Текст книги "Водяная пустыня"

Автор книги: Томас Майн Рид

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Глава 19. ПЛЕННЫЙ ЛЮДОЕД

Едва ли не больше самих путешественников испугался дикарь, когда увидел перед собой целую группу бледнолицых.

Страшный крик сорвался с его уст и выразил и его испуг, и его удивление.

У индейцев, как и у диких зверей, присутствие духа – скорее инстинкт, чем результат размышления. Мурас, вслед за возгласом удивления, немедленно погрузил свое весло в воду и начал грести, спеша поскорее выбраться на открытую воду и уйти от опасного, по его мнению, соседства.

Двадцати секунд было ему совершенно достаточно, чтобы почти вывести лодку из-под зеленого свода; он уже был всего в нескольких футах от устья, за которым виднелась широкая гладь озера, откуда он думал направиться к малокке и привести своих товарищей, чтобы захватить бледнолицых.

Но из тех, кого мурас считал своими злейшими врагами, никто и не подумал преследовать его. Когда показалась лодка, Том, правда, хотел было ухватить ее за нос, но дикарь так быстро и с такой силой оттолкнулся от дерева, что ирландец полетел в воду и чуть не утонул.

Попытка эта, может быть, и привела бы к иному результату, если бы Мэндей был здесь, но он куда-то скрылся, а куда, – никто не знал, так как с момента появления дикаря мэндруку исчез.

Маленькая Розита, впрочем, уверяла, что она видела, как мэндруку соскользнул в воду позади колоды еще в то время, когда лодка мураса двигалась вперед. В этой стороне было так темно, и девочка так была занята дикарем, что хорошенько не рассмотрела, куда скрылся индеец. Может быть, он просто спрятался где-нибудь наверху, в ветвях.

Неужели он покинул своих спутников в такую опасную минуту, чтобы спастись самому? Нет, этого не может быть: мэндруку не такой человек. Он не трус и не способен покинуть друзей. Даже злейший враг индейца и тот не мог бы обвинить его в измене.

А раз он не мог покинуть друзей, куда же он девался? Не случилась ли с ним беда? Но Розита говорит, что видела его только что…

Странно и непонятно.

Но недолго продолжалось недоумение путешественников.

Как раз в ту минуту, когда лодка дикаря достигла устья бухты, что-то круглое и темное, по виду очень похожее на человеческую голову, показалось из воды, за головой показалась рука.

Вдруг рука протянулась к лодке, схватила ее и с такой силой рванула, что лодка опрокинулась. Испуганный дикарь не удержал равновесия и с криком упал в воду. Вслед за тем в воде началась яростная борьба: казалось, что это смертельный бой двух крокодилов, слышно было сдавленное хрипение, видны были только два темных тела, сцепившиеся друг с другом.

Зрители с удивлением смотрели на страшную борьбу, хорошенько не понимая, что там происходит. Прошла минута, а борцы, все еще продолжая сражаться, стали приближаться к дереву, где сидели зрители. Вслед за тем из воды показался мэндруку, а рядом с ним дикарь из лодки. Мэндруку в зубах держал блестевшее лезвие ножа, с которым каннибал успел уже познакомиться, что до известной степени способствовало его укрощению.

– Протяните руку и схватите его, хозяин! – крикнул мэндруку, подплывая к дереву. – Я не хочу убивать его, хотя это было бы самым верным средством навсегда покончить с ним.

– Нет, нет, не делайте этого! – крикнул ему Треванио. – Мы лучше будем держать его в плену, и если крики его не были слышны в деревне, нам нечего бояться.

Затем золотопромышленник спустился на нижнюю ветвь, схватил пленника и подтащил его к древесному стволу. Здесь он с помощью Мэндея и Мозэ втащил наконец мураса наверх.

Когда дикаря втащили на дерево, он весь дрожал, конечно, от страха, что его сейчас же съедят. Так по крайней мере он сам поступил бы со своим пленником и поэтому думал, что и с ним будет то же самое.

