Текст книги "Химические приключения Шерлока Холмса"

Автор книги: Томас Ваддель

Соавторы: Томас Риболт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Химические приключения Шерлока Холмса

Предисловие

В 1887 г. А.Конан Дойл выпустил первую книгу, посвященную приключениям Шерлока Холмса, а затем и его друга доктора Ватсона. В рассказе «Последнее дело Холмса» в 1893 г. сыщик был убит, но в 1903 г. воскрешен и действовал до начала первой мировой войны. Всего Холмсу было посвящено 4 крупных произведения и 56 рассказов.

Холмс стал настолько знаменитым персонажем, что помимо созданных Конан Дойлом произведений возникли новые творения: написаны биографии Холмса, созданы и продолжают появляться подражания детективным историям, раскрытым Холмсом.

Шерлок Холмс был, как известно, прекрасным химиком. Не пытаясь восстанавливать по отрывочным замечаниям в разных произведениях А.Конан Дойла «химическую биографию» Холмса, вспомним лишь некоторые «факты».

Еще обучаясь в колледже, Холмс около двух месяцев занимался в Лондоне опытами по органической химии («Глория Скотт»). Затем он учился в университете, а на досуге пополнял знания, которые могли бы ему пригодиться в будущей профессии («Обряд дома Месгрейвов»).

Холмс работал в химической лаборатории при больнице. Он обладал оригинальными познаниями в химии, но занимался наукой бессистемно и либо не заглядывал в лабораторию по неделям, либо торчал там с утра до вечера. У него была такая страсть к точным и достоверным знаниям, что некоторые считали его одержимым наукой. Кроме того, он был и прекрасным экспериментатором: Ватсон не раз замечал, что Холмс удивительно деликатно обращался с хрупкими приборами («Этюд в багровых тонах»).

Наиболее детальное описание химических опытов Холмса дано в том же «Этюде». В лаборатории «на полках и где попало поблескивали бесчисленные бутыли и пузырьки. Всюду стояли низкие широкие столы, густо уставленные ретортами, пробирками и бунзеновскими горелками с трепещущими язычками синего пламени.

– Нашел! Нашел! – ликующе крикнул он, бросившись к нам с пробиркой в руках. – Я нашел наконец реактив, который осаждается только гемоглобином и ничем другим!..

– Господи, да это же важнейшее открытие для практики судебной медицины за десятки лет!..

В пылу нетерпения он схватил меня за рукав и потащил к своему столу.

– Возьмем немножко свежей крови, – сказал он и, уколов длинной иголкой свой палец, вытянул пипеткой капельку крови.

– Теперь я растворю эту каплю в литре воды. Соотношение количества крови к воде не больше чем один к миллиону. И все-таки, ручаюсь вам, что мы получим характерную реакцию.

Он бросил в стеклянную банку несколько белых кристалликов и накапал туда какой-то бесцветной жидкости. Содержимое банки мгновенно окрасилось в мутно-багровый цвет, а на дне появился коричневый осадок.

– Ха, ха! – Он захлопал в ладоши, сияя от радости, как ребенок, получивший новую игрушку. – Что вы об этом думаете?

– Это, по-видимому, какой-то очень сильный реактив, – заметил я.

– Чудесный! Чудесный! Прежний способ с гваяколовой смолой очень громоздок и ненадежен, как и исследование кровяных шариков под микроскопом – оно вообще бесполезно, если кровь пролита несколько часов назад. А этот реактив действует одинаково хорошо, свежая ли кровь или нет. Если бы он был открыт раньше, то сотни людей, что сейчас разгуливают на свободе, давно бы уже расплатились за свои преступления… Теперь у нас есть реактив Шерлока Холмса, и всем затруднениям конец!

Заклеил ранку на пальце кусочком пластыря.

– Приходится быть осторожным, – продолжал он… – я часто вожусь со всякими ядовитыми веществами…

Пальцы его были покрыты такими же кусочками пластыря и пятнами от кислот».

