Текст книги "Девушка с пухлыми коленками"

Автор книги: Томас Дью

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Глава 5

Но никто не пришел на помощь. Когда я очнулся, мое лицо было зарыто в гравий, а руки перекручены подо мной. Руки онемели. Было холодно, как в могиле. Я не чувствовал своего тела. В мозгу гудело осиное гнездо. Я с усилием открыл глаза пальцами.

"– Она задерживается, – подумал я. – Я подожду. Кто-нибудь придет и поднимет меня, и не надо будет подниматься самому".

Но никто не пришел. Пришлось подниматься самому. Это было очень трудно сделать. Я медленно раскрутил руки, испытывая пронзительную боль в голове. Пять минут я массировал руки, разгоняя кровь. А потом пятнадцать минут поднимался на ноги.

Я испытывал сильнейшее желание снова лечь и забыться, но боялся замерзнуть до смерти. Я не боялся самой смерти, но боялся умереть, не рассказав никому о том, что случилось. Я прислонился к скале, постоял немного, потом осторожно оттолкнулся и сделал несколько шагов. Упал. Подполз к скале и снова поднялся. Сделал несколько шагов и снова упал. Но на этот раз на колени. Так я ушел с этого места и заставил свои ноги двигаться дальше. Я дошел до горной дороги. Потом я окончательно вспомнил, где нахожусь, и подумал о ранчо, где тренировался Баки Фаррел. Оно было неподалеку, пару миль отсюда, но в холодную ночь, с осиным ульем в голове или с чем-то там еще, в чем живут осы, – предстояла долгая прогулка.

Выбора не было. Нужно было куда-то идти, а Баки был ближе, чем Лос Анжелес. И был шанс, что меня кто-нибудь подберет. Но чем дольше я думал об этом, тем сильнее беспокоился. Меня мог подобрать седан.

Было интересно – куда они делись. Сначала я не думал об этом, я думал о другом. Почему Куколка не вернулась с подмогой? Я представил её в каком-нибудь чистом, хорошо освещенном заведении, где она ела и пила, пока я лежал на холодной пустынной земле.

Я страдал от этой мысли, но не очень. Черт с ней. У меня была другая задача, я должен её обсудить с Баки Фаррелом.

Кроме того, я подумал, может быть она не смогла вернуться. Может быть, они схватили её, во что я не особенно верил. Может быть, были другие причины.

Шатаясь, я брел по кювету. Я аккуратно ставил одну ногу перед другой, но не был уверен, что не упаду. Казалось, они шли в разные стороны. Неважно, как я шел, но каждый раз, когда нога касалась земли, голова моя гудела, а зубы стучали. Но главное – они были целы. Во рту была кровь. Я решил – от контузии. Мне было тепло и приятно от нее. Я удерживал её во рту.

Я несколько раз падал. В каждой проезжающей машине я видел ищущих меня бандитов. Ноги цеплялись за многочисленные камни. Я падал, ударяясь о них. Невидимые в темноте кактусы цепляли меня.

Меня мучали галлюцинации. То Куколка с развевающимся на ветру шарфом возле колеса десятитонного грузовика, едущего прямо на меня. То Дженни, лежащая нагишом на кушетке в кабинете, в безразмерных перчатках, из которых капала кровь. Сентиментальное путешествие.

* * *

Ранчо, где жил Баки Фаррелл с подручными, которые готовили его к бою, находилась в четырех милях от города. Все её постройки прятались позади горы, которую надо было обойти кругом. Потому ферму не видно до тех пор, пока не подойдешь к главным воротам. На воротах не было ни освещения, ни телефона. Надо войти в них и идти к главному дому. Если повезет – можно доехать, но только на лошади. Что касается меня, я шел, казалось, три года. И не чувствовал себя лучше, чем вначале.

У ворот, которые были открыты, я остановился и прислонился к косяку. Но дул сильный ветер, и стоять было слишком холодно. Я снова пошел. Мои ноги были, как палки. Теперь в голове у меня постоянно стучало, словно осы сбились в кучу и спорили. Спор становился жарче, и голова моя звенела, как баллон. В желудке как-будто взбивалось масло. Я видел огни, но не мог поверить, что они настоящие. Мои ноги подгибались, потому я не чувствовал их под собой. На то были причины: я упал без сознания.

