Текст книги "Твое имя – страсть"

Автор книги: Тори Файер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

9

Моника вздохнула и аккуратно распорола крохотные стежки, над которыми корпела последний час. Думала не столько о правильном натяжении нити, сколько о Стиве – вот и результат. Шов получился слишком затянутым, морщинил тонкую ткань. Пришлось немало потренироваться на лоскутках, прежде чем начали получаться эти скрытые швы, которые она впервые увидела, распоров старую рубашку Стива. Монику восхитила их аккуратность: нигде не было видно ни одного необработанного кусочка. Ей хотелось, чтобы и в новой рубашке не осталось ничего незаконченного – ни внутри, ни снаружи.

Так оно и будет, несмотря на то, что из-за таких швов прибавилось работы. А найти время для шитья нетрудно. На Лугу Диксона времени вообще не существовало – была лишь сверкающая ясность лета. Если бы не рост трав, которые она фотографировала с неизменной регулярностью, течение времени было бы незаметно.

Мысль о травах напомнила, что надо бы свериться с самодельным календарем. Мошка взглянула на подоконник единственного в хижине окна, где выстроились в ряд шесть камешков. Сегодня будет седьмой. Пора снова делать снимки. И солнце уже начинало потихоньку заливать окно – значит, перевалило за полдень. На Луг вот-вот может приехать Стив. Она не хотела, чтобы он застал ее за шитьем. Новая рубашка должна быть для него сюрпризом.

Моника улыбнулась, представив, как Стив обрадуется подарку. Конечно же будет доволен, потому что сможет повезти ее на бал к боссу Дику. Последнюю неделю он все порывался что-то сказать и каждый раз останавливался, будто не знал, с чего начать. Она подозревала – он или пытался ее пригласить на этот бал, или хотел объяснить, что ему неловко туда идти в поношенной одежде. Последний раз, когда опять начал разговор, тут же его и оборвал. Как хотелось сказать, что ей все равно, дорогие на нем одежды или такие потрепанные, что сквозь них просвечивает тело, лишь бы быть с ним рядом! Но он не дал ей договорить. Тут же прикрыл рот нетерпеливым поцелуем, и вскоре она позабыла обо всем, охваченная страстью.

При воспоминании о пылких объятиях Стива у неё задрожали руки. Иголка выскользнула из пальцев. Моника подобрала ее, сделала глубокий вдох и решила, что пока лучше прекратить шитье. Еще, чего доброго, уколется, кровь попадет на светлую ткань.

Неожиданно тишину нарушило лошадиное ржание. Моника вскочила, но увидела, что по старой дороге для повозок поднимаются два всадника. И хотя один конь был вороной, она знала, что седок – не Стив. Он приезжал на Луг всегда один. И сколько бы здесь ни оставался, в это время больше никто не приезжал. Моника на миг застыла от этой мысли. А, кстати, почему Стив обычно в одиночестве? Роджер всегда с Джеком. Блэйн с Коротышкой или с кем-нибудь еще из работников ранчо. Как правило, ковбои задерживались ровно настолько, чтобы успеть перекусить и справиться о ее здоровье, после чего прощально приподнимали шляпы, торопливо уезжали, словно чувствовали, что где-то возле самого Луга их отъезда нетерпеливо дожидается Стив. Или это все плод ее фантазий?

– Й-о, Моника! Вы в доме?

– Сейчас выйду, Роджер, – отозвалась она, торопливо укладывая недошитую рубашку на полку в кладовке.

– Хотите, я костер разведу?

– Буду рада. Я еще не ела. А как вы с Джеком?

– На ваш хлеб у нас всегда аппетит, – откликнулся Джек.

Моника вышла из хижины и в нерешительности остановилась, потому что оба ковбоя уставились на нее.

– Что… Что-нибудь не так? – спросила она.

Жестом, напоминавшим поклон, Роджер снял шляпу.

– Прошу прощения. Мы не хотели глазеть. Вы всегда носили косы вокруг головы, а сейчас они у вас распущены и так сияют… Бог мой, вот это да! Так, наверное, выглядела Ева на заре человечества.

Моника покраснела, удивляясь откровенному восхищению Роджера.

– О, спасибо. – Автоматически потянулась к волосам, закрутила их в толстый жгут, чтобы уложить на затылке и закрепить кусочками полированного дерева, служившими ей шпильками.

