Текст книги "Волк который правит (неофиц.перевод)"

Автор книги: Уэн Спенсер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)

Он направился на кухню за тарелками и столовыми приборами.

– Мы потолстеем, если съедим все это, – она взяла один из тайских пирожков и обмакнула его в сладкий соус чили. Наверное, Масленка пришел прямо из кафе, поскольку тонкое обжаренное тесто было еще горячим.

– Корми тело, питай душу, и будешь спать лучше, – он протянул ей одну из тарелок, а остальные разложил на и так уже переполненном столе.

– И пои их алкоголем, – добавила Штормовая Песня, изучив принесенные бутылки. – Яблочное вино, коктейли с водкой и пиво?

– Пиво – для меня. Наверное, мне следовало принести для вас, ребята, больший выбор напитков.

– И этот неплох. – Песня протянула коктейль Тинкер. – Вино меньше влияет на координацию, поэтому оно для нас с Пони.

– Ах, оставь крепкий алкоголь для меня. – Тинкер открутила крышку. Полбутылки коктейля, пирожок с карри и тарелка тайской лапши, и она поняла, что ее тоска рассеялась, и ее чердак снова ощущается домом.

* * *

Тулу упомянула, что этот фильм был снят очень давно, но Тинкер все равно удивилась, когда обнаружила, что его начало было черно-белым. Дороти оказалась капризным, тупым и испорченным ребенком, который не имел представления, как обращаться с собакой размером с крысу. Когда Тинкер была в возрасте Дороти, она была сиротой и уже вела свой собственный бизнес. Эсме отождествляла себя с этой девчонкой? Ничего хорошего это не предвещало.

Часть Земли, показанная в фильме, была плоской, пыльной, и невыразительной. Здесь Тинкер была согласна с Эсме – зачем тосковать по такому дому?

– Вот так выглядит Земля? – спросил Пони.

– Не знаю – я никогда там не была. – Тинкер застонала от очередной глупости, которую совершила эта девчонка. – Я не уверена, что смогу выдержать девяносто минут этой чуши.

– Она… разная, – сказала Штормовая Песня.

И разница обнаружилась, когда торнадо поднял домик в воздух и шмякнул его прямо в яркие цвета. Платье Дороти оказалось синим в клетку и она обзавелась блестящими красными туфлями на высоких каблуках, прямо как комбинезон и красные ботинки Эсме из сна Тинкер.

Тинкер потребовалось несколько минут, чтобы понять, как с ее сном связана Гленда – Добрая ведьма. – Это Черная женщина. У нее был жезл и корона. И она плакала.

– Думаю, я бы тоже плакала, если бы на меня надели такое платье, – заявила Штормовая Песня.

Тинкер согласилась с этой оценкой. Худенькие маленькие люди в странных одеждах окружили Дороти и заговорили рифмованными предложениями, причем говорили так, что это больше напоминало пение.

– Ох, как это странно, – прошептала Тинкер.

– А на английском все это имеет больший смысл? – спросил Пони.

– Нет, не особо, – ответила она ему. – А они когда-нибудь перестанут петь?

– Вряд ли, – сказала Штормовая Песня, когда гномы проводили Дороти до границы города и весело махали руками на прощание.

– Ох, конечно они рады, что уходит эта хладнокровная убийца, – проворчала Тинкер, в то время как Дороти обнаружила говорящее пугало. – О боги, они опять поют.

Дороти и чучело обнаружили яблочные деревья, которые швырялись плодами, а затем – жестяного человека, чьим первым словом было: «Масленка». Тинкер прижалась к Пони со все возрастающим беспокойством.

– Что такое, доми? – спросил Пони.

– Откуда я это знаю? Я не видела этого фильма раньше, но в нем столько вещей из моего сна.

– Может, мы видели его и забыли, – сказал Масленка.

– Забыли что-то настолько странное? – спросила Тинкер. – Да еще мы оба?

