Текст книги "Победитель троллей"

Автор книги: Уильям Кинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Борода Готрека затряслась, он гневно встал.

– Я не такой дурак, человечий отпрыск! Фарагрим клялся бородами всех своих предков! Феликс громко прыснул.

– И ни один гном ни разу не нарушил своей клятвы, я полагаю?

– Ну, изредка случалось, – неохотно признал Готрек. – Но этой клятве я верю.

Феликс понял, что это бесполезно. Готрек хотел верить в эту историю, и она была для него правдива.

"Он как влюбленный, – подумал Феликс. – Не видит недостатков своей любимой за стеной иллюзий, которую он возвел вокруг нее". Готрек тряхнул бородой и уставился в пространство, уйдя в раздумья об охраняемом троллем сокровище. Феликс решил разыграть свою козырную карту.

– Значит, мы никуда не пойдем? – сказал он.

– Что? – очнулся Готрек.

– Если не присоединимся к барону. Мы можем путешествовать на повозке. Ты всегда жалуешься, что у тебя болят ноги. Так вот это – возможность устроить им отдых. Подумай об этом, – добавил он вкрадчиво. – И деньги получим, и ноги не устанут.

Готрек, казалось, еще раз задумался.

– Я вижу, мне не будет покоя, пока я не соглашусь с тобой. Я пойду с ними, но при одном условии.

– Каком?

– Не упоминай о нашем задании. Никому ни слова. Феликс согласился. Готрек поднял вверх свои кустистые брови и испытующе поглядел на него.

– Ты думаешь, я не догадываюсь, почему ты так рвешься сопровождать барона, человечий отпрыск?

– Что ты имеешь в виду?

– Ты влюбился в эту девчушку, с которой повстречался здесь, а?

– Нет, – пролепетал Феликс. – С чего ты это взял? Готрек разразился таким громким смехом, что разбудил нескольких мирно посапывавших пьяниц.

– Тогда почему ты так покраснел? – торжествующе произнес он.

Феликс постучал в дверцу фургона, принадлежавшего, как ему говорили, старшему телохранителю барона.

– Заходи, – откликнулся голос изнутри. Феликс открыл дверцу, и в нос ему сразу же ударил знакомый запах медвежьего жира. Феликс схватился за эфес своего меча.

Внутри фургона сгрудилось пятеро мужчин. В троих Феликс узнал охотников, с которыми он встречался накануне вечером. Четвертым был богато одетый молодой человек, с приятными чертами лица, коротко стриженный по моде военной знати. Пятый – высокий, крепко сбитый мужчина, одетый в оленью кожу. Загорелый, лет тридцати, хотя волосы его были серебристо-седыми. Колчан стрел с черным опереньем висел у него за спиной, а рядом лежал мощный длинный лук. Между двумя мужчинами было какое-то семейное сходство.

– Это ше тот фыродок! – прошипел Ларс сквозь выбитые зубы. Два незнакомца обменялись взглядами.

Феликс настороженно поглядел на них. Седовласый человек рассматривал его, оценивая на всякий случай.

– Так это вы тот молодой человек, который выбил зубы одному из моих проводников? – спросил он.

– Проводников?

– Ну да. Мы с Манфредом наняли их в прошлом сезоне, чтобы они провели нас через нижние земли вдоль Гремящей реки.

– Это же горцы, – сказал Феликс, выждав некоторое время, пытаясь понять, насколько серьезна ситуация.

– Они охотники, – сказал хорошо одетый человек с выговором образованного человека. – Они спускаются в долину в том числе и для того, чтобы позабавиться. Феликс развел руками:

– Я не знал.

– Чего вы хотите? – спросил седовласый.

– Мне нужна работа в качестве наемника. Я искал начальника охраны.

– Это я, – сказал седовласый. – Дитер. А также Главный лесничий барона, Старший псарь и сокольничий.

– Для поместья моего дяди наступили трудные времена, – промолвил молодой человек.

– Это Манфред, племянник и наследник Готфрида фон Диела, барона Веннландского пограничья.