– Не стоит из-за нас прятать такую красотищу, – сказал Роджер.

– Выбора нет, раз я собираюсь готовить у костра.

– Это вы в точку попали, – согласился он, водружая шляпу на голову и разочарованно наблюдая, как исчезают в гладко уложенном пучке отливающие серебром прядки.

– Аминь, – добавил Джек. – Длинные волосы и костер могут понаделать кучу неприятностей. Босс Дик нам никогда не простит, если что с вами случится.

Моника замерла.

– Босс Дик?

Роджер бросил на Джека сердитый взгляд и вновь обернулся к девушке.

– Босс Дик всегда следит за здоровьем людей, которые у него работают. Он нам особо велел присматривать тут за вами, раз вы совсем одна и все такое. Вы такая птичка-невеличка…

– Ой, – заморгала глазами Моника, – это вовсе необязательно, хотя заботливость приятна.

– Прошу прощения, – сказал Джек, – но очень даже обязательно. Мы, ковбои, все приняли слова босса Дика близко к сердцу, а особо этот Стив. Чего уж там! Последнее время он, небось, чуть не каждый день подымается глянуть, как вы тут.

Моника покраснела и опустила глаза, не заметив, как свирепо зыркнул на приятеля Роджер.

– Мы с ребятами порешили, что он, должно быть, к вам неровно дышит, – продолжил Джек, не обращая внимания на предупреждение Роджера. – Прямо чудеса! Он такой нелюдим, и вообще… Да чего там, готов поспорить, что…

– Ты вроде хотел есть, – решительно перебил его Роджер.

– …мы вас увидим на балу, так, что ль? – докончил Джек, улыбаясь во весь рот.

Моника подумала, что ее опять разыгрывают, но не могла догадаться, в чем подвох. Разве что Джек будет рад поглядеть, как нелюдим Стив приглашает женщину на бал?

– Не рассчитывайте, что он меня пригласит, – сказала она, вынудив себя улыбнуться, и, сойдя с крыльца, прошла между ковбоями к костру. – Как вы только что сказали, он нелюдим. Потом, не у всех есть деньги для выходной одежды.

– Вы это про что? У босса Дика деньжат хватит, чтоб… Ух ты, черт, Роджер! Ты же у меня на ноге пляшешь!

– Это у тебя язык больно расплясался, – пробормотал Роджер.

– Что за бредятину ты… – На серьезном лице Джека появилось понимание. – Ох, ты! Вот идиотство! Что за смысл в шутке, если и поддеть нельзя.

– Вот босс Дик тебя подденет! Своим кулачищем. Усек? – Роджер стрельнул взглядом в сторону Моники. Та склонилась над кострищем, раздувая угольки. Затем пригнулся к Джеку и, понизив голос, сказал: – Слушай, необузданный! Ты лучше оставайся там внизу, покуда босс Дик не закончит шутку. Испортишь ему забаву, ищи тогда себе какое-нибудь ранчо отсюда подальше. А что скажет об этом Бетси, когда вы уж второго маленького ждете, как ты думаешь, а?

– Вот идиотство, – расстроенно пробормотал Джек. – Если шутка затягивается, все веселье пропадает.

– Это дело босса Дика. А твое – не разевать кормушку, разве чтоб туда жратву закидывать.

* * *

Бумаги завалили весь рабочий стол Стива. На каждом листе была наклеена маленькая желтенькая записка с детальной разработкой требуемых действий. Стив покосился на одну из них и, обнаружив, что не может разобрать в своей же торопливо нацарапанной записи, чертыхнулся. Схватил новую пачку желтых квадратиков и начал писать, но тут же в ручке кончилась заправка. Он с отвращением запустил ею в металлическую корзинку.

– Первым делом осенью возьму помощника, – проворчал Стив. – Давно пора это сделать.

Но он этого не делал. Потому что был полон решимости вести дела ранчо сам. Чтобы никто не мог сказать, что Гордон Стив Диксон не заработал своих денег. К сожалению, возрождение ранчо из того близкого к краху состояния, в котором оно ему досталось, отнимало огромное количество времени. Прежде Стива это не беспокоило, поскольку личной жизни у него не было. Женщины, находившие дорогу к его дверям, отвлекали от работы лишь настолько, насколько было необходимо для удовлетворения простой физической потребности. Родительский дом он не стремился часто посещать. Длинные лекции отца насчет необходимости продления рода Диксонов служили для этого серьезным препятствием.

