Текст книги "ГЛАЗ ТИГРА (сборник боевой фантастики и приключений)"

Автор книги: Уилбур Смит

Соавторы: Эвре Рехтер,Тадеуш МАРКОВСКИ
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 44 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

Я все еще пребывал в ожидании этого счастливого момента, когда на пятый день проснулся на заре. Весь остров был охвачен странной тишиной, которая казалась почти мертвой, после рева бури. Я лежал и молча прислушивался, не открывая глаз, однако почувствовал, как Шерри пошевелилась возле меня. Я повернул голову и посмотрел ей в лицо.

– Шторм кончился, – тихо произнесла она и поднялась с постели.

Бок о бок мы вышли из пещеры навстречу раннему свету солнца и замигали, глядя на опустошение, оставленное бурей. Остров походил на поле сражения периода Первой мировой войны. Буря сорвала с пальм листву, и голые стволы, устремленные в небо, имели какой-то трагический вид. Земля под ними была густо усеяна ветвями и кокосами, Над все этим царила тишина. В воздухе не было ни какого движения, небо было бледно-голубого цвета и затянутое дымкой из взбаламученного песка и мелких морских брызг. Анджело и Чабби показались из пещеры, как два медведя, большой и маленький, в конце зимы. Они остановились, оглядываясь по сторонам.

Внезапно Анджело издал клич наподобие команчей, и на четыре фута подпрыгнул в воздух. После пяти дней принудительного заключения, его животный дух рвался наружу. Он, как борзая, пустился бежать через пальмовую рощу.

– Кто последний прыгнет в воду, тот фашист! – крикнул он, и Шерри первая приняла вызов. Она была на десять футов позади него, когда они домчались до пляжа, но в воду бросились уже одновременно, не раздеваясь, и стали бросаться друг в друга пригоршнями мокрого песка. Мы с Чабби последовали за ними размеренным шагом, более подобающим нашему возрасту. Не снимая с себя яркой полосатой пижамы, Чабби погрузил свои окорока в море.

– Хороша водичка, надо сказать, – серьезно произнес он. Я сделал затяжку, куря свою сигару сидя по грудь в воде, а затем отдал остаток сигары Чабби.

– Потеряли пять дней, Чабби, – сказал я, и он тотчас нахмурился.

– Пора приниматься за дело, – проворчал он, сидя в лагуне, облаченный в полосатую желто-малиновую пижаму, с сигарой во рту, похожий на большую коричневую лягушку.

С вершины горы мы окинули взглядом мелководную лагуну, и хотя в воздухе все еще висела легкая дымка поднятого бурей песка, нам удалось разглядеть наш вельбот. Он немного сдвинулся с первоначального места и лежал на дне на глубине двадцати футов. Его палуба была по-прежнему укрыта желтым брезентом.

Мы подняли его с помощью воздушных мехов, и как только его борт показался над поверхностью, мы вычерпали из лодки воду и подгребли к берегу.

Остаток дня мы провели, выгружая намокшее оборудование. Мы его высушили и вычистили, зарядили баллоны аквалангов, навесили моторы и приготовились к очередному посещению Пушечного Рифа.

Меня по-настоящему тревожило упущенное время. Мы теряли день за днем, сидя без дела на острове, в то время как Мэнни Резник и его бравые ребята постепенно наверстывали упущенное.

Вечером у костра мы обсудили наше положение, и все согласились, что за десять дней мы смогли доказать только то, что одна часть «Света Зари» действительно была снесена в омут. К счастью, прилив начинался рано утром, и Чабби повел судно через проход, когда коралловые зубцы были еще едва различимы в тусклом утреннем свете. Заняв боевую позицию в глубине рифа, мы обнаружили, что солнце только показало своей сверкающий верхний край над горизонтом. За пять дней, проведенных нами на берегу, руки Шерри почти полностью зажили, и хотя я тактично намекнул, что право нырять со мной в течение нескольких дней следует предоставить Чабби, мой такт и забота оказались напрасными. Она облачилась в костюм и ласты, а Чабби остался сидеть на корме, чтобы удерживать судно на месте.