Струйка крови; сочившейся из небольшой раны на спине, объяснила, почему так сравнительно легко сдался дикарь Мэндею. Он перестал сопротивляться только после того, как получил эту рану как предостережение, что второй удар будет гораздо серьезнее.

Все, разумеется, сейчас же засыпали индейца вопросами, интересуясь подробностями приключения.

– Пока дикарь подвигался вперед, – отвечал мэндруку, – я потихоньку спустился в воду и поплыл прямо к выходу из бухты, чтобы встретиться с мурасом, когда он будет возвращаться назад за помощью.

Благодаря темноте мэндруку удалось пробраться незамеченным. Вода у входа в бухту волновалась очень сильно и, ударяясь о стволы деревьев, образовывала пену. Он спрятался, уцепившись за ветку дерева, и дожидался возвращения индейца, так как был уверен, что дикарь при виде бледнолицых непременно обратится в бегство.

– Ну, а что если в деревне услышали крик дикаря? – спросил Треванио. – Тогда нам наверное не избежать плена. Судя по огням, которые мы видели ночью, мне кажется, что этих отвратительных тварей там целые сотни, а мы без оружия, нам нечем защищаться. Как же мы выпутаемся из этой беды? Хорошо еще, Мэндей, – добавил золотопромышленник, – что вы не убили этого мураса.

– Почему, хозяин? – с удивлением спросил мэндруку.

– Потому что убийство одного из них еще больше раздразнило бы дикарей, и, если бы после этого мы попали к ним в плен, они бы стали нас мучить сильнее.

– О, – возразил мэндруку, – если на наше несчастье мы попадем в плен, то нас никоим образом не пощадят: вместо мести у них есть аппетит, благодаря которому мы заранее можем считать себя осужденными на смерть. Поняли вы меня, хозяин?

Этот разговор велся почти шепотом, чтобы не возбуждать напрасного беспокойства в других.

– Боже, Боже! – простонал Треванио, смотря на своих детей. – Что же нам делать? Если дикари откроют наше убежище до наступления ночи, мы скорее всего попадем в плен.

– Если только крик мураса не был услышан, то, могу уверить вас, хозяин, нам не грозит особенная опасность, по крайней мере сегодня. А после захода солнца мы сразу же тронемся в путь и еще до полуночи будем далеко от проклятых людоедов. Эге! А лодка-то уплывает. Ее во что бы то ни стало надо не упустить! Я сейчас догоню ее!

С этими словами мэндруку бросился в воду: он спешил догнать лодку дикаря и притащить ее назад под свод, где они скрывались. Поднимавшийся ветерок уже начал подталкивать ее к середине озера, – еще немного, и ее нельзя будет догнать. А вид лодки, в особенности перевернутой вверх дном, поднял бы тревогу в малокке.

Но мэндруку мастерски плавал и успел догнать лодку раньше, чем она отошла слишком далеко. Схватить затем за болтавшийся в воде обрывок причальной веревки и притащить лодку за собой было уже вовсе нетрудно.

Весь день провели наши путешественники в своем убежище, изредка только переговариваясь полушепотом. Однако мэндруку время от времени подплывал к выходу из бухты и из-под нависших над водой деревьев осматривал озеро.

Но ничего подозрительного не было видно. Мэндей, правда, видел лодку гораздо больше той, которой им удалось завладеть; в ней сидело трое мужчин, но они направлялись совсем в другую сторону и все время держались на середине озера, приблизительно в двухстах ярдах от берега и к тому же как раз напротив малокки. Мэндруку следил за лодкой все время, пока она была видна. Движения сидевших в ней дикарей доказывали, что они ловят рыбу, но какую рыбу могли они ловить в этом огромном озере, – это осталось тайной даже для такого знатока гапо, как мэндруку.