Стив уставился на бумаги и подумал: а не поднять ли просто-напросто телефонную трубку и не заказать ли какого-нибудь счетовода, как он заказал бы полтонны овса. И нечего возиться со всякими собеседованиями, проверками рекомендаций и прочими процедурами, которые в первую очередь и удерживали его от того, чтобы нанять бухгалтера! Просто найдет какую-нибудь фамилию, договорится по телефону и выйдет через пару минут из кабинета с сознанием завершенного дела. Вороной уже, наверное, нетерпеливо поглядывает через изгородь в загоне, поджидая седока.

Нет, пожалуй, сегодня Стив перед ним не появится. Если не привести в порядок хоть часть этой писанины, счета ранчо сплетутся в такой клубок, что его потом никогда не распутать – даже осенью, когда ничего больше не будет, кроме работы в доме. Нахмурясь, Стив прогнал мысли о конце лета. На Лугу, рядом с Моникой, он никогда не думал, что чему-то может прийти конец. Там не существовало времени. Моника была там всегда и всегда будет. Потому что в ней самой есть нечто извечное, вневременное, завораживающее и неодолимо захватывающее. Может, ее способность радоваться? А может, просто умение жить всецело настоящим, полностью отдаваясь каждому мгновению? Время в его понимании было для нее бессмыслицей. Не было вчера, не было завтра, не было ничего, кроме бесконечного сияющего настоящего.

И все же конец лета придет, и Моника уедет. Он это знал, хотя возле девушки отказывался в это верить. Там, на Лугу, все выглядело иначе. А здесь его постоянно грызла совесть за обман и сокрытие того, что он владелец Луга Диксона, а никакой не бедный ковбой без прошлого и будущего. Но кем бы он ни был у себя на ранчо, там, в высоте горного Луга, все тускнело под ослепительно ярким солнцем по имени Моника. И что бы он ни делал – беседовал ли, положив голову ей на колени, о коровах и пастухах, или глубоко погружался в нее, окрыленный ее страстными вскриками, с ней он обретал особенный мир, не укладывавшийся в обычные границы времени и пространства. Вот почему всякий раз, когда он собирался назвать ей свое полное имя, слова застревали в глотке. С каждой встречей то, что они разделяли вместе, приобретало для него все большую и большую ценность, стало настолько дорого, что теперь даже от одной мысли, что это можно потерять, было невыносимо. Скажи он правду – она взглянет на него и увидит чужого Гордона Стивена Диксона-третьего вместо ставшего близким ковбоя по имени Стив. И время тут же остановится, повернет вспять. А это и так будет достаточно скоро, в конце лета, когда она уедет и на Лугу снова станет пусто. Как и в его сердце.

Нет, ничего он не станет ей говорить. Так и так проиграет. Каждый день украден им у времени, пока он молчит. Лето, увы, кончится, но пусть кончится в положенный срок. Ни секундой раньше…

Зазвонил телефон, прервав его размышления. Потянувшись к трубке, Стив спохватился, что уже полчаса, не видя лежащих перед ним бумаг, думает о женщине. И вдруг шевельнулось страстное, острое как нож желание оказаться с Моникой. К чертовой бабушке все счета! Ядолжен быть с ней. Осталось так мало времени…

Телефон не умолкал.

– Алло, – крикнул Стив.

– Господи, ну и рык! Ты еще там не кусаешься?

– Привет, сестрица! – Он улыбнулся. Сандра – единственный член семьи, звонку которой он был всегда рад. – Как там с твоим последним ухажером?

– Забавно. Забавней некуда.

– Уже? Так быстро?

– Даже еще быстрей. Мы и обеда заказать не успели, а он уже завел разговор о моей семье. А я назвалась маминой девичьей фамилией. И вот сижу я себе, Синдерелла Райан, внимая ухаживаниям…

– Синдерелла? Золушка? Это ты-то? – перебил, рассмеявшись, Стив.

– А то нет! Такое имечко должно что-то значить. Правда?

– Ну, еще бы!

– Так я его ж доске пришпилила вместе с другими букашками моей коллекции, – мрачно сказала она. – Они все умнеют, но честнее не становятся.