А вот отрывок из рассказа «Морской договор»: «Над голубоватым пламенем бунзеновской горелки в большой изогнутой реторте кипела какая-то жидкость, дистиллированные капли которой падали в двухлитровую мензурку… [Холмс] окунал стеклянную пипетку то в одну бутылку, то в другую, набирая по нескольку капель жидкости из каждой, и наконец перенес пробирку со смесью на письменный стол. В правой руке он держал полоску лакмусовой бумаги.

– Вы пришли в самый ответственный момент, Ватсон, – сказал Холмс. – Если эта бумага останется синей, все хорошо. Если она станет красной, то это будет стоить человеку жизни.

Он окунул полоску в пробирку, и она мгновенно окрасилась в ровный грязновато-розовый цвет.

– Гм, я так и думал! – воскликнул он».

Упоминание химических опытов Холмса есть и в других рассказах. Известно, что в квартире миссис Хадсон у Холмса был особый сосновый стол, на котором он ставил эксперименты.

* * *

Увлечение Холмса химией настолько вдохновило двух сотрудников университета штата Теннесси в городе Чаттануга (США) – Т.Г.Вадделяи Т.Р.Риболта, – что они сочинили целую серию новых рассказов о расследованиях великого детектива. Эти рассказы – особые, поскольку раскрытие запутанных и необычных преступлений, описанных в них, требует знания химии – органической, неорганической или аналитической. Уже восемь лет подряд, начиная с 1989 г., журнал «Journal of Chemical Education» публикует занимательные рассказы о Шерлоке Холмсе.

Следует сказать, что каждый из рассказов имеет две части: в первой содержатся завязка и в неявном виде все данные для раскрытия преступления, а во второй – Холмс объясняет, какие сведения из химии помогли ему разрешить загадку.

Вот некоторые названия рассказов Вадделя и Риболта: «Шерлок Холмс и желтая призма», «Шерлок Холмс и Франдулентов кетон», «Рождественская история», «Дедуктивная стехиометрия», «Собака Генри Армитажа».

Рассказы обычно публиковались в последних, декабрьских номерах журнала, но в 1998 г. традиция была нарушена, и 8-й рассказ цикла – «Пожар на Бейкер-стрит» – опубликован в апрельском номере.

Перевод нескольких из этих рассказов о Шерлоке Холмсе вы уже читали на страницах газеты «Химия» в 1995 г. (№ 32, 48), 1997 г. (№ 1, 3, 48), 1998 г. (№ 1).

Э.Г.Раков

Проблема Вултонской тюрьмы

[1]1
  Перевод рассказа американских ученых Т.Р.Риболта и Т.Г.Вадделя о Шерлоке Холмсе
  (J. Chem. Education, 1990, v. 67, р. 1090–1092) с некоторыми изменениями и дополнениями
  Э.Г.Ракова.


[Закрыть]

Холодные крепостные стены Вултонской тюрьмы, казалось, выплыли прямо из серого утреннего тумана, окутавшего поля и леса вокруг нашего экипажа. Я плотнее запахнул пальто и повернулся к Холмсу, который глядел в окно, глубоко задумавшись о предстоящем деле. Затевалась игра, и я вновь был рядом с величайшим детективом мира.

– Холмс, – спросил я, – не могли бы вы сказать, о чем думаете?

Шерлок Холмс резко повернулся и ответил:

– Могу, разумеется. Но сначала вспомним факты по этому делу.

Боясь подвоха, я тщательно подбирал слова:

– Так… В четверг вечером из Скотланд-Ярда нам сообщили о странных событиях в Вултонской тюрьме. Мы заказали билеты и в пятницу сели в поезд из Лондона в Ворчестер. Затем, как вы помните, сняли комнату в деревне поблизости от Хирфорда. Наконец утром наняли экипаж для поездки в…

– Великий Боже! – воскликнул Холмс, перебивая меня. – Ватсон, я просил напомнить факты по делу, факты, а не маршрут поездки!

