Текст книги "Фриланс"

Автор книги: Тони Ронберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

– Ты одна? – удивился я немного.

– Ну, а с кем?

– Там машина Влада стоит.

– Где?

– С той стороны. Из окна не видно.

            Мы вышли на улицу. Машины не было.

– Может, не его?

            Ага, машина не его, только номер его – дал поносить, чтобы коллекторов сбить со следа.

– А адрес ты ему не говорила? – спросил я.

– Мы вообще не разговаривали.

– А матери говорила?

– Да.

– Ну, это одно и то же.

– Ты останешься? Можешь за моим компом поработать, – предложила вдруг она.

            И я очень неловко себя почувствовал. Так, как будто утром должен объяснять девчонке, с которой переспал, что жениться на ней не собираюсь.

– Ну, я целыми днями торчать у тебя не намерен.

– Так я в институте целыми днями. Тебе тут было бы спокойно.

            Мы затерли неловкость. Она предложила пива.

– Нет. Мне еще к клиентам, а от пива мне спать хочется, – пришлось отшутиться.

            Она похвасталась, что купила тренажер для пресса. Тренажер был классный. Лучше компьютера. Вот и нашлась веская причина бывать у Констанции чаще. Если бы не предстояла нехилая нагрузка с Ларисой Олеговной, я бы испытал его тот час же.

– Что ты завис? Есть хочешь?

– Хочу.

            Она стала готовить. У меня еще было время. Я молча сидел на кухне и наблюдал, как она жарит мясо. Даже о ней не думал, вообще ни о чем не думал. Разглядывал сморщенную клеенку на столе, ножи и вилки, луковую шелуху, ее…

            Констанция собрала длинные темные волосы в хвост, и я впервые увидел, какая тонкая у нее шея, какие хрупкие плечи, какие красивые, розовые губы. Она терла глаза от едкого запаха лука и всхлипывала.

– Давно я ничего не готовила. То есть… я вообще сама никогда не готовила.

– Ты очень красивая.

– Мить, с тобой все нормально? – спросила она все-таки.

– Нет. Но у меня другая проблема. Не такая, как у тебя.

– Поменяемся? – пошутила она.

– Я бы хотел поменяться. Если бы это было возможно. И если бы желал тебе зла. Я бы тогда отдал тебе свою проблему, а взамен взял бы виртуальное чувство. А уже потом думал бы, что с ним делать – растить его, беречь или открутить ему голову.

– Ты болен? – спросила она серьезно.

– Нет. Только безопасный секс.

– Что тогда?

– Моя работа.

– Работу можно всегда бросить и найти другую.

– Наоборот. После всех «других» я нашел эту. И в идеале хочется работать какое-то время, а потом забывать об этом. Мясник же о мясе не думает двадцать четыре часа в сутки. Но у меня не получается забывать.

– А с Асей что?

– Видеть ее не могу.

– Это плохо, – поставила диагноз Констанция.

            Ася прислала по мейлу данные новой клиентки: Регина Федоровна, бывшая актриса местного драмтеатра, пятьдесят семь лет.

            До какого возраста женщина может хотеть секса? Почему моя мать, оставшись в сорок лет вдовой, больше ни с кем не встречалась? Ей бы не пришло в голову нанять ровесника своего сына для оказания интимных услуг.

            Я думал об этом и пытался убедить себя, что они более нормальны, чем моя мать, и в их поведении нет ничего аморального. Просто они не стесняются своих желаний, и у них хватает средств потакать им.

            Регина Федоровна не ходила по дому голой, но любила игры с веревками и наручниками, требовала, чтобы я связывал ее и имитировал изнасилование. То есть комплекс вины все-таки прослеживался. Я играл по ее правилам, привязывал, угрожал ножом, рвал ее халаты, загибал ее и зажимал рот рукой. Чем больше агрессии она требовала, тем больше мне это нравилось. Так Регина Федоровна стала для меня самым простым вариантом, и я воздал хвалу местной драматической школе.