Стив понял – сестра говорила об охотниках за состоянием. Он презирал их всех, мужских особей – особенно.

– Приезжай жить со мной, Золушка! Я буду их для тебя препарировать. Я таких за десять миль чую.

– Вот хорошо бы папе так.

– А что, он опять вляпался?

– По уши.

– Не говори, попробую догадаться, – сказал Стив. – Высокая брюнетка, классический бюст, осиная талия, крутые бёдра. Одета как топ-модель.

– Когда ты ее видел? – удивилась Сандра.

– Я ее не видел.

Сестра помолчала, потом грустно рассмеялась.

– Да, он предсказуем. Правда?

– Ничего удивительного! Мама была высокая, темноволосая, красивая. Он все еще ищет ее копию.

– Кто с ней сравнится? У этой мозгов не больше, чем горчицы в гамбургере!

Стивен улыбнулся. Сандра была вылитая мать – высокая брюнетка с пышной фигурой и ясным умом.

– Кстати о женщинах… – продолжила сестра.

Засмеявшись, Стив отодвинулся с креслом от стола и водрузил на бумаги ноги в ковбойских сапогах. Ему вдруг пришло в голову, что Сандра и Моника понравились бы друг другу. От этой мысли улыбка тут же сошла с его лица, потому что сестра никогда не получит возможности познакомиться с Моникой.

– …моя соседка по комнате в колледже. Ты ведь помнишь ее? Милда Эванс?

– А? – вновь включился он в разговор.

– Стиви, братик мой дорогой, страшилище моих детских дней, мой звонок тебя-таки разбудит. Проснись! У тебя там через неделю прощальное гулянье, проводы лета, или как это называется? Бал. Правильно?

– Правильно, – сказал он с улыбкой.

– Ну вот. Через неделю я приезжаю к тебе на ранчо, – продолжила Сандра, четко выговаривая слова, словно ее брат с трудом понимал английский. – Привожу с собой Милду Эванс. Между прочим, после колледжа она заработала жуткую кучу денег. Стала фотомоделью. Ты еще слушаешь?

Внутренняя система защиты четко оповестила Стива о тревоге.

– Красивая и богатая, да?

– Да.

– Нет! Добро пожаловать в любое время, Золушка, но свои замашки свахи оставь дома.

– Хочешь сказать, что мои подруги – нежеланные гостьи на твоем ранчо?

Он открыл рот, чтобы возразить, но остановился, побежденный.

– Сандра, ты моя любимая сестра и…

– Единственная, к тому же, – вставила она.

– Может, хватит меня уговаривать?

– Ну, раз ты так вежливо просишь, буду рада…

– Я тебе должен сказать…

– Заткнись! – оборвала сестра, удачно выбрав момент.

Стивен вздохнул.

– Сандра, пожалуйста. Никакого сватовства. О'кей?

Последовала короткая пауза, потом вопрос:

– Ты что, серьезно?

– Да.

– Нашел в конце концов себе кого-то?

У него сжалось сердце.

– Стиви? Ты меня слышишь?

– Добро пожаловать на бал, сестренка, – ответил он серьезным тоном. – Привози свою, как там ее, если это доставит тебе удовольствие. Я даже буду с ней вежлив. Обещаю.

– Стиви, какая она?

– Черт, Сандра, это же твоя подруга, не моя. Почем мне знать?

– Нет. Не Милда. Та, которую ты нашел.

Он закрыл глаза и вспомнил, как выглядела спящая на Лугу Моника, укрытая сияющими серебристыми волосами.

– Имя ей Женщина… И она не существует, – тихо произнес Стив, – в нашей реальности. Она живет вне времени.

После долгой паузы Сандра сказала:

– Не понимаю. Не знаю, радоваться за тебя или нет. Ты так печально говоришь.

– Радуйся. Хоть на время я узнал, что это такое, когда тебя любят просто за то, что ты – это ты. Она думает, что я всего лишь ковбой в заплатанных джинсах и рубахе с потертыми манжетами, и ей наплевать. Обращается со мной так, словно я ее осыпал бриллиантами, а я ей не дал вообще ничего.

– Кроме себя самого.

Стив закрыл глаза.

– Другим женщинам этого всегда было мало.