Очнулся я все ещё несчастный, но согретый. Было много света. Я лежал на спине и мог видеть только белый потолок. Слышал низкие мужские голоса, но не мог сказать, откуда они доносились. Голоса затихли. Несколько минут стояла абсолютная тишина. Затем я услышал, как открывается дверь.

"– Пришли за мной", – подумал я, лежа с закрытыми глазами, не шевелясь, как мертвый. – Может быть, так лучше".

Дверь тихо закрылась. Ко мне приближались легкие шаги. В них не слышалось угрозы. Однако, я лежал, не подавая никаких признаков жизни. Кто-то коснулся меня. Мой разбитый нос учуял аромат бульона и напитка из лепестков роз. Я досчитал до десяти и открыл глаза. Два широко открытых, глубоко посаженных, печальных зеленых глаза смотрели на меня. Они мигнули. Затем я услышал голос:

– Как Вы себя чувствуете, мистер Шофилд?

Я услышал свой голос, как-будто издалека:

– Уже лучше. Благодарю.

Зеленые глаза долго изучали меня. Я увидел поднятую руку и сжался. Но она нежно опустилась на мой лоб. Рука была такая теплая и приятная...

– Все хорошо, мистер Шофилд. Не бойтесь.

– Ты меня знаешь?

– Я – Линда.

Она сняла руку и отступила на шаг. Теперь я мог видеть её почти всю. Линда Дарби, чьей матери Веронике принадлежало ранчо, где тренировался Баки Фаррел. Но последний раз я видел Линду, когда та была маленькой девочкой в джинсах и с косичками и, представьте себе, на лошади. Теперь она была взрослой девушкой с зелеными глазами. Нос у неё был как нос, а не пуговица. И косички выросли в прекрасный черный конский хвост, который свисал с левого плеча. Ей было лет восемнадцать-девятнадцать.

– Вспомнил. Как поживаешь, Линда?

– Хорошо. Выпей это.

В руке у неё была чашка, из которой поднимался пар. Она сунула другую руку мне под голову и приподняла её. Я приложился губами к чашке и начал пить. Обжег рот, но горлу и желудку стало хорошо.

– Хорошо,.. – протянул я. – Что это?

– Суп.

– Суп. Ты готовила?

– Да, мистер Шофилд.

– Я люблю тебя.

Она не обратила внимания на эти слова. Маленькая Линда. Теперь большая девочка.

– Спасибо, – сказал я. – Последнее, что я помню: кто отрезал мне ногу?

– Вы лежали на дороге возле большого кораля. Денни и Бронк возвращались домой. Они чуть не споткнулись о вас.

Денни и Бронк – тренер и менеджер Баки.

– Уверен, старый дядюшка Бронк был рад видеть меня.

Откуда-то, совсем близко, снова донеслись те же мужские голоса. Линда оглянулась и придвинулась ближе, положив свои теплые мягкие ладошки мне на уши.

– Денни осмотрел тебя. Все в порядке. Бронк сумасшедший малый. Он не знал, что Баки звонил тебе о... той девушке. Он звонил из моей комнаты. Будьте осторожны, мистер Шофилд. Баки и Бронк готовы подраться. Денни – на стороне Баки.

Это было серьезно. Профессиональный боксер вынужден ограничивать свидания перед боем. Баки был сильно расстроен.

Я улыбнулся Линде.

– Спасибо ещё раз. Я буду осторожен. Ответь мне на один вопрос.

Она уходила, но задержалась, повернув ко мне широкое скуластое лицо.

– Да?

– Та девушка, – сказал я, – Куколка. Она плохая?

Линда посмотрела на меня долгим взглядом. Потом опустила глаза и сжала губы.

– Она просто дрянь.

Я определенно не знал, что она имела в виду под словом дрянь, но произнесла его уверенно.

Из-за двери комнаты доносились голоса. Линда вышла, неся пустую чашку. Я оглядел комнату. Не знаю, в какой кондиции находился мой нос, но он медленно сипел и унюхивал смесь человеческого пота, мази, старой и новой кожи и грязных носков. Это была раздевалка Баки. Сохранился также запах лошадей, потому что здесь однажды хранили их сбрую.

За дверью тон одного из голосов повысился. Это был голос Баки Фаррела.

– Ладно, – сказал он, – Ты заработаешь, заработаешь. Но не вмешивайся! Это мое личное дело.

Послышалось ворчание, дверь открылась, и они вошли все трое.

