Текст книги "Руны грома"

Автор книги: Тимур Рымжанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

Проснулся, как мне показалось, очень рано. Убывающими белыми ночами определить время, даже примерно, для меня казалось просто невозможным. Научусь, привыкну, а пока очень жалею, что не могу просто выглянуть в окно и посмотреть на часы, что висели на башне в моей крепости. Когда еще руки дойдут до такой тонкой механики. Под широким пологом из тонкой ткани было довольно уютно. Сыровато, прохладно, рой комаров гудит над постелью, но все равно на душе спокойно. Не нужно никуда бежать, спешить, торопиться. Продираться сквозь сумрачный лес, по раскисшим дорогам, по колено в грязи. Последнее путешествие, похоже, надолго отбило у меня желание садиться верхом на лошадь. И ведь, как назло, не могу сделать ничего альтернативного. Неудачный эксперимент с паровым двигателем в полной мере доказал, что меня одного на все собственные новшества не хватит. Создавать новый агрегат нет смысла. Помимо самого двигателя должно быть множество других механических приспособлений, которые, как и прежде, без чертежей, придется высасывать из пальца.

В хлеву под домом хрюкали свиньи, шипели гуси, кудахтали куры. Пара петухов поочередно надрывала глотки, взлетев на конек покосившегося сарая, возвещали на всю округу о наступлении утра. Обычные деревенские шумы, неизменные на протяжении сотен лет. Я привыкну. Уже через пару месяцев я назову это место своим домом. Уйду в работу, улучшая теперь уже только свою собственную жизнь. Не собирая больше вокруг себя людей, не устраивая индустриальный прорыв в отдельно взятом захолустье. Буду заниматься исключительно нашим с Ольгой благоустройством. Выберу хорошее место для нового дома. Построю нам мастерские, и будем тихо наблюдать за тем, как проносятся мимо столетия.

Интересно, через какое время я, действительно, как оборотень, завою волком от такой жизни? Год, два? У меня уже руки чешутся, и если буквально с сегодняшнего дня не начну заниматься чем-то полезным – уйду в запой. Поеду отмечать с близнецами их возвращение.

Ольга разметалась во сне. Короткая меховая накидка и одеяло, слишком маленькие для нас двоих, обнажили юное тело почти до колен. Она машинально попыталась нащупать край одеяла, но я поспешил укрыть ее и придвинулся ближе, согревая своим теплом.

– Пусть так, – пробормотал я, обнимая Олю за талию, – начну новую жизнь завтра.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

– Урге вернулся в крепость мрачнее тучи, – рассказывала мне Ольга, тщательно подбирая слова. – От своего обещания уступить трон Бьерна он не отказывается, но только не братьям. Лишь старшему по роду.

– Я и ты, если правильно тебя понимаю, – уточнил я, – тоже не можем претендовать.

– Я могу, и ты вместе со мной. Но мы не станем этого делать. У меня плохая репутация, да и выгляжу теперь моложе Хильды, а у тебя в здешних краях репутации вообще нет. Это важно, поверь.

– Охотно верю. Но Урге, похоже, плохо помнит братьев…

– Лучше тебя их никто не знает и не может контролировать. Так что, увы, откладывай свои железяки и поехали в крепость. Надо закончить с этим делом, иначе резня начнется, а это плохо. Урге заручился поддержкой шведского ярла Вальдемара Седого.

– Прям бандитская кличка.

– И натура бандитская, хоть и корчит из себя рыцаря. В его окружении датские и немецкие наемники, а с ними шутки плохи.

Не спрашивая ведьму о том, будет там драка или нет, я стал собираться в дорогу в полном боевом снаряжении. В данной ситуации я не больше чем «свадебный генерал». Мифический колдун, прибывший из далеких восточных земель. Ни на одно событие или решение местного совета старейшин я лично повлиять не смогу. Ольга, кстати, при нынешнем ее облике тоже. Хоть в северных землях, как мне сказали, авторитет женщины, тем более такой властной, имеет значение, возраст, а Ольга с трудом тянет на восемнадцатилетнюю, сослужит дурную службу.

