Текст книги "Дурное влияние"

Автор книги: Уильям Сатклифф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Меня всегда удивляло, откуда взрослые знают, как добраться в то или иное место, но теперь-то я их понимаю. В этом нет никакого чуда. Или же это чудо, на какое способен любой из нас.

На обратном пути я вдруг вспоминаю, что так и не рассказал Олли про то, что знаю о Карле. Не рассказал про бензопилу – как он проиграл и повел себя точно придурок.

Сначала я думал, что не утерплю поскорее все ему выложить – чтобы оттолкнуть Олли от Карла и вернуть вещи на свои места, – но теперь мне кажется, что разумнее попридержать язык до лучших времен. Возможно, втроем нам будет веселее. Возможно, стоит выждать и посмотреть: а вдруг Карл окажется нормальным пацаном? Когда он рядом, что-нибудь всегда происходит. Что-то такое, чего раньше никогда не происходило.

Сперва мы подъезжаем к дому Олли. Уже почти стемнело. Прощаясь, Карл спрашивает у Олли его номер телефона. Олли исчезает в доме и через минуту возвращается с листочком бумаги.

– Номер Бена я тоже записал. – Он протягивает бумажку Карлу.

– А он чего, сам писать не умеет?

Поскольку обращается Карл к Олли, а не ко мне, я не могу ответить, но от его слов мне становится как-то не по себе: ведь мы только что вместе просто классно повеселились, и вдруг он ведет себя так, словно хочет нарваться на ссору.

– А твой? – Олли явно пытается сменить тему разговора.

Карл молча берет ручку, рывком закатывает Олли рукав и пишет большими цифрами прямо у него на руке. Олли дергается и хихикает.

– Ну, а тебе? – обращается он ко мне, закончив с Олли.

Я пожимаю плечами, что означает «да». Карл берет мою руку и выдавливает на тыльной стороне кисти крошечные, корявые цифры. Я делаю вид, что не заметил разницы или что мне по барабану, а сам втайне напрягаю мозги, пытаясь придумать в отместку какую-нибудь шутку, которая снова уравновесит ситуацию, но ничего путного в башку не лезет.

Мы стоим ровно на том самом месте, где мама Олли сказала мне, что Олли с Карлом уехали без меня. Полное ощущение, будто прошла целая вечность, хотя это было всего лишь утром. И вот теперь, когда Карл сжимает мне руку, корябая на ней крошечные цифирки, меня вновь охватывает все то же утреннее чувство: что меня вычеркивают, что Карл поставил меня рангом ниже Олли.

Прощаясь со мной, Олли отводит глаза.

Позднее, в ванне, я скребу и скребу, пока не становится больно, пока от надписи не остается и следа.

Дом Олли

По субботам у нас с Олли давно вошло в систему, пока не начался спортивный обзор по телику, устраивать возню на ковре в гостиной, подражая приемам борцов.

Но теперь, когда к нам присоединяется Карл, игра становится совсем другой. Борьба скорее похожа на драку, особенно если я против Карла. Он может побить нас обоих, но с Олли он обходится гораздо мягче. Карл специально делает так, чтобы свалиться на ковер, сплетясь с Олли в какой-нибудь прикольной позе, и при этом они всегда ржут как шизанутые. Когда же очередь доходит до меня, он просто хватает меня за локоть, за руку или за ухо и крутит изо всех сил, пока я не сдамся, а потом снова и снова повторяет свой приемчик, заставляя просить пощады.

Олли он никогда не делает больно. Только мне. И Олли об этом знает, но ему все равно.

Олли он действительно нравится. В этом-то вся проблема. Олли нравится быть в группе, а не в паре. Так что с Уэмбли и до самого конца каникул наша троица – единая команда. Теперь мы с Олли больше не бываем вдвоем. Теперь мы всегда втроем.

Меня это не устраивает, я этого абсолютно не хочу, но как его можно не пустить, если Олли сам его позвал? И как я могу сидеть дома один, изнывая от скуки? Чтобы против кого-то пойти, надо действовать сообща. Если у тебя есть друг, все получается как бы само собой, ты особо не заморачиваешься на эту тему. Достаточно того, что вы вместе, и всем сразу становится ясно: в эту компанию никого больше не приглашают. Но с Карлом Олли ведет себя совершенно иначе. Он открывает двери и впускает его без всяких разговоров, даже не интересуясь, нравится мне это или нет.