Баки – первый. За ним – Денни Прадо, тренер, бывший тяжеловес. Его уши были словно покрыты скорлупой, а руки – такие гладкие и нежные, что даже не похожи на мужские. Он скользнул вдоль стены и прислонился к ней с потупленными вниз глазами. Бронк, менеджер, большой и сильный молодой парень с совершенно лысой головой, шагнул следом за Баки к столу, где я лежал, потом передумал и вернулся. Он наступил на правую ногу Денни и нервно огляделся. Денни указал ему на ногу, и Бронк сошел с нее. Баки наклонился над столом, посмотрел на меня. Он был большой, как паровоз. Но взгляд его был встревожен. Ирландская физиономия испещрена шрамами вокруг глаз и рта.

– Пит, малыш, как ты?

– Лучше. Как ты?

Я кивнул Бронку, который ответил нервным жестом и отвел взгляд. Я кивнул Денни, но он не заметил. Бронк хлопал по карманам, что-то ища.

– Ладно, – буркнул Баки, – если тебе лучше, давай рассказывай, что случилось. Где Куколка?

Я уставился на него.

– Она не была у тебя?

– Никого у меня не было. Не увиливай, Пит. Что случилось?

– Последний раз я её видел, когда она промчалась на своей ракете по направлению к городу. Естественно, я решил, что она уже здесь или позвонила тебе.

– Она не звонила. Что случилось?

Бронк нашел, что искал. Сигарету. Он сунул её в рот и стал искать в кармане спичку.

– Помоги мне встать, – сказал я Баки.

Он подал мне руку, в полтора раза крупнее нормальной, и я сел на кромку стола. Мой желудок перевернулся, но встал на место. Все кружилось вокруг меня с полминуты. Потом я облизнул губы, пошевелил ими и начал рассказывать, что произошло. Только факты. Без красочных эпитетов. Рассказал за две минуты.

Когда я закончил, Баки стал расхаживать взад-вперед. На нем была шелковая спортивная рубашка, рукава обтягивали его могучие бицепсы. Он выглядел хорошо, только был невесел. Бронк наблюдал за ним, перекидывая сигару из одного угла рта – в другой, ритмично, как под музыку. Денни больше смотрел на пол.

– Ты говоришь, Куколка уехала, пока ты был занят с теми двумя гадами, так?

– Так мне запомнилось.

– Который был час?

– Не знаю... около семи.

Баки посмотрел на свои часы.

Он растерянно взглянул по сторонам, потом подошел к стене, где висел телефон, снял трубку и заговорил. Бронк сделал два шага к нему, передумал и ретировался. Он наступил на другую ногу Денни и Денни обратил его внимание на это. Бронк сошел с нее. Большое лицо Баки сжималось и сжималось, пока он держал трубку около уха, слушая. Потом снова посмотрел на часы и повесил трубку.

– Она не отвечает.

– Который час? – спросил я.

– Четверть десятого.

Мне становилось лучше. Я встал на ноги и начал балансировать.

– Слушай, Баки..., – начал Бронк.

– Заткнись! – крикнул Баки. – Я сказал тебе, ты получишь свое, но не вмешивайся.

– Я твой Богом данный менеджер, – обиженно заметил Бронк.

– Отлично! – проревел Баки. – Ты мне как мать.

– Нет, конечно...

– Тогда заткнись.

Бронк заткнулся так быстро, что перекусил сигарету. Зажженый конец упал на пол, и он наступил на него, глядя на Баки. Я никогда не слышал, чтобы тот так грубо разговаривал с Бронком, который так много для него сделал. Конечно, Баки тоже много сделал для Бронка.

– Слушай, Пит, – сказал Баки, – ты действительно чувствуешь себя в норме?

– Действительно. Я чувствую себя разбитым, но мне уже намного легче.

– Ты пойдешь со мной? Я заплачу.

– С тобой – да. Один – нет.

Бронк снова подошел. Он сплюнул остаток сигареты, схватил Баки за руку и дернул.

– Послушай! Ты сейчас сильно взволнован из-за этой... этой...

– Осторожнее! – взревел Баки.

Губы Бронка жевали воображаемую сигарету.

– Ты никуда не пойдешь, – сказал Бронк. – Ты останешься здесь и ляжешь спать. Черт, я пойду вместо тебя.

Я замер, ожидая, что Баки его ударит. Денни отошел от стены. Но Баки не ударил. Он опустил огромные ладони на руки Бронка и похлопал его, как собаку.