Мы с Шерри быстро спустились в глубину и проникли в заросли подводного бамбука, ориентируясь по оставленным мною и Чабби буйкам. Мы работали недалеко от основания коралловых утесов, и я выделил Шерри участок для поисков между рифами и мной – так ей было легче ориентироваться.

Едва успев пройти первый квадрат, проплыв пятьдесят футов от последней отметки, Шерри настойчиво постучала по емкостям своего акваланга, чтобы привлечь мое внимание. Я поспешил к ней сквозь заросли бамбука.

Она зависла головой вниз, словно летучая мышь возле стены кораллов, и пристально рассматривала обломок скалы и мелкие осколки, устилавшие дно впадины. Шерри находилась в теки нависших кораллов, поэтому, лишь подплыв к ней вплотную, я смог разглядеть заинтересовавший ее предмет. Упираясь в скалу, покоясь на холмике мусора и водорослей, лежал длинный цилиндрический предмет, густо покрытый морской растительностью и наполовину поглощенный кораллами. Его размеры и форма несомненно указывали на то, что это произведение человеческих рук. В длину он был около девяти футов и около двадцати дюймов в поперечнике – правильной формы и очертаний. Шерри с интересом изучала его и, когда я подплыл, обернулась, недоуменно жестикулируя.

Я сразу узнал, что это, и от волнения у меня по рукам и ногам забегали мурашки. Я указательным и большим пальцем изобразил пистолет и даже разок «выстрелил» из него в Шерри, но она не поняла мою пантомиму и покачала головой. Мне пришлось нацарапать на грифельной доске и поднести к ее лицу – «пушка».

Шерри энергично закивала, закатила глаза и, в знак ликования, выпустила цепочку пузырей, а затем повернулась к пушке. Та была подходящих размеров для одного из девятифунтовых орудий, стоявших на «Свете Зари». К сожалению, что-либо прочитать оказалось невозможным, так как ее поверхность была покрыта, словно крокодиловой кожей, растительностью и ржавчиной. В отличие от колокола, найденного Джимми Нортом, пушка эта оказалась жертвой моря, лишенная защитного слоя песка.

Я подплыл ближе к массивному стволу, внимательно рассматривая его, и почти сразу обнаружил еще один, скрытый нависшим утесом. Почти три четверти этой пушки уже были поглощены кораллом. Стараясь подобраться поближе, я подплыл к нему, поднырнув под второй ствол, и погрузился в мутную от донного мусора и обломков коралла воду. Я был в двух фугах от бесформенного возвышения, когда у меня перехватило дыхание и от волнения заколотилось сердце. Я узнал то, что предстало моему взгляду. Стремительно подплыв к куче обломков, я отыскал место, где начинался неповрежденный коралл. С трудом пробиваясь сквозь гущу бамбука, я оценил размеры находки, надеясь обнаружить в ней какое-либо отверстие или неровность.

Общая масса обломков своими размерами соответствовала двум пульмановским вагонам, но только когда я раздвинул водоросли, мне удалось, разглядеть квадратный люк, из которого все еще смотрело дуло пушки. Это орудие не пострадало от всепоглощающего коралла, и я был уверен, что наша находка представляла собой целую переднюю часть «Света Зари», отломанную до главной мачты.

Я быстро оглянулся по сторонам в поисках Шерри, но увидел только ее ласты, торчащие из-за другой стороны обломков. Я оттащил ее, вынул изо рта трубку и жадно поцеловал. Она смеялась от радости, и когда я дал ей сигнал к подъему, она упрямо покачала головой и ускользнула в сторону продолжать поиск. Только спустя пять минут мне удалось оторвать ее от этого занятия и поднять на поверхность.

Как только мы оба вытащили изо рта резиновые трубки, то принялись говорить без умолку, пытаясь перекричать друг друга. Мой голос звучал громче, чтобы утвердить свои права руководителя экспедиции и рассказать Чабби о нашей находке.

– Почти нет сомнений, что это «Свет Зари». Вес вооружений и груза мгновенно отправил ее на дно, как только ее вытолкнуло из рифа. Судно камнем пошло вниз и теперь лежит у основания скал. Некоторые его пушки свалились с него и лежат, разбросанные вокруг.

