Текст книги "Ядовитая кровь"

Автор книги: Тимур Туров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Мы пытаемся жить...

– Да? Правда? А что вы оставляете нам? Выживать? – Влад облизал пересохшие губы.

Спор был глупым и бессмысленным. Он не сможет ни в чем убедить сатра.

– Я закончил мединститут, – сказал сатра. – Честно поступил, честно учился и честно закончил. Мне пришлось выучить не только человеческие болезни. Сюда ведь попадают не только люди. А человек не сможет ничего сделать. Он честно будет копаться во внутренностях сатра или дейвона, видеть их сердца и другие органы, но сквозь Пелену, как человеческие. И будет честно лечить их, как человеческие... А потом все спишут на ошибку... или... Мало ли еще на что это спишут?

– Точно, как же я сам не подумал... – Влад дернул головой и застонал от боли. – Да, вас тут так много, нелюдей, что обычный человек может просто не дождаться своей очереди... Или вы так увлечетесь изучением нечеловеческой анатомии, что начнете допускать ошибки при лечении людей. Ошибки или просто небрежность. Зачем стараться и лечить людей? Получилось, и ладно. Не вышло – списать на ошибку. Почему не вспоминаешь, что вы можете использовать магию? Для своих – магию. Для людей...

– Я не умею колдовать! – выкрикнул сатра. – Я...

– Ты можешь купить артефакт, амулет... Как там у вас это называется? Или сами пострадавшие, их родственники... Вы – можете. Если не срабатывает наука, включается ваша долбаная магия...

– Почему наша? Она общая. Среди людей тоже есть маги! Обращайтесь к ним! Оставьте нас в покое!

– Конечно. Конечно – мы можем обратиться к магам-людям. Это так просто. Мы ведь тоже прекрасно видим сквозь Пелену, видим это чертово тело Силы, прекрасно распознаем чакры – так ведь? Так? Мы даже не знаем, что можно спасти дорогого нам человека, купив за деньги, черт с ними, за огромные деньги, спасение. Мы не видим этого спасения. Не видим! – Влад тоже сорвался на крик, пытался пробиться сквозь боль и темноту, стегануть сатра хотя бы голосом, заставить его понять эту правду, человеческую. – Вы вошли во власть. Вы решаете, сколько денег нужно выделить на здравоохранение. Но вам-то это практически не нужно! Вы можете обойтись и без этого, только магией...

– Чушь. Нам тоже нужны томографы и рентген...

– Поэтому вы позволяете их и нам? Вы не просто отшвыриваете нас в сторону, вы еще и зарабатываете на нас. Год назад я привез сюда своего друга... И джинна из хирургического отделения честно прооперировал его... И сказал, что ничего сделать было нельзя. Но ведь я знал, что друга можно было спасти... И джинна спас его... за деньги. Я отдал все, что у меня было. И джинна соизволил использовать один из своих амулетов... – кажется, Влад сказал что-то лишнее, но остановиться он уже не мог.

Впервые за последние полтора года он мог не скрываться. Впервые мог говорить то, что думает.

– Джинна? А ваши, люди, не берут денег? Анестезиолог-человек подходит к человеку-пациенту и спрашивает, хочет ли тот проснуться после операции... Не сатра, не джинна – человек. И хирург отказывается оперировать мальчишку, пока отец не привезет деньги, и санитарка вымогает у родных лежащего в коме еду, ведь ему нужно есть, и побольше! Почему маленькая баночка бульона? Несите трехлитровую, у него большой аппетит, а у нянечки большая семья. Это мы делаем, нелюди? Не сатра за мобильный телефон может зарезать позднего прохожего, а человек...

– Не сатра? Да, конечно, не сатра. Дейвона, джинна, маах'керу – эти тоже не могут? И не делают? И наркотой не торгуют, и не вышвыривают из домов...

– Да! Да! Да! Они это делают. И я беру деньги, мне они тоже нужны, раз я живу среди людей! Да! Но ведь этим мы ничем не отличаемся от людей. Вы тоже это делаете!

