Текст книги "Звезды любят сильных (СИ)"

Автор книги: Тимофей Печёрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

До окончания вахты оставалось около полутора стандартных (земных) часов, когда мерзким кроваво-красным прыщем на экране радара вспыхнул нарушитель. Компьютер лихорадочно идентифицировал его по базе данных Флота и сообщил, что в систему пожаловал ранее числящийся в угоне грузовик. Судя по траектории, направлялся он к четвертой от звезды планете, более известной как Парадиз. И я догадывался, с какой целью.

Открытая за несколько лет до описанных событий, планета Парадиз поражала. На первых порах – своей красотой и совершенством, в сочетании с подчеркнутой безобидностью. Деревья были пышными, с сочной листвой и вкусными плодами, цветы – нежными, ароматными, не вызывающими аллергии. Ни одного ядовитого или колючего растения. Фауна была достойна флоре – никто ни от кого не бегал, никто не за кем особо не гонялся, никто не норовил напасть исподтишка. Звери были красивыми и доверчивыми, не разбегались, как на других планетах, при виде человека. Даже насекомые не жалили. При более тщательном изучении, выяснилась причина уникальности этого райского уголка галактики. Парадиз был единственной известной человечеству планетой земного типа, где эволюция… завершилась. Завершилась по той простой причине, что пошла иным, чем на Земле и других аналогичных планетах, путем.

Если коротко, то на Земле наибольшие шансы выжить имели те особи, которые обладали перед своими собратьями определенными преимуществами. Хищнику, например, лучше бы иметь когти побольше да зубы поострее, тогда у него будет больше добычи, он сможет прокормить большее количество детенышей и в следующем поколении столь же развитых особей станет больше. Для жертвы шанс не попасться хищнику растет пропорционально скорости бега и быстроты реакции. Получается замкнутый круг – чем зубастее и когтистее хищник, тем увертливее жертва, а чем увертливее жертва, тем хищник должен быть зубастее и когтистее. Я, конечно, утрирую, но суть понятна – у такой эволюции завершения нет и быть не может, пока, разумеется, один из видов не станет разумным, не начнет наращивать свои возможности темпами, опережающими естественную эволюцию на несколько порядков, и, как следствие, не вытеснит со своей планеты все прочие виды.

На Парадизе, в противовес этому, сложился некий компромисс, когда хищники потребляли в пищу исключительно старых и больных животных, тем самым, лишаясь стимулов к естественному отбору. На фига бегать за пищей, если пища обречена и сама вот-вот упадет? Конкуренцию же между хищниками исключала их малочисленность. Если на Земле соотношение массы тех кто питается и тех, кем питаются, составляет один к десяти, то на Парадизе оно порядка одного к сотне. Вот и получается – овцы целы, волки сыты, мир, дружба, а, точнее, такой всеобщий симбиоз.

Вслед за этими исследованиями начались протесты экологов против колонизации Парадиза. По их мнению, не то что техногенное воздействие – даже попадание в эту уникальную экосистему более агрессивных форм жизни с других планет, приведет к ее полному разрушению. Протесты охватили тогда и Землю, и другие населенные планеты, кое-где это приводило к поражению действующей власти на выборах. Последнее было уже серьезно и чиновники-Конфедерасты были вынуждены пойти на попятную. Парадиз получил статус заповедника, причем охраняемого и закрытого для посещений. Но то, что остановило даже политиканов, оказалось бессильно против извечной жажды легкой наживы.

Нежный и красивый мех некоторых парадизских зверушек стал ходовым, пусть и дорогим, по причине определенного риска, товаром. Нашлись люди, которые не прочь были щеголять этими мехами на своей одежде, и люди, готовые его добывать, невзирая на запрет и на возможность попасться патрулю, как на единственный в этом деле, риск. И щеголяли, и добывали, потому как Парадиз велик, а сил, чтобы его полноценно охранять, не хватает.

