Текст книги "Помощница хвостатых Боссов (СИ)"

Автор книги: Тина Солнечная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Глава 40

Когда администратор снова появился в дверях. Его голос был мягким, но взгляд – напряжённым:

– Господа, вас приглашают.

Аррас и Нейв поднялись почти одновременно. В их движениях больше не было раздражения, только собранность и холодная деловая готовность. Я шагнула следом, прижимая к груди планшет, словно щит.

Переговорная оказалась такой же величественной, как вчера: полированный чёрный стол, кресла с высокими спинками, свет, падающий сверху так, что каждый силуэт казался чётким и значимым. За столом – всё тот же состав: Винсент Эштер с его холодным серебристым взглядом, Мириэл Вэйс – безупречно собранная, с лёгкой, почти насмешливой улыбкой, и Киллен Джо, чьи руки, сложенные на столе, выдавали напряжение, несмотря на внешнюю невозмутимость.

Мы расселись. Я включила планшет, фиксируя каждую деталь.

– Прежде чем перейти к сути, – Мириэл склонила голову чуть набок, и её губы изогнулись. – Вчера прозвучало заявление… о браке. Мы должны убедиться, что это не пустые слова.

Аррас улыбнулся так спокойно, что внутри у меня всё похолодело. Он достал из внутреннего кармана тонкую папку и положил её на стол.

– Заверенные документы, – сказал он. – Брак официально зарегистрирован.

Мириэл пролистала бумаги, взгляд её скользнул по строкам, потом задержался на печати и электронной подписи регистратора. Она хмыкнула.

– В таком случае формальных препятствий нет.

Она передала документы Винсенту. Тот мельком посмотрел и, не выказывая эмоций, вернул обратно.

– Отлично, – Нейв наклонился вперёд, его голос звучал твёрдо. – Тогда вернёмся к условиям.

Началось обсуждение.

Сначала – цифры. Потоки, обороты, активы. Я едва поспевала за их скоростью: Аррас уверенно оперировал данными, бросая цифры, как острые клинки; Нейв строил логические цепочки, увязывая каждую фразу так, что даже самые скептические оппоненты вынуждены были кивать.

– Двадцать процентов, – твёрдо сказала Мириэл, когда зашла речь о распределении. – Это максимум.

– Двадцать пять, – спокойно возразил Аррас. – Иначе ваши обязательства перед нага-корпорацией сделают дальнейшее сотрудничество бессмысленным.

Воздух дрогнул. Я заметила, как напрягся Киллен.

– Двадцать два, – предложил Винсент, его голос был ровным, почти бесстрастным. – Это справедливо.

– Двадцать три, – сказал Нейв, и это прозвучало так окончательно, что даже у меня внутри что-то дрогнуло.

Повисла пауза.

Я видела, как Мириэл медленно улыбнулась. Её взгляд скользнул к «ассистенту» за её спиной, тот еле заметно кивнул.

– Двадцать три, – согласилась она наконец. – При условии, что мы тщательно пропишем пункты о внутреннем контроле.

– Это разумно, – Аррас откинулся в кресле. – Мы согласуем формулировки.

Винсент кивнул, и напряжение в комнате чуть спало.

Я продолжала записывать, стараясь не пропустить ни одного слова, хотя сердце колотилось, как у загнанного зверька. Сделка ещё не завершена. Но двадцать три процента… это было не поражение. Это было близко к победе.

– Мы отработаем документы в течение суток, – сказал Киллен ровно, но глаза его оставались настороженными. – Завтра можно будет обсуждать финальные подписи.

Мои боссы одновременно кивнули.

На этом встреча была приостановлена.

Первыми поднялись Киллен Джо и Мириэл Вэйс. Их шаги отдавались сухо и отрывисто, будто они уносили с собой холод и остроту переговорной. Дверь за ними мягко закрылась, и в зале повисла тягучая тишина. Остались только мы, Винсент Эштер и его ассистент Дак.

Аррас уже собирался подняться, за ним – Нейв. Но Винсент чуть вскинул ладонь, его голос прозвучал мягко, почти дружелюбно:

– Господа, прошу вас, не спешите. Раз уж теперь за вами закреплено двадцать три процента, мы, считайте, стали полноценными партнёрами. А партнёрам стоит иногда говорить друг с другом… вне формата официальных встреч.

Нейв сузил глаза, Аррас даже ухмыльнулся уголком губ, но оба замерли. Винсент сделал шаг вперёд, кивнул в сторону боковой двери:

– Понимаю, что у вас масса дел, но я предлагаю короткий разговор. В менее… напряжённой атмосфере.

