Текст книги "Хозяин тумана"

Автор книги: Томас Барнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)

«Если ты хочешь спокойно встретить старость, никогда не переступай границ Пайлуда… Не ходи в Ниану! Запомни, тебе никогда нельзя появляться в этих местах!»

Но уже на следующее утро вождь оставил свое племя и тронулся в путь. Он не совсем точно представлял себе, как доберется до Нианы, но был совершенно уверен, что вскоре обязательно достигнет границ этого города.

Глава четырнадцатая
Ночной охотник

Когда стемнело, в Ниану, наконец, пришел праздник, которого все горожане так долго ждали. Над городом повис серебряный диск полной луны, и это стало своеобразным сигналом к его началу.

Почти все жители Нианы высыпали наружу из своих тесных жилищ и в радостном возбуждении пошли к центру города. В домах никто из людей не хотел оставаться, всех давно уже охватывала дрожь радостного возбуждения.

Да и немудрено! Кто смог бы оставаться у себя дома, когда черное небо над Нианой должно было разродиться невиданным, фантастически красивым зрелищем – знаменитым ежегодным фейерверком!

В один момент десятки, сотни, тысячи ярких огней вспыхнули на черном бархатном пологе небосклона и испещрили бездонную тьму сверкающими нитями. Гигантские извилистые линии загорались над задранными головами празднично одетых жителей. Иллюминирующие лучи пересекались на ночном небе, протягивались бесчисленными сверкающими дугами, взмывали полукольцами и обрушивались вниз стремительными меркнущими зигзагами.

Бурлящие ночные улицы освещались отовсюду. Неверный приглушенный свет то и дело выхватывал из тьмы прямоугольные силуэты многоэтажных зданий, остатки типичных североамериканских небоскребов, сохранившиеся еще со времен до Смерти.

Казалось, что сам древний город ожил и пришел в движение. В сполохах небесного пламени тени старинных зданий Нианы с удивительной легкостью накренялись и перемещались по мостовым.

Запруженные народом улицы и площади радостно гудели, почти каждую минуту взрываясь громкими воплями. Сверху из темноты им вторили восторженными криками горожане, собравшиеся на крышах домов. Счастливцы, успевшие вовремя прорваться на смотровые площадки, толпились там, наверху, и особенно бурно откликались на необычный небесный спектакль.

* * *

Молодой Одилон, сын известного нианского купца, давно ждал праздника. Специально к этому дню он присмотрел в модной лавке своего отца роскошный костюм и замшевый плащ с орнаментом в виде морских волн.

Внутренний голос говорил юноше, что именно в этот вечер, во время торжества, в его судьбе может произойти, наконец, желанная встреча. Томительные предчувствия распирали грудь, он нетерпеливо дрожал, примеривая свою обновку и считая дни, оставшиеся до долгожданной даты.

К своему удивлению, вечером он обнаружил, что даже фейерверк не очень интересует его. Все вокруг искрилось и сияло, трещало и свистело, но это огненное пиршество не заставляло его радостно кричать, как это делали многочисленные толпы нианских зевак.

Он прогуливался по аллеям знаменитого нианского парка, жадно впиваясь взглядом в молодых горожанок и пытливо прислушивался к внутреннему голосу. Празднично одетые девушки тоже стреляли глазами в него, лукаво поглядывая на стройного красавчика в изысканном костюме. Навстречу попадались черноволосые и светловолосые, кудрявые и коротко стриженые, но ни одна из не заставила сердце Одилона встрепенуться.

Жадно он всматривался в изящные женские лица, освещаемые вспышками фейерверка и продолжал кружить по длинным дорожкам, мощеным мелким гравием.

Добравшись таким образом до дальней стороны просторного парка, примыкавшей к глухой неосвещенной улице, он собирался уже повернуть обратно. Можно было снова начать круговое движение, чтобы в бесцельном вращении попытаться встретить ее, желанную, единственную…

И тут ветер, насыщенный запахами серы и селитры, словно донес до него нечто, нечто едва уловимое и возбуждающее. Это трудно было бы назвать запахом. Одилон не чувствовал никакого аромата, но каждую клеточку его тела охватило смутное, радостное беспокойство.

