Текст книги "Глазами Чужака"

Автор книги: Уэн Спенсер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Понедельник, 22 июня 2004 года

Питтсбург, Пенсильвания

Укия пришел в себя. В ушах гремело эхо выстрелов, стреляли словно в самой его голове. Потом грохот утонул в тишине, и юноша лежал, слушая свое рваное дыхание и неровное биение сердца, пока они не усилились, став равномерными. Тогда Укия понял, что на нем нет одежды, ему холодно и он очень слаб. Детектив открыл глаза: белый фаянс занимал почти все поле зрения, холодил щеку. За стеной фаянса видна была часть комнаты, вокруг – незнакомая ванная, в воздухе пахло дезинфекцией и замкнутым пространством.

Что я здесь делаю?

Однако на первый осознанный вопрос ответа не нашлось. Укия помнил, как сидел дома на кухне и Макс накладывал ему омлет, потом – пустота, даже фрагментов воспоминаний не осталось. В голове девственно чисто, и он понятия не имеет, почему спал без одежды в незнакомой ванной.

Что со мной?

Краем глаза Укия поймал движение: три черные мыши бежали к нему по краю ванны. Одна оказалась храбрее остальных: она поставила лапки ему на нос и взглянула в глаза.

Ты моя? Мои потерянные воспоминания? Что же случилось?

Внезапно к Укии ринулась целая толпа мышей, стуча коготками. Они старались подобраться поближе к его лицу, и в голове юноши вспышками проносились отрывистые картины. Боль, лицо пришельца, запах Индиго… Все исчезло, осталась только одна мысль.

Индиго! Онтонгард захватил ее!

Он слабо взмахнул рукой, отгоняя мышей, те сгрудились на другой стороне ванны. Хватаясь за скользкую поверхность, Укия попытался встать и понял, что тело с трудом ему подчиняется. Неужели Стая снова брызгала в него газом? Наконец Укия встал, хватаясь за край ванны, и с него посыпались какие-то крохотные предметы, звеня по плитке пола. Он поднял один из них: шарик серого металла, размером меньше горошины. Укия нахмурился, потом на него снизошло озарение. Дробь! Видимо, Онтонгард стрелял в него из дробовика.

Юноша рухнул на пол. Коврик в ванной украшала надпись «Хилтон». Кроме того, теперь он видел комнату: две кровати, кресла, телевизор. Так он в гостинице «Хилтон»?

В комнате кто-то двигался, и он, еще не видя кто, почувствовал: Стая. В дверях ванной остановилась Хеллена, глядя на него с легким удивлением.

– Очнулся!

Она легко подняла его, перенесла в комнату, уложила в постель и укутала одеялом. Мышей он не видел, но слышал и чувствовал: они волной последовали за ним. Судя по тому, сколько их, он был серьезно ранен.

– Я должен найти Индиго, – прошептал Укия.

– Ты уже нашел ее. – Хеллена говорила очень мягко. – Ты, как рыцарь без доспехов, пришел ей на помощь, спас ее, но теперь ты должен отдохнуть. Ты потерял много крови и очень ослаб.

Мыши влезли на постель, они думали о еде, и вслед за ними он почувствовал зверский голод.

– Я очень голоден…

Она рассмеялась и подняла трубку.

– Алло, это номер триста двадцать. Скажите, я могу заказать завтрак? Спасибо. Оладьи, сосиски, апельсиновый сок – все, что положено. Да, принесите. И можно попросить тарелку сыра? Да, нарежьте кубиками. Спасибо вам. – Повесив трубку, она по-матерински улыбнулась ему. – Через пару минут сможем поесть.

Он кивнул и осмотрелся.

– Зачем мы здесь?

– Мы прячемся. – Хеллена подоткнула ему одеяло. – Гекс знает о твоем существовании и о том, что только тебе известно, где дистанционный ключ. Он будет убивать, чтобы добраться до тебя.

Дистанционный ключ? Что это? Память Стаи подсказала ответ: тот странный цилиндр, что он нашел в Шенли-парке. И тут на него обрушилось понимание. Ключ можно использовать, только если корабль выжил. Если он выжил, спящих можно разбудить, и тогда Земля обречена.

Укия содрогнулся, вспомнив, как небрежно спрятал ключ в свой тайник.

