Текст книги "Время твоей жизни"

Автор книги: Уильям Сароян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

МакКарти: Верно.

Крапп: Если ты понимаешь такой язык, как ты можешь оставаться грузчиком?

МакКарти: Я из старого, славного рода МакКарти, в котором все женились и спали не иначе, как с самыми могучими и крикливыми бабами. (Пьет пиво.)

Крапп: Я могу часами слушать вас обоих, но черт меня раздери, если я понимаю хоть слово.

МакКарти: Из этого следует, что МакКарти слишком велики и сильны, чтобы быть героями. Героями становятся слабаки и тугодумы. Они должны ими быть. Чем больше на свете героев, тем хуже выглядит мировая история. Верно?

Джо: Выйди на улицу и убедись в этом.

Крапп: Да, ей богу, вы умеете филос...филофос...Ух, вы славно болтаете.

МакКарти: Не будь на тебе этой формы и понимай ты хоть одно мое слово я бы с тобой так не говорил. Это я о ТЕБЕ, друг.

(Звонит телефон.)

(Харри вдруг вскакивает из-за своего столика и начинает танцевать новый танец.)

Крапп: (замечает это, на правах начальства) Ну, ну. Чего это ты?

Харри: (останавливается) У меня только что появилась идея для нового танца. Я и пробую. Ник, Ник, телефон звонит.

Крапп: (обращаясь к МакКарти) Разве он имеет право так себя вести?

МакКарти: Живые существа танцевали с незапамятных времен. Я бы даже сказал, танец и жизнь развивались паралельно друг с другом и теперь у нас на глазах – (обращаясь к Харри) – давай, танцуй, сынок. Покажи нам, что ты умеешь.

Харри: Это еще не полностью отделано, но начинается вот так. (Он танцует.)

Ник: (в телефон) Бар Ника на Океанской, ресторан и ночной клуб. Добрый день. Это Ник. (Слушает.) Кого? (Оборачивается) Есть в этой дыре Дадли Бостуик?

(Дадли вскакивает и мчится к телефону.)

Дадли: (в телефон) Алле, Элси? (Слушает) Сейчас придешь? (Ликуя, обращаясь ко всем присутствующим) Она идет. (Пауза) Нет, я не буду пить. Ой, господи, Элси.

(Он вешает трубку, как-то странно оглядывается по сторонам, словно только что родился, начинает расхаживать по бару, трогает все подряд, придвигает стулья к столикам и так далее.)

МакКарти: (обращаясь к Харри) Великолепно. Великолепно.

Харри: А потом я делаю вот эту махонькую штучку.

(Показывает.)

Крапп: Это хорошо, Мак?

МакКарти: Это ужасно, но зато искренне и честолюбиво, как и все в этой великой стране.

Харри: А потом я перехожу вот в это. (Показывает) А вот здесь я по-настоящему расхожусь. (Заканчивает танец.)

МакКарти: Замечательно. Это наиполнейшая демонстрация современного состояния американского духа и тела. Сынок, ты – гений.

Харри: (в восторге, жмет МакКарти руку) Сегодня вечером я впервые буду выступать перед публикой.

МакКарти: Они обалдеют. А где ты научился танцевать?

Харри: А я совсем не учился. Я танцор-самородок. А еще я – комик.

МакКарти: (поражен) Ты умеешь смешить людей?

Харри: (глуповато) Я умею быть смешным, но они не смеются.

МакКарти: Странно. Почему?

Харри: Не знаю. Не смеются и все.

МакКарти: Хочешь – рассмеши меня?

Харри: Я могу попробовать новый монолог, я сейчас над ним работаю.

МакКарти: Пожалуйста попробуй. Даю слово, если это смешно – я буду ржать, как жеребец!

Харри: Итак. (С бешенной энергией бросается в монолог.) Я у Шарка на Турецкой Улице. На часах без четверти девять, по летнему времени. Среда. Одиннадцатое. Все, что у меня есть – это головная боль и пятицентовик 1918 года. Все, что я хочу – это чашку кофе. Если я потрачу пятицентовик на чашку кофе – домой мне придется идти пешком. Н-да, положеньице. Грек Джоржд играет с филлипинцем Педро в биллиард. Я в лохмотьях. А на них тридцати-пяти долларовые костюмы из ателье. У меня даже сигареты нет. Они курят тонкие кубинские сигары. Я думаю, как всегда: все кончено. Греку Джорджу приходится туго. Если я куплю одну чашку кофе – я захочу другую. Что происходит? Ухо болит! Мое ухо. Грек Джордж берет в руки кий. Трет его мелом. Изучает стол. Осторожно трогает кончик кия. Тук. Что происходит? Он сбил три шара! Что делаю я. Я сбит с толку. Я выхожу и покупаю утреннюю газету. На кой черт мне утренняя газета? Что мне нужно – это чашка кофе и хорошая подержанная машина. А я иду и покупаю утренюю газету. Четверг. Двенадцатое. Может, заголовок обо мне. Я быстро проверяю. Нет. Заголовок не обо мне. Он о Гитлере. За семь тысяч миль отсюда. Я здесь. Кто такой Гитлер, черт побери? Кому трудно? Я оборачиваюсь? Всем трудно.

