Текст книги "ГЛАЗ ТИГРА (сборник боевой фантастики и приключений)"

Автор книги: Уилбур Смит

Соавторы: Эвре Рехтер,Тадеуш МАРКОВСКИ
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 44 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

– Я чувствую себя просто великолепно, инспектор. Ничто обычно не бодрит так, как пуля в грудной клетке.

Дейли обернулся к констеблю, что следовал за ним и знаком приказал присесть на стул у моей кровати. Тот сел и приготовил блокнот для стенографирования, сказав при этом сочувственно:

– Сожалею, что вы ранены, мистер Харри.

– Спасибо, Уолли, но видел бы ты этих двоих.

Уолли был одним из племянников Чабби, и его мать стирала мне белье. Это был высокий, сильный, темнокожий симпатичный парень.

– Я видел их, – сказал он. – Это, конечно, что-то!

– Если вы готовы, мистер Флетчер, – жестко прервал Дейли, не одобряя нашу болтовню, – мы начнем.

– Начали, – сказал я и приготовился произнести новую версию. Как и все хорошие рассказы, он был абсолютно правдив и точен, опущены лишь некоторые детали. Я не упомянул о свертке, который Джеймс Норт поднял, а я затопил у Большого Острова Чаек. Не сказал я и о том, в каком месте мы вели поиски. Дейли, конечно, это интересовало, и он постоянно возвращался к этому.

– Но что они искали?

– Не имею понятия. Они соблюдали предосторожность, чтобы не проболтаться.

– Так где же это произошло? – настаивал он.

– В районе за рифом Селедочной Кости, южней мыса Растафа. – От Пушечного рифа это было миль пятьдесят.

– Вы бы могли точно указать место, где они ныряли?

– Не думаю, могу ошибиться на несколько миль. Я лишь следовал их указаниям.

Дейли задумчиво жевал свой шелковистый ус.

– Хорошо. Вы уверены, что они напали на вас без предупреждения?

Я кивнул.

– Зачем это они сделали? Почему пытались убить вас?

– Мы этот вопрос как-то не обсуждали. Я не имел возможности спросить их об этом.

Я снова почувствовал слабость и усталость и не хотел рассказывать дальше, боясь проболтаться: «Когда Гатри начал стрелять в меня из своей пушки, я полагал, что он не намерен вести со мной беседы».

– Здесь не до шуток, Флетчер, – сухо произнес Дейли, а я позвонил в колокольчик над моей головой. Сестра, должно быть, уже ждала у двери.

– Сестра, я чувствую себя архискверно.

– Вам придется уйти, инспектор, – она повернулась как наседка, к двум полицейским и выдворила их из палаты. Затем подошла поправить мне подушку. Она была симпатичным созданием с огромными темными глазами. Ее осиную талию перетягивал ремень, еще более подчеркивающий красивую пышную грудь, на которой у нее были прицеплены значки и медали. Блестящие каштановые локоны выбивались из-под кокетливой форменной шапочки.

– Как тебя зовут? – прохрипел я.

– Мэй.

– Сестричка Мэй, почему я никогда не встречал тебя раньше? – спросил я, когда она наклонилась, чтобы поправить мне простыни.

– Должно быть, плохо смотрели, мистер Харри.

– Ну, зато, теперь насмотрюсь, – белая накрахмаленная блузка была лишь в нескольких дюймах от моего носа. Сестра быстро выпрямилась.

– Говорят, вы сущий дьявол, – сказала она. – Я знаю, что мне не наврали. – Однако она улыбнулась: – А теперь спите. Вам надо поправляться.

– Да, у нас еще будет время поговорить, – сказал я, и она рассмеялась.

В течение следующих трех дней у меня было достаточно времени для размышлений. Посетителей ко мне не пускали до тех пор, пока было не начато официальное расследование. Дейли выставил у дверей моей палаты охранника, и я уже не сомневался, что мне выдвинут обвинение в самом что ни на есть жутком убийстве.