Теперь мы всегда собираемся только у Олли. К Карлу нас никто не приглашал, ко мне мы, естественно, тоже не ходим. У папы точно бы крышу снесло. Я не смог бы ему объяснить, как это Карл вдруг стал моим другом. Меня, если честно, никто и не спрашивал, но папе этого не понять.

Как только подворачивается удобный случай и мы с Олли остаемся наедине, я выкладываю ему историю про бензопилу. Но слишком поздно. К тому времени Олли уже в курсе, что мы с Карлом не в ладах, и моя история выглядит не очень-то правдоподобной. Наверное, она даже выглядит так, будто я специально все выдумал, чтобы настроить Олли против Карла.

Нет, Олли не говорит, что я вру. Он просто пожимает плечами:

– Ну?

Я пересказываю историю еще раз, теперь уже в красках и со всеми подробностями шизанутого поведения Карла. Но даже после этого Олли талдычит свое вечное:

– Ну?

Баранки гну! Объяснять ему что-то бесполезно. Абсолютно без толку.

Иногда я думаю, что на самом деле Олли не нравится Карл. Ему просто нравится разница между тем, как Карл обращается с ним и со мной. Раньше, когда нас было всего двое, главным был я. Теперь же все наоборот, главный теперь Карл, а я – где-то в самом низу мусорной кучи. И если теперь кого и обижают, делают больно или дразнят, то всегда только меня, и никогда Олли, не говоря уже о Карле.

Если Олли действительно считает, что я обращался с ним плохо, он должен был прямо сказать мне об этом. А позволять какому-то новичку захватить власть – это просто глупо, потому что Карл все только портит. Это же ясно и дураку. Но Олли всегда был таким. Олли хочется, чтобы все шло по накатанной год за годом, а потом его вдруг клинит и он решает, что теперь ему нравится что-то новое. Мол, нравится, и точка, причем без всякого предупреждения, и переубедить его просто нереально. Я могу говорить о Карле все что угодно, от этого ровным счетом ничего не изменится.

Как правило, Олли делает то, чего хотят другие, но думает он всегда только о том, чего хочет сам. Уговорить его по мелочи – раз плюнуть, но когда дело касается чего-то важного, ты можешь хоть лоб расшибить. Наполовину бабочка, наполовину осел. Такой уж он, Олли.

Теперь, когда нас трое, изменилось все. Карл новичок и по идее должен вести себя как гость, но с той самой минуты, как Карл становится частью команды, он сразу берет власть в свои руки. Одну за другой он портит нам все привычные игры либо настраивает нас против всего, что нам когда-то так нравилось. (См. Табл. 1.)

Трудно сказать, чем мы занимаемся взамен. Мы стали больше слоняться по улицам. Довольно часто мы просто идем в торговый центр и часами глазеем на прилавки, рассуждая, что бы мы купили, будь у каждого из нас по миллиону. Возможно, кому-то это покажется скучным, но с Карлом скучно не бывает. Есть множество вещей, которые мне в нем не нравятся, но одного я о нем не скажу никогда: что с ним скучно.

Табл. 1. Игры, испорченные Карлом

Игра	Как Карл ее портит
«Монополия»	Игра надоедает ему сразу, как тольео он начинает проигрывать: он щелчками сбивает фишки, а потом все подстраивает так, что ты переживаешь из-за ненастоящих денег и дико стыдишься этого.
«Клюедо»	Раньше времени подглядывает, кто убийца.
Бильярд	Сбивает шары со стола, когда начинает проигрывать, и издевается, говоря, что только дети играют на таких маленьких столах, как у Олли.
Настольный теннис	Начиная проигрывать, он лупит по шарику, метясь тебе в лицо
Дартс	В гараже целится куда попало, только не в круг.
Футбол	Фолит и отказывается идти за мячом, даже когда сам запинывает его за забор.
Крикет	Никогда не признается, что выбыл, хотя это ясно любому.
Велосипед	Превращает катание в гонки не на жизнь, а на смерть и обзывает тебя трусом, если ты отказываешься переезжать через рельсы с разгона.
Борьба	Делает мне больно
Компьютерные игры	Никак. Даже Карл не может указывать компьютеру, что делать.

