Текст книги "Отсюда не возвращаются (СИ)"
Автор книги: Тимофей Печёрин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)
По сути, видение, посетившее в эту ночь Славина, было самым настоящим посланием, оформленным как… видеоролик. Именно видеоролик – воспроизведенный не на дисплее, не на экране, а в его, агента Славина, сознании. И смысл, вложенный в этот ролик-послание был далеко не скрытым; таким что Славин смог понять его с ходу.
Твоя жизнь – бессмысленная суета.
Жив ты или мертв – для других не имеет значения.
На Земле невозможно жить иначе.
Один из коллег Славина в подобных случаях с ехидной усмешкой вопрошал: «нечем крыть?» И вопрос этот всегда был риторическим…
Тут один из лучших сотрудников Управления окончательно пришел в себя… и его осенило. Он вспомнил Василия Кучеренко, его состояние; вспомнил безыскусные рисунки, в которых несчастный техник пытался отразить свои кошмары… Вернее сказать – кошмар. Единственный кошмар, что с небольшими вариациями повторялся каждую ночь. Каждую ночь его пребывания на Лоране.
Славину не понадобилось ни особых умственных усилий, ни много времени, чтобы увязать между собой Лорану, кошмар Кучеренко и собственные грезы, посетившие его в первую же ночь на этой планете. «Психотропное воздействие, – прошептал спецагент, вспоминая собственную версию незавидного состояния Кучеренко, – воздействие… на меня. Значит, теперь вы за меня взялись».
Наработанный годами инстинкт не подвел одного из лучших сотрудников Управления. Секунда – и вытянутая рука ухватила скорчер, оставленный им совсем недалеко от кровати. В течение следующей минуты Славину хотелось с оружием в руках выскочить из номера и палить. Палить по коварным лоранцам, пока не кончится заряд. Его остановили только благоразумие… а также банальная стыдливость. Каким бы ни был его гнев, появиться перед посторонними людьми в исподнем Славин не мог. Просто не мог – воспитание не позволяло.
Вздохнув и немного охладив свой пыл, спецагент худо-бедно нацепил на себя верхнюю одежду, и только после этого покинул номер. Устраивать беспорядочную стрельбу он уже не собирался. Но и спускать дело на тормозах был не намерен. И потому верный скорчер сопровождал его по пути в вестибюль.
Нуморан нашелся на прежнем месте – за стойкой. Он был занят чтением какой-то газеты – большого, многократно сложенного листа бумаги, испещренного мелкими буковками. Когда-то и на Земле газеты выглядели подобным образом. Пока не были окончательно вытеснены электронными изданиям и компактными устройствами для чтения.
«Интересно, – невзначай подумал Славин, глядя на хозяина гостиницы, – неужели он обходится без сна?.. Или у него есть сменщик?».
– Значит так, – рявкнул спецагент вслух, отбрасывая посторонние мысли и наводя на Нуморана скорчер. Он не собирался стрелять, но рассчитывал припугнуть.
– Что-то хотел? – флегматично осведомился хозяин гостиницы, не отрываясь от чтения. Словно перед ним стоял не вооруженный человек, а шаловливый ребенок.
– Хотел, – это убийственное, почти издевательское спокойствие вызвало у Славина новую вспышку гнева.
Он подошел к стойке вплотную и прислонил ствол скорчера к голове Нуморана. Тот нехотя отложил газету и уставился на землянина с легкой укоризной.
– Хотел, – повторил Славин, – хотел… спросить. Зачем вы это делаете?
– Кто – «вы»? – не понял Нуморан, – здесь кроме тебя и меня…
– Вы – все. Вся ваша гребанная раса! – злобно перебил спецагент, – вся ваша гребанная планета! Зачем вы меня мучаете?
– Сны? Кошмары? – коротко и с ноткой сочувствия молвил хозяин гостиницы.
Славин кивнул, а Нуморан пояснил:
– Тогда ты сам виноват, дорогой гость. Никто тебя не мучает… кроме тебя самого.