Я почувствовала, как Аррас колеблется. Но всё же он коротко бросил:

– Ненадолго.

– Конечно, – с лёгкой улыбкой согласился Эштер. – Прошу.

Кабинет, куда нас провели, был явно личным пространством Винсента. В отличие от холодной роскоши переговорной, здесь чувствовался вкус хозяина: полки с книгами в кожаных переплётах, абстрактные картины на стенах, мягкий ковер приглушал шаги. В центре – низкий стол из тёмного камня, кресла и диваны, обитые серой тканью.

– Присаживайтесь, – указал он. Потом бросил через плечо: – Дак, принеси кофе для всех.

Ассистент кивнул и почти неслышно вышел.

Мы расселись. Винсент скрестил руки, склонил голову чуть набок и произнёс:

– Не стоит принимать всё, что было в зале, слишком близко к сердцу. Там мы играли роли, а здесь я хочу говорить иначе. Мы заинтересованы в том, чтобы компания оставалась целостной и сильной. Но… признаю, вы сегодня привели аргументы, против которых у нас не оказалось должного ответа.

Я краем глаза заметила, как Аррас и Нейв обменялись быстрым взглядом – оба настороженные, холодные.

– Мы не ищем дружбы, – ровно сказал Аррас. – Но нормальные партнёрские отношения могут быть выгодны обеим сторонам.

– Вот именно, – легко подхватил Винсент, и на его губах мелькнула улыбка, слишком спокойная для человека, только что уступившего целый пласт переговоров. – Партнёрство. Доверие. Взаимная выгода. Не думаю, что стоит тратить силы на вражду там, где можно строить прочные мосты.

В этот момент вернулся ассистент с подносом. Я машинально следила за его движениями: он ставил чашки аккуратно, но его взгляд, брошенный на меня, был слишком долгим, слишком цепким.

Я быстро отвела глаза, но сердце всё равно толкнулось о рёбра – сильнее, чем следовало бы.

Разговор сначала шёл лениво. Винсент Эштер отпускал обтекаемые реплики про рынок, про стабильность акций, про «важность доверия в такие непростые времена». Словом, пустая болтовня, не стоящая внимания.

Дарги слушали, но не втягивались: Аррас откинулся в кресле, Нейв сидел напряжённо прямо, оба не притронулись к поданным чашкам. Я тоже собиралась ограничиться вежливым кивком, но ассистент, вернувшийся с подносом, мягко поставил передо мной высокий бокал с янтарным напитком и – как бы невзначай – наклонился ближе, его голос прозвучал почти шёпотом:

– Попробуйте, это лучшее из коллекции.

Я встретилась с его глазами – слишком настойчивыми, слишком уж выжидающими. Внутри что-то сжалось: еще один выбор без выбора. Очевидно, что итог мне не понравится, но придется подчиниться. Отступить в тот момент казалось невозможным. Я медленно кивнула, обхватила ладонями бокал и сделала глоток. Всего лишь глоток.

Сначала – ничего. Только лёгкая горечь на языке. Но спустя несколько минут голова начала кружиться, дыхание стало неровным, пальцы ослабели. Я хотела поставить бокал на стол, но промахнулась – он покачнулся и опрокинулся, янтарная жидкость пролилась на ковер.

– Лиана! – Аррас уже был рядом, поддерживая меня за плечи. Нейв поднялся почти мгновенно, глаза его потемнели, хвост напрягся, будто готовый ударить.

Мир плыл перед глазами, звуки становились вязкими. Я ещё слышала их голоса, но словно издалека.

– Что вы ей дали? – голос Арраса гремел, как раскат грома.

Винсент поднял ладони в примиряющем жесте, его улыбка была холодной и бесстрашной:

– Господа, прошу вас, без драм. Всё в порядке. Вашей жене дали лишь настойку из нового зерна – её только недавно начали использовать в напитках. На большинство рас она действует бодряще, но… бывают непредсказуемые реакции. Возможно, у неё аллергия.

– Ты знал, – процедил Нейв, и в его голосе звенела угроза.

– Я знаю, что в бизнесе допустимы любые методы, – мягко ответил Эштер. – А когда средство так удобно под рукой… почему бы не воспользоваться?

– Дай ей противоядие. Сейчас же, – Аррас сжал мою руку так, будто хотел удержать меня в реальности.

