и детям. Взрослым приходится об этом напоминать…
Так вот о чем говорил ему нынче Джей! Теперь все встало на свои места.
– А теперь иди. Я буду с тобой, мальчик.
Сидя за рулем «хаммера», Коули пытался представить, что делает сейчас Мэри, но у него ничего не вышло. Отчего-то в голову все время лезли кошки, разгуливающие по крышам и подстерегающие голубей… Отчаявшись повторить то, что с такой легкостью удавалось учителю, Коули обратился к помощи обычной человеческой логики.
Снайп никого не впустит в квартиру – это ясно как божий день. После простейшего расслабляющего массажа спины, Мэри должна проспать, как минимум, шесть часов.
Телефон он предусмотрительно отключил, а ключ от ее квартиры у него в кармане. В чем же дело? Коули отделаться не мог от назойливого беспокойства, которое нарастало с каждой секундой. Наконец, плюнув на все правила дорожного движения, он врубил предельную скорость…
Выскочив из машины, он огромными прыжками понесся вверх по лестнице и уже на площадке услышал отчаянный, захлебывающийся лай… Каким-то чудом попав ключом в замочную скважину с первого раза, он пулей влетел в прихожую.
Снайп бесновался, кидаясь грудью на дверь детской, которая была явно заперта… изнутри! Увидев хозяина, пес плюхнулся на брюхо и пополз к Коули, виновато скуля и ударяя по полу хвостом.
Навалившись плечом на дверь, Коули спустя мгновение уже стоял на пороге детской.
Увидел он именно то, что и ожидал: пустую постель, распахнутое настежь окно… На столике возле кроватки жалобно попискивал покинутый Тамагочи.
Метнувшись к окну, Коули выглянул. Было около полуночи. Возле окна не было видно ни машин, ни людей. Выскочив из детской, он заглянул в гостиную, где по-прежнему спала Мэри. Она тяжело дышала, вздрагивала всем телом, глухо стонала во сне.
А ведь именно ему придется сообщить несчастной матери о случившемся! Но это будет потом. И он побежал вниз по лестнице, сопровождаемый собакой.
Никаких следов под окнами Коули не обнаружил. Вернее, следов было пруд пруди, но в их путанице не смог разобраться ни он, ни пес, который по-прежнему поскуливал и виновато моргал.
– Но ведь не улетел же он на метле, этот треклятый папочка? – вслух спросил Коули.
Снайп коротко гавкнул.
– Что ж, пойдем, – вздохнул Коули. – Ты ни в чем не виноват, приятель… Это я дал маху.
Стоя над спящей Мэри, Коули все крепче сжимал кулаки. Эмоции следовало срочно выключить, но как же это было чертовски трудно сделать!
Совладав с собой, он сел в кресло, включил телефон и принялся терпеливо ждать. А что еще ему оставалось – взмахнуть крылышками и вылететь в окно, преследуя призрака?
Чертовщина какая-то… И пес не взял след. Видимо, этот «покойничек» – крепкий орешек.
Кажется, он умудрился схватить трубку еще до того, как телефон зазвонил, – по крайней мере, Мэри не проснулась.
– Это ты, коп? – прозвучал в трубке незнакомый звучный голос.
– Слушаю тебя внимательно, Уаттон.
Похоже, этот мерзавец чертовски уверен в себе. Что ж, придется сбить с него спесь.
– С тобой я говорить не собираюсь. Передай трубку моей жене!
Как отчетливо произнес Джереми последние слова – словно подчеркнул их жирной линией!
– Она, к счастью, спит, и будить ее я не собираюсь.
– Неужели ты так утомил ее любовными ласками? – хмыкнул Джереми. – Хвалю.
Она так стосковалась по ним, бедняжка! Однако за все приходится платить, в том числе и за это…
– Послушай, Уаттон… – начал было Коули, но тут у него буквально выхватили трубку.
Мэри стояла возле журнального столика, вытянувшись в струнку. На ней не было лица, губы побелели, но голос звучал спокойно:
– Джереми, ты хорошо меня знаешь. Я не стану говорить с тобой до тех пор, пока не услышу голоса Джея!