– Только не надо этой софистики… или схоластики? – землянин осекся, – еще скажи, что я все это видел… и на Земле.
– Напротив, – вздохнул Нуморан, – и ты не один такой… насколько я слышал. Что-то с вашим братом происходит, когда к нам прилетаете… Какая-то несовместимость, что ли? Я не специалист, и вообще… эта тема сложная. Наверное, различия между нашими… расами не только внешние.
– И что? – спросил Славин, не особенно рассчитывая на полезный для себя ответ. Как оказалось – напрасно.
– Ясно что, – ответил лоранец, – здесь только один выход – сходить в Храм. Сходи… там помогут.
– Храм? – переспросил спецагент. И вспомнил купола и кресты на церквях в родной Москве; лики святых и служителей в рясах. Храм…
Храм Матери, – уточнил Нуморан, – есть в каждом поселении, включая наш город. Понимаю, вы, земляне, наверняка верите… во что-то другое. Но это не важно. Наша вера… открыта для всех.
Глава третья
Разумеется Славин и не думал спозаранку идти в местный храм – даром, что вход туда был открыт круглосуточно. Не собирался он приобщаться к местной вере и позднее. Вообще не собирался, если говорить начистоту. И все же разговор с Нумораном несколько охладил его разоблачительский пыл. Славин даже допустил мысль, что местные жители, будучи и впрямь мирными и гостеприимными, вовсе не причастны к исчезновению землян.
Тем более что по большому счету, все подозрения в адрес лоранцев были на совести земных журналистов, а также работников силовых ведомств. В головах и тех и других накрепко засел упоминавшийся уже стереотип. Согласно которому в любом происшествии хоть кто-то, но виноват. И этот «кто-то» непременно является разумным существом. Как заявил на какой-то пресс-конференции директор УГБ, «если есть преступление, значит есть и преступник».
Еще можно вспомнить весьма показательную историю с мелким астероидом, уничтожившим поселок землян на Марсе. Тогда выдвигались самые разнообразные версии – от теракта до начала инопланетного вторжения. Причем, в роли авторов этих версий выступали не только «акулы пера», но и весьма солидные, серьезные люди – военные, сотрудники УГБ и даже некоторые ученые.
Когда же обстановка вокруг уничтоженного поселка более-менее прояснилась, из Управления сделали «крайних» – сочтя тот случай величайшим позором в истории этого ведомства. Себе в оправдание работники Глобальной Безопасности могли ответить лишь одно: что предпочли преувеличить опасность, а не преуменьшить ее. А последнее, с их точки зрения, все-таки хуже.
Что касается Славина, то он, будучи одним из лучших сотрудников Управления, считал для себя недопустимым любой промах – хоть с «плюсом», хоть с «минусом». Другими словами, он по-прежнему был готов распутать это дело… но держаться за версию, казавшуюся все более сомнительной, не собирался.
Теперь Славин подозревал… саму планету, вернее, специфику здешних условий. К которым успели приспособиться аборигены – в отличие от землян, равно как и других пришельцев. Которым от этой специфики пришлось несладко – с непривычки, и просто в силу своей чужеродности для этой планеты.
Славину вспомнилась старинная фантастическая книжка, читанная им в школьные годы. В этой книжке на Землю напали инопланетяне, и, будучи более развитым, легко смогли ее захватить. После чего… вымерли от местных болезней, к которым у всего живого на Земле имелся врожденный иммунитет.
Отрабатывать эту версию Славин решил, что называется, «на свежую голову». И потому, после разговора с хозяином гостиницы, он присмирел, опустил свой скорчер и тихо возвратился в номер. Там он проспал еще несколько часов – глухо и без сновидений.
Проснувшись, умывшись и одевшись, землянин вручил Нуморану ключ от номера, а сам спешно направился за пределы городка. Там он связался с «Немезисом» и потребовал прислать ему побольше продовольствия. Именно «потребовал», а не попросил – в соответствии с приказом высшего командования ВВКС. Согласно этому приказу, от группировки ВВКС в системе Антареса требовалось «оказание всемерной поддержки специальному агенту УГБ». И наверняка эта «всемерная поддержка» включала в себя, в том числе, и снабжение провиантом.