Приблизительно через час рыбаки, по-видимому, не поймав ничего, взялись за весла и направились к лесу, к своей малокке, и больше их уже не было видно. Это очень обрадовало как самого мэндруку, так и остальных, когда он рассказал им о результатах своих наблюдений. Очевидно, пленный гарпунщик выехал один, поэтому жители малокки и не знали даже, где он пропадает. Если это предположение верно, значит беглецам нечего особенно бояться нападения дикарей.

Но весь вопрос заключался в том, как долго могло продолжаться отсутствие мураса, не возбуждая этим подозрений своих соплеменников? Кто знает, может быть, у него есть жена, наконец, друзья, которые, чего доброго, вздумают отправиться на розыски пропавшего?

– Не беспокойтесь, – отвечал мэндруку на вопросы золотопромышленника, – его отсутствие в малокке никого не удивит. Они беспокоятся о своих пропавших товарищах не больше, чем, например, стало бы беспокоиться стадо обезьян коаиты об одной из отбившихся от него. Если даже у него и есть жена, – чего я, впрочем, не думаю – так она будет только рада, что избавилась от него. А если вы думаете, что его друзья отправятся разыскивать его, то в этом вы ошибаетесь. Мурасы и понятия не имеют о том, что такое настоящая дружба. Вот если бы кто-нибудь из них увидел, что этот дикарь убил гарпуном морскую корову, тогда дело другое. Тогда бы они все явились сюда за своей долей добычи, как стадо голодных коршунов. Только случай может направить их в эту сторону, а так нам нечего их бояться, по крайней мере сейчас. Ну а завтра пусть себе делают, что хотят, лишь бы не сегодня. Только бы дождаться ночи, а там у меня есть такой план, что мы не только отделаемся от дикарей, но и окончательно выберемся из этого проклятого озера.

С самого утра они еще ничего не ели, так как боялись разводить огонь, чтобы дым не привлек внимания дикарей. Впрочем наиболее проголодавшиеся не вытерпели и съели по небольшому куску вяленого мяса, остальные же терпеливо ждали, полагаясь на обещание мэндруку, уверявшего их, что у них будет возможность вволю поесть жареного мяса еще до наступления зари следующего дня. Но мурас совсем иначе объяснял себе это воздержание от пищи. Несчастный думал, что они просто хотят полакомиться его собственным мясом.

Для того, чтобы пленник не убежал, его связали по рукам и ногам самыми крепкими сипосами. Кроме того он был еще привязан и к монгубе. Скрученная вдвое лиана обвивала его шею. Словом, приняты были все меры предосторожности, чтобы лишить его возможности бежать.

Хотя дикарь и не мог рассчитывать, что он сможет воспользоваться лодкой – она была довольно далеко от него, – но это вовсе не стало бы для него помехой, если бы только ему удалось бежать, потому что, по уверению Мэндея, мурас мог путешествовать по вершинам деревьев с легкостью обезьяны.

Треванио сначала сомневался, не преувеличил ли мэндруку грозившую им опасность, сказав, что мурасы – людоеды. Но вид пленника убеждал его, что старый индеец был прав. Если бы не вмешательство бледнолицых, мэндруку, наверное, изменил бы свое первоначальное намерение оставить дикарю жизнь и поступил бы с ним в соответствии со старой индейской пословицей «Мертвые не говорят».

Глава 20. КРИК ЯГУАРА

Наконец кончился этот бесконечно длинный день и наступила ночь, которой все ждали с таким нетерпением. Но на этот раз ночь обещала мало хорошего: едва успело солнце скрыться за горизонтом, как взошла луна и тихо поплыла по безоблачному небу.

Появление луны особенно опечалило мэндруку, который если и ждал ночи, то только темной; свет же не только мешал, но и полностью расстраивал все его планы.

