Текст книги "Человек проходит сквозь стену. Правда и вымысел о Гарри Гудини"
Автор книги: Уильям Грэшем
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)
6
Полоса неудач
В течение многих лет Гудини тщательно скрывал этот факт. Позднее он придумал, как обратить его к своей выгоде, и обнародовал (правда, совсем в другой интерпретации), чем еще больше укрепил легенду о себе. Иными словами, он превратил свой позор в триумф!
Цирк двигался на север, давая обычно одно вечернее представление. В маленьком городке в штате Род-Айленд, недалеко от Провиденс, «Братья Уэлш», открыли цирк в воскресенье. Но по закону этого штата воскресные представления там все еще были запрещены, и шериф уперся как бык. Он засадил весь персонал цирка за решетку, и там они и оставались, пока на другой день Джон Уэлш не приехал из Нью-Йорка и не вызволил труппу.
То, что он не совершил ничего предосудительного или бесчестного, не имело для Гарри никакого значения. Сын раввина Вейсса провел ночь в тюрьме! Он был уверен, что если его мать когда-нибудь узнает об этом, она умрет от сердечного приступа. Как и многие любящие чувствительные люди, Гудини недооценивал силу воли матерей.
То, как он потом рассказывал эту историю, дает нам возможность заглянуть в его душу. Гудини превратил ее в подвиг, в одно из приключений юных дней. Талантливо создавая легенду о собственном гении, Гарри добавил к истории драматичную концовку после того, как тюремщик запер всех в кутузку. Он одолжил у Бесс заколку, и за несколько секунд открыл замок и выпустил задержанных артистов на свободу.
Опыт, приобретенный в цирке, сослужил ему добрую службу. Не научившись «подавать» свой трюк с наручниками, Гарри использовал этот опыт,' для придания пикантности трюку с ящиком. Вместо того чтобы использовать куски веревки, он стал заковывать заложенные за спину руки в цепи. Освобождаясь, он неожиданно появлялся рядом с ящиком. Затем он развязывал, расстегивал и открывал сам ящик и растягивал мешок, в котором сидела Бесс с наручниками на запястьях.
Потом Гарри с присущим упорством начал изучать наручники. В ламбардах наручники лежали рядом с полицейскими дубинками, револьверами и биноклями. Судя по всему, их было несколько видов. Он покупал две-три штуки разных моделей. Но даже когда на его запястьях защелкивали сразу три пары наручников, и он освобождался (естественно, руки его были закрыты «волшебным» покрывалом), это не вызывало особого восторга. Многие зрители догадывались, что он использовал копии ключей.
Заработок циркача составлял двадцать пять долларов. Двенадцать из них Гудини отсылал мамаше Вейсс. Обедали они на цирковой походной кухне, спали на раскладушке в фургоне, который хотя бы защищал от дождя. Они копили деньги.
С наступлением осени цирк вернулся на зимние квартиры, вновь оставив Гудини без средств к существованию. На этот раз, однако, Гарри использовал неожиданно появившийся шанс. Его двоюродный брат Генри Ньюмэн взял под опеку разорившуюся труппу под ничего не говорящим названием «Амэрикэн Гэйти Герлз». Гарри вложил в предприятие скопленные деньги, чтобы помочь поправить более чем плачевные финансовые дела.
Вместе с Гудини команда насчитывала шестнадцать человек: восемь женщин, шесть мужчин и двое детей. Платья хористок в те дни отличались пышностью, но все равно умещались в один сундук, не то что сейчас. И это давало некоторые преимущества, поскольку перевозка багажа тогда стоила недешево.
Программа, которая возникла под руководством Гарри, часто получала признание редакторов газет маленьких городов как «нехитрое, здоровое семейное развлечение». Но надо честно признать, что двоюродный брат Генри, посещая местных издателей, щедро оделял их сигарами и контрамарками.
Поборов сомнения, Гарри оставил в программе один номер, который был частью всех фривольных представлений девяностых годов. Публика требовала, чтобы на подмостках обязательно шла драка между здоровенной комендантшей и клоуном. Но хотя этот номер и был оставлен, Гарри несколько облагородил его.
