Текст книги "Заморский дядюшка (сборник)"

Автор книги: Уильям Джейкобс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Держи свой сон про себя, пока я не решу окончательно, – шепнул он повару, улучив момент, когда Биль объяснялся с извозчиком.

За столом Берт Симмонс сидел рядом с Эмилией по одну сторону, а Джо – по другую, и повар невольно жалел ее, замечая, как ей беспрерывно пожимали под скатертью обе руки за раз, так что она едва успевала есть.

После ужина старый Биль закурил трубку и, принимаясь за вторую кружку пива, рассказал о том, как повару за три дня приснилось приключившееся с ним, Билем, несчастье. Слушатели сначала не верили, но когда Биль рассказал дальше об остальных снах повара и о том, как они сбывались, все отодвинулись от повара и уставились на него, разинув рты.

– Но самое скверное еще впереди, – прибавил рассказчик.

– Довольно, Биль, довольно, – сказал Джо, глядя на Берта Симмонса такими глазами, точно собираясь его съесть.

– И потом – я считаю это простой случайностью: повар рассказал тебе свой сон, ты начал нервничать и потом упал, – только и всего.

– Какие там нервы! – прокричал Биль и рассказал про бред повара, который он подслушал, лежа на койке.

Сестра Биля взвизгнула от ужаса, когда он кончил, а Эмилия, сидевшая подле Джо, отодвинулась от него и подсела к Берту Симмонсу и схватила его за рукав.

– Все это – вздор! – объявил Джо. – Даже если бы это было правдой, я не боюсь. Если любишь, бояться нечего, надо итти на риск.

Берт Симмонс укоризненно покачал головой.

– Нельзя так много требовать от девушки.

– Нет, нет, – сказала Эмилия. – Что хорошего выходить замуж на одну неделю? Взгляните на дядину ногу, – с меня довольно и этого.

Тут заговорили все разом. Джо всячески уговаривал Эмилию доказать повару, что не всегда его сны сбываются, но тщетно. Эмилия заявила, что ни за какие миллионы не пойдет за него замуж. Тетя с дядей горячо поддерживали девушку, не говоря уже о Берте Симмонсе.

– Я пойду, принесу ваши подарки, Джо, – сказала она, и не успели ее остановить, как она побежала наверх по лестнице.

Джо сидел, как оглушенный дубиной, а все наперебой давали ему добрые советы и объясняли, как он должен благодарить повара, что тот спас его жизнь. Эмилия вскоре вернулась.

– Здесь все, кроме маленькой серебряной брошечки, которую вы подарили мне, Джо, – сказала она, – я ее потеряла третьего дня, когда ходила гулять с… с…

Джо хотел говорить и не мог.

– Она стоила шесть шиллингов шесть пенсов, – продолжала Эмилия, – я помню, потому что я была с вами, когда вы ее покупали. Раз я ее потеряла, мне остается только заплатить за нее деньгами.

Она положила рядом с подарками полсоверена, а Джо сидел и глядел на монету, точно никогда в жизни ее не видывал.

– И вы не должны упрекать меня в измене, Джо, – сказала Эмилия. – Я не виновата.

Старый Биль попробовал разрядить атмосферу шуткой.

– Как, Эмилия, ты у нас стала зарабатывать деньги? – сказал он.

– Ах, я и забыла тебе сообщить новость… Бедная тетя Эмилия умерла и оставила мне в наследство все свои вещи и двести фунтов деньгами…

Джо проглотил подступивший к горлу комок, поднялся и, оставив на столе подарки и полсоверена, пошел было прочь, но на полдороге остановился, обводя взглядом всех присутствующих.

– Спокойной ночи, – сказал он.

Потом подошел к наружной двери, открыл ее, постоял с минуту на пороге и вернулся назад, словно что-то позабыв.

– Ты пойдешь сейчас? – спросил он повара,

– Нет, немного погодя. А что? – забеспокоился тот.