(Пауза. Крапп приближается к Харри словно готовится арестовать опасного преступника. Харри отбегает к вращающимся дверям. МакКарти останавливает Краппа.)

МакКарти: (обращаясь к Харри) В жизни не слыхал такой хохмы. И не видал тоже.

Харри: (снова подходит к МакКарти) Тогда почему вы не смеетесь?

МакКарти: Не знаю, пока что.

Харри: У меня полно смешных идей, но они никого не смешат.

МакКарти: (задумчиво) А может ты, сам того не ожидая, отрыл новый жанр комедии?

Харри: Ну и на что он мне, раз никто не смеется?

МакКарти: Смех бывает разным, сынок. Вообще, если честно, я смеюсь, но только не вслух.

Харри: А я хочу слышать смех. Слышать. Для этого я и придумываю свои монологи.

МакКарти: Ну. Может, со временем люди поймут. Пошли, Крапп. До скорого, Джо. (МакКарти и Крапп выходят.)

Джо: До скорого. (После короткой паузы.) Эй, Ник.

Ник: Да?

Джо: В следующем забеге поставь на МакКарти.

Ник: Ты с ума сошел. Эта не конь, а предатель, мерзкий...

Джо: Поставь все на МакКарти.

Ник: Я на него даже пятицентового не поставлю. Сам ставь все на МакКарти.

Джо: Я не нуждаюсь в деньгах.

Ник: А с чего ты решил, что МакКарти выиграет?

Джо: МакКарти зовут МакКарти, разве нет?

Ник: Ага, и что с того?

Джо: Конь по имени МакКарти обязательно выиграет, вот и все. Сегодня.

Ник: Почему?

Джо: Делай то, что я говорю и все будет в ажуре.

Ник: МакКарти обожает ораторствовать, вот и все. (Пауза.) Где Том?

Джо: Скоро явится. Скоро явится с несчастным видом. Минут через пять-десять.

Ник: Неужели ты поверил этой Китти? Ну, насчет того, что она была в бурлеске?

Джо: (очень четко) Мечтам верить легче, чем статистике.

Ник: (припоминая) Она – девчонка, что надо. Назвала меня дантистом.

(Входит Том. Он сбит с толку, обеспокоен. Он быстро подходит к Джо.)

Джо: В чем дело?

Том: Вот твоя пятерка, Джо. У меня снова беда.

Джо: Если она не анатомическая, то сама пройдет. А если анатомическая наука все вылечит. Так как: анатомическая или нет?

Том: Джо, я не знаю... (он выглядит полностью сломленным.)

Джо: Что тебя тревожит? Я хочу тебе кое-что поручить.

Том: Китти.

Джо: Что с ней?

Том: Она в своей комнате, плачет.

Джо: Плачет?

Том: Да, она плачет уже целый час. Все это время я говорил с ней, но она не успокаивается.

Джо: О чем она плачет?

Том: Не знаю. Я ничего не понял. Она все плачет и рассказывает о большом доме и собаках колли, и цветах, и о том, что один ее брат умер, а другой пропал, неизвестно где. Джо, я не могу видеть, как Китти плачет.

Джо: Ты хочешь жениться на этой девушке?

Том: (кивая) Да.

Джо: (с любопытством и искренне) Зачем?

Том: Я не знаю точно зачем, Джо. (пауза) Джо, я не могу допустить, чтобы она шлялась по улицам. Наверное, я просто люблю ее.

Джо: Она хорошая девушка.

Том: Она ангел. Она не похожа на всех этих шлюх.

Джо: (быстро) Вот. Возьми эти деньги, беги к Фрэнки и поставь все на МакКарти.

Том: (быстро) Все эти деньги, Джо? На МакКарти?

Джо: Да. Быстро.

Том: (уходя) Ой, Джо. Если МакКарти выиграет – мы разбогатеем.

Джо: Да иди же, ну!

(Том убегает и чуть не сбивает с ног Араба, который возвращается в бар. Ник без слов ставит перед ним пиво.)

Араб: Никакого фундамента. Нигде. Весь мир. Никакого футдамента.

Ни на грош.

Ник: (сердито) МакКарти! Сегодня утром тебе малость повезло и поэтому ты готов пустить на ветер восемьдесять баксов?

Джо: Он хочет женится на ней.

Ник: А вдруг она не пойдет за него?