Так «Гэйти Герлз» и тащились со скрипом от одного представления к другому. После вступления в труппу Гудини никакого чуда не произошло. Народ не спешил сбегаться, чтобы послушать смешные куплеты Бесс, которые она исполняла с большим бантом на голове, тонким девичьим голоском и без всякого жеманства. Никто не рвался смотреть трюки Гарри с картами, наручниками и ящиком.
Однако гастроли с «Братьями Уэлш» дали Гарри нечто большее, чем просто средства, чтобы стать совладельцем «безнадежной» труппы. Он приобрел опыт, который теперь помогал ему хотя бы удержать собственное шоу на плаву. Он следил за разгрузкой багажа, за тем, чтобы зал был подметен и убран и чтобы два «банана» – клоуны – не слишком напивались и могли стоять на сцене. Он также присматривал и за мистером Харви, импресарио, который отвечал за продажу билетов. (В те времена, до создания профсоюза артистов, отличительной чертой импресарио бродячих артистов была исключительно слабая воля.) Но что важнее всего, теперь он стал постигать новый вид искусства – искусство общения с прессой.
Статью в газете города Холиока, штат Массачусетс, от 5 декабря 1895 года обычно считают первым прорывом Гудини в прессу. Это, однако, не совсем так. В альбоме Гудини есть и более ранние вырезки. Спрингфилдская «Репабликан» и холиокская «Дейли Демократ» опубликовали статьи (соответственно 29 ноября и 2 декабря) о молодом человеке, выступающем в «Гэйти Компани», который посетил местный полицейский участок, предложил надеть на него наручники и через несколько минут гордо вышел из соседней комнаты уже без них.
Гарри изучал способы привлечь внимание прессы, которые он позднее доведет до совершенства. Он понимал, что газетного репортера редко молено уговорить написать статью, но импресарио или любой, кто тратит деньги на рекламу в прессе, может пробить в газете заметку наподобие той, в которой говорилось о случае в полицейском участке.
Некоторых редакторов вообще не интересовали публикации о представлениях. Другие гонялись за чем-то новеньким. Заголовки статей свидетельствовали о некоторых успехах в этом деле: «Представление в полицейском участке» – уорчестерская «Дэйли Стар»; «Ускользнуивший от всех» – фолл-риверская «Дейли Глоб»; «Гудини удивляет полицию» – паттер-сонская «Гардиан».
Но все же Гудини был напрочь лишен изобретательности. Шоу в конце концов умерло, и произошло это в Вунсокете 14 апреля 1896 года. «Ивиин Колл» сообщила о трагедии: «ИМПРЕСАРИО АРЕСТОВАН. У Компании «Гэйти Герлз» большие неприятности».
Харви, судя по всему, был обвинен в утаивании доходов и сокрытии активов. Это действительно были неприятности. С «Гэйти Герлз» было покончено.
Но не с Гудини. С неукротимым оптимизмом человека, стоявшего перед выбором Наполеона, следовать ли за своей звездой, двадцатилетний фокусник отказался признать поражение. Среди людей, работающих в шоу-бизнесе, бытует поговорка: «Каждый провал чуть-чуть приближает вас к успеху, до которого рукой подать». Для Гарри это было чем-то вроде кредо, непогрешимого догмата.
И удача вроде бы улыбнулась ему, когда они с Бесс встретили Джеймса Дули, добродушного церковного органиста, который незадолго до того стал профессиональным фокусником. Будучи в течение многих лет фокусником-любителем, Дули вложил свои сбережения в программу, связанную исключительно с «волшебством». У него хватило, однако, ума набрать себе в помощь профессионалов. Он подписал контракт на турне с Гарри и Бесс.
В качестве псевдонима Дули выбрал имя «Марко». В имени было что-то экзотическое, однако, как оказалось впоследствии, Дули ошибся в своем выборе.