– Конечно, – легко согласился Винсент. – Противоядие у нас есть. Но вы же понимаете: бесплатно не бывает ничего. Мы готовы предоставить вам нужное средство… как только вы подпишете новое соглашение. Всего пять процентов, господа, и небольшое перераспределение условий в контракте.

– Ты перешёл грань, – рыкнул Нейв, шагнув вперёд.

– Возможно, – спокойно ответил Эштер. – Но ведь вы любите рисковать, не так ли?

Я едва различала очертания лиц, но слышала каждое слово.

– Подписывайте, – продолжал Винсент. – Подписывайте контракт, и мы тут же отдадим антидот.

– Хорошо. Дай её лекарство, и тогда мы подпишем, – Аррас прищурился, словно готов был разорвать противника.

– Слишком просто, – усмехнулся Эштер. – Я прекрасно знаю, что дарги не склонны щадить тех, кто идет против них. Поэтому мы поступим немного иначе. Вы оба пьёте из своих чашек, прямо сейчас. После этого подписываете контракт. И только тогда я даю противоядие вашей жене.

Тишина в комнате натянулась, как струна. Хвост Нейва ударил по полу, оставив вмятину в ковре. Аррас сжал зубы.

– Идёт, – наконец сказал он, и его голос был ледяным.

Я слышала, как скрипнула кожа кресла, когда они одновременно потянулись к своим чашкам.

Глава 41

Я едва приходила в себя после того, как Дак влил в меня противоядие. Мир будто дышал сквозь дымку: лица были расплывчатыми, голоса глухими, и только холодная злость в глазах Арраса и Нейва прорезала туман. Но их тела, такие сильные обычно, сейчас были повержены на диване, и это зрелище било сильнее любого яда.

– Не переживай, – голос Эштара был ровен и почти ласков. – С ними всё будет в порядке. К утру они встанут на ноги. Но сегодня – они ни на что не способны.

– Дайте им противоядие, – мой голос прозвучал сипло, сорвано, но твёрдо.

– Не драматизируй, – усмехнулся он. – Мы же не убиваем твоих боссов. Или лучше сказать мужей? Нам достаточно, чтобы они временно потеряли силы. А вот ты, Лиана… – он щёлкнул пальцами, и Дак развернул к нам тонкий ноутбук, на экране вспыхнула матрица входа. – Ты сейчас сделаешь то, за что мы тебе платили. Откроешь доступ к их фондам. Вообще, я хотел выразить тебе свое восхищение, не думал, что у тебя получится обвести их вокруг пальца настолько качественно.

Я замерла, в груди всё оборвалось.

– Нет… я не буду, – выдавила я.

– Ты обязана, – Эштер склонился чуть ближе, его глаза блеснули сталью. – Мы столько вложили в тебя. Ты наша, Лиана. Или ты передумала помогать сыну? – он взглянул на меня всего на мгновение, но этого хватило. Моё сердце пронзила боль.

Я встретилась с его взглядом – и видела в нём наслаждение властью. Видела, как он тянется к этой «победе» над дарками, как мечтает поставить галочку напротив их имён.

Я посмотрела на Арраса и Нейва. Они лежали неподвижно, но глаза… Их глаза жгли меня. Там было всё – недоумение, разочарование, гнев. И то тяжёлое молчание, которое куда страшнее крика.

– Вперёд, – мягко подтолкнул Дак, выводя окно подтверждения. – Биометрия. Одно прикосновение, и мы переведём все их фонды. Они уже подписали отказ от претензий, так что их власть закончилась здесь. Они не затаскают по судам ни тебя, ни нас. Будем им урок, как лезть туда, куда не просят. Это просто компенсация. Ничего больше.

Я дрожала. Рука зависла над клавиатурой. Вот ублюдок. И как я раньше не поняла, что меня наняли именно они…

И именно в этот момент во мне что-то щёлкнуло. Как вспышка. Как будто все разрозненные факты, собранные за последние дни, встали на свои места.

Виктор. Его слова за чашкой кофе. Он тогда смеялся, рассказывал как бы «для развлечения»: что один из топов «Энлайт Системз» продвигает в проекты деньги, которые проходят не через официальные фонды, а через «частные гарантии». Что если эти гарантии вдруг перестанут существовать – у них обрушатся целые сектора, поэтому им нужны денежные вливания. Он не знал, кого именно это касается, но говорил о странных «теневых схемах», о которых упоминала его мать. Тогда он говорил, что пока начнет разбираться в этом, непременно постареет. Мне все казалось логичным. Им потому и нужны мои мужья, как финансовые доноры… Вот только…

Фото ассистента Дака с тем самым видом с балкона врезалось в память. Я вспомнила бокалы и одинаковый фон у Мириэл. Помнила их отношения, скрытые, но очевидные. И сопоставила: «частные гарантии» – это муж Мириэл, инвестор, через которого они гоняли деньги. А «ассистент» был не просто любовником. Он – ключ к этим схемам для Эштара и контроль Мириэл одновременно.