– Я подожду тебя на улице, – злобно процедил сквозь зубы Джо. – Смотри, не засиживайся.

МУЖ МИССИС ПИРС

– Деньги всегда достаются мошенникам, – говорил ночной сторож, – сколько я знал хороших людей, ни один из них не получал ни полпенни, а непьющим достаются капиталы. Нет ничего утомительнее ожидания чужих денег. Я знал одного парня, который лет сорок ждал, когда умрет бабушка и оставит ему наследство; в конце концов она действительно умерла… простудившись на его похоронах. А другой мой знакомый ждал десятки лет смерти своей богатой тетки и был обвинен в ее убийстве, потому что она покончила самоубийством.

Неверное это дело – ждать наследства. Иногда люди не умирают, иногда женятся вторично, а иной раз возьмут да и оставят деньги вдовам и сиротам.

Кстати, по поводу женитьбы, – мне вспомнился случай с одним молодым человеком, Альфом Симсом. Он был сирота и воспитывался у своего дяди, Джорджа Хэтчарда, шестидесятилетнего вдовца. Альф был более или менее моряком, но скорее менее, чем более, так как у его дяди было кругленькое состояние, и после смерти оно должно было перейти к Альфу. Дядя привык, чтобы племянник жил при нем, Альф не любил работать, и обе стороны были довольны друг другом.

Я, бывало, говорил Альфу, что шестьдесят лет – опасный возраст для мужчины, в особенности, если он овдовел так давно, что успел позабыть, каково быть женатым. Альф и сам это понимал, у него были мозги в голове, и всегда сам нанимал экономку, избавляя старика от хлопот. Двух из них я видел и смею сказать… словом – Альф умел выбирать для дяди женский персонал.

Последняя экономка, нанятая Альфом, через две недели после его отплытия умерла от дряхлости. Она скончалась в погребе, доставая Джорджу Хэтчарду пиво на ужин, и он лишился сразу десяти галлонов[4]4
  Галлон – 4 1/2 литра. (Прим. ред.).


[Закрыть] лучшего пива и своей экономки.

Когда через четыре месяца Альф вернулся из плавания, то при первом же взгляде на новую экономку, открывшую ему дверь, он пришел в страшное негодование. Она была моложе шестидесяти и хотя некрасива, но не безобразна. Чиста она была, как палуба, и разодета, как молодой гардемарин.

– Вы, должно быть, Альфред? – спросила она.

– Меня зовут мистер Симс, – твердо сказал Альф.

– Я знаю вас по портрету, – продолжала экономка. – Входите. Только ноги вытрите.

Альф вытер ноги и вошел в гостиную.

– Присядьте, – любезно пригласила экономка.

Альф сел и стал думать, что ему делать.

– Я всегда люблю, чтобы людям было уютно, – распространялась экономка, – так уж у меня заведено. Какая теплая погодя, не правда ли? Джордж наверху, но он сию минуту сойдет.

– Кто? – спросил Альф, едва веря своим ушам.

– Джордж, – сказала экономка.

– Джордж? Какой Джордж? – переспросил Альф.

– Ну ваш дядя. Что вы думаете, у меня полон дом Джорджей?

Альф уставился на нее и не мог произнести ни слова. Он заметил, что комната сильно изменилась и что на камине красовалась большая фотографическая карточка новой экономки. Он сидел, шаркая подошвами, пока экономка не покосилась на них, я потом встал и пошел наверх.

Когда Альф вошел в комнату дяди, тот, сидя на кровати и прикидываясь, что не слышал его прихода, просто пожал ему руку, точно они и не разлучались.

– Мне надо кое что тебе сообщить, Альф, – сказал он. – Я влопался и сделал глупость; не знаю, как ты это примешь.

– Взяли и попросили новую экономку стать вашей женой, не так ли?

Дядя замотал головой.

– Совсем я не просил, клянусь тебе, не просил ни разу.

– Хорошо, значит, вы на ней не женитесь? – Альф вздохнул с облегчением.