Компания открыла сезон в Новой Шотландии, и дела сразу пошли из рук вон плохо. Лишь немногим зрителям нравился Марко. Их интерес несколько возрос, когда Марко стал шумно представлять свою компанию следующим образом: «Леди и джентльмены, – говорил Марко, – в этом своем последнем турне я решил не перетруждаться и теперь представляю вам мою дочь (Бесс, конечно) и ее мужа Гудини, который в качестве моего преемника покажет мой знаменитый трюк с наручниками!»
К счастью, представление пользовалось некоторым успехом, однако было заметно, что дела идут все хуже. В конце концов Гарри и Бесс поняли, почему. В предыдущем сезоне еще один артист, использовавший имя Марко, уже «прогулялся по территории». Он громко рекламировал себя, но выступал ужасно. Новая Шотландия не хотела больше никаких «Марко». Деньги, уходившие на рекламные афиши и объявления в городах во время турне, затрачивались на пустые залы.
За утро у Гарри это был уже второй прокол, и он понимал: надо что-то делать. Неудачи способствовали росту его таланта в области рекламы. Он придумал трюк. Его привяжут к лошади, как будто он бандит с Дикого Запада, которого привозит в город шериф. Его руки будут связаны за спиной, а ноги – под брюхом лошади. И он выпутается из безнадежной и потенциально опасной ситуации!
Чтобы обеспечить хорошую рекламу, он пригласил владельца местной газеты стать свидетелем великого трюка. Но в организационной суете Гарри забыл первое правило искусства высвобождения: прежде, чем исполнить трюк, отрепетируй его без свидетелей.
Верно, что на конюшне он потребовал самую спокойную лошадь. Но то ли хозяин конюшни любил пошутить, то ли у него была плохая память. Гарри получил заурядную клячу, которая, едва ее отпустили, начала брыкаться. Поскольку Гарри был крепко привязан, лошадь не могла сбросить его. Можно было опасаться самого страшного: устав бить копытами, лошадь могла начать кататься по земле. Гари знал, что лошади так делают. Знали, наверное, и зрители.
Никогда еще на спину этого животного не привязывали человека. Оно предпринимало все усилия, чтобы сбросить его. И вот Гарри «докатался». Когда лошадь начала уставать и понимать, что ей не удастся избавиться от упрямого седока, Гудини смог сосредоточить все усилия на борьбе с веревками. Но он был уже в нескольких милях от города, на пустынной дороге, где не нашлось ни газетчиков, ни зрителей.
В альбоме Гудини не упоминается об этом унизительном, опасном и смешном эпизоде. Гудини всегда был слишком тщеславен, чтобы собирать вырезки, в которых сообщалось о его конфузах. Но местная газета, наверное, от души потешалась над ним, и Гарри, должно быть, предпочел бы, чтобы ему крепко намяли бока в драке. Никогда в жизни не сносил он насмешек и даже дружеских подтруниваний.
Мистер Джон «Марко» Дули к тому времени утратил почти все свое воодушевление и был готов забросить увеселительный бизнес. С щедрым ирландским размахом он подарил имя Марко и все шоу в целом – занавесы, реквизит и афиши – своему «духовному сыну» и вернулся – в Хартфорд, штат Коннектикут, к своему органу.
Начав в Галифаксе, Гарри и Бесс поехали с выступлениями куда глаза глядят. Замерзшие, они въезжали в города и расклеивали афиши, договаривались с местными воротилами о благотворительности и распространении билетов под процент. Часто аренда помещения было под вопросом. За исключением представлений, когда приходилось пускать шляпу по кругу, аренда представляла для Гарри и Бесе самую большую сложность.
В Сент-Джоне Гудини познакомился с доктором Стивзом, директором большой психиатрической больницы. Доктор пригласил молодого мага посетить его заведение.