У меня в руках были доказательства: переписка, фото, социальные связи, записи с камеры. Я видела цепочку целиком: любовник-ассистент, незаконные вливания мужа Мириэл, использование «серых фондов» Эштара. Если это всплывёт, то речь уже не о процентах сделки – речь о миллионах, о репутации, о самом существовании их корпорации.

Я застыла, пальцы всё ещё дрожали.

Я знала цену своего решения – и знала последствия действий, которые мне необходимо будет совершить. Если сейчас я солью их фонды, то вернуть ничего будет невозможно. Бумаги об отказе от претензий уже подписаны, это тупик. Но если Аррас и Нейв поймут то, что поняла я… если сложат цепочку из моих заметок, блокнотов, документов, которые я видела в их же резиденции, тогда у них появится шанс. Шанс ударить врага тем же оружием. Они смогут вернуть все шантажом.

В груди жгло. Я слишком ясно чувствовала: любое слово вслух – и деньги на лечение сына я не получу. Мои работодатели никогда не простят предательства, но и заказчики не будут ждать. Я зажала зубы и приняла единственное решение, которое оставалось.

Я поднимала глаза на своих мужчин. На мужей. Боги, даже думать об этом было больно. Они смотрели на меня так, словно уже знали всё, а мне было так невыносимо стыдно и больно. И единственное, что пришло мне в голову…

Я могу открыть им свое сознание. Пусть увидят то, что увидела я и вернут все, что потеряли из-за меня. Это будет, что-то вроде извинений. Хотя я и не представляю, как можно простить кого-то вроде меня.

Я закрыла глаза. Внутри словно рушилась стена – кирпич за кирпичом, и холодная река разливалась по венам. Я почувствовала, как они входят в моё сознание: осторожно, напряжённо, словно боясь разрушить этот мостик. В этот миг я вложила в мысленный поток всё: документы, имена, фотографии, заметки, слова Виктора, схемы, которые я выстраивала ночами. Всё, что могла.

– Поторопись, – раздражённо сказал Эштер, и я положила ладонь на панель компьютера.

Система пискнула, принимая биометрию. Цифры замелькали на экране. Фонды, которые они собирали годами, уходили в чужие руки. Я знала, что совершаю преступление против них, и от этого горло сводило. Но внутри оставалась крошечная надежда, что они поймут, как все вернуть.

– У меня были сомнения, что получится, – ухмыльнулся Дак. – Но какая ты, оказывается, талантливая Лиана. Запудрила им голову так, что они оба добавили тебя в семейный фонд. Приятно работать, когда человек на своём месте.

Я опустила глаза, чувствуя, как внутри всё ломается.

– Не надо грустить, женушка. Деньги будут переведены, – сказал Эштер, небрежно кивая. – Иди. Ты сделала своё дело, больше ты мне тут не нужна. Накинь ей пару тысяч бонусов, зря что ли девка ноги раздвигала? – хохотнул он Даку, я вздрогнула.

– Уходи, – добавил тот холодно. – А лучше вообще исчезни так, чтобы никто тебя и твоего сына не нашел. А то я бы на твое месте даркам не доверял.

Я обернулась – последний раз. На диване – мои мужчины. Такие сильные, веселые, ласковые, любимые… сейчас беспомощные и измождённые, но глаза… Эти глаза прожигали меня. В них не было ненависти, только тяжёлое осознание моего предательства.

Я отвернулась и пошла к двери.

Сердце рвалось на части. Я чувствовала, как во мне одновременно живёт всё: вина, любовь, боль и безысходность. Я предала их. И предала себя тоже. Я никогда себе этого не прощу, но главное, что мой сын будет жить. И ради него я готова была стать кем угодно. Даже предателем.

Я вышла, не оглядываясь.

Три месяца спустя

Мы были в деревне, в загородном доме, куда мама настояла нас перебраться после лечения. Здесь было тише, чище, воздух пах сосной и печёными яблоками, а по утрам сквозь окна проникал свет, от которого хотелось верить, что всё будет хорошо.

