Текст книги "Мифы, легенды и предания кельтов"

Автор книги: Томас Роллестон

СИМВОЛИЧЕСКИЕ УЗОРЫ В НЬЮ-ГРЭЙНДЖ

Все эти камни совершенно не обработаны и явно были взяты со дна реки или еще откуда-нибудь поблизости. На их плоских гранях имеются рисунки, представляющие особый интерес. Если не брать большой камень со спиралями у входа, едва ли эти рисунки должны были служить украшениями, разве что в самом грубом и примитивном смысле. В этих рисунках не прослеживается стремления создать декор, подходящий к размеру и форме поверхности. Узоры процарапаны на стенах кое-где и кое-как.[44]44
  Следует, однако, заметить, что орнамент в некоторых, а возможно, и во всех случаях был нанесен до установки камня в его нынешнее положение. То же самое характерно и для Гавр-Инис.


[Закрыть]

Основным их элементом является спираль. Интересно отметить сходство некоторых из них с предполагаемыми «отпечатками пальцев» в Гавр-Инис.

Имеются также тройные и двойные спирали, ромбы и зигзагообразные линии. В западной оконечности камеры найден рисунок, напоминающий пальмовую ветвь или лист папоротника. Рисунок вполне натуралистичен, и едва ли возможно согласиться с интерпретацией мистера Кафи – что это часть так называемого узора «рыбья кость». Подобный же пальмовый лист, но с прожилками, под прямым углом отходящими от черенка, найден в соседнем кургане в Дауте, близ Лугкрю, а также – в сочетании со знаком солнца, свастикой – на маленьком алтаре в Пиренеях, зарисованном Бертраном.

СИМВОЛ КОРАБЛЯ В НЬЮ-ГРЭЙНДЖ

В западном отделении камеры мы находим и другой примечательный и довольно необычный узор. Разные исследователи видели в нем метку каменщиков, образчик финикийского письма, группу цифр; и, наконец (и, без сомнения, верно), мистер Джордж Кафи предположил, что это грубое изображение корабля с поднятыми парусами и людьми на борту. Заметим, что непосредственно над ним находится маленький кружок, являющийся, очевидно, элементом картинки. Аналогичное изображение имеется в Дауте.

Как мы увидим, рисунок этот может многое прояснить. Обнаружилось, что на некоторых камнях кургана Локмариакер в Бретани имеется множество подобных жеорнаментов, причем на одном из них присутствует круг в том же положении, что и на рисунке в Нью-Грэйндж. На этом камне изображен также топор, который у египтян считался иероглифом божественной природы, а кроме того, магическим символом. В работе доктора Оскара Монтелиуса о каменной скульптуре Швеции мы обнаруживаем зарисовку высеченного в камне грубого изображения нескольких кораблей с людьми; над одним из них – круг, разделенный крестом на четыре части, без сомнения, эмблема солнца.

Предположение, что кораблям (как и в Ирландии, нарисованным настолько условно символически, что никто не увидел бы в них конкретного смысла, когда бы ключ не был дан другими, более сложными картинками) солнечный диск сопутствует только в качестве украшения, представляется мне неправдоподобным. Едва ли гробницу, в те времена – средоточие религиозных представлений, стали бы украшать бессмысленными, пустыми рисунками. Как хорошо сказал сэр Джордж Симпсон, «люди всегда соединяли святыню и смерть». Тем более, что никакого намека на декоративность в этих каракулях нет. Но если они задумывались как символы, что они символизируют?

Не исключено, что здесь мы сталкиваемся с комплексом идей более высокого порядка, нежели магия. Наше предположение может показаться излишне смелым; тем не менее, как мы увидим, оно вполне согласуется с результатами некоторых других исследований, касающихся происхождения и характера культуры мегалита.