– Бывшего барона, – поправил Манфред. – С тех пор как графиня Эммануэль сочла более подходящим изгнать моего дядю и отобрать наши земли, вместо того чтобы наказать истинных виновников. – Он заметил испытующий взгляд Феликса. – Религиозные противоречия, вы знаете? Моя семья происходит с севера и исповедует религию благословенного Ульрика. Все остальные южные соседи – истовые Сигмариты. В наш век нетерпимости одного этого было достаточно для того, чтобы они захватили вожделенные земли. А поскольку они приходятся двоюродной родней графине Эммануэль, нас сослали за то, что якобы именно мы начали войну. Ягер с омерзением покачал головой.

– Вот это и называется Имперской политикой, не так ли? Дитер вздрогнул. Он повернулся к горцам:

– Обождите на улице. У нас деловой разговор с господином?..

– Ягером. Феликсом Ягером.

Охотники отправились восвояси. Поравнявшись с Феликсом, Ларс бросил на него взгляд, полный ненависти. Феликс посмотрел горцу прямо в налитые кровью глаза. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, затем Ларс ушел, оставив отвратительный запах медвежьего жира, повисшего в воздухе.

– Я боюсь, вы успели нажить здесь врагов, – сказал Манфред.

– Меня это не беспокоит, – ответил Феликс.

– А должно бы, господин Ягер. Подобные люди злопамятны, – сказал Дитер. – Вы сказали, что ищете работу? Феликс кивнул.

– Я и мой спутник…

– Победитель троллей? – поднял бровь Дитер.

– Да, Готрек Гурнисон.

– Если вы хотите получить работу, то вы ее получили. Порубежные княжества – дикое место, и нам очень пригодятся два таких воина. К сожалению, мы не можем позволить себе заплатить вам много.

– Поместья моего дяди теперь разорены, – пояснил Манфред.

– Мы не просим больше, чем постели, хлеба и повозки, – сказал Феликс.

Дитер рассмеялся.

– Очень мило с вашей стороны. Вы можете путешествовать с нами, если желаете. Но если на нас нападут, вам придется сражаться.

– Так мы приняты?

Дитер дал ему две золотые монеты.

– Вы приняты в свиту барона. Будем работать вместе. – Седовласый человек открыл дверь. – А теперь прошу меня простить, я должен ехать.

Феликс поклонился каждому из них и ретировался.

– Одну минутку!

Феликс обернулся и увидел, что Манфред выпрыгнул из повозки вслед за ним. Молодой дворянин улыбался.

– Дитер резкий человек, но вы к нему привыкнете.

– Несомненно, мой господин.

– Зовите меня Манфред. Мы на границе, а не при дворе графини Нулн. Здесь церемонии не обязательны.

– Очень хорошо, го… Манфред!

– Я просто хотел сказать вам, что вы поступили правильно прошлой ночью. Заступиться за девушку, даже если она служанка той ведьмы. Я оценил это.

– Спасибо. Могу я задать один вопрос? Манфред кивнул. Феликс прочистил горло.

– Имя Манфреда фон Диела весьма известно среди ученых Альтдорфа, моего родного города. Как имя драматурга. Манфред лучезарно улыбнулся.

– Это я и есть. Великий Ульрик, образованный человек! Кто бы мог подумать, что можно встретить здесь такого! Я хочу побеседовать с вами и собираюсь сопровождать вас, господин Ягер! Вы видели пьесу "Странный цветок"? Как она вам?

Феликс тщательно обдумал свой ответ. Его не особо заинтересовала пьеса, в которой молодая знатная дама впадает в безумие, узнав, что она мутант, превращающийся в животное. В "Странном цветке" не хватало той открытой и сердечной человечности, которая была в работах величайшего Драматурга Империи Детлефа Зирка. Тем не менее эта история звучала весьма своевременно в эти мрачные дни, когдамутаций становилось все больше. Помнится, графиня Эммануэль запретила пьесу.

– Очень сильная вещь. Она словно преследует вас.

– Преследует! Очень хорошо! Я должен идти, навестить моего страдающего дядюшку. Надеюсь еще поговорить с вами до конца путешествия.

Они поклонились друг другу, и дворянин повернул обратно.