– Нет, Бронк, ты останешься. Не надо никуда идти. Я пойду с Питом. Я ещё не знаю точно куда, но пойду. Я не могу так все это оставить. Пит мне поможет. Теперь оставь меня и отдохни. Тебе это надо.

Я догадался, что Баки впервые самостоятельно пошел на серьезное дело. Бронк не мог с этим согласиться. Он побледнел и нервно завертелся. Баки подал мне руку, я встал на ноги, которые дрожали, как у Бронка, только по другой причине. Пальцы Бронка тоже дрожали, а рот шевелился, не произнося ни слова. Мы были уже у двери, когда он завопил:

– Ты сделаешь это ради меня, Баки Фаррел. Я буду ухаживать за тобой! Я разорву контракт. Я отменю бой!

Баки передернул своими массивными плечами и подтолкнул меня к узкой двери, в которую недавно вышла Линда.

– Ладно, Бронк, давай. Потом объяснишь комиссии.

Дверь хлопнула. Я снова оказался в пустынной ночи, но чувствовал себя на этот раз гораздо лучше, с супом в желудке и с Баки под боком. Мы шли по широкой тропе между конюшнями и многочисленными жилыми постройками ранчо. Среди них выделялся дом, в котором жили Вероника и Линда. Ниже, по-правую сторону, стояло длинное здание, переделанное под жилье для Баки и его людей, а также для посетителей. Дальше располагались другие здания. Большинство из них не использовались, лишь напоминая о прошлых днях на ранчо.

Баки повел меня к себе.

– Я надену пальто. Подожди меня. Я сидел в маленькой уютной прихожей. Там стояли кожаное кресло и столик с газетами и журналами, в большинстве своем спортивными. На стенах висели фотографии. Я узнал Джека Демпси, Джо Луиса, Джима Бреддока, Макса Байера, Шугара Рея и Флойда Паттерсона. В середине была Джейн Мэнсфилд. Она висела между Демпси и Бреддоком и очень украшала собой коллекцию. Я не нашел фотографию Куколки и решил, что он держит её в спальне.

На журнальном столе стоял телефон и я решил им воспользоваться.

– Баки, можно позвонить?

– Разумеется.

Я позвонил домой, но к телефону никто не подошел. Я подождал несколько секунд и положил трубку. Вошел Баки. На нем был шерстяной спортивный пиджак и черный шарф. Не приняв сторону Бронка, я, однако, сомневался в целесообразности такой экскурсии.

– Баки, ты уверен в том, что делаешь? – спросил я.

– Да, да, почему бы нет. Пойдем.

– Хорошо...

Лицо Баки сморщилось от нетерпенья. Ему не нравился такой разговор.

– Сколько она тебе дала? – спросил он.

– Кто? Что?

– Куколка. Я сказал ей, чтобы она дала тебе пять сотен.

– За что?

– Ты же работаешь не ради забавы?

– А-а... Она была слишком расстроена.

Послышались шаги. У дверей кто-то остановился.

– Входи, – сказал Баки.

Он толкнул дверь. За дверью стоял Бронк с новой сигаретой в зубах. Денни стоял позади Бронка и глядел на свои ботинки.

– Ну послушай, Баки, ... – начал Бронк.

Баки шагнул в его сторону. Бронк отступил назад, чтобы не упасть.

– Исчезни, – прорычал Баки, – и дай мне пять сотен.

– Пять сотен! ...

– Давай, давай! – Баки замахал рукой.

Как во сне, Бронк отсчитал пять стодолларовых банкнот. Его сигарета двигалась вверх-вниз, как безумный семафор. Баки протянул деньги мне и заставил их взять.

– Пойдем, – бросил он и пошел.

Бронк встал передо мной и схватил меня за воротник. Он готов был заплакать.

– Послушай. Ты его приятель. Поговори с ним.

– Я сделаю все возможное, Бронк.

Ласково, но твердо я снял его руки. В горле у него клокотало. Глядя ему вслед, я перехватил взгляд Денни. Тренер посмотрел мне прямо в глаза и шепнул:

– Будь осторожен, Шофилд.

– Обещаю, Денни.

Я догнал Баки. Вдруг он остановился, я наткнулся на него, как на дерево.

– Я забыл кое-что, – сказал он. – Надо вернуться. Ты иди в машину. В белую.

Он вернулся, а я направился к гаражу. Я увидел тень на углу главного дома. Это была Линда. Она стояла там, маленькая и продрогшая. Приблизившись, я увидел, что она плачет.

