Текст книги "Отсюда не возвращаются (СИ)"

Автор книги: Тимофей Печёрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Сведения о временах пещер и каменных топоров Славин пролистал по диагонали. Чуть большего внимания (но именно «чуть») удостоилась информация о первых городах и государствах, о завоевательских походах и о местном варианте средневековья. Век за веком, тысячелетие за тысячелетием цивилизации Земли и Лораны шли «ноздря в ноздрю». Выполняя, по большому счету, один и тот же сценарий.

Пути двух планет разошлись около шестисот лет назад. На Землю в ту пору пришли большие перемены, а так называемый «традиционный уклад жизни» впервые серьезно зашатался. Мелкие княжества сбивались в великие державы, мечи и копья уступали дорогу огнестрельному оружию, а отважные мореплаватели устремились на поиски новых земель. Точнее, богатств, хранимых этими землями. Наука, подгоняемая запросами того бурного времени, сделала колоссальный скачок; религия же, напротив, была выхолощена и отодвинута на задний план.

Иначе складывались дела на Лоране. Во-первых, на планете имелся всего один континент, жмущийся ближе к экватору. По понятным причинам, к описываемому времени, на материке уже не осталось неизведанных земель. Борьба же за место под Антаресом была куда менее ожесточенной, чем за место под солнцем. Отчасти этому поспособствовал более мягкий климат, а отчасти – высокая плодородность местной почвы.

Так или иначе, к началу «эпохи перемен» на планете царило обычное средневековье. С мелкими княжествами, вольными поселениями и лишь холодным оружием. А еще – несколькими религиозными течениями, схожими между собой и при этом враждующими. Порох изобретен не был, баллистика также не спешила развиваться. Соответственно, такие фундаментальные науки как физика и химия были, в лучшем случае, на стадии зарождения.

Что касается астрономии, то ее возникновению препятствовала плотная и облачная лоранская атмосфера. Во всяком случае, познания местных жителей о небесных телах в ту пору были достойны разве что пещерного человека. Причем не «человека разумного», а представителя тупиковой эволюционной ветви. На соответствующем уровне находились и картография с методами ориентирования на местности.

Правда, все вышеперечисленное совершенно не пугало авантюристов – всех тех, кто снаряжал экспедиции к легендарным (и несуществующим) Дальним Землям. Подобным образом, кстати, на родной планете Славина поступали викинги. Последние, уйдя в море без карт, компасов и знаний астрономии, на одном лишь энтузиазме достигли Нового Света.

А вот лоранцы едва ли могли похвастаться подобным везением. Куда там! Примерно 99 процентов всех морских авантюр заканчивались для их участников плачевно. Еще один процент умудрялся вернуться домой… но не привезти с собой ничего. Кроме, разумеется несметного числа баек, посвященных своим приключениям. Правды же в этих байках содержалось чуть меньше, чем золота в навозной куче.

Какими бы ни были бессмысленными эти попытки бороздить Мировой Океан, нельзя было не признать, что именно им лоранцы обязаны своим нынешним положением. Потому как примерно шесть веков назад очередная экспедиция нашла своего рода «терра инкогнита». В роли последней выступал удаленный и довольно обширный остров к северу от континента.

Племя, населявшее этот остров, было весьма своеобразным – во всяком случае, по меркам материковых лоранцев. Во-первых, на острове царил так называемый «матриархат», что уже само по себе кажется экзотикой. Правда, это не значило, что мужчины были лишены элементарных прав. Нет – просто, их роль в островном обществе нельзя было назвать иначе, как вспомогательной.

Проще говоря, разделение труда на острове было следующим: физический труд – на мужчинах, все остальное – на женщинах. В понятие «все остальное» помимо прочего входило: накопление и сохранение знаний, разного рода «руководства», и, конечно же, религиозные ритуалы. Религия же на острове была не менее экзотичной, чем царящий на нем общественный уклад.

Строго говоря, островитян нельзя было назвать ни монотеистами, ни язычниками. Не было в их вере места ни многочисленным духам, ни богам с «узкой специализацией», ни даже Высшей Духовной Сущности, сотворившей Вселенную. Объектом поклонения была сама планета, которую именовали Матерью. Планета, как живое существо, обладающее телом, душой и разумом.

