Текст книги "Весы смерти (Смерть и золото)"

Автор книги: Уилбур Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Вдруг рядом с первым двуногим оказалось второе, ненавистное двуногое существо, шум и движение усилились – это было уж слишком и вырвало льва из предсмертного оцепенения. Он медленно поднялся и зарычал.

Джейк пробежал четыре шага навстречу Вики, она, ища защиты, хотела обхватить его за шею, но он не позволил, перехватил ее поднятую руку, так сильно сжав ее пальцами, что Вики от боли немного опомнилась. Используя инерцию ее бега, он подтолкнул Вики к тропинке, которая поднималась вверх по крутому склону.

– Бегите! – крикнул он. – Не останавливайтесь! – И повернулся лицом к искалеченному зверю, в ту самую секунду прыгнувшему со своего уступа вниз, к воде.

Только теперь Джейк осознал, что все еще держит в руке бутылку с нашатырным спиртом. А лев быстро мягкими прыжками пересекал заболоченное русло. Он направлялся прямо к Джейку. Несмотря на рану, он двигался красиво, гибко и грозно. Лев был так близко, что Джейк ясно различал каждый его упругий белый ус на ощеренной губе и слышал, с каким хрипом он дышит. Он дал зверю подойти еще ближе – повернуться сейчас и броситься наутек равнялось бы самоубийству.

Лишь в самую последнюю секунду он сделал шаг назад, как подающий бейсболист, и швырнул бутылку. Он поступил так инстинктивно, пустив в ход единственное – пусть даже никчемное – оружие, которое у него было.

Бутылка ударилась прямо о широкий львиный лоб, когда зверь уже изготовился к последнему прыжку.

Бутылка разлетелась вдребезги, едкая жидкость разлилась. Она попала в оба глаза, мгновенно ослепив зверя, залила нос и пасть, лишив обоняния, – лев полностью потерял ориентацию и свалился с ног, страшно рыча. Глаза были обожжены, глотку также жгло, и он с ревом беспомощно покатился на мелководье.

Джейк кинулся вперед, воспользовавшись несколькими мгновениями передышки. Он подхватил с земли обкатанный водой кусок железняка, размером с футбольный мяч, и занес его над головой.

Он встал на уступ. Лев, вновь обретя равновесие, слепо пошел на Джейка. Джейк с высоты своего роста метнул камень, который, как пушечное ядро, попал льву в то место, где хребет соединяется с черепом, и сломал то и другое. Насмерть пораженный зверь упал бездыханный. Перекатился набок. Половина его тела оказалась в воде, половина – на черном каменистом выступе.

Несколько долгих секунд Джейк стоял над ним, тяжело дыша после пережитого, потом наклонился и дотронулся кончиком пальца до длинных светлых ресниц, окружавших открытый львиный глаз. Прикосновение не вызвало рефлекторного моргания, блеск глаза погас из-за разъедающей жидкости, и Джейк понял, что зверь мертв. Он обернулся и увидел: Вики не послушалась его и не убежала. Она застыла там, где он ее оставил, и стояла обнаженная и такая беззащитная, что у Джейка сжалось сердце и он быстро зашагал к ней. Вики с рыданием бросилась в его объятия и прижалась к нему с безумной силой. Джейк понимал, что это объятие вызвано пережитым ужасом, а не страстью, но когда его собственное сердце стало биться реже и уровень адреналина в крови понизился, он подумал, что получил значительное преимущество. Ведь если ты спас девушке жизнь, она просто обязана отнестись к тебе серьезно, мелькнуло в голове. И Джейк улыбнулся самому себе, впрочем, не слишком уверенно. Все чувства его обострились после испытанной опасности. Он ощущал аромат туалетного мыла и вонь нашатыря. С мучительной ясностью он чувствовал тяжесть стройного девичьего тела, прижавшегося к нему, и нежную теплоту ее кожи.

– О, Джейк, – произнесла она прерывистым шепотом, и его острой болью пронзила мысль, что именно сейчас и именно здесь она готова принадлежать ему, прямо на черном скалистом берегу реки Аваш, рядом с неостывшим еще львом.

В этом он был совершенно уверен, и его руки, двигавшиеся по ее телу, получили мгновенное подтверждение – оно чутко отвечало ему, лицо потянулось к его лицу. Губы ее дрожали, он чувствовал ее дыхание.

– Что там, черт побери, стряслось? – Голос Гарета прорезал мрачное ущелье. Он стоял на краю обрыва, прямо над ними. Под мышкой у него была винтовка «ли энфилд», и он раздумывал, не спуститься ли к ним.