            Я знал, что могу выместить на ней свое раздражение против других теток, – могу ударить ее, назвать старой шлюхой, закрыть ей лицо ладонью, и она от этого только кончит, без обид. Она задиктовывала мне куски каких-то пьес, я швырял в нее бумагой и карандашами и мстил ей за ее диктанты.

            Ася была права: организм самонастраивался. Проблемы по-прежнему тянулись только за первым номером – дамой с запахом соленых огурцов, обожающей куннилингусы. Я решил, что когда найду еще одну клиентку, откажусь от Натальи Петровны. Но тут вдруг Анна Ивановна увязла в разводе со своим австралопитеком и прекратила наши встречи.

            Однажды я даже пошел в фитнес-клуб, чтобы самому найти какую-нибудь малоотвратительную клиентку, но ничего не вышло. Ни одной зрелой дамы там не было. Зато слонялись школьницы и пялились так, будто угрожали сексуальной расправой прямо в тренажерном зале. В тот же день я позвонил Асе и еще раз поблагодарил ее за протекции.

– Ага, понял, что все заводные бабульки уже пристроены? – засмеялась она. – Я еще поищу кого-то. Заметано.

            Вечером позвонил Андрей.

– Ты куда пропал вообще?

– Никуда. Работаю.

– На ипподром в субботу не хо?

– Хо. Только ненадолго. У меня заказы еще.

– Все вызовы да клиенты, – пошутил он.

– Это ты о чем? – меня немного напрягло.

– Черствый хлеб фрилансера. Про косметику насочинял?

– Да. Им понравилось.

            Им, правда, понравилось. И они пообещали скинуть новый заказ.

-10-

            В субботу утром я зашел к Констанции. Нужно было, наконец, опробовать тренажер.

– Только монстры просыпаются в такую рань, – она открыла мне дверь и вернулась в постель.

            Тренажер был жесткий. Мышцы заныли.

– Давай еще беговую дорожку купим, – предложил я.

– Ты мне поспать дашь?

            Потом обдумала предложение, села в постели.

– Зачем дорожку? Бегать можно на улице.

– Что тогда? Велотренажер?

– Места тут мало. Я не хочу спать в спортзале.

– А давай ковер со стены выкинем!

– Тогда хозяин меня из квартиры выкинет!

– Мне кажется, он пылью пахнет.

– Я его пылесосила.

– Ты его понюхай!

            Дыхание сбилось. Я устал и вспотел.

– Горячая вода у тебя есть?

– Обижаешь.

            Я пошел в душ. Констанция завалилась спать.

– Не спи! Сейчас на ипподром поедем! – крикнул я из ванной.

            И только когда вышел, понял, что она не одна. В прихожей нарисовался Влад.

            Влад. Разобранная постель. Я без рубашки – из ванной. Как-то нехорошо все совпало. Влад обратно к двери попятился.

– Ясно, что за срочность с переездом! Нашел себе игрушку – ненормальную девочку-переростка! – это он мне.

            Заспанная, хмурая Констанция в мятой пижаме совсем не походила на игрушку. Разве что фарфоровой бледностью. Но дверь за Владом уже хлопнула.

После такого хочется нарваться на открытый конфликт, чтобы и закрытый прорвало. Я поехал на ипподром. Нашел Андрея и Игоря. Погода была ясная. Ко второму заезду появился и Влад. Пожал всем руки, кроме меня.

– Вы чего это? – покосился Игорь. – Поругаться успели?

– Утром у Констанции, – сказал я.

– Я ей брат. Я имел право там быть! – взвизгнул Влад.

– Ты ей не брат! – я не мог не напомнить.

            Андрей и Игорь посмотрели в разные стороны. Так, словно им скучно, или при них девчонки кофточки обсуждают. Быть арбитрами в непонятном конфликте никому не хотелось.