– Мы сразу же его узнали, – вступила Шерри. – Это было похоже на огромную кучу мусора. Этакая гигантская свалка.

– Из того, что я увидел, можно сделать вывод, что задняя часть судна отломилась сразу за главной мачтой. Но оно сильно повреждено по всей своей длине. Вес пушек проломил ему палубу, и только два люка на самом носу остались целы.

– А как оно лежит? – поинтересовался Чабби, приступая сразу к сути дела.

– Вверх килем, – признался я. – Наверное, оно перевернулось, пока опускалось на дно.

– Задача не из легких, если, конечно, удастся пробраться внутрь через люк, – проворчал Чабби.

– Я его хорошо осмотрел, – ответил я. – И не заметил ни одного места, где бы мы могли пробраться внутрь трюма. Даже люки забиты водорослями.

Чабби тоскливо замотал головой:

– Да, место заколдованное, – тотчас трое из нас скрестили пальцы, чтобы не накликать беду. Анджело строго произнес:

– Ты накликаешь бурю. Нельзя говорить такое, слышишь? – Но Чабби лишь покачал головой и морщинистое лицо его сложилось в унылую гримасу.

Я похлопал его по спине и спросил:

– А верно, что ты можешь отыскать холодное течение, даже в самую жару? – Моя попытка рассмешить его оказалась бесполезной. Он выглядел не более жизнерадостным, чем безработный предприниматель.

– Оставь Чабби в покое, – пришла ему на помощь Шерри. – Давай нырнем еще раз и попытаемся пробраться в трюм.

– Сначала мы должны полчаса отдохнуть, – сказал я. – И можно нырять еще раз. А сейчас – чашка кофе и сигара.

На этот раз мы оставались под водой так долго, что Чабби пришлось посылать сигнал подъема, и когда мы вынырнули, поверхность омута кипела от волн. Циклон оставил в наследство высокий прибой, и при наступающем приливе волны со всей мощью набегали на риф и прорывались в пролом, отчего уровень воды в нем поднялся на неведомую нам высоту.

Мы молча сидели, уцепившись за борт, пока Чабби гнал лодку домой. Только войдя в спокойные воды лагуны, мы снова принялись обсуждать находку.

– Она надежна как четвудский замок в национальном банке, – сказал я. – Один из люков блокирован пушкой. Я пробрался в другой, но не глубже, чем на четыре фута, так как уперся в рухнувшую перегородку. Этот люк превратился в логово огромной мурены – она скорее похожа на питона, да и зубы у нее дай Бог какие! Не думаю, что мы понравились друг друга.

– А под судно никак не пролезть?

– Исключено, – сказал я. – Оно крепко прижато ко дну, да и коралл держит цепко.

Лицо Чабби приняло такое выражение, будто он слышит подтверждение своих собственных мыслей. У меня было желание стукнуть его разок по голове гаечным ключом, такой он был самодовольный, но решил не обращать внимания и показал всем кусок обшивки, который умудрился отломать от днища при помощи ломика.

– Коралл покрыл все как броней. Это как древний лес, что со временем окаменел. «Свет Зари» превратился в каменный корабль, весь в коралловой броне. В него можно попасть лишь одним способом – расколоть, как орех, взрывчаткой.

Чабби кивнул: «Только так».

Шерри заинтересовалась:

– Но если использовать взрывчатку, не разнесет ли все судно на мелкие части?

– Но мы же взорвем не атомную бомбу! – ответил я. – Сначала мы заложим небольшой снаряд в передний люк. Только для того, чтобы разбить слой коралла, – я повернулся к Чабби. – Нам немедленно надо достать гелигнит. Теперь дорог каждый час. Луна хорошая. Мы можем сегодня вернуться на Сент-Мери?

Чабби даже не снизошел до ответа на такой ненужный вопрос, будто я сомневался в его мастерстве вождения судна.

Луна была ущербная, с бледным хайлом. Воздух все еще наполняли мельчайшие частицы песка, поднятого бурей. Звезды были неясными и далекими, а циклон нагнал в пролив такое количество планктона, что море светилось мерцающим светом, когда его тихонько колыхал ветер.