Как оказалось, Славин не ошибся. Где-то через час у окраины лоранского городка приземлился малый грузовой модуль, полный консервных банок и продуктов в вакуумных упаковках. Там же, поверх всего этого «богатства», лежала большая, похожая на спортивную, сумка с эмблемой ВВКС.
Присланного провианта хватило бы, чтоб накормить роту десантников – причем, едва возвратившихся с боя и голодных как волки. И Славин, понятное дело, не собирался есть все, что ему прислали с орбиты. Земные продукты он надеялся использовать как заменитель денег – уверенный, что уж еда-то имеет ценность на любой планете.
По этой причине Славин отправил на «Немезис» сообщение – с благодарностью и просьбой «не спешить с возвращением бота». Мародерства со стороны местных жителей он не опасался. Во-первых, любой посадочный бот, даже малый и грузовой, закрывался герметичным люком. Открыть который не позволяла система распознавания «свой-чужой». А, во-вторых, преступление, даже мелкое, едва ли было свойственно миролюбивому нраву лоранцев.
Поблагодарив военных, Славин сложил часть продуктов в сумку и направился в городок. Там он надеялся найти какие-нибудь магазины (а лучше – рыночную площадь) и познакомиться с особенностями местной экономики. И, разумеется, выменять продукты на кое-какие другие полезные вещи. Так или иначе, снова орудовать шваброй землянину совсем не хотелось.
Рынок в городке и впрямь был; Славин узнал об этом от одного из прохожих. Этот прохожий, будучи словоохотлив, хотел даже подсказать дорогу, но спецагент мысленно счел это лишним. Ибо лоранское поселение было не столь велико, чтобы в нем можно было заблудиться.
По пути, при свете дня, спецагент смог получше рассмотреть поселение аборигенов. И заметить одну удивительную черту, присущую местной архитектуре. В отличие от Земли, где все постройки возводились по нескольким типовым проектам, здесь нельзя было встретить хотя бы пару одинаковых зданий. Каждый из домов отличался от своих собратьев – хоть количеством этажей, хоть шириной окон, хоть цветом покраски.
Тем не менее, во всем этом многообразии чувствовалась какая-то гармония; каждый дом, не будучи похожим на другой, казался частью чего-то целого. Некой общей картины – даром, что выполненной множеством красок.
На мгновение в сознание Славина врезалась другая картина – гротескная, зловещая и почему-то черно-белая. Ряды огромных и чудовищно однообразных сооружений, напоминающих гигантские, торчащие из земли, столбы. Эти столбы высились повсюду, насколько хватало глаз, и закрывали собой большую часть неба – тусклого и унылого.
От такого зрелища (даром, что кратковременного) Славина передернуло. Не будучи дураком, специальный агент сразу понял, что именно пытался донести до него неведомый живописец. Земные города, земная архитектура – в глазах лоранцев она бы выглядела именно так. Серо, тускло, уродливо и однообразно.
– И что? – не удержался и шепотом пробормотал Славин, – что с того? Да, я живу в мире однообразия… как его ни назови. Но это моя жизнь… в которой, кстати, есть не только плохое. Вас же, белобрысая братия, я с собой не зову…
– Не зовешь, – прозвучало (именно прозвучало) в его голове, – не зовешь – но и не принимаешь этот мир таким, какой он есть. Вместо этого пытаешься загнать его в рамки, разложить по полочкам, заменить примитивной карикатурой…
– Сгинь! – рявкнул Славин, на этот раз, в полный голос. Да так, что несколько прохожих с опаской обернулось в его сторону. Но это помогло – как ни странно. Ибо посторонний голос в голове спецагента умолк.
«Когда человек обращается к Богу, это молитва, – подумал Славин, – а когда Бог обращается к человеку, это шизофрения». Каким бы ни был припомненный анекдот затасканным и отнюдь не смешным, он подбодрил землянина и отогнал злосчастное наваждение. На время – но отогнал.