            Странно. Знаете, как это, когда чьи-то неясные, двусмысленные или даже бессмысленные отношения затягивают? Когда хочется броситься прочь, как от эпицентра взрыва, но понимаешь, что какой-то левой волной цепляет и тебя?

– Да пошел ты! – крикнул он мне. – Я отчитываться не должен! Не должен!

            В толпе оглянулись.

– Тогда в чем проблема?

            Солнце засияло ярче, высвечивая до самой глубины кривые трещины, возникшие между старыми друзьями.

            Около касс я наткнулся на Сергея Михайловича и Асю. Точнее, он поймал меня за рукав куртки, и я еще с полминуты соображал, откуда знаю эту парочку. Потом еле выдавил улыбку.

– С прошедшим Восьмым Марта! – сказал зачем-то Асе.

– С давно прошедшим, – поправил Сергей Михайлович.

– Я вам как раз сегодня позвонить собирался, – добавил я для верности.

– Замечательно. Сделаем ставки, потом Асю отпустим шоппинговать и поговорим.

– Я бы с радостью, но мне идти нужно. У меня работа. А вечером я вас наберу.

            Я сделал шаг назад. Ася потащила папика в другую сторону, но он вернулся.

– Послушай, Дмитрий, может, мы тебе в тот раз странными показались, но у меня, правда, есть к тебе деловое и срочное предложение.

– Все в порядке. Просто занят немного.

– Ладно, бежишь свою стометровку – беги.

– Я позвоню.

            Он хлопнул меня по плечу. Я задумался. Если выбросить из головы его отношения с Асей, мои – с клиентками, утреннюю историю с Констанцией, ссору с Владом на ипподроме – ничего такого не было в его жесте. Но воспринимать мир ясно уже не получалось. Стекла моих очков словно были испачканы чем-то – солнечных дней для меня не было, от ярких лучей тошнило. Все люди без исключения вызывали подозрение – мужчины, женщины, дети и собаки казались участниками одного глобального полового акта, вечного, нудного и тошнотворного.

Прошло еще несколько недель, я иногда заходил к Констанции, но прежнего азарта к новой жизни у нее уже не было. Дело в том, что Агент69 перестал писать ей. То ли поэма не заладилась, то ли случилась какая-то виртуальная непонятка, но Агент69 ушел из чата, удалился с форума и не вернулся. Констанция не находила себе места. Утешать ее было напрасно, и я даже сожалел, что подписался на это гиблое дело. Завесившись волосами от всего мира, она рыдала безутешно.

Нравственный императив, исчезнувший с ее горизонта, оставил после себя выжженную пустыню. Никакие мои уговоры не могли вернуть ее к жизни. И я уже чувствовал себя виноватым в том, что оторвал ее от семьи, лишив поддержки самых близких людей. Хотя… вряд ли они поддержали бы.

– Без него я не чувствую себя живой, – объясняла она мне на полном серьезе.

            Констанция мне нравилась. Не так, как женщина обычно может нравиться или не нравиться, а как мираж, созданный из моих, ее и еще чьих-то фантазий. И проблемы ее я находил фантазийными: имя, которое она ненавидит, одежда, которая ей не идет, прическа, за которой она прячется, брат, который не брат ей, но который стремится контролировать ее жизнь, Агент69 – вообще мифическое существо неопределенного пола и возраста.

            Потом она позвонила поздно ночью.

– Ты можешь приехать?

            Мне не хотелось. Голос у нее был – как из треснувшей фарфоровой чашки.

– А что случилось?

– Попрощаемся. Если успеешь.

-11-

            Никогда не думал увидеть ее в таком состоянии. Не предполагал даже, что студентка медицинского института может довести себя до такого.

            Молоко, снотворное и пластиковый пакет. Вот так она собралась провести этот вечер. Правильно, курить же вредно. И у нее очень дрожат руки – закурить она не сможет.

– Ничего не изменится, если я сдохну. Я – одна из миллионов.