– Мы не прячемся за Пеленой, – сказал Влад.

– Мы не прячемся! Не прячемся... Пелена нужна, чтобы могли жить все, и люди, и сатра, и все... уже много веков...

– Я знаю, мне рассказали. У меня был хороший учитель. И про то, как и зачем была создана Пелена, и про то, какая резня шла до того, как представители всех двенадцати сфер сотворили ее... И даже про то, что далеко не всегда люди побеждали в этой резне. Знаю. Но я знаю, как человека, талантливого и одаренного, не принимают на работу именно потому, что он человек, а не Часовщик. Знаю, как валят на экзаменах людей только потому, что они люди, а нужно принять в университет или в мединститут сатра, чтобы спасать своих. Знаю, что делают с человеческими женщинами...

– И ты наверняка знаешь, как не берут на работу человека из-за того, что он еврей или не еврей, как девчонки попадают на сцену или на подиум только через постель, что делают с вашими женщинами такие же люди, как и ты... Ты это тоже знаешь. И ты не можешь не знать, что среди жертв маньяков и серийных убийц более семидесяти процентов не людей. Что в случае войны именно нас начинают уничтожать. Не специально. Пелена нас скрывает надежно, но ведь как-то люди все равно ощущают ненависть к нам. Не понимают отчего, но ненавидят. И убивают, – сатра будто перегорел, говорил все тише и тише, словно силы покидали его с каждым словом. – Я хочу понять. И хочу это прекратить. И не только я...

Дождь стих, ураганный ветер разорвал тучи в клочья и расшвырял их в разные стороны. Небо стало голубым. Пронзительно голубым.

И полыхнула радугой верхушка скрытого в лесопарке здания сатра. И отразилось солнце в полированных стенах дома Наблюдателей за Сокольниками.

– Красиво, – сказал сатра.

– Красиво, – неожиданно для себя подтвердил Влад. – Только...

– Что только? Только это на украденной земле? Ты не видел этого раньше, значит, мы украли у тебя твой город? Но ведь все это было здесь тогда, когда ты не видел сквозь Пелену. Это было даже тогда, когда ты еще не родился. Еще не было Харькова, а сатра здесь жили. Это вы пришли незвано... Это вы валили деревья, выжигали леса... Вы пришли после нас. Разве этого тебе не говорили? Маах'керу здесь тоже жили, к сожалению. Сюда приходили джинна. До вас. Или вместе с вами. Это ты – хозяин этих мест? Или я? – Сатра встал с кресла, подошел к кровати. – Хватит, пожалуй. Разговор затянулся и ни к чему, пожалуй, не приведет.

– Повезешь в дурдом?

– Нет. Не вижу смысла. У тебя было сотрясение мозга, к вечеру стало хуже, кровоизлияние в мозг... Неприятный случай, – сатра протянул руку к лицу Влада.

В руке что-то было, похожее на цветок, сплетенный из тончайших нитей.

Владу захотелось зажмуриться, чтобы не видеть мерцания этих нитей. Он знал, что долго не проживет, ему это объяснил Хозяин. Таких вот, случайно прозревших и способных выдать тайну чужаков, находят и обезвреживают. Тем или иным образом.

С каждым днем он сам убеждался в этом, ощущал приближение финала, и даже научился не бояться этого, просто идти, ступая шаг за шагом, не ускоряя движений, но и не пытаясь ухватиться за что-нибудь, удержаться на этой стороне.

Он знал, что осталось ему мало, но не предполагал, что конец наступит вот так просто и нелепо, что смерть придет в виде хрупкого цветка в узловатых пальцах сатра.

– Он умер.

– Что? – Влад не сразу сообразил, что рука сатра замерла в воздухе.

– Он умер, – повторил сатра. – Тот джинна, который оперировал твоего друга.

– Умер?