Что я имею по факту – меньше трех десятков стрелков, двух отмороженных мордоворотов, воеводу-калеку. Себя самого, как боевой стяг, и Ольгу, на сегодняшний день максимум что способную обеспечить, так это только корректный перевод моего отборного мата. Стукни в голову какому-то там Вальдемару вступиться за униженного короля Урге, нам не устоять. Нет крепости. Сарай на холме с дубовым частоколом и подобием рва я в расчет не беру. Нет боеприпасов. Ни одна пороховая ракета не выдержала бы такого тяжелого путешествия. Нет магии и колдовства, которые мне приписывают. Да ничего нет, кроме напыщенных фраз и ареала таинственности вокруг наших скромных персон. Вывод один – в случае опасности располземся по кустам и начнем партизанскую войну. Это будет чистой воды авантюра в стиле лестного братства во главе с Робином Гудом. Но хотя бы останусь жив. Вот все что угодно, но в последний смертный бой я не пойду, хоть пряником маните.

Сборка и настройка доспехов заняла около трех часов. В пылу поспешного бегства и походных условиях я так толком и не успел закончить и настроить некоторые узлы и откалибровать зазоры. Почти час убил на то, чтобы исправить сорвавшуюся резьбу на трубке перепускного клапана. Пневматические цилиндры, вмонтированные в детали костюма, просто помогали мне тягать груду железа. В реальном бою мне придется довольно активно мотаться по полю боя, но не потому, что я боюсь противника, а лишь потому, чтобы приводы от ножных насосов набрали нужное давление. В целом конструкция была примерно такой же, как в протезе у Скосаря. Пневматические поршни выстреливали из наруча десяток стальных дротиков с энергией ничуть не меньшей, чем из винтовок. Выдвигали спрятанные в локтевых щитках острые ножи. Сложная механика могла намертво зафиксировать поднятый на уровень груди щит, также выкованный из цельного куска стали. Щит сам по себе был весьма серьезным оружием. Плюс молот-чекан, который я намеревался использовать вместо меча. В борьбе против тяжеловооруженного, закованного в броню рыцаря меч будет малоэффективен. Я Коварь, черт возьми, меч не мое оружие, вот молот – это другое дело. Если бы не постоянные тренировки, то долго в такой броне ходить не получится. Нужна привычка пользоваться тяжелой броней, а мой опыт только набирал счет. Основные узлы усиливающих поршней крепились на поясе. Вся система была больше похожа на дополнительный каркас, навешанный поверх и без того прочного экзоскелета. В критической ситуации, при поломке или повреждении одного из узлов, достаточно было мгновенно стравить давление из ресивера. Это разрушит весь механизм, но избавит от самой тяжелой части доспехов. Полевых испытаний устройство не проходило. Так что уверенности в нем не было. Надевая его сейчас, я больше рассчитывал на внешний эффект. На необычность высокотехнологичного обвеса поверх самых простых с виду доспехов.

– При плохом прикупе главное – сохранять спокойствие, не делать больших ставок и умело блефовать, – сказал я.

– А больше ничего и не остается, – ответила Ольга и гневно глянула в сторону застывшего в изумлении одного из дворовых батраков, что стоял возле нас с лопатой в руках. При моем появлении в доспехах все дворовые люди попрятались, кто куда, и теперь с опаской наблюдали из ветхих укрытий за нашими сборами.

– Обслуживающий персонал твоей фермы относится ко мне весьма подозрительно.

– Наш язык им не понятен. Слухи здесь искажаются не меньше, чем в твоих краях. Кстати, теперь не я, а ты их хозяин. Я объявила тебя своим мужем.

– Судя по их лицам, подобная весть их не очень-то обрадовала. А что если разбегутся?! Мне придется пасти скот и выгребать навоз из хлева?

– А ты их не пугай, вот и разбегаться не станут. Сделай лицо попроще, а то зыркаешь так, что сейчас молнии из глаз вдарят.