Будучи принято, оно сообщит значительно большую определенность нашим представлениям о взаимоотношениях народа мегалита с обитателями Северной Африки, а также о природе друидизма и связанных с ним учений. Мне кажется достаточно очевидным, что столь частое появление кораблей и солнца в составе наскальных рисунков в Швеции, Ирландии, Бретани не может быть случайным. А глядя, к примеру, на изображение из Холланда (Швеция), никто не усомнится, что два элемента явно составляют одну картинку.

СИМВОЛ КОРАБЛЯ В ЕГИПТЕ

Символ корабля, вместе с или без изображения солнца, является очень древним и часто встречается на египетских гробницах. Он связан с культом Ра, окончательно сформировавшимся за 4000 лет до н. э. Его значение хорошо известно. Это барка солнца, судно, в котором солнечный бог совершает свои плавания – в частности, когда он подплывает к берегам иного мира, везя с собою блаженные души мертвых. Солнечный бог, Ра, иногда бывает изображен в виде диска, иногда в другом виде, парящим над лодкой или находящимся внутри нее. Любой, кто зайдет в Британский музей и посмотрит там на расписанные или украшенные резьбой саркофаги, обнаружит множество картин такого рода. В ряде случаев он увидит, что на лодку и сидящих в ней изливаются животворные лучи Ра. Далее, на одном из наскальных изображений кораблей в Бакке (Богуслен), приведенном у Монтелиуса, под кругом с тремя нисходящими лучами нарисована лодка с человеческими фигурами, а над другим кораблем имеется солнце с двумя лучами.

Уместно добавить, что в кургане в Дауте, расположенном неподалеку от Нью-Грэйндж и относящемся к тому же самому периоду, равно как и в Логкрю и в других местах в Ирландии, кружки с лучами и с крестами внутри встречаются в изобилии; кроме того, в Дауте удалось идентифицировать изображение корабля.

В Египте солнечная барка иногда несет на себе просто изображение солнца, иногда – фигуру бога с сопутствующими божествами, иногда – толпу пассажиров, человеческих душ, иногда – тело, лежащее на носилках. На мегалитических рисунках солнце тоже иногда появляется, а иногда – нет; в ладьях иногда сидят люди, а иногда – нет. Однажды принятый и осознанный символ может воспроизводиться с любой долей условности. Возможно, в полном виде эта мегалитическая эмблема должна выглядеть так: ладья с человеческими фигурами и со знаком солнца наверху. Эти фигуры, если исходить из нашего толкования, изображают мертвых, направляющихся в иной мир. Это не божества, ибо антропоморфные изображения богов оставались неизвестны народу мегалита даже после прихода кельтов – впервые они появляются в Галлии под римским влиянием. Но если это мертвые, тогда перед нами истоки так называемого «кельтского» учения о бессмертии.

Рассматриваемые рисунки имеют докельтское происхождение. Они присутствуют и там, куда кельты никогда не добирались. Тем не менее они – свидетельство как раз тех представлений об ином мире, которые со времен Цезаря привыкли связывать с учением кельтских друидов и которые явно пришли из Египта.

«NAVETAS»

В данной связи хотелось бы привлечь внимание читателя к гипотезе У. Борласа, согласно которой типичный ирландский дольмен должен был изображать корабль. В Минорке есть постройки, называемые из-за такого сходства просто «navetas» – «корабли». Но, добавляет У. Борлас, «задолго до того, как я узнал о существовании пещер и navetas в Минорке, у меня сложилось мнение, что то, что я прежде называл „клиновидной формой“, восходит к образу ладьи. Как мы знаем, в скандинавских погребальных курганах несколько раз были найдены настоящие корабли. На той же территории, а также на побережье Балтики в железном веке корабль очень часто служил гробницей».[45]45
  Дольмены Ирландии. С. 701–704.


[Закрыть] Если гипотеза мистера Борласа верна, мы получаем веское подтверждение символического истолкования, предложенного мною для мегалитических рисунков с лодкой-солнцем.