– Нелепая история, клянусь копытами Праотца. Глупая, – цветок светился перед самыми глазами Влада, меняя окраску от лиловой к желтой. – Ты дал ему денег, он использовал артефакт... амулет... как хочешь назови. Средство использовал, чтобы спасти человека, думал, что успеет восстановить свою особую аптечку... и успел бы, к утру. А маах'керу привезли через час после окончания операции твоего друга. Нужно было торопиться, бригада «скорой помощи» оказалась человеческой, разницу, естественно, не заметили. Пока привезли, пока доставили на стол, пока пришел настоящий врач... Но у него уже не было того самого артефакта. Попытался сделать хоть что-то, но... Маах'керу умер на операционном столе. Знаешь, что бывает, когда умирает маах'керу?

– Ищут виновника?

Сатра вздохнул, убрал руку от лица Влада.

– Искать не пришлось. Врач виноват. И даже его родичи не стали возражать – жадность не украшает джинна. Он признал свою вину, и казни не было, ему позволили защищать свою жизнь в честном бою. – Сатра отошел к окну. – Ты знаешь, как выглядит маах'керу в бою?

– Даже видел...

– Ты много видел, человек...

– Я...

– Но так и не научился молчать, – закончил сатра. – И не научился толком думать. Ты спас своего друга, отдал последние деньги – это понятно, это славно, героически, но ты убил двух нелюдей. Двух.

В комнате снова потемнело – тучи, собравшись с силами, опять навалились на город и отрезали его от солнечного света. Несколько капель ударили в окно.

– Что мне с тобой делать? – спросил сатра.

– Убить, – не задумываясь, ответил Влад.

– Убить...

Сатра оглянулся на Влада, посмотрел внимательно, словно пытался понять, насколько искренне тот говорит.

– В дурку не нужно, – пояснил Влад.

– Это понятно, – кивнул сатра, и Владу в голову пришел вдруг нелепый вопрос: а этот жест – человеческий, подхваченный козлоногим среди людей, или это люди научились ему у сатра? – Что ты будешь делать, если я тебя отпущу?

«Прямой вопрос, – оценил Влад. – И требует прямого ответа».

– Буду искать убийцу, – ответил Влад. – Человека, который убивает нелюдей. Правда, звучит, как заискивание?

Действительно, было похоже, будто напуганный до полусмерти человек, получив небольшой шанс уцелеть, торопливо пытается набрать очки в глазах сатра, сообщить о своей лояльности и толерантности.

Сатра прошел по комнате, от окна к двери. Копыта ступали по ковру бесшумно.

– А вы подковываетесь? – спросил Влад.

– Что?

– Я говорю – копыта свои подковываете? – А теперь было похоже, что человек нарывается на неприятность, что тяга к смерти возобладала над инстинктом самосохранения.

Сатра подошел к кровати, рывком перевернул Влада на живот. Раздался треск рвущейся веревки, и руки Влада обрели свободу.

– Теперь мне будет очень больно, – пробормотал Влад.

– Еще не поздно подохнуть, – напомнил сатра.

– Я потерплю.

– Разотри запястья. – Сатра отошел от кровати и сел в кресло.

Влад начал попеременно тереть запястья, не обращая внимания на боль. Ему нужно вернуть подвижность рукам. Пусть через боль. Он потерпит.

Этому сатра кажется, что разговор закончен, а капитан Гетьман в этом не уверен. Совсем не уверен.

Тонкие огненные иголки вонзились в пальцы Влада – это хорошо. Еще пару минут...

– Я не должен тебя отпускать, – сказал сатра.

– Накажут?

– Можно и так сказать.

– Твое племя, род, триба? Как там у вас? Никак не запомню толком.

– Не племя, не род и не клан.

– Подельники? Члены тесного коллектива злоумышленников?

Сатра не ответил.

– Кто знает, что я вижу сквозь Пелену? – спросил Влад.

– Моя женщина.

– Она будет молчать, полагаю?

– Она – будет. Но ты...

– Что я?