Так что, у меня не было сомнений, относительно мотивов, которые двигали владельцами этого угнанного грузовика, направившегося к Парадизу. Будь моя воля, я бы одним нажатием кнопки погасил эту красную точку на радаре. Но Устав, Устав, черт бы его побрал!

– Говорит Космический Флот Конфедерации, – в соответствие с Уставом и приказом сообщил я грузовику, – вы управляете угнанным транспортным средством и направляетесь к планете, закрытой для посещения. Вам необходимо проследовать за патрульным кораблем к базе Космического Флота…

Сколько раз я представлял себе этот момент! А сколько раз репетировал – а все без толку. Голос у меня дрожал и захлебывался, нарушитель же, видимо, почуял эту слабину. Не успел я закончить стандартную формулу задержания, как рядом с грузовиком-нарушителем нарисовалась воронка гиперперехода и скрыла его.

Я понимал, что нарушаю приказ. Несмотря на заложенное в нем противоречие, то, что касается задержания. Как можно задержать движущийся объект, не покидая свой пост, мне не понятно – ни сейчас, ни, тем более, тогда. Зато я понимал, что будет, если я, как лох, продолжу торчать в тех же координатах. Браконьеры удерут, чтобы вернуться в следующий раз, с надеждой, что больше повезет. И им повезет, они смогут-таки завершить свое грязное дело, пусть не с первой, и даже, не с пятой попытки. Тогда какой на хрен смысл в охраняемом статусе Парадиза?

Обдумал сие я почти мгновенно, и, отправив на базу стандартное сообщение о нарушении, устремился вслед за браконьерами в гиперпереход. Ему ведь тоже нужно время, чтобы затянуться.

Выскочив по ту сторону перехода, я сверил координаты. Так и есть – царство косматого, кроваво-красного гиганта Бетельгейзе, граница владений человечества. Единственная официальная экспедиция, побывавшая здесь, констатировала – интереса для колонизации система не представляет. Атмосфера двух планет состояла из аммиака и была настолько плотной, что на поверхности стояла непроглядная темень. Еще три планеты не имели атмосферы вовсе. Ученые который год кормят нас обещаниями скорой доступности двух технологий – искусственной среды, позволяющей колонизовать хоть мертвую Луну (именно колонизовать, ибо станций и вахтовых поселений там хватает) и терраформа, приближающего условия на планете к земным. Обещания обещаниями, а дело так и не двигается с мертвой точки. Какой смысл тратиться на дорогостоящие проекты, когда так много найдено планет земного типа. А будет мало – еще откроем.

Но вернемся к Бетельгейзе, где, по всей видимости, надеялись скрыться браконьеры. Напрасно надеялись, ибо я висел у них на хвосте. Наблюдал, но не открывал огонь. Пока.

Очень уж уверено, как у себя дома, двигался браконьерский грузовик. Такое впечатление, что он знал, куда летит, а не просто удирает. Вскоре мои подозрения подтвердились: на орбите одной из местных планет радар зафиксировал наличие космической станции. И грузовик держал курс именно к ней. Не знаю, кто и как затащил сюда орбитальную станцию, но руки зачесались в предвкушении и потянулись к кнопкам пульта.

Мой файтер – козявка по сравнению с такой громадиной. Орбитальная станция – это даже не здание в космосе, это комплекс зданий. Академия Космических Полетов, мой альма-матер, как раз из таковых. И базы Космофлота – тоже. О том, чтобы идти в лобовую атаку, как я когда-то сдуру сделал на зачете, в данной ситуации просто речи быть не могло. Наверняка на станции найдется хотя бы один боевой корабль. Да, найдется и не один. Не говоря уж о собственных средствах защиты. Но и оставлять преступников безнаказанными мне ужасно не хотелось.

Порадовал бортовой компьютер, идентифицировавший станцию. Была она устаревшего образца, а значит, имела одно очень уязвимое место – солнечные батареи, раскинутые как крылья. Видимо, те, кто проектировал ее, рассчитывали, что благодаря большой площади, эти крылья-батареи смогут накапливать больше энергии. О том, что столь хрупкие конструкции очень уязвимы и случайный метеор способен нарушить энергоснабжение станции, эти «гении» инженерно-технической мысли как-то не подумали. Как следствие, большинство станций этой модели в настоящее время брошены и не эксплуатируются.