– И мужчинам, – тихо добавила сестра, вспомнив собственное болезненное открытие, что не столько она сама, сколько ее деньги влекли к ней человека, которого она любила. – Я рада за тебя, Стиви. Сколько бы это ни продлилось, я за тебя рада. Мне не терпится ее увидеть.

– Прости, сестренка. Расписанием это не предусмотрено.

– Ее не будет на балу? Ах, да! Конечно. Она же не знает, кто ты. Черт!

Он улыбнулся, несмотря на шевельнувшуюся в нем боль.

– Она не придет, даже если я ее приглашу. У нее нет денег, чтоб купить приличный складной ножик, не говоря уж о вечернем платье. Мне-то все равно, в старых джинсах она или в шелках, но я скорей дам руку на отсечение, чем заставлю ее почувствовать себя неловко.

– Так купи ей платье. Скажи, что выиграл деньги в покер.

– А она скажет, чтоб я лучше купил себе новую рубаху. Причем абсолютно искренне.

– Бог ты мой! Она что, святая?

Стив подумал о чувственном наслаждении, которое ему доставляла Моника, о ее мягких губах и горячем языке на своем теле.

– Святая? Нет! Просто слишком практичная. Не позволит тратить деньги на одноразовое платье, когда ее мужчина так беден, что не в состоянии купить себе новой рубахи.

– Я хочу с ней увидеться!

– Извини. Лето и так скоро кончится. Я тебя, конечно, люблю, сестренка, но не настолько, чтоб пожертвовать хоть часом, проведенным с ней. И только, чтобы удовлетворить твое любопытство.

Сандра пробормотала нечто, чего брат предпочел не расслышать. Потом вздохнула.

– Как же она выглядит?

– Пару часов назад Роджер мне сказал, что так, наверное, выглядела Ева в раю.

Он, конечно, умолчал как при этом чуть не сбил Роджера с ног за одно то, что он осмелился глазеть на Монику.

– Роджер так сказал? Святые угодники!

– Представь, и с большим уважением…

– Угу. Разумеется. Если ты, братец, этому веришь, пойди-ка проверь уровень своего умственного развития. Для Роджера нормальное состояние – состояние вожделения!

– Я же не говорю, что он сказал только с уважением. Просто в ней есть какая-то наивная чистота, перед которой бессильны все его обычные подходы.

Сандра рассмеялась.

– Этому я верю! Только кто-нибудь поистине невинный мог не знать, кто ты такой. Где она жила – в Тимбукту?

– Помимо прочих мест.

– Каких, например?

– Путешествовала по всему миру.

– По курортам шастала? Как же тогда вышло, что она тебя не раскусила?

– Сандра, я не…

– Так нечестно, – перебила она, не дослушав. – Как она выглядит, ты не говоришь, как ее зовут, не говоришь, и где живет, не говоришь…

– Но я же сказал тебе. Она живет в мире, в котором не существует времени.

– А ты ее где встретил?

– Именно там.

– Где не существует времени? – Сандра поколебалась, потом задумчиво спросила: – И каково там, вне времени?

– У меня нет слов…

Сандра на минутку закрыла глаза, борясь с клубком эмоций, которые вызвал в ней странный голос брата.

– Бог ты мой, Стиви! Ты должен быть счастлив, а у тебя голос… унылый.

– Зима наступает, сестренка. В конце этой недели в нашем высокогорье ожидаются заморозки. Нынешнее лето слишком короткое.

– И ты будешь скучать по своему Лугу. Ты поэтому грустишь, да? – Сандра знала, какое успокоение обретал брат на высокогорном Лугу, которому дал возможность вернуться в первозданное состояние.

– Да. Я буду по нему скучать. – Серые глаза Стива вдруг остановились на вершине горы, вздымавшейся за Лугом Диксона. – Прости, мне разговор кое о чем напомнил. Надо отвезти туда кассеты, пока не стемнело.

– Намек поняла, особенно такой тонкий, как канат. Увидимся в конце той недели!

– Буду ждать, – ответил Стив.

Он повесил трубку, сгреб со шкафа пакет с кассетами и широким шагом устремился к конюшне. У него возникло чувство, что время пошло все быстрее и быстрее, стремительно приближая конец нежданного летнего счастья. Чувство было настолько сильным, что Стив испугался.