– Ты болен. Ты действительно болен. Нервы – ни к черту. Ты на самой грани срыва. Чуть-чуть, самая малость, и ты сорвешься. – Сатра скрестил руки на груди. – Что будешь делать тогда? Тихо умирать? Убивать?

Влад продолжал растирать руки. Молча.

– Тебе нужно лечиться, – сказал сатра.

– Что возвращает нас к Соборке. – Пальцы начали сгибаться и разгибаться. – А я не хочу туда.

Правым бедром Влад ощущал под покрывалом свой пистолет. Его доктор и помощница не нашли. Это радовало.

– Я могу тебя лечить, – сказал сатра.

Влад усмехнулся.

– Я ведь мог тебя и убить. – Сатра кивнул на цветок, все еще светившийся на столике возле кресла.

– У нас может быть разное толкование слова «лечить». Мне не очень нравится то, что я увидел сквозь Пелену, но я не хочу снова ослепнуть...

– У тебя и не получится. Тот, кто прозрел и не ослеп снова... Это навсегда.

– До самой смерти, – поправил Влад и положил правую руку на покрывало. – До скорой. Так ведь?

Теперь усмехнулся сатра. Вполне по-человечески. Даже ирония ясно прочиталась в этой усмешке. Кто кого научил этому – люди сатра или наоборот?

– Почему же? Я обнаружил пять человек. Трое из них до сих пор живы.

– А двое?

– Двое покончили с собой. Не нужно иронии, правда, покончили, я проверял. У меня есть не только обязательства, но и права. Я могу, например, в любое время посетить моих бывших пациентов.

Пальцы Влада нащупали оружие. Еще чуть-чуть...

– Отчего люди начинают видеть сквозь Пелену? – спросил Влад.

– После травмы, после стресса, после клинической смерти... – начал перечислять сатра, но Влад его оборвал.

– Я не спросил: после чего? Я спросил: отчего? Что происходит? Что именно?

– Не знаю, – развел руками сатра. – Не знаю... Особенности строения мозга, наследственность, химический состав... Не знаю. Частота прозрений не зависит ни от группы крови, ни от характера воздействия. Мы обмениваемся информацией...

– Сатра?

– Почему только сатра? Ты не понял, что я не общаюсь со своими соплеменниками? И ты не понимаешь, что не только сатра волнует все происходящее? Пелена есть и должна быть, она непреодолима для людей. Мы должны понять, как это происходит, чтобы выявлять... Чтобы...

– Чтобы преодолеть Пелену? – Палец лег на спусковой крючок. – Или чтобы предотвратить прозрение?

– Чтобы понять. Чтобы... – Сатра оборвал фразу, увидев, что дуло пистолета смотрит ему в лицо.

– Продолжай, – сказал Влад. – Мне интересно. И мне очень интересны фамилии тех, кого ты отправил в дурку. Имена, явки, пароли. Кто координирует ваши замечательные разработки. Не дергайся!

Пистолет выстрелил, пуля ударила в стену возле головы сатра.

– У вас тут хорошая звукоизоляция, я обратил внимание. Двойная дверь, внешняя с уплотнителями. Я смогу прострелить тебе брюхо и уйти...

– Прострели.

Пистолет снова выстрелил. Пуля на этот раз отколола щепку от спинки кресла.

– У меня плохо с нервами, ты сам сказал, – напомнил Влад. – У меня совсем плохо с нервами. Ты откажешься отвечать на мои вопросы, я чуть напрягусь и бац... начнется геноцид в отдельно взятой палате. Ногу положи на ногу, руки за голову. Считаю до трех. Два.

Сатра выполнил приказ.

– Уже хорошо. Межрасовый диалог продвигается семимильными шагами.

«Слишком много болтаешь, – напомнил себе Влад. – Спокойнее».

Рука с пистолетом начала дрожать, ее нужно обо что-то опереть. Влад прислонился спиной к спинке кровати, упер пистолет рукоятью в бедро.

– Мне выстрелить из этого положения, чтобы у тебя не возникало иллюзий? – поинтересовался он.