То, что я задумал и немедленно стал осуществлять, было, даже не нарушением – уничтожением энергоснабжения станции. Ибо, если выведено из строя одно из четырех «крыльев», еще жить можно. И есть шанс восстановить его. А что делать, когда энергия не поступает вовсе? Это значит – кислород не синтезируется, про пищу и говорить нечего, внутри темно, плюс всякие проблемы с герметичностью от невозможности попасть из отсека в отсек до полной разгерметизации. Не говоря уж о том, что за парсеки отсюда нет ни одной населенной планеты. Только молиться – и то, если эти негодяи во что-то верят.

Первое «крыло» я вывел из строя попаданием одной ракеты. Со вторым такой легкости не получилось – со стороны станции ко мне устремилось несколько кораблей. Несколько вспышек – и первые сообщения о степени повреждения корабля от бортового компьютера.

В мои планы вовсе не входило геройски погибать в бою с целой эскадрой, и я нырнул в небольшой гиперпереход – на пару астрономических единиц, больше не надо. Да, я неэффективно тратил энергию звездолета на расстояния, которые можно было преодолеть своим ходом. Но у меня не было выбора. Через пять минут я вновь переместился к станции, с немалым удовольствием заметив, что из кораблей «на шухере» остался стоять один. Правда, дежурил он возле одной из трех неповрежденных солнечных батарей, а это уже минус. Впрочем, его тоже можно обратить в, своего рода, плюс.

Три ракеты подряд – и озаренный вспышками страж, под действием трех импульсов, буквально врезался в «крыло». Покуда на станции не сообразили, что, собственно, произошло, четвертая ракета вывела из строя третью батарею. И после этого… честно говоря, после этого я едва с жизнью не простился. Потому как кораблей из станции вылетело уже не меньше десятка. Не только боевые – даже безоружные транспортники норовили подлететь и боднуть меня. Обитатели станции дрались – с отчаянием и свирепостью зверя, загнанного в угол. Которому нечего терять.

«Повреждено более 50 % корабля».

И это еще не предел – за бортом вспыхивало безо всякого просвета, а экран радара от обилия красных точек напоминал лицо угреватого подростка. Я почти не сопротивлялся – глупо было в пустую тратить боезапас, при таком численном перевесе. Я ставил перед собой более реальную цель, а именно, добить энергосистему станции и свалить. Желательно, живьем. И, для ее достижения я нашел один рискованный, зато быстрый способ.

Таран. В моем случае, быстрота важнее риска.

Взяв курс на станцию, я одним отчаянным рывком выбрался из окружения, на полном ходу, как пуля, врезался в последнее крыло, и, пробив его насквозь, скрылся в воронке гиперперехода.

«Повреждено более 60 % корабля». Ну и хрен с ним. Это же не семьдесят, что чревато боком.

На базе меня ждали отнюдь не ордена и почести. Выслушав мой рапорт, командующий Ли Шенг велел мне добровольно подать прошение об отставке. На мои вопросы и полное непонимание, он ответил следующим образом.

Да, я герой, каких мало, даже на Флоте. Да, именно благодаря таким как я населенная человечеством часть галактики еще не превратилась окончательно в охотничьи угодья. Но и я тоже должен понимать. Самовольное оставление поста – раз, проведение несанкционированной командованием боевой операции – два. Если я не уйду добровольно из Флота, альтернатива одна – трибунал. И надо мной, и над ним, Ли Шенгом, который, как командир части, отвечает за меня. Потеря званий для нас – самый оптимистичный исход, на который рассчитывать не приходится. Почему, спросил я недоумевая. Есть же смягчающие обстоятельства. Смягчающие они только для нас, служак, объяснил Ли Шенг. Для них же, командующий показал пальцем вверх, оно отягчающее. И оставим пустые разговоры, лейтенант в отставке Орлов.

Ту недоговоренность своего командира я понял годы спустя, уже будучи «на вольных хлебах». Все просто и упирается в деньги. Скажем, выделяет правительство Флоту десять миллионов (цифра условная) для борьбы с пиратами. На эти деньги высшее руководство Флота, то, что на Земле сидит, организует институты по проблемам пиратства, семинары и конференции проводит, а на оставшийся от десяти один миллион нанимает одних пиратов (коих правильнее называть «вольнонаемными сотрудниками»), чтобы те извели побольше других. Надо же какие-то результаты предъявлять. И только при отсутствии среди «вольнонаемных сотрудников» желающих выполнять этот заказ, к делу привлекаются силы Флота. Проводить полноценные боевые операции дороже, соответственно, у себя денег остается меньше. Я же, со своим «подвигом», число «вольнонаемных» сократил, как и шансы на то, что кто-то из них согласится выполнять правительственный заказ. Какое уж тут «смягчающее обстоятельство»?

Глава шестая

Пара миль, или около трех километров, плюс несколько километров по городу – пустяки для хорошего автомобиля. А автомобиль банды Клыка был не просто хорош – он был внедорожником и этим все сказано. Идеальное средство для передвижения по раздолбанным улицам «отстойников», по едва используемому и, потому, едва ремонтируемому, шоссе, и даже там, где дороги вовсе нет. Лучше – только по воздуху. Кроме того, автомобиль был очень вместительным – на десять человек. Нас было семь – я и шестеро бандитов во главе с Клыком. Седьмой, он же Кувалда, остался гнить на полу притона. До ближайшей уборки.

Я сидел спереди, рядом с Клыком, и слышал, как галдят за моей спиной его подельники. Непонятно, то ли это волнение перед боем, то ли предвкушение награды. В любом случае, разобрать связную речь в этом шумовом фоне было не под силу.

Банда Клыка приятно удивила меня своей экипировкой. Помимо бластеров, в арсенал входили лазерные винтовки, акустические и плазменные гранаты; старого образца, зато вполне добротные, бронекостюмы. Плюс – запасные энергоблоки, от двух из которых, я, кстати, зарядил свои бластеры. На вопрос «откуда?» Клык, конечно же не ответил. Мол, хочешь жить – умей вертеться. Вон мы насколько навертелись. На второй, закономерный вопрос «как же вы сами, с таким арсеналом, не догадались отбить космический корабль и стать пиратами», Клык призадумался. Выручил его подельник, тот, который, якобы «в Академии учился». Напомнил, что «колония не располагает собственными космическими кораблями». Тут пришло время призадуматься мне.

Насчет того, что нет у Кальвина своих кораблей, если не считать моего «Варяга», так это я в курсе. Впрочем, корабль можно отбить и у приезжих. Что за проблемы с таким-то боекомплектом? Меня другое смутило. А конкретно, слово «колония», произнесенное несостоявшимся космонавтом. Неужто он не в курсе выхода Кальвина из Конфедерации? А с другой стороны, зачем местным головорезам быть «в курсе»? Что для них, промышляющих грабежом и убивающих конкурентов, от этого меняется? А что меняется для всех остальных? Разве что, товаров из других миров будет меньше, да и то, ненамного и ненадолго. Санкции заканчиваются там, где начинаются перспективы большей прибыли. Когда на одной чаше весов лежит запрет, пусть даже подкрепленные силой оружия, а на другой – возможность не платить налоги в общий Конфедерастский котел, торгаши предпочитают рискнуть. Так что торговые перспективы для независимого Кальвина открываются самые радужные. А рядовым жителям это все – что в лоб, что по лбу. Их предки, убегая от земного образа жизни, раздули Землю до галактических масштабов и превратили ее в Конфедерацию. Теперь вот мы получим уменьшенную копию Конфедерации в лице Кальвина. Видать, не всегда, количество в качество переходит.

Как я уже говорил, нам было раз плюнуть, добраться до космопорта МакГейдж. Но самое интересное ждало нас впереди. Когда территорию космопорта, озаренную светом прожекторов в ночной темноте, можно было рассмотреть из машины, я велел Клыку и его банде выбираться наружу и, с оружием наготове, ползти. По голубовато-зеленой, блестящей от росы и освещения космопорта, кальвинской траве.

Я совсем забыл о приборах ночного видения. В смысле, упомянуть забыл, про их наличие у кальвинских бандитов. В общем, спецназ мог отдыхать, по крайней мере, местный спецназ. Отдыхать и нервно курить.

Когда до ограды космопорта оставалось несколько метров, я велел одному из бандитов отделиться, отползти от остальных подальше, и бросить в ограду плазменную гранату. Когда он выполнил мой приказ, вслед за прогремевшим взрывом и воем сирен, послышался и его предсмертный крик. Пара тонких лучей, пара коротких вспышек – и трава поблизости от нашего подрывника превратилась в пепел.

– Лазер, – пробормотал я, – прицельное попадание. Хреновое дело.

– Еще бы, – буркнул Клык где-то сбоку от меня, – ты для этого чуваком пожертвовал, чтоб это выяснить? Не хреново.

– Заткнись! – бросил я, не считая нужным проявлять к этому отребью хотя бы видимость дипломатического такта, – не понял, что остальным больше достанется?

Все равно вам жить немного осталось, добавил я про себя.

В лазере мало хорошего – когда он не у тебя, а у противника. Не важно, кто им управляет – человек или автоматика. Впрочем, судя по двум «контрольным», стрелял все-таки человек. А человека можно сбить с толку. Хотя, тоже, не факт. Нет, если искать слабые стороны в обороне, то посерьезнее. И понадежнее. Еще раз вспомним всю последовательность. Граната, сирены…

Эврика! Я еле удержался от вскрика. Три последовательных выстрела. Один – в подрывника нашего, два других – рядышком, с надеждой зацепить возможных сообщников. Куда эффективнее было бы сделать три выстрела сразу, больше народу можно убить. С большей вероятностью. А, поскольку этого не сделано не было, выстрелы следовали один за другим, это может быть обусловлено только одним. В смысле – одним лазером. Один лазер – один выстрел. Это ведь так выгодно – занять позицию, с которой простреливается вся площадь, расстояние для лазера значения не имеет, и, благодаря этому, одна боевая единица обеспечивает безопасность. Для небогатой планеты вроде Кальвина такое решение – самое оптимальное. Но не при массированной атаке.

– Всем внимание, – обратился я к подельникам, – рассредоточиться по периметру. Каждый берет плазменную гранату и пробивает брешь в ограде. Затем продвигаемся к центру, пытаясь поразить расположенную там вышку, башню, либо, другую возвышенность. Это – главное оборонительное сооружение. Встречаемся в центре.

– Не вопрос, шеф, – рявкнул кто-то из бандитов. Не Клык, нет. Тот хранил мудрое (по своим меркам) и многозначительное молчание. Похоже, он не пребывал в восторге от моего плана. И не без оснований – при штурме без потерь не обходится.

Но открытых возражений я не слышал. Бандиты расползлись вдоль ограды, загремели взрывы, я же, тем временем, полез в первый, так сказать, пробный, пролом. Как известно, в бою самое безопасное место – свежая воронка от снаряда.

Лазерный луч полосовал, расчерчивал ночное небо то под одним, то под другим углом. Со стороны ограды тоже виднелись вспышки выстрелов, хоть и немногочисленные. Я увидел – и на мгновение вздохнул. Что за болваны – дальнюю цель из бластеров поражать?! А, впрочем, это мне на руку. Я полз, безошибочно определив цель своего удара – обыкновенную металлическую вышку в центре территории космопорта.

К тому времени, когда стрельба прекратилась, я смог подобраться к ней на достаточное расстояние. Один бросок – и озаренная и оплавленная взрывом, вышка накренилась и рухнула.

– Отличная работа, Орлов, – услышал я за спиной знакомый, хрипло-неприятный голос. Оглянулся и убедился – собственной персоной, Клык, и никто другой, поздравлял меня. Ясное дело, пока его сообщники гибли, прорываясь на территорию космопорта, по сути, отвлекая на себя внимание охраны, эта гнида незаметно ползла за мной. Что ж, по крайней мере, он оказался поумнее остальных. И главарем был заслуженно. И убрать его будет труднее.

– Ты… один? – спросил я, прикидываясь немного тупее, чем есть на самом деле.

– Угу, – ощерился Клык и я понял, откуда у него это прозвище. Из-за клыков, достойных вампира из фильма ужасов, – как вы говорили, остальным больше достанется.

– А тебе их не жалко? – продолжал тупить я.

– Че их жалеть, – Клык отмахнулся и презрительно сплюнул на траву, – смысл жалеть лохов? Сами виноваты.

В чем именно были «виноваты» погибшие бандиты, я уточнять не стал. Видимо, примерно в том же, что любые их коллеги по цеху, независимо от планеты и эпохи. Расслабляться, а, тем более, медлить, было нельзя. Да, основное средство обороны космопорта выведено из строя. Но во-первых, не может же быть на всю немаленькую его территорию один-единственный охранник. Другое дело, что остальные, по всей видимости, вооружены как попало. Но у них численное преимущество, а я один. Ну не считать же Клыка надежным союзником, не полагаться же на него. Я не идиот, понимаю, что этот бандюга меня раскусил. Возможно, сделал это еще до начала штурма. А в деле он до сих пор лишь потому, что надеется на благополучный исход для себя.

Во-вторых, только на пути к вышке я насчитал минимум, десяток ангаров. А сколько еще их, несосчитанных? Как-то слабо вяжется с тем фактом, что у Кальвина нет своих кораблей. Скорее всего, МакГейдж, по совместительству, еще и авиабаза. А в том, что авиацией Кальвин располагает нехилой, я уже успел убедиться. Если эта нехилая авиация будет поднята по воздушной тревоге, мой план накроется даже не медным – титановым тазом.

– Можно вставать? – поинтересовался Клык.

– Нет, нельзя, – все-таки, он тупее меня, это хорошо, – ползем к седьмому ангару. Ты пилотировать, кстати, умеешь?

– Флаер, как-то угнал, – последовал ответ. Ладно, хрен с ним.

Двери в седьмой ангар были приоткрыты, изнутри брезжил свет, доносился шум. Я оставил Клыка «на шухере», а сам, с бластерами наготове, прокрался внутрь. Клык согласился на такой план, видимо, решив, что я рискую больше.

Почти весь немаленький объем ангара занимал мой «Варяг». Он был буквально облеплен ремонтными роботами, снующими по его корпусу, как муравьи по своему жилищу. Соотношение размеров было примерно таким же. Продираясь в узком проходе между кораблем и стеной ангара, я увидел единственного человека. У него не было оружия, а комбинезон с надписью «Космопорт МакГейдж, служба технической поддержки» на спине, подтверждал мирный характер профессии. Он периодически поглядывал то на корпус корабля, то на дисплей на небольшом столике.

– Добрый вечер! – бодро окликнул я его на инглише, – как работается?

– Хреново, – ответил он, не поворачиваясь, – две смены пашу как вол. Еще эти уроды глючат.

При слове «уроды» он указал рукой на роботов-ремонтников и продолжил жаловаться.

– …и духотища тут. Я уж двери разгерметизировал. Одна радость – выйти, покурить.

– А результаты? В каком состоянии корабль?

– Получше, чем я, – горько усмехнулся инженер, – степень повреждения снижена с семидесяти одного до тридцати процентов. Основные функции в норме, включая боеспособность. Арсенал восстановлен до полного комплекта.

– Это хорошо, – обрадовался я.

Тут инженер все-таки оглянулся, и мой отнюдь не дружелюбный вид, да еще с двумя бластерами, привел его в ужас. А может, дело в лице, которое за сутки с хвостиком стало узнаваемым. Хоть майки и постеры с ним продавай!

– Это вы? Но как? – выкрикивал он, сам, без напоминания, подняв вверх обе руки. Видимо, отвага не входила в список его добродетелей.

– Не знаю, что вам про меня наплели, – спокойным умиротворяющим тоном произнес я, – но я не стреляю в безоружных. Тот налет, на вашу столицу… ну, это был всего лишь бизнес. Как говориться, ничего личного. Я сам не в восторге, если хочешь знать. Честное слово, если бы я знал, что так все обернется, я бы даже не взялся за это дело. Но сейчас важно не это.

– Что вам нужно? – дрожащим голосом спросил инженер.

– Вернуть свой корабль. И сказать «Good bye!» вашей планете. Надеюсь, ты не против? – в ответ инженер быстро-быстро завертел головой, а я продолжал, – от тебя требуется три вещи. Во-первых, убрать с «Варяга» ремонтные устройства. Тридцать процентов – пустяк, я и при пятидесяти летал. Во-вторых, дать ключ от корабля. Пустить меня внутрь, ясно? И, в-третьих, открыть ангар. Это просто пожелание, я не хочу ничего ломать по пути. Вопросы?

– Нет вопросов, – вздохнул инженер.

* * *

Навыки, полученные в Академии, не стерлись от времени, они просто погрузились на дно моей памяти, влекомые грузом более свежего жизненного опыта. И всплыли почти мгновенно, стоило мне сесть за штурвал.

Медленно и осторожно «Варяг» прошел открытый проем, покидая ангар. Краем глаза я заметил одиноко стоящего у входа человека. Клык, ты еще здесь? Один из лазеров моего корабля срезал его как опухоль. Бедняга, наверное, он до последнего момента своей жизни надеялся на успех. Что ж, он не дурак, смог переиграть и перехитрить своих подельников, и, видимо, это ему удавалось неоднократно. Но как развести человека с боевым звездолетом? Против лома нет приема.

Я набирал высоту, а лазерные лучи продолжали шарить по территории космопорта, время от времени оглашая ее грохотом взрывов от оказавшихся на пути построек. Я рассчитал все верно: на этот раз мне навстречу в воздух поднялось лишь несколько истребителей и они не успели мне причинить серьезного вреда. Да, господа сепаратисты, не судьба вам собственный космический корабль заиметь!

Космопорт МакГейдж остался внизу, озаренный пламенем пожаров, истошно ревущий сиренами, словно тяжелораненый зверь. А я держал путь к Центральному Следственному Изолятору, дабы вызволить свою арестованную команду.

Здание ЦСИ располагалось за Внутренним Кругом, в центральной части города, и в этом не было ничего удивительного. Помещать место для содержания заключенных в «отстойнике» было бы равносильно провоцированию бунтов, побегов и внушению надежды на успех и того и другого. Кроме того, если все, или, по крайней мере, большая часть профессиональных преступников экипирована на уровне банды Клыка, то кое-кто из них мог решиться на штурм тюрьмы. Например, чтобы вызволить друга или нужного человека. Не имело смысла выводить подобные учреждения и за черту города – по примерно той же причине. Только в центре, только там, где полно полиции, и откуда крайне трудно сбежать. У меня получилось только благодаря флаеру. Центр города, такой комфортный и безопасный, стал своего рода продолжением тюрьмы, разве что режимом помягче.

Штурвал боевого корабля в руках, осознание собственной смертоносной мощи и вид мирного, сияющего разноцветными огнями, города, придал мне подзабытое чувство превосходства и силы, переходящей в безнаказанность. Там внизу копошились двуногие букашки, спеша каждая по своим делам. Молодежь гуляла и расслаблялась, люди семейные направлялись в торговые центры, дабы пополнить свои рефрижераторы, а кто-то вовсе еще только возвращался с работы. Я для них был в лучшем случае огоньком в небе, и то навряд ли. Оттуда, снизу, из-за громад небоскребов и слепящего света реклам увидеть небо просто нереально.

