Два знатных родича

Текст добавлен: 17 сентября 2016, 20:19

Текст книги "Два знатных родича"

Автор книги: Уильям Шекспир

Жанр:

Прочая проза

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Назад к карточке книги

Мне станет мил; надгробною хвалою

Мне будут песни воинов звучать.

Тезей

Что ж, выбирай, сестра!

Эмилия

Нет, я не в силах!

Равно прекрасны оба; я б хотела,

Чтоб ни один с них волос не упал!

Ипполита

Что ж будет с ними?

Тезей

Вот что я решаю;

И честью я клянусь, что будет так,

Иль оба пусть умрут: вы, принцы, оба

В свою страну вернетесь; через месяц

Пусть каждый вновь придет, в сопровождении

Трех рыцарей, сюда, на это место;

Здесь пирамиду я поставлю: тот

Из вас, кто может рыцарскою силой

Соперника заставить прикоснуться

К той пирамиде, – будет обладать

Принцессою, другой – повинен смерти,

И с ним его друзья; и пусть не ропщет

Он на судьбу; пусть не помыслит он,

Что умирает с правом на невесту.

Согласны ль вы?

Паламон

О, да! Кузен Аркит,

До той поры мы будем вновь друзьями.

Аркит

Я рад тебя обнять.

Тезей

А ты, сестра,

Довольна ли?

Эмилия

Должна я быть довольна:

Иначе бы они погибли оба.

Тезей

Друг другу дайте ж руку, позабудьте

Свой спор, пока заветный час решенья

К вам не придет, и в путь отправьтесь свой.

Паламон

Верь нам, Тезей: тебя мы не обманем.

Тезей

Теперь же вас прошу идти за мною:

Мы примем вас, как принцев и друзей.

Кто победит, – супругом ей назначим,

А кто падет, – того мы смерть оплачем.

Уходят.

АКТ IV

Сцена 1

Афины. Комната в тюрьме.

Входит тюремщик и первый из его друзей.

Тюремщик

Итак, других вестей ты не имеешь?

Не слышно ли чего-нибудь еще

О бегстве Паламона?

Первый друг

Нет, не слышал

Я ничего: я ранее ушел,

Чем кончилось их дело; но, насколько

Я мог понять, есть много оснований полагать,

Что оба принца будут прощены:

С коленопреклоненьем Ипполита

С прекрасною Эмилией просили

За них так нежно, с грацией такой,

Что герцог, мне казалось, колебался

Между своей поспешно данной клятвой

И просьбами прекрасных этих дам.

Чтоб им помочь, принц Пиритой отважный,

Который для Тезея – часть души,

К их просьбам также присоединился;

Поэтому надеюсь я, что все

Окончится вполне благополучно.

А о тебе иль бегстве Паламона

Никто не говорил.

Тюремщик

Пошли, о небо,

Спасенье мне!

Второй друг

(входя)

Спокоен будь, мой друг!

Тебе принес я радостные вести.

Тюремщик

Заранее я рад им.

Второй друг

Паламон

Все разъяснил: получишь ты прощенье!

Он рассказал, как дочь твоя его

Освободила: ей прощенье также

Дано уже. Великодушный пленник,

Ее желая отблагодарить,

Ей жалует большую сумму денег

В приданое.

Тюремщик

Ты добрый человек

И добрые всегда приносишь вести!

Первый друг

Но чем все это кончилось?

Второй друг

Как чем?

Конечно, те, что никогда не просят,

А требуют, – всегда получат все:

Жить будут оба.

Первый друг

Ну, я так и думал!

Второй друг

Но только им поставлены условья,

Которые вы как-нибудь потом

Узнаете.

Тюремщик

Хорошие, надеюсь!

Второй друг

Почетные, конечно; хороши ль

Условья эти, – после будет видно.

Первый друг

Что ж, поживем – увидим.

Входит жених дочери тюремщика.

Жених

Горе, горе!

Где ваша дочь?

Тюремщик

Что за вопрос!

Жених

Когда

Вы видели дочь вашу?

Первый друг

Как он смотрит!

Тюремщик

Сегодня утром.

Жених

Что ж, была ль она

Здорова? Как спала?

Первый друг

Вопросы эти

Довольно странны.

Тюремщик

Кажется, она

Была как-будто не вполне здорова.

Теперь я вспоминаю; ей вопросы

Я задавал: она мне отвечала

На все по-детски, как-то невпопад,

Бессмысленно, как маленький ребенок

Иль человек в безумии. Я сердился.

Что ж нового о ней?

Жених

Да ничего

Хорошего: жалеть ее должны мы.