Школьный двор

Когда начинается учебный год, я узнаю самую лучшую новость на свете. Карл не в нашей школе. А это значит, что всю неделю мы с Олли будем только вдвоем, точь-в-точь как раньше. И у меня есть план. Я стану обращаться с Олли лучше. Не буду им больше понукать и командовать и даже перестану называть его идиотом.

Однако все должно идти постепенно. Нельзя, чтобы он решил, будто я подлизываюсь. Пусть медленно, но я отвоюю Олли обратно и докажу ему, что Карл нам не нужен.

Первый день после каникул всегда намного волнительнее, чем ты готов признаться, и не просто потому, что так было всегда, а еще и потому, что это наш последний год в начальной школе. Мы чувствуем себя настоящими королями. Наконец-то мы – старшие. И самые главные.

На первой переменке все парни собираются в лучшей части двора, вокруг фонтана. Только старшеклассники имеют право на это место, и никому из нас здесь раньше бывать не приходилось, разве что забежать на секунду, чтобы достать мяч, или после занятий, но это не в счет.

Отсюда прекрасно виден весь двор, никто больше не сможет подобраться к нам сзади, плюс в нашем распоряжении теперь лучший из всех футбольных газонов, которым мы пока даже не воспользовались. Еще столько всего, к чему нужно привыкнуть. Так что нам пока не до игр.

У девчонок из нашей параллели тоже новое место – на верхушке холма, под деревом. Двое парней идут к ним поболтать и заодно разведать новую территорию. Странный, конечно, поступок, но поскольку эти двое не какие-нибудь там лохи или ботаники – речь идет о Мартине Кэйе и Скотте Франклине, – никто над ними не смеется. Наоборот, все поражены и молча наблюдают за происходящим.

Девчонки встречают парней с прохладцей, но разрешают оглядеться. Мартин и Скотт пытаются уболтать Верити пойти с ними, посмотреть, как устроились парни, но она не хочет. Можно догадаться по жестам, о чем они говорят. Верити визжит, когда Мартин пытается за руку стащить ее с места, но по всему видать, что ей это нравится. Верити – самая суперская девчонка в школе. В последний день перед летними каникулами Мартин угостил ее мороженым, так что все теперь знают, что Верити занята.

Мартин и Скотт могут делать что угодно, и никто не смеет над ними смеяться. Мартин – капитан футбольной команды, его даже обещали взять в «Уотфорд» [5]5
  Один из профессиональных английских футбольных клубов. – Прим. перев.


[Закрыть]. А у Скотта отец – пожарный. Напяль на себя кто другой такие портки, в которых они явились сегодня, его оборжала бы вся школа. Штаны не прямые, как у всех, а постепенно сужаются к самым лодыжкам, почти как дудочками. Но поскольку это Мартин и Скотт, все помалкивают в тряпочку. Оказывается, такие штаны называют «бананами». Никогда бы не подумал, что мальчишки носят такое.

Наш новый кабинет на втором этаже, и это просто супер, а учит нас теперь миссис Диксон, что, в общем-то, ничего, могло быть и хуже. Она пучеглазая и довольно строгая, но по крайней мере это не мистер Хьюз.

Мы с Олли забиваем идеальное место – парту рядом с окном, последнюю во втором ряду.

Миссис Диксон объявляет, что в этом году мы будем изучать историю всего-всего на свете, начиная с древних египтян. То же самое нам талдычат каждый год, и я так и не продвинулся дальше римлян, за исключением одного раза, когда мисс Вуд читала нам «Генриха VIII». В одну из пятниц она прикатила в школу с доской для серфинга на крыше своего автомобиля, поскольку сразу же после занятий собиралась на уик-энд со своим парнем. Офигенная была училка.

Торговый центр

Суббота, день. Я, Олли и Карл тусуемся у статуи Салли, девчонки со скакалкой, в самом центре города. Вокруг нее скамейки, так что любой может посидеть и полюбоваться на то место, где у Салли должны были быть трусы, если б на нее не напялили железную юбку.