Джо: (поражен) Неужели? (Задумывается) Так, а почему бы ей не выйти за такого симпотягу, как Том?

Ник: Она танцевала в бурлеске. Короли Европы дарили ей цветы. Она обедала с богатыми и знатными молодыми людьми. Тому до нее далеко.

(Вбегает Том.)

Том: (с досадой) Когда я пришел, забег уже начался. Фрэнки не дал мне поставить. МакКарти все время бежал в хвосте. Я уже радовался, что мы сэкономили деньги. А потом МакКарти вырвался вперед на два корпуса и выиграл.

Джо: А какие были ставки, пятнадцать к одному?

Том: Еще лучше, но Фрэнки не дал мне поставить.

Ник: (запускает в угол кухонным полотенцем) Ну, что ж такое!!!

Джо: Давай сюда деньги.

Том: (протягивает ему деньги) Мы могли выиграть полторы тысячи долларов.

Джо: (от скуки, не думая, придумывая на ходу) Сходишь в писчебумажный магазин и купишь мне самую крупную карту Европы, какая у них есть. На обратном пути зайдешь к одному из старьевщиков на Третьей улице – достань мне хороший револьвер и пули.

Том: Она там плачет в своей комнате, Джо.

Джо: Иди, принеси мне, что я прошу.

Ник: Что ты задумал: сперва выучишь карту, а потом выйдешь на улицу и пристрелишь кого-нибудь?

Джо: Я хочу почитать названия разных европейских городов и рек, равнин и гор.

Ник: Зачем тебе револьвер?

Джо: Хочу его как следует рассмотреть. У меня разносторонние интересы. Вот двадцать долларов, Том. Давай, отправляйся и притащи мне все это.

Том: Большую карту Европы. И револьвер.

Джо: Достань хороший. Скажи продавцу, что ты совсем не разбираешься в оружии и доверяешь, что он тебя не надует. Больше десятки не плати.

Том: Джо, я не знаю, что у тебя на уме. Но с револьвером лучше не шутить.

Джо: Обязательно купи хороший.

Том: Джо.

Джо: (раздраженно) Что, Том?

Том: Джо, зачем ты вечно посылаешь меня за этими идиотскими вещами?

Джо: (сердито) Они вовсе не идиотские, Том. Давай, иди.

Том: А как же Китти, Джо?

Джо: Пусть поплачет. Ей станет легче.

Том: Если она придет сюда, пока меня не будет, поговори с ней, Джо. Расскажи ей обо мне.

Джо: Ладно. Иди. И не заряжай револьвер. Просто купи и принеси сюда.

Том: (уходя) Я и не думал его заряжать.

Джо: Погоди. Унеси эти игрушки.

Том: Унести? Куда унести?

Джо: Отдай их какому-нибудь пацану. (Пауза.) Нет, отнеси их к Китти. Когда-то я тоже смотрел на игрушки и переставал плакать. Поэтому я и попросил тебя их купить. Я хотел проверить, смогу ли я вспомнить, как они останавливали мой плач. Я помню, они всегда казались мне ужасно глупыми.

Том: Правда, Джо? Отнести их к Китти? Ты думаешь, они и ей помогут успокоиться?

Джо: Может быть. На них смотришь и становится интересно, из чего они и ты забываешь, о чем плачешь. Для этого их и делают.

Том: Ага. Конечно. Та девчонка в магазине спрашивала, на что мне игрушки. Понесу их к Китти. (Трагично) Она совсем, как маленькая девочка. (Уходит)

Уэсли: Мистер Ник, можно мне снова на пианино поиграть?

Ник: Почему нет? Тренируйся сколько влезет, пока я тебя не остановлю.

Уэсли: А вы заплатите мне за игру?

Ник: Почему нет? Дам немножко.

Уэсли: (поражен и в восторге) Мне заплатят за игру на пианино.

(Он идет к пианино и начинает тихо играть. Харри поднимается на эстраду и слушает музыку. Немного погодя он начинает танцевать какой-то тихий танец.)

Ник: О чем ты плакал?

Джо: О моей маме.

Ник: А что с ней?

Джо: Она умерла. Мне давали игрушки и я переставал плакать.

(В бар заходит мать Ника – маленькая, шестидесятилетняя, или около того, женщина, с сияющим лицом, одетая просто, во все черное. Заходит она бодро и громко разговаривает по итальянски, подкрепляя слова жестами. Ник жутко рад ее видеть.)

Мать Ника: (по-итальянски) Все в порядке, Никки?

Ник: (по-итальянски) Конечно, мама.

(Около полуминуты они громко и темпераментно разговаривают по-итальянски и мать Ника уходит, так же шумно и весело, как появилась.)

Джо: Кто это была?