Он весело рассмеялся.

– Хорошо, хорошо, – продолжил я, запинаясь. – Но эти события, возможно, связаны с обстоятельствами дела.

– Не совсем так, Ватсон, – ответил он. – Я множество раз говорил, что вы должны выработать способность концентрировать свои мысли. Концентрированные мысли, как капли воды, двигающиеся в одном направлении, как могучая река. А рассеянные, раздробленные мысли, словно капельки тумана, что нас окружает сейчас. – Он сделал рукой круг в воздухе.

– Вот вам факты, Ватсон, – продолжил он после паузы. – Вожак преступной банды, на счету которой мошенничества, поджоги, вымогательства, похищения людей, грабежи и множество других грязных дел, Таддеус Стамп был заключен в Вултонскую тюрьму, но другие члены банды остались на свободе. Поскольку он крепко держал всех в своем кулаке, бандиты привыкли ни шагу не делать без его приказа, и в Лондоне на несколько месяцев стало тихо. Но две недели назад банда снова начала действовать.

– То есть, – вставил я, – Таддеус Стамп каким-то образом связывается с бандитами, хотя сам сидит в одиночке и посетителей к нему не допускают.

– Именно так, – сказал Холмс. – Его зловредные идеи и преступные мысли проникают через стены, в которых его держат. Он руководит шайкой, даже находясь в тюрьме. Это, Ватсон, оскорбительно для всей королевской правоохранительной системы.

Наш экипаж остановился. Выйдя из него, мы увидели величественный фасад Вултонской тюрьмы. Оглядывая стену, я не мог себе представить, как кто-нибудь или что-нибудь может преодолеть эту неприступную крепость.

В стене открылась толстая, окованная железом дверь, и высокий человек с суровым лицом вышел на порог, приветствуя нас.

Рядом с ним был грузный охранник в форме, державший свои громадные руки крепко прижатыми к телу. Мы представились, и высокий человек сказал:

– Я, Джон Уильямс, начальник заведения. Позвольте, я сначала расскажу вам вещи, необходимые, чтобы избавить от страха перед этим местом. Неподготовленным посетителям здесь очень неприятно. Быть может, вы…

– Поскольку мы уже здесь, мистер Уильямс, – перебил его Холмс, – вам было бы лучше рассказать об обстоятельствах этого запутанного дела.

– Что ж, джентльмены, – сказал начальник, – не уверен, что это правильно, но будь по-вашему. Скотланд-Ярд информировал меня, что недавно установлено наличие регулярных связей Таддеуса Стампа с его головорезами в Лондоне. Но я считаю это невозможным. Он сидит в полном одиночестве в камере без окон и без связи с внешним миром. Еду приносит один и тот же охранник, Эдмунд. – Он показал на крепкого мрачного стражника и продолжил: – Когда он заходит в камеру, у двери стоит сержант, который обязан доносить мне о любом происшествии. А единственный, кто говорит с заключенным, – это я сам. Заверяю вас, что в сговоре с бандитами я не замешан.

Мрачный охранник все это время стоял за спиной Уильямса не двигаясь, прижав руки к телу. Как только Уильямс закончил, Холмс зашел сзади охранника и громко хлопнул в ладоши возле его уха.

– Какого черта! – воскликнул я, не ожидая от Холмса такой бестактности. Но охранник остался невозмутим.

– Да, он глухонемой, – сказал Уильямс. – Но как вы узнали?

– Совсем просто, – ответил Холмс. – Любой человек не может не прореагировать, когда называют его имя. А здесь никакой реакции не было. Я понимаю так, что Эдмунд не мог сказать Стампу ни одного слова, не мог услышать от него ни одного звука.