Сын смеялся. Смеялся – и это было чудо. Лечение помогло: кризисы ушли, дыхание стало ровнее, шаги – пусть пока ещё осторожные – крепче. Конечно, впереди оставалась реабилитация, длинная и утомительная. Но он улыбался и обнимал меня своими худыми руками, прижимался к шее и впервые за долгое время произнёс:

– Ма-ма.

Я расплакалась, хотя обещала себе держаться. Обнимала его, целовала в волосы, в щёки, в ладошки, и понимала: ради этого стоило пройти все то, что я прошла. Ради этого я предала тех, кого полюбила. Ради этого я перестала быть собой.

На кухне мама переворачивала на сковородке пирожки – запах теста и масла наполнял весь дом. Она что-то напевала, подбадривая нас обеих, и я впервые за долгое время улыбалась не через силу.

Но под всей этой тёплой, мирной картинкой пряталось то, что не отпускало. Даже спустя три месяца. Жуткая боль от воспоминаний. От того, как я смотрела в глаза Аррасу и Нейву в тот последний миг. От того, как уходила, зная, что разрываю не только контракт, но и что-то внутри себя.

Сразу после того дня я поехала к сыну. Деньги пришли. Я потратила их все – до последней монеты – на его лечение. Не задумываясь, не колеблясь. Только на него.

Помог уйти Виктор. Когда я выбежала из здания, его машина как раз остановилась у входа. Он увидел меня в панике, распахнул дверь:

– Ты куда бежишь?

– В аэропорт, – выдохнула я. – Я лечу домой.

Он пытался выяснить, что произошло. Я отрицала всё. Сказала только, что боссы меня не обижали. Виктор тогда нахмурился, но больше не задавал вопросов. Просто купил билет на ближайший рейс и помог пройти регистрацию.

Это был его способ проститься.

После того я больше его не видела. Он пытался со мной связаться и пригласить на свидание, но когда он узнал о сыне, то исчез окончательно. И, честно говоря, я не держала зла. Ну зачем ему всё это? Зачем больной ребёнок, женщина с разбитой жизнью? Его молчание было логичным, почти ожидаемым.

Я перевернула страницу. Постаралась. Работала, где могла. Заботилась о сыне. Делала всё, чтобы забыть о Нальдивах и обо всём, что с ними связано.

И сейчас – в этой тихой деревне, среди запаха пирожков и звука детского смеха – я почти верила, что у меня получилось.

– Лиана, – услышала я голос мамы из кухни. – К тебе гости.

Я обернулась, сердце ударилось о рёбра так сильно, что стало трудно дышать.

Дверь распахнулась, и их силуэты тут же заполнили весь порог: Нейв – с той безупречной, медленной уверенностью, которой он умел заглушать любую бурю – и Аррас, чья тень всегда приходила с тяжёлым ароматом опасности и теплоты одновременно. Я застыла, потому что в груди одновременно взорвалась тысяча чувств: тоска, которая жила во мне месяцы; нежность и любовь к этим двоим, которые я так долго глушила в себе; вина, горькая и тянущая; и страх – внезапный, холодный, потому что первая мысль была о ребёнке: а если они навредят ему в отместку?

Нейв шагнул вперёд и, как будто читая мои мысли, тихо произнёс: – Страх – это уже перебор, кто мы по твоему, чтобы вредить ребенку?

Его голос был мягким, в нём не было упрёка. – Ты забыла, что позволила нам проникать в свое сознание? – добавил он почти шутливо, и в его взгляде скользнула та привычная невозможная простота.

Я хотела ответить, хотела выдавить из себя оправдание, но слова застряли в горле.

– Она даже не удосужилась выяснить, что все еще замужем, – с совершенно непонятной эмоцией произнес это Аррас.

Я замужем?!

Действительно – я не проверила документы, не удостоверилась, что брак расторгнут. Но только потому, что была уверена, что всё кончено, что они аннулировали брак в тот же день. Нет?

– Нет, – ответил на мои внутренние метания Нейв. – Ты все еще наша жена. Да и зачем нам разводиться?

Но… Я ничего не понимала. В смысле, зачем? Я же... я же...

Нейв подошёл ближе. Его присутствие было тёплым и одновременно неотвратимым. – Если бы ты нам не открыла сознание в тот день, – сказал он спокойно, – мы, может, и не поняли бы тебя. Но ты впустила нас и мы увидели всё: и про сына, и про лечение, и про то, как ты так и не рассказала никому о том, в чем именно наша слабость. И про то, что ты нас любишь.