Криво ухмыльнувшись, я стал взбираться на бедную лошадь, которая уже оглядывалась на меня с некоторым сомнением в глазах. Придется потерпеть пугливой кляче, пешком в таком снаряжении я доберусь в крепость только через неделю. Хотя напрасно хаю свое средство передвижения. Другая бы, неподготовленная лошадь, давно бы рухнула от моего веса, а эта ничего – потопала как ни в чем не бывало. Секрет прост – эта лошадь трофейная. Из-под задницы какого-то рыцаря. У князя Александра этого добра скопилось – целый табун. Вот и выделил он от своих щедрот несколько тяжеловозов в наш поход. Так что лошадь правильная, тренированная и не такие тяжести таскала. Тем более без своих лошадиных доспехов, только в привычном рыцарском седле. А то, что пуглива и недоверчива, так это пройдет. Вон как уверенно затопала, почувствовав закованного в железо всадника.

Мы выехали далеко за полдень. Но в это время года солнце и не думает скатываться за горизонт. Прошло меньше недели с того момента, как я тихо усадил братьев на трон, и вот теперь вынужден возвращаться, чтобы закончить начатое. А уезжать совсем не хотелось. Решать какие-то проблемы, вести переговоры, надувать щеки и корчить рожи. Но придется, братья в политических делах весьма предсказуемы и очень несговорчивы. Может, действительно, хоть меня послушают.

В голове крутились десятки вариантов исхода грядущих событий. Кровавые бойни, героические подвиги и прочее буйство по теме я тут же отодвинул на второй план. Оставшееся выглядело куда как более мирно. С Урге можно было договориться. Вернуть ему трон, но стребовать обещание, что после него власть достанется братьям, а не его отпрыскам. Через полгода-год, пока близнецы освоятся, бедный король может пострадать на охоте, отравиться грибами или повздорить с ловким наемником. Увы, испортить тормоза в его автомобиле нынче не актуально, а уж за подложенную в сортир бомбу Аль-Каида на себя ответственность не возьмет. Можно припугнуть, у него есть жена и сын. Мне не привыкать к таким грязным трюкам, так что и в этот раз брезговать не стану. Можно напакостить, на стороне, и перевести все стрелки на буйного выскочку, а когда обиженные соседи начнут переть, тихо развести ситуацию и вполне законно посадить братьев обратно на трон. Наконец самому нарваться на драку и тихо замочить гада в честном поединке. Рыцари часто используют якобы поруганную честь как повод к хорошей драке. Что может стать предлогом? Да хотя бы тот факт, что Ульвахаму было приказано не брать нас живыми на борт, в чем тот и признался под страшными пытками. Чем не повод?! Еще какой повод! Угрюмый капитан сейчас, конечно, под прицелом своего братца, но, пока ситуация не разрешится, Ульвахам в безопасности.

– Как ты обставишь мое появление в крепости? – спросил я Ольгу. – Что скажешь совету старейшин?

– Сама не знаю. Посмотрю, как сложится обстановка. Похоже, старики расходятся во мнении на твой счет.

– А от них много зависит?

– Достаточно. Во всяком случае, Урге не пойдет против решения совета. Он давно метит на тепленькое местечко в свите шведа Бергера, после крещения, разумеется. Вот против этого старики точно возмутятся.

– Мое появление, какие бы слухи ни ходили, пользы братьям не принесет. Проще говоря, сейчас есть дружина прежнего короля, есть мои стрелки с Черноруком во главе на стороне братьев. Ставки в этой игре делать нет смысла.

– Я не очень понимаю, – нахмурилась Ольга.

– Третья сила. Нейтральная, незаинтересованная сторона. Я не представляю силу физическую, в какие бы доспехи ни был разодет, я все равно один. Мои внешние данные можно оценить на глаз, и опытный воин сделает это без особого труда. А вот что касается силы более высокого порядка, магии, колдовства, то тут ты становишься явным примером. Извини, что так смело за тебя решаю, но есть кто-то, кто бы помнил твое прежнее омоложение?

– Нет конечно же! И быть не может. Я вернулась в Бьерн из Исландии шестьдесят лет назад. Глубокой старухой, куда более древней, чем при первой нашей встрече. Долго жила на болотах, выдавала местным охотникам туманные предсказания. В одном из них рассказала красивую легенду о том, что когда-нибудь вниз по реке с высоких гор приплывет дерево, сломленное молнией, в ветвях этого дерева будет молодая девушка – наследница короля, все это время служившая в чертоге богов.

– Как красиво ты все обставила. И что, сработало?