Моя палата была прохладной и полной свежего воздуха. Из окна открывался изумительный вид на лужайки и стоящие в отдалении баньяны, а за ним виднелись увенчанные пушками мощные стены форта. Пища была здоровой, с обилием рыбы и фруктов, а сестрица Мэй стала мне близким, если не самым лучшим, другом. Она даже как-то раз пронесла для меня бутылку «Чивас Регал», которую мы спрятали в судне. От нее я узнал, как всполошился весь остров из-за доставленного мной в Гренд-Харбор груза. Она также рассказала мне, что Гатри и Матерсона похоронили на следующий день на старом кладбище. В этих широтах труп быстро портится. За эти три дня я решил, что будет лучше, если сверток, который я утопил возле Большого Острова Чаек, еще полежит некоторое время на дне. Я был уверен, что отныне за мой будет следить множество глаз, и положение мое было незавидным. Я не знал кто будет следить и почему. Мне следует опуститься на дно и не высовываться до тех пор, пока я не пойму, где меня может подстерегать следующая пуля. Не нравилась мне эта игра. Меня могут убрать. Нет, я должен следить за ситуацией.

Я также много размышлял о Джиме Норте, и каждый раз меня охватывала странная грусть. Я пытался убедить себя, что он лишь случайный незнакомец на моем пути, но это не помогало. В этом была моя слабость, которой я должен остерегаться. Я стал очень быстро привязываться к людям. Я всегда старался действовать в одиночку, избегая привязанностей, и после нескольких лет тренировки мне это стало удаваться. Редко кто мог проникнуть под мою броню, как это сделал Джимми Норт.

К концу третьего дня я почувствовал себя намного сильней, я уже мог самостоятельно садиться в постели, испытывая при этом лишь умеренную боль.

В моей палате проводили официальное дознание. Это было закрытое заседание, на которое собрались лишь главы законодательной, юридической и исполнительной властей Сент-Мери.

Сам Президент, облаченный в черный костюм и белоснежную рубашку, с серебристым венцом вокруг лысины, председательствовал на этих заседаниях. Ему помогал судья Харкнесс – высокий, худой, загорелый до черноты, а инспектор Дейли представлял исполнительные органы. Важнейшей заботой Президента был мой комфорт и здоровье. Я был одним из его ребят.

– Прошу вас, не утомляйте себя, мистер Хари. Если вам что-то необходимо, спрашивайте, не стесняйтесь Мы ведь здесь лишь за тем, чтобы услышать вашу версию. Пожалуйста, не надо волноваться. С вами ничего не произойдет.

Инспектор Дейли хмурился, видя как подследственного объявляют невиновным еще до суда. Я еще раз повторил свою историю и, пока я говорил, Президент делал одобрительные замечания, каждый раз, когда я останавливался, чтобы перевести дыхание, а когда я закончил рассказ, он затряс головой от удивления.

– Я вам только одно хочу сказать, мистер Харри: не много найдется людей, которые бы с такой отвагой и мужеством противостояли бандитам, как это сделали вы. Верно, джентльмены?

Судья Харкнесс охотно согласился, а инспектор Дейли промолчал.

– И это действительно были бандиты, – продолжал он. – Мы послали их отпечатки пальцев в Лондон, и сегодня нам сообщили, что они прибыли сюда по фальшивым паспортам, оба они зарегистрированы в Скотланд-Ярде. Бандиты оба. – Президент взглянул на судью Харкнесса: – У вас есть вопросы, судья?

– Не думаю, мистер Президент.

– Прекрасно, – с радостью кивнул тот. – Ваше мнение, инспектор?

Дейли достал отпечатанный на машинке лист. Президент не стал скрывать своего раздражения:

– Мистер Флетчер еще очень болен, инспектор. Я надеюсь, что ваши вопросы действительно важны…

Инспектор на минуту задумался, а Президент также живо продолжал:

– Хорошо, мы все одного мнения. Наше заключение – смерть в результате несчастного случая. Мистер Флетчер действовал в целях самообороны и посему не несет никакой ответственности за содеянное. Против него не будет выдвинуто никаких обвинений. – Он обернулся к сидящей в углу стенографистке: – Вы это записали? Отпечатайте и пришлите мне копию на подпись. – Затем он встал и подошел к моей кровати.