Встряхнувшись и поправив лямку сумки на плече, Славин ускорил шаг.
Рыночная площадь располагалась в центре городка и представляла собой довольно обширный участок, мощенный каменными, вытесанными до блеска, плитами. Вопреки ожиданию, площадь не была сплошь заставлена лотками и палатками; и те и другие располагались лишь по периметру. Все же остальное пространство было почти свободным и предназначалось скорее для отдыха местных жителей.
В центре площади находился большой фонтан, выполненный в виде каменной чаши и стоящей в ней статуи женщины с кувшином. Именно из этого кувшина, перевернутого кверху дном, лилась вода… лилась, но никак не выливалась.
Фонтан был окружен скамейками, на которых расположились отдыхающие лоранцы. Были среди них и молоденькие влюбленные парочки, и целые семьи, и старики. Кто-то с кем-то разговаривал, кто-то читал книгу или газету, кто-то просто любовался фонтаном… А кто-то (в особенности, дети) не сидел на скамейке, а предпочитал подойти к фонтану поближе. Или прогуливался по площади.
Славин поневоле засмотрелся на эту идиллию, увы, недоступную землянам; засмотрелся – и едва не забыл о цели своего прихода. Так продолжалось около десяти минут – пока взгляд спецагента (внимательный и цепкий, несмотря ни на что) не выделил среди посетителей «подходящий объект». «Подходил» же этот «объект» для наблюдения и слежки; именно такой смысл вкладывали в данное словосочетание агенты УГБ.
«Объект» был жгучим брюнетом, и уже одно это выделяло его из толпы беловолосых собратьев. Хотя какие там «собратья» – приблизившись к брюнету на достаточное расстояние, Славин понял, что перед ним вовсе не абориген. Брюнет оказался землянином, а его лицо было знакомо чуть ли не каждому жителю «голубой планеты». Кроме, конечно, тех, кто принципиально не смотрит информационные передачи.
На рынок пожаловал сам капитан Энрике Рамирес, руководитель 32-ой межзвездной экспедиции. Тот самый, что больше месяца назад доложил о встрече с «братьями по разуму». Это его в тот день увидели миллионы восторженных землян, прильнувших к телеэкрану. И это в честь его дочери планета Лорана получила свое название.
На рынок Рамирес пришел не один, а в сопровождении молодой аборигенки. И вряд ли их отношения ограничивались совместным походом за покупками. Впрочем, данный аспект не так интересовал Славина, как сам факт этой встречи.
Экипаж 32-ой межзвездной на Земле уже признали «пропавшим без вести». Весь – включая капитана, а, по ошибке, еще и техника Кучеренко. И уж чего-чего, а на такую встречу Славин даже не рассчитывал. Вернее, даже не надеялся. Не думал и не гадал, что обнаружит кого-то из пропавших землян целым и невредимым. И, в отличие от спившегося техника – никоим образом не страдающим.
«А ведь это ключ к разгадке», – осенило спецагента, и он двинулся наперерез капитану. Тот, доселе беспечно не замечавший за собой слежки, теперь понял, что к чему. И остановился, приветливо глядя на собрата-землянина.
– Здравствуй… те! – с радушием в голосе сказал Рамирес и протянул Славину руку, – простите, едва не забыл, что на Земле принято обращение на «вы».
– Прощаю, – сухо молвил спецагент, ответив на рукопожатие, – жаль только, что наша встреча произошла, при… не очень приятных обстоятельствах.
Последние слова несколько обескуражили капитана Рамиреса. Славин же, немедля перешел в наступление.
– Специальный агент Славин, Управление Глобальной Безопасности, – отчеканил он на одном дыхании, – не объясните… что здесь происходит?