Джейк повернул Вики и загородил ее своим большим телом, одновременно стягивая с себя молескиновый пиджак, чтобы она прикрыла свою наготу. Пиджак доходил ей до середины бедра и сильно топорщился под мышками. Она все еще дрожала, словно котенок в снежной вьюге, и тяжело, прерывисто дышала.

– Успокойся, – крикнул Джейк Гарету. – Ты вовремя не подоспел на помощь, а теперь уже ничего не нужно.

Он сунул руку в карман брюк и вытащил большой не слишком чистый носовой платок. Вики взяла его с улыбкой, но губы ее подрагивали, а в глазах стояли слезы.

– Высморкайтесь, – сказал Джейк, – и наденьте трусы, а то скоро вся компания сбежится помогать вам.

Грегориус был потрясен. На несколько минут он лишился дара речи. В Эфиопии ни один мужественный поступок не ценится так высоко, как успешное единоборство со взрослым львом. Воин, который совершил этот подвиг, носит с той поры львиную гриву как символ своей храбрости и пользуется всеобщим уважением. Уважением пользуется и тот, кто застрелил льва, того же, кто убил его копьем, глубоко почитают. Но никогда Грегориус не слышал, чтобы человек убил льва обычным камнем да бутылкой нашатырного спирта.

Грегориус собственноручно снял шкуру с убитого льва. Не успел он закончить, как над ним стали описывать большие круги стервятники. Он оставил розовую тушу в реке и потащил влажную шкуру наверх, в лагерь, где Джейк уже суетился, торопясь отправиться в путь к Колодцам Халди. Пренебрежительно отнесясь к своему трофею, он проявил неуважение, бестактность, и Грег попытался объяснить ему это.

– Ты будешь пользоваться большим почетом у моего народа, Джейк. Где бы ты ни оказался, люди будут указывать на тебя друг другу.

– Ну и чудесно, Грег. Просто прекрасно. Будь добр, приподними свой зад.

– Из этой гривы я закажу тебе головной убор воина, – упорствовал Грег, приторочивая свернутую львиную шкуру к бортовому выступу броневика Джейка. – Если выпустишь волосы, это будет великолепно.

– Нынешнюю стильную прическу Джейка это только облагородит, – сухо бросил Гарет. – Я согласен, подвиг был хоть куда, и Джейк прекрасный парень, но давайте все же двигаться, пока я совсем не разозлился.

Когда они направились к своим автомобилям, Грегориус догнал Джейка и показал ему раскрытую грибом пулю в медной оболочке, которую он вытащил из тазовой кости льва. Джейк остановился и внимательно рассмотрел пулю, покатав ее на ладони.

– Калибр девять или девять и три, – определил он. – Это спортивная винтовка, не армейская.

– Я почти уверен, что во всей Эфиопии такой винтовки не найти, – сказал Грег серьезно. – Это какой-то иностранец.

– Пока не стоит поднимать шум, – решил Джейк и выбросил пулю. – Но иметь в виду будем.

Грегориус почти отвернулся и нерешительно произнес:

– Джейк, даже если лев был уже ранен, все равно ничего подобного я никогда не слышал. Я на них много охотился, но никогда ни одного не убил.

Джейк был тронут восхищением юноши. Он расхохотался и похлопал Грега по плечу.

– Следующего я оставлю тебе, – пообещал он.

Они ехали по саванне, следуя изгибам реки, в направлении гор, которые с каждым часом пути становились все ближе и отчетливее на фоне неба. Нагромождения скал и заросшие лесом ущелья постепенно вырастали, перегораживая горизонт.

Внезапно они пересекли старую караванную дорогу как раз там, где крутые берега немного понижались. Брод был так разбит за долгие века тяжело груженными вьючными животными и их погонщиками, что множество выбитых в красной земле ногами и копытами тропинок на обоих берегах превратились в глубокие колеи в красной земле, идущие в обход крупных камней и скал.

Трое мужчин работали под жарким солнцем, кирки и лопаты мелькали в красной пыли, которая припорошила их волосы и тела.

Они засыпали слишком глубокие колеи землей, откатывали с дороги валуны и сбрасывали их в реку. Устав до изнеможения, ночью они спали как убитые, не чувствуя боли в мышцах и стертых до волдырей руках.

На следующее утро Джейк разбудил их еще до восхода солнца, они расчищали, утрамбовывали, перекидывали тяжелую спекшуюся землю, пока не устроили на обоих берегах достаточно удобные подъезды.