Феликс поглядел ему в след, стараясь увязать воедино этого молодого дружелюбного чудака-дворянина и те мрачные, словно преследуемые Хаосом образы в его работах. Среди альтдорфских ценителей Манфред фон Диел был известен как блестящий автор пьес и богохульник.

К середине утра изгнанники были готовы отправиться в путь. Во главе растянувшегося каравана Феликс увидел усталого седого человека в черном плаще и на черном боевом коне. Дитер держал над ним свернутый флаг с волком. Рядом ехал Манфред, который наклонился, чтобы что-то сказать старику. Барон сделал знак рукой, и весь его поезд тронулся в путь.

Дрожь пробежала по телу Феликса от этого зрелища вереницы повозок и карет, сопровождаемых вооруженными воинами. Сам он вскарабкался в телегу, которую они с Готреком забрали у старого ворчливого слуги, одетого в баронскую ливрею.

Вокруг них возвышались до небес горы, подобно серым гигантам. Деревья осеняли дорогу, ручьи бежали вниз, подобно серебряной ртути, чтобы отдать свои силы потокам Гремящей Реки. Снег, смешиваясь с дождем, смягчал неприветливый вид этой диковатой красоты.

– Опять пора двигаться в путь, – простонал Готрек, схватившись руками за голову; его взор затуманился, и он закатил глаза.

Они тронулись, заняв свое место в череде повозок. Позади них вооруженные охранники с большими луками на плечах потуже затянули свои плащи и тоже зашевелились. Ихпроклятья смешивались со щелканьем хлыстов возчиков и мычанием волов. Заплакали дети. Где-то позади женщина запела низким мелодичным голосом. Плач ребенка утих. Феликс обернулся назад, надеясь отыскать Кирстен среди людей, пробирающихся сквозь мокрый снег к череде округлых холмов, разворачивавшейся перед ними подобно карте. Он почувствовал умиротворение, влившись в это всеобщее кочевье – как будто могучая река подхватила его и несла теперь к его цели. Он уже ощущал себя частью этой общины – открытие, которым он был недоволен какое-то время назад. Он улыбнулся, но удар локтя Готрека оторвал его от размышлений.

– Будь начеку, человечий отпрыск. Орки и гоблины снуют по этим горам и долинам.

Феликс взглянул на него, и когда он вновь повернулся к окружению, оно уже не обладало для него прежней дикой красотой. Теперь он стал ожидать внезапного нападения.

Феликс обернулся и посмотрел на горы. Ему было не жаль расставаться с их блеклыми склонами. Несколько раз на них нападали зеленокожие гоблины, на щитах которых был намалеван красный коготь. Наездники на волках нападали с тыла, но все заканчивалось удачно. У Феликса глаза покраснели от недосыпа. Как и все воины, он нес двойную вахту, поскольку налеты происходили в основном ночью. Только Готрек, казалось, был разочарован малым количеством сражений.

– Во имя Грунгни! – сказал гном. – Мы их больше не увидим после того, как Дитер убил их предводителя. Они просто трусы без своего большого задиры-вожака, которому подпалили брюхо. А жаль! Ничто так не возбуждает аппетит, как небольшая бойня. Здоровые упражнения очень полезны для пищеварения.

Феликс бросил на него осуждающий взгляд. Он указал пальцем на повозку, которую сопровождали Кирстен и женщина средних лет.

– Я уверен, что раненые в той повозке не согласятся с твоей идеей здоровых упражнений, Готрек.

Гном пожал плечами:

– В этой жизни, человечий отпрыск, люди то и дело получают раны. Радуйся, что еще не пришла твоя очередь.

Феликсу это надоело, он вылез из повозки и спрыгнул на землю.

– Не волнуйся, Готрек. Я собираюсь быть здесь, чтобы завершить твою сагу. Я бы не хотел нарушить нашу клятву на мечах?

Готрек уставился на него, ища подвох. Феликс постарался придать своему лицу соответствующее выражение. Готрек серьезно воспринимал творчество Феликса: он очень хотел стать героем саги после своей смерти и старался убедить в этом своего образованного друга. Вскинув голову, Феликс направился к повозке Кирстен и ее хозяйки.

– Добрый день, госпожа Винтер. Кирстен! Обе женщины обернулись на него настороженно. Неодобрение скользнуло по длинному лицу волшебницы, хотя ее холодные змеиные глаза ничего не выдали. Она прикрепила еще одно перо ворона к своим волосам.