– Вы скоро поправитесь, мистер Харри. Я жду вас к обеду в Доме Правительства, как только вы будете себя хорошо чувствовать. Я желал бы еще раз услышать вашу историю

В следующий раз, когда я предстану перед судом, а это непременно произойдет, – я буду надеяться на такое же снисхождение.

Меня официально признали невиновным, разрешили принимать посетителей.

Чабби с супругой пожаловали парой, наряженные в свое стандартное платье номер 1. Миссис Чабби испекла непревзойденные банановые пирожные, зная мою к ним слабость. Чабби был ужасно рад видеть меня живым и поэтому разрывался между облегчением и гневом, по поводу того, что я натворил с «Балериной». Сердито глядя на меня, он высказал все, что думает по этому поводу.

– Ни за что не удается вычистить палубу. Она, парень, промокла насквозь. А твой проклятый карабин разнес вдребезги всю обшивку салона. Мы с Анджело работаем уже третий день, и надо будет еще столько же.

– Прости, Чабби, когда в следующий раз мне придется в кого-то стрелять, я попрошу его встать к перилам.

Я знал, что стоит Чабби закончить ремонт деревянных частей, никто не заметит, где же раньше были повреждения.

– Ладно, а когда тебя выпишут? Такая рыба сейчас идет, Харри!

– Совсем скоро, Чабби, этак через недельку.

Чабби фыркнул:

– А знаешь, Фред Кокер дал телеграммы всем твоим клиентам – ты, мол, тяжко болен, и все заказы передал Мистеру Колмену. – Я вышел из себя.

– Передай Фреду Кокеру, чтобы его черная задница явилась сюда собственной персоной, да поживее!

У Дика Колмена был договор с «Хилтоном». Они купили ему два рыболовных судна, на которые Колмен пригласил откуда-то парочку шкиперов. Никому из них не удавалось поймать настоящую рыбу, не было у них рыбацкого чутья. Дик с трудом добывал себе клиентов, и я был готов поклясться, что Фред получил хорошенькую компенсацию за то, что отдал ему мои заказы. Кокер появился на следующее утро.

– Мистер Харри, доктор Нэбб сказал мне, что вы не сможете выйти в море до конца сезона. Я не имею права подводить клиентов – чтобы они прилетев сюда за шесть тысяч миль, нашли вас на больничной койке. Я не мог себе этого позволить, мне надо заботиться о своей репутации.

– Мистер Кокер, ваша репутация воняет также, как те жмурики, которых вы держите в задней комнате, – произнес я, а он глуповато улыбнулся мне из-за золотой оправы очков. Но он безусловно был прав. Еще долго придется ждать, пока, наконец, я смогу повести «Балерину» в погоню за рыбой.

– Пожалуйста, не беспокойтесь, мистер Харри. Как только вы поправитесь, я организую вам несколько выгодных клиентов.

Он снова завел речь о ночных вояжах: его комиссионные на этот раз будут около семисот пятидесяти долларов. Даже в моем плачевном состоянии я мог бы за это взяться – просто морская прогулка на «Балерине» туда и назад, если, конечно, сойдет гладко.

– Забудьте об этом, мистер Кокер. Я уже говорил не раз – я только ловлю рыбу и все.

Он кивнул, улыбнулся и продолжал гнуть свое, как будто меня и не слышал.

– О вас постоянно спрашивает один ваш старый клиент.

– Тело? Ящик? – спросил я. «Телом» называлась незаконная перевозка людей на или с континента. Обычно это были спасающиеся бегством политики, которых преследовал целый взвод, или наоборот, политики, вдохновленные идеей радикально изменить правящий режим. В ящиках обычно перевозилось оружие – это была торговля в одном направлении. В старые добрые времена это называлось «бег с ружьем». Кокер кивнул и сказал: «Пять, шесть, бревна есть». В этом контексте под бревнами имелись в виду идущие на слоновую кость бивни. Обширная, хорошо организованная браконьерская сеть методично стирала с лица африканского континента несчастных животных, нашедших последний приют в заповедниках и на племенных землях Восточной Африки. Восток ненасытно поглощал слоновую кость, поддерживая на нее высокие цены. Требовались лишь быстрая лодка и хороший шкипер, чтобы отправить ценный груз из устья какой-нибудь речушки, через полные опасностей прибрежные воды туда, где большое океанское судно уже поджидало посреди Мозамбикского пролива.

