Текст книги "Когда пируют львы"

Автор книги: Уилбур Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Глава 4

Перевал, словно извилистый разрез, рассекал Дракенсберг. По обе стороны возвышались горы, крутые и черные, поэтому путники ехали по тени и видели солнце всего несколько часов в середине дня. Потом горы расступились, и они снова отказались на открытой местности.

Открытый – ключевое слово для высокогорного вельда. Плоский и пустой, поросший травой, он тянулся, сливаясь вдалеке с горизонтом. Но одиночество не могло умерить их волнение – с каждой преодоленной милей, с каждой благополучной стоянкой у извилистой дороги это волнение нарастало, пока они впервые не увидели написанное название. Столб-указатель, словно одинокое пугало на распаханной земле, показывал направо («Претория») и налево («Витватерсранд»).

– Хребет белых вод, – прошептал Шон.

Звонкое название, звенит, как сотни миллионов золотом.

– Мы не первые, – заметил Дафф.

Дорога налево была изрыта колесами множества прошедших здесь фургонов.

– Сейчас не время беспокоиться об этом. – Шон был охвачен золотой лихорадкой. – У лошадей осталось мало сил, ну да не беда.

Впереди показалась низкая линия в пустоте – хребет, каких они пересекли уже сотни. Они поднялись на него и с вершины посмотрели вниз.

Два хребта тянулись параллельно с севера на юг примерно в четырех милях друг от друга. В долине между ними солнце отражалось в водоемах, давших этому месту название.

– Ты только посмотри! – простонал Шон.

По всей долине были разбросаны палатки и фургоны, разведывательные шурфы между ними казались ранами в траве. Шурфы сосредоточивались вдоль линии посередине долины.

– Открытые разработки руды, – сказал Дафф, – мы опоздали, все занято.

– Откуда ты знаешь? – возразил Шон.

– Посмотри сам, парень. Все расхватали.

– Возможно, они что-нибудь упустили.

– Эти ребята ничего не упускают. Поехали вниз, я покажу.

Дафф тронул лошадь с места, и они начали спускаться.

Через плечо Дафф сказал:

– Посмотри вон там, у ручья. Они не теряют времени зря. Уже работает дробильня. Судя по всему, в ней четыре дробильные установки.

Они въехали в лагерь – здесь у костров суетились женщины, и от запаха пищи рот у Шона наполнился слюной. У костров в ожидании ужина сидели мужчины.

– Спрошу у них, как тут дела, – сказал Шон.

Он спешился и бросил повод Мбежане. Дафф с сухой усмешкой наблюдал за тем, как Шон трижды пытался вступить в разговор. Всякий раз собеседник, не глядя ему в глаза, что-то бормотал и уходил. Наконец Шон сдался и вернулся к лошадям.

– Что я делаю не так? – жалобно спросил он. – У меня что, заразный триппер?

Дафф рассмеялся.

– У них золотая лихорадка. А ты возможный соперник. Ты можешь умирать от жажды, и никто из них даже не плюнет на тебя, чтобы ты не набрался сил и не застолбил какой-нибудь участок. – Он посерьезнел. – Мы теряем время. До темноты еще час. Давай сходим посмотрим сами.

Они прошли к разрытой земле. Здесь в шурфах кирками и лопатами работали люди: одни – худые и крепкие, с помощниками-туземцами; другие – располневшие от кабинетной работы, эти потели и стискивали зубы, преодолевая боль в стертых руках; их лица и плечи покраснели на солнце. Все встречали Шона и Даффа с одинаковой настороженной враждебностью.

Они медленно ехали на север и через каждые сто ярдов с пугающей регулярностью видели заявочные столбики с грудой камней у основания и прикрепленным к ней обрывком брезента. Грубыми буквами на брезенте малевали имя владельца и номер лицензии.

Многие участки были еще не тронуты; здесь Дафф спешивался, осматривал траву, подбирал куски камня и разглядывал их, прежде чем отбросить. И они ехали дальше, подавленные и все больше уставая. Заночевали после наступления темноты на открытом ветреном хребте и, пока готовился кофе, разговаривали.

– Мы опоздали.

Шон мрачно смотрел в костер.

– У нас есть деньги, парень, не забывай. Большинство этих джентльменов сломлены, у них не осталось ни надежды, ни мяса, ни картошки. Посмотри на их лица и увидишь на них отчаяние. Чтобы добывать золото из руды, нужен капитал, нужны механизмы и деньги на зарплату рабочим, нужно откачивать воду и выбрасывать пустую породу, нужны фургоны и время.