Что-то случилось. Она поранилась или узнала, кто я такой на самом деле. Что-то не так. Что?

На протяжении всего пути вверх по крутой тропе его не покидало предчувствие нависшей опасности. В лихорадочном нетерпении он понукал коня, словно испытывая его резвость и выносливость. Наконец показалась осиновая ложбинка, он выехал к хижине. Никто не ждал его у костра. Пришпорив Черта, Стив погнал его туда, где изящным зигзагом шла по Лугу изгородь из жердей. И вдруг краешком глаза уловил какое-то быстрое движение. К нему бежала радостная Моника. Он соскочил с коня, сделал три быстрых шага и поймал ее в объятия. Зарывшись лицом в серебряное облако распущенных волос, он крепко прижал к себе девушку, упиваясь ее теплом и убеждая себя, что лето не кончится никогда.

10

Моника поглядела на «календарь». Пять камушков. Потом взглянула на длинноногого гнедого мерина, терпеливо ждущего в ложбинке меж осин. Лошадь ей предоставили после того, как она ушибла ногу, переходя ручей босиком, и застенчиво попросила Джека одолжить ей лошадь, чтобы посмотреть, как там дела за изгородью. Позволив Монике немного проехаться под бдительным надзором, Роджер с Джеком поразились ее умению держаться в седле. И надавали кучу советов, как лечить ушибленную ногу.

В тот же вечер перед заходом солнца на Луг внезапно приехал Стив, пригнав на поводу гнедого по кличке Проныра. Он тоже оценивающе понаблюдал за ездой Моники, одобрил и ворчливо сказал, что боссу Дику давно надо было дать ей лошадь. Теперь, если что понадобится, она спокойно может приехать к ним вниз, а случись что серьезное, если и на лошадь сесть не сможет, так достаточно просто отвязать Проныру. Он непременно вернется на ранчо не хуже почтового голубя.

Солнечные лучи на подоконнике подсказали Монике, что уже не меньше двух часов пополудни.

Он больше не приедет сегодня, и ты это знаешь, сказала она себе. Потому что босс Дик заставляет всех готовиться к балу.

Стив уже был на Лугу рано утром. На рассвете ласками, нежной настойчивостью, он заставил ее тело дрожать как в лихорадке. Затем занялся с ней любовью, заставляя сгорать от страсти и начиная все снова и снова, доводя до безумия, обучая той неоглядной близости, которая отодвигала прочь остальной мир.

От воспоминаний о жарких, любящих, трепетно-нежных поцелуях Стива у Моники задрожали руки. Он заставил ее почувствовать себя обожаемой возлюбленной, богиней.

Дрожащими руками Моника подняла коричневый бумажный пакет, оставленный возле двери. Утром, когда восход темным золотом окрасил загорелую кожу Стива и высветил пламя наслаждения в его глазах, она чуть не отдала ему рубашку. Но хотелось, чтобы в ней не было ни малейшего изъяна, а она еще не успела как следует ее отгладить старинным чугунным утюгом, который отыскала в кладовке хижины. Чтобы отчистить эту старину, понадобилось невероятное терпение и изобретательность. Но дело того стоило. Теперь рубашка была прекрасно выглажена. Обновка радовала глаз.

В десятый раз Моника заверила себя, что босс Дик не рассердится, если она воспользуется его лошадью для поездки на ранчо, не вызванной острой необходимостью. Луг от ее отсутствия не пострадает. Все фотографии и записи в книге сделаны. Конечно, босс Дик поймет… Хватит уверток, твердо сказала она себе. Стив предупредил, что в ближайшие дни не сможет приехать на Луг, а бал послезавтра. Если я не отдам ему рубашку сегодня, он вообще не сможет меня пригласить.

Моника глубоко вздохнула и с пакетом в руках пошла седлать лошадь.

* * *

Эту корову с бельмом на глазу Стив поливал такими словами, от которых покраснели бы скалы. Но корова скалой не была, ему ее было жалко.

– Босс Дик! Вы здесь? – завопил Роджер.

– А где же еще, черт подери! – рявкнул Стив, разозлившись, что ему опять мешают. – Вожусь битый час…

Из-за встреч с Моникой он так запустил дела, что теперь работники ранчо каждые десять минут прибегали к нему за решением вопросов, которые следовало бы утрясти еще несколько недель назад.