– Линда...

Она качала головой и смотрела мимо меня, в сторону Баки.

– Она дрянь, – процедила Линда сквозь зубы. – Просто дрянь!

Я хотел успокоить её, но она отскочила и побежала вдоль дома.

– Линда..., – крикнул я.

Но она не остановилась и исчезла, а я пошел в гараж и забрался в белый"тандерберд" Баки.

Глава 6

Мы ехали в город. Я уже почти успел смириться с тем, что действовать предстоит Баки. И теперь я молчал, потому что не мог придумать, с чего начать разговор, зато он непрерывно задавал вопросы.

– Что это были за бандиты?

Я сказал, что не знаю.

– Куколка тоже не знает?

– Она сказала, что не знает.

– А они ничего не сказали?

– Ничего. Они общались с нами только физически.

Баки поглядел на меня.

– Пит, малыш, выбирай слова.

– Ладно. Они ничего не сказали.

– Ну а Куколка что говорила?

– Она рассказала о часах и записке. Она сказала, что ты расстроился. Ей не хочется тебя беспокоить.

– Я не беспокоюсь. Мне нужна ясность.

– Можно задать тебе вопрос?

– Разумеется.

– Куда мы едем?

– Мы едем к Куколке. Узнаем, дома она или нет. Если нет, поедем в другое место.

– Понял. Можно ещё спросить?

– Давай.

– Ты действительно думаешь, положа руку на сердце, что это лучший способ подготовки к матчу на первенство мира среди тяжеловесов?

– Первенству... чего? – загоготал он. Машина затряслась. – Пит, малыш, о чем ты говоришь? Любой американский боксер мечтает участвовать в мировом первенстве. Если нет – он не американец.

Лицо его стало серьезным.

– Что же я, по-твоему, не американец?

– Ну-ну. Я пошутил. Но поговорим лучше о тренировке. Это же ведь не игра, а бой. Через три дня...

– Я в форме. Чувствую себя здоровым. Уже сейчас готов к взвешиванию. Я силен и меня не волнует бой с этим канадцем, который, я не спорю, неплохой боец. Но я сильнее, так что не волнуйся.

– Я и не волнуюсь.

– И не надо спешить. Я буду силен до тридцати пяти лет. Все это говорят, видя, как я работаю. К тому же ты не хуже меня знаешь, что на вершине славы в тяжелом весе сейчас сложилась, так сказать, "пробка" из талантов.

– "Пробка"?

– Да, там есть связка "золотых" бойцов, которые ещё долго будут непобедимы. Возьмем, к примеру, Джо Луиса...

– Продолжай, Баки.

– Конечно, те ребята проворнее, но я сильнее.

– Ты можешь стать проворнее.

– Как?

– Вернись домой, в постель.

– Ох, заткнись.

В его тоне не было грубости. Он просто устал думать об этом.

"– Как бы повлиять на него? – думал я. – Бронк, я пытаюсь".

* * *

Палм-Спрингс – это длинная главная улица с высокими жилыми домами, санаториями и гостиницами по обе стороны, чистая и разукрашенная. Много зелени и фонтанов. Баки подъехал к калитке в живой изгороди. Во дворе был виден небольшой дом. Шторы были опущены, но сквозь них пробивался свет. Я дрожал от какого-то предчувствия.

"– В какой ты дыре была, Куколка, пока меня молотили о гравий на Винди пойнт?"

Когда мы вышли из машины, мне стало холодно. Баки вынул из кармана связку ключей и один из них вставил в замок.

"– Гм...", – подумал я.

Мне ничего не было видно за спиной Баки, потому я ждал, пока в кухне зажегся свет и мы вошли. Голос Баки прогромыхал:

– Куколка? ... Патриция? ...

Зов звучал виновато. Я взглянул на него. Баки застенчиво пояснил:

– Жалко будить, если она спит.

Я понял, в каком незавидном положении он оказался. Эта Куколка заставила его заняться её спасением от загадочной угрозы. Договорилась с сыщиком и исчезла, не заботясь о том, что бы сообщить Баки, где она есть. А он боится её разбудить!

Может быть, с ней что-нибудь случилось и она не могла позвонить?

Но что ещё могло случиться за такое короткое время?