В нос лезли едкие запахи порохового дыма петард, а юноше все-таки казалось, что он вдыхает нежный и тонкий аромат, от которого он испытывал настоящее блаженство!

Точно какая-то невидимая волна проникла в его сознание. Под воздействием этого телепатического луча непередаваемое удовольствие с каждой секундой проникало в его рассудок и затопляло его волнами наслаждения, заставлявшего Одилона растягивать пухлые губы в томной улыбке.

У него появилось смутное ощущение, что эта невидимая волна является ключом к его счастью. Он точно понял, что он зря проживет дальнейшую жизнь, если упустит сейчас это благословенное чувство.

Резко, нацеленно Одилон повернулся и напряженно прищурил глаза…

Его пылающий взгляд выхватил из полумрака женскую фигуру! Он успел увидеть девушку в темном плаще с высоким остроконечным капюшоном, на мгновение высветившуюся в зарослях кустарника ослепительными бликами фейерверка.

Стоя против света, он успел увидеть только ее силуэт. Женское лицо почти скрывал просторный капюшон, из-под которого выбивались десятки тонких длинных витых косичек.

Юноше чуть не стало дурно от возбуждения. Кровь застучала в висках, заглушая шум от взрывов петард.

Наконец он увидел ее! Одилон ни мгновения не сомневался, что за темной листвой сейчас стояла та, единственная, которую он так долго ждал и ради которой он и пришел сегодня на Праздник Трех Фонтанов. Он должен был заполучить ее именно сегодня вечером! И не просто для того, чтобы утолить жажду обладания, а ради своего вечного счастья!

Громогласный вопль горожан приветствовал очередную фигуру фейерверка, взмывшую в высоту.

– Смотрите!.. Ура-а!.. Смотрите!!! – раздались с разных сторон возбужденные голоса. – Как здорово!!! Ура-а! Ура-а!

Повинуясь стадному чувству, юноша невольно повернулся и бросил беглый взгляд на расцвеченное яркими нитями небо. Когда он опустил голову, оказалось, что прекрасная незнакомка исчезла. Раскидистый куст все так же освещался разноцветными вспышками, но стройной фигуры за ветвями не было…

Одилон похолодел от ужаса. От вспыхнувшей паники мучительное страдание пронзило его грудь.

Взгляд его напряженно сверлил мерцающий полумрак, и внезапно вдали вновь показался остроконечный темный капюшон, немного возвышающийся над мерно колышущимися головами.

Одилон бросился за ней и стал пробираться сквозь людскую гущу разряженных зевак, стараясь не упускать из вида девушку, идущую примерно в тридцати шагах от него. В любое другое время юноша шутя преодолел бы это расстояние и догнал ее, но сейчас вся аллея была густо запружена людьми.

То и дело он останавливался, приподнимался на носках, чтобы бросить взгляд поверх голов. Потом снова пускался в погоню, локтями и всем телом отчаянно проталкиваясь вперед.

От страшного возбуждения он не слышал ничего. Ноги сами несли вдаль, он словно плыл на теплых потоках убаюкивавшей эйфории, до предела затоплявшей сознание, и в пылу радостного преследования даже не заметил, как оказался в самом дальнем, глухом углу дворцового парка.

Здесь было гораздо темнее, чем в центральной части. Факела фейерверка уже не так ярко освещали пространство вокруг. Зубчатые силуэты кустарников и прямые дорожки заливал лишь ровный, безжизненный свет полной луны.

Людская толпа постепенно растаяла. Разряженные зеваки все реже и реже попадались навстречу. Праздник бушевал уже вдали, и с той стороны слабо доносились звуки музыки и веселых песен.

Одилон по-прежнему плохо видел окружающее. Вокруг него не сверкали огни, а перед глазами маячил только стройный женский силуэт.