– Все с этой глупой коровой? – спросил Роджер.

– Ни черта подобного. Мастерю дурацкую салфетку из бумаги.

Роджер заглянул в стойло, как раз в тот момент, когда далеко нечистый хвост с убийственной точностью хлестнул хозяина по лицу. С неподдельным интересом ковбой выслушал все, что босс Дик думает о коровьих предках, ее привычках и умственном развитии, узнав заодно и о том месте, куда буренка, несомненно, угодит после смерти. Одновременно босс не переставал смазывать многочисленные раны и порезы, которые эта старая дура заработала в упорных попытках протиснуться сквозь колючую проволоку.

– Она, верно, твердо решила уйти с того пастбища, а? – заметил Роджер.

Стив заворчал и в очередной раз приложил к коровьей шкуре тампон.

– Тебе от меня чего-то надо или так просто зубы полощешь?

– Звонила ваша сестра, – быстро сказал Роджер. – Ваш отец приедет, если только у него не будет заседания и он не опоздает на утренний самолет. Вам придется встретить его в городе. С ним едет куча приятелей. Человек восемь, как я понял. Мисс Сандра пыталась его отговорить, но ей это не удалось. Его приезд неотвратим, как смерть и налоги.

Закрыв глаза, Стив едва сдержал желание двинуть под дых ковбою, принесшему плохую новость.

– Замечательно, – процедил он сквозь зубы. – Просто замечательно. – И тут ему пришла мысль, от которой губы растянулись в злорадной усмешке. – Я прямо-таки вижу сияющее личико его любимой крошки, когда до нее дойдет, что танцевальный зал – это просто конюшня…

Роджер весело улыбнулся.

– Да, на это стоит поглядеть. Сколько уже ваш папаша тут не был?

– Десять лет.

– Кой-чего с тех пор изменилось.

– Грязь осталась грязью, и коровьи лепешки все так же липнут к сапогам.

– Босс, это никогда и не изменится.

Стив последний раз провел тампоном по правому боку коровы и перешел к левому.

– Она так порезалась, что проще было б довести дело до конца и зажарить старую чертовку на вертеле, – заметил Роджер.

– Мы об нее все зубы обломаем.

Роджер ухмыльнулся. Он знал, что у хозяина к этой одноглазой корове сентиментальная привязанность. Она отелилась самой первой, когда Стив купил ранчо. С тех пор каждый год телилась двойней, причем все телята были на загляденье. Несмотря на уродство коровы, босс Дик считал ее своим счастливым талисманом.

– Я звонил доку Лонгу, – сказал Стив. – Когда он заштопает взбесившегося жеребца у Нельсона, подъедет сюда.

– А что, он опять проломился сквозь забор?

– Хренушки! Сквозь стенку конюшни.

– Господи! Настырный жеребчик.

– Какой-то идиот привязал кобылу с течкой прямо у стенки.

Роджер тихо рассмеялся.

Снаружи кто-то звал босса Дика громкими воплями.

– Пойди глянь, чего надо, – сказал Стив, увертываясь от очередного взмаха коровьего хвоста.

Роджер вышел и почти тут же вернулся.

– Коротышка хочет знать, на какую глубину копать яму под вертелом.

– Что? Он же из Техаса, в конце-то концов!

– Из Оклахомы. Сын биржевого маклера. Но из него вышел неплохой работник. Лучше с лошадьми управляется только Джек.

Стив вздохнул.

– Скажи ему, должна быть такая дырка, чтоб бычок поместился.

Покачав головой, он снова принялся за коровий бок. Но, прежде чем кончил обрабатывать раны, его прерывали еще раз шесть. Похоже, при подготовке к балу, никто не мог обойтись без указаний хозяина.

Наконец Стив выпрямился, расправляя затекшие мышцы на спине, и направился к здоровенной фаянсовой раковине, которую поставил, когда строил коровник. Смыл с себя грязь, потеки лекарства и с тоской подумал о Монике там, на высокогорном Лугу. Но сколько бы мысленно ни менял порядок предстоявших на сегодня дел, не мог выкроить несколько часов, чтобы съездить туда еще раз и заключить ее в объятия.