– Это я у вас хотел бы спросить, – Рамирес нахмурился, – не столько у вас конкретно, сколько у ваших начальников. И тому подобных «шишек». Какого черта вы тут устроили? Сперва военные, теперь «безопасники». Если до вас еще не дошло, то поясняю: ничего здесь не происходит. Ничего – что было бы интересно таким, как вы. Здесь нет кровожадных монстров, коварных террористов или агрессивных режимов. Здесь не в кого стрелять – и не от кого спасать. Теперь – все? Вы удовлетворены?
– Не совсем, – проговорил Славин, огорошенный таким ответом.
– Ах, да, – сказал капитан, – чуть не забыл. Если вы уже были на «Интерстелле»… так вот, если вы там уже были и, так сказать, заинтриговались – то поясняю. Данные в бортовом компьютере удалил я сам. Лично. В конце концов, только у меня есть такое право – и доступ соответствующего уровня.
– А как насчет остальных? Других членов экипажа? Спасателей, десантников? Что с ними?
– Видимо, то же, что и со мной. Точно не знаю, – Рамирес развел руками, – и поясняю для непонятливых: мы ушли добровольно. Никто нас не гнал, не промывал нам мозги и не превращал в марионетки. Ушли все, кто хотел… и кто смог. А не смог только Василий – и лишь потому, что не видел себя в новой жизни. Вы, наверное, видели его… нашего техника.
Славин кивнул.
– Какая к чертям новая жизнь? – спросил он мрачно, – и вообще… разве нельзя было предупредить? Сообщить о своих намерениях? Вы же просто ушли – и вас признали пропавшими без вести.
– Ну да, – хмыкнул Рамирес, – простите. Я… и никто из нас не думал, что на Земле поднимется такая шумиха. Это во-первых. А во-вторых… вы бы нас вряд ли поняли…
Капитан нарочито выделил, подчеркнул голосом это деление на «вы» и «нас». Словно возводил невидимую стену между собой и планетой Земля, которую представлял его собеседник. Пока еще представлял…
– …пришлось бы долго объяснять – и терять время, – продолжал Рамирес, – зря терять время, потому как убедить в чем-то ваше начальство…
– Но это дезертирство! – резко перебил его Славин. Капитан ничуть не смутился.
– Дорогой мой, – молвил он снисходительно-покровительственным тоном. Так, будто разговаривал не со своим сверстником, а с нервным зарвавшимся подростком, – все эти «тирства» остались на Земле. Все эти присяги-шмисяги и прочие шняги… Я же не считаю себя должным кому-то из вашей «верхушки». Ни продажным политикам, ни генералам с дубовыми лбами, ни всяким толстосумам… Так что взывать к чувству долга… в общем, здесь это пустое сотрясение воздуха.
– Так я не об этом, – произнес Славин тихо и как можно мягче, – не только об этом. Забудем ненадолго про начальников… ведь Земля не ограничивается только ими. Вот вы, капитан… не жалко отказываться от интересной работы? К тому же у вас, у всех вас на Земле наверняка остались близкие люди. Друзья, родственники, семья. Как насчет вашей дочери, капитан?
– Дочери… Я вижу, моя дочь на Земле теперь знаменитее любой поп-звезды. Да будет вам известно, господин агент, что моя дочь уже выросла и выходит замуж. А с женой я недавно развелся – так ей обрыдла моя «интересная работа». Но, поскольку я еще не старый, то собираюсь жениться во второй раз.
И с этими словами Рамирес положил руку на плечо своей спутнице-лоранке. Та улыбнулась – обаятельно и искренне. Все актрисы Земли могли только мечтать о такой улыбке.
– Теперь – что касается «интересной работы», – продолжил капитан, – да будет вам известно, романтический образ космонавта – это такой же миф, как сказки об отважных спецагентах. Понимаете, к чему я клоню? Вся моя работа – это обычная рутина. Времяпрепровождение в замкнутом пространстве в компании одних и тех же лиц – день за днем. В металлической банке, вокруг которой бесконечная пустота. Это оч-чень интересно и увлекательно – как лекция по теоретической механике… Что еще? Одна-единственная межзвездная экспедиция… даром, что такая триумфальная. А до этого – всякая хрень, вроде геологоразведки на спутниках Юпитера.