– Ты будешь мерзнуть, пока не поешь. – Женщина решила, что он дрожит от холода. – Твое тело использовало почти всю энергию для исцеления. Ты еще не совсем здоров, но организм разбудил тебя, чтобы ты смог поесть.

Укия взглянул на мышей.

– А с ними как?

– Когда ты исцелишься, а они поедят, сможешь воссоединиться с ними, но только не сейчас: потеря энергии снова тебя убьет.

– Снова? Я умирал?

Она пожала плечами.

– С нами это бывает. Когда мы с Ренни впервые увидели тебя в Шенли-парке, ты был мертв.

Да, придется пересмотреть свое прошлое.

Сколько раз он приходил в себя замерзший, голодный, без малейшего понятия о том, что с ним случилось? Первый раз – когда Джо Гэри стрелял в него из винтовки, но следов от пуль почему-то не осталось. И прошлой зимой он попал в аварию на мотоцикле, только никому не рассказал об этом. Он вспомнил, как шел вдоль дороги, а шея болела так, словно он ее сломал. Раннее детство тоже крылось за пеленой. Может быть, он умер, его бросили, а потом он пришел в себя, но все забыл? И тут Укия снова застонал, потому что понял: если он спас Индиго и умер, она будет думать, что он умер навсегда. Она расскажет Максу, а тот – его мамам.

– Я должен позвонить мамам, Максу и Индиго, сказать, что я в порядке.

– Ты вовсе не в порядке. – Хеллена остановила его руку, когда он потянулся к телефону. – Тебя сейчас убьет и котенок, если захочет поиграть с твоими мышами, а когда ты мертв, ты беспомощен. Наберись терпения.

– Но они думают, что я умер!

– Они уже целый день так думают. Несколько часов ничего здесь не изменят.

Укия подумал и отрицательно покачал головой.

– Мамы и Индиго смогут это выдержать, но я боюсь за Макса. Он может решить, что виноват в моей смерти, и сделать что-нибудь… что-нибудь глупое. Прошу тебя…

Хеллена нахмурилась, но потом кивнула, набрала номер и поднесла трубку к его уху. Сотовый телефон Макса дал три гудка и переключился в режим голосовой почты. Укия ввел пароль Макса и прослушал сообщения, большинство были от Крэйнака с просьбой позвонить ему. Судя по последнему, Беннетт даже не носил телефон при себе. Детектив стер следы своего пребывания в системе и вышел из нее.

– Я думала, это более безопасно, – проворчала Хеллена, как только он повесил трубку.

– Если знаешь пароль, с телефоном можно сделать что угодно.

– Напарник сам дал тебе пароль, или ты его подслушал?

Юноша взглянул на нее с удивлением:

– Раз он доверил мне свою жизнь, зачем скрывать от меня личные дела?

В дверь соседней комнаты постучали. Хеллена нагнулась, достала из-под кровати дробовик, отперла дверь спальни и вышла в гостиную. Она тихо стояла перед дверью, Укия тоже пытался понять, кто там стоит – члены Стаи? Онтонгард? Человек?

Наконец Хеллена убедилась в том, что это человек, и тихо спросила:

– Кто там?

– Горничная. Вы заказывали завтрак?

– Секундочку.

Она спрятала ружье за кресло, закрыла дверь в спальню, и дальше юноша мог судить о происходящем только по звукам. Хеллена отперла все замки на двери номера и открыла ее.

– Если можно, оставьте тележку.

– Хорошо, когда закончите, просто выкатите ее в коридор. Распишитесь, пожалуйста.

Внешняя дверь захлопнулась, и Укия расслабился. Его спутница вновь закрыла все замки, вкатила тележку в спальню и заперла за собой дверь. Запах еды сводил с ума, мыши толпой ринулись к тележке. Хеллена рассмеялась и поставила тарелку с нарезанным сыром на пол.

– Знаешь, – юноша безуспешно попытался сесть, – как частный детектив я всегда начинаю искать людей в гостиницах.

– В гостиницах прячутся люди. – Хеллена помогла ему сесть и подоткнула подушки за спиной. – Стая обычно занимает пустые здания или уходит в лес.

– А почему мы не ушли?

– Мы не можем. Стая ищет Онтонгарда, а одна я не смогла бы ухаживать за тобой в другом месте. Здесь есть горячая вода, доставка еды, – она с легким поклоном поставила перед ним оладьи, – и охранники будут защищать меня, потому что я плачу за проживание. В номере две запирающиеся двери, их не так-то просто преодолеть, а в окна никто не полезет – мы не на первом этаже.