– Еще бы! Пришлось долго искать дерево, срубленное молнией, а с молодой, замерзшей и голодной девушкой проблем не было. Со всей округи съехались шаманы и ведьмы, чтобы выказать свое почтение и проводить меня во дворец короля.

– Вот именно об этом я и говорю. Твое омоложение сейчас выгодно будет преподнести, так, будто это дар, плата за мое воскрешение. А тот, кто дарит молодость и воскресает из мертвых, не станет драться за резное кресло в сарае. Уж извини, дворцом назвать эту вычурную избу у меня язык не поворачивается.

– Если тебе наплевать, зачем тогда едешь в эту избу?

– Разумеется, братьев я предупрежу, но сделаю вид, что приехал лишь для того чтобы лично наблюдать за результатом спора, никак в нем не участвуя, и в конечном счете уведомить, я подчеркиваю это слово, признанного законным короля о том, что с этих пор я буду жить на этой земле там, где захочу, делать то, что захочу, не вмешиваясь в дела королевского рода. Пока сами меня об этом не попросят.

– Это, конечно, будет наглостью, неслыханной дерзостью, но думаю, что желающих тебе возразить не найдется. Суеверия в здешних краях очень сильны. Как бы дико все ни звучало, это может сработать. Дразнить оборотня старики не станут.

Неспешно обдумывая сложившуюся ситуацию, я еще вспоминал события последнего года. Как быстро все накатило, как стремительно завертелось. Вот вроде бы совсем недавно строил планы на совершенно другую жизнь, а теперь. Вдруг Ольге не удалось бы добраться до Змеигорки и вовремя встретиться со мной? А если бы я так и не смог выбраться из болот? Погиб в бою с ловчими, догнавшими меня на реке? Как раз в тот момент, когда силы были уже на пределе? Не подоспей оборотень со своей серой братией, конец был бы весьма предсказуем. Но этого не случилось. Судьба? Удача?

Места здесь красивые. Лето в самом разгаре, все цветет, благоухает. С каждым днем нахожу все больше прелестей в этом суровом крае. Почему-то именно здесь я почувствовал себя свободней. Без бремени обязанностей, которые сам же на себя и взвалил. Зеленая трава вперемешку с густым и упругим мхом вокруг камней стелятся бесконечным ковром, насколько хватает глаз. Редкие перелески, залитые черной водой впадины. Ровная гладь озер, в которых отражается небо с белым пухом облаков. Мир вокруг похож на иллюзию, на морок, существующий лишь в моем собственном воображении. Странно, но похоже, что когда-то я уже испытывал подобное чувство. Такая звенящая тишина и плавность собственных мыслей очень напомнила мне мгновения, когда я впервые дал залп со стен своей крепости по ордынскому войску. Короткая пауза звенящей тишины, пока несущие смерть и разрушение ракеты еще не достигли цели. Вот и сейчас, словно гром среди ясного неба, прозвучало вдали раскатистое эхо серии коротких взрывов.

– Опоздали, – как бы озвучив мою собственную мысль, прошептала Ольга.

Ничего не ответив ведьме, я лишь уперся в бока лошади каблуками, подгоняя клячу. Удерживая поводья одной рукой, снял с плеча и закрепил на сгибе локтя стальной щит, защелкнув замки креплений. Стал накачивать воздух в ресивер, привстав в стременах.

Обогнув кромку озера, мы увидели за перелеском стелящийся вдоль горизонта черный дым. Горела крепость на холме и часть домов, прижатых к ней с восточной стороны. Сильный ветер тянул языки пламени по влажным крышам, осыпал искрами и тлеющими угольками еще не занявшиеся постройки и крепостную стену. Взбираясь по извилистой дороге на холм, я был вынужден надеть шлем, опасаясь стрелы, пущенной из укрытия. Сквозь щели забрала обзор был весьма ограничен, но я успел заметить, что главные ворота выломаны тараном, который валялся тут же в пологом рве. Часть сторожевых башен были нарочно подрублены у основания, так что попытайся на них хоть кто-то взобраться, они тут же рухнут.

– Найди укрытие и не лезь в бой! – выкрикнул я, оборачиваясь к Ольге.