Ник: (обращаясь к Джо, с гордостью и некоторой грустью) Моя мать. (Все еще смотрит ей вслед.)

Джо: Что она сказала?

Ник: Ничего. Просто захотела меня увидеть. (Пауза.) Зачем тебе пистолет?

Джо: Я изучаю разные разности, Ник.

(В бар важно входит старик, сильно похожий на Кита Карсона. Он переходит с места на место и наконец останавливается около столика Джо.)

Кит Карсон: Зовут меня Мерфи. Старый охотник. Не возражаешь, если я сяду?

Джо: Буду очень рад. Что будете пить?

Кит Карсон: (садится) Пиво. Как всегда. И спасибо.

Джо: (обращаясь к Нику) Стакан пива, Ник.

(Ник приносит старику пиво, Кит Карсон залпом выпивает его и вытирает правой рукой густые седые усы.)

Кит Карсон: (придвигаясь с Джо) Полагаю, тебе не приходилось влюбляться в карлицу, весом в тридцать-девять фунтов?

Джо: (изучает мужчину) Не приходилось, но выпейте еще пива.

Кит Карсон: (интимно) Спасибо, спасибо. Это было в Галлапе, лет двадцать назад. В город прибыл парень по имени Руффус Дженкинс. У него было шесть белых лошадей и две черные. Он говорил, ему нужен человек, объезжать лошадей. Сам он не мог, у него была деревянная левая нога. Мы встретились в галлантерейной лавке у Паркера и в конце-концов дело дошло до драки, я и Хенри Уалпал. Я вмазал ему по башке медной плевательницей и дал деру в Мексику, но он не умер. В языке я был ни бум-бум. Познакомился с пастухом по имени Диего, с калифорнийским образованием. Говорил по английски лучше нас с тобой. Грит мне, ты, Мерф, знай корми вот этих племенных быков. Я грю, отлично, а чем их кормить? Он грит, эй, салатом, солью, пивом и аспирином. Через два дня мы сцепились из-за аккордеона, который, по его словам, я спер. А я его одолжил. Во время драки я разбил его об его голову – сломал лучший аккордеон в мире. Схватил лошадь и поехал обратно в Штаты. В Техас. Разговорился с одним парнем, рожа у него была честная. Оказалось, он полицейский и разыскивает меня.

Джо: Ага. Вы упомянули карлицу, весом в тридцать-девять фунтов.

Кит Карсон: Разве я могу забыть эту женщину? Разве могу я забыть эту миниатюрную амазонку?

Джо: Не получается?

Кит Карсон: Может получится, когда мне стукнет шестьдесят.

Джо: Шестьдесят? Вы выглядите старше шестидесяти.

Кит Карсон: Невзгоды оставили след на моем лице. Невзгоды и трудности. Три месяца назад мне исполнилось пятьдесят-восемь.

Джо: Это все объясняет. Продолжайте, рассказывайте еще.

Кит Карсон: Натрепался полицейскому, что меня зовут Рофстин, что я горный инженер из Пенсильвании и ищу интересную работу. Упомянул пару местечек в Хьюстоне. Чуть глаз не потерял рано утром, спускаясь по лестнице. Налетел на великана шести футов ростом, с железным крюком, вместо правой руки. Он грит, ты разрушил мой дом. А я грю, я никого в Хьюстоне не знаю. Девицы собрались на лестничной площадке, посмотреть на драку. Семь девиц. Шесть футов и железный крюк. Мне было не по себе. Врезал ему в рот, когда он замахнулся на мою башку своим крюком. Не соображай я быстро – лишился бы глаза. Он свалился в канаву и выхватил револьвер. Выстрелил семь раз. Я уже был наверху. Через час ушел оттуда, разряженный в шелка и перья, а лицо закрыл дамской шляпой. Он стоял на углу и ждал. Я сказал: не хочешь потискаться? Он грит: нет. Я пошел дальше по дороге и ушел из города. Полагаю, тебе не доводилось рядиться в женские шмотки, чтобы спасти свою шкуру, верно?

Джо: Нет и я ни разу не влюблялся в карлицу, весом в тридцать-девять фунтов. Еще пива?

Кит Карсон: Спасибо. (Проглатывает пиво.) Когда-нибудь пробовал пасти коров верхом на велисапеде?

Джо: Нет, все руки не доходили.