– Я тебе верю.

– Хорошо. Ты думаешь, один такой умный? Засек меня на приеме? Такого заботливого врача разыграл – думаешь, я поверил? Дано: человек – обычный человек, не маг – человек, который видит сквозь Пелену, и врач-сатра, который после десяти минут общения с этим человеком проникся к нему небывалым расположением. Ты совсем расслабился, доктор. Если я только что прозрел, после сотрясения, то должен был бросаться на тебя с криками ярости или бежать с воплями ужаса. А я общался. Если же человек давно видит сквозь Пелену, то он не может поверить в твою искренность. – Влад потер лоб левой рукой, аккуратно, чтобы не заслонить сатра.

– Ты специально приехал? – спросил сатра.

– Нет. Конечно, нет. А когда почувствовал подвох, хотел сразу слинять. Потом стало интересно, подумал, что можно будет кое-что узнать. – Комната медленно покачивалась перед Владом, тошнота снова подступила к горлу. – Кое-что узнать...

– Ты сейчас вырубишься, – сказал сатра.

– Вначале – выстрелю. Потом – вырублюсь... – пробормотал Влад. – Ты сказал: пять человек...

– Да.

– Мне нужны фамилии...

– Зачем?

– Не исключено, что один из них... – Комната вновь качнулась, Влад вцепился левой рукой в постель. – Один из них... убивает... ваших... Семь трупов за два месяца... Сатра, дейвона, два джинна, Часовщик и два маах'керу. Меня... меня наняли... знаешь такого – Серого?

Сатра кивнул.

– Вот ему меня и сдало в аренду мое высокое ментовское начальство... Я с ним в аварию попал... И аварию организовал человек, который видит сквозь Пелену. Во всяком случае, он там был...

Вязкая слюна заполнила рот, Влад с трудом сглотнул. И тут же еле сдержал рвотный позыв.

– Ты сейчас вырубишься, клянусь копытами Праотца, – снова сказал сатра.

– Вначале...

– Я помню, вначале – выстрелишь. А я тебя убивать не стал...

– Это очень здорово. Я счастлив. А сейчас – фамилии. – Влад видел только сатра, вся остальная комната исчезла в наползающей темноте.

Небольшой просвет и сатра, сидящий в кресле. Как старинная фотография.

И фотография становится все меньше и меньше.

Только лицо.

Влад попытался поднять пистолет. Рука не послушалась. Даже палец отказался нажимать на спуск.

Теперь в комнате... во всем мире не осталось ничего, только глаза сатра – страшные, без белков. Глаза приблизились.

* * *

– Они не так просты, эти сатра, – сказал Хозяин. – Внешне – животные. Шерсть, вонь, грубость... Достаточно одного слова, чтобы вспыхнула драка, и одной драки достаточно, чтобы вражда длилась столетиями... Уже не между отдельными особями, а между семьями, кланами... Они не способны остановиться. Этот... – Хозяин протянул руку, указывая на сатра, лежавшего в каменном гробу в самом углу пещеры. – Этот «зеленый» решил, что сможет меня победить. В его лохматую голову взбрело, что я не имел права отнять жизнь у его подруги. Мне было скучно, я позволил ему охотиться на меня, строить коварные планы, готовить ловушки и оружие. Двадцать лет он следил за мной. Двадцать лет я встречал его неумело скрытые следы все ближе и ближе к моему дому. Запах его тела, его дыхание, стук его сердца – я ощущал их постоянно. А потом мне это надоело. И я его схватил и привел сюда. Он – первый в моей коллекции, первый после того, как я обосновался в этих местах... Самый, наверное, забавный...

Хозяин повернулся к Владу, глаза полыхнули красным.