Он рассчитывал под прикрытием ночи вывести монгубу на озеро, а затем, если ветер будет попутным, распустить парус, если нет, – на веслах постараться до рассвета как можно дальше уйти от малокки. Но так как на попутный ветер особенно нечего было рассчитывать, то он заранее уже объяснил всем, как должны быть распределены силы гребцов, чтобы бегство продолжалось безостановочно всю ночь. Если до утра им не удастся уйти достаточно далеко (а на одних веслах трудно уйти далеко), то на весь следующий день они опять спрячутся где-нибудь под деревьями.

Но восход луны надолго, если не на всю ночь, задерживал их бегство. По мере того как ночное светило поднималось над горизонтом, вся поверхность озера осветилась бледным сиянием, при котором не только громадный ствол монгубы, но даже малейший темный предмет будет легко замечен из малокки на ровной, блестящей поверхности озера.

Дикари и не думали ложиться спать. Вся малокка горела тысячами огней, отражавшихся в воде. Из леса снова слышались те же странные и в то же время полные таинственной прелести звуки. Только временами к этим голосам примешивалось жалобное мяуканье ягуара, этого свирепого ночного хищника.

Заслышав крик ягуара, Треванио обрадовался, – ему казалось, что присутствие хищника означает близость земли.

– Ну, это далеко не так, хозяин, – заметил мэндруку, – может быть, ягуара просто застигло наводнение, и он, так же как и мы, нашел себе убежище на деревьях. Разница лишь в том, что ягуар везде проберется, а мы нет, и с голоду он не умрет, потому что сумеет найти добычу там, где нам ее не достать. Само собой разумеется, что по зову инстинкта он тоже стремится к твердой земле. Впрочем, в гапо есть места, где земля выступает над водой, они во время васанте становятся островами. Jacarite очень любит жить на таких островах, потому что находит там себе добычу, которая, так сказать, заперта в его же тюрьме. Нет, хозяин, присутствие ягуара – это еще не признак твердой земли, мы, может быть, еще очень далеко от нее.

Пока индеец говорил, рычание ягуара опять повторилось, заставив на время затихнуть всех остальных обитателей леса. Вдруг под зеленым сводом, где скрывались наши путешественники, послышались ужасные звуки, несшиеся из малокки. Мэндруку, хорошо знавший привычки врагов своего народа, сказал, что это заунывное пение было знаком радости, – дикарям удалось поймать какую-нибудь крупную добычу.

Слова индейца успокоили остальных его товарищей: значит не отсутствие, мураса было причиною этих адских воплей.

Настала полночь, а луна все так же продолжала ослепительно сиять с безоблачного неба, освещая волшебным светом окрестности.

Мэндруку начинал выказывать явные признаки беспокойства: несколько раз выплывал к устью бухты и все более хмурым возвращался к своим товарищам.

Наконец, когда после шестой экскурсии он вернулся на монгубу, лицо его уже не имело такого озабоченного выражения.

– Вы теперь выглядите довольным, – проговорил Треванио, – что же вы увидели?

– Я видел облако.

– Я, право, не понимаю, что же тут особенно радостного для нас.

– Я видел облако не особенно большое, но на востоке, со стороны Гран-Пара. Это многое значит.

– В самом деле?

– Конечно. Здесь скоро будет не одно облако, а огромная туча, пойдет дождь, будет гроза. А нам это-то и нужно. Я еще раз поплыву к выходу из игарапе, чтобы хорошенько осмотреть небо. Не трогайтесь с места до моего возвращения и молитесь, чтобы я принес вам добрые вести.

Говоря так, индеец снова спрыгнул в воду, но еще раньше, чем он вернулся, беглецы уже знали, какое известие он им принесет. Признаки были слишком очевидны, чтобы можно было еще сомневаться. Свет луны становился все бледнее и бледнее, и скоро мрак царил над всем гапо. Сделалось так темно, что, когда мэндруку вернулся наконец назад, о прибытии его узнали только по всплеску воды, которую он рассекал руками.

– Теперь настало время привести в исполнение мой план, – сказал мэндруку, влезая на дерево, – я не ошибся: гроза приближается, через несколько минут станет настолько темно, что без риска можно пробраться в малокку.