Кит Карсон: Уехал из Хьюстона с шестидесятью центами в кармане, подарок девчонки по имени Люсинда. За четырнадцать часов прошел четырнадцать миль. Огромный домина с оградой из колючей проволоки и собаками. А с ними я никогда не ладил. Все равно, вошел в ворота от голода и жажды. Псы вскочили и бросились на меня. Пошел прямо на них, а они рычали все злее и злее. Подошел к двери и постучал. Открывает огромная негритянка, быстро закрывает дверь и грит, пошел вон, белая рвань. Снова постучал. Грит, пошел вон. Снова. Пошел вон. Снова. Тут дверь открывает сам старик, лет девяносто. В руках обрез. Грю, я не безобразничаю, папаша. Я голоден и пить хочу, зовут меня Каванов. Впустил меня и приготовил нам обоим мятные джулепы. Грю, живешь один, папаша? Грит, пей и не расспрашивай. Может один, а может и нет. Ты даму видел. Делай выводы. Я об этом слышал, но деликатности ради и глазом не моргнул. Если я тебе скажу, что это старик был моим дедушкой, ты ведь мне не поверишь?

Джо: Может и поверю.

Кит Карсон: Ну, так вышло, что он им не был. А было бы романтично, скажи?

Джо: А где вы пасли коров на велосипеде?

Кит Карсон: В Толедо, Огайо, в 1918.

Джо: В Толедо, Огайо? В Толедо не разводят коров.

Кит Карсон: Больше не разводят. В 1918 разводили. По крайней мере один мужик разводил. Бухгалтер, по имени Сэм Голд. Родом с востока, из Нью Йорка. Сомбреро, лассо, две коровы и два велисапеда. Место называлось Золотое Ранчо, два акра, сразу за городской чертой. Это был год Войны, помнишь?

Джо: Ага, помню, но давай насчет тех коров и велосипеда. Как ты их пас?

Кит Карсон: Легче легкого. Ездил без рук. Приходилось, иначе бы не смог бросать на них лассо. Работал на Сэма Голда, пока коровы не убежали. Они велисапедов боялись. Убежали в Толедо. И больше я их ни в жисть не видел. Он давал объявления во всех газетах, но они не вернулись. Это разбило ему сердце. Продал оба велисапеда и вернулся в Нью Йорк. Я вытащил четыре туза из красной колоды и пошел в город. Покер. Игрок по имени Чак Коллинс, любил играть. Сказал ему с улыбкой, не охота ли поставить сто долларов, что я не смогу вытащить четыре туза в следующей игре. Поспорили. Мои карты снаружи были черными. А другие карты были синими. Начисто про это забыл. Показал ему четыре туза. Бубновый туз, червовый туз, трефовый туз и пиковый туз. До шестидесяти лет буду жить – ни за что этих карт не забуду. Меня бы на месте убили, если бы не ураган в том году.

Джо: Ураган?

Кит Карсон: Неужели ты забыл ураган в Толедо в 1918?

Джо: Нет, в Толедо не было урагана, ни в 1918, ни вообще когда-либо.

Кит Карсон: Господи, Боже, а из-за чего, по твоему, поднялся весь сыр-бор? И каким образом я очнулся в Чикаго и увидел, что иду по Стейт-Стрит, как лунатик?

Джо: Видно, они вас напугали.

Кит Карсон: Нет, вовсе нет. Почитай газеты за ноябрь 1918 и увидишь, что в Толедо был ураган. Я помню, я сидел на крыше двухэтажного дома и плыл на северо-запад.

Джо: (серьезно) Северо-запад?

Кит Карсон: Что же, сынок, и ты мне не веришь?

Джо: (пауза. Очень серьезно, энергично и четко) Конечно, я вам верю. Жизнь – это исскуство, а не бухгалтерия. Чтобы быть самим собой, надо много репетировать.

Кит Карсон: (задумчиво, удивленно, улыбаясь) Ты первый человек, из всех кого я знаю, кто мне поверил.

Джо: (серьезно) Выпейте еще пива.

(Вбегает Том с картой, револьвером и коробкой пуль. Кит отходит к бару.)

Джо: (обращаясь к Тому) Ты отдал ей игрушки?

Том: Отдал.

Джо: Перестала она плакать?

Том: Нет. Наоборот, она зарыдала еще сильнее.

Джо: Странно. Интересно, почему?

Том: Джо, приди я на одну минуту раньше – Френки принял бы нашу ставку у нас было бы сейчас полторы тысячи долларов. Сколько бы ты дал мне, Джо?

Джо: Если б она согласилась выйти за тебя – все полторы тысячи.

Том: Неужели, Джо?

Джо: (раскрывает пакеты, сперва изучает карту, потом револьвер) А почему нет? В моем королевстве только один подданный – это ты. И моя обязанность, чтобы мой подданный был счастлив.

Том: Джо, как ты думаешь, у нас еще будет шанс поставить восемьдесять зеленых на забег с пятнадцатью к одному, и чтобы погода была хорошая, и чистый ипподром, и они хорошо начнут, и наша лошадь будет сперва плестись в хвосте, и мы будем думать, что все, проиграли, а потом она опередит всех на голову и выиграет.

Джо: Не понял.

Том: Все ты понял.