Коули не верил своим ушам. Каким образом она узнала о похищении ребенка? Ведь она только что спала…
– Малыш! – Голос Мэри едва не сорвался. – Маленький мой! Ты не боишься? Не надо бояться, все будет хорошо. Я…
Видимо, Джереми снова взял трубку, потому что лицо Мэри вновь свело судорогой.
– Обещай, что с ним ничего не случится! – чеканя каждое слово, произнесла она.
– Не могу, кроха. С маленькими детишками всякое случается, тебе это лучше моего известно.
Его слова расслышал даже Коули, неподвижно сидевший в кресле и весь превратившийся в слух.
– Чего ты хочешь?
– Это особый разговор. А пока я даю тебе время собраться с мыслями. Скоро позвоню.
Жди…
– Ты обещаешь, что с Джеем все будет в порядке? – Мэри изо всех сил стиснула трубку.– Алло? Джереми…
Разжав пальцы, она опустилась прямо на пол. Сейчас с нею надо было быть особенно осторожным, это Коули понимал. Положив трубку на рычаг, он сказал:
– Возьми себя в руки, девочка. Пойми, с малышом ничего не случится. Он нужен ему живым и здоровым, чтобы удержать тебя на крючке.
Мэри ответила ему долгим внимательным взглядом.
– Обещаешь, что все будет в порядке? Что ж, тебе можно верить… Только вот загвоздка: ты не знаешь, на что способен мой муж. Никто этого не знает. Даже он сам…
Почему она не бьется в истерике? Будь это так, Коули знал бы, как поступить, но сейчас, глядя на нее, чувствовал, что у него опускаются руки.
– Скажи, а как ты узнала… – Коули запнулся.
– Мы с Джеем часто видим одни и те же сны. Сегодня было по-другому… Словно часть меня отделилась, и наблюдала за тем, что творилось в детской. Но проснуться я так и не смогла…
– Может быть, тебе известно, и куда… – начал было Коули, но она резко оборвала его:
– К сожалению нет! Зачем ты усыпил меня? Если бы я не спала, то не позволила бы Джереми этого сделать!
Если бы ты бодрствовала, девочка, то была бы уже на том свете, подумал Коули, но вслух сказал иное:
– И ты всерьез полагаешь, что смогла бы помешать ему?
– Шанс у меня был – пусть ничтожный, но ты лишил меня и этой малости! – Тон ее был ледяным, взгляд спокойным, и Коули сделалось на мгновение по-настоящему страшно.
– Так и собираешься сидеть и дожидаться невесть чего?
– Что ты имеешь в виду? – опешил он.
– Вам, копам, известно, как засечь абонента по телефонному звонку, – холодно усмехнулась Мэри.
– В твоих словах есть резон, девочка… Собирайся, едем!
Однако Мэри не шелохнулась.
– Думаешь, я оставлю тебя одну? – выжидательно взглянул на нее Коули.
– Еще как оставишь. Я не отойду от телефона ни на миг. Надеюсь, это ты понимаешь?
Коули мялся в растерянности. Снайп сидел на полу рядом с Мэри, вывалив из пасти розовый язык. Что ж, иного выхода нет… Похоже, она держит себя в руках, а ему и впрямь нельзя мешкать.
Какой силы духа требует столь потрясающее самообладание, Коули хорошо знал.
Одного не мог понять, откуда у этой малышки такая выдержка?
– Ты сможешь немного побыть одна? – все же спросил он для верности.
– Да. Я привыкла быть сильной, – кивнула Мэри и, словно отвечая на невысказанный вопрос, прибавила: – Ведь я же мать…
Это многое объясняет, подумал Коули и решился.
– Я вернусь, самое большее, через час. Если он позвонит снова, тяни время. – И Коули вышел не оглядываясь.
Телефон зазвонил минут через пять после его ухода.
– Алло? – не своим голосом произнесла Мэри.
Тишина. И вдруг…
– М-ма-ма… – Это был явно голосок Джея, но малыш отчаянно заикался, и сердце Мэри облилось кровью. – М-ма… То-то… То-мо…
– Я поняла, маленький! – Мэри силилась не закричать, не взвыть в голос. Каким-то чудом ей это удалось. – Я буду кормить Тамагочи! Буду с ним играть! С ним все будет в порядке…
– Мамочка у нас молодчина, правда, сынок? – раздался в трубке голос Джереми.