– Что хорошего, господин Ягер? Еще двое человек умерли от ран. Стрелы были отравлены. Именем Таала! Я ненавижу этих волчьих всадников!

– А где доктор Стокхаузен? Я думал, он будет помогать вам. Пожилая женщина улыбнулась, слегка цинично, как показалось Феликсу.

– Он ухаживает за наследником барона. Юный Манфред порезал себе руку. Стокхаузен скорее позволит умереть славным воинам, чем оставит малыша Манфреда.

Она повернулась и пошла прочь. Ее волосы и плащ развевались на ветру.

– Не обращай внимания на мою хозяйку, – сказала Кирстен. – Господин Манфред высмеял ее в одной из своих пьес. Она ему никогда этого не простит. Но на самом деле она очень хорошая.

Феликс посмотрел на нее, с удивлением заметив, что его сердце учащенно забилось, а ладони стали мокрыми. Он вспомнил слова Готрека, произнесенные в таверне, и почувствовал, что краснеет. Ну хорошо, сказал он сам себе, я нахожу Кирстен привлекательной, но что в этом плохого? Может быть, то, что она не считает привлекательным меня? Он посмотрел вокруг, чувствуя, как занемел его язык, и думая, что бы сказать. Рядом дети играли в солдат.

– Как ты? – наконец спросил он.

Она несколько удивленно взглянула на него.

– Ничего. Я испугалась прошлой ночью, когда был слышен вой волков и летели стрелы, но сейчас… Днем все это кажется ненастоящим.

Позади них в повозке раздался стон умирающего. Она тотчас же повернулась посмотреть, что там. Затем печаль проскользнула по ее лицу, и оно застыло как маска.

– Тяжело работать с такими ранеными, – сказал он. Она вздрогнула.

– К этому привыкаешь.

Феликс был поражен таким выражением лица у женщины ее возраста. То же он видел на лицах наемников, чьим ремеслом была смерть. Оглядевшись вокруг, он заметил, что дети играют возле повозки с ранеными. Один из них натянул воображаемый лук, другой вскрикнул, схватился руками за грудь и упал. Феликс внезапно почувствовал себя одиноко и очень далеко от дома. Ту спокойную жизнь поэта и ученого, которую он оставил в Империи, казалось, вел кто-то другой много лет назад. Законы и правила, которые он старался исполнять, остались далеко позади Серых гор.

– Жизнь ничего не стоит здесь, правда? – сказал он. Кирстен посмотрела на него, и ее лицо смягчилось. Она взяла его за руку.

– Пойдем туда, где воздух почище, – сказала она. Позади них крики играющих детей перемежались со стоном умирающих.

Феликс заметил город, как только они выбрались из гор. Был поздний вечер. Слева, на востоке, виднелись клубящиеся потоки Гремящей Реки, а над ними могучие вершины Гор Предела Миров. На юге была видна другая гряда гор, исчезающих за горизонтом, голых и зловещих. Было в что-то такое, что заставило Феликса вздрогнуть.

В долине между двумя грядами расположился маленький городишко. Белые фигуры, бывшие, очевидно, овцами паслись у ворот. Феликсу казалось, что он видит часовых шагающих по городским стенам, но расстояние было слишком большим.

Дитер попросил его приблизиться к городу.

– Ты умеешь быть учтивым, – сказал он. – Спустись вниз и переговори с ними. Скажи тем людям, что мы не хотим причинить им вреда.

Феликс взглянул на высокого сухопарого мужчину. "Он считает, что меня можно использовать при встрече с людьми, настроенными недружелюбно". Феликс подумывал послать его подальше, и. Дитер, казалось, угадал его мысли.

– Ты на службе у барона, – прямо сказал он.

Это было правдой, признал Феликс. Он также надеялся принять горячую ванну и питье в настоящей таверне, поспать, имея крышу над головой, – все те роскошные удобства, которые мог предложить даже жалкий пограничный городишко. Очень даже заманчиво!

– Дайте мне лошадь, – сказал он. – И флаг.