Уже говорилось, насколько невежественны были материковые лоранцы в вопросах астрономии и космогонии. Они даже не знали такого слова – «планета». Разные «научные школы» определяли окружающий мир то как внутреннюю сторону гигантской сферы, то как бесконечный океан с островами и континентами, то, напротив, как конечное пространство с четко очерченными границами. За которыми адепты данной гипотезы помещали другие миры – населенные разнообразными чудовищами, злыми духами и душами умерших.

А вот у островитян представления о мироздании вполне соответствовали современной земной астрономии. По крайней мере, в основных положениях и категориях. Дикарям, едва освоившим обработку металла, не мешало ни отсутствие телескопов (не говоря о спутниках), ни математические знания, что были лишь на уровне начальной школы. Общаясь с жителями острова, участники материковой экспедиции получали один универсальный ответ. Все, что знали островитяне, им поведала сама планета. Сама Мать.

Домой первооткрыватели острова вернулись спустя пару лет, а за это время успели полностью подпасть под влияние новой веры. Правда, первая же попытка поделиться ей с соотечественниками закончилась печально. Слухи о последователях нового культа и об их проповедях вскоре дошли до официального духовенства, которое немедленно объявило оные еретическими и кощунственными.

В итоге участников той достопамятной экспедиции арестовали и… нет, не отправили на костер. Подобный вид казни почему-то не получил распространения на Лоране. Еретиков скормили хищным зверям – как первых римских христиан во времена императора Нерона.

Погибли все… вернее – почти все. Одному человеку, матросу с темным прошлым, удалось избежать расправы. По одной из версий он зарубил стражника, попытавшегося его арестовать; по другой – удрал из места заточения, а потом и вовсе покинул город. Автор третьей гипотезы утверждал, что единственный выживший последователь новой веры смог-де отбиться от науськанного на него хищника, за что и заслужил свободу. Ну а четвертый автор предположил, что счастливчик-матрос, в отличие от своих товарищей… благоразумно держал язык за зубами. И уж тем более не устраивал проповедей на городских площадях.

Такие разночтения в трактовке истории господствующей идеологии, кстати говоря, немало удивили Егора Славина.

Впрочем, все литературные источники сходились в главном: спасшийся матрос сперва залег на дно, а затем его приютил один из новообращенных «братьев по вере». Мало-помалу, число этих новообращенных начало расти, а сами они научались избегать кар. Последнее достигалось за счет ухода в подполье, а также минимизации публичных выступлений.

Среди последователей культа планеты-Матери нашлись и весьма состоятельные люди. Которые за свой счет предпринимали новые экспедиции на остров, встречались с тамошними старейшинами и получали от них наставления. За одиночными экспедициями последовал поток паломников, растущий год от года. И уже потом пришел черед «встречного движения».

На материке началось строительство первых храмов планеты-Матери, а также возведение своего рода монументальных символов этой веры. Внешне они представляли собой группы каменных столбов, которые Славин про себя назвал «дольменами».

Поначалу реакция последователей других конфессий была не просто враждебной, а агрессивной. Религиозные фанатики громили и поджигали храмы, пытались валить дольмены; некоторым, особенно упорным, удавалось даже последнее. А затем произошло труднообъяснимое. Число обращенных в новую веру начало стремительно расти – да так, что громить, сжигать и валить вскоре стало некому. Да что там – в отдельных районах некому стало даже исповедовать традиционные культы. Некому – кроме самих священников, которые, разумеется, не могли сами себя прокормить.

Все новые и новые Храмы Матери возводились на континенте – и все новые и новые дольмены. Чуть ли не у каждой деревушки, не имеющей собственного храма, стоял хотя бы один каменный столб. За век с небольшим материк был обращен в новую веру полностью. И жизнь на Лоране кардинально изменилась.

Воцарился матриархат – правда, в еще более легкой форме, чем на острове. Легкость ее заключалась в том, что к некоторым знаниям были допущены и мужчины. Оно и понятно: многие из них до обращения в веру владели грамотой, отучивать же от оной не было ни смысла, ни, по большому счету, возможностей.

Однако, сути это не меняло. На планете воцарился матриархат – а все, что не было с ним совместимо, оказалось мягко, но уверено «выброшено за борт». И в первую очередь это коснулось власти феодальных князьков – державшейся, как известно, на железе и крови. А также на сопутствующему оным преклонению перед силой, перед образом мужчины-воина. Нет, никаких революций с гильотинами, разумеется не было. Правители просто-напросто потеряли возможность осуществлять свою власть.