– Что такое? Вы хотите пробраться зачем-то в малокку?

– Да, хозяин.

– И вы пойдете один?

– Нет, мне хотелось бы взять кого-нибудь с собою,

– Но кого?

– Кого-нибудь, кто мог бы плавать.

– Значит, моего племянника Ричарда?

– Его самого. Никто другой не может быть мне так полезен.

– Но ведь опасность очень велика?

– Да, – отвечал мэндруку, – но опасность будет еще больше, если мы не пойдем. Если нам удастся то, что я задумал, то мы спасены, если же мы не пойдем и останемся здесь, то нам остается только приготовиться к смерти.

– Но почему бы нам не сделать так, как мы предполагали раньше: воспользоваться темнотой и бежать на монгубе?

– Отчего же? Можно, но только на нашей колоде мы не успеем пройти и мили до рассвета, а тогда…

– Дорогой дядя, – вмешался юный Ричард, – позвольте Мэндею сделать то, что он задумал. Положим, отправляясь с ним, я рискую жизнью, но ведь так же точно и все мы рискуем жизнью каждый день, каждую минуту. Я уверен, что мы вернемся целыми и невредимыми… Позволь мне идти с ним, милый дядя.

Треванио оставалось только согласиться на эту двойную просьбу, и он позволил племяннику сопровождать индейца в его рискованном предприятии.

Мэндруку и Ричард сели в лодку, отнятую у мураса, и бесшумно уплыли, предварительно простившись со своими спутниками.

Беспокойство индейца и молодого человека за исход их предприятия было, конечно, гораздо меньше тревоги друзей, оставшихся в ожидании их на монгубе.

Едва только смельчаки успели скрыться в темноте, как Треванио стал сожалеть, что дал согласие. Разве не ему придется отвечать за жизнь Ричарда, порученного ему братом?

Страх его еще больше увеличивался вследствие слов, которые сказал ему на прощанье мэндруку:

– Хозяин, если мы не вернемся до рассвета, оставайтесь здесь до завтрашнего вечера, тогда, если будет темно, сделайте так, как мы решили поступить до этого. Бегите, но не бойтесь ничего. Я, впрочем, говорю это вам так, на всякий случай. Но мэндруку недаром прожил столько лет, – я уверен в удаче. Pa terra! Через час мы вернемся и привезем с собою то, в чем мы больше всего нуждаемся, чтобы уйти подальше от наших врагов и выбраться из гапо.

Оставшиеся перешли на монгубу и сидели здесь, предаваясь грустным размышлениям. Под влиянием печальных дум они совсем забыли наставление мэндруку – как можно лучше стеречь пленника. Небрежность охраны объяснялась еще и тем, что они знали, что пленник по рукам и ногам связан сипосами, и не предполагали, что дикарь может освободиться без посторонней помощи. Они не знали, с кем имели дело.

Как только мурас заметил, что стражи не обращают на него внимания, он как угорь выскользнул из опутывавших его сипосов, бесшумно спустился с колоды в воду и поплыл к затопленным деревьям. Сторожа долго не замечали исчезновения пленника. Только через полчаса узнали они, что мурас бежал.

Все были удивлены и испуганы и, по приказанию Треванио, стали искать беглеца, но того и след простыл. Зато у входа в игарапе показалась целая флотилия лодок, которые вслед за тем направились к тому месту, где скрывались путешественники.

Глава 21. ПОЯВЛЕНИЕ ВРАГОВ

Мэндруку и его молодой спутник, выбравшись из бухточки, направили лодку к деревушке мурасов. Несмотря на царившую кругом темноту, им вовсе нетрудно было найти дорогу к малокке. Хотя большинство огней было уже потушено, но кое-где все еще виднелись красные точки ярко пылавших костров, к которым и направились наши смельчаки. На всякий случай мэндруку принял некоторые меры предосторожности: они не поплыли напрямик через озеро, а двигались вдоль опушки, чтобы все время быть под прикрытием деревьев. Меньше чем через полчаса они уже были в ста ярдах от малокки.