Холмс вынул бумагу и карандаш и написал: «Как ваше имя?» – и, глядя в лицо охранника, медленно спросил: «Давно ли вы здесь?» Охранник на том же листке ответил: «Эдвард Эдмунд. В декабре будет шестнадцать».

Начальник тюрьмы знаком приказал Эдмунду следовать за собой и повел нас во двор тюрьмы. Затем мы шли бесконечными коридорами через множество охраняемых дверей, и нам казалось, что весь свет, все тепло, все звуки поглощаются стенами этого мрачного лабиринта. И все же время от времени, думал я, каким-то путем щупальца преступной воли Стампа проникали из этих глубин в далекий Лондон.

Мы остановились у железной двери камеры Таддеуса Стампа. Холмс прильнул к узкой щели в двери и через некоторое время кивнул мне на нее. В тускло освещенной камере не было окна. Я разглядел узкую кровать и табурет перед грубым деревянным столом. На столе стояла коптилка, возле нее лежала аккуратно сложенная газета, а подальше виднелась миска с двумя картофелинами, кувшин, кружка и что-то похожее на железную терку. На полу валялась смятая одежда. Сам Стамп лежал на кровати и мерно сопел.

Холмс повернулся к начальнику тюрьмы:

– Я вижу, Стамп получает газету «Таймс».

– Он, конечно, ужасный человек, мистер Холмс, – сказал Уильямс, – но чрезвычайно интеллигентен. Читать не запрещается, и мы не должны быть жестокими. Я передаю ему газету после того, как прочитаю сам. Тут нечего бояться. Эдмунд забирает ее вместе с остальным мусором, и я, согласно инструкции, просматриваю каждую страницу во избежание каких-либо записей.

– Так он получает лондонскую газету каждый день? – спросил Холмс.

– Да, – ответил начальник не своим голосом.

– А картошка?

– Картофель дают ему каждую пятницу, – сообщил Уильямс, – но сырой. Стамп просит именно такой: у него болит локтевой сустав, он растирает картофель и четвертую неделю делает примочки из кашицы. Но к чему вы клоните, мистер Холмс? Это ведь пустяковые детали.

Я воскликнул:

– Медицина ничего не знает о картофельных примочках.

– Это правда, доктор, – подтвердил Холмс.

Начальник тюрьмы развел руками.

Тут я проявил инициативу:

– Скотланд-Ярд установил, что Стамп передает приказы своей банде по воскресеньям. Что это значит, Холмс? Нам не надо осмотреть камеру внутри?

– Ну, Ватсон, – сказал Шерлок Холмс, – вы меня удивляете. Я полагаю, что дело уже сделано…

* * *

На этом месте рассказ прерывается, и читателям предлагается решить загадку самостоятельно. В помощь даются наводящие вопросы.

1. Как передаются послания из тюрьмы?

2. Какая химическая реакция поможет Холмсу разоблачить Стампа?

3. Кто передает банде приказы Стампа?

Смертоносный гость на Бейкер-стрит, 221Б

[2]2
  Продолжаем публикацию рассказов Т.Р.Риболта и Т.Г.Вадделя – преподавателей университета американского города Чаттануга – о химических приключениях Шерлока Холмса и доктора Ватсона. Предлагаемый рассказ был помещен в апрельском номере журнала «Journal of Chemical Education» за 1999 г. и печатается с некоторыми дополнениями и изменениями.


[Закрыть]

В первые весенние дни, в еще прохладный, но ясный день мое настроение было, как помнится, приподнятым. Но так уж бывает в жизни, что, когда погода прекрасна и душа блаженствует, меньше всего ожидаешь утраты. В тот день я никак не мог предвидеть удара, который потряс меня шесть недель спустя. Это случилось, когда я узнал о смертельной угрозе моему другу и коллеге мистеру Шерлоку Холмсу, достойнейшему и умнейшему человеку, какого я только знал. Расскажу, однако, по порядку, начиная с памятного дня.