Укия набросился на оладьи, разглядывая хрупкую молодую женщину. Она явно имела в виду, что Онтонгард должен будет сразиться с ней, чтобы добраться до него. На вид ей было лет двадцать восемь, но в воспоминаниях Ренни она появлялась рано – значит ей не меньше ста реальных лет. Никто не знал, как она стала частью Стаи; Хеллена просто появилась на собрании, застенчивая, тихая. Ренни полюбил ее с первого взгляда и, надо отдать ему должное, остался верен ей навсегда. Одно воспоминание цеплялось за другое, и юноша внезапно вспомнил, каково это – заниматься с ней любовью. Он покраснел, решил ограничиться своими собственными воспоминаниями и принялся за сосиски.

Укия не смог прикончить завтрак, хотя нанес ему существенный урон. Только что он жевал – и вдруг заснул.

А когда проснулся, у его кровати стоял незнакомец.

Укия вскрикнул и попытался отодвинуться, но сильные руки поймали его и зажали рот, подавляя рычание.

– Тише, Волчонок, не разбуди соседей. Это я. Да, голос Ренни, и запах его, но лицо чужое.

– Ренни?

– Да, Волчонок, это я. Просто я замаскировался.

Эти слова вызвали лавину чужих воспоминаний. Острая боль, с которой подбородок и скулы сдвигаются, имитируя чужое лицо; вкус крови того, в кого превращаешься; удивление, когда смотришь на себя в зеркало, а видишь кого-то совсем другого. Укия всмотрелся в широкое азиатское лицо с миндалевидными глазами и кивнул.

Ренни отпустил его, сел на край кровати и бросил на тумбочку ключи.

– Зачем тебе маскироваться?

– Не хочу привести к тебе хвост. Если бы мы увезли твою семью, всем было бы спокойнее, но у нас и на свои дела времени не хватает.

Укия нахмурился. Ах да, Хеллена сказала, что его убили, хотя он и не помнит, как это случилось.

– Зачем ты приехал?

– Где дистанционный ключ?

– В безопасном месте.

Укия не хотел, чтобы Стая знала о ферме, и уклонился от прямого ответа.

– Гекс забрал три твои памяти. Твои тайники теперь опасны.

Юноша дернулся в ужасе, сел – и потерял сознание. Придя в себя, он понял, что пробел в памяти увеличился, и снова попытался сесть.

– Мамы и сестра! Надо их предупредить… Ренни прижал его к постели с пугающей легкостью: только теперь Укия понял, насколько слаб.

– Мы предупредили твою единственную любовь, и она начала заниматься защитой твоей семьи еще до того, как мы забрали твое тело. Волчонок, мы заботимся о своих и об их семьях тоже.

– Ключ в моем древесном доме. Там есть дырка, я в нее всегда складывал сокровища. Он там.

Вожак Стаи улыбнулся, показав ровные белые зубы.

– В древесном доме!.. Твоя любовь сказала, что Гекс вытянул из тебя только «он на дереве». Сейчас он должен выть от злости, обыскивая Шенли-парк! Твоя любовь ничего не поняла, поймет ли семья?

– Они поймут, и Макс поймет. Они знают, что для меня есть дерево – и все остальные деревья. Индиго была в древесном доме, но она не знает, насколько он важен для меня. Надо будет ей рассказать, ей лучше знать такие веши.

Ренни рассмеялся и взъерошил ему волосы.

– По крайней мере ты выбрал женщину со стальными нервами. Она оплакала тебя и обратила холодную ненависть на твоих убийц. «Трибот» закрыт, накрыли две берлоги Гекса, и все Твари погибли в перестрелках. Говорят, она прослеживает все финансовые операции «Трибота» и напустила на них службу внутренних расследований. Гекс еще пожалеет, что встал у нее на пути.

– Они ее просто убьют.

– Нет, что ты! Она же может носить внука Прайма. Твари Гекса скорее прикончат друг друга, чем коснутся ее хотя бы пальцем. Ты выдумал замечательную правду, а в конце поручил ее нашим заботам.

– Да? – Укия потряс головой. – Ничего не помню.

– Но ты это сделал. С тех пор мы присматриваем за ней, и знаешь, смотреть, как она расправляется с Гексом, – чистое удовольствие.