– Деньги бесполезны без участка, – сказал Шон.

– Держись меня, парень. Заметил – многие из этих участков не тронуты? Они принадлежат спекулянтам, и я думаю, что они предназначены для продажи. Через несколько недель ты увидишь, чем мужчины отличаются от мальчишек.

– Я хочу уехать. Я ждал совсем не этого.

– Ты устал. Выспись, а утром посмотрим, далеко ли уходит эта жила, и тогда я начну планировать.

Дафф раскурил одну из своих сигар; при свете костра его лицо казалось плоским, как у краснокожего. Посидели молча, потом Шон спросил:

– Что это за шум?

В темноте слышались глухие ритмичные удары.

– Привыкнешь, когда мы поживем здесь, – ответил Дафф. – Это молоты дробильни, которую мы видели сверху. Она в миле отсюда дальше по долине; утром проедем мимо нее.

Еще до восхода они снова были в пути и в смутном свете утра подъехали к дробильне. Черная и уродливая, она жалась к земле, словно чудовище, с которым недавно сражался ДонКихот. Челюсти ее гремели, дробя руду; она фыркала паром и издавала пронзительный скрежет.

– Не думал, что она такая большая, – сказал Шон.

– Да, большая, – согласился Дафф, – и стоит денег. Мало кто здесь может позволить себе такой механизм.

Дробильню обслуживало много людей – они засыпали руду и возились у медных столов, куда вываливался полученный из руды порошок. Один из них вышел вперед, чтобы проявить обычное здешнее гостеприимство.

– Это частная территория. Нам не нужны зеваки.

Это был щегольски одетый маленький человек с загорелым лицом и в котелке. Усы его щетинились, как у фокстерьера.

– Послушай, Франсуа, жалкий земляной червяк, если будешь так со мной разговаривать, я тебе поверну голову лицом назад, – сказал Дафф, и франт неуверенно поморщился, подошел поближе и стал подслеповато всматриваться.

– Кто ты такой? Я тебя знаю?

Дафф снял шляпу, чтобы человек увидел его лицо.

– Дафф! – радостно воскликнул человечек. – Да это старина Дафф!

Он подскочил, чтобы пожать руку спешившемуся Даффу. Шон с улыбкой наблюдал за долгожданной встречей. Радостные приветствия продолжались довольно долго. Наконец Дафф сумел взять ситуацию под контроль и подвел маленького африкандера знакомиться.

– Шон, это Франсуа дю Туа, мой старый друг еще с Кимберлитовых алмазных полей.

Франсуа поздоровался с Шоном и снова начал возбужденно восклицать:

– Gott, как приятно видеть старину Даффа!

Он хлопал Даффа по спине вопреки попыткам того помешать. Прошло еще несколько минут, прежде чем Франсуа успокоился и смог сделать связное заявление:

– Послушай, старина, я сейчас как раз чищу столы с амальгамой. Идите в мою палатку. Я буду там через полчаса. Скажите моему слуге, чтобы готовил завтрак. Я скоро, приятель. Gott, как приятно снова тебя видеть!

– Твой старый любовник? – спросил Шон, когда они остались наедине.

Дафф рассмеялся.

– Мы вместе работали на алмазных полях. Я однажды оказал ему услугу – вытащил из шахты после обрушения. Он тогда только сломал ногу. Он хороший парень, и то, что мы его здесь встретили, – божественный ответ на наши молитвы. То, что он расскажет нам об этом золотом поле, не расскажет никто другой.

Через обещанные полчаса Франсуа влетел в палатку. За завтраком Шон молчал, слушая оживленный разговор, где почти каждая фраза начиналась с «А помнишь?..» или «А как там старина?..»

Потом, когда тарелки опустели и кофе был налит, Дафф спросил:

– Так что ты здесь делаешь, Франсуа? Это твоя установка?

– Нет, я по-прежнему работаю на Компанию.

– Неужели на этого выродка Градски? – с наигранным ужасом спросил Дафф. – Эт..т..то уж..ж..ж…жасно, – изобразил он заикание.

– Перестань, Дафф. – Франсуа занервничал. – Хочешь, чтобы я потерял работу?

Дафф повернулся к Шону и объяснил:

– Норман Градски и Бог равны, но в этой части света Богом командует Градски.

– Перестань, Дафф.