Беспорядок в кухне указывал, что она была неважной хозяйкой. Всюду толстым слоем лежала пыль, на столах – грязные тарелки. На полке стояла кофемолка и рядом старинный будильник, который громко тикал. Я взял его и осмотрел: обыкновенный будильник. Время на нем и на моих часах было одинаковое. Записки нигде не было. Баки ходил по комнатам и я встретился с ним в гостиной, куда он вышел из спальни. Он был похож на растерянного мальчика, который забыл дорогу домой.

– Нет? – спросил я.

– Нет. Нигде.

Я посмотрел на лампу возле штор, закрывающих окно.

– Должно быть, она была здесь, – сказал я. – Кто-то зажег свет.

– Она всегда оставляет лампу включенной.

– На весь день?

– Если уходит. Она не любит возвращаться в темный дом.

Это было вполне нормально.

– Скажи, Баки, ты нашел здесь записку...

– Какую записку? А-а, которая была вместе с будильником? Да.

– Как это было?

– Я случайно увидел её и принес вот сюда. А Куколка взяла и прочитала. Она пыталась улыбаться, хотя я заметил её испуг. Больше я не видел записки. Она, видно, куда-то её убрала.

– Куда?

Он развел руками.

– Не знаю...

– Ладно. Что, если я поищу?

– Конечно, Пит.

Мебели в доме было мало. И никаких женских побрякушек.

Корзина для белья была пуста.

Баки, затаив дыхание, ходил за мной по-пятам.

– Как в нежилом доме, – пробормотал я.

– Что?

– Ничего, Баки.

– Может быть, записку она положила в кошелек.

– Не думаю.

Спальня выглядела более обитаемой. Кровать – прибрана. Рядом тумбочка. В гардеробе – два платья и темно-коричневый костюм. Внизу лежали комнатные тапочки. Вот и все.

"– Надо уходить, – думал я. – Такие, как Куколка не могут жить в такой бедности. Она просто не могла бы здесь спать. Если только она не на содержании у Баки."

Я толкнул дверь и медленно закрыл её.

– Баки, ты содержишь Куколку?

Лицо его исказилось.

– Нет, черт возьми, Пит. Она – девушка не того сорта, – он подошел вплотную ко мне и посмотрел по сторонам, как будто хотел убедиться, что мы одни. – Скажу тебе правду. Я никогда даже не был в этой комнате. Ни разу.

В его словах звучала юношеская страсть и гордость. Я отвернулся.

– Вы встречались?

– Да, за ланчем или обедом.

– Она никогда не просила денег?

– Нет. Почему она должна просить?

– Не знаю... На что она живет?

Ему явно не понравился мой вопрос. Он почесал нос, сжал кулаки и зашевелил губами.

– Алименты.

– Ох...

– Что – "ох"?

– Ничего. Не обращай внимания.

Я встал на колени и стал рыться в мусорной корзине.

– Какого черта ты здесь роешься? – сказал Баки нетерпеливо.

– Ищу. А что?

– Смешно.

– И мне тоже. Но надо же что-то делать.

Там было две бумажных салфетки с пятнами губной помады, точилка, несколько прядей осветленных волос, рекламная открытка "Компании Пустынных Хозяйств" с прекрасными фото стеклянного пустынного дома, в котором сгоришь днем и заледенеешь ночью, и две спичечных коробки. Одна – фабрики "Эль Мирадор"в Палм-Спрингсе; другая рекламировала место, которое называлось Блюбелл Таверн в городе Хиббард. Я положил их в карман.

– Послушай, Пит,.. – торопил Баки.

– Ладно. Я готов.

Но я не мог подняться с колен. Суп Линды перестал оказывать живительное действие. Ноги были как будто на ржавых петлях. Они скрипели. Одновременно круговая острая боль скрутила мои внутренности. Я уткнулся лицом в мусорную корзину.

Как сквозь вату я услышал голос Баки:

– Эй, что случилось?

Я начал бороться с корзиной. Казалось, она протянула тысячу рук и ног, как спрут. Вряд ли я бы справился с ней, будь я один. Она убила бы меня. К счастью, я был не один. Баки спас меня от корзины. Он поднял меня и положил на кровать. Тут и началось. Я был, как потерявший управление вертолет, заправленнй на 90 процентов, как воздушный змей на короткой веревке. Потом я замер, как деталь в тисках. Потом прошло и то, и другое, и я стал матрацем – скатанным, развернутым и брошенным на кровать. Кровать несколько раз меня подбросила и я перевел дух. Комната стала вертеться все тише и наконец остановилась. Я перевел взгляд с дивана Куклы Малышки на Баки, который обеспокоенно смотрел на меня.