Дядя опять замотал головой.

– Она обошлась безо всяких предложений, – сказал он тихо и мрачно. – Дернул меня чорт обнять ее случайно за талию – и все кончено.

– Как же вы могли сделать это случайно? – вскипел Альф.

– Ну, как я тебе объясню? Если бы я знал как, это не было бы случайно, не так ли?

– Так вы не хотите на ней жениться? Вам незачем на ней жениться, раз вы не хотите.

Джордж Хэтчард посмотрел на Альфа и усмехнулся.

– Если б ты знал ее, как я, ты бы не порол такого вздора. Сойдем лучше вниз, а то она догадается, что мы говорим о ней.

Они спустились вниз в столовую. За чаем бедный Альф скоро уверился в правильности дядиных замечаний. Миссис Пирс (так величали экономку), обращаясь к его дяде, каждый раз называла его "мой дорогой", а после чаю села с ним рядом на кушетку и взяла его за руку.

Альф не спал пол-ночи, думая, как бы ему выкурить миссис Пирс, и наутро проснулся все с той же заботой на уме. Каждый раз, встречая дядю, он заговаривал с ним об этом и убеждал его отказать миссис Пирс, уплатив ей месячное жалованье вперед, но Джордж Хэтчард не решался.

– Она меня притянет к суду и разорит. У нее от меня куча любовных писем.

– Любовных писем? Как? Ведь вы живете на одной квартире! – удивился Альф.

– Это ее штуки! – оправдывался дядя. – Однажды утром она мне подсунула письмо под дверь, и мне пришлось ответить. Она не хотела пойти вниз и приготовить мне завтрак, пока я не напишу ответа. Теперь я каждое утро должен посылать ей письмо.

– И вы подписываетесь своим именем? – немного подумав, спросил Альф.

– Нет, – ответил дядя и покраснел.

– Как же тогда вы подписывались?

Дядя покраснел еще сильней.

– Не все ли тебе равно? Почерк мой, – и этого достаточно. Я попробовал было раз написать левой рукой. Послушал бы ты, как она заголосила.

– Ежели бы ее первый муж был жив, она не могла бы выйти за вас, – проговорил Альф мечтательно.

– Да, – раздраженно ответил дядя, – и будь я старой бабой, она тоже не могла бы выйти за меня. Ты знаешь не хуже моего, что он пятнадцать лет назад погиб при крушении "Вечерней Звезды".

– Да, поскольку ей известно, – говорил Альф, – но ведь четверо спаслись, почему ж бы не спастись и пятому? Ведь его могли подобрать? Скажите ей, что вам снилось это три ночи подряд, и что у вас явилась какая-то странная уверенность, что он жив.

– Да приснись мне это хоть пятьдесят раз, ничего не выйдет, – сказал Джордж Хэтчард. – Тише! С ума ты, что ль, сошел? Она может услышать.

– Ее первый муж жив, – объявил радостно Альф.

– Что? – изумился дядя.

– Он уплыл на обломке и был подобран чуть живой и отвезен в Мельбурн. Теперь он живет в Австралии и стал овцеводом.

– Что ты мелешь?

– Факт, – ответил Альф. – Я знаю одного человека, который встречался с ним и разговаривал. Она не может выйти за вас, пока он жив, ведь не может?

– Разумеется, нет, – сказал Джордж Хэтчард, – но ты уверен, что не ошибаешься?

– Уверен.

– Это слишком хорошо, чтобы быть правдой, – прошептал Джордж Хэтчард.

– Конечно, – говорит Альф, – но она не догадается. Вот что мы сделаем: вы запишете все, что она рассказывала вам о себе, и передадите мне, а я скоро найду того самого парня, который будто бы встречался с ее мужем. Он, если нужно, встретил бы и дюжину мужей.