Взбираясь на норовистого боевого коня, Феликс старался не думать о том, что могут сделать недоверчивые люди, вооруженные луками, с посланником предполагаемого врага.

Арбалетная стрела просвистела по воздуху и вонзилась в землю рядом с копытами его лошади. Феликс попытался справиться с испуганным животным. Все это время он благодарил отца за то, что тот настоял на том, что искусство верховой езды должно быть неотъемлемой частью образования молодого дворянина.

– Не подходи ближе, чужестранец, или, каким бы белым флагом ты ни размахивал, я сделаю из тебя ежа. – Голос был грубым, но властным. Его обладатель явно умел командовать и заставлять подчиняться своим приказам. РФ овладел собой.

– Я глашатай Готфрида фон Диеля, барона Веннландского порубежья, – сказал Феликс. – Мы не причиним вам вреда. Мы хотим только отдохнуть и пополнить наши запасы.

– Здесь это вам не удастся. Скажите вашему барону, что если он так миролюбив, пусть проходит мимо. Это вольный город Акендорф, и мы не хотим связываться с вельможами.

Феликс посмотрел на человека, кричащего с городских стен. Под остроконечным металлическим шлемом его лицо казалось проницательным и умным. По бокам от него стояли двое мужчин, прицелившись из самострелов прямо в глашатая. Феликс почувствовал, как у него пересохло во рту, а по спине заструился липкий пот. Он был облачен в кольчугу, но сомневался, что она сможет защитить его от арбалетных стрел, пущенных со столь близкого расстояния.

– Сударь, именем Сигмара, нам нужно только обычное гостеприимство…

– Ступай отсюда, парень – вы не дождетесь этого ни в Акендорфе, ни в каком другом городе в округе, пока путешествуете с двумя десятками вооруженных рыцарей и полусотней телохранителей.

Феликс поразился, какими же опытными должны быть разведчики этого вольного города, сумевшие так точно узнать численность их воинов. Ему стало очевидно соотношение сил в этих местах. Отряд барона был слишком могущественным для любого местного правителя, чтобы ожидать, что двери их городов гостеприимно распахнутся перед ними. В то же время Феликс сомневался в том, что сил барона окажется достаточно для того, чтобы захватить окруженный стенами форт, сломив яростное сопротивление.

– У нас есть раненые, – сказал он. – Можете вы по крайней мере принять их?

Впервые смущение появилось на лице горожанина.

– Нет, это ваши лишние рты – вам их и кормить.

– Во имя милосердия Шаллаи, вы должны помочь им!

– Я ничего не должен, глашатай. Здесь правлю я, а не твой барон. Скажи ему, чтобы шел на юг от Гремящей реки. Таал знает, там достаточно невостребованных земель. Пусть он освободит себе собственное поместье или потребует один из покинутых фортов.

Феликс уныло развернул свою лошадь. Он очень опасался оружия, нацеленного ему в спину.

– Посланник! – крикнул владыка Акендорфа. Феликс повернулся в седле, чтобы посмотреть на него. В гаснувшем свете лицо человека, казалось, было полно участия.

– Что?

– Передай своему барону, чтобы он не ходил в южные холмы. Скажи ему, чтобы тот остановился у Гремящей реки. Моя совесть была бы нечиста, если бы он вошел в Гейстенмундские Холмы не предупрежденный.

Что-то в голосе этого человека заставило встать дыбом волоски на шее Феликса.

– Эти холмы обитаемы, глашатай. И ни один человек не отважится войти в них, не подвергнув опасности собственную бессмертную душу.

– Они не впустят нас в ворота, и все, – заключил Феликс, глядя на лица, собравшиеся вокруг костра. Барон слабым жестом левой руки велел ему сесть, затем повернулся, чтобы поймать взгляд Дитера.

– Нам не взять Акендорф, по крайней мере без больших потерь. Я не большой мастер в осадах, но даже я понимаю это, – сказал седовласый человек. Он наклонился вперед и подкинул дров в огонь. Искры взвились в холодный ночной воздух.

– Вы говорите, что мы должны продолжить путь, – сказал барон. Его голос был слаб, как шелест сухих листьев. Дитер кивнул.