– Мистер Кокер, – произнес я устало, – я уверен, что ваша матушка никогда не знала имени вашего отца.

– Его звали Эдвард, мистер Харри, – он изобразил на лице улыбку.

– Я поставлю клиента в известность, что ставки существенно возросли. Нельзя забывать инфляцию и рост цен на дизельное топливо.

– Так сколько?

– Семь тысяч за вылазку. – Это было не так уж много, если учесть пятнадцать процентов комиссионных Кокера. К тому же, кое-что причиталось инспектору Дейли, чтобы его зрение и слух временно потеряли свою остроту. Ну, а кроме того, Чабби и Анджело также полагалась премия за риск – по пятьсот долларов каждому за ночной пробег.

– Забудьте об этом, мистер Кокер, – не слишком убедительно произнес я. – Организуйте лишь парочку клиентов на рыбную ловлю.

Но он знал, что мне будет трудно отказаться от этой затеи.

– Как только вы наберетесь сил для рыбалки, я вам кого-нибудь подброшу. Ну а пока, когда бы вы хотели выйти в море ночью? Давайте договоримся – через десять дней, не считая сегодняшнего. Будет высокий прилив и хорошая луна.

– Ладно, – произнес я отрешенно, – через десять дней.

Приняв позитивное решение, я еще быстрее пошел на поправку. Пребывал я в прекрасном физическом состоянии, и поэтому, наверное, зияющие раны на руке и спине, затягивались удивительнейшим образом.

Шестой день моего выздоровления стал своеобразным рубежом. Сестрица Мэй мыла меня в постели, обмакивая мягкую ткань в мыльный раствор, когда вдруг мои физические достоинства продемонстрировали себя со всей наглядностью. Даже я сам, кому этот феномен вовсе не был знаком, был впечатлен, а сестрица Мэй так смутилась, что голос ее перешел в хриплый шепот.

– Иисус, ваши силы вернулись к вам!

– Сестрица Мэй, скажите, можно, ли по-вашему, такое напрасно тратить? – спросил я, но она решительно покачала головой.

С этого дня я стал с большим оптимизмом взирать на мое положение, и не удивительно, что таинственный сверток, лежавший где-то около Большого Острова Чаек, не выходил у меня из головы. Я чувствовал, что мои благие намерения становятся более шаткими.

– Я только взгляну, – сказал я себе. – Только удостоверюсь, что пыль улеглась.

Мне уже разрешили вставать на несколько часов, и я горел нетерпением снова взяться за дело. Даже трогательная забота сестры Мэй не могла заглушить пробуждающуюся во мне энергию. Нэбб не переставал удивляться.

– Вы хорошо идете, Харри, старина. Раны затягиваются, еще неделя, не больше.

– Неделя! К черту! – решительно произнес я. Через семь дней я должен был выйти в ночной рейс. Кокеру не составило труда организовать его, а я уже крепок как кремень. Мне этот рейс был нужен позарез.

Моя команда навещала меня каждый вечер, и я получал доклад о том, как продвигаются дела на «Балерине». Однажды Анджело пришел раньше обычного, облаченный в свой традиционный костюм для ухаживания – ковбойские сапоги и все такое, но он был до неузнаваемости притихший и не один. Девушка, что пришла с ним, работала в младшей группе правительственной школы, которая располагалась рядом с фортом. Я знал ее достаточно хорошо, чтобы обменяться улыбкой при встрече на улице. Миссис Эдди однажды сделала для меня вывод о ее характере: «Хорошая девушка эта Джудит. Не такая вертихвостка, как некоторые. Какому-то парню повезет с женой».

Она была симпатичной, с тонкой гибкой фигурой, одета аккуратно и довольно консервативно. Она смущенно улыбнулась мне:

– Как дела, мистер Харри?

– Привет, Джудит. Здорово, что ты пришла, – я взглянул на Анджело, не в состоянии сдержать улыбку. Он не решался встретить мой взгляд и краснел, подыскивая слова.

– Мы с Джудит решили пожениться, – выпалил он наконец. – Хотел сообщить тебе об этом, босс.