И тут юноша понял, что все вышеописанные действия требуют времени.

– Сколько я провалялся?

– Два дня. Ты приходил в себя вчера и вот сегодня.

– Значит, если Онтонгард подчинил себе мои памяти, дистанционный ключ у них.

– Вряд ли у них это получится. Мы тут заботились о твоих памятях, и скажу тебе, они жутко упорные.

– Твои тоже были не сахар.

Так у них изломанная ДНК, их можно заставить подчиниться, а твои – бесшовные, неуязвимые. Хеллена им нравится, но даже с ней они не хотят соединяться. Мы думали, так будет только возле тебя, но когда мы их вынесли, все повторилось.

– Значит, они не работают.

– Как память – нет.

– Как еще их можно использовать?

– Я знаю три способа, ни об одном мне не хочется думать, но они могут попробовать их все.

– Я даже спрашивать боюсь.

– Во-первых, с их помощью можно сделать Тварей. Одна мышь – одна Тварь, и успех им гарантирован, поскольку ты производитель. Правда, вместе с воспоминаниями Тварь получит твои силу воли и упорство, так что Гексу придется пытать ее, чтобы что-нибудь узнать.

– О Боже, нет. – Укия начал вставать, и Ренни снова придержал его. – Я должен помешать ему.

– Прошло два дня, если он смог захватить кого-нибудь, то дело уже сделано. Хотя твоя любовь взялась за него так, что у него нет на это ни сил, ни времени. Так или иначе, тут уже ничего не изменишь.

– Что еще?

Вожак показал на свое лицо-маску.

– Одна мышь даст Онтонгарду достаточно информации, чтобы они смогли замаскироваться под тебя.

– Зачем им это нужно? Чего они добьются?

Ренни покрепче взял Укию за плечо.

– Семья думает, что ты умер, но Гекс-то знает, что ты выжил. Таким образом он сможет взять заложников.

Юноша задергался в его руках, едва не завыл:

– Пусти! Пусти меня!

– Я же сказал, твоя Стальная Леди увезла твою семью в безопасное место. Лежи спокойно, себе же хуже делаешь, – тихо зарычал Ренни.

– А как же Макс, Индиго?

– Мы присмотрим за твоей любовью, не волнуйся.

– А Макс?

Ренни глубоко вдохнул, потом выдохнул – совсем как Макс, когда думал о чем-то очень неприятном.

– Мы найдем твоего напарника и будем защищать его, Волчонок. Мы собираем всю Стаю, чтобы выслеживать Гекса, Гончие Ада уже приехали. Люди у нас будут.

– Обещай мне.

– Мы найдем и защитим его.

Укия упал на постель. Где-то на границе видимости в такт сердцебиению пульсировала мгла, он понимал, что встать не сможет, как бы ни хотел.

– А третий способ?

– Мышь можно вырастить во взрослого человека. Это требует времени, но Гекс привык, что оно всегда работает на него. Так он получит производителя, и вообще это удачная мысль – у него не будет твоих воспоминаний, а значит, и силы характера. В руках Онтонгарда он станет послушной игрушкой.

– У него не будет воспоминаний?

– Чтобы вырасти, мышь опорожняет хранилище памяти. Чем больше она растет, тем меньше остается воспоминаний, а когда вырастает во взрослого человека, его память остается пустой.

– Это теория? Или вы так уже делали?

– Мы вырастили Медведя из его мыши, это заняло примерно двадцать лет. Потом одна из его Тварей поделилась с ним памятью. Это лучшее, что мы смогли придумать.

Укия подумал, что в последнее время его жизнь стала слишком сложной.

В дверь постучали. Ренни поднял голову, сузив глаза и раздувая ноздри, потом успокоился.

– Это Хеллена с припасами.

Она принесла ему одежду, пакеты с продуктами, в том числе сыр, и горячей еды.

– Когда проснешься, будешь уже на ногах. – Ренни глазами указал на ключи на тумбочке. – Я привел из Киттаннинга твой мотоцикл и оставил в гараже Кауфманна, на верхнем уровне. Хорошая машина.

– Спасибо. – Укия зевнул. – Если найдете моих Тварей, вы ничего им не сделаете?

– Конечно, нет. – Хеллена забрала у него тарелки и снова укутала. – Они – Стая, а Стая о своих заботится.

Подоткнув одеяло, она поцеловала его в лоб.

– Так мы стараемся остаться людьми.