Но ответом мне послужил лишь звон короткого кинжала вынутого из ножен. Ольга не собиралась отсиживаться в тихом месте. Не могу сказать, что я одобрил ее выбор, но ведь как-то же ей все-таки удалось выживать все шестьсот лет.

Лишь миновав ворота, она чуть придержала лошадь и выпрыгнула из седла, тут же скрываясь за низким домишкой, стоящим на толстых сваях. Она не полезет в драку, не станет подставляться под стрелы и копья. Будет двигаться осторожно и уверенно знакомыми ей дворами и проходами.

Я тоже решил не подставляться под удар и выбрал небольшой уступ за частью изгороди, чтобы безопасно и спокойно спешиться. Груз доспехов отнимал много сил, но давал некоторую уверенность. Во всяком случае, ударом меча или простой стрелой эту броню с наскока не пробить.

С деревянной балки под дощатым настилом свесился один из моих стрелков в легком боевом снаряжении. Коротким жестом привлек мое внимание и тут же присел, убедившись, что я его заметил. Я не помнил его имени, но заметил, что винтовка у стрелка с оптическим прицелом, а это значит, что он опытный и проворный. Сжатый кулак и тут же открытой ладонью указание в сторону веранд королевского дома – «Бой уже внутри». Система жестов была отработана на отлично. Указательным пальцем на себя, открытой ладонью на меня и тут же двумя пальцами на свои глаза – «Я тебя прикрываю». Молодец стрелок! Снимаю с седла полутораметровый молот, хватаю у самого клевца, и тут же вверх по ступеням. Навстречу высовывается косматый лучник, поверх кольчуги разодетый в грязную, свалявшуюся шкуру. Я лишь услышал, как затрещали перья тугого оружия, когда оно вдруг переломилось пополам, и высунувшийся из засады вояка свалился на грязные бревна с пробитым горлом.

Пол-оборота назад – вижу, как мой стрелок уже меняет позицию, на ходу заряжая винтовку. Спокойно поднимаюсь вверх по ступеням, приподняв щит до прорезей забрала. На спине срабатывает клапан сброса давления, пока вышагивал, успел переполнить резервуар. Все системы брони настроены на критические нагрузки, так что использовать долго костюм не придется. Своевременно израсходую весь ресурс и сброшу. Неизвестно, сколько продлиться бой, потому что до сих пор не знаю, кто и кого бьет.

В тронном зале довольно темно. Чаши очагов перевернуты, горячие камни кладки разбросаны по тлеющей мебели. Шипят и дымят в лужах воды тлеющие головешки. Большую часть комнаты заволокло сизым дымом, но я все равно продолжаю двигаться вперед, чуть присев.

На небольших пластинах, отполированных до зеркального блеска, с внутренней стороны щита замечаю мелькнувший за спиной силуэт. Эти стальные зеркала для того туда и были установлены, как на автомобиле, чтоб не вертеть головой. Разворачиваться нет времени. Слышу гулкие шаги позади и чуть слева. Нападающих не меньше двух. Еще выше поднимаю щит и присаживаюсь с разворотом в сторону противников, выставив боевой молот пикой вперед. Здоровенный детина, наполовину разодетый в рыцарские доспехи, а частично – в козлиные шкуры и дубленую кожу, буквально налетел на меня, как бульдозер. В руках у здоровяка было копье, на поясе – топор. Мой щит отразил удар копья, а пика на конце молота пробила кирасу и застряла. По всему было видно, что удар был не сильный и вреда амбалу нанести не мог. Но, удерживая молот, упирая боевой частью в пол, я не позволял ему встать из неудобного положения. Второй нападавший, практически без всякой защиты, даже кольчуги на нем не было, выскочил из-за спины бугая и что есть силы, саданул мне в область шеи мечом. Синяк на ключице после этого удара точно останется. В голове протяжный гул, тупая боль растекается по телу горячим маслом, но останавливаться нельзя. Противник немного отшатнулся, но не унимается. Выворачиваю правую руку локтем вперед, как раз на шустрого попрыгунчика без доспехов, свободным большим пальцем под щитом щелкаю курком барабанного механизма. Резкий хлопок, энергия бьющая в поршень примерно такая же, как и та, что выплевывает свинцовые пули из моих пневматических винтовок. Острый штырь, спрятанный в цилиндре наруча, вылетает, пробивая буйную голову мечника насквозь.