Джо: Ты просишь о невозможном. Нет, Том, так больше не будет. Мы просто слегка опоздали.

Том: А может будет, Джо.

Джо: Маловероятно.

Том: Тогда, где я достану денег, чтобы жениться на Китти?

Джо: Не знаю, Том. Может и не достанешь.

Том: Джо, я должен на ней жениться. (Качает головой.) Ты бы видел эту ее паршивую комнатенку.

Джо: А что это за комната?

Том: Крохотная. Как гроб. Это ужасно, Джо. Китти там не место.

Джо: Ты хочешь увезти ее оттуда?

Том: Да. Я хочу, чтобы она жила в просторном доме. И у нее должен быть сад и все такое.

Джо: Ты хочешь заботиться о ней?

Том: Да, конечно, Джо. Я должен заботиться о ком-то хорошем, я хоть человеком себя почувствую.

Джо: Тогда тебе нужна работа. Что ты умеешь делать?

Том: Школу я закончил, но не знаю я, что я могу делать.

Джо: А когда ты думаешь об этом, чем бы тебе хотелось заняться?

Том: Просто сидеть, вот, как ты, Джо, и посылать кого-нибудь по поручениям, и пить шампанское, и не напрягаться, и никогда не быть банкротом, и не волноваться из-за денег.

Том: Благородное стремление.

Ник: (обращаясь к Джо) А как это тебе удается?

Джо: Сам не знаю, но по-моему надо заручиться полной поддержкой Господа Бога

Ник: Я твоего языка не понимаю.

Том: Джо, можно, я пойду, посмотрю, если она успокоилась?

Джо: Помоги мне, я пойду с тобой.

Том: (поражен) Что? Ты хочешь встать, вот сейчас?

Джо: Она плачет или нет?

Том: Да, плачет. Сейчас еще сильнее, чем раньше.

Джо: Я думал, игрушки ее успокоят.

Том: Я же видел, как ты сидел на одном месте с четрех утра и до двух утра на следующий день.

Джо: Просто, когда я в ударе, Том, я пешком не хожу. Вот и все. Давай. Помоги мне. Я что-нибудь придумаю, чтобы ее успокоить.

Том: (помогает Джо встать) Джо, я тебе ни разу не говорил. Ты необыкновенный человек.

Джо: (быстро, немного сердито) Не будь идиотом. Я ничего не понимаю. Пытаюсь понять.

(Джо слегка пьян. Они оба выходят. Свет тихо гаснет, Уэсли играет на пианино. Свет медленно загорается и мы видим: )

Третий Акт

Бедную кровать – это комната 21 в Гостиннице Нью Йорк, за углом от бара Ника. Кровать может находится или посередине сцены, или на маленькой дополнительной сцене. В самом баре ничего не изменилось, просто теперь он не освещен и все находящиеся там персонажи молчат и не двигаются. Все, кроме Уэсли – он тихо играет на пианино печальную мелодию. Китти Дюваль сидит на кровати. На ней ее старое платьице – оно впервые надела его еще в Огайо. Она вплетает себе в волосы ленту. Она смотрится в ручное зеркальце. Ей больно видеть, как она изменилась. В горе и гневе, она срывает с головы ленту. Берет с постели книгу и пробует читать. Снова начинает плакать. Поднимает свою старую фотографию и смотрит на нее. Плачет еще сильнее, падает на кровать и зарывается в нее лицом. Раздается стук в дверь.

Китти: (сквозь плач) Кто там?

Голос Тома: Китти, это я. Том. Я и Джо.

(Джо, следом за Томом, тихо подходит к кровати. В руках у него довольно громоздкая игрушечная карусель. Какое-то мгновение Джо изучает Китти.)

(Он ставит игрушечную карусель на пол, рядом с кроватью.)

Том: (стоит над Китти, близко наклоняется к ней) Не плачь больше, Китти.

Китти: (не гляда, плачет) Ненавижу эту жизнь.

(Джо заводит карусель и раздается странная, печальная, звякающая музыка. Она начинается медленно, потом делается стремительной, потом постепенно замедляется и замирает. Джо сильно заинтересован игрушкой и внимательно слушает и наблюдает за ней.)

Том: (горячо) Китти. Джо встал из-за своего стола у Ника специально, чтобы принести тебе эту карусель. Она музыку играет. Мы за ней на такси ездили. Послушай.

(Китти медленно садится, слушает, Том наблюдает за ней. Все происходит неторопливо и грустно. Китти замечает свою детскую фотографию. Поднимает и изучает ее.)

Том: (тоже смотрит) Кто эта маленькая девочка, Китти?

Китти: Это я. Когда мне было семь лет.

(Китти протягивает фото Тому.)

Том: (смотрит и улыбается) Господи, какая ты хорошенькая, Китти.