– А здесь?
– А здесь я перво-наперво усвоил одну простую истину, – молвил Рамирес почти торжественно, – понял, что жизнь это нечто большее, чем просто работа. И избавился от пагубной привычки неделями и месяцами не бывать дома… а по возвращении чувствовать себя как на чужой планете. Чужой и только что открытой.
А на извечный земной вопрос «на что жить» отвечаю: я теперь фермер. На Земле гидропоника и прочее помножили эту профессию на ноль – а здесь она в большом почете. Почва здесь – просто чудо, не говоря про климат. По нескольку урожаев в год можно снимать.
– Рад за вас, – сказал Славин, – но как насчет остальных? Думаете, они так же недовольны – и своей работой, и… личной жизнью?
– Не «думаю», а уверен, – отрезал Рамирес, – и еще раз повторяю, что все ушли добровольно. Да и сами пораскиньте мозгами – космонавты, научники, спасатели, десантники… Неужели вы думаете, что их дела лучше моих? И намного лучше? У некоторых, вроде Василия Кучеренко – так даже хуже. Но это уж совсем тяжелый случай.
– Допустим. Но как вас не обнаружили военные? Они же взяли этот городок первым. И прочесали, наверное, каждый квадратный метр. Да, они тоже… ушли. Но сообщить-то о вас должны были успеть.
– Узнав о высадке десанта, мы с семьей невесты спешно покинули город, – пояснил Рамирес, – других же землян здесь не было. И, кстати: эта идиотская акция ВВКС окончательно помножила на ноль мое уважение к Земле. Правда-правда – мне стыдно за то, что я родился на этой планете. На этом, надеюсь, все? Я удовлетворил ваше любопытство?
– Не совсем, – Славин предпринял последнюю, отчаянную попытку штурма, – как насчет снов, капитан? И видений наяву? Картинки с кошмарами? Что вы думаете насчет них? Или станете утверждать, что они – моя и только моя проблема?
– Ну, что вы, – спокойно молвил Рамирес, – конечно, не стану. Но скажу так: дыма без огня не бывает. А огонь… в наших душах слишком много топлива для него.
– И что?
– Только одно, – капитан развел руками, – вернее, одно из двух. Либо покинуть Лорану… я планету имею в виду. Вне ее, а тем более, на Земле сны и видения не будут вас мучить. Василия с собой прихватите – а то он, бедняга, уж наверное с ума сошел. Мучается – а сам улететь не может.
– Это первый вариант, как я понимаю, – сказал на это Славин, – а второй?
– А второй – сходить в Храм Матери. Там помогут… мне помогли, во всяком случае.
– И чего вы все посылаете меня в Храм? – вздохнул спецагент, – ну чем мне может помочь инопланетный языческий культ? Мне – исповедующему, к тому же, другую веру…
– А мне кажется, это вы сейчас рассуждаете как язычник, – парировал Рамирес, – для вас атрибутика и символы важнее сути.
– А для вас?
– А я ни во что не верил, – сказал капитан просто, – я считал… и считаю себя атеистом. Спорить на эту тему не собираюсь… просто скажу, что с иными взглядами, по крайней мере, в нашей профессии делать нечего. Разве можно заниматься покорением Вселенной, если веришь, что она кем-то создана? И кому-то принадлежит? Тут не героем себя почувствуешь – скорее, поместью разбойника и завоевателя. Кем-то вроде моих предков-конкистадоров.
– Допустим, – кивнул Славин, – но тогда почему вы приняли местную веру?
Этот вопрос, по-видимому, прозвучал крайне глупо – по крайней мере, с точки зрения капитана Рамиреса. Он поморщился, как от зубной боли, а уже затем ответил:
– Не принимал я никакую веру. Хоть может и зря… Я ведь пришел в Храм не за верой – а за помощью. И получил помощь. Чего и вам советую. Храм Матери, кстати, недалеко; могу дорогу показать.