Он проснулся в одиночестве, Хеллена и Ренни уехали. Мышей тоже не было видно, вначале Укия даже решил, что вожак забрал их с собой, потом вспомнил, как они соединились с ним во время сна. Хоть и слегка смазанно, но теперь он помнил все свое столкновение с Онтонгардом.

Все его мышцы словно закоченели, но, если не считать шрамов, он был в полном порядке. Детектив принял горячий душ, а когда одевался, заметил записку на фирменной бумаге «Хилтона». Память Стаи опознала элегантный наклонный почерк как принадлежащий Хеллене. В записке говорилось:

Есть опасность, что ключ попал в руки Онтонгарда. Надо найти Гекса, иначе все пропало. Береги себя. Онтонгард побывал на ферме.

Укия схватил ключи, бумажник, сотовый телефон и кинулся к мотоциклу. Через минуту он уже ехал по направлению к дому.

По двору были разбросаны мертвые собаки, лужи крови отмечали места, где убили кого-то размером побольше; впрочем, его унесли. Дом абсолютно пуст, куда уехала семья, непонятно. Укия взобрался в древесный дом и проверил тайник. Там успели побывать Ренни, Онтонгард и Макс. Интересно, кто первый? Ренни был последним. Может быть, Макс услышал рассказ Индиго и сразу отправился сюда? Или ключ нашел Онтонгард, а Макс приехал позже? Его телефон все еще не отвечал.

Укия ринулся в Питтсбург по 1-79, чтобы разыскать его.

Офис оказался разгромлен. Он шел между обломками и по ним, стараясь не плакать. Старинные часы разбиты, стол Фрэнка Ллойда Райта перевернут, ящики валяются на полу, стенные панели содраны. Юноша поднялся в свою комнату: вся одежда на полу, шкаф поломан. Он поднял футболку с надписью «Частный детектив»: ее порвали просто от злости. Перебрав все футболки, он нашел две целые, снял новую жесткую рубашку и облачился в черную футболку.

Двери всех четырех гаражей оказались открыты, ни одной машины не было. В оружейном сейфе лежал только сотовый телефон Макса с севшим аккумулятором, напольный сейф сняли и унесли. Укия упал на ступеньки и позвонил Индиго, но ее автоответчик сообщил, что агент Женг звонков не принимает. Тогда он позвонил в справочную, попросил телефон дежурного по ФБР и позвонил туда.

– ФБР слушает,

– Могу я поговорить со специальным агентом Женг?

– Простите, специальный агент Женг звонков не принимает. Может быть, кто-то другой может вам помочь?

– Я ее жених. Скажите, могу я хоть как-то с ней переговорить?

Сэр, ее спрашивают люди, которые представляются всеми возможными и невозможными членами ее семьи. Если хотите взять у нее интервью, попытайтесь позвонить в отдел отношений с общественностью. Соединить вас с ними?

– Нет.

Только сейчас он заметил, что на крыльце лежат газеты за последние три дня. Укия поднял ту, которая вышла на следующий день после его смерти, и она открылась на громадной фотографии: Индиго обнимает его тело. «Он погиб, спасая агента ФБР».

Господи, какой кошмар! На носу вторжение инопланетян, его семья пропала, Макс пропал, Индиго не отвечает на звонки. Укия снова взял телефон. В памяти пятьдесят семь номеров, первые три – дом, контора и Макс. Чино – четвертый. Он поднял трубку с первого звонка:

– Эй, кто это? Ты говоришь с телефона Укии!

– Чино, это Укия. Мне нужен Макс.

– Что за чушь? Я видел, что произошло на ферме.

– Что там произошло, Чино?

– Укия мертв. Я все видел. Я навсегда с ним попрощался.

– Ладно, Чино, давай не будем о том, кто я. Ты знаешь, что контору взломали?

– Что? – Перемена темы на минуту смутила его. – Макс просил не ходить туда.

– Туда приходили плохие парни и устроили разгром. Если ты не веришь, что я Укия, может, все-таки вызовешь мастера поставить замок на входную дверь? Ее взломали, и она стоит открытая. И постарайся найти плотника, чтобы стенные панели поставили на место, а то эти сволочи их ободрали. И вызови кого-нибудь убрать кухню: они выбросили все продукты на пол три дня назад, и теперь там воняет. Кстати, и продуктов можешь купить. Возьми ручку, я дам тебе пин-код фонда непредвиденных расходов и оставлю пластиковую карту. – Диктуя код, Укия положил карту в почтовый ящик. – Вот, карточка в почтовом ящике. И пусть кто-нибудь съездит на ферму моих мам, то есть мам Укии, и похоронит собак. В ста футах на север от псарни скала, под ней мы хоронили всех собак. Ты сможешь это сделать?