            Сколько бы ты ни прочитал учебников по психологии, это все не твоя история, это просто много букв.

– Мне страшно. Я хочу, чтобы ты посидел со мной, пока все не закончится.

            Перед посторонним стыдно смалодушничать и отступить. И она пригласила меня в качестве постороннего.

            А у меня тоже немеют пальцы. У меня мозги от этого немеют! Я не знаю, что сказать. Я вижу, что она уже все обдумала, спланировала, нашла оптимальные средства. И я не нахожу слов, чтобы прорекламировать жизнь.

            «Жизнь может преподносить и приятные сюрпризы». Но лично у меня их не было. Все равно, что средства для похудения рекламировать – с твердой уверенностью, что никому не поможет.

            Может, сбегать в гугл – посмотреть, что там написано о жизни? Передрать рулевой слоган?  Жизнь – вот то, что тебе сейчас нужно, чувак!

– Ничего не получается, – сказал Констанция. – Я не могу выбросить его из головы. Я не могу жить без его поддержки. Понимаешь, раньше, перед тем как получить его письмо, я видела во сне цветы. До этого мне снились только черно-белые сны, а потом вдруг стали сниться цветные. Много-много тюльпанов, поля тюльпанов…

– Как в Голландии?

– Лучше. Это были очень необычные тюльпаны: нежно-розовые, полные, на высоких стеблях. В жизни не бывает таких цветов.

– Ну, ясно.

– А теперь я даже снов не вижу. Сплошная чернота. Только учебники и тупые, кретинские разговоры. Мир вокруг меня серый, пустой, неинтересный, предсказуемый. Хочу оборвать все.

– И что? Глотнешь это? – спросил я тупо. – Мы же велотренажер хотели купить…

            Как рекламировать жизнь? Научите меня!

– Не надо, пожалуйста, – попросил я просто. – Не надо… решать так круто. Я знаю, ты все хорошо обдумала. Одна из миллионов и ничего не теряешь. Но ты отложи это, просто отложи. Поживи пока, доучись. Этот Агент69 – тоже один из миллионов. У него свои проблемы, может. Иначе не торчал бы он в каких-то чатах. Просто заклинило немного. Как обида заклинивает. Ты хотя бы признаешься в этом, это уже поступок.

Я так не могу. Не могу никому признаться, что зарабатываю проституцией. Не могу ни с кем «поговорить об этом». Не могу никому рассказать, как дурно пахнет от этих старух, как они лапают меня, потому что считают безмозглым идиотом. Мне снятся их раздвинутые ноги. Все равно, что заниматься сексом под дулом пистолета. Но ведь нет никакого пистолета.

Мне кажется, что от меня воняет их духами, и все вокруг догадываются, где я беру деньги. Я подарил матери пальто, она так на меня посмотрела, будто все поняла. И мне не нужны люди, которые все обо мне понимают. Не нужны друзья, которые меня презирают.

            Я не уверен, что жизнь сама по себе – хорошая штука. Ее можно украсить, конечно, сделать комфортной, обставить красивыми декорациями, но главное, чтобы внутри у тебя не было пустыни. Потому что… если пустыня – даже нет смысла заливать ее молоком и засыпать снотворным, ты и так мертв. Тебе не станет легче, жизнь тебя уже победила, уже убила. Но пока ты можешь чувствовать, значит, еще можешь бороться и можешь победить. Может, не в этом раунде, но в следующем…

Констанция смотрела очень внимательно и молчала.

Я сел на ее место перед пакетом и таблетками.

– А зачем молоко, док?

– Чтобы не открылась рвота…

– А пакет?

– Для страховки – на голову… И что? Так и будешь продолжать? – спросила она.

            Я пожал плечами.

– Да. Я не случайно этим занялся. Я все взвесил. И я справлюсь. Травиться не буду.

            Она села напротив.

– Я ничего не знала.