Пока возился с попрыгунчиком, не обращал внимания на здоровяка, тот безуспешно пытался дергаться и содрать застрявшую кирасу с острой пики, но как-то подозрительно затих. Когда я смог развернуться так, чтобы мне было видно, что происходит, то понял, что в темени бугая воткнут короткий стилет, комплект которых носили с собой все стрелки.

Вывернув рукоять молота, я лишь отпихнул последнего нападавшего от себя ногой. Без сожаления поднимаю забрало и отстегиваю от ворота шлем. В бою стенка на стенку от него, может, и будет прок, да и обзор особо не нужен, а вот когда идет откровенная поножовщина внутри большого королевского сарая всех против всех, он только помеха. Плохо контролирующий обстановку, я становлюсь легкой добычей.

Появившийся из тени стрелок лишь взглядом указал на проем двери слева от трона, к которому сам подобрался почти вплотную. В руках скосаревского няньки я замечаю ручную гранату с коротким запалом. Чиркнув встроенным возле запала кремнем по кресалу, закрепленному на поясе, стрелок убедился, что фитиль занялся, и тут же бросил гранату под углом в проем двери. Я привычно приоткрыл рот и стал медленно вдыхать, повернувшись к двери одним боком, чуть прикрыв лицо кованой перчаткой.

Взрыв прогремел такой силы, что даже бревна в окружающих стенах пошатнулись и сместились чуть в сторону. Стрелок присел, сдвинулся к проему и тут же пихнул в дымный столб винтовку со штыком. Напрасная предосторожность – сработавший заряд был килограммовой гранатой с поражающими элементами, так что кто бы там ни стоял до этого – уже измочален в лохмотья.

Обгоняю стрелка и смело прохожу вперед. Повисшую после взрыва на петлях дверь вышибаю сильным ударом молота и вваливаюсь в соседнее менее просторное, чем тронный зал, помещение. Эта комната больше напоминала кадр из фильма ужасов. Среди разбросанного оружия и корчившихся, стонущих, окровавленных тел продолжали драться уцелевшие. Основная битва, звон которой был слышан еще во дворе, разворачивалась именно здесь. После взрыва, лязг железа немного утих, но ненадолго.

Ульвахам валялся на полу возле запертых широких ворот. У него была рассечена грудная мышца. Крепкий молодой парень, тоже без доспехов, на вид лет семнадцати, стоял над Ульвахамом, охраняя раненого.

Вдыхая дымный и кислый воздух раздутыми ноздрями, бросаюсь вперед на толпу. Первым же ударом отбрасываю с пути стоящего ко мне спиной незнакомого воина с длинными косами. Пока плыли на корабле, я немного успел запомнить команду Ульвахама, таких мордатых, как только что отлетел в угол, среди них не было. Второй дернулся было в броске, но налетел на штык стрелка, все это время идущего за мной, как тень. Третий и четвертый получили от меня неслабый удар ребром щита: один в челюсть, другой в переносицу. Тот, на кого они все наседали, оказался Савелий. Парнишка был серьезно ранен в бедро, но продолжал биться с четырьмя головорезами, не ожидая подмоги.

– Мы отстрелили почти три десятка человек, пока они не сообразили выискивать по углам, – угрюмо пробормотал стрелок, прикрывающий меня.

– Я видел смерть троих наших, – прохрипел Савелий, сдергивая с бедра пояс с аптечкой. – Прохор, помоги.

Сноровисто перетянув рану, стрелок вскрыл флакончик с обезболивающим порошком и высыпал немного в ладонь трясущимися руками. Я попытался подхватить антисептическую настойку, но молчун Прошка меня опередил, видя, как неудобно мне двигаться в тяжелых доспехах. Я кивнул ему в сторону распластанного на полу Ульвахама, над которым хлопотал его верный страж, пытаясь прижать кровоточащую рану. Подхватив на бегу протянутую мною аптечку, Прошка подскочил к Ёрну. Вдвоем они оттащили раненного от ворот и перевязали его.