– Что ты с ним делаешь, урод? – отчаянно закричала Мэри. – Он снова заикается! Ты пугаешь его, да? Я убью тебя, сволочь!
– Сперва достань меня, кроха… Ах, как это будет нелегко! А вот до тебя я в любой момент могу дотянуться, и твой паршивый коп тебя не спасет…
Словно что-то щелкнуло в ее мозгу, и Мэри с пронзительной ясностью поняла: это конец. Вся полиция мира бессильна перед неумолимым роком. И что бы там ни говорил Кристофер Коули, если есть хоть один шанс из миллиона сохранить Джею жизнь, то…
Необычайное спокойствие овладело ею. Как все на самом деле просто! Как легко сделать так, чтобы Джереми никогда до нее не дотянулся!
– Прости, сержант… Это не признание поражения, – произнесла она. – Если я и могу победить, то только так…
И она неторопливо направилась в ванную.
Глава восьмая. Живая мадонна
Коули гнал свой видавший виды «хаммер», выделывая на перекрестках такое, что у него самого дух захватывало. Редкие в этот час автомобили шарахались от клепаного чудища, видом напоминавшего броневик. Только Коули знал, как на самом деле мобильна и легка в управлении его машина. Вот уже много лет никому из коллег так и не удалось уговорить его расстаться с нею.
Когда в четверть второго Мэри не сняла трубку, Коули прошиб холодный пот. И теперь его «хаммер» летел, словно какой-то жуткий призрак, по улицам ночного города туда, где Коули готов был увидеть что угодно.
Неужели он успел полюбить эту женщину? Полнейшая чушь! Нет, не чушь – он любил ее всегда, всю жизнь, только ее одну, хотя у нее были другие лица, другие имена… И Джей – его сын, а Джереми Уаттон не имеет к мальчику ровным счетом никакого отношения!
«Раненой девочкой с небесным ликом» назвал ее учитель, и нельзя было подобрать ей лучшего имени. Именно ему, сержанту полиции Кристоферу Коули, суждено исцелить ее раны. И он исцелит их, чего бы это ему ни стоило. Даже если сейчас она мертва, он вдохнет в нее жизнь…
Первое, что увидел Коули, переступив порог, – открытую дверь ванной. Содержимое аптечки частично валялось на коврике, кое-что стояло на полочке рядом с шампунем и зубной пастой.
На пороге спальни неподвижно сидел Снайп, держа в зубах пустой пузырек. Коули не нужно было даже читать надписи на нем. Все было ясно и так…
Прошел только час с небольшим. Даже если снотворное очень сильное, они успеют, решил он, но, подойдя к постели, увидел ее глаза и испугался… Совершенно пустые и мертвые, словно выброшенные морем на песок куски янтаря, они глядели сквозь него, глядели туда, где никто больше не мог причинить ей боли. Она неотвратимо уходила…
Действовать надо было быстро. Применив испытанный способ овладеть собой, мысленно изъяв себя из волнующей ситуации и глядя на нее как бы со стороны, он сгреб Мэри в охапку и понес вон из спальни. Спускаясь по лестнице, он машинально отметил, как она легка, век бы носил такую на руках… Ты последний кретин, Коули, мысленно осадил он себя, устраивая ее на переднем сиденье и обнимая за плечи одной рукой, а другой, включая зажигание. Снайп прыгнул на заднее сиденье, так и не выпустив из зубов пузырька…
В больнице оказалось, что Снайп был совершенно прав, прихватив с собой пузырек.
Взглянув на этикетку, молодой врач присвистнул и поспешил вслед за каталкой.
Возвратился он часа через полтора.
– Несчастная любовь? – со знанием дела подмигнул он Коули.
– Несчастнее не бывает. Как она?
– Выкарабкается. Правда, пришлось основательно попотеть: либо у нее индивидуальная реакция на препарат, либо нервная система вконец расшатана. Я оставил бы ее тут эдак на недельку.
– Я забираю ее, – решительно заявил Коули.
Снайп коротко тявкнул. Врач поднял брови.