– Спасибо, как-нибудь сам, – мрачным голосом ответил спецагент.
– Тогда разрешите откланяться, – этой своей фразой Рамирес дал понять собеседнику, что разговор окончен, – доброго дня.
– Доброго, – тупо повторил Славин, уже глядя вслед удаляющемуся Рамиресу и его невесте.
* * *
Совет «сходить в Храм», услышанный второй раз за сутки и от разных людей, не мог оставить Егора Славина равнодушным. Правда, интерес землянина носил скорее профессиональный, чем религиозный характер. Опираясь на новые факты, Славин смог легко выстроить логическую цепь, включавшую в себя три звена. Странные сны, исчезновение (вернее, дезертирство) землян и пресловутый Храм Матери.
Эти соображения спецагент не преминул поведать диктофону, после чего стал обдумывать дальнейшие действия. Его первой мыслью было сообщить военным о встрече с Рамиресом. Однако Славин почти сразу отказался от этой затеи, сочтя ее бесполезной.
Он подумал, что военные предпочтут держаться прежней линии – даже услышав «добрую весть». Хоть похитили землян, хоть они сами ушли – для «людей в погонах», для их своеобразного мышления, это было не столь важно.
В конце концов, кто гарантирует, что новый десант, высаженный хотя бы для эвакуации Рамиреса, тоже не исчезнет… вернее, не захочет «добровольно уйти»? Никто. Да и сам тезис о «добровольности»… Как-то неправдоподобно он звучит – особенно в связке с навязчивыми лоранскими кошмарами. И с Храмом Матери – тоже.
Факт оставался фактом: на Лоране имело место загадочное явление, послужившее причиной заварки всей этой каши. И пока это явление остается загадочным, детали были не важны. Хоть похитили земных космонавтов и десантников, хоть мозги промыли, хоть они сами заразились какой-то местной болезнью… Все это при данном раскладе не имело значения.
С другой стороны, за неполные сутки пребывания на Лоране, Славин все же продвинулся по пути к разгадке. Во-первых, у него не осталось сомнений во взаимосвязи пропажи-дезертирства с пресловутыми кошмарами. Во-вторых, связь вышеупомянутых кошмаров и Храмов Матери рождала в голове спецагента одну любопытную версию. И Славин был полон решимости ее отрабатывать.
Суть же этой версии состояла в следующем. Большинство жителей Лораны действительно было безобидно и миролюбиво. Ко всем странностям, творящимся на их родной планете, эти люди и впрямь были непричастны – и даже имели к ним врожденный иммунитет.
Другое дело, что большинство, по большому счету, ничего не решает – никогда и нигде. Даже на Земле с ее «всепланетарной демократией» существует понятие «элиты» – политической, экономической, интеллектуальной. Она-то и принимает решения за все человечество; принимает – но подает его в нарядной подарочной упаковке. Подает вышеназванному «большинству» как конфетку – и не важно, из чего сделанную.
На Лоране, на первый взгляд, ничем подобным и не пахнет. Здесь нет войн – следовательно, нет и необходимости в штыках. А коли нет штыков, то нечем подпирать трон… равно как и президентское кресло. Ни участники 32-ой межзвездной, ни лично Славин, не обнаружили на планете никаких признаков власти. Ни полиции, ни судов, ни бюрократов. Но означало ли это, что Лорана – воплощенная мечта анархиста? Что люди на ней живут исключительно, как им вздумается?
Нет, и еще раз нет.
По долгу службы Славину доводилось бывать в так называемых «городах анархии» – или «вольных городах». На Земле, с ее бесконечной чередой мятежей, всегда находилось место хотя бы для нескольких таких городов. Где полиция была разгромлена, администрация бежала, а население оказалось предоставленным само себе.
Славин все видел «живьем» – каково это. Видел «человеков разумных», за считаные дни превратившихся в диких животных. Видел стаи двуногих хищников, обнаглевших от безнаказанности и одуревших от вида крови. Видел вчерашнего офисного клерка – доселе не обидевшего и мухи, но вынужденного убить за банку консервов. И соседей, вцепившихся друг другу в глотки, тоже видел.