– Ты думаешь, что сможешь удержать его под контролем, Джудит? – я засмеялся, придя в полный восторг.

– А вы понаблюдайте за мной, – сказала она, сверкнув темными глазами, и мой вопрос оказался излишним.

– Чудесно, я произнесу речь на вашей свадьбе, – заверил я их. – А ты позволишь Анджело и дальше работать у меня?

– У меня и в мыслях не было останавливать его, – успокоила она меня, – вы даете ему хорошую работу.

Они задержались у меня еще на час и когда, наконец, ушли, я почувствовал небольшой укол зависти. Должно быть, чертовски приятно иметь кого-то, кроме самого себя. Я думал, что когда-нибудь и я рискну, если найду ту, что окажется для меня единственной. Затем я отогнал эту мысль, доверившись вновь инстинкту самосохранения. Женщин так много, но где гарантия, что выбор окажется удачным?

Нэбб выписал меня на два дня раньше. Одежда болталась на мне, как на вешалке – я потерял около десяти килограмм, а мой загар вылинял до грязно-желтого цвета. Под глазами были синяки, а сам я был слаб, как младенец. Рука болталась в петле, раны все еще были открыты, но я уже мог самостоятельно поменять повязку. Анджело приехал за мной в больницу на пикапе и ждал, пока я прощался на ступенях с сестрицей Мэй.

– Была рада с вами познакомиться, мистер Харри.

– Зайди ко мне как-нибудь в ближайшее время. Я приготовлю на гриле крабов, и мы выпьем немного вина.

– Мой контракт заканчивается на следующей неделе. Я возвращаюсь домой в Англию.

– Что же, будь счастлива, – ответил я, а что мне еще оставалось?

Анджело довез меня до причала, и я целый час провел с Чабби, наблюдая, как идет ремонт «Балерины».

Ее палубы сверкали белизной, все деревянные части были заменены на новые, причем так искусно, что я не мог найти стыков.

Мы совершили на ней прогулку по проливу до самого Бараньего Мыса, и я не мог скрыть радости, снова чувствуя под ногами ее легкое покачивание и слыша нежное урчанье ее моторов. Домой мы вернулись уже в сумерках, поставили ее на якорь и посидели в темноте на мостике, потягивая пиво прямо из банки и о чем-то болтая. Я рассказал им, что на следующую ночь нам предстоит ночная вылазка, и они спросили, что и куда мы везем. И все было решено, никто не стал спорить.

– Пора идти, – наконец, произнес Анджело. – Мне надо встретить Джудит после вечерней смены.

Мы погребли к берегу в шлюпке. Возле моего старого пикапа, позади склада ананасов, стоял полицейский лендровер, и когда мы подошли ближе, из него вылез Уолли, молодой констебль.

– Вынужден вас побеспокоить, мистер Харри, но инспектор Дейли желает видеть вас в форте. Он говорит, что по срочному делу.

– Черт, – проворчал я. – Как будто нельзя подождать до утра.

– Он говорит, что нельзя, мистер Харри. – Уолли говорил извиняющимся тоном, и я последовал за ним.

– О'кей, я поеду следом на пикапе, но сперва подвезу Чабби и Анджело.

Я подумал, что Дейли хочет поторговаться на счет своей доли за невмешательство. Обычно это обговаривал Фред Кокер, но я догадывался, что Дейли с каждым разом поднимает стоимость своей чести. Я вел пикап одной рукой, придерживая руль коленом, если мне было необходимо здоровой рукой переключить скорость. Ориентировался я только по красным огонькам лендровера Уолли, который, протарахтев, через подъемный мост, наконец остановился во дворе форта.

Мощные каменные стены были построены рабами в середине восемнадцатого века, и из их широких бойниц, обращенных к проливу и входу в Грэнд-Харбор, были нацелены длинные тридцатишести фунтовые пушки. Одно крыло форта использовалось как штаб-квартира полиции острова, тюрьма и арсенал, остальные помещения занимали правительственные офисы, апартаменты Президента и правительства.