Возвратившись со станции Чизлхерст и с главного почтамта Лондона, я открыл дверь в нашу гостиную на Бейкер-стрит, 221Б и застал моего уважаемого друга у камина с номером «Таймс» на коленях и многочисленными вырезками из криминальной хроники на полу рядом с креслом.

Он был поглощен своим занятием и лишь мельком бросил на меня взгляд.

– У вас, я вижу, праздничный подарок Ватсон. Мне можно развернуть ваш пакет или сначала сказать, что в нем и кому предназначено?

– Простите, Холмс, – ответил я. – Поскольку пакет обернут в обычную коричневую бумагу, тщательно перевязан шпагатом и не имеет никаких особенных почтовых пометок, уверен, что вы должны развернуть его, чтобы узнать о содержимом.

– Вздор, Ватсон. Пустяковая задача, это должно быть совершенно понятно и вам, и всем прочим. Вы же видели, что мне часто хватает самых простых наблюдений, чтобы установить важные факты. Надо только уметь правильно рассуждать, дорогой друг.

– Так-так, ладно, – сказал я, слегка раздраженно принимая его вызов. – Что же в этом пакете и для кого?

Он наклонился вперед в кресле, взял у меня пакет и покачал его на кончиках своих тонких пальцев.

– Сказать, для кого, – просто. Вы ведь предполагали, что я должен буду вскрыть пакет, чтобы исследовать содержимое, но сделать это вы вряд ли позволили, если бы он предназначался для другого. Кроме того, вы вошли сюда с такой лукавой улыбкой на лице, будто хотели поделиться секретом или преподнести сюрприз.

– Ну что ж, ну хорошо, – я начал слегка запинаться. – Полагаю, это было довольно просто, но вы определенно не можете знать, что находится внутри пакета.

– Можно продолжить? – спросил он с улыбкой. – Вспоминая о своем пребывании в Индии, вы не раз говорили о прекрасных керамических и фарфоровых изделиях, которые лепят и продают в деревнях возле истока реки Бхима. Деревни эти – неподалеку от Бомбея, а я заметил почтовый штемпель Бомбея, что в Британской Индии.

Прежде чем вы ворвались в комнату, – сказал он, показав подбородком на дверь позади меня, – я слышал шаги миссис Хадсон, медленно поднимавшейся по лестнице. Потом был звук открывшейся на улицу двери, а затем – ваши грохочущие шаги по лестнице. На одиннадцатой ступеньке и вы, и миссис Хадсон остановились. Вскоре миссис Хадсон сердито заспешила вниз, а вы бросились сюда. Что я мог подумать обо всем этом?

Я начал было отвечать, но он продолжал, заторопившись после взгляда на свои часы:

– Поскольку сейчас – время чаепития, полагаю, что миссис Хадсон собиралась приготовить чайный поднос. Вы остановили ее и попросили сойти вниз. Именно после этого ее тихие и медленные шаги наверх сменились громкими и сердитыми вниз. Это мне приходилось слышать не так уж редко, так что ее настроение нетрудно угадать. Вы, как и я, любите чаевничать. Так что вы должны были попросить ее заново заварить чай.

Учтя все, что случилось, я понял, что вы получили из Индии новый чайный набор. Полагаю, здесь чайник и пара чашек – по одной для каждого из нас. Не уверен, что там фарфор лучше нашего, британского, и, поскольку посылка все же прибыла из Индии, можно ожидать в ней какую-нибудь керамику экзотической формы. Глина из этой области Индии славится тем…

– Хватит, Холмс, хватит, – перебил я. – Поистине, труднейшее дело – преподносить вам сюрприз, если вы заранее знаете, каков он. Ваши дедуктивные способности порой просто раздражают.