– Я могу дать бессмертие... Почти бессмертие. Могу погрузить в сон на многие, многие годы... И ты будешь чувствовать каждую минуту, осознавать каждую секунду этого бессмертия. Ты даже будешь видеть, если я оставлю твои глаза открытыми. Будешь смотреть в потолок пещеры, год за годом, пока пыль не закроет твои глаза... Но я беспокоюсь об экспонатах своей коллекции. Я сметаю пыль... Или приказываю своим временным спутникам сметать пыль с остекленевших глаз. С завтрашнего дня это будешь делать ты... Ты ведь хочешь мне помогать?

Владу нужно было только промолчать. Не выкрикивать отказ, не бросаться в драку – промолчать, не подчиниться требованию... пустяковому требованию Хозяина.

– Ты хочешь мне помогать? – повторил свой вопрос Хозяин.

Звук его голоса взлетел к своду пещеры, ударился о камни и рухнул вниз, дробясь и множась.

Влада швырнуло на колени. Осколки слов рвали его тело, рассекали плоть и ломали кости.

– Ты хочешь мне помогать? Ты хочешь...

– Да! – закричал Влад. – Да, да, да, да!

– Гордыня – это очень больно, – прозвучало в тишине. – Ты это поймешь. Ты успеешь осознать, как тебе повезло. Успеешь, прежде чем умрешь... или займешь свое место в коллекции... Я, возможно, даже позволю тебе выбрать. Потом.

«Потом-потом-потом-потом», – невесомой пылью осыпалось со свода пещеры. Пыль мелкими звездочками вспыхивала в огне факелов.

– Сейчас я закончу свой эксперимент, – сказал Хозяин. – Этот сатра лежит здесь уже триста лет. Согласись, у него было время сделать выбор.

«Выбор-выбор-выбор-выбор», – полыхнуло в факелах, и тени метнулись прочь, к выходу из пещеры.

Влад попытался встать на ноги – сердце колотилось как безумное, на теле не было ран, но Влад все равно их чувствовал, они саднили и кровоточили. Хотя, конечно, крови не было, Хозяин бы не допустил такой пустой ее траты.

Встать удалось. Влад выпрямился и поднял глаза на Хозяина, готовясь принять новый удар, но Хозяин был занят другим. Его длинный сутулый силуэт наклонился над каменным гробом у стены.

«А говорили, что у них нет тени, – подумал Влад. – Что их можно убить осиновым колом. Что они не могут перейти через бегущую воду. И все это оказалось ложью. Почти все».

– Я предложил ему выбрать, – не оборачиваясь, сказал Хозяин. – Еще тогда, триста лет назад. Если он после всего этого времени попытается меня убить – я снова уложу его в этот гроб, навсегда. Если он встанет и попросит у меня прощения...

«Прощения-прощения-прощения-прощения», – подхватили факелы.

– ...я подарю ему смерть. Как ты думаешь, что он выберет?

Влад промолчал. Не потому, что снова хотел бросить вызов Хозяину и своей слабости. Просто не было сил. Они все уходили на то, чтобы стоять. Чтобы дышать. Чтобы не рухнуть на запыленный каменный пол пещеры между каменными параллелепипедами гробов.

– Я тоже не знаю, – Хозяин истолковал его молчание по-своему. – Сейчас мы это выясним...

– Триста лет... – произнес Хозяин, и огонь факелов вздрогнул от ужаса перед такой глыбой времени. – Триста лет.

Хозяин протянул руку к гробу, когти блеснули, угловатая тень руки скользнула по стене.

Влад расслышал только неясное бормотание, невнятное сочетание звуков, череду почти бесшумных возгласов и хриплые выдохи. Хозяин мельком оглянулся на Влада, глаза блеснули.

– Встань и иди, – выпрямившись, провозгласил он своим клокочущим голосом.

Сатра встал – медленно. Дрожащая тень на стене разогнулась неуклюже, словно его тело было сделано из дерева. Или вырезано из бумаги. Как кукла в театре теней, которой пытался управлять неопытный кукловод.

Хозяин отступил на два шага назад, давая возможность сатра выйти из гроба. Но тот стоял неподвижно.