– Мы пытались разделить нападавших. Ульвахам с Ёрном отвлекли, мы впустили шестерых, и я закрыл ворота, – продолжил Савелий.

– А мы вам сломали дверь с другой стороны.

– Теперь уже не важно. Помогите подняться на огневую точку, и я вас прикрою. Наум и Мартын во дворе, с ними Урге и какой-то рыцарь, очень похож на того Дитриха. Всего человек двадцать. Скосарь и еще трое нянек пошли уводить совет старейшин и женщин с детьми в погреб. Уже должны были вернуться.

– Кто затеял драку? – спросил я, спихивая плечом тяжелый засов с ворот.

– Люди рыцаря убили одного из старейшин. О чем говорили – не знаю, прости, мастер, язык с трудом дается.

– Остальные, если не будут больше лезть в драку, – пусть живут. Я во двор. Оба прикройте, по возможности. Приготовьте сигнальные гранаты. Махну руками – кинете. Все! По местам!

Прошка подсадил Савелия на потолочную балку и мигом вскарабкался следом. Я еще помедлил, помогая Ёрну закрепить повязку на груди Ульвахама. Наконец, убедившись, что стрелки заняли позиции, я с грохотом выбил засов. Во внутренний двор вела широкая лестница, выложенная из обтесанных бревен. Когда я распахнул ворота, вниз по ней сбежали не меньше десятка осаждающих. Все хорошо вооруженные, все незнакомые. Один тут же выстрелил из арбалета, но обычная стрела просто срикошетила от ребристой поверхности набедренного щитка. В ответ на это мой доспех с угрожающим шипением выпалил веером пятерку стальных дротиков, пробив голову арбалетчика и ранив стоящих рядом. Я только заметил, что одному срезало ухо и кому-то пробило плечо насквозь. К сожалению, это был последний выстрел. Больше пневматическая навеска не могла нормально функционировать. Я потратил весь накопленный запас сжатого воздуха. Чтобы его пополнить, придется побегать, но двор полон народу, так что теперь это просто лишний груз. Шаг за шагом, спускаясь по ступеням, я сбрасывал с себя странного вида трубки и щитки, накладки и шарниры. В сторону отлетел и щит, и наручи со встроенной пневматикой. Один из кудлатых верзил, стоящий не очень далеко от меня, вдруг дико завопил и бросился в атаку, как тут же упал навзничь. На фоне его боевого клича выстрел винтовки был бесшумным. Лишь я один в наступившей тишине услышал, как где-то надо мной под самой крышей дворца тихонько щелкнул затвор винтовки и зашипел рычаг самовзвода. В плотной толпе на площади легко было заметить братьев. Вокруг них было больше свободного места. Только шевелящаяся, стонущая куча-мала из избитых тел. И только два брата твердо стояли на ногах. В руках булавы и обрывки цепей. Я взмахнул рукой, словно приветствуя их. Передо мной, разметав толпу, грохнули два взрыва. Завизжала фейерверком искр пара сигнальных гранат. Мгновение нападавшая на братьев толпа во дворе больше напоминала застывшие восковые фигуры. Чуть позже все немного оживились и стали пятиться, так же как и те воины, что встретили меня на лестнице у ворот. Еще один гортанный вопль, и четверо крепких парней, явно не из местной дружины, бросились на лестницу. Не знаю почему, но был просто уверен, что произойдет что-то подобное. Никто из присутствующих не мог поверить, что такая толпа похваляющихся то и дело друг перед другом героев отступает от одного противника. Стрелки сработали на удивление слаженно. Одному нападавшему пробили руку, второму пах. Третий вырвавшийся мне навстречу получил такой сокрушительный удар молотом, что беднягу просто сложило пополам, причем бил я в область крестца, по спине. Встреча с восьмикилограммовой кувалдой сломает позвоночник кому угодно даже сквозь жесть доспеха. Последний на мгновение исчез из виду, но когда я нашел его взглядом, то понял, что и этот не жилец. Кинжал Ольги торчал у солдата под подбородком, выходя острием через глазницу.