Позади нас расходился, будто павлиний хвост, длинный переливающийся след. Сквозь него мелькали подобно метеорам снующие у поверхности рыбки. Шерри через борт опустила руку в воду и когда вытащила ее назад, рука светилась странным матовым светом. Шерри даже заворковала от удивления.

Позже ее сморил сон, и она прильнула к моей груди, прикрытая от ночной сырости брезентом. Мы прислушивались к шлепкам плавников о воду. Рыбы выскакивали из моря и снова падали вниз, смачно шлепаясь брюхом о поверхность под тяжестью собственного тела. Было далеко за полночь, когда огни Сент-Мери показались подобно бриллиантовому ожерелью, украшающему остров.

Улицы были совершенно пустынны. Мы оставили вельбот на якорной стоянке и поднялись в город к дому Чабби. Миссис Чабби открыла нам дверь в таком халате, который затмил экстравагантностью даже пижаму ее супруга. Ее волосы были накручены на крупные розовые бигуди. Я никогда до этого не видел ее без шляпы и был удивлен, обнаружив что у нее, в отличие от мистера Чабби, нет лысины. Во всем остальном они удивительно походили друг на друга. Прежде, чем ехать на пикапе в Черепаший залив, она угостила нас кофе. Дома простыни оказались влажными – их стоило бы проветрить – но никто из нас не жаловался.

На следующее утро я пораньше заехал на почту. Мой ящик был наполовину забит рыболовными каталогами и прочей ерундой такого рода. Было несколько писем от старых клиентов, которые спрашивали о перспективах рыбалки на моем судне, отчего мне тотчас стало грустно, и толстый конверт с телеграммой. Я вскрыл его в последнюю очередь. Каждый раз, когда я беру в руки подобный конверт, из окошечка которого, словно заключенный, выглядывает мое имя, мне сразу становится как-то не по себе.

В телеграмме говорилось: «Мандрагора» вышла в пятницу из Кейптауна к Занзибару в 12 дня 16 числа. Стив».

Подтвердились самые худшие мои опасения. «Мандрагора» покинула Кейптаун шесть дней назад. Она шла быстрей, чем я предполагал. Я был готов кинуться на Кули-пик, чтобы оттуда следить за горизонтом, но лишь отдал телеграмму Шерри и повел машину по Фробишер-стрит.

Фред Кокер как раз открывал переднюю дверь своего агентства, когда я припарковал пикап возле лавки Миссис Эдди. Шерри, взяв в руки список покупок, отправилась в магазин, а я прошел вдоль по улице к бюро путешествий. Фред Кокер не видел меня с тех самых пор, когда я оставил его стонать, лежа на полу в его собственном морге. И сейчас он сидел за стойкой бюро в белом костюме акульей кожи. На нем был галстук с изображением экзотической островитянки на фоне поросшего пальмами пляжа и надписью «Добро пожаловать на Сент-Мери – Жемчужину Индийского Океана!» Он поднял взгляд, одновременно улыбаясь, что очень соответствовало его галстуку, но как только увидел меня, его лицо приняло выражение полнейшего уныния. Что-то проблеяв, словно ягненок, лишившийся матери, он пулей выскочил из кресла, ища спасения в задней комнате.

Я преградил ему путь, он попятился. Очки в золотой оправе блестели так же, как капли пота, выступившие у него на лице. Наконец, пятясь, он наткнулся спиной на кресло и рухнул в него. Только тогда я позволил себе одарить Фреда улыбкой и подумал, что он едва не грохнулся в обморок от облегчения.

– Как поживаете, мистер Кокер?

Он попытался выдавить из себя ответ, но язык его не слушался. Вместо ответа он быстро закивал головой, что видимо означало «все в порядке».

– Я хотел бы попросить вас об одной любезности.

– Что угодно, – пролепетал он, снова обретя дар речи. – Что угодно, мистер Харри, вам стоит только попросить.

Несмотря на видимый испуг, Фреду понадобилось лишь несколько минут, чтобы к нему вернулись смелость и сообразительность. Он выслушал мою ясно изложенную просьбу достать три ящика мощной взрывчатки, а затем устроил пантомиму, чтобы доказать мне совершенную невыполнимость этой задачи.