Гудини всегда привлекали тюрьмы и другие места лишения свободы, и в этот раз ему удалось посетить тот уголок заведения, который мало кто видел из «экскурсантов» – так называемые «закрытые палаты». Здесь, в обитой войлоком комнате, беспомощно катался по полу пациент, на котором было непонятное одеяние из ткани и кожи. Руки его были скрещены, стянуты толстым ремнем и завязаны на спине.
Очень мало людей обращают внимание на смирительную рубашку, называемую в больницах «камзол». Гарри заметил, что устройство смирительной рубашки похоже на хорошо известные ему веревочные путы, с помощью которых спириты часто имитировали паралич, не дающий им исполнить бурный танец духов. Такие путы крепко стягивают запястья, руки скрещены на груди и концы ремней связаны за спиной. Такой способ, по идее, должен полностью обездвижить человека, но это не совсем так. Энергично извиваясь всем телом, можно поднять веревку над одним плечом, а затем над головой. Запястья по-прежнему связаны, но теперь веревка достаточно длинна, чтобы можно было действовать руками. Такой узел перед проверкой можно быстро восстановить в первоначальном виде.
Гудини задумался: сумеет ли он, будучи закутанным в смирительную рубашку, поднять руки над головой и расстегнуть пряжки, расположенные над манжетами, даже если их придется расстегивать через ткань. С типичным для него упорством он погрузился в обдумывание способа освобождения из смирительной рубашки. Возможно, доктор Стивз, пораженный изобретательностью Гарри и его настойчивостью, подарил ему старую смирительную рубашку.
Эксперименты продолжались. В ходе тяжелого, монотонного турне Гарри каждое утро, обычно с самого рассвета, боролся с завязками и тканью одеяния, устроенного так хитроумно, что его название стало синонимом беспомощности.
Умозаключения Гарри оказались правильными: выбраться из смирительной рубашки можно. Бесконечные утренние упражнения доказали это и подтвердили его раннюю гипотезу. Он понял, что, когда за спиной стягиваются узлы, нужно попытаться оставить себе хотя бы мизерный простор для движения. Тогда, напрягшись, можно постепенно поднять завязки рукавов через голову. Задачу эту вполне можно облегчить, зацепив завязки за нечто вроде крюка. (Гарри проверил этот метод, используя жесткую вертикальную металлическую скобу, которая оказалась под рукой во время его утренних тренировок – набалдашник спинки кровати.) Догадка, что пряжки можно расстегнуть через ткань, имея достаточно сильные пальцы, тоже оказалась верной. Для достижения успеха необходимо давление и тянущее усилие, и чем плотнее ткань, тем больше.
Опыты со смирительной рубашкой помогли Гарри усвоить другой основной принцип подготовки номера: всегда будь начеку, когда выходит доброволец из зрителей. Ибо, приложив чрезмерное усилие от прилива энтузиазма (либо от большой сообразительности или просто случайно), он может испортить все дело. Например, добровольцы, которые упаковывают тебя в рубашку, всегда могут сделать освобождение невозможным, если расчетливым, ловким или случайным движением пропустят один ремешок под другим, который застегивает смирительную рубашку на спине.
Несомненно, эксперименты со смирительной рубашкой помогли Гудини более-менее сносно прожить в Новой Шотландии и Нью-Браунсвике. Увлеченность Гарри новым трюком, его упорство и уверенность, очевидно, помогли Бесс пережить дни, которые становились все более серыми.
Как раз на сером пасмурном закате цирка Марко Гарри впервые попробовал выбраться из смирительной рубашки на публике. Но он не только не «зажег» Сент-Лоуренс, но даже не услышал аплодисментов. Он выбрался из мешка за занавесом, и публика наверняка решила, что кто-то пробрался туда и развязал его. На какое-то время он забросил смирительную рубашку, правда, ненадолго, и начал обдумывать другой трюк, который должен был помочь преодолеть безразличие к имени Марко.