В трубке долго было тихо, потом Чино испуганно спросил:

– Укия, это ты, да?

– Да, Чино, это я. Все это трудно объяснить, но скажи, я был когда-нибудь нормальным человеком?

– Нет…

– Ты видел Макса? Его телефон в конторе, а я уже три дня пытаюсь выйти на него. И машин нет.

– Про машины я ничего не знаю. Я был с ним в Вилинге, когда ты позвонил, из Западной Виргинии мы просто летели – и все равно опоздали. Ты был холодный, такой холодный. Ты хороший парень, нельзя было с тобой так поступать! Агент Женг сказала, тебя убили потому, что ты что-то спрятал и не признавался, где оно. Сказал только, что оно на дереве, и Макс вдруг бросился на ферму.

Значит, ключ у Макса. Укия закрыл глаза, думая о том, плохо это или хорошо.

– А что было на ферме?

– Ты не знаешь?

– Ничего, только мертвых собак видел.

– ФБР послали людей, чтобы перевезти твою семью в безопасное место. Они решили выгулять напоследок собак, тут подъехала машина, из нее вышли шесть человек, у одного было твое лицо. Твои мамы чуть не бросились к нему, но собаки его просто разорвали. Говорят, зверей не обманешь. И тут началась перестрелка.

– Так что с мамами?

– Фэбээровцы убили всех гадов, спасибо собакам, а потом посмотрели на того, что был с твоим лицом. Он оказался не того сложения, ботинки, брюки не твоего размера, и вообще высоковат. Ух и страшно было!

– И Макс приехал сразу после этого?

– Да. Мы уехали сразу после того, как тела убрали. Твои мамы ничего еще не знали, их только вели и говорили, что делать, но ничего не объясняли. Макс им рассказал, они поплакали, и агенты ФБР их увезли.

– Сейчас они в безопасности?

– Конечно. Макс бы и шагу не ступил, пока в этом не убедился бы.

– Он поднимался в древесный дом?

– Это на то большое дерево?

– Да.

– Поднимался. А что, ты там и спрятал эту штуку?

– Да. Я не мог им рассказать, это же было рядом с домом.

– Я понял. О конторе и собаках не волнуйся, я все сделаю. И расскажу кому надо, что ты вернулся и ищешь Макса.

– Спасибо, Чино.

– Береги себя, парень. Мы все тебя любим.

Пятым в памяти был домашний номер Джени, он не отвечал. Когда включился автоответчик, Укия оставил какое-то неловкое послание. Шестым шел номер их юриста, который не поверил Укии, пока тот не перечислил грамоты, висящие у него на стене, и имена его одноклассников со школьной фотографии. Юрист пообещал связаться с «Питтсбург пост газетт» и продиктовать опровержение, а также рассказал, что официально юношу мертвым не признали: тело увезли до прибытия полиции. Хотя бы с документами трудностей не будет.

Детектив почувствовал себя увереннее и решил пойти прямо в здание ФБР.

У здания стоял новый грузовик. Девушка в приемной выглядела усталой, она сказала ему, что агент Женг никого не принимает.

– Я Укия Орегон, меня убили три дня назад, когда я спасал агента Женг. Вы можете хотя бы сказать ей, что я вернулся к ней из мертвых?

– Простите?

Укия снял футболку, показал недавно затянувшиеся раны:

– В меня стреляли семь раз, я умер, но вернулся из мертвых.

– Простите, но я ясно сказала: она никого не принимает.

Укия продолжил раздеваться. Штурмовать здание ФБР не стоит – застрелят, а так все хотя бы будут видеть, что он не вооружен.

– Простите, что вы делаете?

– Хочу попасть к агенту Женг. Надеюсь только, что она действительно здесь.

– Она здесь, но никого не принимает…

Детектив поднес к электронному замку один из хитрых приборчиков Макса, дверь зажужжала, он открыл ее, бросил прибор на пол и помчался к кабинету Индиго. По коридорам разнесся высокий, резкий звук тревоги, и через несколько секунд Укию окружили несколько человек в костюмах, наставив на него пистолеты. Он медленно пошел вперед, подняв руки.