Следующим обнаружился лев-Пони из ее сна. Тинкер сердито смотрела на экран. Ее раздражало, что она не понимала, почему ей снится этот фильм, а также то, что в ее сне Пони проявился таким трусливым персонажем. – Все существа в этом фильме – недееспособные идиоты с бредовыми идеями.

Наконец эта четверка плюс собака нашла Волшебника, который оказался обманщиком.

– Что же мне пытается сказать этот сон? – спросила Тинкер.

– Я точно не знаю, – ответила Штормовая Песня. – Обычно нетренированный провидец заимствует символы неконтролируемо – и в этом фильме их много. И означать они могут все, что угодно – от архетипа Брошенного ребенка, до Пересечения Порога Возврата.

– Ммм? – единственное «пересечение порога», о котором знала Тинкер, относилось к теории хаоса.

– Мумбо-юмбо пророчества. – Штормовая Песня махнула рукой в сторону экрана телевизора.

Волшебник-обманщик соорудил воздушный шар с нагретым воздухом и прощался. «…собираюсь начать опасное и технически необъяснимое путешествие в верхние слои стратосферы».

– Дороти совершает героическое путешествие, – продолжила Штормовая Песня. – Она пересекает два порога: один – из защищенной реальности ее детства; а второй – завершая ее путешествие и возвращаясь в Канзас. Если бы ты уже видела этот фильм, я бы сказала, что ты стремишься избавиться от своей старой личности и отразить такую, которая бы отражала твое взросление. Торнадо может быть символом пробуждения сексуальности, особенно подавленного желания.

Тинкер подавила внезапный порыв выскользнуть из рук Пони. – Торнадо мне не снился.

– Да… что ж, странность заключается в том, что ты никогда не видела этого фильма раньше. Так что возникает вопрос: что является источником этого символизма?

– У меня не спрашивай! – Тинкер закрыла глаза и положила голову на плечо Пони. – Итак, что мне делать дальше?

– Расскажи мне свой сон еще раз.

– Я сижу где-то высоко вместе с Рики в виде летающей обезьяны. Он был одет в этот странный костюм, я была пугалом. Затем я уже на земле, с Эсме в образе Дороти, Пони был львом, а Масленка был жестяным человеком.

Фильм, похоже, заканчивался, поскольку Дороти пыталась убедить людей, что ее путешествие было реальным.

– Мы хотели пойти к волшебнику, – продолжила Тинкер. – Но дорога закончилась у леса черных ив, но они были также и деревьями из фильма, которые швыряли свои яблоки. Эсме продолжает утверждать, что нам нужны плоды. Я не знаю. Растут ли вообще на черных ивах плоды?

К счастью, кино закончилось, и шли титры.

Я точно не знаю, – медленно сказала Штормовая Песня, – но я думаю, доми, что самым лучшим, что можно сделать – это выяснить больше об этой Эсме.

– Мне нужно поговорить с Лейн о многих вещах. – Тинкер бормоча, пошла к телефону. – О плодах. Об Эсме. О летающих обезьянах. О дорогах из желтого кирпича. О гномах.

Она дозвонилась до обычного безымянного искусственного интеллекта, установленного в доме Лейн. – Это Тинкер.

– Тинкер, – пошла запись голоса Лейн. – Следующие несколько дней я собираюсь провести у «Рейнольдса» для изучения черной ивы. Если я тебе понадоблюсь, можешь найти меня там.

Тинкер повесила трубку, не оставив сообщения. Вздохнув, она оглядела свою домашнюю компьютерную сеть. Ей стоит забрать ее отсюда, пока кто-нибудь не вломился и не украл ее. Сев на свое компьютерное кресло, она отодвинулась от стола и медленно покрутилась на нем вокруг своей оси, рассматривая свой чердак. – Пожалуй, мне нужно… понимаешь… съезжать отсюда.