Вновь Гудини использовал инвентарь из психиатрической больницы – так называемую «бешеную детскую кроватку». Она представляла собой железную койку с кольцами, припаянными к раме. На ней буйные пациенты пребывали без движения, привязанные ремнями за колени, запястья и талию. Освобождение из такого плена наверняка выглядело бы эффектно. Но это означало бы, что нужно таскать с собой жесткую стальную койку. Единственной альтернативой была складная койка, приблизительно такая, которую в гостиницах предоставляют детям. Но тогда номер значительно проигрывал в зрелищности. «Бешеная кроватка», как и смирительная рубашка, была на время забыта. Такого рода освобождения не годились для быстрого зажигательного номера, который показывался в пивных, последнем прибежище Гарри в отчаянно трудные времена, которые, судя по всему, вот-вот должны были настать. Гарри вернулся к картам и наручникам, завершая программу номером с Бесс и дорожным сундуком. Шоу Марко продолжало умирать.
Вскоре Гудини вынуждены были продать занавесы и реквизит, чтобы выручить деньги для продолжения турне. В труппе остались только Гарри и Бесс. Джек Кирни, который присоединился к труппе в качестве импресарио, бутафора, плотника, помощника Марко и мальчика на побегушках, оставался в шоу до последнего. А конец наступил в тот вечер, когда наличность составила десять долларов, восемь из которых ушло на аренду старой церкви и еще два – на подвоз багажа. Трое артистов остались без гроша. Им приходилось спать в фойе, укрывая Бесс своим пальто.
Это был кошмар. Большинство людей, ведущих оседлый образ жизни, должны согласиться, что оказаться вдали от дома, без денег, без друзей и с пустым желудком, – едва ли не худшее, что может случиться с человеком. Гудини хлебнули и этого горя. Но теперь, вдобавок ко всему, наступили холода. Вскоре супругам предстояло сесть на пароход, отходящий в Бостон, но их не волновало, сумеют ли они оплатить проезд: речь уже шла об элементарном выживании.
И тут удача вновь улыбнулась бродячим артистам. Капитан оказался понимающим и добрым малым. Он согласился взять на борт Бесс и Гарри при условии, что в дороге они будут развлекать пассажиров. Но когда настало время представления – оплаты проезда, – Гарри лежал, парализованный морской болезнью. В заливе Фанды была ужасная качка!
Представление не состоялось. Пассажиры пустили по кругу шляпу, и Бесс наконец смогла что-то съесть. Но Гудини еда не интересовала. Он лежал на палубе, весь зеленый, и между приступами тошноты думал о смирительных рубашках и «бешеных кроватях». Путешествие было вдвойне ценно. Оно позволило несколько иначе взглянуть на представления под открытым небом. Кроме того, Гарри получил возможность увидеть, что ограничение личной свободы существует не только в форме вызова мастерству чародея, а является неотъемлемым атрибутом нашей повседневной жизни.
7
Бывают же провалы!
Опыт, приобретенный в Новой Шотландии, был полезным, но угнетал Гарри все время, пока он и Бесс двигались на юг от Бостона. Это была длинная дорога домой. В Нью-Йорке мамаша Вейсс суетилась вокруг своего заблудшего сына, беспрерывно повторяя, как он отощал и как исхудала Бесс. Как и всякая добрая старомодная еврейская мать, госпожа Вейсс рассудила, что «добрая тарелка куриного супа» – лучшее лекарство от всех болезней, телесных и духовных, умственных и даже финансовых.
Она неоднократно намекала на то, что работа слесаря хороша и безопасна. Но у ее Эрика были другие идеи. Да, он намерен заняться делом, и уже выбрал, каким.
Он договорился с одним из нью-йоркских агентств о приобретении аппаратов для фокусов, которые предлагал чикагский торговец Огаст Ротерберг. Одновременно Гарри объявил (использовав свое любимое средство – рекламный листок), что профессор Гудини готов принять нескольких студентов для обучения искусству волшебства. На этом он не остановился. В каталоге трюков и оборудования для фокусов, который он выпустил, он также приглашал в ученики любого, кто хотел заняться спиритизмом. «Обучаю полному курсу спиритизма, грифельному письму и ловкости рук. Консультирую по почте» – заявил он.