Здесь смельчаки привязали лодку к дереву, так чтобы в любое время ее легко было найти, а сами спрыгнули в воду и поплыли дальше. На обоих пловцах были надеты пояса из скорлупок сапукайи, которыми они запаслись на тот случай, если им по какой-либо причине придется очень долго пробыть в воде или оставаться неподвижными, не производя шума. Все их оружие состояло из одного ножа, принадлежавшего индейцу.

Как ни медленно они плыли, а через несколько минут были уже около помостов, под которыми были привязаны лодки.

В малокке, по-видимому, все уже спали: не видно было ни одного живого существа, не слышно было ни звука.

К лодкам и направлялся мэндруку. Три из этих лодок были простыми игарите, или челноками из древесной коры, а три другие, значительнее по размерам, больше походили на настоящие лодки. В каждую из них могло поместиться человек по восемь.

Мэндруку сначала занялся только большими лодками. Он поочередно подплывал к ним, стараясь держаться таким образом, чтобы голова его была не очень заметна случайному наблюдателю. Его молодой товарищ деятельно помогал ему, поддерживая лодку руками.

Что они тут делали?

Подплывая к лодке, индеец пробивал ножом дно, и вслед за тем лодка наполнялась водой и тонула.

По всей вероятности, вся операция была бы закончена без всяких приключений, если бы не оплошность стражи, благодаря которой мурасу удалось бежать.

В ту минуту, когда мэндруку и Ричард, потопив все лодки, хотели влезть в последнюю, еще целую, вдруг показался темный силуэт, который можно было принять за демона вод. Уцепившись за лиану, он одним прыжком вскарабкался на подмостки. Несмотря на темноту, мэндруку тотчас же узнал своего пленника.

– Santos Dios! – прошептал он. – Это дикарь. Они его выпустили, и теперь мы в беде. Скорей в игарите, молодой хозяин. Отлично! Вот два весла, берите одно, я возьму другое! Надо торопиться. Через десять минут мы будем вне опасности: видите, лодки тонут. Если бы он нам дал еще десять минут, прежде чем поднять тревогу! А! Тревога! Скорей!.. Скорей!..

В это время наверху, на помостах, раздался дикий вой. То был сигнал, которым дикарь оповещал своих о грозящей опасности. Он, конечно, не знал, да и подозревать не мог, какую операцию собирался осуществить мэндруку, но он видел, как двое белых отплыли на его собственной лодке, и на основании этого решил, что они отправились на разведку в малокку.

Не успел мурас подать сигнал, как ему ответила целая сотня яростных голосов.

Менее чем в десять минут все племя было на ногах и устремилось к озеру.

Нечего говорить, что мэндруку и его спутник не стали дожидаться результатов своей работы. Быстро вскочили они в уцелевшую пирогу и принялись грести изо всех сил, спеша к своим товарищам, которые наверняка ждали их с нетерпением.

Бегство пленника сильно беспокоило всех оставшихся в игарапе, и беспокойство это вовсе не улеглось при виде лодки, входившей под свод. Им даже показалось, что тут не одна лодка, а, по крайней мере, целая дюжина, и привел их сюда, конечно, не кто иной, как бежавший пленник.

Где же в таком случае Ричард и мэндруку? Что случилось с ними? Но пирога в это время подплыла к монгубе, и все увидели, что те, кого они считали погибшими, живы и невредимы. Громкий крик радости был приветствием появлению друзей.

– Скорей, скорей! – заторопил их мэндруку. – Вы сделали большую ошибку, выпустив пленника… Садитесь скорее все в игарите!

Отдавая эти приказания, индеец прыгнул на монгубу и, разорвав сверху донизу кожаный парус, бросил его в лодку, туда же полетели и несколько кусков мяса морской коровы.

