Текст книги "Подземелье"

Автор книги: Тим Каррэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

13

Пока они ждали, Бойд думал не только о жене и о своем будущем ребенке, которого может не увидеть, но и о Руссо. Он представлял его свиноподобное лицо, перекошенный рот, слышал слова, которые тот ему говорил, когда назначал на ночную смену: Не захнычешь, как девочка в первый день месячных, и не прибежишь, если внизу станет тяжко?

И тотчас, вспомнив, как его отец погиб на шахте Мэри Би, и как он изо дня в день сталкивался с подобной смертью, не поведя бровью, он сказал, – Нет, сэр. Я справлюсь.

– Что? – спросил Маки.

– Ничего. Просто сам с собой разговариваю.

– А может, нам не стоит разговаривать?

– Да? И почему это?

Маки посмотрел на него, глаза практически светились на грязном, разбитом лице.

– Потому что от этого тратится слишком много воздуха.

– Да в этой пещере воздуха хватит сотне людей на месяц, Маки. И ты знаешь, это. – В доказательство этому он достал сигарету и закурил. – Тебе не о чем беспокоиться.

Маки немного сдвинулся с места. – Тогда, может, есть другие причины.

– Например?

Маки облизнул губы. – Мы здесь не одни, дерьмо ты тупое. И чем больше мы разговариваем, тем больше привлекаем его внимание.

– Брось. Ты ведешь себя как ребенок, боящийся темноты.

Маки придвинулся к нему и схватил за руку. – Мне страшно, печенька. Мне очень страшно, и тебе, наверно, тоже.

Конечно же, Бойду было страшно. Так страшно ему еще никогда не было. Даже когда он узнал о смерти отца. Тогда это был страх перед будущим, перед жизнью без улыбающегося отцовского лица, без его острого словца, его невозмутимого поведения, способного выдержать любой шторм, пока они были вместе, пока были семьей. Тогда это был страх перед концом, страх за сестер и особенно за мать. Но даже с таким страхом, лежа в кровати в ночь после похорон и слушая скрип крыши от ветра, он знал, что все кончилось. Кончилось. Его ночные, полные отчаяния рыдания, так изводившие мать, остались позади.

Но страх вернулся…

Это происходило прямо сейчас.

Ничто не кончилось, все началось снова. Там что-то было, и он знал это. И это знание было не просто пугающим, а сокрушающим. Кроме них в пещере что-то было. Что-то противоестественное.

В отдалении он слышал, как Брид и другие расчищают щебень. Слышал, как их голоса эхом отдаются в темноте. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким маленьким и беззащитным.

А потом…

Чик, чик, чик.

Боже, только не снова.

Бойд почувствовал, как все его тело напряглось, словно тетива. Он был готов расплакаться или даже вскочить и бежать со всех ног, хотя бежать было некуда. Он бы так и сделал, если бы не сломанная нога и тот факт, что существо в пещере может услышать его и броситься в погоню.

– Ты слышал это? – сказал Маки, напуганный, но какой-то оживившийся.

– Шшш!

После этого Маки не проронил ни слова. Он только придвинулся чуть ближе к Бойду и сделал это очень осторожно, как солдат в джунглях, который старается не привлекать внимание противника. Когда он шевельнулся, что-то выпало у него из кармана и звякнуло о землю.

В тишине звук получился очень громким.

Бойд увидел, что это было – складной нож Маки. Маки поднял его и, как-то очень нехорошо улыбнувшись, постучал им о камень, лежащий рядом. Тук, тук, тук.

Результат не заставил себя ждать.

Из приторной тьмы донеслось: чик, чик, чик.

Боже, этот звук. Как будто чей-то коготь постучал по стволу одного из тех окаменелых деревьев. В тот момент Бойд и представить не мог более мерзкого звука.

Маки снова поднял нож.

– Не надо, – сказал ему Бойд.

Маки снова постучал по камню… но на этот раз изменил ритм. Тут, тук, тук-тук-тук.Бойд весь напрягся от этого звука, от попытки Маки общаться с прячущимся среди деревьев неведомым существом. Несколько секунд не было ничего, совсем ничего. Бойд открыл, было, рот, чтобы назвать Маки идиотом, как послышалось:

Чик, чик, чик-чик-чик.

Бойд почувствовал, что сердце будто оборвалось от страха, А в груди стал медленно раздуваться воздушный пузырь. Черт, где же Юргенс и остальные? Почему они не пришли остановить безумие, пока оно не зашло слишком далеко… если только уже не поздно?