СИМВОЛ КОРАБЛЯ В ВАВИЛОНИИ

Впервые мы встречаемся с символом корабля примерно в 4000 г. до н. э. в Вавилонии, где у каждого бога было собственное судно (барка бога Сина называлась Барка Света); изображения богов несли во время торжественных шествий на носилках в форме ладьи. Джастроу[46]46
  Религия Вавилонии и Ассирии.


[Закрыть] считает, что этот обычай восходит ко временам, когда священные города Вавилонии располагались на побережье Персидского залива и торжества нередко проводились на воде.

СИМВОЛ СТОП

Есть, однако, причины думать, что некоторые из этих символов существовали раньше, чем любая из известных мифологий, и разные народы, почерпнув их из неведомого ныне источника, по-разному их, так сказать, мифологизировали. Любопытным примером может служить символ двух ступней. Согласно известному египетскому мифу, ступни были одной из тех частей, на которые разрубили тело Осириса. Они являлись своего рода символом власти. В 17-й главе «Книги Мертвых» говорится: «Я пришел на землю и. двумя стопами моими получил обладание. Я – Атум». Вообще этот символ стоп или следов распространен чрезвычайно широко. В Индии мы находим отпечатки ног Будды; изображение ступней присутствует на дольменах в Бретании становится элементом скандинавских узоров на камне.

В Ирландии существуют рассказы об отпечатках ног святого Патрика или святого Колумбы. Что самое удивительное, этот образ присутствует и в Мексике. Тайлер в своей «Культуре первобытных народов» упоминает о «церемонии ацтеков на Втором празднике в честь бога Солнца Тецкатлипоки; они разбрасывают перед его святилищем муку маиса, а верховный жрец смотрит на нее, пока не увидит божественные следы, и тогда восклицает: „Наш великий бог пришел к нам!“»

«АНХ» В СОСТАВЕ НАСКАЛЬНЫХ РИСУНКОВ

Мы располагаем еще одним свидетельством связей народа мегалита с Северной Африкой. Серги указывает, что знаки на табличках из слоновой кости (имеющие, вероятно, числовое значение), обнаруженные Флиндерсом Петри в погребении в Накваде, схожи с рисунками на европейских дольменах. В числе рисунков, выбитых на мегалитических памятниках, встречаются также несколько египетских иероглифов, включая знаменитый «анх», или «crux ansata»,[47]47
  Крест с ушком.


[Закрыть] символ жизненной силы и воскресения. На этом основании Летурно заключает, «что строители наших мегалитических памятников пришли с юга и являются родственниками народам Северной Африки».[48]48
  Бюллетень Антропологического общества. Париж, апрель 1893 г.


[Закрыть]

ЯЗЫКОВЫЕ СВИДЕТЕЛЬСТВА

Рассматривая лингвистическую сторону вопроса, Рис и Бринмор Джонс нашли, что предположение об африканском происхождении древнейшего населения Великобритании и Ирландии вполне оправдано. Было показано также, что кельтские языки по своему синтаксису принадлежат к хамитскому, а конкретно египетскому, типу.[49]49
  В приложении к книге «Народ Уэльса» (с. 616–664) профессор Джонс весьма подробно обсуждает эту проблему. «Доарийские идиомы, сохранившиеся в валлийском и ирландском языках, ведут свое происхождение от языка, родственного египетскому и берберским».


[Закрыть]

ЕГИПЕТСКИЕ И «КЕЛЬТСКИЕ» ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О БЕССМЕРТИИ

Конечно, факты, которыми мы располагаем в настоящее время, не позволяют нам выстроить стройную теорию взаимоотношений между западноевропейскими строителями дольменов и теми, кто создал удивительную религию и цивилизацию Древнего Египта. Но если учесть все факты, становится очевидно, что подобные взаимоотношения имели место. Египет – страна классического религиозного символизма. Он дал Европе самые прекрасные и самые знаменитые образы – образ божественной матери и божественного дитяти. Как представляется, оттуда же к первым обитателям Западной Европы пришла и глубокая символика путешествия душ, ведомых в Мир Мертвых богом света.