– Ну, не знала бы и дальше. Мы купили бы велотренажер, плазму или новый ковер. Сидели бы вечерами и вспоминали Агента69, пока ты не выбросила бы его из головы. Потом еще кого-то вспоминали бы. Или даже сняли бы другую квартиру – ближе к твоему институту.

– Зачем я тебе?

– Ты мне нужна. Ты одна. Мне кажется, я нашел идеальные отношения. Самые лучшие в моей жизни. Совершенные. Это единственное, что меня радует.

– Потому что без секса?

            Я промолчал.

– Ты хочешь идеальных отношений без секса? Для этого ты выбрал меня? Потому что я даже не напоминаю тебе женщину? Ты ничего не перепутал? Может, тебе нужно было предложить это Владику? Вообще кому угодно, но не мне! Я не понимаю, чего ты хочешь! Мне кажется, у тебя есть какая-то иллюзия, которой я никак не могу соответствовать. О чем это мечта – о дружбе? О чистоте? О мире без секса? О велотренажере на двоих? Чего ты хочешь? Назови это как-то! Обозначь! Ты же копирайтер!

– Ну, я не очень хороший копирайтер, – я развел руками. – Я не могу это никак обозначить. И не могу тебе объяснить. Нет слов и нет никаких иллюзий. Ты говорила тогда о врачах, что вне работы они не думают о том, из каких запчастей люди собраны, потому что человек – это не просто набор органов. Так вот и я с тобой забываю о том, от чего обычно не могу отвлечься даже усилием воли – о глобальном половом акте, об удушливых запахах. Но на твой вопрос я не могу ответить сразу, быстро, сходу. Я не мечтаю о мире без секса или без женщин, мне нужно, чтобы в этом мире была ты. Если бы все решения лежали в горизонтальной плоскости, было бы намного проще. Я мог бы точно просчитать, чем это может закончиться или какие реакции может вызвать. Но я думаю, что никто этого просчитать не может: ни ты, ни я, ни Влад, ни Агент69…

Я вылил молоко в раковину. Почему-то оно казалось мне непригодным к употреблению. Таблетки положил в карман. Нужно будет – она еще достанет.

– Прости, – сказала она. – Может, ты и прав. Это у меня либо черное, либо белое. Хочешь, чтобы я тебе что-то пообещала?

– Вряд ли у меня есть право требовать обещаний.

            Мы еще долго сидели молча. Тишина не давила. В этой тишине мы чувствовали себя одинаково отторгнутыми течением жизни. И никто из нас не мог нарисовать даже подобия светлого будущего.

            За окнами стало сереть.

– У меня семинар первой парой, – вздохнула она. – И я к нему не подготовилась. Думала, уже не нужно.

– А я должен с одним банкиром встретиться. Вообще не пойму, чего он хочет.

– Вы проходили, что из всех животных только человек осознает свое существование как проблему, которую должен решать ежедневно, и именно поэтому он не животное?

– Тогда я точно не животное.

            Мы еще помолчали.

– Знаешь, я придумала выход для нас обоих. Если тебе кажется, что моя проблема – не проблема, а мне кажется, что твоя вполне решаема, то давай друг другу обозначим цели. Так, словно судьба за нас решила. Ты же говорил, что не пожелаешь мне зла. Будь уверен, что и я тебе не пожелаю.

– Я бы поверил, но тебе всего двадцать лет. Ты считаешь, что можешь давать мне умные советы?

– Для нас это единственный выход.

– Хорошо. Тогда я первый. Действительно, я считаю, что твоя проблема – проблема возраста, острого чувства и отсутствия опыта. Решается она никак не самоубийством. Мои условия: больше никаких попыток свести счеты с жизнью, учеба, новые знакомства, максимум общения. А когда станешь реаниматологом, сама будешь спасать таких же идиоток, какой был в двадцать. Все понятно?