(Джо протягивает руку к фотографии и Том передает ее ему. Том переносит все свое внимание на Китти, которая, и теперешняя, для него так же хороша, как и в семь лет. Джо изучает фотографию. Китти поднимает глаза на Тома. Нет сомнений, они действительно любят друг друга. Джо смотрит на них.)

Китти: Том?

Том: (горячо) Да, Китти.

Китти: Том, когда ты был маленьким мальчиком, кем ты хотел быть?

Том: (немного озадачен, но очень хочет ей угодить) Что, Китти?

Китти: Ты помнишь, когда ты был маленьким мальчиком?

Том: (задумчиво) Ну, иногда помню, Китти.

Китти: Кем ты хотел быть?

Том: (смотрит на Джо. Джо взглядом приказывает Тому отвечать.) Иногда я хотел быть железнодорожным инженером. Иногда -полицейским.

Китти: Я хотела быть великой актрисой. (Смотрит на Тома) Том, а ты когда-нибудь хотел быть доктором?

Том: (смотрит на Джо. Джо опять взглядом приказывает ему поддерживать этот разговор) Да, я помню. Конечно, Китти. Один раз...я хотел быть доктором.

Китти: (печально улыбаясь) Я так рада. Потому что я хотела быть актрисой и чтобы в театр пришел молодой доктор, и увидел меня и влюбился, и прислал мне цветы.

(Джо жестами просит Тома продолжать разговор.)

Том: Я бы обязательно сделал это, Китти.

Китти: Я бы даже знала, кто он, а потом однажды увидела бы его на улице и влюбилась в него. И я бы не знала, что это он, тот, который влюблен в меня. Я бы думала о нем днем и ночью. Видела бы его во сне. Мечтала бы быть рядом с ним до конца своей жизни. Мечтала бы о детях, похожих на него. Я бы не все время была великой актрисой. Только до тех пор, пока не встретила и не полюбила бы его. А потом бы мы сели на поезд и поехали в красивые города, и встречали бы везде замечательных людей, и давали бы деньги бедным, и где бы люди не болели, мы бы ехали туда и лечили их.

(Том смотрит на нее – он сбит с толку, озадачен и печален. Китти вся погружена в свои воспоминания, она почти в трансе.)

Джо: (мягко) Поговори с ней, Том. Стань этим молодым доктором, о котором она мечтала и которого так и не нашла. Давай. Исправь ошибку судьбы.

Том: Джо. (С несчастным видом) Я не знаю, что ей сказать.

(Из коридора доносится громкое пение. Молодой голос поет что-то о плавании и кораблях.)

Голос: Китти. Эй, Китти! (Китти вздрагивает, в шоке, выходя из транса) Ты где, черт возьми? Эй, Китти.

(Том в бешенстве вскакивает на ноги.)

Женский голос: (в коридоре) Кого ищешь, морячок?

Голос: Самую красивую женщину в мире.

Женский голос: Ты ее уже нашел.

Голос: (с холодным презрением) Тебя что ли? Нет. Только не тебя. Китти. А ты противная.

Женский голос: (скрепяще, зло) Не смей так со мной разговаривать. Воришка.

Голос: (холодно, громко) Ааа, ясно. Очень деловая, да? Давай, захлопни дверь и не высовывайся.

Женский голос: Воришка. Все вы воришки.

(Дверь захлопывается.)

Голос: (громкий раскат хохота, но это грустный хохот) Эй, Китти. Номер 21. Черт подери, где этот номер?

Том: Джо, я убью его.

Китти: (полностью пришла в себя, страшно напугана) Кто там?

(Она долго и пристально смотрит на Тома и Джо. Том возбужден и зол. Джо полностью расслаблен, его лицо выражает лишь жалость. Китти зарывается головой в постель.)

Джо: (мягко) Том, прогони его.

Голос: Вооот он. Номер 21. Рай. Голубой рай. (Трагично) Аааа, к чертям все.

(Молодой моряк – симпатичный парень, лет двадцати, не больше, он просто пьян и одинок, подходит к кровати, мурлыча себе под нос что-то грустое.)

Моряк: Приветик, Китти. (Пауза) О-о-о. Тут гости. Пардон. Тысяча извинений. (обращаясь к Китти) Я попозже загляну.

Том: (хватает его за плечи, в бешенстве) Только попробуй – и я тебя убью.

(Джо удерживает Тома. Том выталкивает испуганного парня.)

Джо: (печально) Том. Побудь здесь с Китти. Я пойду на Юнион Сквер, возьму напрокат машину. Вернусь через пару минут. Мы поедем к океану и полюбуемся на закат. А потом махнем по шоссе на Полумесячный залив. Мы там поужинаем и вы с Китти сможете потанцевать.