Религия Египта в большей степени, чем другие развитые древние религии, построена на учении о будущей жизни. Впечатляющие своим великолепием и размерами гробницы, сложные обряды, удивительная мифология, высочайший авторитет жрецов – все эти черты египетской культуры теснейшим образом связаны с представлениями о бессмертии души.

Для египтянина душа, лишенная тела, не была просто призрачным его подобием, как считала классическая античность, нет, будущая жизнь являлась прямым продолжением жизни земной; праведный человек, занявший свое место в новом мире, оказывался окружен своими же родичами, друзьями, работниками, и его занятия и развлечения весьма походили на прежние. Судьбой злого было исчезновение; он становился жертвой невидимого чудовища по имени Пожиратель душ.

И вот, когда Греция и Рим впервые заинтересовались представлениями кельтов, их поразило прежде всего учение о посмертной жизни, которое, по словам галлов, исповедовали друиды. Народы классической древности верили в бессмертие души; но что представляют собой души умерших у Гомера, в этой библии греков! Перед нами – какие-то выродившиеся, заблудшие, лишенные человеческого облика создания. Возьмем хотя бы описание того, как Гермес ведет в Аид души убитых Одиссеем женихов:

 
Эрмий тем временем, бог киллеиийский, мужей умерщвленных
Души из трупов бесчувственных вызвал; имея в руке свой Жезл золотой…
Им он махнул, и, столпясь, полетели за Эрмием тени
С визгом; как мыши летучие, в недре глубокой пещеры,
Цепью к стенам прилепленные, если одна, оторвавшись,
Свалится наземь с утеса, визжат, в беспорядке порхая, —
Так, завизжав, полетели за Эрмием тени; и вел их Эрмий, в бедах покровитель, к пределам тумана и тленья…[50]50
  Одиссея. Кн. 24, ст. 1 – 10.


[Закрыть]
 

Древние авторы чувствовали, что кельтские представления о загробной жизни являют собой нечто совершенно другое, нечто одновременно и более возвышенное, и более реалистичное; утверждалось, что человек после смерти остается тем же, каким был при жизни, сохраняя все прежние личные связи. Римляне с изумлением отмечали, что кельт может дать деньги в обмен на обещание получить их обратно в будущей жизни.[51]51
  Об этом написали Валерий Максим (ок. 30 г. н. э.) и другие авторы.


[Закрыть] Это совершенно египетская концепция. Такая аналогия пришла в голову и Диодору (кн. 5), ибо ничего похожего в других местах он не встречал.

УЧЕНИЕ О ПЕРЕСЕЛЕНИИ ДУШ

Многие античные писатели полагали, что кельтская идея бессмертия души воплощает в себе восточные представления о переселении душ, и была даже придумана теория, согласно которой кельты узнали это учение от Пифагора. Так, Цезарь (VI, 14) говорит: «Больше всего стараются друиды укрепить убеждение в бессмертии души: душа, по их учению, переходит по смерти одного тела в другое». Также и Диодор: «…у них пользуется популярностью учение Пифагора, согласно которому души людей бессмертны и некоторое время спустя они живут снова, поскольку душа их входит в другое тело» {Диодор. Историческая библиотека, V, 28). Следы этих представлений действительно присутствуют в ирландской легенде. Так, ирландский вождь Монган – историческое лицо, смерть которого зафиксирована в 625 г. н. э., спорит по поводу места гибели короля по имени Фотад, сраженного в битве с легендарным героем Финном Мак Кумалом в III в. Он доказывает свою правоту, призвав из потустороннего мира призрак Кайльте, убившего Фотада, и тот точно описывает, где расположено захоронение и что находится внутри него. Он начинает свой рассказ с того, что говорит Монгану: «Мы были с тобой», а затем, повернувшись к собравшимся: «Мы были с Финном, пришедшим из Альбы…» – «Тише, – говорит Монган, – ты не должен раскрывать тайну». Тайна, конечно, заключается в том, что Монган – перевоплощение Финна.[52]52
  Де Жюбенвилль. Ирландские мифы. С. 191 и след.