Масленка огляделся, согласно кивнув головой. – Да уж, если только ты не разведешься, я не представляю тебя живущей здесь. Что ж, мне пора. На платформе все еще лежат несколько бочек. Мне нужно сложить их вместе с остальными.

– Увидимся, – она продолжила крутиться, думая, что нужно для переезда. Грузовик. Коробки. Люди. Когда она обдумала, сколько нужно людей и коробок, она поняла, как мало вещей ей нужно забрать. Ее компьютер. Ее книги. Ее белье. Большая часть ее одежды была старым тряпьем, оставшимся от Масленки, или слишком забрызганным машинным маслом, чтобы ее носить среди эльфов. Ее потрепанная мебель, разномастные тарелки и остальные разнообразные предметы были просто хламом, который она постепенно собирала, и который не стоил того, чтобы его хранить. Она могла продать свою свалку. Можно расклеить объявления или дать объявления о продаже в газету. Им нужно как-то назначить цену за ее барахло, сейф с наличными для сдачи, тент на случай дождя. Они могут продавать хот-доги и квашеную капусту, чтобы заработать денег,… правда, ей деньги не нужны. Черт возьми, продажа свалки была глупой идеей.

Она крутилась в кресле, пока в голову приходили и отбрасывались планы. А куда, интересно, ей девать вещи? Как она предполагала, компьютер можно разместить в ее спальне в анклаве, но что делать с книгами? Ее самодельные книжные шкафы будут кошмарно смотреться на фоне элегантной мебели ручной сборки. Вероятно, она может где-то достать шкафы. Щелкнуть пальцами. И все появится. Но куда она их поставит?

Ветроволк не соответствовал ее жизни, но соответствовала ли она его жизни?

Она обо что-то стукнулась и прекратила крутиться.

Рядом с ней стояла Штормовая Песня, смотря на нее. – Тебе станет плохо, если ты продолжишь это делать.

– Фу, – она встала и потеряла равновесие.

Пони поймал ее и осторожно посадил обратно в кресло.

– Хотела бы я, чтобы вы, ребята, так надо мной не нависали, – огрызнулась Тинкер на них, стоящих рядом с ней.

Пони присел, и их глаза оказались на одном уровне. – Ты все еще расстроена.

Она вздохнула и уткнулась лбом в его плечо. – Мне не нравится мое состояние. Это не я. Ощущение такое, как будто я живу без кожи. Все причиняет боль.

Он обхватил ее руками и передвинул к себе на колени. – Доми, уже долгое время я был рядом с тобой каждый день. Я видел тебя счастливой и расслабленной. Я видел тебя скучающей. Я видел, как ты огрызалась прямо в лицо врагу. И ты всегда была собой, за исключением последних двух дней. Что-то изменилось.

– Ты думаешь, что дракон Они сделал что-то большее, чем просто вытянул через меня магию?

Он думал несколько минут, затем покачал головой. – Я не знаю, доми.

– Как нам проверить? – спросила она.

Он и Штормовая Песня обменялись взглядами.

– Поехали в больницу, – сказала Песня. – И пусть они тебя проверят.

* * *

Персонал больницы помял и поколол ее, использовал на ней различные заклинания, покачал головой и отправил ее домой еще более неуравновешенной. Ее люди отогнали персонал Дома Ветроволка, а то ее наверняка опять накачали бы сайджином и положили в постель. Ирония судьбы, единственное место, куда у нее была возможность отступить, была ее спальня, которую она не рассматривала как дом.

– Меня в этой комнате нет! – она ходила по кровати, чтобы хотя бы так соответствовать росту секаша. – Это не та комната, в которой я хочу жить. Мне нужен компьютер. И телевизор. Вход в Интернет! Разве удивительно, что я чувствую, что схожу с ума, когда единственная механическая вещь в этом номере – туалет? Черт побери, я даже не знаю где искать мои вещи? Где мой мини компьютер? Где… где… вот дерьмо, у меня уже даже нет ничего своего!