Гарету выпало вести свою машину через брод первым, он стоял в башне броневика, каким-то образом умудряясь выглядеть жизнерадостным и элегантно одетым даже под слоем красной пыли. Он улыбнулся Джейку и театрально провозгласил:

– Noli illegitimi carborundum. – И исчез в стальном чреве броневика.

Взревел мотор, автомобиль осторожно пополз по только что подготовленному съезду, подпрыгивая и трясясь, преодолел реку по каменистому дну и вылетел на противоположный берег.

Когда броневик забуксовал на красной земле, выбрасывая тучи песка и гальки, Джейк и Грегориус налегли на него, и этого оказалось достаточно, чтобы он двинулся дальше. Медленно, но упорно машина взбиралась по чуть ли не отвесному склону, задние колеса подскакивали на камнях, ее страшно трясло, но в конце концов она все же оказалась наверху. Гарет выключил мотор, и, смеясь, выскочил из машины.

– Ну вот, теперь остальные машины мы можем подтянуть на канате.

И он на радостях достал сигару.

– Что за чертову латынь ты тут декламировал? – спросил Джейк, беря у него сигару.

– Старинный фамильный боевой клич, – объяснил Гарет.

– Суэйлзы издавали его в бою при Гастингсе, Ажанкуре, а также в публичных домах во всех частях света.

– А что он значит?

– Noli illegitimi carborundum? – Гарет улыбнулся, поднес огонь к обеим сигарам. – Это значит: не давай ублюдкам себя одолеть.

Они переправляли остальные машины по очереди, сначала опуская в ущелье, затем подтягивая на тот берег. Вики садилась за руль, Гарет тянул ее на буксире, Грегориус и Джейк были наготове с лопатами, и таким образом все автомобили оказались наверху, на выжженной солнцем земле Эфиопии. День уже склонялся к вечеру, когда все, тяжело дыша, рухнули в тени «Мисс Попрыгуньи», чтобы перевести дух, покурить и выпить наскоро заваренного чая из дымящихся кружек.

Грегориус сказал:

– Дальше никаких препятствий не будет. До самых Колодцев путь открыт. – И он улыбнулся всем троим, блеснув белыми зубами на гладком лице цвета меда. – Добро пожаловать в Эфиопию!

– Откровенно говоря, старина, я бы предпочел оказаться в баре Гарри на рю Дону, – рассудительно заметил Гарет. – Впрочем, я не премину туда заглянуть, как только Ириска Сагуд вложит мошну с золотом с мою молочно-белую ладонь.

Внезапно Джейк вскочил на ноги и стал вглядываться в волны раскаленного воздуха, переливавшегося над землей, словно вода в омуте. В следующее мгновение он подбежал к своей машине, влез в люк и тут же показался с биноклем.

Остальные тоже поднялись и напряженно следили, как он наводит бинокль.

– К нам гости, – сказал Джейк.

– Сколько? – спросил Гарет.

– Один. Скачет сюда во весь опор.

Гарет потянулся за своим «ли энфилдом» и вставил магазин.

Теперь уже они все видели, как всадник несется галопом сквозь жаркое марево, и в какую-то минуту им показалось, что оба – лошадь и всадник – свободно парят над землей; потом они снова спустились и стали непостижимым образом увеличиваться, вырастая в перекрученном зноем воздухе до размеров слона. Пыль стелилась за лошадью, и вот наконец всадник стал уже ясно виден.

Грегориус испустил дикий вопль, словно олень во время гона, и кинулся в солнечное сияние навстречу всаднику. А тот, явно хвастаясь своим мастерством, так резко натянул поводья, что большой белый жеребец осел на задние ноги и попятился, перебирая передними в воздухе. Белое одеяние всадника взметнулось, и он соскочил с лошади прямо в объятия Грегориуса.

Они восторженно обнялись. Рядом с Грегориусом всадник вдруг оказался маленьким и изящным, а его смех и радостные вскрики звучали, как птичий щебет.

Рука об руку, не сводя друг с друга глаз, они подошли к остальным, ожидавшим возле машин.

– Боже мой, еще одна дама, – ошарашено воскликнул Гарет, откладывая в сторону заряженную винтовку, и все уставились на юную стройную девушку, которой еще не исполнилось и двадцати. Кожа у нее была как темный шелк, а огромные черные глаза тонули в длинных ресницах.

– Разрешите представить вам Сару Сагуд, – сказал Грегориус. – Это моя кузина, младшая дочь моего дяди и, без сомнения, самая красивая девушка в Эфиопии.

– Вижу, – отозвался Гарет. – Она и вправду весьма декоративна.