[Закрыть] Но в целом очевидно, что учение кельтов отнюдь не совпадало с представлениями Пифагора и обитателей Востока. Переселение душ не являлось частью естественного хода вещей. Оно могло произойти, но обычно не происходило; умерший получал новое тело в том, а не в этом мире, и настолько, насколько мы можем установить по древним текстам, ни о каком нравственном воздаянии речь здесь не шла. Это не было положением вероучения, это был образ, красивая фантастическая идея, которую вовсе не следовало открыто провозглашать перед всеми, о чем свидетельствует предупреждение Монгана.

Очевидно, основу учения друидов составляла вера в бессмертие души.[53]53
  Этимология слова «друид» больше не является для нас неразрешимой загадкой. Было выдвинуто предположение, что вторая его часть связана с индоевропейской основой «*vid», которая присутствует в английском слове «wisdom» и латинском «videre» (а также русском «ведать», «видеть». – Примеч. пер.) и т. д. Турнейзен показал, что эта основа в сочетании с усилительной частицей «dru» могла дать слово «dru-vids», в гэльском языке превратившееся в «dravi», что и означает «друид», точно так же, как другая усилительная частица, «su», после прибавления «vids» дала в гэльском «savi», «мудрец».


[Закрыть] Цезарь прямо говорит об этом и утверждает, что друиды всячески развивали эту идею скорее ради утверждения собственного статуса, нежели из соображений метафизического порядка. Твердая вера в иной мир, наподобие укоренившейся у кельтов, – одно из самых мощных орудий в руках жречества, хранящего ключи от загробного мира. Итак, друидизм существовал на Британских островах, в Галлии, и, насколько можно судить, везде, где кельты соприкасались с племенами строителей дольменов. Кельты жили и в Цизальпинской Галлии, но там не было дольменов – и не было друидов.[54]54
  См. книгу Райса Холмса «Завоевания Цезаря в Галлии», с. 15, 532–536. Следует заметить, что Райс полагает, будто друидизм изначально являлся религией всего исконного населения Западной Европы


[Закрыть] Ясно, во всяком случае, что, когда кельты пришли в Западную Европу, они обнаружили там могучее жречество, сложные религиозные ритуалы, огромные обрядовые постройки и народ, погруженный глубоко в магию и мистицизм, с развитым культом Подземного мира. Из этого можно сделать следующие выводы: друидизм возник благодаря впечатлительности кельтов, чрезвычайно способных, как мы уже знаем, к заимствованию чужих идей, а именно представлений прежнего населения Западной Европы – народа мегалита, который, в свою очередь, имел определенное касательство к духовной культуре Древнего Египта, о чем, впрочем, не следует здесь далее распространяться. Вопрос еще остается в значительной мере открытым и, возможно, так и не будет разрешен до конца, но если в выдвинутых здесь предположениях есть рациональное зерно, то народ мегалита все же выступает на один или два шага из-под завесы жутковатой тайны, которая его окружает, и становится очевидным, что он играл немалую роль в развитии религиозных представлений Западной Европы и в подготовке этой части мира к принятию христианства, которое здесь в итоге и восторжествовало. Бертран, в самом интересном разделе своей работы – главе об «Ирландии кельтов» – отмечает, что в Ирландии очень скоро после христианизации возникает множество монастырей, и общая их организация указывает, вероятно, на то, что они представляли собой на самом деле преобразованные коллегии друидов. Цезарь сообщил нам, как выглядели подобные, весьма многочисленные, заведения в Галлии.[55]55
  «от Балтики до Гибралтара». Но точно нам известно только то, что друиды были там, где кельты встречались со строителями дольменов. Цезарь сообщает о германцах, что у них нет друидов и что у них мало распространены жертвоприношения.