– Мне она нужна не позднее 12 часов завтрашнего дня – полдень самое позднее, – и он обхватил ладонями лоб, будто мучимый агонией. – И если завтра точно к двенадцати часам груз не будет доставлен, мы возобновим с вами переговоры по поводу страховки.

Фред опустил руки и сел прямо. Лицо его уже более выражало понимание и готовность.

– В этом нет необходимости, мистер Харри. Я достану то, о чем вы просите, но это будет стоить больших денег. Триста долларов за ящик.

– Запиши их на мой счет, – сказал я ему.

– Мистер Харри! – воскликнул он. – Вы же знаете, что я не могу давать кредит бесконечно!

Я молчал, сощурив глаза, стиснув зубы и делая глубокие вздохи.

– Хорошо, – торопливо согласился он. – В таком случае, до конца этого месяца.

– Как это учтиво с вашей стороны, мистер Кокер!

– Ну что вы, мистер Харри, – заверил он. – Я всегда к вашим услугам.

– И еще одна мелочь, мистер Кокер, – было видно, что очередная просьба не вызывает у него особой радости, но он держался, как герой. – В ближайшем будушем я собираюсь отправить небольшую партию груза в Швейцарию, в Цюрих, – сидя в кресле, он наклонился ближе ко мне. – Я хотел бы избежать излишних таможенных формальностей. Вам понятно?

– Безусловно, мистер Харри.

– Вам когда-нибудь доводилось принимать заказы на отправку тел ваших клиентов их скорбящим родным?

– Простите, о чем вы, мистер Харри?

– Если турист скончается на острове, скажем, от сердечного приступа, то вас приглашают набальзамировать для сохранности его тело, а затем отправляют его в специальном гробу. Верно я говорю?

– Это случалось прежде, – согласился он. – Всего три раза.

– Хорошо. Значит, вы знакомы с этой процедурой?

– Да, мистер Харри.

– Мистер Кокер, закажите гроб и подготовьте все необходимые бумаги. Мой груз потребует отправки в ближайшее время.

– Могу ли я спросить: что вы намерены экспортировать под видом кадавера?

Мне понравилась деликатная формулировка его вопроса.

– Что ж, спросить вы можете, мистер Кокер.

Далее я направился в форт и поговорил с секретарем президента. Тот был на заседании, но был готов принять меня в час дня, если я соглашусь разделить с ним ланч в его офисе. Я принял это приглашение, и, чтобы скоротать время, поехал по проселку на Кули-пик до тех пор, пока мой пикап был в состоянии преодолевать подъем. Затем я оставил машину и пешком прошел к развалинам сторожевой башни и маяка. Я присел на парапет, глядя на панораму моря и зеленый островков, и закурил сигарету. Я еще раз тщательно обдумал свои планы и пришел к выводу, что следует еще раз взвесить все за и против, прежде чем приступать к выполнению задуманного. Я размышлял, чего же мне хочется от жизни, и решил, что мне нужны три вещи – Черепаший Залив, «Балерина II» и Шерри Норт, хотя, возможно, и не в такой последовательности.

А чтобы не расстаться с Черепашим Заливом, мне нужны были на Сент-Мери чистые руки. Чтобы иметь «Балерину II» мне были необходимы деньги, и много. Что касается Шерри Норт – здесь предстояло еще многое обдумать, и когда моя сигара превратилась в окурок и я выбросил ее за парапет, мои мысли едва подошли к концу. Я глубоко вздохнул и расправил плечи.

«Наберись терпения, Харри, мой мальчик», – сказал я себе и повел машину вниз к форту.

Президент был в восторге видеть меня снова. Он вышел в приемную, чтобы поприветствовать меня, и, встав на цыпочки, обнял одной рукой за плечи и повел в свой кабинет.

Эта комната напоминала парадный зал баронского замка, с дубовыми балками потолков, деревянными панелями, английскими пейзажами в массивных резных рамах и потемневшими от времени масляными полотнами. Высокое узорчатое окно поднималось от самого пола и выходило прямо на гавань. Пол был устлан мягкими, гасящими звук восточными коврами.