Тук-тук-тук-тук, тук, тук, – раздался стук ножа.

И где-то в том ночном мире щелчки полностью повторили его. Снова и снова, и слышалось в этих звуках какое-то возбуждение. Они эхом разносились по пещере, словно постукивание ногтей по крышке гроба. Бойд почувствовал, как его трясет. Струйка холодного пота стекла по виску, оставив след на грязном лице. Рация лежала от него в каких-то дюймах, и ему отчаянно захотелось схватить ее позвать на помощь, чтобы остальные вернулись. Потому что он был заперт в этом пещере вместе с безумцем и чем-то гораздо худшим. Он ждал, что в любой момент из удушливой тьмы появится тысяченогий шепчущий ужас.

Прошло пять минут, но ничто так и не появилось.

Однако Бойд знал, что все еще впереди. Нутром чуял, что после их попыток общения, оно уже не оставит их в покое. Оно станет более смелым. Теперь ему любопытно. Он хотел, было, снова набросится на Маки за то, что тот сделал, но в тот же момент что-то услышал. Какую-то беготню. Это слово лучше других описывало услышанный им топоток. Беготня множества ног. Оно бегало по деревьям, перепрыгивая со ствола на ствол. И этот топоток… похожий на постукивание десятков острых ногтей… был то далеко, то очень близко. То слева, то справа. То удалялся, то угрожающе приближался.

Маки и Бойд прижались друг к другу, словно любовники, мечтающие обняться.

Они отчаянно крутили головами. Лучи фонарей на их касках метались вокруг, но не находили ничего, кроме пиков доисторических деревьев.

– Здесь полно привидений, – с абсолютной уверенностью сказал Маки.

Бойд не стал с ним спорить – что-то здесь действительно было, вот только не привидения. Но, в то же время, он чувствовал, что атмосфера вокруг зарядилась какой-то неземной энергией. Колебательный разряд, похожий на статическое электричество.

Существо щелкнуло снова. Дважды.

Маки не осмелился ответить.

Через несколько секунд щелчки повторились: чик, чик, чик-чик-чик.

У Маки из горла вырвался низкий стон.

Существо продолжало щелкать, в точности повторяя предыдущий «сигнал». Оно хотело снова общаться, но люди молчали, и когда ее многократные попытки остались без ответа, оно начало яростно стучать, то ли от злости, то ли от отчаяния. И это уже были не щелчки, а настоящие удары по окаменевшему стволу.

Звуки были очень громкими, и эхом разносились вокруг.

Минут через пять, пока Бойд и Маки сидели, обхватив друг друга руками от страха, звуки прекратились. Последовавшая тишина пугала еще больше, пугала той неизвестностью, которую уготовила. А потом раздался другой звук, словно ветер подул в горлышко бутылки. Непрерывно нарастающее скорбное завывание, и было что-то истеричное в этом пронзительном звуке. Он становился все громче и громче, словно ночной зов какого-то гигантского насекомого, а потом затих.

От самого тембра этого звука волосы на затылке у Бойда встали дыбом, а кожа на мошонке съежилась. Потому что, хотя этот визг даже отдаленно не напоминал человеческий, в нем почти угадывались уныние и тоска.

– Что за черт? – спросил Маки.

– Я не знаю, кто она такая.

– Она? – прошептал Маки. – Она.

Это была оговорка, но Бойд не стал себя поправлять. Ибо слышалось в этом стенающем голосе что-то очень женственное. Это было чистое безумие, но уверенность в этом никуда не делась. То существо… боже милостивый… оно было женского пола.

Какое-то время они сидели молча, и единственными звуками были далекое капанье воды, да шум расчищающих завал Юргенса, Брида и Макнэира. А еще хриплое, учащенное дыхание Маки.

– Что будем делать, Бойд? Что мы будем делать, нахрен?

– Будем ждать, когда нас вытащат, – ответил Бойд. – Послушай, Маки, я не знаю, что здесь с нами, но просто оставь его в покое. Не играй с ним. Не пытайся подавать ему сигналы. Может оно… не знаю… может оно просто уйдет.

Но он не верил в свои слова ни на секунду.

Потому что оно было по-прежнему где-то рядом, и он, да поможет ему Господь, чувствовал, как оно следит за ними.