– Чепуха, Ватсон. Миссис Хадсон вот-вот подойдет, чтобы забрать чашки на кухню, – сказал Шерлок Холмс, беря в руки ножницы. Он разрезал шпагат, развернул бумагу, открыл коробку и достал тщательно упакованный, оригинально расписанный красно-белый чайник и две чашки в том же стиле.

Миссис Хадсон решительно постучала в дверь и вошла в гостиную.

– Где эти новые чашки, которые надо наполнить? Не хватает того, что мистер Холмс убегает в любое время дня и ночи, не считаясь с распорядком дня, так теперь вы еще просите меня готовить чай по нескольку раз подряд.

– Миссис Хадсон, – сказал Холмс, – я верю, что китайский чай, купленный у нового продавца за углом, и несколько долек лимона, который вы на днях нашли на рынке, позволят вам приготовить прекрасный напиток и в новом чайнике.

– Он действительно выглядит неплохо, – ответила она, беря в руки чайник. – Но сегодня вы, надеюсь, больше не будете менять чайную посуду?

Когда миссис Хадсон вышла из комнаты, Холмс и я стали прислушиваться: по тому, как она медленно спускалась по лестнице, стало понятно, что ее недовольство постепенно проходило.

Комнату наполнил пикантный аромат. В камине за спиной Холмса я заметил вокруг горящих поленьев тонкие изогнутые красноватые веточки с мелкими темно-зелеными листочками.

Несколько таких же чуть дымящихся веточек виднелось в металлической чаше на противоположной от камина стороне комнаты.

– Зачем здесь эти ветки, Холмс? – спросил я.

Холмс бросил взгляд через плечо.

– А, Ватсон… Чувствуете, какой сильный запах издают эти веточки при нагревании? Вы же знаете, что в нашей любимой квартире 221Б поселились маленькие пришельцы. Я бы не возражал разделить с ними кров, но миссис Хадсон непременно хочет их отсюда выгнать. И кажется, наш бывший недруг Хейлброн О’Мелли поменял свою профессию и за время отсидки в Вултонской тюрьме стал химиком. У него и приобрел этот веничек мой брат Майкрофт. Похоже, О’Мелли насобирал его где-то на континенте и привез в Лондон. Он рекомендовал его Майкрофту от расстройства желудка, а мне – от докучливых насекомых. Это растение – Thymus vulgaris, и в свое время я исследовал компоненты, которые придают ему запах.

Холмс быстро начеркал что-то в своем лабораторном журнале и бросил его мне. На открытой странице я увидел формулу:

– Подумать только, Холмс, – произнес я задумчиво. – Мы находимся в самом центре мира. Пути всей Британской империи ведут в наш великий город. Здесь, в Лондоне, в нашей скромной квартире на 221Б у нас чашки из Индии, чай из Китая, – я начал запинаться, почувствовав сильный неприятный запах, – и целебные листья с континента.

При моем упоминании европейского континента Холмс тоже вспомнил о предстоящем мне путешествии. Я собирался совершить шестинедельную экскурсию, чтобы немного посмотреть мир и узнать о медицинских новинках в Париже, Цюрихе, Берлине и Гейдельберге.

– Несомненно, что предвкушение путешествия на континент вызывает у вас приступ неудержимого нью-йоркского веселья. Мне самому, однако, трудно проникнуться вашим энтузиазмом.

– Вам бы… – начал я, но он поднял руку.

– Как раз сейчас преступники оживились и не теряют времени. Мне не дает покоя интересный случай, которым я займусь в ближайшие недели. Похоже, что банкир Стивенсон подозревает свою жену и помощника в попытке отравить его. Улики, однако, слишком неубедительны, и он, возможно, обратится ко мне, чтобы обличить эту пару. Так что мне придется этим заняться, причем без вас и вашей помощи.

Миссис Хадсон внесла поднос со свежим горячим чаем. Она поставила поднос на стол, но тут я взглянул на часы и вскочил на ноги.

– Я заказал двуколку, чтобы доехать до вокзала. Она наверняка уже дожидается перед дверями!