Дружины сложили оружие. Стражники разбежались. А вчерашним подданным и в голову не пришло кормить Его Светлость добровольно. Хоть из почтения к «голубым кровям» – хоть из банальной жалости. Так что бывшим правителям не оставалось ничего, кроме как забыть о своих титулах, покинуть родовые поместья… и научиться самостоятельно зарабатывать себе на хлеб. Ну или умирать с голоду; последний вариант был куда более вероятным.

В отсутствие правителей и профессиональных вояк сами собой прекратились войны. Плюс – на смену легиону писаных законов пришли простые правила человеческого сосуществования. Которые без труда сводились к одному простому принципу: не гадить там, где живешь. Или, как говорили предки Славина, «не плюй в колодец».

Да, находились кое-какие отмороженные личности, воспринимавшие новую жизнь как разрешение на все. На все, что хочется. Хотелось же этим отмороженным личностям грабить, насиловать, убивать. И быть уверенными, что наказания не последует.

Увы и ах! Последствия этих заблуждений были весьма и весьма печальны – причем, в первую очередь для преступников, а не для их жертв. Плата за отмороженность была одна – тяжелая, если не сказать, непосильная. Убийцы и насильники очень быстро сходили с ума, либо каялись и старались искупить вину. Последнее они делали с какой-то надрывной старательностью, свойственной разве что саперам во время разминирования.

Оказалось также, что при новом образе жизни крупные города являются весьма неудобной формой социальной организации. В течение нескольких десятилетий они либо были полностью заброшены, либо их население сократилось минимум на порядок. Типичное же для новых времен поселение являло собой своего рода гибрид города и деревни. От города оно переняло принцип разделения труда и доступность образования, от деревни – главенствующую роль сельского хозяйства в экономике.

Кстати, догадка Славина относительно еды как универсальной ценности, почти подтвердилась. Система обмена в лоранском обществе была столь простой, сколь и своеобразной. Всеобщим эквивалентом, своего рода заменителем денег, здесь служила продукция ферм – зерно, молоко, мясо. Она обменивалась на другие товары, к примеру, на сельскохозяйственные орудия.

Такую систему нельзя было назвать «бартером», ибо обмен производился по формуле «еда-вещи-еда», по аналогии с «товар-деньги-товар». Фермы не обменивались между собой своей продукцией – потому как сами обеспечивали себя пропитанием, сбывая «то, что осталось». Нельзя было и обменять одну вещь на другую – например, топор на штаны.

Конечно, из этой схемы выбивались поставщики услуг – те же хозяева гостиниц. Которые могли принять в качестве уплаты какую-нибудь вещь – исключительно для облегчения обмена. Однако, сфера услуг, не будучи раздутой в той же степени, что на Земле, погоды не делала. А вот сама система обмена оказалась весьма эффективной.

Замена денег хлебом и мясом имела целый букет преимуществ. Такой «всеобщий эквивалент» невозможно было ни подделать, ни напечатать в случае недостатка, ни найти такое место, где его много. Не имело смысла также и давать еду «в рост». Соответственно, зачатки банковского дела, успевшие возникнуть в Средневековье, легко и благополучно отмерли.

Перемены затронули и демографическую ситуацию. Если до принятия новой веры население планеты росло в геометрической прогрессии, то спустя век после открытия острова оно начало стабилизироваться. И в конце концов стабилизировалось – на отметке чуть повыше ста миллионов.

Остановилось и научно-техническое развитие. Вернее – приостановилось. Замерло. До тех пор, пока, примерно сто лет назад, не было открыто электричество, а также законы гидродинамики. Примерно тогда же был изобретен печатный пресс. Через пару десятилетий на Лоране возникли первые заводы, взявшиеся обеспечить жителей планеты кое-какими благами цивилизации. Такими как электрическое освещение, канализация и механическая сельхозтехника.

Ввиду сравнительно небольшого количества, лоранские заводы не навредили экологии и не оказали существенного влияния на жизненный уклад. Заводчане (равно как и шахтеры) представляли собой отдельную замкнутую касту в лоранском обществе. Они жили на территории своих предприятий, которые, в свою очередь, располагались подальше от населенных пунктов. Обмен производился по традиционной схеме – продукция заводов в обмен на еду для заводчан.