– Что с тобой случилось, Пит, малыш?

Я передернулся, потом повернулся в одну сторону, затем – в другую и сел.

– Не знаю.

– Теперь тебе лучше?

– Да. Теперь мне лучше, спасибо.

Но я не особенно его тревожил. Его беспокоило другое.

– Что ты об этом думаешь, Пит?

– О чем?

– Что случилось с ней? Что случилось с Куколкой?

– Ничего особенного. Будем искать.

– Тогда пошли.

Его осенило. Он обернулся и стал смотреть, как я встаю.

– Если ты нормально себя чувствуешь...

– Нормально, Баки.

Глава 7

Баки вел машину на максимальной скорости. По лицу и рукам чувствовалось его напряжение.

– Где у Куколки любимые злачные места?

– Что?

– Куда она любит ходить больше всего?

– Не знаю...Обедать мы ходим в "Эль Мирадор".

– Как вы познакомились?

– Однажды она приехала со своим другом на ранчо.

– С её другом или с вашим?

– И так, и эдак. Это Винс-репортер.

– Винс Болл?

– Да. Он часто навещал меня, как и другие писаки. Однажды он приехал с Куколкой, и мы познакомились.

Я читал статьи Винса о спорте, но никогда его не видел. Он был неплохой журналист, многословный, но в общем, хороший.

– Потом ты позвонил ей и вы стали встречаться?

– Да. Но сначала позвонил мне Винс.

– Винс!

– Да. Он позвонил и сказал, что Куколка хочет со мной встретиться. Мы встретились...

– Что думает об этом Бронк?

– Он любит поддерживать хорошие отношения с газетчиками и особенно не волновался...сначала.

– А потом?

– Когда я начал встречаться с Куколкой без Винса – стал нервничать.

– Ух! Он стал возражать оттого, что ты стал больше есть, или против самой девушки?

– Не знаю. Бронк ничего не говорил насчет нее.

У меня вертелся в голове вопрос, только я не знал, как его задать. Потому задал другой.

– Куда мы едем?

– Тут недалеко, всего несколько кварталов.

Я забеспокоился. Его напряжение передалось мне.

– К кому?

– К бывшему мужу Куколки... Джасперу Ко.

– Слушай, Баки, Малышка сказала, что её бывший муж не имеет к этому никакого отношения.

Он промолчал. По упрямым глазам было видно, что в его мозгу засела одна мысль, от которой он не мог освободиться. Я решил задать ему тот вопрос.

– Баки, ты говорил с Линдой о Куколке?

– С Линдой? Почему я должен с ней говорить? Она ещё ребенок!

– Она её когда-нибудь видела?

– Не знаю. Может быть, видела на ранчо. Она же там живет. При чем тут Линда?

– Не причем. Забудь.

Внезапно Баки затормозил и свернул в боковую улицу старой части города, где большинство домов окружены забором разной величины и формы, в стиле "Ранней Калифорнийской Смеси".

Двигался Баки теперь медленно, глядя по сторонам. Он остановился возле высокого забора, через который свисали ветви тамариска. За глухой стеной невозможно было разглядеть дом.

Подъехав к железным воротам, мы увидели в доме свет. Свет слабо пробивался сквозь плотные шторы. На воротах висел звонок, но Баки просунул руку сквозь решетку и спокойно снял запор. Мы прошли через двор ко навесу над входом. Баки приложил палец к губам и бесшумно вошел. Мне не нравилось, что мы входим без стука, но Баки, по-видимому, считал себя здесь своим. Мы подошли к дверям. В комнате звучала музыка. Играла пластинка. Мы прислушались. Вдруг послышался другой звук: гортанный женский смех.

Мускулы на спине Баки напряглись. Я не мог знать, была ли это Куколка, потому что никогда не слышал её смеха. Сомневаюсь, чтобы и Баки знал, как она смеется. Нужно было удержать его, но я не успел.

Удар! Я услышал свой пронзительный крик.

Но этот крик был только у меня в мозгу.

Баки вошел. В этот раз я не знал, была ли дверь закрыта на замок или нет. Но у Баки это не вызывало беспокойства, даже когда он поворачивал ручку на двери. Я услышал, как затрещало дерево. На мое лицо упал свет из открывшейся двери. Я вошел за ним, но он резко остановился, и я наткнулся носом на его правое плечо, как на каменную плиту. Из глаз моих посыпались искры.