На другой странице он предлагал: «Спиритическим медиумам – уроки по завязыванию узлов, фантасмагории и т. д. Обучение медиумов лично или по почте… Условия по обращении». Предлагались вещи на любой вкус: «Как читать закрытые обложкой бумаги в темных комнатах – 50 центов». «Замок спиритов, полностью g сборе – 2 доллара, секрет – 50 центов». «Как заставить играть аккордеон, который завязан и опечатан, секрет – 50 центов». «Как материализовать спиритические формы, формы как бы возникают из сплошного пола. Секрет – 50 центов».
Для случайного читателя каталога, верившего в ясновидение, он добавил следующий интересный абзац: «Я обучаю скурометрике и чтению при помощи ясновидения, которые расскажут вам о вашем прошлом, настоящем и будущем. Я расскажу вам ваши сокровенные секреты. Успех гарантируется! И я не задаю никаких вопросов! Могу обучить любого. Условия – умеренные».
Все эти предложения, какими бы искренними ни были, не могли быть осуществлены. Основная часть каталога была посвящена непосредственно рекламе фокусов. Трюк с иголками, которому «научил меня индус на Всемирной выставке 1893 года», оценивался в 5 долларов.
Профессор Гудини, обещала другая реклама, научит любого «Великой Метаморфозе подмены, своему оригинальному трюку». Эту фразу можно понимать двояко. Без сомнения, это был номер, который первым исполнил Гудини. Но вот изобрел ли он фокус? Это – другой вопрос. Никто из изучающих историю фокусов ни на йоту не сомневается в том, что автором был не он. Цена в каталоге не указывалась. Однако профессор объявил: «В стоимость входят право показа, чертежи, исчерпывающие инструкции, пояснения, введение и все секреты ящика, мешка, пальто, шнурка, а также методика быстрой работы. Некоторые пытаются имитировать нас, но безуспешно».
Предложение купить «право на демонстрацию» чужого фокуса – это то, что евреи называют hudspeh. Слова «бесстыдство», «нахальство» и «наглость» – лишь бледные синонимы слова hudspeh. «Человек, который убивает своих родителей и затем взывает к состраданию суда на том основании, что он – ребенок, это hudspeh», – говорят иудеи.
Гудини, кажется, предлагал фокусы, украденные у полудюжины артистов. Мальчишка, росший на улице и торговавший газетами, несомненно, сохранил свой желчный и насмешливый нрав, превратившись в мужчину, который никогда не сомневался в своем высоком предназначении и пробивался наверх. Но этим его характер не исчерпывался. Выло в нем еще нечто. И это нечто, будто семя, постепенно прорастало сквозь трудные годы работы в пивных. Со временем Гарри утратил ощущение реальности и стал вести себя, мягко говоря, эксцентрично.
Врожденная гордыня Люцифера и жажда славы, превратившаяся в одержимость, помогали Гудини воспринимать удары судьбы с оптимизмом, которому можно позавидовать. Он был просто убежден в своем величии. Правда, он еще не до конца понял, в чем же оно состоит.
В каталоге фокусов Гарри предложил «Панч и Джули шоу», снабженное чертежами и указаниями по исполнению «свистка Панча», за 10 долларов. Кроме того, он предлагал купить свой трюк по освобождению от обычных наручников и колодок.
Однако наплыва заказов не последовало. Спросом не пользовались ни секреты освобождения от наручников, ни указания, как стать спиритическим медиумом. Финансовое положение Гудини становилось все хуже.
В мире шоу-бизнеса есть поговорка: «Вы не банкрот до тех пор, пока хоть один из ваших друзей может занять деньги, чтобы одолжить их вам». Гудини, похоже, переступили эту черту. Гарри обошел все газетные редакции Нью-Йорка, предлагая секрет трюка с наручниками за двадцать долларов. Он столкнулся с безразличием, веселой терпимостью, подозрительностью. А денег не нашел. Заплатив гордыней, он купил себе унижение. Не слишком ли высока цена? Так или иначе, он принес все свои секреты обратно в квартиру на 69-й улице. Они оказались никому не нужны.