– Да, что ты говоришь? – обратился он к псу. – Ну, если твой хозяин испытывает комплекс вины… Послушайте, – он пристально поглядел на Коули, – предмет ее увлечения – вы?
– Мечтал бы им быть, – чистосердечно ответил Коули.
– Ого!.. – Врач почесал в затылке.– Н-ну, в таком случае забирайте свою малютку.
Первые несколько часов ее будет колотить, не исключено, что она станет нести всякую чушь… Это все неважно. Главное – не давайте ей спать, как минимум, часа четыре. Хотя с этим, – он весело усмехнулся, – думаю, проблем не возникнет…
Коули твердо решил, что домой Мэри не повезет. Ей там решительно нечего делать. Чем дольше Джереми не услышит ее голоса, тем скорее «засветится». К тому же, если верить врачу, в ближайшие часы ей будет явно не до разговоров по телефону. На судьбу Джея это существенно повлиять не должно, – разве что в лучшую сторону. Подонку не надо будет заставлять ребенка рыдать в трубку.
Вспомнив доверчивые глаза Джея, Коули скрипнул зубами. Почему учитель назвал Джереми мертвецом? Что это за неугомонный покойник, который норовит утянуть за собой в могилу родных ему людей?
Тебе и во сне не приснится, девочка, о чем я передумал, пока дожидался тебя в больнице. Сейчас ты со мной, и я люблю тебя. Но тебе-то что в этом проку? Не знаю, на сколько лет ты меня моложе, да и не в этом дело. Ведь когда я гляжу в твои глаза, мне чудится, что ты старше меня на целую жизнь… И вот я сам едва тебя не убил, оставив одну.
Держись, девочка. Теперь я тебя никуда не отпущу и никому не отдам – ни живым, ни мертвым.
Затормозив у своего подъезда, Коули вновь подхватил Мэри на руки, а лифт мигом домчал их и пса до нужного этажа. Чтобы отпереть дверь, Коули пришлось поставить Мэри на ноги и поддерживать ее лишь одной рукой. Она пошатнулась, но устояла.
Она пребывала в странном состоянии, которое, наверное, более всего походило на наркотическое опьянение. Ее трясло мелкой дрожью, лоб покрылся испариной. Правда, сейчас на нее было уже не так страшно смотреть, хотя веселого тоже было мало: волосы спутались, под глазами залегли глубокие тени, а губы пересохли и покрылись темной коркой.
К тому же она, очевидно, не вполне понимала, что происходит с нею, но, слава Богу, не сопротивлялась, когда Коули стянул с нее джинсы и уложил в постель, прикрыв одеялом до самого подбородка. Снайп улегся возле кровати и закрыл глаза…
Вернувшись из кухни с чашкой крепкого кофе, Кристофер увидел, что прогнозы медика оправдываются. У Мэри зуб на зуб не попадал, она сжалась в комочек, которого почти не было видно под одеялом, влажные волосы прилипли ко лбу. Коули попытался усадить ее, но тщетно: голова падала на грудь, все тело сотрясалось…
И Кристофер решился – вернее средства согреть ее он просто не видел. Уже раздеваясь, он спросил себя, выдержит ли, и твердо ответил самому себе: «Да!»
Скользнув под одеяло в одних плавках, он крепко обнял Мэри, прижав к себе. Ступни ее и ладони были холодны как лед. Согревая дыханием руки Мэри и вдыхая аромат ее волос, едва уловимый, похожий на запах жасмина, Коули пьянел, словно подросток от первого в жизни глотка спиртного.
Вовремя опомнившись, нечеловеческим усилием воли он овладел собой, запретив себе сейчас видеть в ней женщину. Теперь она была для него кем угодно: другом, дочерью, раненой птицей на ладони… Спустя минут пятнадцать он почувствовал, как дрожь ее малопомалу унимается. Тело Мэри согрелось в его объятиях, дыхание стало ровнее. И вдруг…
Когда это случилось, Коули едва не умер от разрыва сердца. Руки Мэри неожиданно обвились вокруг его шеи, а сухие губы прильнули к его груди. Она выгнулась, прижимаясь к нему и сладко постанывая.