Франсуа снова встревожился, но Дафф невозмутимо продолжал:

– Организация, через которую Градски проявляет свою божественную власть, именуется всеми с почтительным придыханием ненависти просто «Компания». Полное ее название – «Южно-Африканская горнодобывающая и земельная компания». Понял?

Шон с улыбкой кивнул, и Дафф добавил, словно дополнительное пояснение:

– Градски сволочь, и он заикается.

Для Франсуа это было чересчур. Он наклонился и схватил Даффа за руку.

– Послушай, старина. Мой слуга понимает по-английски, так что прекрати, Дафф.

– Значит, Компания начала работу и на этом поле? Ну-ну, поле, должно быть, неплохое, – вполголоса заговорил Дафф, и Франсуа с облегчением ухватился за менее опасную тему:

– Так и есть. Подожди и сам увидишь: алмазные поля покажутся рождественским базаром.

– Расскажи-ка, – попросил Дафф.

– Ее называют Гнилой жилой, или Банкетной, или Гейдельбергской, но на самом деле здесь не одна жила, а три. Они проходят одна над другой, как слои торта.

– И все три дают золото? – напористо спросил Дафф, и Франсуа отрицательно покачал головой. Глаза его загорелись – о золоте он говорил с удовольствием.

– Нет, о внешнем слое можешь забыть, там только следы. Средний слой – главный – немного получше, местами он до шести футов толщиной и дает неплохую добычу, а местами теряется. – Франсуа наклонился над столом; он говорил возбужденно, и его африкаандерский акцент стал заметнее. – Победитель – нижний слой, мы называем его Главарем. Он всего в несколько дюймов толщиной и местами совершенно исчезает, но он богатый. Золото там как ягоды в пудинге. Он богатый, Дафф, говорю тебе; не поверишь, пока сам не увидишь.

– Я тебе верю, – сказал Дафф. – А теперь скажи, где я могу раздобыть немного этого Главаря для себя.

Франсуа мгновенно протрезвел – он словно опустил занавес, и все недавнее возбуждение исчезло.

– Весь разобран, – словно обороняясь, сказал он. – Все участки заняты. Вы опоздали.

– Что ж, верю, – сказал Дафф, и наступила тишина. Франсуа ерзал на стуле, жевал кончики усов и мрачно смотрел в кружку.

Дафф и Шон терпеливо ждали; было очевидно, что Франсуа переживает внутреннюю борьбу – верность компании сражается с благодарностью другу. Один раз он даже открыл было рот, но снова закрыл; он дул на кофе, чтобы остудить, и от кофе шел пар.

– Деньги у вас есть? – выпалил он наконец. Неожиданный вопрос прозвучал отчаянно.

– Есть, – ответил Дафф.

– Мистер Градски уехал в Кейптаун за деньгами. У него список ста сорока участков, которые он купит, вернувшись. – Франсуа виновато помолчал. – Я говорю тебе только потому, что я у тебя в долгу.

– Да, знаю, – негромко ответил Дафф.

Франсуа шумно вздохнул и продолжил:

– В списке мистера Градски первые несколько участков принадлежат женщине. Она готова продать их, и эти участки, похоже, самые перспективные во всем поле. У этой женщины заведение в двух милях отсюда, на берегу ручья Наталь. Ее зовут миссис Раутенбах, и там подают хорошую еду. Можете сходить туда пообедать.

– Спасибо, Франсуа.

– Я у тебя в долгу, – неловко сказал Франсуа, потом повеселел и добавил: – Она тебе понравится, Дафф, женщина что надо.

Шон и Дафф отправились обедать к миссис Раутенбах.

Постройка была из некрашеного рифленого железа на деревянной раме, над верандой висела вывеска красными с золотом буквами: «Отель Канди. Первоклассная кухня. Туалет бесплатно. Пьяные и лошади не допускаются. Хозяйка – миссис Канделла Раутенбах».

Они смыли с лиц пыль в эмалированной раковине на веранде, вытерлись бесплатным полотенцем и причесались у бесплатного зеркала на стене.

– Как я выгляжу? – спросил Дафф.

– Очаровательно, – ответил Шон, – а вот пахнешь не очень. Когда ты в последний раз принимал ванну?

Они вошли в обеденный зал и обнаружили, что он почти полон, но у дальней стены нашелся свободный столик. В помещении было жарко, дымно и пахло капустой. Пыльные бородатые мужчины смеялись и громко разговаривали или ели молча и жадно. Шон и Дафф прошли через зал к столику, и к ним тотчас подошла цветная официантка.