Если Гудини попадали в отчаянное положение, они всегда могли подработать недельку-другую в цирке Коля и Миддлтона в Чикаго. Импресарио цирка, Хеджес, был жестким человеком, но питал слабость к артистам, попавшим в беду. Кроме того, все знали, что он оплачивал проезд по железной дороге.
Гарри и Бесс вновь отправились в путь. После работы у Коля они подались на юг. В Сент-Луисе их цирковая карьера пережила едва ли не самый длительный застой. Все усугублялось приближением зимы. Было ужасно холодно. А их бесценный «волшебный сундук» изъяла транспортная инспекция за неуплату 10 долларов за провоз багажа.
Бесс и Гарри наскребли полтора доллара, на которые сняли сроком на неделю маленькую спаленку. Нерешенной оставалась проблема питания. Комната не обогревалась, хотя в ней и стояла чугунная печка, и Гарри опасался, что в неотапливаемой комнате Бесс, которая никогда не отличалась крепким здоровьем, может заболеть воспалением легких. Он обратился в театр водевилей, и ему разрешили поселить Бесс на теплом балконе в зрительном зале. Такие услуги были в порядке вещей и оказывались бесплатно. Сам же Гарри занялся поисками работы, хлеба насущного и дров для печки.
Работы не было – пожалуй, никогда в истории Сент-Луиса его жители не проявляли такого безразличия к карточным фокусам и освобождению от пут (Гудини временно отказался от титула Короля наручников: наручники остались в конфискованном сундуке).
Тогда Гарри, безумно голодный и замерзавший на улицах чужого города, пошел на крайность. Молодой человек, которому было стыдно за ночь, проведенную в тюрьме, и который был послушным сыном ученого и учителя, стащил полдюжины картофелин. Он использовал свое умение отвлекать внимание и украл их у какого-то лавочника.
По пути домой, забрав Бесс из театра, он нашел на помойке большой упаковочный ящик. С шестью украденными картофелинами и запасами бросового дерева для печи молодые люди вернулись в комнату, которую снимали, и заперлись в ней, отгородившись от темного холодного мира.
Через несколько минут древняя печка завыла, занялись доски упаковочного ящика. Бедняги испекли картофелины и стали ждать, пока благословенное тепло не распространится по всей комнате.
Когда Гарри разбивал ящик, писала позднее Бесс, у него возникла мысль, которую он позже воплотил в своем знаменитом трюке освобождения из упаковочного ящика. Эта мысль пришла к нему, когда он ломал доски ящика кулаками. Он задумчиво сказал: «Лучше-бы они сколачивали ящик не такими длинными гвоздями».
Когда истек недельный срок аренды комнаты, Гудини не пали духом. Утром Гарри, как обычно, проснулся полный уверенности в том, что наступил его великий день. Так и случилось. Он вернулся домой с вестью, что «Гудини» временно прекращают существование. Отныне есть «Ранер-Спарклинг Комеди Тим». Гарри удалось устроиться в «Ишер мьюзик-холл», заявив там, что они – клоуны!
Бесс знала, что жизнь с Гарри полна неожиданностей и потрясений. Она уже ко всему привыкла, поэтому у нее возникли только сомнения относительно ее гардероба. Но Гарри развеял и их.
«Ты прицепишь на голову бант и выйдешь в ночной сорочке, подвернув ее таким образом, чтобы получилось детское платьице. А я оденусь «под карту»– заявил он. У них не было выбора: приличная одежда осталась в сундуке вместе с наручниками.
Сложнее всего было с деньгами. Другие артисты эстрады, если им внезапно нужен был новый текст, могли истратить доллар на экземпляр мэдисонского «Баджета», ежегодника, в котором печатались шутки, скетчи, драматические и комические рассказы, остроты и вообще всякая всячина. Гудини были настолько разорены, что не могли потратить даже такую мизерную сумму. Гарри и тут нашел выход: он пошел в парикмахерскую, просмотрел старые юмористические журналы и наметил план представления.