– Возможно, нам следует пойти на запад, – сказал Манфред. – Обшарить тамошние земли. Так мы сможем обойти Холмы, если, конечно, там и впрямь есть что-то, чего следует бояться.

– Есть, – сказал охотник Хеф. Даже в слабом отблеске огня черты его лица казались бледными и напряженными.

– В любом случае глупо идти на запад, – сказала госпожа Винтер. Феликс заметил, что она смотрит прямо на Манфреда.

– Но почему же? – спросил он.

– Подумай сам, мальчик. В горах на востоке обитают гоблины, как утверждает гном. Поэтому лучшие, защищенные от набегов земли лежат далеко от Гремящей реки. Их держат могущественнейшие из местных правителей. Любое место на запад отсюда будет обороняться еще лучше, чем Акендорф.

– Географию я знаю, – пробурчал Манфред. Он обвел взглядом пятачок вокруг костра, заглянув в глаза каждому из сидящих. – Если мы продолжим путь на юг, мы достигнем Кровавой реки, где волчьих всадников больше, чем червей в трупе.

– Опасность подстерегает повсюду, – промолвил барон. Он смотрел прямо на Феликса, и его синие глаза, казалось, кололи его. – Ты думаешь, что повелитель Акендорфа велел нам держаться поближе к реке просто для того, чтобы стать заманчивой мишенью для любых нападок зеленокожих?

Феликс размышлял какое-то время, взвешивая все за и против. Как он мог сказать, лгал ли тот человек или нет, основываясь только на короткой беседе? Феликс остро осознал, что от его слов зависит сейчас судьба каждого из его спутников. Впервые в своей жизни он почувствовал всю тяжесть ответственности вождя. Ягер сделал глубокий вдох.

– Этот человек казался искренним, господин барон.

– Он говорил правду, – сказал Хеф, набивая курительной травой свою трубку. Феликс заметил, как нервно играют его пальцы с чубуком. Хеф наклонился вперед и выхватил из огня головешку, чтобы раскурить трубку, а потом продолжил:

– Гейстенмундские Холмы – недоброе место. Легенды рассказывают, что много веков назад из Бретонии пришли волшебники, некроманты, сосланные Солнечным королем. Они нашли курганы людей, пришедших сюда в Древние Дни, и использовали свои заклинания, чтобы поднять целое воинство. Они были готовы завоевать все побережье Порубежных Княжеств, но местные правители вступили в союз в гномами и отбросили их назад.

Феликс почувствовал, как дрожь пробежала по его позвоночнику. Он поборол желание оглянуться на тени.

– Говорят, волшебники и их рати ушли в курганы. Они были запечатаны камнями гномов и могущественными рунами победителей.

– Но это же было много веков назад, – сказала госпожа Винтер. – Хотя бы те маги и были сильны, смогли они выжить?

– Не знаю, госпожа. Но грабители могил никогда не возвращались из Гейстенмунда. Иногда по ночам в холмах видны неестественные огни, а в двойное полнолуние мертвым не лежится спокойно в могилах. Они приходят за живыми, потому что свежая кровь может оживить их темного повелителя.

– Разумеется, это чушь, – сказал доктор Стокхаузен.

Однако сам Феликс не был так в этом уверен. В прошлый год в Ночь Волшебства он видел по-настоящему жуткие вещи. Он постарался отбросить от себя эти воспоминания.

– Если мы пойдем на запад, то столкнемся с опасностью и можем не найти ничего подходящего, – сказал барон. Его лицо казалось угловатым и костлявым в бликах костра. – На юге, как говорят, мы найдем свободные земли, хотя, возможно, и охраняемые враждебным колдовством. Думаю, нам стоит отважиться и пойти на юг. Это может быть правильно. По течению Гремящей реки.

В его голосе не слышалось большой надежды. Он говорил как человек, который отдает себя в руки судьбы. "Неужели барон сам ищет смерти?" – подумал Феликс. Под впечатлением от мрачной истории охотника он почти поверил в это. Поэт пообещал себе узнать больше о проклятии фон Диеля. Затем он заметил выражение черт Манфреда. Молодой дворянин завороженно смотрел на огонь, на его лице угадывалось почти что восхищение.