Ланч был накрыт на широком столе для заседаний у самых окон – копченая рыба, сыр, фрукты и уже откупоренная бутылка «Шато-Лафит». Президент наполнил два бокала темным красным вином. Один он протянул мне, а затем бросил в свой два кубика льда, проказливо улыбаясь, видя мое недоумение.

– Святотатство, не правда ли? – он поднял бокал редкостного вина с кубиками льда, – Но, Харри, я уже лучше знаю, что мне нравится. И что хорошо на Рю Руайяль, необязательно подходит для Сент-Мери.

– Вперед, сэр, – я улыбнулся ему и мы осушили бокалы.

– А теперь, мой мальчик, о чем бы ты хотел поговорить со мной?

Когда я вернулся в свой домишко, то обнаружил записку от Шерри, извещавшую, что она ушла навестить миссис Чабби. Поэтому я в одиночестве вышел на веранду, с банкой холодного пива в руке, мысленно вернувшись к моему разговору с президентом Биддлем, вспоминая каждое произнесенное слово, и остался доволен. Мне казалось, что я надежно прикрыл все бреши, кроме тех, что могут мне понадобиться на случай бегства.

Три деревянных ящика с надписью «Рыбные консервы. Продукт Норвегии» были доставлены с материка десятичасовым самолетом. Они были адресованы похоронному бюро Фреда Кокера.

– Можешь перевернуться в гробу, Альфред Нобель! – подумал я, увидев надпись на ящиках, когда Фред Кокер сгружал их с катафалка у Черепашьего Залива. Затем я погрузил их в кузов машины и прикрыл брезентом.

– Итак, жду до конца месяца, мистер Харри, – произнес Фред с видом главного героя шекспировской трагедии.

– Можете на меня положиться, мистер Кокер, – заверил я, и он укатил, скрывшись за пальмами.

Шерри закончила упаковку наших запасов. Она совсем не походила на вчерашнюю сирену – волосы были убраны назад, а сама она одета в мою старую рубашку, которая ей больше годилась в ночные, и выцветшие джинсы с ободранными краями, обрезанные чуть ниже колен. Я помог ей отнести ящики к пикапу, и мы взобрались в кабину.

– В следующий раз мы вернемся сюда уже разбогатев, – сказал я и завел мотор, начисто позабыв скрестить пальцы, чтобы не сглазить.

Автомобиль пересек пальмовую рощу, выехав на главную дорогу за ананасовыми плантациями, и начал подъем в гору. Мы добрались до вершины гребня, откуда открывался вид на гору и гавань.

– Проклятье! – в ярости прокричал я и с силой нажал на тормоз, одновременно резко свернув на обочину. Идущий за нами грузовик с ананасами едва сумел вырулить, чтобы не задеть наш кузов, а водитель высунулся из кабины, чтобы на ходу высказать не слишком лестное мнение обо мне.

– В чем дело? – Шерри откинулась назад от приборного щитка, о который она ударилась в результате моего маневра. – Ты с ума сошел?

День был ясным и безоблачным, а воздух настолько прозрачен, что каждая деталь красивого бело-голубого судна была отчетливо видна, как нарисованная. Оно покачивалось на якорной стоянке у входа в Грэнд-Харбор. Это место было отведено для судов, которые совершали круизы или привозили почту. Судно было празднично украшено сигнальными флагами. Я даже смог различить команду в белой тропической форме – они стояли у перил, глядя на берег. Смотритель гавани был уже на пути к ним, в сопровождении таможенного инспектора и доктора Нэбба.

– «Мандрагора»? – спросила Шерри.

– «Мандрагора» и Мэнни Резник, – подтвердил я и развернул грузовик назад прямо посередине дороги.

– Что ты затеял? – спросила она.

– Единственное, чего я не собираюсь делать, так это разгуливать по Сент-Мэри, пока Мэнни и его ребята сидят там на берегу. Я уже встречал многих из них при таких обстоятельствах, когда мои прекрасные черты ясно запечатлелись в их рудиментарных птичьих мозгах.