Тирольские песнопения Бесс и неистовые усилия Гарри-клоуна дали неожиданный результат. Публике они понравились! Быть может, зрителям нравилось смотреть, как молодые люди из кожи вон лезут, чтобы рассмешить их. Так или иначе, Гарри и Бесс оставили в шоу, правда, на низкой зарплате. За вторую неделю они получили двадцать пять долларов вместо первоначально оговоренных тридцати. В последний день выступлений Гарри торжественно объявил, что он не клоун, а Гудини – Король карт и наручников. Импресарио холодно ответил: «Никогда о тебе не слышал. Что за номера ты делаешь?»
Гарри описал свою программу, изрядно привирая и приукрашивая ее. Но говорил он так убедительно, что ему предложили забрать свои «магические» принадлежности со склада и остаться в театре на третью неделю. Естественно, при условии, что он исполняет свои трюки ненамного хуже, чем живописует их. За эту третью неделю публика насмотрелась фокусов вволю. Гудини оставили с повышением зарплаты до тридцати долларов. Маятник их судьбы вновь качнулся вверх.
Но затем удача изменила им. В Милуоки директор мюзик-холла обманул молодых людей, не заплатив ни цента. Тогда они опять послали сигнал бедствия Хеджесу и были на неделю приглашены в Чикаго. Чувствуя, что судьба вновь благосклонна к ним, Гарри поставил все оставшиеся деньги на кон в карточной игре и продулся. Теперь у него не осталось ничего, кроме непоколебимой уверенности (то спокойной, то временами неистовой) в свое величие и в то, что признание не за горами.
Но будущее готовило ему встречу с «Калифорния Консерт Компани», иллюзионом под руководством «доктора» Хилла. Хилл был видным бородатым мужчиной с длинной, до плеч, шевелюрой. Он любил поболтать о чудесных свойствах изобретенного им эликсира и отличался пристрастием к виски. Его партнер, «доктор» Пратт, играл на маленьком переносном органе, называемом «мелодик». Это был престарелый джентльмен похожий на священника на покое. Парочка очень напоминала Короля и Герцога у Марка Твена. Воистину, природа копирует искусство!
В ходе представления Бесс исполнила несколько сентиментальных песенок, забавляя праздных оболтусов. Пратт сидел у шкафчика в конце фургона. В конце концов «доктор» Хилл принимался громогласно превозносить уникальные возможности своего целебного снадобья. Гудини ходил в толпе с бутылочками «эликсира». Во время дневного представления рекламировался вечерний «большой концерт и драматическое зрелище», который состоится в местном общественном центре. Здесь Гудини уже не ходил среди публики. Во все же это было совсем не то, что у Тони Пастора.
Артисты, присоединявшиеся к труппе, чтобы прокормиться, с удовольствием ее покидали, как только подворачивалось что-нибудь получше. Опыт, приобретенный в «великой фармацевтической фантасмагории», был отнюдь не уникален. Китоны, Джо и Мюра тоже отбывали повинность. У них был резвый, хотя еще грудной сынишка, которого Гарри сразу прозвал Кутилой. Но даже работая на «Калифорниа Консерт Компани», он внес свой вклад в историю цирка.
В биографии Гудини, написанной Гарольдом Кел-локом, приводится история, рассказанная Бесс, которая свидетельствует о том, что турне с «Калифорниа Консерт Компани» было таким же унылым. Даже у Гарри (когда у него, уже стоявшего на вершине, было время оглянуться назад) их похождения оставили приятные воспоминания. Но в то время мало что могло порадовать гордого молодого человека, торговавшего «эликсиром».
У предприятия Хилла и Пратта были свои взлеты и падения. После недельных выступлений в Галене и Канзас-Сити, жители которых проявили прямо-таки обескураживающее нежелание покупать эликсир «доктора» Хилла, добродушный «доктор» собрал компанию и объявил об изменении планов. Он сказал:
