Текст книги "Охота на Разрушителя (СИ)"

Автор книги: Тимофей Печёрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

9

Состоялся этот разговор около месяца назад. И, похоже, Вуламаре удалось-таки убедить Вольгрона в собственной правоте. Во всяком случае, невольники к тому времени успели более или менее привести разгромленную крепость в порядок. Однако потребность в пленниках почему-то не иссякала. Охотники вроде команды того всадника на черном коне все так же рыскали по дорогам и уцелевшим еще деревням. И продолжали сгонять попавшихся им людей к крепости, что успела превратиться в главный оплот варварского вторжения.

Если не для работ по восстановлению крепости… то для чего тогда?

Узнать ответ на этот вопрос Глебу вскорости предстояло самому. И, разумеется, примерить на собственной шкуре. Иных вариантов не было: Глеб оказался единственным трофеем, захваченным в той вылазке командой Тулькана Черного Всадника. Вернее, единственным трофеем, не считая лошадей. Притом, что потерял Тулькан более половины отряженных с ним бойцов.

Что до соседей-попутчиков Глеба, то эти двое под шумок успели сбежать. Глеб еще опасался, как бы они не прихватили пистолет, который он перед тем, как вмешаться в битву, спрятал под соломой в телеге.

Впрочем, хотя бы здесь повезло. Благо, на драгоценность пистолет и близко не походил, оценить же истинную его полезность парочке арестантов банально не хватило ума. Так что заветное оружие Глеб обнаружил ровно там, где и оставил. Но не избежал вопроса на его счет со стороны Черного Всадника.

«Скажите, что это оберег, – тут как тут оказался магический голос, не слышимый никому, кроме Глеба, – именно оберег, а не амулет, скажем, или талисман. К магическим предметам у варваров не просто предубеждение, но просто-таки физиологическая ненависть. Но вот носить на себе всякие побрякушки для удачи… вещи убитых врагов, например… или части тел – это у них почему-то в порядке вещей».

Так Глеб Тулькану и ответил. Да еще присовокупил историю, что передается эта вещица в их роду от отца к сыну, а вырезана она-де по легенде аж из драконьей кости. В ответ на услышанное Черный Всадник хмыкнул – не то скептически, не то потешался над сентиментальностью и легковерностью пленника. Но больше с вопросами по этому поводу не лез.

О том же, что отправят Глеба не абы куда, но в злополучную крепость, пленник узнал пару дней спустя. После того как уже не на телеге с клеткой приехал – прошагал на своих двоих под конвоем из поредевшей группы Тулькана. Привели Глеба к стоянке целого клана: скопищу из сотен шатров и палаток.

Не будучи в курсе происходящего в крепости, подвоха Глеб не почуял и даже обрадовался. Когда еще услышал краем уха, как один из варваров обозвал крепость «твердыней Разрушителя». То есть, задумка Норенуса воплощалась как по маслу – очень скоро посланец главы Тайной канцелярии должен был оказаться близко, очень близко к треклятому покровителю и вдохновителю всего, происходящего в Империи, беспредела.

Но не зря Норенус был прозван Зорким. И его «миньоны» из Тайной канцелярии ели свой хлеб тоже не просто так.

Да, следить за «твердыней Разрушителя» было затруднительно – с помощью магии-то! Отчего наглядных свидетельств жертвоприношений, которые могли там происходить, у Норенуса и компании не было. И все же сложить дважды два ума им хватило. Проанализированные факты наводили на соответствующие выводы. Судьбу пленников, которых все захватывали и захватывали, превышая всякие потребности в подневольном труде, объяснить можно было всего двумя способами. Либо каннибализмом, коего варвары если и гнушались, то не поголовно. Либо ритуальными убийствами. Массовыми, причем.

Надо ли говорить, что ни один из этих вариантов не сулил Глебу ничего хорошего. Так что голос, прозвучавший в его голове уже по прибытии в варварское становище, поспешил с предупреждениями.

«В общем, попасть в ту крепость вам, конечно, нужно, – подытожил голос, сперва доложившись об опасениях по поводу незавидной участи захваченных варварами пленников, – но только не в качестве невольника».

– Легче сказать, чем сделать, – тихонько, чтоб его не слышали окружающие, проворчал Глеб, уже убедившийся, что благодаря волшебному шарику невидимый собеседник способен услышать его, а не только говорить сам, – когда я в битву влез… по вашей подсказке, кстати – я ведь и думал, что своим у них стану. А вон как получилось!

Получилось, собственно, как уже и было сказано: для Тулькана Черного Всадника, его незадачливой ватаги и всего их клана Глеб оказался не добровольным и пришедшимся весьма кстати союзником, но просто очередным пленником. Единственным пленником, доставшимся этой команде. Так что ни сам Черный Всадник, ни его подельники добровольно отказываться хотя бы от такого трофея не собирались. Ведь всегда лучше добыть что-то, чем хрен с маслом.

Но, как не преминул обнадежить Глеба волшебный голос, даже такое его положение не было безнадежным. В простых как лапоть обычаях варваров на сей счет имелась лазейка. Пленник, он же невольник, мог вызвать кого-нибудь из воинов клана на поединок. И в случае победы обретал свободу… а также право к оному клану присоединиться. В качестве уже не мальчика на побегушках или жертвы на заклание, но полноценного воина.

– Поединок, значит, – прошептал Глеб, и в голосе его помимо воли появились нотки мстительного злорадства, – что ж, это вы по адресу. И да… я уже даже знаю, кого лучше вызвать.

Речь, разумеется, шла о Тулькане Черном Коне.

– Обосновать будет – как два пальца… – в предвкушении бормотал Глеб, – я за него сражался… я ему жизнь спас, можно сказать. А этот… эта чертила неблагодарная меня – в невольники!

Так, накручивая себя, пленник немного забылся. Отчего последние слова произнес уже на полтона выше, чем следовало. Немногочисленные соседи Глеба по невольничьему загону лишь опасливо покосились в его сторону – догадываясь, что связываться с этим человеком выйдет себе дороже. Но на бормотание нового невольника на сей раз обратил внимание и варвар, стерегший загон.

– Что пробурчал-то? – окликнул воин Глеба, – больной… не в себе что ли – сам с собой разговариваешь?

– За базаром следи, шестерка, – процедил сквозь зубы пленник, подходя вплотную к кольям загона и уставившись варвару в лицо, – лучше метнись и Тулькана сюда приведи. Ну, того козла, который еще на черного коня часто залазит… любовь у них, по ходу. Перетереть, в общем, хочу с ним кое-чего.

– «Хочу», – с выражением подчеркнутой презрительности передразнил варвар, подкрепив затем такое свое отношение к словам Глеба смачным плевком на землю, – а я вот хочу, чтобы жратва сегодняшняя дерьмом не воняла. А еще хочу, чтобы… вот ты, например, в красивую бабу превратился. Как думаешь, что раньше случится?

– Да мне по хрену, – за этими словами пленника последовал и ответный плевок, – я одно знаю: чтобы не чалиться, нужно одному из ваших бросить вызов и победить. Скажешь, нет?

На последний, сугубо риторический, вопрос варвар не нашел, что ответить… словами. Но его взгляд – слегка удивленный, а чуточку даже пристыженный, оказался в этом смысле не менее выразительным.

– Так вот, – продолжал Глеб, – вызвать я хочу этого черта Тулькана. Есть за что, если ты не просек. Но раз до Тулькана не дозваться… что ж, я думаю, ты тоже для вызова сойдешь. А че – вон с бабой меня сравнил? Сравни-и-ил. Так что ответить придется.

На последних словах пленник еще сомкнул руки в замок и хрустнул костяшками.

Варвар растерялся. Не иначе, он уже был наслышан о взбунтовавшемся арестанте имперцев и о том, каким солидным, даром, что неожиданным подспорьем тот оказался для группы Черного Всадника. Такой человек точно не был безобидным землепашцем или трусливым торгашом. Умелый, опытный боец – против такого выходить было чревато. Тем более, если сам ты воин молодой, не слишком умелый… и именно поэтому поставленный лишь стеречь беззащитных пленников. Не самая почетная миссия для воителя-варвара.

С другой стороны, оставлять какой ни на есть пост не годилось – по головке не погладят. Даже если в его отсутствие обитатели загона не разбегутся. А уж как не хотелось варвару-стражу связываться с Тульканом! Тот хоть и неудачником оказался в роли ловца, но как боец один из сильнейших в клане.

Дилемма… разрешить которую помог мимо пробегавший сородич. Совсем еще подросток, тощий и даже щуплый какой-то. Не воин точно… пока еще. Вряд ли он хотя бы в силах был меч поднять. А значит, в клане варварском его статус был не намного выше, чем у невольника.

– Эй, малый! – окликнул варвар-страж подростка, – сгоняй-ка и позови сюда Тулькана Черного Всадника. Понял?

– Чего? – не понял тот… а может, понял, но струхнул, услышав имя, а трусость свою попытался замаскировать наглостью, – позвать? А с чего это?

– Вали… зови уже! – рявкнул из загона Глеб и хищно усмехнулся, – мне-то все равно, кому башку сносить. А ты, малой, только жить начинаешь.

10

– Тулькан! Падла ты неблагодарная! – вещал Глеб, обращаясь не столько к Черному Всаднику, сколько к его сородичам, столпившимся вокруг места, отведенного для поединка, – я дрался за тебя! Мы вместе проливали кровь имперских ублюдков. Я сражался, когда ты едва не свалился с коня… когда висел вниз головой! Без меня ты бы уже кормил ворон, Тулькан! И чем ты отплатил мне за все это? Ты приказал мне бросить меч. Хотя знал, что бросивший оружие не достоин зваться мужчиной! И ты привел меня сюда, как бесправного пленника… это по твоей милости меня держали в загоне, будто скотину! Только кровью можно смыть оскорбления, которые ты нанес мне, Тулькан! И я бросаю вызов тебе, Тулькан… хочу, чтобы кровь сегодня пролилась!

Формулу вызова на поединок, принятую у варваров, Глебу, разумеется, подсказывал магический голос.

– Готов ли ты умереть сегодня, как подобает мужчине и воину? – дошел он, наконец, до этой, ключевой фразы, венчающей вызов.

– Готов, – Тулькан холодно усмехнулся, – вы все здесь меня знаете – я всегда готов к смерти в бою. Только сейчас я уверен: умереть придется не мне. Будь ты, имперская шавка, вполовину так же хорош, как рассказываешь – ни к нам бы в плен не попал, ни в клетку ту… пал бы с оружием в руках, но неволи избежал.

– Так и будем разговаривать? – с напускным недовольством и подчеркнутым нетерпением вопрошал Глеб, вскидывая острием вверх выданный ему для поединка меч, – я спрашиваю, ты готов?

А сам уже по привычке присматривался к очередному противнику в далеко не первом для себя поединке. Слабые места высматривал. И придумывал, как обратить их себе на пользу.

На первый взгляд увиденное не слишком обнадеживало. Если на Глебе была лишь повседневная одежда (оружие выдали – хоть на том спасибо), то Тулькан вышел на бой… добро, не на коне хотя бы. Но и без того был защищен неплохо. Кольчуга, рогатый шлем, в котором варвар казался даже выше, чем был на самом деле. Тот же Глеб, будучи сам далеко не маленького роста, смотрелся не слишком внушительно рядом с этой ходячей мини-крепостью. А клинок, который Глебу предоставили на время поединка, и вовсе выглядел жалко рядом с двуручным мечом, который Тулькан в этой схватке решил предпочесть топору.

Но вот с другой стороны…

Уже то, что Тулькан предпочитал сражаться не пешим, а конным, говорило о многом. Едва ли дело было лишь в привилегированном положении Черного Всадника. Что если на своих двоих ему передвигаться трудно… ну или хотя бы не слишком удобно? А тот факт, что коня Тулькан выбрал себе не абы какого, но огромного объяснялся тем, конечно же, что другой конь такую тушу не выдержит. Особенно в доспехах.

Именно так – тушу, а никакую не крепость. Неповоротливого громилу, таскающего на себе груду железа, вдобавок. Чтобы победить такого, Глебу надлежало Тулькана для начала измотать. А самому при этом беречь силы и не дать до себя добраться.

…Не было ни удара гонга, ни любимой жеманными дворянчиками из пушкинских времен фразы «Не угодно ли вам примириться?» Взревев и держа перед собой меч обеими руками, Тулькан ринулся на своего противника. Вернее засеменил, тяжело переступая и топая огромными как кирзачи сапогами. Еще он, кажется, покачивался при этом… пошатывался? Или даже прихрамывал? Если последняя догадка была верна, шансы Глеба возрастали.

Хотя вообще-то ни на что кроме победы «несравненный Рокки» и не рассчитывал.

Приблизившись на расстояние удара, Тулькан обрушил на противника меч… точнее, обрушил на то место, где Глеб находился мгновение назад. Но тот уже успел податься в сторону. А затем короткой перебежкой отдалился от Тулькана на несколько шагов.

Судя по недовольным возгласам, такое поведение варварам решительно не нравилось. Восприняли как проявление трусости, не иначе.

Ну да Глеба не шибко волновали их чувства. Хуже было, что вместо широкой арены в его распоряжении оказалась лишь небольшая площадка посреди становища. Да и ту ради поединка варварам пришлось освобождать, переставив пару палаток. В общем, пространства для маневров у Глеба почти не имелось, что вроде было на руку его противнику. Но с другой стороны, ведь и противник этот – не автоматон железный и не элементаль. То есть, пострашнее видали.

Вместо того чтобы упражняться в беге, Глебу пришлось снова подпустить Тулькана поближе. Новый взмах тяжелой железяки – и тот, кому предназначался ее удар, снова отскочил. Ровно настолько, чтобы под оный удар не попасть.

– Трус! – прорычал Тулькан, – ты биться собираешься или нет? Только время тратить на твои ужимки!

«Время, как же, – не без злорадства подумал Глеб, – силы ты тратишь, баклан неуклюжий! Видать, почуял уже, как они тебя покидают!»

А в следующий миг Глеб… побежал. Потрусил, нарочно не напрягаясь, вдоль самой границы импровизированного ристалища. Тулькан, погнавшись, было следом, к чести своей, впрочем, быстро сообразил, что в его положении лучше всего настичь противника, бросившись ему наперерез.

И ведь настиг… другое дело, что Глеб отнюдь не в догонялки играть собирался. Улучив момент, он подался в сторону, уходя с пути Тулькана. Тот не успел ни остановиться, ни тем более развернуться, а Глеб уже подставил ему подножку. И варвар, не ожидавший такой напасти, шлепнулся на траву точно мешок с дерьмом. Несколько его сородичей, стоявших ближе всех, едва успели попятиться, дабы эта бронированная туша не рухнула на них.

Глеб торжествующе ухмыльнулся – видели, мол? Толпа зрителей ответила глухим ропотом. Вроде бы не струсил чужак, уже не в бегство обратился, но даже удар нанес. Долгожданный. Но какой-то подлый оказался этот удар. По варварским понятиям.

Что ж. После воплей недовольства и такую реакцию можно считать шагом вперед. Победителей же, как известно, и вовсе не судят. Оставалось только, времени не теряя, стать победителем. Закрепить успех.

Но не тут-то было! Глеб только и успел, что занести над поверженным противником меч. Удар нанести ему уже не удалось: в последний миг Тулькан успел поднять собственное оружие. И встречным ударом смог не только отразить атаку Глеба, но и буквально отшвырнул чужака от себя. Смахнул, как муху свернутой газетой.

Отлетев на несколько шагов, Глеб лишь за долю мгновения худо-бедно сгруппировался, чтобы приземлиться на траву поаккуратнее. А не рухнуть, что-нибудь себе при этом сломав. Меча он тоже из руки не выпустил, хотя под ударом Тулькана смог удержать его на пределе сил.

Тяжело поднявшись – с глубоким вздохом то ли перетрудившегося человека, то ли страдающего одышкой – могучий варвар зашагал к Глебу… уже нацелившемуся для ответного удара.

Пронзить грудь и живот Тулькана, защищенные кольчугой, наверное, можно было… но сложно. Как и ноги подрубить, за что отдельное спасибо высоченным сапогам. Впрочем, небольшую зону поражения Глеб все же высмотрел. Между сапогами и кольчугой, на ногах чуть повыше колен. Всей защиты там было – штаны из грубой ткани.

Определившись с направлением атаки, Глеб не торопился подниматься с земли. Во-первых, снизу атаковать было удобнее. А во-вторых, он надеялся своим положением (полулежа на траве, опершись на одну руку) усыпить бдительность противника.

А когда Тулькан оказался на расстоянии удара, и когда клинок Глеба метнулся в его сторону… оказалось, что надежда та была напрасной. Меч варвара буквально обрушился наперерез оружию его противника. Тяжелый навесной удар едва не выбил меч из руки Глеба. И то, что оружие свое Глеб вновь сумел удержать, утешало, увы, на сей раз слабо. Тяжеленный двуручный клинок буквально прижал, пригвоздил его более легкий меч к земле.

– Что, добегался? – злорадно вопрошал варвар, склонив над Глебом заросшее бородой лицо и щерясь ртом, из которого пованивало и в котором не хватало нескольких зубов, – только бегать, я смотрю, ты и горазд. Надо было не мечами с тобой махаться, а… поохотиться. Погонять тебя с собаками. Как зайца. Вот тогда бы побегал, ага!

Но торжествовал Тулькан недолго. Резким и едва уловимым движением свободной руки Глеб подхватил горсть земли и швырнул ее варвару в лицо. Нечленораздельно рыкнув, Тулькан отпрянул. Давление клинка на клинок ослабло – и Глеб, рывком высвободив свое оружие, почти одновременно подскочил на ноги.

Ударить, впрочем, он опять не успел. Выпад бойца с арены его противник-варвар сумел парировать: металл со звоном ударился о металл. Потом еще раз… причем атаковал Тулькан уже с большей силой. Настолько, что едва не выбил меч из руки Глеба.

«Когда ж ты выдохнешься, наконец, зараза!» – с досадой подумал тот.

Новый удар Тулькана Глеб едва отразил. Еще и попятиться пришлось на несколько шагов. Варвары-зрители при этом одобрительно загомонили – болели-то они, само собой, за сородича.

Глеб видел: Тулькан уже дышит если не с трудом, то с заметным усилием. А пот не просто покрывает бородатое лицо, но струится по лбу и щекам, вытекая из-под шлема. Целый крохотный водопад!

Но варвар все не унимался. Устал он или нет, но на боевитости это нисколько не сказывалось. Реакции Тулькан не потерял, атаки противника отражал успешно. Снова и снова скрещивая с ним мечи, Глеб одновременно лихорадочно соображал, спрашивая сам себя: «Как же так? Как ему это удается? Да он просто как заведенный!»

И… уцепился за последнюю мысль. Действительно, в поведении уже утомленного, но все еще боеспособного варвара было что-то от однажды отлаженной и запущенной машины. Которая будет работать и работать. Без ошибок и явных неполадок. И до тех пор, пока либо из строя не выйдет, либо не остановит ее какое-то внешнее и не предусмотренное при запуске обстоятельство.

Тот же автомобиль способен вроде бы ехать без водителя… до ближайшего поворота или препятствия вроде дерева или стены. Если же вместо дороги с препятствиями и поворотами авто досталась колея, то время самостоятельной езды оказывается ограниченным разве что протяженностью оной колеи. Ну и емкостью да наполненностью бензобака, конечно.

Как видно, схватка на мечах и стала для Тулькана такой колеей. И чтобы победить, Глебу требовалось одно: как-нибудь противника-варвара из этой колеи выбить.

Как-нибудь, ага! Легко сказать! Но решение все-таки пришло к Глебу – буквально на ходу.

Снова скрестив с Тульканом меч, Глеб одновременно смог подобраться к варвару настолько близко, чтобы суметь достать его… не оружием, конечно. Всего лишь ногой. Но хватило и этого.

Удар пришелся чуть выше колена. И хотя бил Глеб со всей силы, пинок этот не столько боль причинил Тулькану, сколько ошеломил его. От неожиданности варвар охнул… затем попятился, прихрамывая. А на лице появилась прежде не присущая этому дикому воину растерянность.

Следом наконец-то настигла Тулькана и усталость. Одной рукой он ухватился за грудь – с левой стороны, там, где сердце. Оставшаяся же рука уже не могла удержать тяжеленный меч на весу. Клинок опустился… чем Глеб не преминул воспользоваться.

Молниеносный выпад – и острие меча врезалось под подбородок Тулькана, с хрустом ломая шейные позвонки.

Затем было обратное движение, столь же стремительное. И новый удар. Размашистый. Снесший варвару голову.

Тулькан едва успел упасть, а Глеб уже вскинул окровавленный меч над головой. Да еще завопил что-то нечленораздельное, но тоном явно торжествующим. На манер Тарзана.

11

– И где ты научился так драться? – уже вечером того же дня поинтересовался у Глеба Грульд Жнец, вождь пленившего его клана, – вроде бы имперец, но не из воинов… коль без доспехов попался. Однако и на торгаша или крестьянина тем более не похож.

Долговязый и жилистый, с лицом узким, суровым, обветренным и каким-то вытянутым, погоняло свое вождь едва ли получил за праведный труд на полях. Если, конечно, речь не идет о полях сражений, где вместо серпа используется меч или боевой топор. А заменой колосьев служат жизни врагов.

И рассуждениям Грульда нельзя было отказать в какой-никакой логике. По варварским меркам разумеется.

Захоти Глеб сказать правду, посвятил бы он вождя в свое армейское, а затем бандитское прошлое. Не оставил бы без внимания и бои на арене в имперской столице. Однако отвечать пришлось совсем другое – по причинам, более чем очевидным. Повторять историю, которую подсказал магический голос.

– Стражником я был в одном городишке, – услышал в ответ на свой вопрос Грульд Жнец, – он потом еще к Империи присоединился… сдуру, как потом поняли. Маги, столичная знать и прочая шушера высокопоставленная – они нас доили только. Как липку обдирали, дань собирая. Ну, народ терпел… недолго. Взбунтовался. Когда в очередной раз сборщик дани пожаловал, его повесили вместе со всей прислугой да охраной. Следом еще несколько городков, про нас прослышав, поднялись. Наверное, вся бы провинция дружно Империю послала… куда следует. Но так ведь целый легион к нам пригнали.

Мы сражались, сколько могли. Я сражался. А что толку? Имперцы-то и вооружены лучше, и людей у них побольше… да и обучены они – не чета нашим. Все меньше нас становилось. Кого-то убили, кто-то сам зассал и сдался. А кучку самых отчаянных, включая меня, в лес загнали.

С годик мы с пацанами по лесам проболтались. Разбойничали. Если вояка имперский подворачивался – рубили или на дереве вешали. Да только, в конце концов, и нас… кого перебили, кого переловили. Меня вот, например, ночью повязали. Так что… да: я и не лавочник, и не крестьянин. Как и не воин – по понятиям имперского начальства. Так, головорез. Отброс общества.

К слову сказать, подобные бунты – против новых законов, а паче против сбора дани – случались в Империи не столь уж редко. Особенно в «новых провинциях». Где народ привык к вольнице и богатством избалован не был.

Так что поверить рассказу Глеба можно было. В том числе предводителю варварского клана. Особенно если оный предводитель был более или менее наслышан о происходящем во вражеских землях.

В случае же с Грульдом… если он и не поверил услышанному, то виду не подал. Тем более что беседу эту, вечером у костра, затеял Жнец не только и не столько для утоления собственного любопытства. Едва ли его вообще сильно интересовала биография новичка, после поединка принятого в клан.

По большому счету вопрос о боевых умениях Глеба и их источнике оказался лишь прелюдией. Как и всякий лидер… хороший, руководствовался Грульд соображениями вполне практическими. И разговор затеял с конкретной целью: решить одну насущную, перед кланом стоящую, проблему.

То, что по итогам поединка Глеба и Тулькана клан лишился одного из воинов – было еще полбеды. Ведь одновременно оный клан на одного человека пополнился. Хоть и на новичка, зато оказался этот новичок бойцом умелым.

Хуже было другое. Пленников-невольников клану и без того удалось захватить маловато. Да тут еще их численность сократилась на одного человека, поднявшегося в своем статусе до воина. В силу чего выходило, что вылазка того же Тулькана прошла зря. При потере более десятка воинов.

А между тем невольники клану требовались не только для собственного пользования. Сам Вольгрон Сотня Шрамов, возглавлявший вторжение в Империю, требовал поставок «живых трофеев» в захваченную крепость. И как в таком случае поступать – что Грульду, что всему клану?

Последний вопрос, как бы между делом заданный новичку, сам в себе же содержал ответ. Как понял Глеб, клану требовалась помощь в захвате пленников – чем больше, тем лучше. И именно от него Жнец ожидал самого активного участия в решении этой проблемы. Усугубленной, как ни крути, его, Глеба, стараниями.

А надеялся вождь вот на что. Коль Глеб родился в Империи, то и земли здешние должен был знать всяко лучше, чем варвары. А коль так, то найти место, где можно захватить побольше невольников, новичку должно быть гораздо легче, чем другим членам клана. Рыскавшим по чужой земле, враждебной и незнакомой, аки слепые котята.

Ну и, разумеется, Глеб должен был поучаствовать и в самом захвате. Не потому, что без него новые сородичи вряд ли бы справились. Нет. Просто тем самым новичок повязывался с кланом кровью. Убедительно (для варваров) подтверждал свое желание окончательно порвать с Империей. Ведь едва ли у Глеба будет шанс вернуться под имперское подданство после того, как он поднял оружие против мирных ее жителей.

Постигая ход мыслей Грульда Жнеца, Глеб не мог не усмехнуться над своеобразной логикой кланового вождя. Как и над смесью простодушия варварского мировоззрения с потугами на хитрость. Можно подумать, «бунтарской» биографии и соучастия в убийстве имперских воинов было недостаточно для того, чтобы стать для оной Империи врагом. Куда уж враждебнее, казалось бы?

Видимо с точки зрения таких, как Грульд убивать воинов было простительно. И уж, по крайней мере, не выходило за пределы неких, принятых у варваров, норм. Таков уж был воинский путь – оборваться коему полагалось на поле битвы, а никак не в старости и в уютной постели. Так какие тогда могут быть претензии?

А вот на тружеников мирных нападать – совсем иное дело. На тех, кто сам защитить себя не может, кому оружие держать не полагалось… но без кого даже самые доблестные из воителей умрут от голода. Такого рода агрессию Империя должна-де воспринимать гораздо острее.

Еще, похоже, прозванный Жнецом вождь воспринимал Империю Света просто как огромный клан, вроде варварского. У которого, если имеются враги, то общие на всех. И каждый, от мала до велика, о них знает. Вся Империя будто бы живет стремлением этих врагов уничтожить, не допуская компромиссов или попыток сторговаться с ними, превратить в союзников. А то, что внутри Империи… даже среди элиты ее, магов, возможны разногласия и интриги, а преступнику, чтобы выдать себя за добропорядочного гражданина, достаточно бывает перебраться в другой город, где о его делишках никто не знает – такие нюансы в варварской голове попросту не укладывались.

Но как бы то ни было, а роль свою Глебу надлежало доиграть до конца – победного, ясен пень. На тот же момент сей засланный магами казачок оказался в роли подчиненного при варварском вожде. А коль так, и вождь дал Глебу некое задание, следовало это задание выполнять. В чем сам бывший боец с арены рассчитывал на помощь волшебного голоса.

Голос не подвел и на этот раз. Норенус Зоркий или кто-то из подчиненных его, державший связь, обещал найти решение на следующее утро. Аналогичное обещание – со ссылкой на необходимость освежить память да извечным «утро вечера мудренее» – дал в свою очередь и Глеб Грульду Жнецу. Во все той же вечерней беседе у костра.

И ни в том, ни в другом случае обещание не осталось невыполненным. С помощью ли специальной волшбы или с воздуха – облетев местность на виманах – но ребята из Тайной канцелярии умудрились-таки обнаружить нетронутую вроде бы войной деревушку всего в трех днях пути от становища клана Грульда. После чего голос в голове Глеба сообщил и о самой деревушке, и как до нее добраться.

И все бы хорошо, но настигло это сообщение Глеба совсем рано, аж на рассвете. А он так надеялся отоспаться – после утомительной схватки с Тульканом (этой фабрики адреналина!) да пребывания в невольничьем загоне. Что если и можно было назвать отдыхом, то с громадной натяжкой. Во всяком случае, из туристов о таком могли мечтать разве что самые отмороженные адепты экстрима.

Но… труба позвала, значит пришло время подъема.

– А ты, случаем… не колдун? – с подозрением осведомился Грульд Жнец, когда Глеб рассказал о заветной деревне уже ему.

– Какой колдун – я в той деревне как-то на постой напросился, – совершенно искренне возмутившись, отперся Глеб, – ну, когда в бегах был. Не все же в лесу чалиться… зимой, например, без крыши над головой не выжить. Просто подзабыть успел. Особенно как добраться. Зато когда отдохнул – вспомнил.

Ответ вождя удовлетворил. И в набег на деревню он отрядил вместе с Глебом еще дюжину воинов. Командовал группой, разумеется, не новичок – даром, что обезглавивший предыдущего командира ловчего отряда. Но лысый усатый детина с рябым лицом. На расшаркивания перед новичком тот времени не тратил, представиться персонально Глебу не удосужился. И потому сам Глеб про себя прозвал командира Рябым.

Отправились в набег с утра же. Добро, хоть вначале позавтракали. И дали возможность новичку ознакомиться с выданной амуницией. Рогатый шлем, кстати, выдали тоже. А вот от любимого тем же Тульканом боевого топора Глеб отказался – счел громоздким и неудобным для пешего похода.

Что лошадей у варваров мало, и потому передвигаются они в подавляющем большинстве на своих двоих, Глеб уже понял.

Путь к деревне действительно занял около трех дней… ну, немного подольше, потому что добрались до нее где-то под вечер. Глеб показывал спутникам-варварам путь, голос в его голове подсказывал, если весь отряд сворачивал куда-то не туда.

А когда варвары добрались до искомой деревни, по крайней мере, Глебу стало ясно, почему вторжение и война до сих пор не слизнули ее аки корова языком.

Оказалась «деревушка», скорее, небольшим городком. По крайней мере, по средневековым понятиям, отличавшим город от деревни, прежде всего наличием укрепления. Земляного вала, например – как в данном случае.

Более того! Над валом и городком торчала дозорная вышка. И едва к укреплению приблизилась группа варваров, как в одного из них угодила пущенная сверху стрела. Спасибо кольчуге – варвар выжил, стрела его только ранила. Но, как выражались журналисты на родине Глеба, «месседж», посланный таким способом, был более чем понятен. Так что пришлось незваным гостям в рогатых шлемах отступить. И укрыться за ближайшими кустами.

На фоне, какой ни на есть, но крепости дюжина воинов смотрелась совершенно несолидно. Если не сказать – ничтожно.

– И что теперь делать? – вопрошал растерянный Глеб, – да тут в десять раз больше воинов требуется!

Адресовались вопрос и претензия тем, кто общался с Глебом посредством волшебного шарика и навел его в компании с варварами на так называемую деревню. Но произнесено и то, и другое было вслух. И потому не укрылось от спутников.