14

Прошло уже целых шесть часов, время близилось к семи, и Руссо чувствовал, что становится жарко. Они стекались отовсюду – СМИ, семьи, начальство. Было такое чувство, будто все они толпились у него на спине. Он потер ноющую шею и проглотил пару таблеток «Тайленола». Он наблюдал за людьми, расширяющими штрек, слушал постоянный шум отбойных молотков и перфораторов, шипение пара и глухой стук кусков известняка, загружаемых в вагонетки. Голова гудела ото всего этого.

Он потер глаза, потом виски.

Здесь внизу все звуки многократно усиливались эхом. Стук, жужжание, звон и лязг. Руссо закурил сигарету и жестом подозвал Кори, начальника смены.

– Ну и? – спросил он.

– У нас есть прогресс, но думаю, на расширение штрека уйдет еще почти день, чтобы смог пройти буровой станок, – сказал ему Кори. – Если шахта была заполнена обломками известняка, мы просверлили бы его как сыр, но…

Руссо сердито зыркнул на него. – Но?

Кори покачал головой. – Ты знаешь то же, что и я. Если бы это был просто рыхлый щебень, мы пробурили бы его за три-четыре часа буровым расширителем. Даже чтобы прорубить четыреста футов требуется восемь часов… Но мы не знаем, что там случилось. Как будто вся земля сместилась. Известняк – штука неустойчивая. Если придется рубить твердую породу, на это уйдут дни.

– Если не недели, – сказал Руссо и сплюнул.

Недели. Недели, ради всего святого!Руссо затянулся, глядя, как Кори идет к штреку, раздавая приказы и подгоняя копальщиков. Он стоял, гадая, как там люди внизу. И вспоминал, как сам когда-то оказался заперт под землей. Даже сейчас у него по телу бегали мурашки.

15

Бойд ждал.

Он не знал чего, а если и знал, то не хотел признаваться самому себе в этом. Он лежал рядом с деревом, сломавшим ему ногу. Маки какое-то время не разговаривал, и Бойд решил, что это к лучшему. Тишина убивала его, отчаяние и клаустрофобия вцепились в горло, но он не хотел знать, что творится в голове у Маки, потому что понимал, что ничего хорошего.

Как, собственно, и у него в голове.

Какой-то звук.

Черт.

– Что это? – спросил Маки.

Потом сквозь паутину деревьев брызнул свет, и они увидели Юргенса, идущего в их сторону. Он перелазил через насыпи, спускался в ложбинки, шлепая по лужам. Он перепрыгнул через переплетение корней и остановился перед ними, тяжело дыша.

– Похоже, у нас есть кое-какой прогресс, – сказал он им. – Там обвалилось много породы, но Брид и Макнэир работают на совесть. Когда они вернуться, Маки, мы их сменим.

– А может, она не хочет, чтобы мы выбрались, – сказал Маки.

Юргенс с улыбкой посмотрел на него, думая, что Маки хочет пошутить, но, не дождавшись продолжения, нахмурился. – Ты это о чем?

– Звуки, – сказал ему Бойд. – Они повторились.

– Да?

– Только на этот раз все было хуже.

– Чик, чик, чик, – произнес Маки.

Бойд поведал Юргенсу, что случилось, несмотря на то, что осознавал всю нелепость своего рассказа. Потому что страх не отпустил его. Окутал его липкой пеленой.

– Может, это какое-то странное эхо, – предположил Юргенс. – В свое время мне доводилось слышать под землей довольно причудливые звуки.

Бойд покачал головой. – Это не эхо. Одни и те же повторяющиеся звуки, но другого свойства. И еще был звук… какой-то стон или бог его знает, что. Он не был естественным, вовсе.

– Призрак, – сказал Маки. – Было похоже на завывание призрака…

Юргенс даже не стал комментировать. Это был какой-то абсурд. – Вы двое понимаете, о чем говорите? Призраки?

Нет, нет, нет. Юргенс не собирался слушать подобную чушь, и это было видно по его лицу. Он был горным инженером. Он прорубал шахты, находил сырую руду, обогащал других и помогал развитию промышленности. Призраки. Надо же! Может, такие вещи существовали, а может и нет. Но только не здесь. Не в этой палеозойской гробнице. Потому что, говоря про призраков, вы подразумеваете духов умерших людей, а сюда до них не ступала нога ни одного человека. Если здесь и был призрак, то тогда это дух существа, умершего в пермский период.

– Я не верю в призраков, мистер, а если вы верите, то вам нужно проверить голову.

– Что-то здесь есть, – сказал Бойд. – Я слышал.

– Что именно? Что-то живое? Что-то, что жило четверть миллиарда лет в герметично закрытой пещере на глубине нескольких тысяч футов? Боже правый, Бойд. Ты понимаешь, о чем говоришь?

– Думаю, что нет.

– Но оно здесь есть, мистер Умник, и ты тоже это слышал, – сказал ему Маки. В его голосе слышались безумные нотки, которых раньше никто не замечал. – Оно ждало нас в этой пещере. Оно знает, что мы здесь. Думаю, прежде чем все кончится, мы сможем посмотреть ему в лицо.

Маки сидел с угрюмым видом, а Юргенс продолжал возиться с рацией, словно искренне веря, что сможет связаться с кем-то наверху сквозь такую толщу камня. Издали было слышно, как Брид и Макнэир расчищают щебень. Сквозь лес окаменелых деревьев пробивался тусклый свет их лампы.

– Бойд думает, что это девочка, – сказал Маки.

Бойд вздохнул. – Заткнись.

Юргенc оторвался от рации. В свете лампы его лицо приняло жесткие черты. – О чем вы там болтаете?

– О Бойде болтаем, – сказал Маки. – И о его подружке.

Бойд закурил сигарету, не обращая на Маки внимания. Он изучал стволы окаменелых деревьев, и представлял себе лес пермского периода, когда он был еще зеленым и растущим. Почти ощущал мертвую стоячую жару первобытных джунглей. Слышал жужжание древних насекомых, шуршание снующих в зарослях существ. Он моргнул и увидел вокруг себя лишь кладбищенские шпили и каменные мачты, отбрасывающие во все стороны острые как спицы тени.

Юргенс больше ничего не расспрашивал у Маки. Бойд был уверен, что он просто не хочет ничего знать.

Вдруг откуда-то из тьмы донеслось: чик, чик, чик.

Бойд замер. Только не снова, боже, только не снова.

Маки издал какой-то жалкий звук себе под нос – то ли всхлип, то ли измученный смешок.

Юргенс напрягся.

Звук снова повторился, на этот раз громче: ЧИК, ЧИК, ЧИК.

– Это она, – сказал Маки.

Они ждали молча, не шевелясь, и молясь, чтобы оно просто ушло. Когда Маки постучал в ответ ножом, Юргенс схватил его за руку и зло посмотрел. Все замерли, никто не издал ни звука. Они ждали, окаменев, как деревья вокруг.

Вдруг звук повторился: ЧИК, ЧИК, ЧИК.

Бойда трясло. Холодный, жирный пот заливал лицо. Он почувствовал, что к горлу подступил стон глубокого отчаяния, но не дал ему вырваться. Не посмел.

Что бы там ни было, оно, казалось, теряло терпение. ЧИК, ЧИК, ЧИК, – щелкало оно. ЧИКА, ЧИКА, ЧИКА-ЧИК. Не дождавшись ответа, оно начало барабанить по стволам, словно деревянной палкой. Бам, бам, бам. ТУМ-ТУМ-ТУМ.

– Осерчала, видимо, – надломленным голосом произнес Маки.

– Да ты спятил, – сказал ему Юргенс.

Но тут стук повторился. Он был отчаянным до безумия, этот стук по окаменелым деревьям. Отчаянно требующим ответа, хоть какого-то.

Когда он затих, эхом потонув в пустоте, Юргенс вытер пот с лица носовым платком.

– Она не любит, когда ее игнорируют, – сказал ему Бойд.

16

Брид почувствовал, как Макнэир схватил его за руку. – Тихо, – сказал он.

– Что такое?

– Тихо.

Брид прислушался. Секунд пять не было ничего, потом какое-то странное, далекое гудение раздалось и затихло. Оно больше походило на жужжание летней саранчи.

– Это что за чертовщина?

– Тихо, – повторил Макнэир.

Брид осторожно положил кусок породы, который держал в руках. На рот у него была повязана косынка, потому что при раскопках щебня в воздух поднималось большое количество пыли. В свете лампы ее клубы походили на ползущий туман. Лицо Макнэира было бледным, влажные глаза широко раскрыты. Нижняя губа дрожала.

Теперь послышался другой шум.

Что-то кружило вокруг них, перемещаясь по камням со звуком, похожим на цоканье кошачьих когтей по линолеуму. Тик, тик, тик, тика-тика-тик.Вдруг звуки смолкли, словно то, что издавало их, осознало, что его услышали.

– Что это за запах, – сказал Брид, опуская с лица косынку.