– Я просто хочу увидеть агента Женг.

По крайней мере в него не стали стрелять. Его повалила на пол группа невооруженных людей в сорока футах от ее двери.

– Индиго! – закричал он. – Индиго!

Ему заломили руки назад, щелкнули наручники.

– Готово!

Она вышла из кабинета с пистолетом наготове.

– Индиго, – прошептал Укия, глядя в ее серые глаза, – прошу тебя, поговори со мной. Макс пропал, собак убили, ключ украли… Мне просто надо с тобой поговорить.

Она посмотрела на его грудь – один из рубцов открылся, по смуглой коже стекала струйка крови – и снова подняла глаза к его лицу.

– Укия?

– Индиго, это я. Я звонил тебе, но ты не отвечала. Я просто не знал, что еще делать.

Индиго поставила пистолет на предохранитель, отдала агенту, стоящему радом, и села на пол рядом с юношей. В глазах ее стояли слезы, девушка кончиками пальцев коснулась раны на его груди.

– Укия, ты же умер. Я видела, как он убил тебя. Когда пришла Стая, я сидела над тобой и плакала. Ты умер…

– Да, – прошептал он в ответ.

– Как же может быть, что сейчас ты жив?

– Ты помнишь? Я из Стаи. – Сейчас он шептал только для нее. – Я говорил тебе, что мы живем долго. Наши раны зарастают, даже когда сердце не бьется. Чтобы мы остались мертвыми, нас надо сжечь, для того они и принесли топливо.

Индиго погладила его по щеке.

– Теперь я знаю, что значит «отчаяние». Когда он бил тебя, а я не могла ничего сделать, это было именно оно.

– Я не мог пустить его к тебе. Я люблю тебя, Индиго, и готов снова умереть за тебя.

Она поцеловала его, и мир стал немного лучше.

С Укии сняли наручники и подняли его с пола; кто-то принес его одежду и аптечку. Вначале позвонили его мамам, разговор вела Индиго. Она сказала, что совершила ужасную ошибку, признав его мертвым, когда на самом деле Укия был жив. После этого трубка перешла к нему, и он слушал, как его мамы плачут, а потом постарался отвлечь их разговором о том, что собак похоронили. Они сказали, что живут в полной безопасности в доме на берегу озера, у них есть даже собственный пляж. Келли просто счастлива, что можно копаться в песке. Она проспала почти всю перестрелку, и они решили ничего ей не говорить, пока его тело не найдут. А теперь и говорить ничего не надо!

Укия обещал, что приедет, как только сможет.

Покончив с этим звонком, Индиго прошлась по всем номерам в памяти телефона Укии. Ей не надо было убеждать людей, что она вернулась из мертвых, достаточно было стальным голосом сказать:

– С вами говорит специальный агент ФБР Женг. Я пытаюсь выяснить местонахождение Макса Беннетта или машин его агентства. Вы не мог ли бы мне помочь?

Обычно за этим следовало что-то наподобие этого:

– Да, это меня защищал Укия. Конечно, он был прекрасным человеком. К сожалению, газеты рано подняли шумиху: спасатели смогли вернуть его к жизни. Да, он все еще в критическом состоянии… Простите, этого я сказать не могу. Вы не знаете, как мне найти его напарника, Макса Беннетта?

– Ты потрясающе врешь, – сообщил Укия после ее разговора с бухгалтером Макса. – А чего ты не могла сказать?

– Все хотят знать, где тебя можно навестить или хотя бы прислать цветы.

На восьмом звонке им повезло. Крэйнака не было дома, но его племянница сказала, что «хаммер» стоит у них в гараже.

– Поеду заберу его. – Детектив поцеловал Индиго и неохотно отпустил ее. – А ты продолжай звонить. И сделай так, чтобы я смог вернуться сюда, ладно?

Крэйнак жил в Бичвью, формально этот район относился к Питтсбургу. Укия припарковал свой мотоцикл на левой стороне узкой улочки с односторонним движением, за потертым «фольксвагеном» Крэйнака. Вдоль улицы стояли почти одинаковые трехэтажные дома с широкими верандами. На веранде дома Крэйнака валялись игрушки, его овчарка громко залаяла, когда Укия нажал кнопку звонка.