Все это, повиданное в «вольных городах», не имело ничего общего с мирной лоранской идиллией. Ибо, в последнем случае, отсутствие официальных властей и писаных законов было с успехом компенсировано. Чем – конечно же неписанными правилами, всевозможными обычаями, традициями и тому подобным. Источником же всех этих неписанных правил в значительной мере служит религия.
Нечто подобное имело место и на Земле – в частности, в средневековой Европе. Тогда, в условиях номинального характера государственной власти и произвола «удельных князьков», именно религия служила своего рода «цементом» для общества. Духовенство же, в свою очередь, превратилось в элиту общества, отодвинув дворян и королей на задний план.
Правда и те времена не были для священников безоблачными. Упоминавшиеся выше короли и дворяне отнюдь не всегда мирились со своим подчиненным положением. Нередки были проявления инакомыслия и в самой Церкви. И, тем не менее, власть Святого Престола длительное время казалась непоколебимой. Еретиков жгли на кострах, а против непокорных правителей устраивались так называемые «крестовые походы». В них подбивались участвовать все, кому не лень – в надежде на отпущение грехов, а также на богатую добычу.
Ситуация изменилась, когда на смену «лоскутному одеялу» из мелких феодов пришли крупные государства. С законами, но главное – с отнюдь не номинальными правителями. Которые не намерены были терпеть чье-либо главенство над собой. Некоторые из них даже покровительствовали еретическим течениям; последние, благодаря этому, со временем превратились в «государственные религии».
Свою власть новые правители утверждали и подтверждали «железом и кровью»; Церковь же, опасаясь и того и другого, сама была вынуждена смириться. Смириться – и распрощаться со своим былым могуществом.
Но это все – на Земле. А на Лоране положение у культа планеты-Матери таково, что средневековые церковники лопнули бы от зависти. А как не завидовать, если вышеупомянутый культ не имеет даже формальных соперников? Ни светских правителей (хоть и номинальных), ни еретиков, ни даже иноверцев.
В общем, в пассиве у этого культа – ноль. А в активе – Сила, настоящая, с большой буквы. Могущество, против которого не устояла даже военная машина Земли. Бравые, вооруженные до зубов десантники просто разбежались, испытав действие этой Силы на себе.
И в ее понимании Славин видел ключ к раскрытию «лоранского дела».
По этой причине один из лучших сотрудников Управления отправился… нет, не в Храм Матери. В городскую библиотеку, как в основной кладезь знаний на этой планете. Там он вознамерился как можно больше узнать об этом культе. И о лоранском общественном укладе в целом.
* * *
Библиотека располагалась совсем недалеко от рыночной площади – в одноэтажном, но обширном по площади, здании. Внутри большая часть этой площади была заставлена стеллажами с книгами; целым лабиринтом из стеллажей.
Книги выглядели почти по-земному – стопками бумаги в картонной обложке. На родной планете Славина, даже в век межзвездных полетов, их не вытеснили ни гаджеты, ни специальные программы. Последние разве что заменили бумажные газеты, да еще учебники и справочники.
Пожаловав в библиотеку в компании сумки консервов, Славин поставил последнюю в угол, а сам стаскал к одному из свободных столиков целую кучу книг. Благо, последние размещались по тематическому признаку, так что найти нужные томики не составило труда.
Удивительный местный закон – тот, что прошлым вечером сделал читабельной вывеску у гостиницы, продолжал работать как часы. И распространялся на все надписи на Лоране. Не стали исключением и местные книги: всего мгновение текст в них выглядел начертанным диковинными значками. А затем он словно подернулся дымкой… и принял привычный для Славина вид.
Данное обстоятельство не могло не порадовать землянина – и вызвало у него прилив трудового энтузиазма. Жадным и цепким взглядом Славин буквально впился в текст. В первую очередь его интересовала история лоранского общества – вернее, ее специфика и отличие от земной истории.