Но несмотря на это Одилон, к своему глубокому изумлению, внезапно сообразил, что настичь девушку будет не так-то просто. Казалось бы, все препятствия исчезли, но расстояние между ним и прекрасной незнакомкой почти не сокращалось.

Они уже достигли крайнего предела парка, окаймленного высокой кованой оградой. Кругом не было заметно ни души. Лишь соловьи оглашали воздух разливистыми трелями.

На небольшом холме белели в полумраке руины старинной, древней постройки.

Тут девушка остановилась и замерла. По-прежнему Одилон видел только ее спину, окутанную складками темного длинного плаща.

На волне радостного возбуждения он ринулся вперед, протягивая к ней руки. Молодой нианец почти не владел собой, захлестывавшая его эйфория достигла высшей точки.

Но в какой-то паре шагов от незнакомки он остановился, как вкопанный, словно подчиняясь некой неведомой могущественной силе. Тогда она повернулась, и Одилон, наконец, увидел ее лицо, залитое ярким ровным лунным светом.

Незнакомка посмотрела на него и улыбнулась.

О, как она была прекрасна! Никогда еще прежде он не видел таких пленительных изумрудных глаз, взгляд которых точно пронзал душу до самого дна. Никогда еще он не встречал таких щек, украшенных нежными ямочками, и пухлых губ, окружавших безупречные ряды белоснежных жемчужных зубов.

– Как ты хороша! Ты божественна! – восхищенно прошептал он, не сводя глаз с незнакомки. – Я ждал тебя всю жизнь! Я искал тебя все это время и теперь ни на шаг не отпущу от себя!

Она ничего не говорила, а только загадочно улыбалась.

– Как тебя зовут? – воскликнул Одилон. – Откройся мне?

– Меня нарекли именем Ратта… – мелодичным, хотя немного хрипловатым голосом ответила она. – Ратта Зеленоглазая…

Девушка загадочно усмехнулась, и Одилон понял это по-своему.

Он хотел броситься к девушке, заключить в объятья ее стройный стан. Он хотел поднять ее на руки и закружиться в могучем порыве любви.

Молодой нианец даже сделал шаг вперед, но неожиданно неведомая сила словно удержала его на месте. Присутствие какой-то мощной воли сковало его возбужденное сознание, не давая возможности сделать даже один-единственный шаг.

Торжество подошло к своей высшей точке и наступило время Королевы фейерверка. Об этой самой сложной пиротехнической фигуре уже давно ходили легенды. Считалось, что она должна была стать самым главным украшением Праздника Трех Фонтанов.

Ослепительно яркая огромная хвостатая комета взмыла в ночное небо выше всех других, несколько раз перевернулась, описывая причудливые фигуры, и потом с оглушительным взрывом разлетелась на мириады сверкающих пятен.

Взгляд Одилона невольно вскинулся вверх. Он успел увидеть разноцветную паутину фейерверка, опутавшую ночную мглу, и на мгновение замер.

Когда он опустил голову, внезапно стало очень холодно. Он ощутил безотчетный испуг, странный озноб, как будто его вновь охватил забытый, давно преодоленный страх.

Показалось, будто в грудь, в самое сердце, подул холодный сквозняк, отдававший невыносимым смрадом. Точно кто-то распахнул настежь дверь в огромный сырой, заплесневелый подвал, и поток болотной гнили, вырвавшись оттуда, пронзил юношу своим зловонием.

За одно мгновение с прекрасной незнакомкой произошла невероятная перемена!

Внешне силуэт почти ничем не изменился. По-прежнему виднелся длинный плащ и остроконечный капюшон, полностью закрывавший голову.

Но теперь вместо девушки на Одилона надвигался чудовищный монстр… Юноша застонал от ужаса, но не мог стронуться с места.