Секаша кивали, мудро ничего не говоря, вероятно, решив, что она не в себе.

– Я имею в виду, как я должна делать что-либо? Я знаю, что у меня есть вещи. Я попросила тебя положить их в машину, чтобы привезти домой. Где их взять?

– Я найду, – сказала Штормовая Песня и отправилась на поиски. Она вернулась, пока Тинкер измеряла шагами кровать, с мп3-плейером Рики, оставленным для нее у Черепашьего ручья, кодексом Дюфэ, с документами ее дедушки, касающимися заклинания сжатия и Эсме, и с бутылкой узо. И, конечно, все было вычищено, и все документы получили красивые тканевые переплеты, и были связаны шелковыми лентами. Ох уж эти эльфы!

Тинкер устроилась на кровати с документами и стаканом узо. Умная женщина эта Песня. Надо ее беречь. Она бросила плейер на ночной столик, чтобы не забыть отдать его Масленке, положила кодекс и папку о заклинании на пол и открыла папку об Эсме. Как она уже обратила внимание раньше, в папке находилась общая информация из общедоступных источников. Биография из НАСА. Газетные вырезки. Однако среди них была и подробная конфиденциальная информация. Одна бумага содержала генеалогическое древо родителей Эсме, на дюжину поколений вниз с обеих сторон. Другой пакет документов содержал медицинские карты членов семьи. Еще один лист бумаги содержал номера счетов в швейцарском банке. Тинкер отделила эти документы, гадая, как и почему ее дедушка получил такую информацию о сестре Лейн. Она еще могла понять, если бы это были документы о самой Лейн. Но Эсме?

Еще одним предметом в папке был неподписанный конверт из «манильской» бумаги. Она открыла его и обнаружила фотографию своего отца и Черной женщины, обнимающих друг друга, и выглядящих абсолютно счастливыми.

– Какого черта? – Тинкер перевернула фото, но оборотная сторона была пустой.

– В чем дело?

– Это Черная женщина, – без повязки на глазах и закрывающих лицо рук, было совершенно ясно, что Черная женщина была тенгу. У нее были черные волосы, голубые глаза и заметный нос, который у мужчин-тенгу больше напоминал клюв.

– Это Масленка? – показала на Лео Штормовая Песня.

– Нет, это мой отец. – Тинкер заглянула в конверт, чтобы посмотреть, что еще есть внутри.

Там была написанная от руки записка, гласившая:

«В игру в молчанку могут играть двое. Я не собираюсь позволять тебе заставлять меня бросить ее, чтобы у тебя были внуки. Я оставил депозит в банке спермы, просто на случай, если что-то случится. Я не знаю, что еще я могу сделать, чтобы ты был счастлив. Следующий шаг – твой. Если ты не позвонишь, больше ты обо мне не услышишь».

К записке был приложен официальный документ, подтверждающий что Леонардо Да Винчи Дюфэ депонировал в криохранилище свою сперму, для использования в личных целях.

Последнее, что она обнаружила в папке, была справка из клиники искусственного оплодотворения с Земли. Тинкер пришлось прочитать ее три раза, прежде чем до нее дошел смысл. Это была запись о ее зачатии.

Эсме Шанске была ее матерью.

* * *

Ее все еще трясло, когда она нашла Лейн у «Рейнольдса». Ксенобиолог была одета в зимнюю одежду и прокалывала тонкие ивовые ветки каким-то механизмом. Она подняла глаза, когда Тинкер ворвалась в большой холодильник.

– Что случилось, дорогая? – Лейн сделала паузу, чтобы отщипнуть что-то от ветки и поместить в банку.

Посмотри на это! Посмотри! – Тинкер толкнула справку в руки Лейн.

Лейн взяла бумагу, просмотрела ее и тихо сказала:

– Ох.