– Да? – сказала она. Ее платье промокло под мышками.

– Могу я взглянуть на меню? – спросил Дафф.

Девушка с легкой улыбкой посмотрела на него.

– Сегодня у нас бифштекс с картофельным пюре, потом пудинг.

– Устраивает, – сказал Дафф.

– Конечно, устраивает, – ответила девушка, – больше у нас ничего нет.

Она ушла на кухню.

– Обслуживание отличное, – с энтузиазмом сказал Дафф. – Можно лишь надеяться, что еда и хозяйка не хуже.

Мясо оказалось жестким, но хорошо приправленным, а кофе горячим и крепким. Они с удовольствием ели, пока Шон, сидевший лицом к кухне, не остановил вилку на пути ко рту. В комнате стало тише.

– А вот и она, – сказал Шон.

Канди Раутенбах оказалась высокой, яркой, ослепительной блондинкой, с безупречной нордической кожей, не тронутой южным солнцем. Ее блузку спереди и юбку сзади оттопыривали приятные округлости. Она прекрасно сознавала это, и то, что взгляды всех мужчин сосредоточились там, нисколько ее не смутило. В руке она держала половник и угрожающе взмахнула им, когда первая рука потянулась ущипнуть ее за зад; рука отдернулась, Канди ласково улыбнулась и пошла между столиками.

Иногда она останавливалась, перебрасывалась несколькими словами с посетителями, и было ясно, что многие из этих одиноких мужчин приходят сюда не только обедать. Они жадно смотрели на нее и радостно улыбались, когда она с ними заговаривала. Когда она дошла до их столика, Шон и Дафф встали. Канди удивленно моргнула.

– Садитесь, пожалуйста. – Небольшой знак вежливости тронул ее. – Вы здесь новички?

– Приехали вчера, – улыбнулся ей Дафф. – И то, как вы жарите мясо, заставляет меня снова почувствовать себя дома.

– Откуда вы?

Во взгляде Канди, возможно, светилось нечто большее, чем чисто профессиональный интерес.

– Мы приехали из Наталя осмотреться. Это мистер Кортни, он заинтересован в новых вложениях и подумал, что эти золотые поля стоят части его капитала.

Шон сумел остановить отваливающуюся челюсть и принял слегка высокомерный вид крупного финансиста, а Дафф тем временем продолжал:

– Меня зовут Чарливуд. Я советник мистера Кортни в области горных разработок. Рады с вами познакомиться.

– Я Канди Раутенбах. – Было видно, что его слова произвели на нее впечатление.

– Не посидите с нами несколько минут, миссис Раутенбах?

Дафф отодвинул для нее стул, и Канди заколебалась.

– Мне нужно проверить, как дела на кухне. Может, попозже.

– Ты всегда так гладко лжешь? – с восхищением спросил Шон, когда Канди ушла.

– Я не сказал ни слова лжи, – возмутился Дафф.

– Но что ты ей наговорил! Как мне теперь играть роль, которую ты мне отвел?

– Не волнуйся, научишься. Просто старайся выглядеть умным и держи рот на замке, – посоветовал Дафф. – Кстати, что ты о ней думаешь?

– Аппетитная, – сказал Шон.

– Определенно съедобная, – согласился Дафф.

Когда Канди вернулась, Дафф первое время поддерживал легкую непринужденную беседу, но Канди начала задавать дельные целенаправленные вопросы. Сразу стало ясно, что ее познания в геологии и горном деле гораздо выше среднего, и Дафф сказал об этом.

– Да, мой муж занимался этим. А я набралась от него. – Она сунула руку в карман клетчатого сине-белого платья и вытащила несколько образцов горных пород. – Можете их назвать? – спросила она.

Это была проверка – она хотела, чтобы они доказали свой профессионализм.

– Кимберлит. Змеевик. Полевой шпат, – определил Дафф, и Канди заметно успокоилась.

– Между прочим, у меня есть несколько участков вдоль Гейдельбергской жилы. Возможно, мистер Кортни захочет на них взглянуть. Вообще-то сейчас я веду переговоры с «Южно-Африканской горнодобывающей и земельной компанией», которая очень заинтересована в этих участках.

Шон сделал единственный, но ценный вклад в разговор.

– А, да, – важно кивнул он. – Старина Норман.

На Канди это произвело впечатление – мало кто называл Градски по имени.