Массовой же миграции «с поля к станкам», имевшей место на Земле во времена «промышленной революции», на Лоране, естественно, не было. Как не было и необходимости в ней.

Глава четвертая

Славин покинул библиотеку только к вечеру – с головой, распухшей от груды полученной информации. Вдобавок, треклятая сумка с консервами казалась не в меру громоздкой, да так и напрашивалась на роль балласта. И все же землянин был доволен; профессионально доволен и удовлетворен проделанной работой.

– «Лоранское дело», запись номер четыре, – вполголоса, но весьма бодрым тоном сообщил он диктофону, – похоже, разгадка близка! Как показало изучение местных исторических данных, планета уже несколько веков управляется авторитарно-теократическим режимом, основанным на культе планеты-Матери. Культ, кстати, не является традиционным для подавляющего большинства лоранцев. Он был перенят ими от жителей одного крупного, ранее находившегося в изоляции, острова.

Режим осуществляет свою власть посредством психотропного воздействия предположительно площадного типа. Этому воздействию подвержено все население планеты; с его помощью служители культа контролируют поведение своей паствы, подавляя агрессивность и другие, наиболее острые формы девиантного поведения.

Навязанная господствующим культом идеология затрагивает все сферы жизнедеятельности лоранского общества – включая экономику и научно-техническое развитие. Последнее обусловило техническую отсталость местной цивилизации.

Важную роль в осуществлении психотропного воздействия на население Лораны играют так называемые «дольмены», а точнее – скопления каменных столбов, расположенные близ населенных пунктов. Примечательно, что именно с появлением на материке первых дольменов, численность последователей культа начала резко расти.

В отличие от святилищ, дольмены оказались практически неуязвимыми для агрессивных действий религиозных фанатиков, исповедавших другие культы. Предположительно, дольмены являются если не источниками, то по крайней мере ретрансляторами психотропного воздействия.

Особый интерес представляет карательная мера, применяемая в отношении носителей девиантного поведения… в числе которых оказались и выходцы с Земли. К сведению командования ВВКС: пропавшие участники 32-ой межзвездной экспедиции, спасатели, а также бойцы батальона космического десанта, высаженного на планету живы и физически здоровы. В частности я лично встретился с капитаном Рамиресом, возглавлявшим 32-ую межзвездную экспедицию. Попав под психотропное воздействие культистов, он и другие земляне приняли якобы самостоятельное решение остаться на Лоране и прервать связь с Землей.

Но вернемся к носителям девиантного поведения. Механизмом воздействия на них служит искусственное нагнетание их собственных страхов, переживаний, а также мук совести. Последнее особенно эффективно против преступников, отчего асоциальное поведение на планете практически не наблюдается.

Обработка носителей девиантного поведения принимает форму… хм, ночных кошмаров… неприятных сновидений, гнетуще действующих на психику. Подобной обработке оказался подвержен и я, отчего в ближайшие сутки мне может потребоваться эвакуация.

Рекомендую следующие действия в отношение Лораны.

Первое. Признать планету потенциально опасной для граждан Земли. И объявить карантинной зоной.

Второе. Воздержаться от каких-либо насильственных действий в отношении жителей Лораны… и вообще каких-либо контактов с ними.

Третье. Подвергнуть тщательному изучению дольмены, установить природу психотропного воздействия и найти способ защиты от него. Категорически не рекомендуется уничтожение дольменов точечными ударами, либо искусственное подавление воздействия, осуществляемого с их помощью. В противном случае существует риск дестабилизации или даже полного разрушения жизненного уклада лоранцев. Последнее представляется крайне нежелательным для дальнейшего взаимодействия цивилизаций двух планет.

Недолго подумав, Славин отправил все записи диктофона на «Немезис». После чего выспросил у одного из жителей городка местоположение ближайшего дольмена и направился в его сторону.

Живьем монументы культа планеты-Матери смотрелись довольно внушительно… но при этом – весьма примитивно. Они были просто сложенными из огромных валунов столбами – необработанными, неотесанными и без характерной для культовых сооружений символики. На трансляторы зловещего «психотропного воздействия» они походили даже меньше, чем средневековые счеты на современный компьютер.