Делать особенно нечего. Карл пьет газировку со льдом, Олли ковыряет в стаканчике с мороженым, я просто сижу. Когда я замечаю идущих в нашу сторону Рейчел и Люси, я поначалу не очень-то беспокоюсь. Мне не обязательно здороваться с Рейчел на публике, поскольку она все равно не ответит. Ни за что на свете. При самом удачном раскладе она разве что глянет на меня и скривит рожу, но вряд ли это засекут мои кореши. Не знаю, как так вышло, никто специально не договаривался, но у нас с сестрой давным-давно существует негласное соглашение: самое безопасное поведение на людях – делать вид, будто мы знать друг друга не знаем. Что-то типа мирного договора. (См. Табл. 2.)

Табл. 2. Как вести себя с Рейчел на публике: условия мирного договора

МОЖНО	НЕЛЬЗЯ
Ловить взгляд	Разговаривать
Кивать	Подходить слишком близко
Корчить рожы	Передавать друг другу разные предметы
Игнорировать	Тыкать пальцем
Притворяться глухим
Улыбаться (но только если никто не видит)

Они подходят все ближе, и, глядя на то, как они идут, я вдруг чувствую, как по спине бегут мурашки. Они направляются не к торговому центру и не к «Макдоналдсу», они топают прямо к нам. Ну не то чтобы совсем прямо, с равновесием у них не все в порядке, поскольку они постоянно ходят под ручку, словно изображают четырехногую животину. Хотя так оно, в принципе, и есть.

Когда до Рейчел с Люси остается буквально несколько метров, последние сомнения исчезают. Они идут ко мне. Олли и Карл сидят, уставившись на приближающуюся парочку, а я с ужасом думаю о том, что сейчас произойдет. Я еще не знаю, что это будет, но у Рейчел непременно должна быть причина, чтобы подойти ко мне, и причина эта наверняка не из приятных.

Вы ведь знаете, как вдруг резко темнеет перед грозой? Именно так я чувствую себя в тот момент.

Она идет прямо на меня, но, как ни странно, проходит мимо и останавливается перед Карлом.

– Это ведь ты тот парень с бензопилой?

Он поднимает глаза и выдерживает долгую паузу, прежде чем ответить:

– А ты кто такая?

– Ведь это ты тогда напал на моего папу?

Карл переводит взгляд на меня, затем снова на Рейчел, потом еще раз, словно изучая обоих – брата и сестру.

– Я на него не нападал.

– Еще как нападал.

– Нет, не нападал.

У Карла на лице какое-то странное выражение. Не такое, как когда я в чем-то ему возражаю. В смысле, тоже странное, но не такое. Он как бы улыбается и не улыбается одновременно. И можно смотреть ему прямо в глаза – большие, голубые и чистые.

– Нападал. Я сама видела.

– Не нападал я на него.

– Да? А что ж ты тогда делал?

Карл опять тянет с ответом целую вечность. Но не потому, что думает над тем, что сказать. Нет, он просто заставляет их ждать.

– Я показывал ему, как она работает. А что, нельзя?

Рейчел и Люси прыскают. Но при этом не сводят глаз с Карла. Битый час они отбрасывают волосы назад – туда, где те были до того, как обе начали ржать, – а затем раздается высокий голос Люси:

– Рейчел хотела узнать: это правда, что ты псих?

Он даже не вздрагивает.

– Может, я тоже хочу узнать, не психованная ли она.

Послушать его сейчас, так можно подумать, что перед вами совершенно другой человек. Голос сладкий как мед, а в уголках рта легкая ухмылка, которой я раньше не замечал.

– Она – нет.

– А с чего это я должен тебе верить?

Рейчел что-то шепчет Люси на ухо, и они уходят, но уже через пару шагов останавливаются и поворачиваются к нам.

– Сколько тебе лет? – спрашивает Рейчел.

Мы с Олли таращимся на Карла. Мы никогда его об этом не спрашивали, поскольку мы думаем, что он старше нас. Но если он сам об этом заявит, дальше все пойдет совершенно по-другому. Это будет означать, что он может командовать нами еще больше. Правда, в то же время и наоборот, если Карл действительно окажется старше, он будет выглядеть полным отстоем, раз не водится с ребятами своего возраста. Так что по-любому лучше оставить это недосказанным.

– А вам? – отвечает он вопросом на вопрос.

– Тринадцать, – в голос объявляют подруги.

– Мне тоже.

– Чего ж ты тогда возишься с этими? – Рейчел небрежно машет рукой на нас с Олли, даже не взглянув в нашу сторону.

– Нянчусь, разве не видно?