Словно все вокруг на мгновение заволокло горячим красноватым туманом – такого жгучего желания он никогда в жизни не испытывал. В какой-то миг он готов был на все, даже мелькнула подлая мысль: все равно она ничего не вспомнит потом… И тут его как громом поразило – она обнимала вовсе не его!
Кого ты видишь сейчас, моя маленькая, безмолвно спрашивал он, отбрасывая влажный локон с ее лба. Неужто этого сукина сына, твоего мужа, который так и не понял, какое счастье на него свалилось? Этого несчастного, который променял тебя и сына на чертово зелье, превратившее его в монстра?
Кристофер зажмурился изо всех сил, стараясь справиться с душевной болью. Губы Мэри зашевелились, она зашептала что-то неразборчивое.
– Не бросай меня… – едва расслышал он.– Я умру без тебя…
Глаза ее широко раскрылись. Огромные, они глядели прямо на него, а не сквозь. Коули мог поклясться, что она прекрасно его видит. И тотчас усомнился в этом, когда услышал:
– Любимый мой… Не уходи, не оставляй меня…
А ведь врач предупреждал, что она будет нести чушь, вспомнил Коули, но на один короткий миг вдруг представил себе, что слова эти обращены к нему, и его сердце переполнилось невероятным счастьем.
– Я никогда тебя не покину, – прошептал он, словно давая клятву. – И даже если ты прогонишь меня прочь, все равно я буду с тобой, девочка.
Наверное, Мэри услышала его. Она слегка отстранилась и вдруг приникла к его губам таким обжигающим поцелуем, что у Коули помутился разум. Не думая уже ни о чем, он принялся стремительно расстегивать пуговицы ее рубашки, но вскоре понял, что это немыслимо, и просто стянул ее через голову.
Мэри не сопротивлялась, скорее даже помогала ему. Когда ее обнаженная грудь прильнула к его груди, она вновь поцеловала Коули, да так, что сердце у того едва не остановилось. Будь что будет, решил он, теряя последние остатки разума. Рука его скользнула по ее слегка влажной спине, нашла упругие ягодицы. Прерывисто вздохнув, Мэри подалась вперед…
Как ни привык Коули к неожиданностям, но то, что за этим последовало, буквально потрясло его. Глаза Мэри вдруг закатились так, что видны остались лишь синеватые полоски белков, все тело ее содрогнулось, руки уперлись в его грудь с силой, немыслимой для столь хрупкого существа.
– Не смей! – хрипло выкрикнула она. – Не дотрагивайся до меня!
– Очнись… очнись, – шептал он, испугавшись не на шутку.
Снайп забеспокоился, встал лапами на постель и, предостерегающе зарычал, но Коули прикрикнул на пса, и тот поплелся в прихожую, где растянулся на коврике.
– Успокойся, девочка, – приговаривал Кристофер, гладя ее по волосам.
А она вдруг, совершенно по-звериному оскалив белые зубы, впилась изо всех сил в его плечо.
– Отпустите, подонки! Кто-нибудь, на помощь! – Она уже задыхалась, лицо ее стало синеватым. – А-а-а! Джереми, спаси меня! Что ты стоишь? Мне больно…
Все это сильно смахивало на судорожный припадок, которых Коули немало перевидал на своем веку. Но речь ее оставалась вполне связной, а на губах не было пены. Нет, это не эпилепсия, сообразил вдруг Коули, это борьба с призраками, которых вызвало к жизни его страстное прикосновение. И до него мало-помалу стало доходить, что происходит…
Крепко сжимая ее руки, чтобы она ненароком не ударилась обо что-нибудь, Коули проклинал беспросветную свою тупость. Теперь он диву давался, как можно было сразу не понять что к чему. Части головоломки наконец-то сложились, все встало на свои места: и просторные ее рубахи, и очки, и дурацкая бейсболка, и патологическая стыдливость, приличествующая разве что юной монашке…
Мэри тем временем мало-помалу начала затихать – и вдруг зарыдала отчаянно, совсем по-детски. Впервые видел Кристофер, как она плачет. Выпустив ее руки, которые тотчас безвольно упали, он стал покрывать поцелуями мокрые щеки, изумляясь тому, как сильно, оказывается, слезы на вкус напоминают кровь… Господи, как она это пережила? Если он все правильно понял, то…