Опасливо приблизившись к одному из столбов, Славин сперва обошел его кругом, а затем осторожно прикоснулся к одному из камней. На ощупь тот вполне ожидаемо оказался камнем – твердым, холодным и шершавым. Никакого воздействия или излучения со стороны дольмена не ощущалось.

Разумеется, землянин понимал, что полагаться в таких вопросах на жалкие пять чувств, имеющихся в распоряжении человека, крайне неосмотрительно. Ни радиоволны, ни радиацию почувствовать невозможно… однако это не значит, что эффектом от их воздействия можно пренебречь. По этой причине Славин решил не полагаться на свои, более чем скромные, сенсорные возможности, и предпочел дождаться научных данных.

Словно угадав его мысли, с «Немезиса» прислали ответ – сперва невербальный. Он заключался в маленьком беспилотнике, который появился в сумрачном, затянутом тучами лоранском небе и сделал несколько кругов над дольменом.

Все это время встроенная в беспилотник аппаратура измеряла радиационный фон, плотность и частотные характеристики электромагнитного излучения, тепловое поле, магнитное поле, гравитационное поле. А еще – концентрацию различных веществ в окружающем воздухе и направления их течения. И многое другое, о чем Славин не имел мало-мальски четких представлений.

Затем беспилотник взмыл ввысь и скрылся за тучами. Он возвращался на орбиту – а Славину оставалось лишь ждать. Благо, это ожидание не обещало быть слишком долгим.

На любом крупном космическом корабле имеется хотя бы одна научная лаборатория. Не стал исключением и «Немезис» – правда, ученые с военного корабля тоже носили форму и обращались друг к другу по званию. Менее чем через час после отлета беспилотника, на коммуникатор спецагента поступили первые результаты. И иначе, чем обескураживающими, назвать их было нельзя.

Аномалии магнитного поля – не обнаружены. Аномалии электростатического поля – не обнаружены. Радиационный фон – в норме. Концентрация того, концентрация сего… в общем, по химическому составу атмосфера над дольменами не отличалась от других мест на планете.

Ничего не дало и облучение каменных столбов ренгеновскими лучами. По своей внутренней структуре дольмен не представлял собой ничего особенного и был просто нагромождением кусков горной породы. Литологический состав прилагается – а толку?

От досады Славину захотелось швырнуть ни в чем не повинный коммуникатор в один из каменных столбов. В последний момент спецагент сдержался – и правильно сделал. В противном случае, он так бы и не получил нового сообщения с орбиты. Сообщения, бывшего очень важным.

На «Немезисе» вовсе не исключали ни самого психотропного воздействия, ни подверженности ему землян. Другое дело, что источником этого воздействия они предполагали не какое-то излучение, не технические средства и вообще не антропогенные факторы.

«Скорее всего, – гласило сообщение, – изменения в поведении лоранцев и земных перебежчиков вызвано неизвестной науке разновидностью вирусов или бактерий. Последние ранее были локализованы на удаленном острове, а на материк были ввезены открывшей остров экспедицией».

Гипотеза, выдвинутая научниками «Немезиса», не объясняла, откуда все-таки полудикие островитяне знали об устройстве Вселенной. Не от бактерий же! Правда, и версия Славина едва ли могла это объяснить.

Зато на «Немезисе» худо-бедно определились с дальнейшими действиями. Искать таинственные микроорганизмы дистанционно не представлялось возможным. И потому у научников оставалось два варианта. Либо заполучить «инфицированный экземпляр» (того же Славина) и всячески его обследовать… либо не подпускать никого из инфицированных на расстояние выстрела. В прямом смысле.

Решение по данному вопросу, ясное дело, принимали не научники, и даже не командование группировки ВВКС. Оно передавалось на высший уровень – в Генштаб и политическое руководство Земли. И профессиональное чутье подсказывало Славину, что помимо двух названных вариантов существует и третий. О котором ему, как одной из жертв гипотетического вируса, понятное дело, никто не скажет.