Мы поднялись по парадным ступеням в кабинет дежурного, и Уолли провел меня куда-то через боковую дверь, затем по коридору, вниз по другому коридору и снова вниз по каменным ступеням. Я никогда не был здесь, внизу, и был заинтригован. Каменные стены были не менее двадцати футов в толщину, видимо, раньше здесь был пороховой склад. Я уже почти ожидал увидеть Франкенштейна, выглядывающего из-за толстых дубовых дверей. Двери эти потемнели от времени и были обиты железом. Они находились в конце коридора, и мы вошли в них. Франкенштейна за ними не оказалось, но тот, кто нас встретил вряд ли был намного лучше того монстра. Сам инспектор Дейли ожидал нас с еще одним констеблем. Я сразу же заметил, что на боку у них висело оружие. Комната была пуста, если не считать деревянного стола и четырех стульев. Стены были каменными и ненакрашенными, пол тоже каменный. В глубине комнаты начинался коридор, который вел к камерам. Комнату освещали голые лампочки в сто ватт, свисающие с черного провода, протянутого через балки потолка. Лампочки отбрасывали резкие черные тени в неправильные углы комнаты.

На столе лежал мой карабин. Я уставился на него, ничего не понимая. Позади меня Уолли закрыл тяжелую дубовую дверь.

– Мистер Флетчер, это ваше оружие?

– Ты прекрасно знаешь, что мое, – ответил я в сердцах, – какую, к черту, игру ты затеял, Дейли?

– Харолд Делвилл Флетчер, я объявляю, что вы арестованы за незаконное владение оружием категории «А», а именно, не имея на то лицензии, вы хранили у себя карабин типа «FN», серийный номер 4163215.

– Ты совсем спятил, – сказал я и рассмеялся. Мой смех пришелся ему не по душе. Его тонкие губы приняли под усами надутое выражение обиженного ребенка, и он кивнул констеблям. Они, видимо, уже получили инструкции, и сразу же вышли через дубовые двери.

Я услышал, как щелкнули засовы, и мы с Дейли остались наедине. Он стоял на достаточном расстоянии от меня, но я услышал, как он отстегнул крышку кобуры.

– А знает ли об этом его Превосходительство, а, Дейли? – спросил я, все еще улыбаясь.

– Его Превосходительство покинул остров в четыре часа пополудни, чтобы принять участие в конференции глав стран Содружества в Лондоне. Его не будет еще две недели.

Улыбка сошла с моего лица. Это была сущая правда.

– А пока я имею все основания полагать, что безопасность государства нуждается в защите.

Он улыбнулся, но это была деланная, неестественная улыбка.

– Перед тем, как продолжить, я хочу заверить вас еще раз в серьезности моих намерений.

– Я вам верю, – ответил я.

– В моем распоряжении две недели, Флетчер. Эти стены достаточно толсты, и ты можешь шуметь, как угодно.

– Ты чудовищная куча дерьма, вот ты кто!

– Я предлагаю тебе один из двух возможных выходов отсюда. Или мы придем к взаимному соглашению, или я буду вынужден пригласить Фреда Кокера, чтобы он забрал тебя отсюда в ящике.

– И каковы твои усилия, недоносок?

– Я хочу точно знать – именно точно! – куда направлялись твои клиенты и где они ныряли, прежде чем ты их пристрелил.

– Я уже говорил – неподалеку от мыса Растафа. Точное место я указать не могу.

– Флетчер, ты можешь найти какое угодно место с точностью до дюйма. Это твой шанс на спасение. Не упусти его. Ты это знаешь, я это знаю. И они это знали, иначе бы не пытались убрать тебя.

– Инспектор, иди ты в задницу, – ответил я.

– Более того, вы никогда не были у мыса Растафа. Вы работали севернее, ближе к континенту. Я поинтересовался и получил некоторые сведения о вашем передвижении.

– Я повторяю, мы были у мыса Растафа, – настаивал я.

– Ну что ж, – кивнул он. – Смею полагать, что ты не такой уж крепкий орешек, каким кажешься на первый взгляд. Иначе я обещаю тебе долгие неприятные ощущения. Но прежде, чем мы начнем, не стоит терять время на ложные факты, Я продержу тебя здесь, пока все доподлинно не проверю – у меня впереди две недели.

Мы пристально посмотрели друг на друга, и у меня по телу поползли мурашки. Я понял, что Питер Дейли решил получить от этой процедуры максимум удовольствия. На его лице появилось выражение предвкушения, а глаза слегка помутились.