– Завтра вам будет удобно? – спросила она.

Глава 5

В тот же день они купили палатку у человека, потерявшего все надежды; ради паломничества в Витватерсранд он бросил работу на Натальской железной дороге, и теперь ему нужны были деньги для возвращения домой. Палатку разбили около гостиницы и отправились к Натальскому ручью, чтобы искупаться. Вечером скромно отпраздновали первый успех половиной бутылки бренди, которую Дафф извлек из седельной сумки, а на следующее утро Канди повела их смотреть участки.

Их оказалось двадцать, вытянувшихся вдоль Банкетной жилы.

Канди провела их туда, где жила выходила наружу.

– Я вас оставлю, чтобы вы осмотрелись. Если заинтересуетесь, приходите в гостиницу, поговорим. А мне пора возвращаться – надо накормить много голодных ртов.

Дафф проводил ее к лошади, помогая перейти через неровные места и подсадив в седло в манере, которой, должно быть, научился у отца. Он посмотрел, как она уезжает, потом вернулся к Шону.

– Ступайте легко, мистер Кортни, и почтительно – под вашими ногами лежит наше богатство.

Они осмотрели участки: Шон бегал, как дружелюбно настроенная ищейка, Дафф без устали кружил, словно тигровая акула. Они осмотрели колышки с номерами лицензий и набили карманы обломками камня, потом поехали в свою палатку, и Дафф извлек пестик, ступку и миску. Все это они отнесли на берег Натальского ручья и всю вторую половину дня дробили камни и промывали в миске. Когда проверили последний образец, Дафф высказал свое мнение.

– Что ж, золото есть, и золото неплохое. Его не так много, как в том образце в Данди, но то был, должно быть, кусок из самого Главаря. – Он помолчал и серьезно посмотрел на Шона. – Я считаю, стоит попробовать. Если Главарь проходит здесь, мы его найдем, а пока суд да дело, не будем терять времени, работая на средней жиле.

Шон подобрал булыжник и бросил его в ручей. Он впервые в жизни испытывал приступ золотой лихорадки, когда в один миг ты несешься верхом на молнии, а в следующий неожиданно падаешь в пропасть. Желтый след в миске казался ему очень тонким и несущественным.

– Предположим, ты прав, и предположим, нам удастся уговорить Канди продать участки. Что мы будем с ними делать? Устройство дробильни мне кажется дьявольски сложным, такую не купишь в магазине.

Дафф похлопал его по плечу и криво улыбнулся.

– Дядюшка Дафф здесь для того, чтобы присматривать за тобой. Канди продаст свои заявки – она дрожит, когда я к ней притрагиваюсь; еще день-два, и она будет есть у меня из рук. А что касается дробильни… Приехав в эту страну, я подружился с богатым фермером с Кейпа, господином Паарлом, который мечтал обзавестись собственной золотой шахтой. Он выбрал хребет, который, по его неоспоримому мнению виноградаря, идеально подходил для его шахты. Он нанял меня для установки дробильни, купил новейшую и самую дорогую установку и приготовился завалить рынок золотом. Через шесть месяцев, когда мы переработали огромное количество различных кварцев, сланцев и земли и добыли золота столько, что впору засунуть мыши в ухо, не зацепив боков, энтузиазм моего патрона почему-то испарился, и он, закрывая свой цирк, избавился и от моей бесценной помощи. Я отправился на алмазные поля, а установка, насколько мне известно, все еще валяется там и ждет первого, который предложит за нее пару сотен фунтов.

Дафф встал, и они вернулись к палатке.

– Однако все по порядку. Ты согласен, чтобы я продолжал переговоры с миссис Раутенбах?

– Пожалуй.

Шон приободрился.

– Но ты уверен, что твой интерес к миссис Раутенбах исключительно деловой?

Дафф был шокирован.

– Ни минуты не думай, что мои намерения выходят за рамки интересов нашего партнерства. Неужели ты считаешь, что мои животные аппетиты способны помешать делу?

– Нет, конечно нет, – заверил Шон. – Надеюсь, ты с ними справишься.

Дафф рассмеялся.

– Кстати, к слову сказать, самое подходящее время тебе заболеть расстройством желудка и удалиться в свою одинокую постель. Отныне и до момента подписания договора о продаже твое мальчишеское очарование будет нам только мешать. Я скажу Канди, что ты уполномочил меня действовать от твоего имени.