Описание этого варианта вполне умещалось в одну фразу – разбомбить несчастную Лорану аннигиляционными снарядами. Испепелить и перелопатить – на всякий случай. Пропавших землян официально признать погибшими, цивилизацию Лораны – враждебной, а свой «электорат» – стадом баранов, которое, услышав два предыдущих пункта только что не воскликнет «распни его!». Точнее, в данном случае, их…

А бизнес-элите – той, что рассчитывала погреть руки на контакте с «братьями по разуму», можно по секрету, на ушко, сообщить, что на Лоране все равно ловить нечего. Что тамошние население, так сказать, не из того теста. Темные-с, дикари…

Ну, а остальное, как говорится, дело техники. И считанных минут – если не секунд. Чтобы поджарить планету, достаточно десятка аннигиляционных снарядов, равномерно распределенных по поверхности. Примерно столько же их имелось в арсенале крейсера «Громовержец».

От жуткого смысла этой догадки у Славина подкосились ноги. Призрак бойни, повисший над планетой, бойни кровавой и бессмысленной, отнюдь не радовал землянина. Не говоря уж о перспективе собственной гибели. Рабочий энтузиазм сменился глухим отчаянием и какой-то черной тоской. А невозможность в этой ситуации сделать хоть что-то полезное и важное, только усугубила ее.

И совершенно случайно, даже как-то неуместно, из глубины сознания выскочила фраза, неоднократно слышанная за последние сутки.

Сходи в Храм…

– Сходить? – угрюмо и вслух переспросил Славин, – а толку?

* * *

Землянин хорохорился, сколько мог. Даже перед лицом надвигающейся и вполне вероятной гибели он не пошел в Храм. Не верил, что приобщение к местному культу будет хоть в чем-то ему полезным. Вместо этого, ввиду приближения ночи, Славин вернулся в городок, на постоялый двор Нуморана. Где и предложил содержимое осточертевшей сумки в качестве платы за ночлег.

Как и подобает настоящему предпринимателю хозяин гостиницы сперва осведомился относительно полезности предлагаемой платы, а затем возжелал удостовериться в оной собственноручно. С этой целью Нуморан вскрыл одну из консервных банок и, в присутствии клиента, попробовал ее содержимое. После чего демонстративно поморщился… но согласился. Только с условием, что в уплату пойдет все, что находится в сумке.

Славин равнодушно согласился и практически машинально принял из рук Нуморана ключ от номера. Спецагент еще надеялся, что сон поможет ему забыться, что на свежую голову он найдет хоть какой-нибудь выход… Увы! Последующие несколько часов Славин провел в бессонном лежании на кровати и переворачивании с боку на бок. Сон не шел, в душе воцарились арктические холода, а перед глазами, стоило им закрыться, вновь и вновь вставало жуткое зрелище взрывов и пожаров. И горящие леса, остовы домов, равнины, выжженные и изуродованные до неузнаваемости…

Где-то после полуночи, когда над городком повисла глухая темнота, Славин наконец не выдержал. Наспех одевшись он, как можно тише и незаметнее, выскользнул из гостиницы. Нуморан, словно ни в жизнь не покидавший стойки, проводил его слегка сочувственным взглядом.

Снаружи землянина встретила черная беззвездная ночь, лишь слегка разбавленная светом фонарей. Улицы опустели, из-за чего городок казался вымершим. Время от времени налетал ветер – не холодный, но резкий и даже какой-то злой. Его порывы словно хлестали по лицу.

Капитан Рамирес не обманул – Храм Матери и вправду располагался недалеко от рыночной площади. Вот только он совершенно не отвечал земным представлениям о культовых сооружениях. Никаких золотых куполов, знакомых Славину с детства; никаких стрельчатых сводов в духе католических соборов, и никаких минаретов, столь любимых мусульманами.

Главному, а по существу, единственному культу на планете была посвящена низенькая, невзрачная избушка, а может, землянка. Одно то, что Егор Славин заметил эту неказистую постройку, заметил и не прошел мимо, показалось ему чудом.

Вход в храм был прикрыт лишь занавеской из рогожи. Никакой двери, и уж тем более – никакого замка. Оно и понятно: служителям культа не от кого было запираться. Не от паствы же… а кого, кроме паствы можно встретить на этой планете?

Осторожно отодвинув занавеску, Славин не прошел – скорее, прокрался в невысокий темнеющий проем. И оказался в царстве непроглядной тьмы – такой, что беззвездная лоранская ночь, оставшаяся снаружи, казалась на ее фоне солнечным днем. Вокруг не было видно ничего; бесконечная чернота проглотила Славина и не желала его отпускать.