– Похоже, это вдохновит меня на новую пьесу, – сказал с энтузиазмом Манфред фон Диель. – В ее основу ляжет та жуткая история, которую рассказал вчера вечером охотник.

Феликс с сомнением посмотрел на него. Они шли с западной стороны каравана, держась между повозками и голыми, зловещими холмами.

– Это может оказаться чем-то большим, чем охотничьи байки, Манфред. Во многих легендах есть правда.

– О да! О да! Кто знает об этом лучше меня? Я думаю, что назову эту пьесу "Там, где бродят мертвецы". Представь себе: серебряные кольца позвякивают на костлявых пальцах, высохшая кожа неупокоенного тела поблескивает в дьявольском свете. Вообрази себе их короля: его тело не тронули черви, и он ежегодно восстает в поисках крови, которая может продлить его мрачное царствие.

Феликсу не составило труда представить что-то подобное, глядя на безжизненные, мрачные вершины. Среди четырехсот человек, сопровождавших барона, только трое отважились отправиться в холмы. В течение всего дня доктор Стокхаузен и госпожа Винтер искали целебные травы среди покрытых мхом валунов, усыпавших склоны. Пару раз, возвращаясь попозже, они бы могли наткнуться на Готрека Гурнисона. Победитель троллей бродил по ночам в окрестных холмах, словно испытывая терпение темных сил.

– Подумай, – сказал Манфред заговорщицким тоном. – Подумай, как ты лежишь, засыпая, в своей постели и вдруг слышишь мягкий звук приближающихся шагов и не слышишь дыхания, которое бы ожидал услышать… Ты можешь только лежать, слушать удары своего сердца и знать, что ни одного звука не раздастся из груди приближающегося…

– Да, – торопливо ответил Феликс. – Я уверен, что это будет блестящая работа. Ты должен дать мне ее почитать, когда закончишь.

Он решил сменить тему, думая о том, что же так привлекает этого странного молодого человека.

– Я тоже подумываю написать поэму. Ты можешь рассказать мне побольше о проклятье фон Диеля?

Лицо Манфреда окаменело. Его злобный взгляд заставил Феликса вздрогнуть, но затем Манфред покачал головой и Улыбнулся, вернув себе дружелюбный вид.

– Почти нечего рассказывать, – он слегка хихикнул. – Мой дед был очень набожным человеком. И чтобы доказать это, постоянно сжигал ведьм и мутантов. Однажды в Ночь Ведьм он поджаривал прекрасную девушку по имени Ирина Траск. Все его слуги пришли посмотреть на это, так она была красива. Как только вокруг нее взвилось пламя, она призвала силы ада отомстить за нее, убить моего деда и принести проклятье Хаоса на его отпрысков, и слуг, и всех их детей. "Силы тьмы и ее порождения возьмут вас всех", – сказала она.

Он замолчал и уныло уставился на холмы. Феликс поторопил его:

– И что было дальше?

– Вскоре после этого мой дед был убит на охоте сворой зверолюдов. Затем его сыновья поссорились. Старший, Курт, был наследником старика. Мой отец и его брат восстали и изгнали его. Говорят, что Курт стал разбойником и пал от руки воина Хаоса. Хотя другие утверждают, что он отправился на север, и там его постигла куда более мрачная участь. А мой отец получил баронство и женился на моей матери Катерине фон Витгенштейн.

Феликс посмотрел на него. Витгенштейны были семьей с дурной славой, изгоями из приличного общества. Манфред не обратил на его взгляд внимания.

– Дядя Готфрид стал их полководцем. Моя мать умерла, когда рожала меня, а мой отец пропал. Готфрид захватил власть. С тех пор нас преследует неудача.

Феликс увидел фигуру, приближающуюся по склону горы. Это была госпожа Винтер. Она, казалось, очень торопилась.

– Пропал? – в смятении спросил Феликс.

– Да, исчез. Но не так давно я выяснил, что с ним случилось.

Госпожа Винтер приблизилась, смотря на Манфреда.

– Плохие новости, – сказала она. – Я обнаружила пустошь там, наверху склона. Она покрыта рунами, но я почувствовала, что там таится огромная опасность.

Что-то в тоне волшебницы заставляло ей верить. Она поспешила к лагерю. Манфред гневно посмотрел ей вслед.