Пальни я ракетой в этот людской муравейник, или просто его пропахай лазером – никто там ничего не поймет. Конечно, они испугаются, забегают, кто-то кого-то потопчет, кто-то попадет под чью-то машину, а кто-то, разумеется, выживет. Но тоже не благодаря – вопреки разуму. На голых инстинктах.

Но я не собирался никого пугать и убивать, по крайней мере, ради самого процесса. Я уже убил и напугал достаточно жителей мирной планеты Кальвин, виноватой лишь в том, что жизнь в Конфедерации стала ее жителям в тягость. Моя цель – другая. Всеми правдами и неправдами убраться отсюда. Получить, наконец, обещанную награду. И послать этого Конфедераста куда подальше.

Поэтому я берег боезаряд для более подходящего момента, переключившись на такое мирное занятие, как курс. Рассматривая на голографическом экране составленную бортовым компьютером карту города с подписями основных объектов, я нашел Центральный Следственный Изолятор и направил «Варяг» к нему. Трудновато мне без штурмана пришлось.

Следственный изолятор или тюрьму трудно спутать со зданием другого предназначения. Из глубины веков, из тех времен, когда оружие делалось вручную, а звезды воспринимались как точки на твердом небе, дошел до нас этот дизайн карательно-исправительных заведений.

Немаленькая огороженная территория. Расположенные по периметру стен вышки. И главное здание – широкое, зато приземистое, особенно, по сравнению со стоящими поблизости небоскребами; серое, по архитектурной изысканности соперничающее с кирпичом, контейнером или гробом. И пусть вышки увенчаны лазерными турелями, наверняка, самонаводящимися; главное здание напичкано электроникой почище, чем первые компьютеры, а кроме него во дворе можно было увидеть «тарелки» радаров и собственную электростанцию, сути это все не меняло. Тюрьма оставалась тюрьмой, и в отель класса «люкс» превращаться не спешила.

Сканер, улавливающий излучения, помог мне выявить местонахождение станции среди других вспомогательных построек. И ракету я пустил наверняка, с расчетом на прямое попадание. Та, однако, повела себя крайне неадекватно, рассыпавшись осколками в нескольких метрах над поверхностью, так и не долетев до цели.

Проклятье! Похоже, над ЦСИ возвели защитное поле. Ерунда какая-то: над космопортом позволить себе поле они не могут, а над тюрьмой, видите ли, могут. Да, космопорт больше, так он и нужнее. А может, поле предусмотрено и там, и там, однако над космопортом его тупо не успели поднять? А ЦСИ, видимо, оповещен, и заранее к моему визиту приготовился. Так ведь и я не промах.

Громада боевого звездолета камнем рухнула вниз, не особо обращая внимание на уколы лазерных турелей. Рассчитывал я на закон сохранения энергии и только на него. Защита защитой, но никакая защита не абсолютна. Чем тяжелее объект, тем больше требуется мощности, чтобы его удержать, а эта самая мощность ограничена возможностью энергосистемы. Там, где остановится человек или сравнительно небольшой боевой снаряд, вполне может пролететь что-нибудь потяжелее. А уж на объект, тяжелее моего «Варяга», энергосистема ЦСИ вряд ли рассчитана. Самое большее, на какой-нибудь вертолетик пассажирский.

Так и есть. Когда «Варяг» соприкоснулся с поверхностью защитного поля, оно на мгновения вспыхнуло всеми цветами радуги, а затем погасло. О, все оказалось гораздо проще, ибо вместе с полем погасли прожектора в тюремном дворе, лазеры перестали бестолково царапать по обшивке корабля, а сканер фиксировал со стороны станции лишь затухающее излучение. Ясное дело, перегрузка. Обошлось без взрыва, генератор тупо отключился, как только его мощность достигла опасного уровня. Что ж, как говорится, нашим легче. Переходим к последней, завершающей стадии моего плана.