–  Кто ты?– раздался голос, в кромешной тишине прозвучавший как раскат грома или грохот выстрела. Даже Славин, один из лучших сотрудников Управления, и просто человек, отродясь не считавший себя трусом, поневоле вздрогнул, услышав его.

Голос явно был женским, но сказать большего о его обладательнице Славин не мог. Очень уж переменчиво звучал этот голос; со странными переливами и как-то не по-человечески. В течение секунды он мог перейти от легкой басовитости к тоненькой писклявости, от старческого скрипа к вкрадчивому детскому шепоту…

–  Кто ты? И зачем пришел в это место?

– Я Егор Славин, землянин, – смелый и решительный спецагент лепетал как дитя перед строгим воспитателем. Или как участник клуба анонимных извращенцев перед «товарищами по несчастью».

–  Тебе нужна помощь, землянин?

– Конечно! – нервы не выдержали и Славин поневоле повысил тон голоса, – а разве к вам приходят… за другим?

–  По-разному, по-разному… – голос зашелестел словно летний ветерок – умиротворенно и вкрадчиво. А землянину показалось, что звук идет со всех сторон.

– Короче, – начал он, совершенно не разделяя спокойствия невидимой собеседницы, – я боюсь. Боюсь, что на планете, откуда я родом… захотят уничтожить вас.

–  Уничтожить? Кого – нас? Храмы?

– Если бы! – нечаянно сорвалось с языка Славина, за что он успел себя мысленно проклясть, – но гибель грозит всей планете. Лоране… то есть, Матери.

–  А зачем вам уничтожать нас?

– Контакт… зашел в тупик… кажется, – пояснил Славин, запинаясь от волнения, – любой землянин, прибывающий к вам, почему-то остается на вашей планете. Хочет остаться – наплевав на прежнюю жизнь, на долг, честь и присягу. Или сходит с ума, спивается… утрачивает человеческий облик. И этим вы опасны. Да-да, вы опасны для Земли! А поскольку обычным оружием вас не возьмешь… В общем, на орбитах вокруг Лораны… то есть, Матери висят наши военные корабли. С оружием, способным превратить всю планету в безжизненный радиоактивный ад. Вы, наверное, не знаете, что такое ад…

–  Это не имеет значения, – голос перебил Славина – неожиданно резко и с изрядной порцией металла, – суть нам понятна. Но почему бы вам просто не оставить нас в покое?

– Это… не в традициях землян, – на удивление честно признался спецагент. Признался и невидимой собеседнице, и себе в придачу, – это у вас здесь были века мира и согласия. А нам такого и не снилось. Понимаете? Мы знаем только две формы общения – война и бизнес. Причем, они не исключают одна другую. Нередко мы воюем как раз за более выгодные для себя условия бизнеса.

И так живем. Уже который век. Сильные жрут слабых, слабые вцепляются в глотку еще более слабым – надеясь оттого стать сильнее. Когда-то на Земле было множество цивилизаций – а теперь осталась одна. Которая так и не успокоилась, которая продолжила искать себе врагов. Хоть внутри – хоть снаружи.

А смириться, что где-то есть кто-то другой, странный и недоступный, но при этом, очень похожий… Нет, Земля на это не способна. Если мы когда-нибудь допустим это… мы перестанем быть землянами. Превратимся в кого-то другого. Вроде вас, например.

–  Ты понимаешь это. Понимаешь, что твои собратья не могут иначе. Но не хочешь такого исхода? Почему?

– Да потому, черт возьми! – рассердился Славин, – потому что я… скорее всего, погибну вместе с вами. Потому что меня считают зараженным какой-то вашей дрянью. Той же, что и все вы… А значит… значит я опасен. Опасен тем, что могу заразить других людей. Так что меня… в лучшем случае превратят в подопытную крысу. А в худшем – поджарят вместе со всей планетой.

–  То есть, ты боишься вовсе не за планету? А за себя? – этот вопрос, столь ожидаемый, сколь беспощадный, добил Славина окончательно.

– Да, мать вашу! – рявкнул он, и сам устыдился от двусмысленного звучания этой своей фразы.

Но стыд держался всего мгновение. А затем был буквально сметен мутным потоком, что поднялся из глубины отнюдь не безгрешной души землянина. Поднялся – и хлынул наружу.