Обе, прищурившись, смотрят на Карла, оценивая, точно еду на тарелке: то ли съесть, то ли отправить в мусорное ведро.

– Хотите газировки?

Он наклоняет соломинку в их сторону. Вот это да! Чтобы Карл кому-нибудь что-нибудь предложил?!

– А вкус какой?

Это Люси. Она чуток толстовата.

– Голубой.

– Это не вкус.

– Вкус.

– Это цвет.

– И то и другое.

– Так не бывает.

– А как насчет апельсинового?

– Умник, – говорит Рейчел.

– Выскочка, – добавляет Люси.

И с этими словами обе скачут прочь. В буквальном смысле. Позорище. Будто первоклашки.

– Так тебе тринадцать? – спрашиваю я.

– Нет.

Он даже не смотрит на меня. Пялится вслед бегущим к входу в торговый центр Рейчел и Люси.

– Но ты же сам сказал.

– Смотрите-ка, не глухой.

– То есть тебе не тринадцать?

Он пожимает плечами.

– А сколько? Двенадцать?

Он снова пожимает плечами.

– Одиннадцать?

– Айда за ними, – предлагает он.

– Ну уж нет.

– Ладно, торчите здесь. Мне плевать.

Он встает и идет за Рейчел и Люси.

Какое-то мгновение мы с Олли сидим не двигаясь. Таскаться за собственной сестрой по торговому центру в субботу днем?! Я себе не враг.

Зато у Олли теперь есть все доказательства насчет моей истории про бензопилу. И он не сможет больше сказать, что я вру. Я все пытаюсь придумать, как намекнуть ему на это без лишнего злорадства, но Олли вдруг вскакивает и бежит за Карлом.

Оставшись один, я чувствую себя полным придурком. Впереди целый день. Если позволить Карлу с Олли бросить меня одного, значит, так пойдет и дальше. Они станут поступать так все чаще и чаще. Именно это Карлу и нужно. Он хочет вычеркнуть меня. Вряд ли все дело в том, что Олли ему нравится больше. И вряд ли Карл считает, будто я ломаю им все веселье. Причина совсем в другом. Карл просто задумал взять надо мной верх. И если ему удастся избавиться от меня, он наверняка решит, что победил.

Я ерзаю на скамейке, глядя, как удаляется рыжая голова Олли. Вот они с Карлом поднимаются по ступенькам торгового центра. Не раздумывая более ни секунды, я вскакиваю и мчусь за ними.

И нахожу их в магазине электроники. Притворяясь, будто изучает телевизоры, Карл внимательно наблюдает через витрину за входом в магазин девчачьей одежды. Олли уставился на стопки чистых кассет, и, глядя на то, как шевелятся его губы, можно с уверенностью сказать: Олли пытается прикинуть, насколько дешевле обойдется упаковка из пяти штук. Он занимается этим всякий раз, когда мы оказываемся в этом магазине. Выбор между D90, AD90 и AR90 для Олли невыносимая мука. Покупка чистой кассеты неизменно превращается для него в мировую проблему, не говоря уже о такой неразрешимой задаче, как выбор между одной кассетой, упаковкой из трех или из пяти штук. В прежние времена он едва не доводил себя до агонии, выбирая между шестидесяти– и девяностоминутными кассетами, но, слава богу, эту трудность Олли преодолел. У его отца стереосистема с функцией ускоренного копирования с пленки на пленку. А если при этом еще включить звук, то из динамиков доносится что-то навроде мышиного пения. Олли – настоящий гуру звукозаписи, и все благодаря отцовскому стерео.

– Пошли, – рявкает Карл.

Мы поворачиваемся, но он уже за дверью.

Когда мы догоняем его, Карл жестом останавливает нас и прикладывает палец к губам. Затем указывает вперед, и мы видим Рейчел и Люси – те шлепают себе в нескольких шагах от нас, все так же под ручку.

Мы незаметно перемещаемся следом до входа в «Итам» [6]6
  Фирменный магазин женской одежды одноименной компании. – Прим. перев.


[Закрыть]. Они заходят внутрь, и Карл вдруг резко толкает нас к витрине ближайшего магазина. Мы дружно делаем вид, будто разглядываем витрину, хотя это полная чушь, поскольку магазин ювелирный.

– Заколебало уже, – говорю я, уставившись на россыпь обручальных колец.

– Заткнись, – обрывает Карл.