– Ох? Ох? Это все, что ты можешь сказать?

– Я не знаю, что сказать.

Что-то в тоне Лейн, а также отсутствие удивления, и ее тревога, обратили на себя внимание, и через секунду замешательства, Тинкер крикнула:

– Ты знала!

– Да, я знала.

– Ты знала все с самого начала!

– Да.

– Как ты могла лгать мне все это время? Я думала, ты… – Она проглотила слово «любила», в ужасе от того, что может услышать отрицательный ответ. – …заботилась обо мне.

– Я люблю тебя. Я очень давно хотела сказать тебе об Эсме, но ты должна понять, я не могла.

– Не могла?

Лейн вздохнула, и в пронизывающем холоде морозильника рассеялся клуб пара. – Ты не все знаешь. Мне много приходилось от тебя скрывать.

– Что, черт возьми, это значит?

– Это значит то, что значит. – Лейн начала подписывать банку; ее содержимое извивалось, как черви. – Не надо врываться сюда, такой обиженной и взволнованной, по поводу того, чего изменить нельзя.

– Ты могла мне сказать!

– Нет, не могла, – ответила Лейн.

– «Тинкер, моя сестра – твоя мать». Видишь, как просто! – затем Тинкер связала причину и следствие. – О боги, ты – моя тетя.

– Да.

– Но что с теми тестами, которые ты делала, чтобы подтвердить что я и Масленка все еще родственники? Ты же использовала свою ДНК для сравнения.

– Я использовала не свою ДНК. И использовала сохраненные результаты тестов. Я хотела четко показать, что ты и Масленка все еще двоюродные брат и сестра.

Тинкер могла только смотреть на нее, чувствуя себя преданной.

– Ох, не смотри на меня такими больными глазами. Я всегда была рядом с тобой, и любила тебя так сильно, как вообще возможно для человека. Какая разница, называла ли ты меня Лейн или тетя Лейн? Я всегда заботилась о тебе так, как заботилась бы о своей племяннице, не важно, знала ли об этом ты или кто-либо другой. – Лейн фыркнула от раздражения. – Я всегда думала, что Эсме была результатом чрезмерной родительской заботы, пока не появилась ты… сейчас я с удивлением обнаружила, что это генетические черты.

– Это больно, – резко сказала Тинкер.

– Что именно?

– Что ты смотрела на меня, видела мою мать, и никогда не делилась этим со мной.

– Ничего, касающегося твоего рождения и жизни не было спланировано заранее. Я предполагаю, что поэтому я не была удивлена, когда ты – как гром среди ясного неба – изменила свою расовую принадлежность.

Тинкер помимо воли всхлипнула, и Лейн подошла и обняла ее.

– Ох, божья коровка, извини меня, но я сделала все, что смогла.

– Мы можем выйти отсюда и поговорить? Здесь страшно и холодно.

– Ох, милая. – Лейн вздохнула и похлопала Тинкер по спине. – Сейчас единственное время, когда я смогу сделать то, что делаю.

Тинкер высвободилась из ее рук. – А чем ты занимаешься, что это так чертовски важно?

– Я оправдываю проделанную тобой трудную работу по сохранению этого дерева. – Лейн посмотрела на нее строгим взглядом, который означал, что она не одобряла действия Тинкер. – Я изучаю структуру живых ветвей, прежде чем эта штука проснется.

– А это что? – Тинкер взяла одну из банок. Внутри были лопнувшие красновато-коричневые капсулы, выпустившие наружу ворсистых зеленых существ, похожих на семена, но извивающихся подобно червям.

– Это его семена, – сказала Лейн. – Возможно, что Призрачные земли каким-то образом вытянули из дерева всю магию, и сделали его неактивным. Оно не набрало ее достаточно, чтобы проснуться, но семена нуждаются в меньшем количестве магии.

– Семена… это плоды, не так ли?

– Да дорогая. – Лейн сфокусировалась на ветвях.