Громко выругался мужчина, пронзительно закричала женщина. Она прыгала, как сумасшедшая, совсем голая, и вопила:

– Закройте дверь! Закройте дверь!

Было уже поздно. Я никогда не видел этой женщины, но точно знал, что это не Куколка. Эта была немного старше. Длинные черные волосы локонами рассыпались по плечам. Я не стал её разглядывать, так как мое внимание привлек мужчина, который в противоположность ей был полностью одет от туфель до пиджака и, хоть был безумно возбужден, как и она, контролировал свои действия куда лучше.

– Какого черта вам здесь надо! – заревел он.

Резонный вопрос, между прочим.

– Надо поговорить с тобой, – спокойно сказал Баки. – Ты можешь на несколько минут от подружки?

– На несколько минут! – завизжала дама. – На несколько миллионов лет!

Она повернулась и выбежала, сверкая пятками. В это же время закончилась музыка и воцарилась мертвая тишина. Джасперу Ко было около тридцати пяти. Приятной наружности, хорошо сложенный, с преждевременной сединой в волосах. Голос у него был сильным, с прекрасной дикцией. Он стоял возле маленького стола и держал руку на трубке белого телефона.

– Сам уйдешь, Фаррел? Или вызвать шерифа?

– Посмотрим, – сказал Баки.

Ко взглянул через его плечо на дверь, куда вышла девушка, и снял руку с телефона.

– Хорошо. Что тебе надо?

– Где Куколка?

Глаза Ко широко раскрылись.

– Кто?

– Патриция. Где она?

– Откуда я могу знать? Мы уже не женаты, вспомни.

– Ты вредишь ей, – проворчал Баки.

– Нелепость. Я всего лишь ежемесячно посылаю ей толстую пачку чеков. Больше я ничего ей не делаю.

– Может быть, ещё часы? – взревел Баки.

– Что?

Я решил вступиться.

– Подожди, Баки. Я объясню.

Но тут вошел парень, одетый, но ещё не совсем очнувшийся ото сна.

– Черт, что с ней случилось? – спросил он и увидел нас. О, Баки.

– Привет, Винс.

Винс Болл, решил я. Может быть, что-нибудь прояснится. Если Винс приятель Ко, возможно, он знает её с давних пор.

– Что происходит? – спросил он, продирая глаза.

– Твой великий чемпион здесь, – бросил Ко. – Пришел разбираться.

Винс уставился на Баки.

– В чем дело, Баки? Что за проблема?

Он посмотрел на свои часы, потом на меня.

– Ты должен быть дома, в постели, – сказал он, зевнув.

– Я не тренируюсь, – сказал я.

– Я не вас имею в виду. Кто вы?

– Пит Шофилд. Друг Баки.

Винс снова зевнул.

– А-а.

– Слушай, – сказал Ко. – Я не хочу никакого шума, но во имя Иисуса, какого черта эти парни тут делают?

Я подумал, что лучше объяснить ему и уйти. В конце концов, это его дом.

– Извините, – сказал я, – но мы ужасно расстроены...

И, как мог короче, рассказал о Патриции.

Ко смотрел на свои руки. Винс Болл внимательно изучал ботинки.

– Вы думаете, – протянул он, – гангстеры преследовали Патрицию?

– Думаю, да – сказал я.

Винс и Ко смотрели друг на друга.

– Не знаю, что и думать, – сказал Ко. – Печальная история, и жаль, если Патриция в беде.

– Вы сообщили в полицию? – спросил Винс.

– Нет, – сказал Баки. – Что она сделает?

– Резонный вопрос, – сказал Винс.

– Ну, – буркнул Баки, – мы пойдем.

Баки был сконфужен. Ничего не прояснилось.

– Подожди-ка, Пит. Смотри, мистер Ко, если ты ничего не знаешь...

Простучали высокие каблучки. Девушка с длинными черными волосами вошла в комнату, полностью одетая, с норкой на плечах. В руке у неё была маленькая сумочка. Взгляд её все ещё оставался безумным. Она встала между нами.

– Подожди – ка, – сказал Джаспер Ко, – как ты доберешься домой?

– На такси.

– Всю дорогу до Риверсайда?

– Я отвезу её, – сказал Винс. – Мне надо прогуляться.

Она остановилась у двери. Винс, проходя мимо нас, потрепал за руку Баки.

– Я подумаю, что можно сделать, – сказал он. – А тебе лучше ехать домой.