Джордж Хэтчард сперва не понимал, а когда понял, то не захотел участвовать в обмане, – не потому, что дело было нечистое, а потому, что боялся миссис Пирс. Но в конце концов он записал все, что знал о ней: ее девичью фамилию, где она родилась и т. д., а в добавление сказал Альфу, что если он посмеет сыграть такую злую шутку с невинной любящей женщиной, то он никогда ему этого не простит.

– Мне бы надо пару золотых, – сказал Альф.

– Ну нет, – ответил дядя, – я к этому делу непричастен, предупреждаю тебя.

– На мои личные расходы, – пояснил Альф.

– А, хорошо… – и Джордж Хэтчард пошел наверх в свою спальню и вернулся с тремя гинеями[5]5
  Гинея – 21 шиллинг, около 10 рублей. (Прим. ред.).


[Закрыть].

– Если не хватит, – сказал он, – дай мне знать и ты получишь еще.

Весь следующий день старику никак не удавалось поговорить с Альфом, ибо миссис Пирс была, что называется, вездесуща и не оставляла их наедине. На третий день дядя улучил момент, когда экономка вышла из комнаты, и спросил Альфа:

– Надеюсь, ты не приступал еще к той злой затее, о которой ты мне говорил?

– Разумеется, нет, – сказал Альф, подмигнув, так сказать, про себя, – зачем же, раз вы сказали, что не надо?

– Правильно. Меня огорчает этот брак из-за тебя, Альф. Ведь я собирался оставить тебе мое скромное состояние, но теперь мне придется оставить его ей. Я думаю, что молодому человеку лучше самому пробиваться в люди.

– И я так думаю, – ответил Альф.

– Миссис Пирс вчера спрашивала меня, когда ты опять уйдешь в море.

Альф вздохнул.

– Она, должно быть, тебя недолюбливает, – продолжал старик, – Это очень неприятно, – ты мой единственный племянник. Да, я забыл тебе сообщить, что у ее первого мужа, Чарли Пирса, была бородавка на левом ухе. Она часто говорила мне об этом.

– В самом деле? – воскликнул Альф.

– Да, бородавка на левом ухе и шрам на лбу, по которому его треснул один из приятелей.

Альф кивнул головой и опять подмигнул. Джордж Хэтчард, правда, не подмигнул в ответ, но потрепал его по плечу и сказал, что он пополнел и похорошел и с каждым днем становится все больше похож на свою мать.

– Вчера я видел сон, – сказал Альф. – Мне снилось, что мой знакомый, которого звали Биль Флерри, но который в моем сне называл себя как то иначе и не был еще со мной знаком, приходит вечером сюда в столовую, где все мы сидим за ужином, и тут же Джо Морган с женою, приходит и говорит, что первый муж миссис Пирс будто бы жив и здоров.

– Очень странный сон, – говорит его дядя, – но при чем там были Джо Морган и его жена?

– Они были свидетели, – говорит Альф.

Джордж Хэтчард чуть не скатился со стула.

– Продолжай, – сказал он, потирая ногу. – Странное дело, я как раз собирался пригласить Морганов к ужину на ближайшую среду.

– Не лучше ли во вторник?

– Ну да, я ж так и сказал – во вторник, – подтвердил дядя, глядя через голову Альфа, чтоб не видеть, как тот опять подмигивает. – Чем же кончился твой сон, Альф?

– А кончился он тем, что вы и миссис Пирс были совершенно подавлены тем, что не могли пожениться. Последнее, что я видел перед тем, как проснуться, были ее чемоданы, стоявшие на крыльце в ожидании извозчика.

Джордж Хэтчард хотел расспросить подробнее, но тут как раз вошла миссис Пирс.

Джордж Хэтчард был в таком нервном и возбужденном состоянии, что Альф опасался, как бы экономка чего-нибудь не заподозрила. Во вторник утром он дрожал как в лихорадке, что она объяснила простудой, велела ему лечь в постель и хотела положить ему горчичник. Джордж боялся возражать, но, пока она возилась на кухне, улизнул на улицу и вылечил свою лихорадку тремя стаканами виски. Альф сам едва спасся от горчичника, так она разозлилась.