Слова как молот. Я почувствовала, как застыла в ступоре; глаза сами собой наполнились слезами: от радости, что они тут, от стыда, от той самой тоски, которая почему-то разрывала меня на части.

– Вы должны меня ненавидеть, – выдохнула я едва слышно. – За всё. За предательство.

Аррас только улыбнулся – не коварно, не победно, а так, будто в этой улыбке было место и боли, и пониманию. Он покачал головой и сказал: – Ненавидеть – не про нас. Мы злились, это да. Но ненавидеть – это перебор. Я до сих пор понять не могу, почему ты просто не рассказала нам все, как есть. Мы бы нашли твоему малышу лучших врачей... Неужели ты думала, что мы сделали бы иначе?

Я вспомнила голос Лары, её предупреждение о том, что они могут пойти на всё, если узнают, что я их обманываю. Что навредят и мне и малышу…

Нейв нагнулся и коснулся моего лица пальцами – прикосновение было нежным, аккуратным. Он словно проверял, не отшатнусь ли я. Но я не отшатнулась. Как же я скучала по его касаниям…

– Мы в курсе про сына, – произнёс он. – И нам известно, что ему теперь лучше. Мы специально не трогали тебя, потому что сначала хотели вернуть всё, что потеряли. Благодаря тебе мы восстановились и получили больше, чем надеялись. Теперь у нас контрольный пакет акций. И мы хотели дать тебе и ребенку время, отойти после больницы. Но не думай, что мы не следили за вами. Никогда бы не оставили жену без присмотра.

– Почему?

– Почему что, Лиана? Ты любишь нас, мы любим тебя. Ты наша жена… Что еще ты хочешь услышать? То, что ты поступила плохо? – говорит Аррас.

– Скорее глупо, – добавляет Нейв. – Но мы понимаем, почему ты так себя повела, малышка.

Я никак не могла поверить, что они не мстили, что не использовали этот шанс навредить. Вместо этого они приехали сюда и говорят, что любят меня? Может я сплю? Или немного с ума сошла?

В этот момент из кухни раздался голос мамы: – Пирожки готовы! Кто хочет горяченький?

Мама выскочила в коридор с подносом, на котором дымилось доброе семейное тепло – румяные пирожки. Её глаза блеснули, когда она увидела гостей, и она, не задавая вопросов, подала им пирожок. Они взяли, поблагодарили; Нейв кивнул, Аррас усмехнулся – весь этот жест маленькой домашней радости как-то уравновесил всё напряжение.

Мама, будто почувствовав, что разговор стоит продолжить тет-а-тет, мягко взяла сына на руки и прошептала: – Вам надо поговорить, давайте вы тут, а мы с малышом пройдемся.

Она увела ребёнка в кухню, оставив нас втроем.

Аррас подошёл ко мне с той своей непосредственной близостью, которой нельзя было противиться. Он говорил спокойно, низким голосом, и в нём не было ни приказа, ни ультиматума: – Ты – наша жена. Законная, прошу заметить. Мы по тебе очень скучали. Мы хотим забрать тебя домой. И ребенка, естественно. Можно даже тещу.

Я не удержалась и глупо улыбнулась, хотя сердце колотилось так, будто сейчас выскочит. Аррас склонился ниже, и прежде чем я успела хоть что-то возразить, его губы накрыли мои. Поцелуй вышел не резким, не требовательным – он был долгожданным. Я замерла на миг, ошеломлённая тем, что это всё на самом деле происходит, а потом радостно ответила, прижалась к нему и обвила руками за шею.

Мир вокруг растворился – остался только он, его дыхание, его ладони, удерживающие меня.

– А теперь моя очередь, – с хрипотцой в голосе сказал Нейв и решительно перехватил меня к себе, стоило только Аррасу оторваться от моих губ. Его губы были горячими, настойчивыми, и я, уже не в силах сопротивляться, с жадностью ответила и ему. В груди разлилось тепло – то самое, родное, от которого три месяца я пыталась убежать, но так и не смогла.

Когда мы наконец отстранились, оба смотрели на меня так, будто впервые увидели.

– Мы ужасно скучали по твоей искренности, – тихо сказал Нейв, проведя пальцами по моей щеке. – По тому, как ты чувствуешь нас. По тебе, Лиана.

– Мы любим тебя, – добавил Аррас, и в его голосе не было ни тени игры.

Я глубоко вдохнула, чувствуя, как слова застревают где-то в горле, и всё же выдохнула:

– Я тоже люблю вас.