[Закрыть] Невзирая на трудность обучения и строгость дисциплины в них, они привлекали многих людей – ибо друиды пользовались огромной властью и обширными привилегиями. Там изучали искусства и науки и доверяли человеческой памяти тысячи стихов, заключавших в себе вековую мудрость. Думается, что у ирландских друидов ситуация не слишком отличалась. Такого рода структура могла без особых затруднений превратиться в христианскую – поскольку в Ирландии эта религия приобрела довольно специфическую форму. Магические обряды не требовалось искоренять – раннее ирландское христианство, как показывает обширная агиографическая литература, столь же изобиловало магическими представлениями, как языческий друидизм. Основным содержанием религии оставалась вера в загробную жизнь. И главное, совершенно не требовалось отрицать верховенство священничества над земной властью; по-прежнему сохраняли свою истинность слова, сказанные Дионом Хризостомом о друидах: «Это они повелевают всем, и короли на золотых тронах, в великолепных дворцах – лишь их служители и исполнители их замыслов».

ЦЕЗАРЬ О ЗНАНИЯХ ДРУИДОВ

О религиозных, философских и научных знаниях, преподаваемых друидами, Цезарь отзывается с большим уважением. «Они много говорят своим ученикам, – пишет он, – о светилах и их движении, о величине мира и земли, о природе и о могуществе и о власти бессмертных богов» (VI, 14). Нам, конечно, хотелось бы узнать что-то более конкретное; но друиды, хотя они прекрасно владели искусством письма, категорически не хотели записывать свое учение; поистине мудрая предосторожность, ибо таким образом они не только создали вокруг него некую атмосферу таинственности, столь притягательную для человеческого ума, но добились того, что их положения никогда и никто не мог опровергнуть.

ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЯ В ГАЛЛИИ

Процитированному выше сообщению Цезаря в нравственном плане противоречит чудовищная практика человеческих жертвоприношений, широкое распространение которой среди галлов отмечает наш автор. Заключенных и преступников, или, если их не хватало, даже невинных людей, вероятно, детей, в установленное время сгоняли внутрь специально выстроенных шалашей и сжигали там заживо, дабы снискать милость богов. Разумеется, человеческие жертвоприношения совершали отнюдь не только друиды – на определенной стадии культурного развития они имели место во всех областях как Старого, так и Нового Света и в данном случае, без сомнения, представляли собой пережиток обычаев народа мегалита. Тот факт, что такая практика не исчезла у кельтов, находившихся на достаточно высокой во всех других отношениях ступени развития, находит параллели в Мексике и Карфагене и объясняется, очевидно, безраздельным господством жреческого сословия.

ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЯ В ИРЛАНДИИ

Бертран пытается реабилитировать друидов, заявляя, что в Ирландии мы не находим никаких следов этого ужасного обычая, хотя там, как и повсюду в Кельтике, друиды пользовались неограниченной властью. В очень древнем трактате, «Диншенхас», дошедшем до нас в составе Лейнстерской книги, сообщается, что в долине Маг-Слехт стоял большой золотой идол – Кром Кройх (Кровавая луна). Прося о хорошей погоде и урожае, кельты приносили у его подножия в жертву детей: «Молока и хлеба они просили у него в обмен на своих детей – как велик был их страх и как горестны их стенания!»[56]56
  «Ирландские мифы» д'Арбуа де Жюбенвилля, с. 61. «Диншенхас» – раннехристианский памятник. Однако никаких упоминаний о Кром Кройхе нет ни в языческой литературе Ирландии, ни в сочинениях святого Патрика, и весьма вероятно, что уже во времена Патрика человеческие жертвоприношения отошли в область преданий.


[Закрыть]