– Я не знаю, как жить без него. Раньше мне было достаточно знать, что он есть, что он живет в нашем городе, а теперь мне нужно, чтобы он был со мной и ни с кем другим…

– Я тебе уже сказал свои условия, – оборвал я.

– Ок. Тогда ты найдешь работу – стабильную, высокооплачиваемую, с медицинской страховкой и социальным пакетом, бросишь своих бабушек и будешь зарабатывать головой, раз ты такой умный. А членом будешь пользоваться изредка – по моему разрешению. Будешь звонить и разрешения спрашивать. И как только найдешь работу – никакого фриланса, или как ты это называешь…

– Невыполнимая задача.

– А ты постарайся. Так, как для бабуль стараешься, так для себя постарайся, будь лучшим – для себя, а не для них. Понял меня?

– Надеюсь, и ты меня поняла.

            Мы разошлись в разные стороны, словно обидевшись друг на друга за эти советы. Но ни в одно утро я не был так уверен, что у меня все получится. Если ночью я спас чужую жизнь, смогу спасти и свою.

-12-

            Сергей Михайлович предложил встретиться в банке. Я только сначала удивился, а потом подумал, что для него это в порядке вещей мэби: развлечься в обеденный перерыв, прямо на рабочем месте, в собственном кабинете.

            Внешне кризис совсем не покусал его банк: стены не покосились, а автостоянка перед зданием была забита крутыми тачками. Меня любезно направили к его кабинету. Секретарша улыбнулась медовой улыбкой.

– Вас ждут, проходите.

            Ждут… Что он там – вазелин достает? Или даже так:

– Мариночка, принесите мне вазелин. Сейчас ко мне парень придет.

            И она улыбается:

– Вас ждут, проходите.

            Я прошел. Сергей Михайлович поднялся из кресла, протянул руку, закрыл за мной дверь.

– Присядь.

            Может, прилечь сразу?

            Я отлично помнил обещание, которое дал Асе. И еще лучше – обещание, данное утром Констанции. Я уже подготовил для Сергея Михайловича набор нелицеприятных выражений, ясно определяющих мой отрицательный ответ. Но папик никак не торопился начать щекотливый разговор.

– Как поживаешь? – спросил, сев напротив. – Все занят?

            Я кивнул.

– Твоя жизнь изменилась?

– Изменилась? Немного.

– Прибавилось интересных историй? Помнится, в прошлый раз ты ничего не мог рассказать…

– Я и сейчас ничего не расскажу.

– А сейчас и не нужно. Сейчас я сам все знаю.

            Это оказалось круче, чем я ожидал. Я нахмурился, чтобы скрыть неприятное удивление.

– Не было ничего, кроме скучных статей. И вдруг – вихрь эмоций! – продолжал Сергей Михайлович. –  Падение в бездну, потеря ориентиров, переоценка ценностей, новые маяки в тумане.

– Ася…

– Ася – отличная девочка. С ней не бывает скучно. Я ее мозги очень ценю. И она – замечательная психологическая поддержка, ты убедился. Особенно, когда стабильный мир рушится. Она подсказывает новые идеи, новые и новые…

– То есть это вы придумали… этот эксперимент?

– Краш-тест. Так точнее. Прежние связи не прошли проверку на прочность. Только и всего…

            На миг мне показалось, что я нашел козырь.

– Но она спала со мной! Об этом вы знаете?

– Нужно же было проверить, годишься ли ты для воплощения новых идей. В результате все довольны – особенно твои клиентки.

            Я поднялся.

– Хорошая шутка. Ужасно смешно. Я оценил.

            Теперь пришла очередь Сергея Михайловича удивиться.

– Постой. Это же не разговор. Это прелюдия как бы. Честно говоря, стыдиться тебе нечего, я вообще в восхищении – ловко ты справляешься. Какие ты выводы для себя делаешь – твое личное дело. Мы просто хотели вытащить тебя из виртуального мира в реальный и заставить принимать решения. Я и сам отлично знаю, что Интернет-паутина затягивает, все мы грешны. В итоге, конечно, что-то прорисовалось более четко – предел твоих возможностей, предел физиологии или нравственности. Но научила эта история тебя чему-то или нет – целиком на твоей совести, мне это неинтересно, и ты можешь продолжать вести прежний образ жизни.