Ниже на холме, у первой остановки автобуса, за поворотом на Черепаший залив, был маленький магазинчик, где я покупал яйца, молоко, масло и другие скоропортящиеся продукты. Хозяин был в восторге видеть меня снова, размахивая внушительным счетом, как выигрышным лотерейным билетом. Я расплатился с ним, а затем, закрыв двери служебного помещения в глубине лавки, позвонил по его телефону.

У Чабби телефона не было, но сосед пригласил его поговорить со мной.

– Чабби, – сказал я ему. – Тот большой белый плавучий бордель у стоянки почтовых судов вряд ли привез нам друзей.

– Что мне надо делать, Харри?

– Пошевеливайся. Закрой канистры с водой сетями, и сделай вид, будто уходишь в море на промысел. Выйдя в море, свернешь в Черепаший Залив. Мы погрузим все отсюда с пляжа и, как только стемнеет, отправимся к Пушечному Рифу.

– Я буду в заливе через два часа, – ответил он и повесил трубку. Он был там уже через час сорок пять минут. Одной из причин, почему я люблю работать с ним, было то, что на его слово можно положиться.

Как только солнце село, видимость уменьшилась до ста ярдов, и мы выскользнули из Черепашьего Залива. К восходу луны мы уже далеко отошли от острова.

Мы с Шерри сидели, нахохлившись, на ящике с взрывчаткой и обсуждали прибытие «Мандрагоры» в Грэнд-Харбор.

– Первое, что сделает Мэнни – пошлет своих ребят в разведку по магазинам и пивным. – Кто-нибудь видел Харри Флетчера? – и выстроится целая очередь желающих рассказать, как Харри взял в аренду вельбот Чабби Эндрюса, и они вместе отправились на сбор раковин. А особенно повезет тем из них, кому укажут в направлении Фреда Кокера. Фред будет готов вылезти вон из кожи, если ему за это хорошо заплатят.

– Ну, а что потом?

– Мэнни распсихуется, узнав, что я не утонул в Северне. Когда он придет в себя, то отправит команду как следует обыскать и разгромить мой домик в Черепашьем Заливе. Затем, несравненная мисс Лорна Пейдж поведет их к предполагаемому месту крушения у Больших Чаек. Это осчастливит их и займет работой еще дня на два, пока они не обнаружат, что там нет ничего, кроме судового колокола.

– И тогда?

– Тогда Мэнни рассвирепеет. Могу предположить, что Лорну будут ждать кое-какие неприятности, но что потом, – я просто не знаю. Все, что мы можем сделать, это держаться от них подальше и трудиться, как семейство бобров, чтобы из-под обломков извлечь сокровища полковника.

На следующий день прилив начинался довольно поздно, и мы не могли попасть в пролом утром. Зато это позволило нам сделать некоторые приготовления. Я вскрыл один ящик со взрывчаткой, вынул десять длинных желтых, восковых на вид свеч, закрыл ящик и закопал его вместе с остальными двумя поглубже в песок среди пальмовой рощи на почтительном расстоянии от лагеря. Затем мы с Чабби собрали и проверили взрывное устройство. Это был продукт домашнего производства, но надежный в работе. Он состоял из двух девятивольтовых батарей, корпуса и выключателя. У нас было четыре катушки изолированного медного провода и коробка с детонаторами. Каждая смертоносная серебряная трубка была аккуратно обернута ватой. У нас также было несколько детонаторов замедленного действия, походивших на коробку с карандашами. Во время работы нам с Чабби приходилось следить за изоляцией, присоединяя электрические детонаторы к самодельным полюсам, которые я сам смастерил для этой цели.

Использование мощного заряда кажется простым только на бумаге, а на деле – это сущая нервотрепка. Любой идиот может замкнуть цепь и нажать кнопку, но у мастера это становится настоящим искусством. Дерево средних размеров может устоять, потеряв лишь листву и немного коры, если неумело взорвать хоть пол-ящика гелигнита. Но можно и половиной свечи повалить через дорогу дерево, напрочь перегородив ее, и при этом не стряхнуть с него ни единого листика.