– У меня большой опыт ведения допросов, как ты знаешь, еще со времен Малайи. Обожаю это занятие – такое многогранное дело. Часто самые крепкие раскалываются первыми, а всякая мелочь держится упорно.

Это была подначка. Было заметно, как его охватывает предвкушение чужой боли. Его дыхание стало более глубоким и учащенным, а на щеках выступил румянец.

– Безусловно, сейчас ты, Флетчер, физически не в лучшей своей форме. Возможно, порог боли после всех твоих приключений у тебя снизился. Поэтому я полагаю, что у меня не займет долго времени…

Было заметно, что он сожалел об этом. Я собрался, приготовившись броситься на него.

– Нет, – оборвал он. – Не надо этого, Флетчер. – Он положил руку на оружие. Нас разделяло футов пятнадцать. Я владел только одной рукой, был слаб, и позади меня были запертые двери и два вооруженных констебля. Я расслабился и поник.

– Вот это уже лучше, – снова ухмыльнулся он. – А теперь, видимо, нам придется приковать тебя наручниками к стене камеры и приступить к делу. Когда ты устанешь, не стесняйся, скажи нам об этом. Я также полагаю, что ты согласишься со мной, что мой электрический прибор прост в обращении, но весьма эффективен. Это всего лишь двенадцативольтовая батарея от автомобиля. Я присоединяю полюса к некоторым интересным частям тела…

Он протянул руку к чему-то за спиной, и я только что заметил на стене кнопку электрического звонка. Он нажал ее, и за дубовой дверью слабо звякнул звонок. Затворы открылись, и снова вошли два констебля.

– Отведите его в камеру, – приказал Дейли, но констебли слегка замешкались. Было видно, что такие приказы для них в новинку.

– Пошевеливайтесь! – рявкнул Дейли, и они стали по обе стороны от меня. Уолли легонько положил мне руку на больное плечо, и я позволил им отвести меня к камерам. Дейли шел впереди. Я решил попробовать свой шанс с Уолли, а вдруг что-то выйдет.

– Как твоя матушка, Уолли? – спросил я, как бы невзначай.

– С ней все в порядке, – ответил он в замешательстве.

– Получила ли она мой подарок, что я послал ей ко дню рождения?

– Да, получила. – Я отвлек его, как того и хотел.

Мы поравнялись с Дейли. Он стоял у дверей, ведущих в камеры, ожидая, когда мы пройдем, и постукивал по бедру резиновой палкой. Констебли вели меня почтительно, почти не придерживая, неуверенные в своих действиях. Я сделал шаг в сторону, слегка толкнув Уолли. Он на мгновение потерял равновесие, и я был свободен. Ни один из них не был готов к такому повороту событий. Я успел сделать три шага, когда, наконец, до Дейли дошло, что происходит. Я толкнул его коленом, сообщая удару весь вес моего тела. Удар пришелся ему ниже пояса, это было превосходное сильное попадание. Какую бы цену мне не пришлось платить за это удовольствие, она не была бы слишком высока.

Дейли оказался сбитым с ног, взлетев при этом на восемнадцать дюймов в воздух, а затем с размаха налетел спиной на решетку камеры. Он согнулся, прижав руками низ живота, и заскулил. Этот звук напомнил мне свист пара из чайника. Дейли все еще сидел скрючившись, когда я приготовился нанести ему второй удар в лицо. Меня так и подмывало вышибить ему одним ударом все зубы, но констебли уже пришли в себя и подскочили, чтобы оттянуть меня в сторону. Теперь они не церемонились и выкручивали мне руки.

– Зачем вы это сделали, мистер Харри? – сердито крикнул Уолли. Его пальцы впились мне в бицепсы, и я от боли сжал зубы.

– Сам Президент признал, что я не виновен, Уолли. Ты это знаешь, – крикнул я в ответ. Дейли уже выпрямился, хотя его лицо все еще было перекошено от боли, а руки прижаты к животу.

– Это все подстроено, – я знал, что на разговоры у меня остались считанные секунды. Дейли, качаясь, направлялся ко мне, играя палкой. Его рот был разинут, он вновь пытался заговорить.