Я должен все сказать вам; пусть же лучше

Узнаете вы это от меня,

Чем от другого, кто не столько любит

Ее, как я.

Тюремщик

Что с нею?

Первый друг

Все ли ладно?

Второй друг

Неладно с нею?

Жених

Да, не очень ладно.

Увы, она совсем сошла с ума.

Первый друг

Не может быть!

Жених

К несчастью, это верно.

Тюремщик

Я видел уж из слов твоих, как только

Вошел ты, что случилась с ней беда.

О боги, помогите ей! Причина

Была здесь или та, что в Паламона

Она влюбилась, или та, что казни

Моей боялась, – или, может быть,

То и другое.

Жених

Очень вероятно.

Тюремщик

Но как же это скоро так случилось?

Жених

Сейчас я расскажу. Ловил я рыбу

В большом пруду, что позади дворца.

На дальний берег, камышом с осокой

Заросший, я забрался и стоял,

Следя за поплавком. Вдруг звонкий голос

Услышал я. Прислушиваюсь: песню

Поет там кто-то, – женщина иль мальчик.

Тогда я бросил удочку свою,

Пошел на голос; но довольно долго

Никак не удавалось мне узнать,

Кто пел: густой камыш мешал мне видеть.

Прилег я, чтобы вслушаться, – и вдруг,

Направив взор свой вдоль тропинки узкой,

Прорубленной недавно рыбаками,

Увидел вашу дочь.

Тюремщик

О, продолжай!

Жених

Она стояла там и пела; смысла

В той песне было мало. Повторялось

Одно в ней часто: "Паламон ушел,

В лесу он ищет ягод шелковицы,

Но завтра я найду его".

Первый друг

Бедняжка!

Жених

"Его узнают по его цепям,

Он будет схвачен! Что я буду делать?

Сто девушек тогда я созову,

Красивых, черноглазых, – все влюбленных,

Как я: у них венки из златоцвета

На головах, их губы – точно вишни,

А щеки их красней дамасских роз.

Мы все потешный танец протанцуем

Пред герцогом, чтоб он его простил".

Затем о вас бедняжка все твердила,

Что завтра утром будут вас казнить,

Что надо ей набрать к дню погребенья

Цветов и после дом украсить ими.

Потом она все пела "ива, ива",

Да "ивушка", а также повторяла:

"Мой Паламон, мой Паламон красавец"

И "Паламон был рослый молодец".

В воде она стояла по колена;

На голове венок из камыша

Лежал у ней, а кудри распустились;

Вокруг болотных множество цветов

Торчало, – самых пестрых, разноцветных;

Средь них казалась нимфою она,

Одной из тех, что охраняют воды,

Иль светлою Иридой, к нам с небес

Слетевшею. Венки из трав окрестных

Она плела и к каждому венку

Премило приговаривала: "Это

Союз любви наш нежный", или "Можно

Вот это разделить, но нас – нельзя",

И многое другое. То заплачет,

То запоет, то вдруг вздохнет печально,

То засмеется, – и целует руки

Сама себе.

Второй друг

О боги, что за жалость!

Жених

Я к ней пошел; она, меня завидев,

Вмиг в воду бросилась; ее я спас,

Схватил и вынес на сухое место;

Но тут она вдруг вырвалась из рук

И с громким криком прочь бежать пустилась

По направленью к городу, – так быстро,

Что я совсем отстал. Потом я видел,

Что трое или четверо людей

Ей бросились наперерез; меж ними

Один был брат ваш. Их увидев, сразу

Она остановилась и упала;

Подняв, ее насилу увели.

Я с нею их оставил и скорее

Направился сюда. Да вот они.

Входят брат тюремщика, дочь его и другие.

Дочь тюремщика

(поет)

О, не смотреть бы вам на белый свет...

Неправда ль, песня хороша?

Брат тюремщика

Прекрасна.

Дочь тюремщика

Могу я двадцать спеть других.

Брат тюремщика

Я верю.

Дочь тюремщика

Вот, например, есть песня "добрый Робин",

Иль песня "о метле". Ты не портной ли?

Брат тюремщика

Портной.

Дочь тюремщика

А где ж мой свадебный наряд?

Брат тюремщика

Я завтра принесу его.

Дочь тюремщика

Смотри же!

Да постарайся! Я теперь пойду

Созвать девиц, да музыкантов надо

Нанять; ведь завтра утром я лишусь

Девичества; а то ведь не удастся.

(Поет.)

О милый друг, красавец мой!...

Брат тюремщика

С ней надо терпеливым быть.

Тюремщик

Конечно.

Дочь тюремщика

А, добрый вечер, господа! Скажите,

Не слышали ль о Паламоне вы?

Тюремщик

Да, девушка, его мы знаем.

Дочь тюремщика

Правда?

Ведь он – прекрасный кавалер?

Тюремщик

Еще бы!

Брат тюремщика

Не возражайте ей, а то она

Расстроится еще гораздо хуже.

Первый друг

Да, он прекрасный юноша.

Дочь тюремщика

Не так ли?

Не правда ли? А есть у вас сестра?

Первый друг

Да, есть.

Дочь тюремщика

Скажите ей, что ей не будет

Принадлежать он никогда: я знаю

Такое слово. За сестрой смотрите:

Его увидев, в тот же час она

Погибнет. Влюблены ведь в Паламона

Все девушки, что в городе живут.

Но я смеюсь над ними, оставляю

Их без вниманья. Правда, это ловко?

Первый друг

Да.

Дочь тюремщика

Между ними двести от него

Беременны: четыреста их будет,

Но это я держу в строжайшей тайне.

И все родятся мальчики: он знает,

Как это все устроить. Как настанет

Им десять лет, – то в этот самый день

Их оскопят и сделают певцами,

Чтоб подвиги Тезея воспевать.

Второй друг

Вот это странно.

Дочь тюремщика

Даже очень странно,

Но я прошу не говорить об этом.

Первый друг

Не будем говорить.

Дочь тюремщика

К нему приходят

Все девушки, со всех концов страны.

Поверьте мне, что в эту ночь их двадцать

Он обработал: если он захочет,

То может сделать это в два часа.

Тюремщик

Она погибла!

Брат тюремщика

Сохрани нас, небо!

Дочь тюремщика

Поди сюда: ты умный человек.

Первый друг

Она его узнала?

Второй друг

Нет. О, если б

Она могла его узнать!

Дочь тюремщика

Ведь ты

Хозяин корабля?

Тюремщик

Да.

Дочь тюремщика

Где компас твой?

Тюремщик

Вот здесь.

Дочь тюремщика

Направь на север свой корабль,

В тот лес, где Паламон лежит, тоскуя,

И ждет меня; сама я буду править.

Ну, поднимайте ж якорь, да живей!

Все

Уф, уф! Вот якорь поднят, ветер дует

Благоприятный; поднимите реи

Да распустите парус. Эй, хозяин,

Где твой свисток?

Брат тюремщика

Пусть будет он у ней.

Тюремщик

На мачту, мальчик!

Брат тюремщика

Где же руль?

Первый друг

Вот здесь он.

Дочь тюремщика

Что видишь ты?

Второй друг

Прекрасный лес.

Дочь тюремщика

Ну, правь же

Туда, да поворачивай скорей!

(Поет.)

Луна, заняв у солнца свет...

(Уходят.)

Сцена 2

Афины. Комната во дворце.

Входит Эмилия, держа два портрета.

Эмилия

Нет, раны я должна уврачевать,

Которые готовы уж открыться

И кровь излить из-за меня; должна

Я сделать выбор, чтобы не погибли

Из-за меня два юные красавца,

Чтоб матери не прокляли, рыдая,

Идя в слезах за гробом сыновей,

Мою жестокость. Боги, как прекрасен

Аркит! Сама премудрая природа

С ее дарами, с дивной красотой,

Которую она с такой любовью

Влагает в благородные тела,

Сама она, когда бы превратилась

Вдруг в женщину, в застенчивую деву,

С ума сошла бы от любви к нему!

Какие очи, что за взор прекрасный,

Как пламя, искры мечущий и сладкий

В одно и то же время у него!

Сам Купидон в очах его смеется!

Так резвый и прекрасный Ганимед

Воспламенил любовной страстью Зевса,

И бог похитил юного красавца

И рядом посадил его с собою

В созвездии блестящем. Что за лоб

Возвышенный, красивый, величавый,

Как Гера волоокая! Нежнее

Он округлен, чем Пелопса плечо!

Отсюда честь и слава, как с утеса,

Вознесшего вершину к небесам,

Слетают в мир, внизу лежащий, с песнью

О подвигах и о любви богов

И близких к ним людей. Перед Аркитом

Что Паламон? Лишь призрак, только тень!

Он смугл и худ, и взор его так мрачен,

Как будто мать он потерял свою;

Он как-то вял, в нем живости не видно,

Нет остроумья, резвости веселой,

Не хочет улыбнуться он. Но есть

В нем то, что мы считаем заблужденьем

И крайностью; так некогда Нарцисс

Был мрачен и печален, хоть божествен.

О, нет! Кто женской прихоти изгибы

Способен все изведать и понять?

Утратила я, право, свой рассудок.

Я выбрать не могу, и вот я лгу

Бессовестно, и, право, я достойна,

Чтоб женщины меня побили. Нет!

О Паламон! Прошу я на коленях

Прощенья у тебя; ты, ты один

Прекрасен! Эти очи в дивном блеске

Грозят и смело требуют любви:

Какая дева им не покорится?

Серьезности какой, какой отваги

Полны его черты, и как влекут

Они меня к себе! Амур, отныне

Лишь он меня тревожит! Прочь, Аркит!

Ты перед ним – подкидыш, цыганенок,

А благороден только он один!

Ах, я совсем безумна! Я погибла,

Честь девичью готова я забыть.

Спроси меня мой брат, кого люблю я,

И от Аркита я схожу с ума;

Спроси сестра – мне Паламон милее.

Вот оба рядом; брат, спроси: кто лучше?

Не знаю я! Спроси сестра, – нет, я

Хочу подумать! Точно так ребенок,

Увидев две игрушки драгоценных,

Какую предпочесть из них, – не знает

И плачет он о той и о другой!

Входит дворянин.

Что нового?

Дворянин

Меня прислал к вам герцог,

Ваш брат. Для вас известие я принес:

Все рыцари уж здесь.

Эмилия

Чтоб спор окончить?

Дворянин

Да.

Эмилия

Лучше бы покончить мне с собой!

В чем я грешна, о чистая Диана,

Что молодость невинная моя

Окроплена должна быть кровью принцев!

В чем я грешна, что чистота моя

Послужит алтарем, где два влюбленных,

Прекраснейших, достойнейших из всех,

Когда-либо отрадой веселивших

Сердца своих счастливых матерей,

Падут безвинно жертвою кровавой

Моей несчастной красоты!

Входят Тезей, Ипполита, Пиритой и свита.

Тезей

Прошу

Скорей привесть их: я желаю страстно

Увидеть их. Красавица-сестра,

Поклонники твои вернулись оба

И рыцарей с собою привели.

Теперь должна ты одного из принцев

Как друга сердца выбрать для себя.

Эмилия

Хотела б лучше я обоих выбрать,

Чтоб за меня никто не погибал

Безвременно.

Тезей

Кто видел их?

Пиритой

Я видел.

Дворянин

А также я.

Входит вестник.

Тезей

Откуда ты пришел?

Вестник

От рыцарей.

Тезей

Скажи нам, каковы же

Они?

Вестник

Свои охотно впечатления

Я передам. По внешности судя,

Таких шести бойцов, отваги полных,

Доныне я не видывал еще,

Да про таких не читывал и в книгах.

Тот рыцарь, что стоит на первом месте

С Аркитом, – крепкий, сильный человек;

Судя по виду, это принц природный,

Не очень смугл, но и не бел, – суровый,

Но благородный; смелый и бесстрашный,

Опасность он умеет презирать;

В глазах его огонь таится грозный,

Как-будто скрыт в нем разъяренный лев.

До плеч висят его густые кудри,

Они черны, как ворона крыло;

В плечах широк он, а вооруженье

Его богато; при бедре висит

Тяжелый меч на поясе роскошном,

И кажется, что в каждый миг готов

Запечатлеть мечом свою он волю.

Ну, словом, я уверен: лучше друга

Для воина нельзя и пожелать.

Тезей

Ты славно описал его.

Пиритой

Но трудно

В словах коротких описать того,

Который первым возле Паламона

Стоит.

Тезей

Скажи нам что-нибудь о нем.

Пиритой

Мне кажется, он также принц природный,

Пожалуй, даже первого знатней,

Телосложеньем он его полнее,

Лицо ж его приятней; он румян,

Как зрелый виноград. Сознанье видно

В его глазах, за что он будет биться,

И тем, конечно, лучше он сумеет

С отвагой дело друга отстоять.

В лице его уверенность в победе

Сквозит; когда ж разгневается он,

Сумеет, верно, он владеть собою.

Чтоб, не боясь опасности, свершить

Великий подвиг; страха он не знает,

Хоть, может быть, его и мягок нрав.

Он белокур, курчав; густые кудри

Свиваются, плющу подобно, в пряди,

Которых не распутал бы и гром;

Лицом же он – воинственная дева,

Кровь с молоком, совсем без бороды;

В глазах его живет сама Победа,

Как бы ласкаясь к доблести его.

Горбатый нос – отваги гордой признак,

Румяные же губы после битв

Для дам прекрасных как нельзя приятней.

Эмилия

Ужель и эти люди все умрут?

Пиритой

Когда он говорит, то раздается

Его могучий голос, как труба;

Черты его все правильны и резки;

Оружие его – стальной топор

С роскошной золотою рукоятью,

А лет ему примерно двадцать пять.

Вестник

Там есть другой, – не очень крупен ростом,

Но духом, видно, крепок и могуч;

Едва ли он кому-нибудь уступит.

Доныне мне не приходилось видеть,

Кто так бы много обещал, как он.

Пиритой

Не тот ли это, чье лицо в веснушках?

Вестник

Да, это он; не правда ли, они

Ему идут?

Пиритой

Пожалуй, я согласен.

Вестник

Веснушек очень мало у него,

Притом расположенье их удачно:

Они ему решительно к лицу.

Не темен цвет его волос, но также

Не слишком светел, – мужествен, с оттенком

Каштановым; а сам подвижен он,

В нем деятельный дух заметен сразу.

Он мускулист, его могучи руки,

Их мышцы очень выпуклы, у плеч

Они немного пухлы, как у женщин,

Впервые плод зачавших; нет сомненья,

Что очень он вынослив; бремя лат

Ему не тяжело; он тих, спокоен,

Но в гневе будет он свиреп, как тигр.

Взор серых глаз грозит и побеждает

И, вместе с тем, сочувствие сулит;

Он зорко видит выгоду и всюду

Умеет ею быстро овладеть;

Он не обидит, но обид не стерпит.

Лицо его довольно кругло; если

Улыбкою оно освещено,

Он кажется влюбленным, а нахмурясь

Как самый грозный воин он глядит.

На голове его венок дубовый,

Победы знак, – в нем дамы сердца бант.

На вид ему лет тридцать шесть; он держит

В руке своей большую булаву

Тяжелую, в серебряной оправе.

Тезей

И все они настолько ж хороши?

Вестник

Их можно всех назвать сынами чести.

Тезей

Ну, так клянусь душою: я хочу

Скорей их видеть. Милая супруга,

И ты должна смотреть на бой.

Ипполита

Охотно;

Но самый спор не так мне интересен,

Как случай видеть витязей двух стран.

Как жаль, что так жесток Амур! Что скажешь,

Сестра мягкосердечная? Не плачь

И слез не лей, пока их кровь не льется.

Тезей

Ты мужество своею красотой

В них возвышаешь.

(Пиритою.)

Друг мой благородный,

Тебе устроить поручаю я

Арену, чтоб она была достойна

Тех, кто сражаться будет.

Пиритой

Я готов.

Тезей

Я к ним пойду; терпенья не хватает

Дождаться их, – так я воспламенен

Рассказами. Так постарайся ж, друг мой.

Пиритой

Все сделаю, чтоб их принять роскошно.

Эмилия

Плачь, плачь, бедняжка: кто б ни победил,

Твой грех кузена знатного сгубил.

(Уходят.)

Сцена 3

Афины. Комната в тюрьме.

Входят тюремщик, жених его дочери и доктор.

Доктор

Не правда ли, ее расстройство особенно усиливается в некоторые дни месяца?

Тюремщик

Она постоянно расстроена, но в безобидном роде: она мало спит, очень плохо ест и только часто пьет. Она все грезит о другом, лучшем мире; ко всякой мелочи, которую она видит вокруг себя, она привязывает имя Паламона, вмешивает его во всякое занятие, прицепляет его к каждому вопросу. Вот она идет: посмотрите, и вы увидите, как она ведет себя.

Входит дочь тюремщика.

Дочь тюремщика

Я совсем забыла это; припев был "радость, радость"; сочинил эту песню не кто иной, как Джеррольд, учитель Эмилии. Он очень странен, странней чем кто-либо, ходивший на ногах. В другом мире Дидона увидит Паламона и тогда разлюбит Энея.

Доктор

Что за бессмыслица! Вот бедняжка.

Тюремщик

И так постоянно, целыми днями.

Дочь тюремщика

Теперь поговорим о колдовстве, о котором я вам рассказывала. Вы должны принести серебряную монету на кончике языка, а то вас не перевезут. Тогда, если вы так счастливы, что попадете в страну блаженных духов, – будем на это надеяться, – то мы, девушки, которых жизнь погибла, разбита на куски любовью, все придем туда и будем заниматься только срыванием цветов для Паламона. Я наберу для него букет, и тогда, заметьте, тогда...

Доктор

Какой у нее милый бред! Посмотрим, что будет дальше.

Дочь тюремщика

Право, я расскажу вам все. Иногда мы, блаженные души, будем там играть, бегать взапуски. А для тех, которые живут в другом месте, – увы, жизнь будет скорбная; они горят, мерзнут, кипят, визжат, воют, скрежещут зубами, проклинают! О, им тяжко приходится! Берегитесь: если кто-нибудь сойдет с ума, повесится, утопится, – все они попадут туда. Спаси нас, Юпитер! Там их бросят в котел с расплавленным свинцом и кипящим жиром ростовщиков и они будут без конца вариться там, как свиной окорок.

Доктор

Чего только не выдумывает ее мозг!

Дочь тюремщика

Знатные люди и царедворцы, обольстившие девушек, попадут именно в это место. Они будут стоять в огне до пупка, а на сердце у них будет лед; таким образом те части тела, которые нанесли обиду, будут гореть, а те части, которые обманули, – будут мерзнуть. Право, это очень жестокое наказание за такие пустяки; поверьте мне, для того, чтобы избавиться от этого, многие согласились бы жениться на прокаженной колдунье.

Доктор

Как она фантазирует! Это не закоренелое сумасшествие, а тяжелая и глубокая меланхолия.

Дочь тюремщика

Если бы вы слышали, как гордая дама и простая городская женщина воют вместе! Я была бы скотиной, если бы нашла это забавным. Одна кричит: "О, какой дым!" а другая: "О, какой огонь!" Одна кричит: "О, зачем я делала это за занавеской!" и громко воет, а другая проклинает своего возлюбленного и садовую беседку. (Поет.)

Верна я буду звездам и судьбе...

(Уходит.)

Тюремщик

Что вы скажете о ней, господин доктор?

Доктор

Мне кажется, что она совсем помешалась, и я не могу ей помочь.

Тюремщик

Увы, что же нам делать?

Доктор

Не знаете ли, не любила ли она кого-нибудь раньше, чем увидела Паламона?

Тюремщик

Прежде я очень надеялся, что она отдаст свое сердце вот этому господину, моему другу.

Жених

Мне тоже так казалось, и я готов многое отдать, хоть половину моего состояния в доказательство того, что как я, так и она до сего времени откровенно были расположены друг к другу.

Доктор

Взор ее был поражен и это повело к расстройству других чувств. Может быть, разум к ней вернется и все чувства снова будут действовать, как должно; но в настоящее время они в полном заблуждении. Вот что следует вам сделать: поместите ее в комнату, куда едва проникал бы свет. Вы, молодой человек, друг ее, назовитесь Паламоном; скажите ей, что пришли пообедать вместе с нею и поговорить о любви; это привлечет ее внимание, так как она только об этом и думает: прочие предметы, попадающие между ее духовным и телесным взором, лишь помогают ей разнообразить и украшать свое безумие. Пойте ей нежные песни любви, которые, по ее словам, Паламон пел в тюрьме. Принесите ей самых лучших цветов, которые можно найти в это время года, и прибавьте к ним еще разные духи, благоприятно действующие на чувства. Все это будет соединяться с представлением о Паламоне, так как Паламон умеет петь, Паламон любезен и воплощает в себе все хорошее. Предлагайте ей обедать вместе с нею, угощайте ее, пейте за ее здоровье и в это время старайтесь снискать ее расположение. Узнайте, какие девушки были ее знакомыми и подругами в играх: пускай они придут к ней разговаривать о Паламоне, а вы в это время явитесь под его личиною. Она создает себе лживые представления и ложью надо бороться с ними. Таким образом вы заставите ее и есть, и спать и приведете в прежний порядок то, что теперь вышло из колеи. Мне такое лечение удавалось, не знаю, сколько раз; и я надеюсь, что этот случай увеличит число моих успехов. Примитесь за исполнение этого, не откладывая дела в долгий ящик: поверьте, мы все уладим. (Уходят.)

АКТ V

Сцена 1

Афины. Три жертвенника, из которых один посвящен Марсу, другой Венере,

третий Диане.

Трубы. Входят Тезей, Пиритой, Ипполита и свита.

Тезей

Пускай войдут и здесь перед богами

Мольбы свои повергнут. Пусть весь храм

Священными огнями озарится,

Пусть облака святого фимиама

Над алтарями вознесутся к тем,

Кто выше нас; свершите все обряды,

Затем, что дело важности высокой

В руках богов: они почтут того,

Кто, мощный телом, с верною любовью

Им служит.

Пиритой

Государь, они идут.

Раздаются звуки рожков. Входят Паламон и Аркит со своими рыцарями.

Тезей

Вы, славные соперники-герои,

Вы, царственные кровные враги!

Настал тот день, который пламя дружбы

И близости, пылавшее меж вас,

Потушит. Позабудьте же на время

Раздор свой пред священным алтарем

И с голубиной кротостью, с мольбою

К богам, которых каждый смертный чтит,

Свой непреклонный стан вы преклоните.

Ваш спор важней, чем споры прочих смертных:

Бессмертная вам помощь тем нужней.

Итак, по чистой совести сражайтесь

И помните: вы на глазах богов!

Я ухожу, молитесь: я победы

Равно желаю каждому из вас.

Пиритой

Достойнейший почтен да будет небом!

Тезей, Ипполита и свита удаляются.

Паламон

Часы бегут и бег их не прервется,

Пока один из нас не будет мертв.

Одно скажу тебе, Аркит: когда бы

Во мне нашлось хоть что-нибудь, что стало б

Сопротивляться исполненью дела,

Которое я должен совершить,

Будь это глаз, восставший против глаза,

Или рука, другой моей руке

Помочь не пожелавшая, – их мигом

Я уничтожил бы. И если я

Часть самого себя убить способен,

Пойми, что должен сделать я с тобой!

Аркит

Что до меня, – я приложу все силы,

Чтоб позабыть об имени твоем,

О нашей дружбе, нашей кровной связи,

Вообразив тебя враждебной силой,

Которую я должен поразить.

Итак, свои мы паруса распустим,

Куда ж корабль примчится, – пусть решают

Небесные вершители судеб.

Паламон

Слова твои прекрасны. Пред разлукой

Позволь же мне обнять тебя, кузен.

В последний раз тебя я обнимаю.

Аркит

Прости, кузен!

Паламон

Прости в последний раз.

Они обнимаются; Паламон и его рыцари уходят.

Аркит

Вы, родственные рыцари, вы жертвы

Любви моей, влюбленные и сами,

Вы, Марса слуги верные, чей дух

Избавил вас от чувства страха, даже

От мысли о возможности робеть,

Приблизьтесь вы со мною вместе к богу,

Которому привыкли мы служить!

Попросим, чтобы в битве предстоящей

Он дал нам сердце львов, отвагу тигров

И быстроту великую, чтоб мы

Не медлили, улиткам уподобясь.

Вы знаете, что приз мой в этой битве

Извлечь я должен из потоков крови;

Вы знаете, что мы должны свершить

Великий подвиг мужества и силы,

Чтоб мне добыть венок победы славной,

В который мне красавица воткнет

Цветов царицу, и должны мы будем

Все поле битвы кровью окропить.

Прошу вас поддержать меня! Теперь же

С молитвой жаркой к Марсу припадем.

Они подходят к алтарю Марса, падают пред ним ниц, а потом становятся на

колени.

О ты, великий, грозный бог, чья сила

Зеленый цвет Нептуна превращает

В багровый; ты, которого кометы

Страшатся; ты, который на полях

Опустошенных оставляешь груды

Непогребенных мертвых черепов,

Сдуваешь яства со стола Цереры,

Рукою, в сталь закованной, срываешь

Вершины башен из-под облаков,

Из камня твердый пояс созидаешь

Вкруг городов и разрушаешь вновь,

О, помоги мне, твоему питомцу,

Наперсника грозы твоей наставь,

Дай силу мне и ловкость, чтобы гордо

Свое я поднял знамя в честь твою

И стал героем дня. О Марс великий!

Тебя молю я знаменье послать,

Угодна ли тебе моя молитва!

Они снова простираются ниц. Слышится стук оружия, затем короткий гром, как

бы от шума битвы. Они встают и кланяются алтарю.

О ты, великий мощный исправитель

Седых времен работы вековой,

Решитель чести имени и сана,

Покрытых пылью славною веков;

О ты, который кровью исцеляешь

Болезнь земли и охраняешь мир

От лишнего избытка населенья,

Позволь же мне считать благоприятным

То знаменье, которое ты дал,

И действовать с отвагою во имя

Твое, великий! Рыцари, пойдем.

(Уходят.)

Входят Паламон и его рыцари.

Паламон

Должны теперь зажечься наши звезды

Сияньем новым, или же навеки

Они погаснут. Наш девиз – любовь,

И если тот девиз любви богине

Угоден, – нам победу даст она.

Итак, соедините ж ваши души

С моею; дело сердца моего

Пусть будет также личным делом чести

Для ваших чистых, доблестных сердец!

Венере весь наш подвиг посвящая,

О помощи помолимся мы ей.

Они подходят к алтарю Венеры, простираются перед ним и затем становятся на

колени.