Внезапно его охватила ярость, что из-за работы, он не может побыть с Моникой. Мрачно насупясь, прошел обратно в глубь коровника, чтобы бросить напоследок взгляд на старую корову. И обнаружил, что за время его отсутствия она приготовила ему подарочек. Чертыхаясь, он схватил навозную лопату – ведь в раны могла попасть инфекция.

– Стиви? Ты здесь?

Поначалу ему показалось, что это чудится. Стив рывком повернулся и увидел нежданную гостью, стоящую в широком проходе.

– Моника! Какого черта ты здесь делаешь?

Она резко повернулась на звук его голоса.

Улыбка на лице быстро погасла при виде выражения лица Стива. Он захлопнул за собой дверцу стойла и направился к девушке. Ее пальцы крепче вцепились в пакет, который она держала в руках.

– Я знаю, как ты занят, и не хочу, чтобы у тебя были неприятности с боссом Диком, – торопливо сказала Моника. – Просто у меня тут есть кое-что для тебя. Я хотела отдать тебе это, так что спустилась и… – Она сунула ему в руки пакет. – Вот, потом посмотришь.

На какой-то миг он так поразился, что мог лишь стоять и молча глядеть на Монику, но тут затянувшееся молчание нарушил раздавшийся со двора звонкий голос Джека.

– Босс Дик! Йо, босс Дик! Вы тут?

– Здесь! – автоматически отозвался Стив.

Глаза Моники расширились. Ничего удивительного, что Стив так потрясен. Босс Дик где-то тут поблизости, а его ковбоя отвлекают от работы. Моника достаточно наслышалась о характере хозяина ранчо, и ей не хотелось сделать Стива мишенью для хозяйских выпадов. Она тревожно оглянулась вокруг.

– Коротышка хочет знать, на какую глубину будут класть угли, у Черта отскочила подкова, а Роджер велел вам сказать, что доку Лонгу еще надо посмотреть кобылу с коликами, и уж потом приедет зашивать вашу одноглазую идиотку, – выпалил Джек, входя в коровник. После яркого солнечного света в полутьме помещения он ничего не видел. – Да где хоть… А, вот вы где! Коротышка уверяет, что видел гнедого, которого вы дали Монике, он там, за конюшней. Хотите, я проверю?

– Нет, – коротко сказал Стив.

– Точно? А если Проныра ее сбросил или… – Голос Джека сошел на нет, потому что глаза уже привыкли к тусклому освещению и он увидел Монику, стоящую перед Стивом. – Ох ты, Господи! Мой длинный язык! Я правда извиняюсь, босс Дик.

Ответа Стива Моника не слышала – она была почти в шоке.

– Ты… – Во рту пересохло. Судорожно сглотнув, она вгляделась в напряженное, унылое лицо Стива. – Ты – босс Дик?

– Да, – ответил он жестко.

Моника попыталась привести в порядок разбегающиеся мысли.

– Я… – Но голос отказал совсем, и она лишь беспомощно махнула рукой.

– Извиняюсь, босс Дик, – промямлил Джек. – Я правда не хотел портить вам шутку.

Стив не обратил внимания на его слова. Он смотрел на Монику и ждал, когда любовь и страсть в ее глазах уступят место денежным подсчетам.

Зато она хорошо услышала Джека и побелела как мел. А еще ей вдруг вспомнились самые первые слова Стива, обращенные к ней:

«Ты совсем особенная, девочка. Если удовлетворишься бриллиантовым браслетом вместо обручального кольца, нам вместе будет неплохо какое-то время».

Господи, какая же она дура!

Он прямо сказал, что ему нужно, а она поддалась одиночеству, тоске и придумала себе красивую мечту: бедного ковбоя но имени Стив.

«Я правда не хотел портить вам шутку».

Слова Джека вновь и вновь звучали в голове Моники, отметая все остальное.

Шутка, шутка, просто шутка… Шутка с самого начала. Стив был боссом Диком; покорителем женских сердец, мужчиной, который не желал угомониться и подарить своему отцу наследника, боссом Диком, у которого столько денег, что он их уже не считает. Как и женщин.

Взгляд Моники упал на пакет, в котором лежала новая рубашка. Сейчас девушка и представить себе не могла, что Стив подумает об обновке, изготовленной столь примитивным способом, имеющей тысячи недостатков ручной работы. Стежки лежали далеко не идеально, петли не одинаковые но размеру, пуговицы простецкие…