– Если он отправит меня в камеру – он убьет меня, Уолли.

– Заткнись! – завизжал Дейли.

– Он бы не посмел, если бы Президент не уехал.

– Да заткнись же ты! – Дейли размахнулся резиновой дубинкой, и она зашипела, как кобра. Он специально нацелился на мои раны, и удар по силе не уступал пистолетному выстрелу.

Боль была неописуемая, я сжался и непроизвольно откинулся назад, к охранникам. Они схватили меня.

– Заткнись! – От боли и гнева у Дейли была настоящая истерика. Он размахнулся еще раз, и дубинка снова впилась в едва зажившую плоть.

На этот раз я закричал:

– Я убью тебя, ублюдок! – Дейли от боли все еще не твердо держался на ногах и неуверенным движением пытался вытащить из кобуры пистолет.

Случилось то, на что я рассчитывал. Уолли отпустил меня и прыгнул вперед.

– Нет, только не это, – крикнул он.

Ростом он превосходил тощего и скрюченного от боли Дейли, и одним сильным движением своей коричневой руки блокировал намерения инспектора.

– Не мешай мне! Это приказ! – прокричал тот, но Уолли отстегнул кобуру и обезоружил инспектора. Затем он шагнул назад, держа в руке пистолет.

– Я тебя убью за это! – прорычал Дейли. – Твой долг…

– Я знаю свой долг, инспектор, – Уолли говорил с достоинством. – И он вовсе не в том, чтобы убивать заключенных.

Затем он повернулся ко мне.

– Мистер Харри, а вам следует поскорее выбраться отсюда.

– Ты освобождаешь заключенного, – в недоумении произнес Дейли, – парень, я тебя прихлопну за это.

– Ордера на арест не было, – отрезал Уолли. – Как только Президент подпишет его, мы снова доставим сюда мистера Харри.

– Ты черный ублюдок, – задыхаясь произнес Дейли, а Уолли повернулся ко мне: «Уходите и побыстрее!»

Дорога домой показалась мне бесконечной, и каждый ухаб на ней больно отзывался в груди. Однако, то что я узнал в результате моего маленького ночного приключения, еще раз подтвердило мысли о том что, чтобы там не находилось в свертке, покоящемся сейчас у Больших Чаек, оно не сулило ничего хорошего такому миролюбивому джентльмену, как я. Я вовсе не обольщался мыслью, что это было последней попыткой Дейли устроить мне допрос. Как только он оправится от удара, который временно вывел из строя его аппарат размножения, он снова попытается присоединить меня к осветительной сети. Я пытался вычислить, действовал ли Дейли в одиночку, или имел партнеров. Скорее всего, он действовал один, воспользовавшись подходящим случаем.

Я припарковал пикап во дворе и прошел в дом. Пока меня не было, миссис Чабби, видимо, немного подмела и навела порядок. В столовой на столе в жестянке из-под джема стояли свежие цветы, но что еще важнее: яйца, ветчина, хлеб и масло в коробке со льдом.

Я снял выпачканную в крови рубашку и бинты. Дубинка оставила у меня на теле толстые вздувшиеся следы, а раны представляли кровавое месиво. Я принял душ и сделал свежую повязку. Затем, в кухне, стоя обнаженным, я приготовил себе полную сковороду яичницы с ветчиной, и пока она жарилась, налил глоток виски и выпил вместо лекарства.

Я слишком устал, чтобы разбирать постель, и просто улегся на кровати, размышляя, позволит ли мое самочувствие совершить ночную вылазку, как запланировано. С этими мыслями я и уснул перед самым рассветом.

Утром я опять принял душ, проглотил две таблетки анальгетика, запив их ананасовым соком, съел еще одну сковороду яичницы и решил, что ответ, скорее всего, будет «да». Я передвигался с трудом, и все мое тело болело, но работать я мог. В полдень я поехал в город и остановился возле лавки миссис Эдди, чтобы сделать покупки, а затем отправился на пристань.

Чабби и Анджело уже были на борту, и «Балерина» стояла у причала.

– Я наполнил дополнительные баки, Харри, – сообщил мне Чабби, – она теперь сможет пройти хоть тысячу миль.