Тем временем все уже успели перейти с дерева в лодку. Ричард заботливо усадил маленькую Розиту. Мэндей и негр взялись за весла, принадлежавшие раньше мурасам, а Треванио и его племянник воспользовались веслами, сделанными из костей морской коровы. Нельзя было терять ни минуты.

Через двадцать секунд пирога вышла из-под свода бухты и поплыла по озеру.

– Куда же мы плывем? – спросил Треванио, переставая на минуту работать веслом.

– Сейчас, хозяин, – отвечал индеец, выпрямившись во весь рост и устремив глаза на малокку, – сначала надо узнать, в состоянии ли дикари нас преследовать.

– Вы думаете, что они, может быть, и не станут нас преследовать?

– Погони не было бы, я уверен в этом, если бы вы не выпустили ту поганую обезьяну; нам теперь и бояться было бы нечего. Пожалуй, еще не все лодки затонули как следует, и они успеют их вытащить.

На востоке занималась заря, и хотя было еще далеко до рассвета, но это была уже не та глубокая темнота, царившая за несколько минут перед тем.

Но мэндруку недолго прислушивался к тому, что делается в малокке.

Казалось, мурасы опять улеглись спать – такая тишина была в деревушке. Огни были потушены, не слышно было ни одного звука.

Мэндруку с недовольным видом объявил, что такая тишина – плохой знак.

– Почему? – спросил Треванио, думавший совершенно иначе.

– Это очень просто, хозяин. Мурасы заняты работой, а потому и не слышно больше их криков. Если бы они не собирались за нами в погоню, не потому что они не хотели бы, а потому что было бы не на чем, они подняли бы страшный вой. Вы можете быть уверены, что они теперь вычерпывают воду из лодок, которые не успели еще затонуть.

И мэндруку рассказал наконец, зачем плавали они с Ричардом в малокку.

– В путь! В путь, да поживей! – крикнул он затем.

Нечего было долго задумываться над тем, куда плыть: все равно куда, только бы подальше от малокки. Треванио предложил идти под тенью деревьев, а когда станет совсем светло – скрыться где-нибудь под деревьями, если понадобится.

– Нет! – возразил мэндруку. – Через десять минут на воде будет светло. Плыть вдоль опушки – значит делать большой крюк, а дикари погонятся за нами по прямой, и потом, неужели вы думаете, что днем они не найдут нас под деревьями?

– Это правда, – согласился Треванио. – Остается только надеяться, что они, может быть, не станут нас преследовать.

– Посмотрим, – отвечал индеец. – Минут через пять станет совсем светло, и тогда можно будет сказать, что делается в малокке и потонули лодки или нет.

Но не прошло еще и пяти минут, как – увы! – от темной линии, образуемой помостами малокки, отделилась лодка.

– Большое игарите, – прошептал мэндруку, – этого-то я и боялся.

– Взгляните-ка туда, – сказал Ричард, – за большой лодкой идет и другая, только поменьше.

– Если лодок больше не будет, – мы спасены, – заметил мэндруку.

– В этих двух лодках, кажется, не более десяти человек.

– Ну это еще не так много, только бы не появились еще лодки, а с этими-то десятью обезьянами мы справимся, хотя нас и меньше. Эх, если бы у нас было хоть какое-нибудь оружие!

Говоря это, бывший золотопромышленник взглянул на дно лодки, чтобы удостовериться, нет ли там какого-нибудь оружия. Там оказались копье из пашиубы, которое индеец захватил вместе с парусом и вяленым мясом, и нечто вроде остроги, которой дикарь ранил морскую корову. К этому несложному арсеналу можно было прибавить еще весла, сделанные из коровьих лопаток, и нож мэндруку.

Треванио спокойным тоном объявил, что им если и грозит некоторая опасность, так только от стрел и дротиков.

По счастью, кроме этих двух лодок, больше не было видно ни одной.