– А я должна держать ваш чай горячим целых шесть недель, дожидаясь вашего возвращения? – спросила миссис Хадсон, глядя на меня с укоризной. – Ваша суетливость очень похожа на то, что проделывает мистер Холмс. Никакого порядка в нашем доме.

Но здесь выступил Холмс.

– Чай буду пить я, миссис Хадсон. Я выпью чашку, налитую для Ватсона: нельзя же выливать такой чай.

– Вот-вот, – произнесла миссис Хадсон.

Я схватил стоявшие в спальне чемоданы и задержался в дверях.

– Покидаю вас, Холмс, и вас, миссис Хадсон.

Забравшись в ожидавший меня кеб, я назвал вознице адрес: «Вокзал Паддингтон». Колеса загрохотали по булыжной мостовой. Над нашим великим городом сияло необычайно чистое небо. Но мои мысли были уже далеко, и я начал мечтать о небесной голубизне над заснеженными белыми вершинами швейцарских гор…

Шестью неделями позже, когда я нетерпеливо выглядывал из окна поезда, прибывавшего на Паддингтонский вокзал, серый и какой-то угрожающий туман покрывал все вокруг. Меня ошеломило появление в рассеянном свете миссис Хадсон и сержанта Фелпса, которые стояли в тусклом кружке света газового фонаря на платформе. Как только поезд наконец остановился, я схватил свой багаж и вышел из вагона. Миссис Хадсон подбежала ко мне.

– Благодарение Богу, вы приехали, сэр. Я знала, что вы прибудете сегодня, но неизвестно, каким поездом. Вы получили мою телеграмму?

– Боюсь, что мой маршрут изменился после того, как я прибыл в Цюрих, – сказал я.

– Я и не знала, что делать, доктор, – продолжала миссис Хадсон, чуть не задыхаясь от спешки. – Он ведь такой упрямый. Не желал видеть доктора. Не хотел ехать в клинику. Говорил, что должен увидеть вас. В конце концов я обратилась в Скотланд-Ярд. Я подумала, что кто-то из ужасных преступников, за которыми он всегда гонялся, поменялся с ним ролями. А когда он узнал, что его дело поручено Лестрейду, он стал белее привидения. Он сказал, что в Скотланд-Ярде больше круглых дураков, чем в любой больнице. Вы же знаете, каков он.

Взяв за плечи, я повернул ее к себе.

– Миссис Хадсон, вы хотите сказать, что с Холмсом что-то случилось?

– Именно так, – ответила она.

– Что? – закричал я. – Что с ним?

– Он умирает, сэр.

Я посмотрел на окружающий нас туман и неожиданно потерял ориентировку. Рассеянный свет газового светильника, казалось, лился со всех сторон. Чувство расстояния пропало. Повернувшись в одну и другую сторону, я никак не мог понять, куда идти.

Сержант Фелпс сделал шаг ко мне и миссис Хадсон.

– Сюда, доктор. Я договорился с возницей. Нельзя терять ни минуты.

Я слушал стук копыт лошади, везущей наш кеб по наполненному туманом городу. Понимая, что означала бы для Скотланд-Ярда, для Лондона и для всей Британской империи потеря Великого детектива-советника, я все же не верил в такую возможность. Одна, и только одна мысль переполняла меня: я нужен Холмсу.

– Итак, миссис Хадсон, – произнес я, пытаясь успокоить самого себя, – мне нужны факты о болезни, одолевшей Шерлока Холмса.

Она кивнула.

– Прошу изложить их ясно и коротко, – попросил я, вспоминая манеру самого Холмса.

Она сложила руки и опустила взгляд.