Все замерло в пещере, ожидая развязки. Даже огонь факелов кажется, застыл.

Сатра поставил ногу на край гроба, оперся рукой о стену.

Капли воды звонко щелкали в темном углу пещеры.

Сатра согнул ногу – колено выгнулось назад, как у животного, что-то сухо треснуло под копытом.

Каждое движение давалось сатра с видимым трудом, за триста лет тело почти разучилось работать. Все нужно было вспоминать, перед каждым новым движением нужно было все взвесить, прикинуть, понять, какие мышцы сейчас должны напрячься, какие сухожилия...

Сатра прыгнул. У него не было шансов, но он все-таки прыгнул. И даже дотянулся до Хозяина.

Скрюченные пальцы метнулись к горлу, но замерли в нескольких сантиметрах от него, хотя Хозяин даже не пошевелился.

Сатра тяжело упал на камни. Что-то прошептал. Его рука поднялась – сатра тянулся к Хозяину, к его ногам, скрежеща зубами.

– Он выбрал... – сказал Хозяин. – Он сам выбрал...

Сатра рывком дотянулся до Хозяина, но тот быстрым движением ноги отшвырнул его прочь.

– Почему? – спросил Хозяин, повернув лицо к Владу. – Как думаешь, почему?

Сатра снова пополз к Хозяину, опираясь на руки.

– Глупость... – сказал Хозяин. – Он животное, потерявшее самку. В его лохматую голову не может вместиться что-либо, кроме мести.

– Любви... – тихо сказал Влад.

– Что? – переспросил Хозяин. – Любви? Конечно, любви. Ты видел их брачный обряд? Поверь, изнасилование выглядит куда эротичнее и благороднее.

Сатра подполз, снова протянул руку.

– Он сошел с ума. Он был безумен, но за триста лет ожидания... Он, наверное, даже и не помнит, что я ему говорил, какой выбор предоставил, – когти снова блеснули в неверном свете факелов.

Удар, хруст сломанной руки – рычание сатра перешло в стон. Сатра встал на колени и попытался ударить левой, здоровой рукой. Промахнулся и потерял равновесие. Упал лицом на пол.

Снова встать ему Хозяин не позволил – удар в спину припечатал сатра к полу и сломал ему позвоночник. Сатра захрипел, пальцы заскребли по камню.

– Это будет даже веселее, – изрек Хозяин. – Теперь его ожидает не просто вечная неподвижность. Теперь с ним будет боль. Перетащи его в гроб. – Хозяин отступил в сторону.

Сатра хрипел, ноги его конвульсивно дергались, копыта постукивали по полу.

– Я могу положить тебя на его место, – сказал Хозяин, увидев, что Влад медлит. – На тех же условиях. Ну?

Влад шагнул вперед – ноги держали, хоть тело казалось пустым. Наклонившись, Влад увидел взгляд сатра – взгляд затравленного животного? Страх или ярость?

Влад опустился на колени, протянул руки, искоса посмотрел назад, на Хозяина. Тот отвернулся, рассматривая что-то за колонной.

Пальцы Влада сомкнулись на мускулистой шее сатра. Сжались. Сатра дернулся, мышцы его напряглись, но всего лишь на мгновение. Потом тело расслабилось. Сатра даже не хрипел, задыхаясь. Он затаил дыхание, словно помогая Владу.

Только бы Хозяин не оглянулся.

Тело сатра снова напряглось, теперь он его уже не контролировал. Тело, несмотря ни на что, хотело жить. Влад сжимал горло изо всех сил, чувствуя, как пульсирует под пальцами артерия... Такая же, как у человека. И расположенная почти там же, где и у человека.

Тело сатра дернулось и ослабло, но Влад не разжал руки. Он не имел права ошибиться.

«Я могу положить тебя на его место», – вспомнил Влад.

Пусть. Он согласен. Согласен. Триста лет. Вечность. Согласен. Лишь бы...

– Он уже умер, – сказал Хозяин тихо.