– Они скорее всего догонят нас, – заметил мэндруку, – потому что они гребут вшестером, и расстояние уже заметно уменьшилось. Скорей! Скорей! Гребите изо всех сил, спасайте свою жизнь! Чем ближе мы будем от деревни, тем больше для нас опасность: они могут выудить еще несколько лодок и пустить их за нами в погоню!

Все гребли молча, тогда как преследователи, человек восемь или десять, завывали самым ужаснейшим образом, рассчитывая без сомнения напугать этим своих врагов.

Но беглецы решили лучше погибнуть в бою, чем сдаться каннибалам.

Скоро дикари подплыли к лодке беглецов на расстояние выстрела из лука. Началом военных действий, ознаменовавшим приближение дикарей, был целый град стрел, не достигших, впрочем, цели.

Видя, что они находятся еще очень далеко и что их стрелы не могут никого ранить, шестеро мурасов снова взялись за весла, в то время как двое остальных дикарей продолжали пускать стрелы в игарите беглецов. Стрелки обладали не только твердой рукой, но и верным глазом. Одна из стрел зацепила кудрявый затылок негра, другая ранила в щеку Тома, а третья воткнулась в кожу морской коровы, защищавшую Розиту.

Ловкий стрелок, виновник всех этих трех попаданий, был не кто иной, как бежавший пленник, человек с острогой. Четвертую стрелу ждали со страхом, она просвистела над водой и пробила руку Мэндею. Последний выпустил весло, вскрикнув скорее от гнева, чем от боли, потому что был ранен легко.

Острие стрелы еще торчало в его левой руке. Мэндруку вытащил стрелу правой рукой и быстро выхватил острогу с привязанной к ней длинной веревкой, которую он уже прикрепил к корме игарите. Вслед за тем он стал на корме и начал размахивать острогой, собираясь ее метнуть во врага.

Минуту спустя ловко направленная острога впилась между ребер дикаря-стрелка.

– Гребите! Гребите! – кричал мэндруку.

Дикари в испуге перестали грести и остановили свою лодку, в то время как пирога бледнолицых быстро начала уходить.

Но дикари скоро пришли в себя, вынули гарпун из тела своего раненого товарища и бросили его в воду. Мэндруку воспользовался этим и быстро стал подбирать веревку, чтобы вытащить острогу из воды.

Страшный крик досады раздался в лодке преследователей. Некоторое время они были точно парализованными. Но побуждаемые инстинктом мщения, снова погрузили весла в воду и приблизились к своим врагам. Еще несколько взмахов, и бледнолицые очутятся в их власти.

Целый поток стрел опять обрушился на игарите, но без всякого результата. Второй залп удался не лучше, и гребцы снова взялись за весла, чтобы не давать беглецам очень далеко уходить.

Дикари были не дальше чем в двадцати ярдах от игарите беглецов. Стрелки снова взялись за луки; теперь уже стрелять собирались сразу все девять человек. Это было действительно опасно: они могли не только ранить, но и убить кого-нибудь из наших героев.

В первый раз беглецы почувствовали настоящий страх. Они были беззащитны против целого дождя стрел – каждый из них уже видел себя смертельно раненным.

Но вдруг, к великому их удивлению, дикари опустили луки, с растерянным видом поглядывая на дно пироги, как будто увидели там самого опасного своего врага.

Мэндруку объяснил, в чем тут дело. Дыра, проверченная ножом, снова раскрылась, и лодка, в которой сидели мурасы, стала наполняться водой.

Он не ошибся. Через двадцать минут лодка погрузилась в озеро и дикари барахтались в воде.

Теперь бояться их было нечего. Им самим нужно было позаботиться о том, чтобы спасти свои жизни; до малокки неблизко, и хотя мурасы плавают, как рыбы, им все-таки будет нелегко добраться туда.

Скоро только одно большое игарите, на котором плыли наши путешественники, виднелось на всем озере.