«Окей, у меня есть плоды. Теперь что?» Тинкер посмотрела на семена, как они извиваются. – Я думаю…

– Да?

– Я думаю… Эсме сведет меня с ума.

– О, это у вас семейное.

Тинкер пихнула банку Пони, чтобы сохранить, пока продолжила свои слова. – Почему ты мне не сказала? Почему ты и дедушка скрывали это? Почему Эсме? Она что, любила моего отца?

– Я никогда не понимала, почему Эсме делала то, что делала. И уж точно, она никогда не объясняла свои поступки. Я не думаю, что она вообще знала твоего отца. Я не думала, что она знала твоего деда, однако – каким-то образом – они договорились произвести на свет тебя. Она позвонила мне с дорожного телефона, как раз перед тем, как покинула Землю. Она сказала, что спрятала ключи от своего величайшего сокровища в моем доме в последний раз, когда была здесь, но больше ничего не сказала. Она повторила несколько раз «империя зла может подслушать, а я не хочу, чтобы оно им досталось», как будто была кем-то вроде шпиона повстанцев.

– Мм? – Тинкер почувствовала, что разговор зашел в тупик. – Какая империя зла?

– Так мы называли нашу семью – империя зла. Нашего отчима мы называли Минг Безжалостный, его сына – Кронпринцем Поцелуй Меня в Зад, а наши сводные братья были Летающие Обезьяны Четыре и Пять.

Тинкер сделала усилие, чтобы проигнорировать внезапное вторжение в разговор образов из «Волшебника из страны Оз».

– Я была ее величайшим сокровищем?

– Да. – Лейн продолжила разглядывать ветки. – Хотя я поражена, что она оказалось достаточно зрелой, чтобы это понять. Я ожидала что-то более тривиальное, вроде ее дневника или облигаций на предъявителя, которые она украла у нашего отчима. Но нет, это была копия вот этой справки, и адрес твоего деда, и записка, которая гласила «Присмотри за моим ребенком. Не проговорись империи зла – или даже другой мир не будет достаточно далеким расстоянием от них» Ни «пожалуйста», ни «спасибо» ни объяснения, почему она это сделала.

– Так ты не рада, что я появилась на свет?

– Не представляй это, как что-то личное. Я думала, – и до сих пор думаю, – что это было до ужаса эгоистично и безответственно с ее стороны, как будто ребенок не нуждается в заботе больше чем… семя одуванчика. Брось его на ветер и надейся на лучшее. – Лейн раздраженно фыркнула. – Это так похоже на Эсме.

– Я все еще не понимаю, почему ты мне не сказала?

– Я не считала, что будет разумным доверить такую тайну ребенку. Ты бы смогла сохранить ее от Масленки?

– Он бы никому не сказал?

– А Тулу?

Тинкер отвела взгляд. Да она могла бы довериться Тулу, но кто знал, что Тулу сделала бы с этими сведениями. Просто посмотри, что эта полуэльфийка делает сейчас – распространяет слухи, что она не замужем. – Ты могла бы сказать мне, когда умер дедушка.

– Да, могла бы, но не сказала. – Лейн нашла еще одни извивающийся узелок и бросила его в банку для образцов. – Моя семья – захватчики. Если есть что-то, что они хотят иметь, у них есть деньги и власть достаточные, чтобы этим завладеть. Уже очень долго никто не может им противостоять. Они идут поверх, вокруг, а иногда и через людей, чтобы получить то, что они хотят.

– Но… но… что общего это имеет с тем, что ты не говорила мне об Эсме?

– Я не думаю, что ты бы смогла вообще понять нашу семью, пока ты не встретила Ветроволка и не увидела объем власти, которым располагает он. Одно слово не тому человеку, и они бы выкрали тебя обратно на Землю и ни ты, ни твой дедушка, ни даже я не смогли бы сделать ничего, чтобы их остановить.