За обедом она все время дулась, но после обеда несколько отошла, а когда вечером явились Морганы, и она увидела, что у миссис Морган безобразно распух и покраснел нос, она пришла в наилучшее расположение духа. Весь ужин она говорила об этой опухоли, давая советы миссис Морган и рассказывая об одном своем знакомом, у которого тоже был красный опухший нос, так как он любил выпить.

– Для меня мой нос хорош, – сказала, наконец, миссис Морган.

– Он не лишает ее аппетита, – заметил Джордж Морган, пытаясь все обратить в шутку, – а это самое главное.

Миссис Морган встала и хотела уйти, но потом опять села на свое место и заговорила о платье миссис Пирс и о том, как оно красиво сшито. И она попросила миссис Пирс дать ей выкройку, потому, мол, что она хотела бы сделать себе такое же, когда станет старухой.

– Люблю, когда люди одеваются по возрасту, – сказала она с приятной улыбкой.

– Я думаю, вам тоже был бы к лицу более темный цвет, – сказала миссис Пирс.

– Да, но позже, лет через двадцать, – возразила миссис Морган.

Миссис Пирс с досады залила пивом скатерть и так огорчилась, что добрых десять минут сидела как истукан.

После ужина сели играть в карты на орехи, – по два ореха за пенни, – и стало веселее. Все смеялись и разговаривали, а Джордж Морган делал вид, будто крадет орехи у миссис Пирс. Вдруг Джордж Хэтчард поднял руку.

– Кажется, кто-то стучит с улицы, – сказал он.

Альф бросился открывать, и в коридоре раздался мужской голос, спрашивавший, здесь ли живет миссис Пирс. Через минуту в комнату вошел Альф в сопровождении Биля Флерри.

– Тут вас спрашивает один джентльмен, по имени Смит, – сказал он, глядя на миссис Пирс.

– Что вам угодно? – довольно резко спросила экономка.

– Это она! – сказал Биль, поглаживая свою длинную седую бороду и возводя глаза к потолку. – Вы меня не помните, миссис Пирс, но я встречался с вами много лет назад, когда бедный Чарли Пирс жил в Попларе.

– Ну что ж из этого? – спросила миссис Пирс.

– Не торопитесь, сейчас объясню, – говорит Биль Флерри, – Два месяца я уже вас разыскиваю. К тому же мою новость я должен выложить осторожно, чтобы вы не упали в обморок от радости.

– Вздор! – миссис Пирс презрительно скривила губы. – Я не из тех, что грохаются в обморок.

– Надеюсь, вы не сообщите нам ничего неприятного? – любезно сказал Джордж Хэтчард, наливая гостю стакан виски.

– Наоборот, – ответил Биль, – это для нее самая лучшая новость за пятнадцать лет.

– Скажите, наконец, что вам нужно? – воскликнула миссис Пирс.

– Сейчас объясню. Шесть месяцев тому назад я был в Мельбурне. Однажды я бродил по улицам и заглядывал в окна магазинов, как вдруг увидел знакомое лицо. Оно было много старше, чем когда я его видел в последний раз, усы как-будто поседели, но все-таки, сказал я самому себе…

– Я уже знаю, чем кончится, – сказала миссис Морган, краснея от волнения.

– …Я сказал самому себе, – продолжал Биль Флерри, – или это привидение, или же это не кто иной, как Чарли…

– Дальше! – воскликнул Джордж Хэтчард, упершись кулаками в стол и выкатив глаза на рассказчика.

– …Пирс! – изрек Биль Флерри.

Стало так тихо, что вы услышали б, как падает булавка. Все сидели, глядя на незваного гостя, а Джордж Хэтчард вынул носовой платок и поднес его к лицу.

– Но ведь он погиб при крушении "Вечерней Звезды", – сказал, наконец, Джордж Морган.