– Помогите!.. Помогите!!! – отчаянно закричал он. – Кто-нибудь, спасите!.. Кто-нибудь! Спасите…

Тело его рвалось прочь, но он не мог сделать и шага из-за предательски ослабевших ног. Комок тошноты подступил к горлу Одилона, когда он в воронке капюшона увидел вместо пленительного женского лица какую-то жуткую личину…

На покатом черепе, туго обтянутом зеленовато-бурой осклизлой кожей, змеились, словно болотные пиявки, узкие полоски коричневых губ. Из глубоких впадин в упор смотрели пустые проемы.

На месте зеленых глаз, еще недавно пленительных и лучистых, теперь полыхали два больших красных пятна. Одилон вообще не видел глаз чудовища, на него были наставлены две глубокие лунки, точно наполненные огненными сгустками запекшейся крови.

Молодой нианец попытался крикнуть еще раз, но горло словно сжала невидимая рука. Ледяные пальца сомкнулись вокруг шеи, окаймленной белоснежным кружевным воротником, и у него вырвалось лишь сдавленное сипение. От страха все его тело точно окаменело и сжалось в комок.

Монстр хрипло засмеялся, откинув голову назад. Этот смех напоминал рычание голодного зверя.

Оборотень сделал шаг вперед и поднял руку. Одилон заметил краем глаза, как в лунном свете что-то блеснуло, и тут же почувствовал в груди боль, дикую, невыносимую боль. С отчаянием он понял, что наступил последний миг его жизни, и еще успел ощутить, как безжалостные ледяные пальцы вскрывают его ребра и пробираются к самому сердцу…

* * *

На Праздник Трех Фонтанов, невзирая на поздний час, привалило много детей. Только раз в год здесь можно было увидеть такие потрясающие фейерверки!

Ребятишки из богатых семей в окружении своих воспитателей с достоинством прогуливались по аллеям. Босоногая детвора из портовых кварталов, сбившись в небольшие компании и стайки беспорядочно сновала по праздничному парку.

Трое таких сорванцов, закадычные друзья, Нулам, Джарик и Фарт загодя упросили матерей, чтобы те позволили им посмотреть на волшебные огни фейерверка из самого дальнего края дворцового парка. Еще неделю назад, в предвкушении праздничного зрелища, они обследовали все, даже самые глухие и отдаленные аллеи, подыскивая наиболее выгодные позиции.

И вот, почти у самой ограды, у металлического кованого забора, отделяющего северный придел парка от улицы, мальчишки нашли довольно высокий холм с развалинами основания какой-то древней постройки.

– Лучше места не сыскать! – авторитетно заявил тогда Нулам, самый старший из них. – Отлично обозреваются все окрестности, да и мешать никто не будет. Кому придет в голову забрести сюда?

По привычке Джарик и Фарт не стали спорить.

Теперь, когда долгожданный вечер, наконец, наступил, сидевшие на холме ребята вот уже битый час восхищенно задирали головы в темно-синее небо. Их восторженные взгляды провожали один огненный пируэт за другим, одну ослепительную фигуру за другой.

Каждое мгновение раздавались их восхищенные вопли.

– Внимательней, олухи! – скомандовал Нулам. – Протрите глаза, сейчас должна быть Королева фейерверка!

В небо взметнулась самая яркая огненная комета, рассыпавшаяся снопами искр.

– Ух ты… как здорово…

Мальчишки восхищенно цокали и прищелкивали языками.

Вдруг Нулам насторожился и восторженная улыбка сползла с его сияющего лица.

– Тихо, олухи… – одернул он своих приятелей. – Вы ничего не слышали?

– Что? – насторожились Джарик и Фарт. – Что тебе померещилось?

– Вроде кто-то крикнул…

Мальчики замерли и тут же почувствовали, как по спинам мгновенно пробежал ледяной озноб…

Из полумрака до их слуха, действительно, донеслись истошные вопли.

– Кто-то в беде… – прошептал Нулам и протянул руку в ту сторону, откуда раздавался шум.

Они увидели, как вдалеке две фигуры сошлись вместе, сверкнуло лезвие кинжала, и через несколько мгновений какой-то молодой мужчина в замшевом плаще безжизненно рухнул на дорожку. Не сговариваясь, мальчуганы сорвались с места и ринулись бежать прочь, точно мощный порыв ветра налетел на них и понес, как листья деревьев.