– Ну что, бравое войско, – выкрикнул я, – вы пришли воевать или умирать?! – Эхом моих слов прозвучал перевод всего сказанного из уст ведьмы, невозмутимо вытирающей острое лезвие о плечо перепуганного, замершего, как статуя, солдата. – Я прибыл в эти земли с надеждой увидеть благородных воинов, а не дворовых псов. На самом деле вы просто шайка грязных мародеров, в которых нет ни капли доблести. И что же мне остается? Скажу вам честно, выбор невелик. Либо убить вас всех и забрать себе все, что пожелаю. Либо научить вас быть не просто горсткой оборванцев, а воинами, достойными своих богов!

Правду сказать, в этот момент я больше доверял Ольгиному переводу, чем собственной красноречивой болтовне. Ведь давно известно, что, если говорить напористо, дерзко, с огоньком, смысл слов доходит лишь фрагментами. Цепляется важными словами, выделенными интонацией или выкриком. Ольга просто бубнила, в то время как я зашелся ораторским пылом, гася в себе прилив адреналина. Продолжая двигаться вперед, я нарочно делал так, чтобы толпа еще больше расступилась вокруг меня. Все предыдущие планы и мысли, интриги и подобранные слова осыпались, как карточный домик. Я импровизировал, тянул время, занимал выгодную позицию, уже точно решив для себя, что буду делать.

– Одни из вас пришли с рыцарем и наемниками, которые работают за деньги. Их я не уважаю, но и претензий к ним не имею. Другие когда-то присягнули на верность своему королю. Урге, если не ошибаюсь. Ведь так зовут этого выскочку?! Будь он достойным королем, то битва, которая так резво началась и к началу которой я опоздал, так бы до сих пор и продолжалась. Но вдруг в вас всех зародилось сомнение! Почему вы должны драться друг против друга? Почему ваши дети, жены и старики должны стать свидетелями братоубийственной резни. Я вам отвечу. Ваш король – клятвопреступник. Он чуть не опозорил род Бьерна, но я, как равный Бьерну, могу смыть это позорное пятно…

– Хольмганг! – выкрикнула Ольга и указала кинжалом на стоящего возле резного столба высокого блондина с топорами в обеих руках.

Толпа расступилась еще больше, образуя неровный круг. Ольга прошлась вдоль этого круга гортанно и, тоже повышая тон, договаривала собственную версию перевода. Затем остановилась возле меня.

– Хольмганг – это дуэль. Урге слабак. Ты с ним легко справишься, какое бы оружие он ни выбрал.

Возбужденные люди стали смещаться в стороны, разбредаться на кучки. Звон оружия прекратился повсюду. Женщины и старики выходили из неприметных сараюшек в таком количестве, что не понятно становилось, как они до этого туда все поместились. Все они бросились разбирать кучу избитых вояк, выискивая своих родных. Пугливо шарахаясь от устало бредущих в обнимку братьев-близнецов, прыснула во все стороны вездесущая ребятня и помчалась занимать все возвышенные места. Откуда-то из толпы вышел Скосарь с двумя стрелками, они стали раскладывать позади меня оружие, все, которое только могли собрать. Копья, булавы, палицы, мечи, топоры, пики. Туда же, в эту кучу железа, я отбросил и свой молот. Мартын с Наумом, устало присев прямо на землю рядом с этим арсеналом, стали перебирать оружие, откладывая поврежденное. Со стороны Урге происходило примерно то же самое. Я прикинул шансы и решил, что в данной ситуации доспех только помешает. Взяв у одного из своих стрелков короткий нож, я стал срезать крепежные ленты верхних накладок. Вовремя сообразивший, что я делаю, Скосарь помог разобраться с винтами на кирасе и вороте. Скинув с себя всю тяжесть железа, я остался голым по пояс в суконных стеганых брюках и сапогах со стальными наголенниками. Молодые воины, образовавшие круг, предусмотрительно попрятали оружие и теперь нехотя пропускали вперед старейшин под охраной уцелевших стрелков. Мои бравые рязанцы держали винтовки на изготовку. Расчищая путь и покалывая нерасторопных зевак штыками, они подвели старцев к Ольге. Она тут же, выразительно жестикулируя, заговорила с ними. Деды в ответ что-то бубнили, но в основном одобрительно кивали. Один из стариков подошел ко мне и стал что-то говорить. Подоспевший Сурт, все еще трясущийся от страха, стал переводить.