Феликс взглянул на него.

– Вы не любите друг друга, правда?

– Она ненавидит меня с тех пор, как дядя провозгласил меня своим наследником. Она думает, что ее сын должен быть следующим бароном.

Феликс поднял бровь.

– О, вы не знали? Дитер ее сын. Он незаконнорожденный отпрыск моего отца.

Лунный свет отражался в водах Гремящей реки, превращая ее в жидкое серебро. Старые шишковатые деревья, свесившие свои кроны по берегам реки, казались Феликсу троллями в засаде. Он нервно оглянулся. Что-то рассеяно в воздухе сегодня, решил он, какое-то напряжение. Ощущение, что что-то идет неправильно.

Ему с трудом удалось побороть ощущение, что поблизости крадется какое-то злое существо, охотящееся за его жизнью и жизнью всех людей барона Готфреда.

– Что-то случилось, Феликс? Ты выглядишь очень озабоченным сегодня, – сказала Кирстен.

Он взглянул на нее и улыбнулся, радуясь ее присутствию. Обычно он получал большое удовольствие от их вечерних прогулок вдоль реки, но сегодня что-то зловещее пробежало между ними.

– Нет. Просто устал. – Он не мог отвести взгляд от близлежащих холмов. В свете обеих лун пустошь выглядела как разверзнувшаяся утроба.

– Это то самое место, да? Здесь есть что-то неестественное. Я это чувствую. Так бывает, когда госпожа Винтер произносит одно из самых опасных заклинаний. Тогда у меня волосы встают дыбом. Но сейчас все гораздо хуже.

Феликс увидел, как по ее лицу проскользнула тень страха. Она посмотрела на воду.

– Что-то древнее и злое зарыто под этими холмами, Феликс. И голодное. Мы можем здесь умереть. Феликс взял ее за руку.

– Мы в безопасности. Мы все еще у реки.

Его голос осип, и слова не прозвучали уверенно. Он г ворил как испуганный мальчик. Они оба вздрогнули.

– Все в лагере боятся, кроме твоего друга Готрека. Почему он такой бесстрашный? Феликс тихо рассмеялся.

– Готрек – Победитель троллей, который поклялся отыскать смерть, чтобы искупить свое преступление. Он отлучен от семьи, дома, друзей. Ему нет места в этом мире Он смел, потому что ему нечего терять. Он может восстановить свою честь, только если умрет славной смертью.

– Почему ты следуешь за ним? Ты кажешься таким чувствительным…

Феликс хорошенько обдумал свой ответ. Его никогда не спрашивали так откровенно о том, что его побуждало к этому. Под взглядом темных глаз Кирстен ему самому стало важно узнать это.

– Он спас мне жизнь. Потом мы принесли клятву верности на крови. Не знаю, что означал этот ритуал, но я прошел через него.

Он выдавал только голые факты, правдивые, но ничего не объясняющие слова. Умолкнув, Феликс потрогал старый шрам на правой щеке. Он хотел быть честным.

– Я убил человека на дуэли. Вышло много шума. Мне пришлось изменить мой образ жизни, когда я был студентом, а мой отец отрекся от меня. Я был обозлен и нажил новые неприятности с законом. Тогда мы с гномом и встретились – у меня не было никакой цели, я просто странствовал. Предложение Готрека оказалось таким заманчивым, что я просто прилип к этому бродяге. Было проще пойти за ним, чем начать новую жизнь. Иногда меня привлекает его безумное саморазрушение.

Она вопросительно посмотрела на него.

– И ничего больше? Он покачал головой.

– А что ты? Что привело тебя к Гремящей реке? Они подошли к поваленному дереву. Феликс подал Кирстен руку, чтобы помочь ей взобраться на ствол, а затем прыгнул сам позади нее. Она подобрала подол своей длинной крестьянской юбки, отведя локон волос за ухо. Феликс подумал, что она очень здорово выглядит в свете двух лун, среди поднимающегося тумана.

– Мои родители были вассалами барона Готфрида, служили в Дилендорфе. Они отдали меня на обучение госпоже Винтер. Оба погибли во время лавины вместе с моими сестрами.