Мальчики слышали свое прерывистое дыхание как бы со стороны. Скользила под ногами влажная от вечерней росы трава, хлестали по лицам гибкие ветви кустарника, но никто из них не замечал боли.

Они выскочили на освещенную круглую площадь, обсаженную цветами, и в гуще народа Нулам заметил господина Зервона, начальника всех нианских стражников. Вместе со своими охранниками тот неторопливо двигался вместе с толпой, внимательно осматривая все вокруг и наблюдая за порядком.

– Скорей! Скорей… – зашлись мальчишки в крике. – Там кого-то только что убили! Там лежит труп…

Их громкие голоса прорезали нестройный праздничный гул, и зеваки стали невольно оглядываться.

– Там лежит труп… Труп! – вопили одновременно Нулам, Джарик и Фарт, обступив начальника со всех сторон.

– Что вы болтаете, бездельники? – грозно нахмурил брови строгий Зервон. – Что вы несете, какой труп?

В первый момент он не хотел ничему верить, но их глаза горели таким отчаянием, что раздался громкий приказ:

– Стражники! Вперед!

Дорожка, ведущая от центра парка к северной части, описывала большой полукруг, огибая овальные клумбы с цветами. Нулам первый нарушил негласный запрет, которого придерживались все нианцы, и побежал по ухоженным клумбам. Следом за ним без колебаний с факелами в руках ринулись и здоровенные стражники.

Мальчик первым выскочил на дорожку и остановился, боясь сдвинуться с места. В нескольких шагах от него лежал юноша, и лунный свет мертвенно играл на его искаженном лице, застывшем в жуткой гримасе боли.

В неверном колеблющемся свете полыхающих факелов мелькали темные любопытных зевак, сбежавшихся на шум.

Отовсюду доносились крики ужаса:

– Смотрите! Смотрите!.. У него разрезана грудь… Охотник за сердцами!..

Почти все веселые и празднично одетые горожане, привлеченные криками, отошли, уступая место двум охранникам, сжимающим в руках горящие факелы. Все наблюдали со стороны, как Зервон внимательно смотрит на безжизненно лежащее тело молодого безоружного нианца и на дорожку из мелкого влажного гравия.

Нулам, Джарик и Фарт подались вперед, чтобы лучше все рассмотреть. Несмотря на страх, объявший мальчуганов при виде трупа, чувство гордости переполняло их. Еще бы, ведь это они привели сюда начальника охраны Нианы!

Все с ужасом взирали на погибшего юношу и с трепетом повторяли, что только семь дней назад в Южном квартале был убит еще один молодой нианец. Точно так же, как и бедный Одилон, он лежал в рассеченной грудью, из которой безжалостная рука вырвала сердце.

А еще неделю назад еще один юноша точно также лишился сердца. Это произошло в самом центре города, недалеко от башни старинного небоскреба.

Убийства продолжались уже несколько недель, и никто не мог сказать, что ждет впереди. Несмотря на то, что Охотник за сердцами преследовал пока только молодых парней, никто не чувствовал себя ночью в безопасности, каждый в любой момент мог стать жертвой убийцы. Стража была совершенно бессильна.

Каждый день город просыпался в ожидании новой жертвы.

Кто станет следующим?..

Эта мысль заставила всех цепенеть от жути. Зеваки боялись даже произнести ее вслух и едва слышно перешептывались.

– О, небеса… – истерично крикнула толстая женщина, взглянувшая на труп.

Раздался жесткий шелест и звук мягкого удара. В первое мгновение никто ничего не понял, но потом стало ясно, что женщина потеряла сознание и свалилась на дорожку, прямо рядом с окровавленным телом Одилона.

Взгляды всех нианцев были прикованы к трупу.

Мало кто обратил внимание на рыжеволосого плечистого молодого мужчину, по своему внешнему виду внешне отличавшегося от обыкновенных горожан.