Грегориус называл имена своих спутников, юная леди улыбалась каждому, ее удлиненное аристократическое, выражавшее спокойствие лицо египетской царевны с тонкими чертами и точеным носом Нефертити светилось ребяческой шаловливостью.

– Я знала, вы переправитесь через Аваш здесь – больше негде, – и решила вас встретить.

– Она тоже говорит по-английски, – с гордостью подчеркнул Грегориус.

– Мой дед решительно требует, чтобы все его дети и внуки овладели английским. Он большой почитатель английского языка.

– И вы хорошо говорите, – сделала Вики комплимент Саре, хотя на самом деле акцент у нее был сильный.

Девушка снова ей улыбнулась.

– Меня учили сестры в монастыре Святого сердца Иисусова в Бербере, – пояснила она, разглядывая Вики с нескрываемым, искренним восхищением. – Какая же вы красавица, мисс Камберуэлл, у вас волосы цвета зимней травы в горах.

И тут обычная невозмутимость изменила Вики. Она слегка покраснела и засмеялась, но внимание девушки уже переключилось на броневики.

– Ах, они тоже очень красивые! С тех пор, как мы услышали про них, никто ни о чем другом и не разговаривает.

Она приподняла подол своего платья, под которым были узкие расшитые брючки, и ловко вскочила на стальной корпус «Мисс Попрыгуньи».

– С ними мы сбросим итальянцев в море! Никто не устоит перед доблестью наших воинов и этими великолепными машинами. – Она театральным жестом раскинула руки и повернулась к Джейку и Гарету: – Мне выпала большая честь первой поблагодарить вас от имени моего народа.

– Не стоит благодарности, юная леди, – пробормотал Гарет, – уверяю вас, мы счастливы оказать вам услугу.

Он едва не спросил, держит ли ее папенька наличные при себе, но удержался и задал более приличный вопрос:

– Ждут ли нас у Колодцев ваши люди?

– Туда прибыли мой дедушка, мой отец и все мои дяди. С ними личная гвардия деда и еще несколько сот харари с женами, верховыми и вьючными животными.

– Бог ты мой, – проворчал Гарет, – просто целый комитет по встрече дорогих гостей.

Последнюю ночь своего путешествия они провели на берегу Аваша. Под сенью раскидистых ветвей одеревеневшей верблюжьей колючки они долго не ложились и разговаривали при свете мерцавшего костра, чувствуя себя в полной безопасности посередине квадрата, образованного четырьмя тяжелыми стальными машинами. В конце концов разговор замер, сменившись усталым, но дружелюбным молчанием, и Вики поднялась.

– Сейчас чуточку прогуляюсь и спать.

Сара тоже встала.

– Я с вами.

Сара восхищалась Вики все более явно и последовала за ней, как преданный щенок.

Выйдя из лагеря, они пошли бок о бок под великолепным ночным небом, усеянном звездами, и Сара серьезно сказала Вики:

– Они оба очень желают вас, и Джейк, и Гарет.

Вики опять неловко рассмеялась, снова выбитая из колеи прямотой Сары.

– Да что вы!..

– Да-да, когда вы рядом с ними, они напрягаются и следят друг за другом, как собаки, которые вот-вот начнут обнюхиваться.

Сара хихикнула, и Вики тоже пришлось улыбнуться.

– А кого вы выберете, мисс Камберуэлл? – спросила Сара.

– Господи, разве это необходимо? – Вики все еще улыбалась.

– Конечно, нет. Вы можете заниматься любовью с обоими. Я бы так и сделала.

– Да? – удивилась Вики.

– Конечно. А как иначе узнать, кто из них вам больше нравится?

– Что ж, верно.

У Вики даже перехватило дыхание от сдерживаемого смеха, но логика девушки ее восхитила. Тут есть разумное зерно, решила она.

– У меня будет двадцать мужчин до того, как я выйду за Грегориуса. И тогда я буду уверена, что ничего не упустила и ни о чем не пожалею, когда стану старая, – заявила девушка.

– А почему именно двадцать, Сара? – Вики изо всех сил старалась не уступать ей в серьезности. – Почему не двадцать три или двадцать шесть?

– Что вы? – возразила Сара чопорно. – Не хочу, чтобы люди думали, будто я пропащая женщина.

Больше Вики сдерживаться не могла и громко расхохоталась.

– Но вы-то, – вернулась Сара к насущной проблеме. – С кого вы начнете?

– Решите вы за меня, – предложила Вики.

– Трудная задача, – призналась Сара. – Один очень силен, и сердце у него горячее, другой очень красив и наверняка все умеет. – Она тряхнула головой и вздохнула. – Нет, очень трудная задача. Не могу выбрать. Могу только пожелать вам много радости.