– А что тогда вам интересно?

– Да я работу тебе хочу предложить. И, думаю, пройдя некоторый путь, ты сумеешь оценить мое предложение.

            Я застыл где-то на полпути к двери. Жутко хотелось курить. Ничего не слушать, а просто курить.

– Постойте.

            Я вернулся за стол, зажег сигарету, потянулся за его пепельницей. Лицо стало оживать.

– А что за работа?

– Возглавить pr-службу банка. Кампания намечается серьезная. Статьи, новый сайт, печать, радио, телевидение, наружная реклама, транспорт. Из кризиса мы должны выйти сразу в лидеры. И я уверен, что ты в этом разбираешься.

– Ася убедила?

            Он нахмурился.

– Ты сердишься что ли? Да забудь это! Я сразу хотел предложить, но мы все как-то заигрались. Ты звонить отказывался.

            Заигрались… в краш-тесты, в эксперименты, в опыты, в психологов-любителей, в прелюдии.

– А я думал, вы мне секс хотите предложить, – признался я. – И по пути в банк целую речь подготовил – о пределе физиологии или нравственности. А вы с другой стороны зашли с вашим предложением, но все равно в тот же предел уперлись. Поэтому я речь говорить не буду, а просто посоветую вам предложить эту должность Асе. Уверен, у нее найдутся новые идеи, новые и новые.

– – –

            «Здравствуйте, Dmitriy! У вас 4 непрочитанных сообщения».

С кем же еще и общаться в депрессии, как не с почтовым агентом? Чем же еще и заниматься, как не просматривать непрочитанные сообщения?

            «Уважаемый Дмитрий! Благодарим за выполненную работу. Высылаем исходники новой статьи и данные банковского перевода. С ув., «Косметик-Полис».

            «Мить, сорь, что по нету. Я целый день на парах. Влад мне звонил и прощения просил, представь се. Сходи по адресу: пр. Гагарина, 126-12. Хозяйку зовут Мария Степановна. Квартира двухкомнатная, комнаты раздельные. (Судя по голосу – тете за пятьдесят) (Уверена, ты ей понравишься) (Попроси скидку) (Неудачная шутка) (Извини) (лол). Лиза».

            «Дима, привет. Почему ты отказался от предложения Сергея? Это неумно. Не отключай телефон, когда я звоню. Ася».

            «Здравствуй, Дмитрий. Ты неправильно меня понял. Я ни в коем случае не пытался учить тебя различать добро и зло или что-то в этом роде. Мое предложение основывается исключительно на заинтересованности в тебе как в специалисте.  Понимаю, что должен извиниться. И раз ты не отвечаешь на звонки, письмом даже легче. Уверяю тебя, что впредь наши отношения будут предельно прозрачными. Отчитываться будешь непосредственно передо мной, никаких посредников. Не отвечай сразу. Остынь. Подумай до понедельника. Сергей. P.S. Ты сам избегал встречи. Не надо теперь преувеличивать свои страдания». И ник отправителя – Агент69.

            Я обалдел. Поэмы, значит, мы пописываем. Девиц соблазняем. В чатах висим. Потом эксперименты над людьми проводим, потом заглаживаем их последствия. Мне хотелось ответить, что у него неплохо получается, но я решил, что это выдаст мое удовлетворение. Нельзя так внезапно найти лучшие отношения и лучшую работу. Есть риск, что со временем они окажутся совсем не тем, что тебе нужно. Поэтому я быстро отписал Констанции: «К тете схожу. Есть новость: я нашел новую работу и Агента69. Твой нравственный императив – мой безнравственный шеф. Могу познакомить».

2009 г.