По-моему, я в душе немного художник, и поэтому учу Чабби всему, что знаю и умею. Чабби воспринимал все естественно. Его вряд ли можно было назвать мастером, но радость от участия в этом деле была откровенно ребяческой. Чабби от рождения обожал взрывать, что попало. Работая с детонатором, он что-то мурлыкал себе под нос.

Мы заняли исходную позицию чуть раньше полудня. Я спустился один, вооруженный ружьем для подводной охоты, на кончике копья которого смастерил нечто вроде креста с шипами. Острие было тоньше иглы, а следующие шесть дюймов ощетинились шипами. Двадцать четыре небольших острых зубца, наподобие тех, что используют ловцы рыбы племени батонка, когда выходят на промысел в Замбези. Ниже шипов была крестовина с четырехдюймовой перекладиной, которая не позволяла жертве приблизиться ко мне для атаки, когда я держал в руках пятьсот фунтов и была двадцать футов в длину, намотанная на катушку под прикладом ружья.

Работая ластами, я подплыл к поросшей водорослями груде останков, и примостился напротив орудийного люка, закрыв на минуту глаза, чтобы привыкнуть к полумраку. Затем осторожно заглянул в темное квадратное отверстие и нацелил туда свое ружье.

Темные скользкие кольца мурены крутились и извивались. Почувствовав мое присутствие, рыба приняла угрожающую позу – откинувшись назад, она раскрыла пасть со страшными неровными желтыми зубами. Во мраке ее глаза блестели антрацитом, отражая, наподобие кошачьих, слабый свет. Это был громадный старый самец, толщиной с мою икру и около шести футов в длину. Он угрожающе поднял колыхающуюся гриву спинного плавника, пытаясь нагнать на меня страх.

Я осторожно прицелился в него, ожидая, когда он повернет голову, становясь таким образом более удобной мишенью. У меня в запасе был лишь один выстрел, и если я промахнусь, он бросится на меня. Я как-то видел, как пойманная живьем мурена отгрызла кусок деревянной обшивки шлюпки. Эти клыки без труда прорвут резиновый костюм и мышцы до самых костей.

Он медленно извивался, будто кобра, наблюдая за мной. Расстояние между нами было невелико, и он перешел ко второй стадии атаки: надул горло и слегка повернулся, демонстрируя мне свой профиль.

– Боже! – подумал я. – Когда-то я занимался этим ради забавы, – и нажал курок. Воздух злобно зашипел, и пробка ударилась о конец копья, посылая его вперед. Вслед за ним метнулся неясный голубой шлейф нейлоновой лески.

Я целился в темную, похожую на ухо, отметку в задней части его черепа, но попал на два дюйма выше и правее. Мурена тотчас превратилась в комок извивающихся пульсирующих колец, которые, казалось, заполнили весь люк. Я выпустил из рук ружье и, работая ластами, кинулся вперед, чтобы покрепче ухватить рукоятку копья. Она дергалась и билась у меня в руке, так как мурена обмоталась своим темным толстым телом вокруг стержня. Я вытащил рыбу из ее логова. Толстый кусок ее кожи и резинистых мышц были пригвождены шипами копья. Ее рот был разинут в немом вопле ярости, а распрямившееся тело колыхалось во все стороны, как флаг на ветру. Она задела мне по лицу хвостом, сбив маску. Вода хлынула мне в нос, и пришлось долго отфыркиваться, прежде чем начинать подъем.

Затем мурена, откинув голову назад под невообразимым углом, сомкнула свои омерзительные челюсти на металлическом стержне копья. Я слышал, как ее зубы со скрежетом вгрызались в сталь, и на поверхности металла оставались яркие серебристые царапины.

Я вынырнул из воды, высоко подняв свой трофей и услышал, как Шерри закричала от ужаса при виде извивающегося монстра, а Чабби буркнул: «Ну, иди к папе, моя крошка» и, наклонившись, крепко схватил копье, вытащив мурену в лодку. Чабби демонстрировал всем свои пластмассовые десны в счастливой улыбке – мурена была его излюбленным лакомством. Он прижал ее голову к борту и одним умелым движением ножа отправил чудовищную голову обратно в омут.

– Мисс Шерри, – произнес он. – Вам непременно понравится вкус этой рыбы.