Дафф расчесал кудри, надел выстиранную Мбежане одежду и исчез в направлении гостиницы Канди. Для Шона время тянулось медленно – он сидел и болтал с Мбежане, пил кофе, а когда солнце село, ушел в палатку. Взялся при свете фонаря-молнии читать одну из книг Даффа, но не мог сосредоточиться – его мысли постоянно возвращались к светлым волосам. Когда кто-то зацарапался у брезентовой двери в палатку, он вскочил в надежде на то, что Канди решила прийти и вести переговоры с ним лично. Но это оказалась цветная девушка из гостиницы, ее курчавые черные волосы противоречили мечтам Шона.

– Мадам говорит, что ей прискорбно слышать о вашей болезни, и велит вам принимать вот это по две ложки, – девушка протянула Шону бутылочку с касторкой.

– Поблагодари от меня хозяйку.

Шон взял бутылочку и собрался закрыть дверь.

– Мадам велела мне подождать и убедиться, что вы приняли две полные ложки; я должна вернуть бутылочку и показать, сколько вы выпили.

У Шона в животе все напряглось. Он посмотрел на девушку, решительно стоявшую у входа. Подумал о бедном Даффе, выполняющем свой долг мужчины. Он не может сделать меньше. Шон зажмурившись проглотил густую липкую жидкость и снова стал читать. Спал он беспокойно, все время просыпался и смотрел на пустую вторую кровать. В половине второго утра лекарство заставило его выйти на холод.

Мбежане свернулся у костра, и Шон посмотрел на него. Мерный довольный храп Мбежане казался расчетливой насмешкой. На хребте жалобно завыл шакал, точно выразив чувства Шона, обнаженные ягодицы которого обдувал ночной ветер.

Дафф вернулся на рассвете. Шон не спал.

– Ну, чем все закончилось? – спросил он.

Дафф зевнул.

– Было дело, я усомнился, мужчина ли я. Однако все закончилось к удовольствию всех участников. Какая женщина!

Он снял рубашку, и Шон увидел царапины у него на спине.

– А тебе она давала касторку? – с горечью спросил он.

– Прости, – сочувственно улыбнулся Дафф. – Я пытался ее разубедить, правда, пытался. Она очень заботливая женщина. Ее очень встревожил твой живот.

– Ты не ответил на мой вопрос.

– А, это. – Дафф натянул одеяло до подбородка. – С этим мы разобрались в самом начале переговоров. Она возьмет по десять фунтов наличными за каждый участок и дает нам возможность в течение двух лет выкупить каждый из них за десять тысяч. Об этом мы договорились за ужином. Остальное время мы посвятили, образно говоря, рукопожатиям по поводу заключения договора. Завтра днем, точнее, сегодня днем мы с тобой едем в Преторию и находим юриста, который составит договор, чтобы она его подписала. А сейчас мне нужно немного поспать. Разбуди меня к обеду. Спокойной ночи, приятель.

Вечером Дафф и Шон привезли из Претории договор. Это был внушительный четырехстраничный документ, полный подробностей и дополнительных условий. Канди отвела их в свою спальню, и они тревожно ждали, пока она прочтет его дважды.

Наконец она подняла голову и сказала:

– Кажется, все в порядке, но есть еще одно обстоятельство.

Сердце у Шона упало, и даже в улыбке Даффа появилось легкое напряжение. До сих пор все казалось очень легким. Канди заколебалась, и Шон с легким удивлением заметил, что она покраснела. Приятно было наблюдать, как персики ее щек превращаются в зрелые яблоки, и они оба с интересом наблюдали за этим. Напряжение заметно спало.

– Я хочу, чтобы шахту назвали моим именем.

Они едва не вскрикнули от облегчения.

– Превосходная мысль! Как насчет «Золотая шахта Раутенбах»?

Канди покачала головой.

– Я бы не хотела упоминать о нем. Давайте оставим его.

– Хорошо, назовем ее «Глубокая Канди». Несколько преждевременно, мы ведь еще на уровне поверхности, но пессимист никогда не выигрывает, – сказал Дафф.

– Да, это замечательно! – воскликнула Канди, снова краснея, теперь от удовольствия.

Она подписала договор, а Шон тем временем раскупорил бутылку шампанского, которую Дафф привез из Претории. Они сдвинули бокалы, и Дафф произнес тост:

– За Канди и за «Глубокую Канди», пусть первая с каждым днем становится все милей, а вторая – все глубже!