– Место! – прокричал полицейский и открыл дверь, оглядываясь через плечо. – Кухня! Алисия, забери собаку!

Потом он все-таки повернулся и обомлел.

Укия изобразил их диалог.

– Укия, ты же умер! Нет, я жив. Нет, ты умер, я сам видел. Ну хорошо, я умер, а потом поправился, и так далее, и тому подобное. Ну тогда ладно, заходи.

Крэйнак поморгал, потом нервно рассмеялся:

– Тебе это уже говорили сегодня, да?

Полицейский, однако, не сдвинулся с места, чтобы впустить Укию в дом. Серая овчарка проявила большее гостеприимство: подошла и ткнулась носом в ладонь юноши.

– Привет, Радар. – Он почесал собаку за ушами. – Прости, я сегодня без гостинца.

Крэйнак как-то сразу расслабился и посторонился, открывая дверь:

– Заходи, парень. Радар, на кухню!

Дверь открывалась в гостиную, где вдоль стен сгрудилась уютная даже на вид мягкая мебель, оставляя узкие проходы внутрь дома. По телевизору в углу идет бейсбольный матч, на кофейном столике перед диваном закуски, пивные бутылки и журналы, посвященные оружию: Крэйнак явно наслаждался выходным днем.

Огромный полицейский выключил телевизор и скинул с дивана журнал.

– Прости за неласковый прием, но я слышал, что было на ферме. У меня дома жена и дети, я не мог впустить неизвестно кого,

– Агент Женг звонила вам и попала на Алисию. Она сказала, что тебя нет дома, но «хаммер» стоит в гараже, и я приехал за ним. Я должен найти Макса, по-моему, он крепко влип.

Крэйнак горестно покачал головой.

– Вот и говори после этого, что знаешь людей! Я был готов поклясться, что Беннетт горы сдвинет, чтобы найти твое тело, а он сказал, что знает, как, где и почему тебя убили. Ему нужно было не тело, а информация. Я думаю, одна твоя смерть не потрясла бы его настолько сильно. Но эти твари учинили разгром на ферме и в его доме, они посягнули на все, чего он достиг после смерти жены. Я пытался отговорить его от поисков, но он меня не слушал, даже телефон с собой носить перестал. Не знаю, куда он поехал, но ничего хорошего его там не ждет.

– Он уехал на «чероки»?

Полицейский кивнул.

– Сказал, что джип не так заметен. «Хаммер» остался в моем гараже, седан у Джени. Он говорил, что Стая забрала твой мотоцикл, и это тоже вывело его из себя, но теперь-то я знаю, зачем они это сделали.

– А можно мне оставить у вас мотоцикл, раз я уеду на «хаммере»?

– Конечно, сынок.

Укия отпер двери «хаммера», вскарабкался на водительское место, включил компьютер и запустил следящую программу. В агентстве было двенадцать маячков, примерно поровну распределенных между машинами. Он отыскивал их на карте один за другим: четыре были с ним в Бичвью, пять – у дома Джени в Сквиррел-Хилл. Оставшихся трех на карте окрестностей не оказалось, пришлось загрузить карту юго-запада Пенсильвании. Они обнаружились на дороге Нэрроуз-Ран, у аэропорта. Он несколько раз проверил карту, пока заводил машину и выезжал из узкого гаража на такую же узкую улицу. «Чероки» не двигался. Неизвестно, там ли Макс, но больше начинать не с чего.

Макс, как обычно, оставил радио включенным, там как раз начались новости: «Представители местного героя, Укии Орегона, сообщают, что частный детектив не был убит при спасении специального агента Индиго Женг, как сообщалось ранее».

Через две минуты ему позвонил первый из многих, просивших у него интервью. После дюжины звонков Укия выключил телефон.

«Чероки» обнаружился на стоянке у аэропорта, среди сотен других машин. Стоянка у старого заброшенного здания была дешевой в отличие от дорогих парковок у нового терминала. Укия остановил «хаммер» рядом с джипом и заглушил мотор. Никаких видимых повреждений на машине не было. Он вылез и осторожно обошел «чероки». Система безопасности, запертая с дистанционного пульта и кодом на дверном замке, работала исправно; Укия выключил ее с собственного пульта. Дверных ручек в последние дни не касался никто, кроме Макса, его самого и Чино, следов крови на переднем сиденье нет. Он потянулся и включил бортовой компьютер.