Том: (ошарашен, не в силах выразить свое изумление и благодарность) Джо, ты хочешь сказать, ты сделаешь все это сам? Значит, меня ты не пошлешь?

Джо: Точно.

(Он жестом указывает на Китти, приказывая Тому поговорить с ней, защитить ее невиность, которую Том так глубоко любит и которой угрожает столько опасностей, когда Тома нет рядом. Джо уходит. Том смотрит на Китти, на его лице появляется печальное, наивное выражение. Он снова заводит карусель, слушает ее мелодию, наблюдает за Китти. Китти медленно поднимается, не сводя глаз с Тома. Том поднимает с пола вертящуюся карусель и медленно подходит к Китти, словно карусель – это его сердце. Пианино теперь звучит громко, свет тихо гаснет, нам слышно как Харри быстро танцует.)

Полная Темнота.

Четвертый Акт

Немного погодя. Уэсли играет на пианино. Харри танцует на эстраде. Ник стоит за стойкой. Араб сидит на своем обычном месте. Кит Карсон заснул, положив голову на руки. Входит пьяница. Подходит к телефону, в надежде отыскать в ячейке для сдачи завалявшийся пятицентовик. Ник подходит к нему, чтобы выпроводить его. Он жестом просит Ника подождать минутку. Потом достает 50 центов. Ник уходит за стойку, чтобы подать пьянице виски.

Пьяница: За стариков, да благословит их Господь.

(Пьет еще одну) За молодежь, да возлюбит ее Бог.

(Пьет еще одну) За...детей и малых зверюшек, за маленьких собак, которые не кусаются.

(Пьет еще одну. Громко.) За лесонасаждение.

(Рыщет по карманам в поисках денег. Находит немножко.) За...Президента Тафта. (Выходит.)

(Звонит телефон.)

Кит Карсон: (вскакивает, принимает бойцовскую стойку) Валяйте, гады, если вам охота хлебнуть лиха. Я никогда не протягивал руки и я всегда при деньгах.

Ник: (укоризненно) Эй, Кит Карсон.

Дадли: (в телефон) Алле. Кто? Ник? Да, он здесь. (Обращаясь к Нику) Это вас. Кажется, что-то важное.

Ник: (подходит к телефону) Важное! Какое такое важное?

Дадли: По голосу, похоже, какая-то большая шишка.

Ник: Большая кто? (Обращаясь к Уэсли и Харри) Эй, вы. Тихо. Я хочу послушать эти важные новости.

(Уэсли перестает играть, Харри перестает танцевать. Кит Карсон подходит к Нику.)

Кит Карсон: Если надо чего – ты только скажи. Я все для тебя сделаю. Мне пятьдесят-восемь лет, я учавствовал в трех войнах, был четыре раза женат, у меня несчетное число детей, и я ни одного из них не знаю по имени. Денег у меня нет. Я живу сегодняшним днем. Но если надо чего – только скажи. Я все сделаю.

Ник: (устало) Слушай, папаша. Ты пока просто пойди, сядь и снова засни, ладно? Ради меня.

Кит Карсон: Можно и так.

(Он садится, складывает руки и опускает на них голову. Но ненадолго. Он внимательно прислушивается к словам Ника, потом встает и начинает жестами комментировать его реплики.)

Ник: (в телефон) Да? (Пауза.) Кто? А-а, ясно. (Слушает.) Слушай, оставь их в покое, а? (Слушает) Церковники? Ну и черт с этими церковниками. Я сам католик. (Слушает.) Ладно. Я отошлю их. Я скажу им, чтоб они пару дней сидели тихо. Ага, я все знаю. (В бар осторожно заходит дочь Ника – Анна. Она тихо останавливается у пианино, никто ее не замечает.) Что? (Очень сердито.) Слушай, не люблю я этого Блика. Он утром приходил и я сказал ему, чтобы он здесь больше не появлялся. Я попрошу девчонок не приходить. А ты не пускай сюда Блика. (Слушает.) Я знаю, у него шурин – важная шишка, но не желаю я, чтоб он сюда приходил. Из-за него одни неприятности. Я законов не нарушаю и бар мой в самом паршивом месте в городе. Но вот уже пять лет – и никого здесь не ограбили, и не убили, и не надули. Я оставляю людей в покое. А в этих ваших шикарных притонах в центре – каждый день драки и скандалы. (Ник зажимает телефон рукой и жестом показывает Уэсли, чтобы он снова начинал играть.) Давай, играй. У меня в ухе головная боль. Играй, играй. А ты танцуй, сынок. (Уэсли начинает играть, Харри – танцевать. Ник снова говорит в телефон.) Ага. Я не пущу их. Просто устрой, чтобы Блик не совал сюда нос и не лез в мои дела. (Пауза.) Окей. (Вешает трубку.)