Биль Флерри ничего не ответил. Он налил рюмочку виски и подал ее миссис Пирс, но она оттолкнула его руку, и он, раза два тряхнув головой, осушил ее сам.

– Это был не он, это не мог быть он! – бормотал Джордж Хэтчард. – Я не верю! Это слишком жестоко.

– Говорю вам, это был он, – сказал Биль. – Когда корабль пошел ко дну, он уцепился за обломок реи и плыл два дня, пока его не подобрали рыбаки и не отвезли на Новую Зеландию. Он рассказал мне все и просил меня, если я встречу где-нибудь его жену, передать ей поклон.

– Поклон? – возмутился Джо Морган и даже подскочил, – Почему же он не известил жену о том, что жив?

– Я ему так и сказал, – ответил Биль Флерри, – но он заявил, что имел на то свои причины.

– Ах, еще бы! – подхватила миссис Морган и прибавила, обращаясь к Джорджу Хэтчарду: – Значит, теперь вы с ней не можете пожениться?

– Пожениться! – подскочил Биль Флерри, тогда как Джордж Хэтчард испустил такой стон, что сам удивился. – Да это было бы ужаснейшим грехом! Как во-время я ее нашел!

– Надеюсь, вы не знаете, где он сейчас находится? – упавшим голосом сказала миссис Пирс, обращаясь к Билю.

– Не знаю, мадам. Но думаю, вы найдете его где-нибудь в Австралии. Он постоянно меняет имя и место, но уверяю вас, вы имеете столько же шансов его найти, как и всякий другой.

– Для меня это страшный удар, – сказал Джордж Хэтчард, закрывая платком глаза.

– Знаю, – отозвалась миссис Пирс. – Но все вы, мужчины, таковы. Смею сказать, не подвернись такого случая, вы придумали бы что-нибудь еще.

– О, как вы можете это говорить! – с укором сказал Джордж Хэтчард. – Ничто на свете не помешало бы мне жениться на вас.

– Отлично! В таком случае мы сможем, наконец, сыграть свадьбу.

– Но вы не можете вступить в брак, – осадил ее Альф.

– Это – двумужество, – прибавил Джо Морган.

– Вас засадят на шесть месяцев, – обрадовалась его жена.

– Не огорчайся, дорогой, – спокойно сказала миссис Пирс,

подсев к Джорджу Хэтчарду, – этот господин ошибся.

– Ошибся! – вскричал Биль Флерри. – Я же вам сказал, что я с ним разговаривал. Это был Чарли Пирс, самый настоящий, и не кто другой: шрам на лбу и бородавка на левом ухе и все прочее.

– Удивительно, – проговорила миссис Пирс. – Не понимаю, откуда вы все это взяли?

– Откуда я взял? – Биль смерил ее уничтожающим взглядом. – От него самого!

– Ах, конечно, – сказала миссис Пирс, – как я не догадалась! Но в таком случае это еще удивительней, потому что, видите ли, он не поехал тогда на "Вечерней Звезде".

– Что? – проговорил Джордж Хэтчард. – Да вы сами рассказывали мне…

– Знаю. Но я сделала это исключительно щадя ваши чувства. Чарли должен был уйти в море с "Вечерней Звездой", но его предупредили.

– Как предупредили?

– Да, – сказала миссис Пирс, – в ночь накануне отъезда произошло какое-то дурацкое недоразумение с бриллиантовым кольцом, и он получил пять лет одиночки. Он назвался в суде другим именем, и, ясное дело, все подумали, что он утонул с кораблем. А когда он умер в тюрьме, я предпочла не выводить людей из заблуждения.

Миссис Пирс достала носовой платок, и, пока она его разворачивала, Биль Флерри встал и вышел на цыпочках. Альф встал вслед за ним секунды две спустя. Когда перед уходом Джордж Морган с супругой в последний раз оглянулись назад, – Джордж Хэтчард делал отчаянные, душераздирающие попытки улыбнуться.