Приветствую тебя, богиня тайн!

Ты можешь нежной силою своею

Тирана злого ярость укротить,

Как девушку, его заставив плакать;

Единым взглядом ты заставить можешь

Умолкнуть Марса грозный барабан,

Шум битвы в сладкий шепот превращая.

Калека жалкий силою твоей

Способен вдохновиться: вместо флейты

Сыграет он на костыле своем

Любовной неги сладостную песню

И пред очами Феба исцелится.

Захочешь ты – и, покорясь тебе,

Король вассалом подданного станет;

Закоренелый холостяк, чья юность

Перескочила чрез твои огни,

Как прыгают веселые ребята

Чрез праздничный костер, – попавшись в сети

Твои, поет, назло охрипшей глотке,

Любовные романсы. Что тебе,

Богиня, недоступно? Даже Феба

Ты согреваешь жарче, чем он сам

Лучами греет; смертного он сына

Сожег, а твой огонь сжигает бога!

Холодная Охотница сама,

Как говорят, была готова бросить

Свой лук для вздохов сладостной любви.

Молю тебя, как воин твой усердный:

Ко мне, богиня, милостива будь!

Всегда готов носить твое я иго

Беспрекословно, как венец из роз,

Хоть тяжелей оно, чем груз свинцовый,

И сердце жжет больней крапивы злой.

Всегда я верен был твоим законам,

Священных тайн твоих не раскрывал,

Да и не знал; но если б все их знал я,

То и тогда я не открыл бы их.

Я жен чужих не увлекал любовью,

Нескромных книг читать я не любил;

На пиршествах я гнусными речами

Не увлекал красавиц, но краснел,

Когда другие гнусно поступали.

Развратников сурово я бранил,

Им говоря: "Ужели позабыли

Вы мать свою?" А сам, имея мать,

Как женщину, ее не оскорблял я,

Уверенный, что женщину обидеть

Простительно лишь женщине. И вот

Рассказывал я им, что знал однажды

Я старика восьмидесяти лет,

Который на четырнадцатилетней

Красавице женился: ты, богиня,

Огонь любви вселила в этот прах!

То был калека старый, кривоногий;

От ревматизма пальцы все в узлах;

Глаза его, из впадин вылезая,

Готовились как будто выпасть; жизнь

Была ему, казалось, лишь мученьем.

И что же? Несчастный этот полутруп

Имел ребенка от жены прекрасной!

Ребенок был его: она сама

Мне в том клялась, – и кто б ей не поверил?

Ну, словом, я для гнусных болтунов,

Всегда грешить готовых, – не товарищ;

От хвастунов, еще не согрешивших,

С презрением отворачиваюсь я;

За тех, кто согрешил бы, но не встретил

Возможности, – я радуюсь; того,

Кто повествует о делах бесстыдных,

Свершенных тайно, – также и того,

Кто дерзко все притоны называет,

Я ненавижу. Я клянусь, что нет

Любовника верней меня! И ныне

Твоей, богиня, помощи прошу я:

Дай мне победу в битве роковой,

Я заслужил ее любовью верной!

Пошли, богиня, знаменье свое,

Чтоб я уверен был, что ты довольна!

Слышится музыка; появляются голубки, порхающие над алтарем; Паламон и рыцари

падают ниц, затем становятся на колени.

Великая, прекрасная богиня,

У смертных от одиннадцати лет

Царящая в сердцах до девяноста,

Ты, чьей охоты поле – целый мир,

А мы – лишь дичь, гонимая тобою,

Благодарю за знаменье твое!

Им сердце ты мое вооружаешь

Невинное, чтоб смело шел я в бой!

Вставайте же; богине поклонившись,

Пойдем отсюда: время истекло.

Они кланяются алтарю и уходят.

Раздается тихая музыка; входит Эмилия в белом платье, с волосами, распущенными по плечам, и в венке из колосьев; одна из девушек, в белом платье, несет ее шлейф; волосы ее убраны цветами; другая несет впереди серебряный сосуд с ладаном и благоуханиями и ставит его перед алтарем Дианы. Девушки становятся поодаль, а одна из них зажигает огонь на алтаре.

Они делают реверанс перед алтарем и становятся на колени.

Эмилия

О ты, богиня хладная, святая,

Царица ночи, в гордом постоянстве

От всех страстей свободная, немая,

Одна царишь ты в сладкой тишине

И в молчаливом созерцании мира,

Чиста, как целомудрие само,

Бела, как снег, носимый легким ветром;

И даже в девах, воинах твоих,

Ты допускаешь крови лишь настолько,

Насколько нужно для румянца щек,