По одежде, по лицу и по манерам он напоминал одного из иннейцев, племена которых обитали в лесах безбрежного Тайга.

* * *

Медноволосый Хорр достиг пределов Нианы в день, когда над городом должен был вспыхнуть фейерверк. Праздник начался, как по команде и ветер подхватил обрывки веселых мелодий, клочки песен и заливистый смех.

Иннеец бесцельно блуждал, смешавшись с толпой, но не успел миновать и пары кварталов, лежащих вдоль окраинной части дворцового парка, как внезапно его слух уловил какой-то странный непонятный звук. Медноволосый Хорр даже остановился у каменного столба ограды и внимательно прислушался.

Несомненно, это был крик о помощи, слабо доносившийся из мрака:

– Кто-нибудь! Спасите…

Кто-то кричал так жалобно, и это происходило где-то совсем рядом, недалеко от того места, где он остановился…

В беспредельных лесах Тайга испокон веков было принято приходить друг к другу на помощь. Много раз иннеец спасал людей, и сам потом получал поддержку в трудное мгновение.

Вождь пружинисто прыгнул на каменный парапет, отделявший улицу от парка и ловко перемахнул через металлическую ограду. Миновав продольные ряды кустарников, он выскочил на дорожку, залитую лунным светом и остановился.

– Да у него вырвано сердце… – прошептал иннеец, осторожно наклонившись над телом несчастного. – Клянусь Духом Проливного Дождя, это самое мерзкое, что я видел в своей жизни!

Медноволосый Хорр бесстрастно взирал на погибшего юношу и, как ни странно, напряженно, чутко внюхивался. Только он замечал, что едкие ароматы порохового дыма почему-то сменились смрадом влажной гнили, словно облепившей за одно мгновение его смуглое лице.

В нос ощутимо ударило зловонние густых болотных миазмов!

Лицо иннейца оставалось бесстрастным, но глаза широко открылись от удивления. У него возникло ощущение, что, сделав всего пару шагов, он успел удивительным образом переместиться из праздничного дворцового парка Нианы в самый центр глухого Пайлуда.

Вождь был уверен, что сердце лежащего на парковой дорожке юноши вырвано для какого-то жуткого, непонятного обряда. Медноволосый Хорр ощущал, что здесь только что побывала зловещая, странная сила, и от близости к этой ледяной неизвестности у него похолодели пальцы, сжимавшие рукоятку кинжала.

В этот момент из глухой части парка раздался женский голос. Кричала, несомненно, молодая девушка, но голос ее, распыленный вечерним ветром и заглушаемый треском фейерверка, звучал очень невнятно.

– Я здесь… – жалобно прокричала она вдали, и ее голос эхом отдался в окрестных рощах.

– Клянусь Духом Проливного Дождя… – ошеломлено вскинул голову Медноволосый Хорр. – Я знаю, кому принадлежит этот голос!

Он ринулся в сторону и выбежал в глухую, заросшую часть парка, из которой только что донесся крик, и в нерешительности остановился. Где-то там, за спиной раздавались взволнованные крики людей, прибежавших к трупу с факелами, но вождя это нисколько не интересовало.

Всем своим естеством он напряженно всматривался и вслушивался в то, что творится кругом. Таинственный болотный запах исчез, оставив в душе ощущение пустоты. Нигде ничего не было видно, как дождевой охотник ни напрягал свое острое зрение, он не мог различить ни одного движения.

Но ветер шевелил листву деревьев, и в этом монотонном шелесте вождю чудился мелодичный, печальный голос Зеленоглазой Ратты:

«Я здесь… Я здесь… здесь…» – словно тихо шептала она.

«Я здесь…» – отчетливо слышал ее голос Медноволосый Хорр, и каждый раз эти едва уловимые звуки отзывались мучительной болью в сердце иннейца.

– Ратта, я здесь, – крикнул он во все горло. – Ты слышишь? Я пришел к тебе!.. Я здесь…

Эхо подхватило его слова, и все окрестные рощи отозвались:

– Здесь… здесь… здесь…