– Зачем мы здесь торчим?

– Затем, что я так хочу.

– Пошли отсюда.

– Я сказал – заткнись, нытло.

– Ничего себе! – вдруг восклицает Олли. – Три сотни фунтов!

Мы стоим там целую вечность, за это время можно набрать шмотья лет на десять вперед, но когда Рейчел с Люси выходят из магазина, руки у них пустые. Тут-то они и замечают нас. Или, по крайней мере, Карла.

– Нас засекли, – шепчу я. – Мотаем отсюда.

Но Карл уже устремляется за девчонками. За ним Олли. Выбора у меня нет. Придется таскаться за собственной сестрой по всему торговому центру. Это самый тягомотный день за всю мою жизнь.

Рейчел и Люси ныряют в косметическую лавку, Карл тоже. Для нас с Олли это уже перебор. Поэтому мы просто торчим в дверях, наблюдая. Рейчел с Люси обходят весь магазин, как будто они здесь впервые: пшикая, мазюкая, нюхая и втирая всякую гадость. Карл занимается тем же, но в противоположной части магазина – там, где шампуни и мыло. При этом он совершенно не смотрит на то, чем мажется, просто наблюдает за девчонками. Причем ни капли этого не скрывая. Каждый раз, поднимая глаза, они встречаются взглядом с Карлом и с удвоенной силой принимаются пшикать-нюхать-мазюкать, но абсолютно ясно, что занимает их совсем другое.

В магазине есть место, где женский хлам встречается с мужским, и троица оказывается там одновременно. Все тут же отводят глаза, и на мгновение кажется, будто они незнакомы. Но тут Рейчел брызгает какой-то фигней прямо на голову Карла, и девчонки, давясь хохотом, бросают все свои банки-склянки и пулей вылетают из магазина. Они проносятся мимо нас, словно мы невидимки, – так близко, что от их вони у меня щекочет в носу. В магазине не осталось духов, которыми бы эти курицы себя не облили. Карл гонится за ними. На нас с Олли он и внимания не обращает.

Девчонки направляются прямо к эскалатору, идущему наверх, к кафетериям. Карл не отстает.

Мы с Олли торчим в дверях косметического магазина уйму времени, не произнося ни слова.

Рейчел, Люси и Карл уже давно исчезли из виду, когда Олли вдруг говорит:

– Может, посмотрим, что там происходит?

Теперь это уже не слежка. Теперь это простое человеческое любопытство. Я согласно киваю, и мы медленно шагаем к эскалатору. В полном молчании поднимаемся наверх, стоя на движущейся лестнице, хотя впереди никого и ничто не мешает нам идти по ступенькам.

В кафетерии почти пусто. Мы оглядываем зал, но их нигде не видно. Мы делаем большой круг, пока не оказываемся в углу у запасных выходов. Эта троица расположилась за самым незаметным столиком во всем заведении. Перед каждым вазочка с мороженым.

Люси выглядит немного смущенной, но Рейчел с Карлом злобно зыркают в нашу сторону. У них на лбу точно отпечатались слова – «ПОШЛИ» у Карла и «ВОН» у Рейчел. По тому, как Олли переминается с ноги на ногу, я знаю: ему хочется лишь одного – развернуться и уйти. Но мы не можем себе этого позволить. Не хватало еще, чтобы Карл с Рейчел нас унизили.

Однако долго таращиться тоже нельзя, иначе эта парочка решит, будто я расстроен.

– Пойдем возьмем картошки, – говорю я Олли, но говорю громко, чтобы услышали все. Картошка – это по-взрослому, не то что какое-то там мороженое.

Мы берем картошку и садимся за столик в противоположном конце зала, подальше от них, чтоб не думали, будто мы за ними подглядываем, но достаточно близко, чтобы видеть все. Я сажусь к ним спиной, а Олли толкаю на стул напротив. Олли держит меня в курсе событий, хотя докладывать особенно нечего, кроме того, что вся троица продолжает о чем-то беседовать.

Картошка давно съедена, и мы рисуем узоры на рассыпанном на столе сахаре. Вдруг из-за спины раздается сильное фуканье, сахарные крупинки разлетаются в разные стороны, и Карл плюхается за наш столик со своей обычной полуулыбочкой.

– Все путем? – спрашивает он.

Я оглядываюсь: девчонок нигде не видно.