– Было так. В течение недели после вашего отъезда все шло как обычно. Он только убегал в любое время дня и ночи из квартиры, гоняясь за преступниками. Потом он стал жаловаться мне на мои блюда, говоря, что я подала ему испорченный бифштекс. Желудок у него болел все сильнее. Я бы не стала говорить этого никому, кроме врача, но сначала у него было расстройство желудка, потом затруднения… – пробормотала она почти шепотом.

– Так, слушаю вас, миссис Хадсон, что потом?

– Потом я все время видела, что он прижимает руки к животу. Он ел все меньше и меньше, пока не перестал совсем принимать пищу. Я пробовала давать ему сухарики и готовить питательный бульон. Но единственная вещь, от которой он не отказывался, – это чай с сахаром и лимоном. Я старалась как только могла и постоянно подкладывала эти смешные веточки в камин, а пару тлеющих веточек ставила в металлическую чашу, чтобы избавиться от клещей. Он переставил чашу к своей кровати. Он не из тех, кто жалуется, но я слышала стоны почти всю ночь. Это ужасно. У него сначала болел живот. Потом боли перешли на ноги, на руки и на плечи. Теперь он лежит в кровати и настолько ослаб, что не может подняться и вряд ли способен сегодня думать о своих расследованиях.

Когда наконец мы остановились у двери дома 221Б по Бейкер-стрит, я выпрыгнул из повозки, ринулся наверх и ворвался в квартиру. Гостиную освещали только отблески камина.

Ужасный запах тухлых яиц наполнял квартиру, но мне было недосуг определить его источник. Я шагнул в спальню Холмса и увидел его высокую фигуру, вытянувшуюся в кровати. Его изможденное лицо было мертвенно-бледным, а его руки напоминали кости скелета.

– Я должен устроить вам нагоняй, Холмс, – сказал я.

Он слабо кивнул, и я приступил к осмотру. Я поднял его верхнюю губу и увидел темную линию вокруг рта у края десен. Я вытянул его правую руку прямо, и кисть руки безвольно упала. Пальцы дрожали от напряжения, но он был не в силах поднять кисть.

Неожиданно послышался голос сержанта Фелпса.

– Послушай, а ты что здесь делаешь?

Отведя глаза от Холмса, я увидел в гостиной кроме миссис Хадсон и сержанта Фелпса оборванного нечесаного малого. Подросток шагнул из тени у стола, на котором Холмс хранил свои реагенты и химическую посуду. Он тащил большую бутыль, наполненную темной жидкостью с клубящимся в ней черным осадком. Сержант Фелпс направил ему лампу прямо в лицо, и глаза юного незнакомца расширились.

Неухоженный малый пробормотал:

– Так он велел сделать. Мистер Холмс прошептал распоряжение, а я только исполняю сказанное им.

– Этот уличный оборванец крутился здесь вокруг, – сказала миссис Хадсон. – Я прогнала его, так он опять вернулся.

– Это один из нарушителей с Бейкер-стрит, – сказал я сержанту. – В особых случаях Холмс использует этих пострелов по всему городу как глаза и уши.

– Что ты тут делал, малыш? – спросил сержант.

– Примерно полчаса кипятил уксус в красно-белом чайнике. Потом вылил варево в эту смешную стеклянную штуку. Он сказал смешать дрянь, которую называл сульфидом железа, с этим жидким. – Мальчик указал на бутылку с надписью «Acidum Hydrochloricum». – Получился вонючий газ. Я нацепил на горлышко бутыли резинку, – он показал на шланг, – и конец сунул в смешную стеклянную банку с уксусом. Из того конца резинки пошли пузыри, и все в банке стало черным, как ночь.

Трясущимися пальцами Холмс махнул мне перед своим лицом и, когда я наклонился, прошептал на ухо. Я резко поднялся.

– Сержант, – произнес я, – дело раскрыто.

Для разгадки необходимо прежде всего ответить на три вопроса:

1. Что стало причиной болезни Холмса?

2. Кто виновен в болезни Холмса?

3. В чем смысл химической пробы, проведенной мальчиком?