Влад разжал пальцы и оглянулся – Хозяин стоял у него за спиной, чуть наклонившись, словно для того, чтобы удобнее было рассматривать смешные потуги человека. Это так потешно, когда человек пытается обмануть того, кто живет уже почти десять веков.

– Можешь его отпустить, – сказал Хозяин. – И вставай.

Влад встал.

Оглянулся через плечо на пустой гроб возле стены. Хозяин заметил этот взгляд, и тонкие острые зубы его блеснули.

Коготь легонько коснулся лба Влада. Капля крови попала на тонкие белые пальцы.

Ноздри Хозяина дрогнули, когда он поднес окровавленные пальцы к лицу.

– Никому из вас этого не понять... Ни вашим пьяницам, ни вашим наркоманам... Это высшее наслаждение... Я не просто ощущаю вкус и запах, нет... Ты не сможешь понять, даже если я попытаюсь тебе объяснить... Но то, что ты можешь понять... Я не просто испытываю наслаждение, я этим еще и отбираю у тебя частичку жизни. Не убиваю тебя, нет, а забираю маленькую толику жизни... медленно, не торопясь...

Хозяин ногой перевернул сатра на спину.

– Не очень приятное зрелище, – сказал он. – Эти синяки на горле, вывалившийся язык. Но ведь ты его не просто убил... И не убил даже. Ты отнял жизнь, но и мучения ты тоже отнял. Так ведь? И ты не испытываешь раскаяния. Страха перед наказанием, перед моим гневом, перед своей участью, которую ты избрал, даже не подумав толком. Не жажда смерти, но жалость... Ненависть, но не к нему, а ко мне – и все это смерть. И все это только ее часть, крохотная, исчезающе малая частица того, что вы называете таким коротким словом. Коротким, как последний выдох.

Рука Хозяина вдруг оказалась у горла Влада, ледяные пальцы сжались.

– Я предложил ему выбор, – прошептал Хозяин. – Он мог смириться и получить смерть или продолжить свой глупый бой и вернуться в гроб. Я предложил ему только одно из двух. И только одно из двух я мог ему дать – мое слово нерушимо, человек. Оно крепче даже этих гор. Дав слово, я просто не могу его нарушить.

Факелы стали меркнуть. Они сожгли весь воздух в пещере. Выжгли воздух в груди Влада. Они зажгли его легкие и горло.

Огонь разгорается медленно, но языки его уже проникают в мозг, жадно облизывают глаза...

– Думаешь, это животное ощущало то же самое, что и ты сейчас? Оно радовалось. Оно ликовало! И жалело только об одном – что не может снова броситься на меня... А что чувствуешь ты? Ты успел понять, что жить, пусть даже возле меня, это неизмеримо лучше, чем умереть... Чем умирать год за годом, десятилетие за десятилетием, – пальцы разжались, и Влад осел на пол, возле тела сатра.

– Уберешь эту падаль, – сказал Хозяин, – и придешь в зал. Тело бросишь в пропасть.

Хозяин вышел из пещеры. Он больше ничего не сказал, но Влад и так понял.

«Я предложил ему выбор, – говорил Хозяин. – Только одно из двух я мог ему дать. Мое слово нерушимо».

Хозяин сказал это ровным голосом. Раньше Влад не смог бы уловить в этом голосе ничего, кроме констатации.

А сейчас... Сейчас он услышал легкое ударение на словах «я» и «мое».

Хозяин мог дать только одно из двух. А Влад... Влад мог поступить так, как считал нужным он. И как считал нужным Хозяин.

Всего лишь легкое ударение на двух простых словах.

Влад посмотрел в мертвые глаза сатра. Понял ли тот, что хозяин его отпустил? Понял или нет?

Влад наклонился к телу, пристально вглядываясь в глаза.

Глаза без белков, темно-зеленая радужка закрывает всю глазницу.

– Они не способны остановиться, – сказал Хозяин.

* * *

– Я вылечу тебя, – сказал сатра. – Вылечу.