Как оказалось, разговор этот растревожил ее больше, чем она думала, – хотя Вики страшно устала после утомительного дня, заснуть ей не удалось, она лежала без сна под одним одеялом на твердой раскалившейся за день земле, и ее одолевали грешные мысли, которые вообще едва поддавались обдумыванию. И потому она еще не спала, когда Сара поднялась и бесшумно, словно призрак, проскользнула к тому месту, где лежал Грегориус. Девушка сняла свое широкое одеяние и была теперь в одних узких, в обтяжку, расшитых серебром шароварах. При свете звезд и молодого месяца ее стройное тело казалось изваянным из полированного черного дерева. У нее были маленькие груди и тонкая талия. Она подошла к Грегориусу, который тут же вскочил, и они оба, забрав с собой одеяла, рука об руку покинули бивуак, чем еще больше встревожили Вики.

Она лежала и вслушивалась в ночную жизнь пустыни. В какой-то момент ей почудилось, что кто-то негромко вскрикнул, но в конце концов это мог быть и шакал. К тому времени, когда Вики все-таки уснула, юная парочка в лагерь еще не вернулась.

* * *

На седьмой день после выхода из Асмары граф Альдо Белли получил радиограмму от генерала де Боно, которая очень огорчила и даже оскорбила его.

– Он обращается ко мне, как к подчиненному, – жаловался граф своим приближенным. – Он сердито взмахнул желтым листком бумаги и возмущенно прочитал: – «Настоящим предписываю вам…» – Граф тряхнул головой с насмешливым недоумением. – Обратите внимание, ни «прошу вас», ни «пожалуйста»!

Он скомкал радиограмму, швырнул ее в брезентовую стенку штабной палатки и с царственным видом стал расхаживать взад-вперед, положив одну руку на пистолетную кобуру, а другую – на рукоятку кинжала.

– Судя по всему, он не понял моих сообщений. Судя по всему, мне придется объяснить ему мое положение лично.

Эта мысль все больше и больше нравилась графу. Великолепная обивка автомобиля и мягкая подвеска, сконструированная господами Роллсом и Ройсом, значительно облегчат тяготы обратной дороги, к тому же они компенсируются – и с лихвой! – квазицивилизованными удовольствиями городской жизни. Мраморная ванна, чистое белье, прохладные комнаты с высокими потолками и электрическими вентиляторами, свежие римские газеты, общество милых дам из казино – все это вдруг показалось графу неотразимо привлекательным. А кроме того, представлялась возможность лично проследить за упаковкой и пересылкой охотничьих трофеев, завоеванных в такой дали от Италии. Ему особенно хотелось, чтобы львиные шкуры правильно выделали и аккуратно заштопали многочисленные дыры от пуль. Весьма симпатичным показался ему и план напомнить генералу, каково его, графа, происхождение, воспитание и политическое значение.

– Джино, – коротко рявкнул он, и сержант влетел в палатку, машинально наводя фотоаппарат.

– Не теперь, не теперь, – раздраженно отмахнулся граф. – Мы едем назад, в Асмару, на совещание с генералом. Передай шоферу, пусть готовится.

Ровно через двадцать четыре часа граф вернулся из Асмары, желчный и свирепый. Ничего хуже этой встречи с генералом де Боно граф не переживал за всю свою жизнь. Он никак не мог поверить, что генерал всерьез вознамерился отстранить его от командования и с позором вернуть в Рим, – не верил до тех пор, пока генерал в его присутствии не продиктовал приказ своему ухмылявшемуся адъютанту капитану Креспи.

Эта угроза и сей час нависала над красивой кудрявой головой графа. У него оставалось двенадцать часов на то, чтобы добраться до Колодцев Халди и захватить их. Иначе – каюта второго класса на военно-транспортном судне «Гарибальди», через пять дней отплывающем из Массаны в Неаполь, – именно эту каюту велел забронировать для него генерал.

Граф Альдо Белли направил длинную и очень красноречивую телеграмму Бенито Муссолини, жалуясь на дерзкое поведение генерала, но ему неведомо было, что генерал его предупредил: перехватил телеграмму и преспокойно скрыл ее.

Майор Кастелани не принял всерьез приказ двигаться вперед, он ждал, что в любую минуту может последовать прямо противоположное распоряжение, и потому, оказавшись в первой машине, испытывал одновременно и недоверие, и торжество, когда понял, что грузовик покрывает последние пыльные километры по направлению к Колодцам Халди.