Но Макнэир шикнул на него. Что бы то ни было, это был густой, сухой запах древности, похожий на горячий, мертвый смрад заброшенных чердаков и старых сундуков. Они оба стояли, прислушиваясь. Брид почувствовал, как выступивший на лбу пот начал стекать по щекам. Он облизнул губы. Он не знал точно, кто их гость, но ощущал его близость, нутром чуял его присутствие. Ждал, что он в любой момент прыгнет на них – рычащее, мохнатое существо с желтыми, скрежещущими зубами.

Но этого не случилось.

Оно выжидало.

Ждали и они.

Он почувствовал, как Макнэир усилил нажим ему на руку, и понял почему. Послышался другой звук, может они уже слышали его, но не обратили внимания – глухой свист втягиваемого в трубу воздуха.

Звук дыхания.

Очень медленно и осторожно Макнэир сдвинулся с места. Он взял с каменного выступа свой фонарь с длинной ручкой. Направил его в сторону звука. В луче света илом висела пыль. Он поводил им по грудам камней и бледно-зеленым сталагмитам, торчащим, словно клыки из пола пещеры. Вокруг прыгали и скользили тени.

Но там не было ничего.

Вообще ничего.

– Юргенс? Маки? – позвал Макнэир. В его голосе слышался густой, удушающий страх. – Если это вы, отзовитесь, ради бога…

Брид застыл на месте. Его трясло. Он слушал то дыхание, которое сплелось с необъятной, абсолютной тишиной окружающих их катакомб в единый, нерушимый узор. Мертвый воздух словно кричал ему в уши. По телу бегали мурашки, во рту пересохло, сердце готово было выпрыгнуть из груди.

Именно в тот момент он услышал.

Они оба услышали.

Чье-то высокое пение, скрипучее и нестройное, повторяющийся истерический звук, похожий на траурную песнь обезумевшей от горя матери над могилами своих детей. Он приобрел какую-то неземную, пронзительную интонацию, потом сменился гудением кузнечиков на летнем поле, становился все громче и громче – затем вдруг резко оборвался, эхом разнесшись по подземным глубинам.

Брид с трудом удержался на ногах. Его бросало то в жар, то в холод, ноги стали ватными. Раскаленные добела пальцы абсолютного, первобытного ужаса проскользнули ему в грудь… И вдруг, что бы там ни было, оно двинулось в их сторону. Тик, тик, тика, тика, тика, тика.Так звучали бы шаги тарантула, преследующего жертву, если бы человеческое ухо было достаточно чувствительным, чтобы их различать.

Брид и Макнэир не шевелились.

Стояли как вкопанные, дрожа и обливаясь потом, пока оно надвигалось на них. Рука Макнэира, держащая фонарь, ходила ходуном, отчего луч скакал вверх-вниз, создавая почти стробоскопический эффект. Чтобы держать фонарь ровно, ему пришлось взять его обеими руками, но это помогло лишь отчасти. Луч света прорезал тьму, и стоящий в воздухе сухой, жуткий смрад стал едким и тошнотворным.

Брид что-то увидел… какую-то жуткую фигуру в клубах кружащейся пыли. Он не был уверен, что из этого он действительно видел, а что дорисовало его воображение. Размером она было примерно с человека. Неясная, сгорбленная фигура, мутное видение, подернутое пылью. Она ползла к ним на десятке длинных, тонких ног. Он увидел тянущиеся к ним лапы, продолговатую голову, покрытую извивающимися усиками и похожую на какое-то жуткое змеиное гнездо… и уродливую морду, из которой росли пучки стручковидных глаз.

С яростным воем она прыгнула вперед.

Сперва она схватила Макнэира.

Рассекла его от паха до горла. Когда Брид вытер с глаз кровь, он увидел в свете лампы, как она склонилась над трупом Макнэира, плавающим в дымящейся красной луже. Упиваясь, с аппетитным чавканьем, она лакала кровь.

Потом подняла голову.

Брид увидел, как открылись три сморщенных красных рта и завизжали ему в лицо с абсолютной, стихийной яростью.

И тогда он тоже закричал.

17

Они услышали это.

Все то же скорбное, пронзительное пение, эхом разносящееся по пещере. Фонари тот час были в руках, лучи света заметались в поисках источника жуткого звука. Но там не было ничего кроме испещренных отверстиями стволов и сотен окаменелых деревьев, возвышающихся вокруг, словно минерализованные колонны какого-то первобытного амфитеатра. Лучи света отбрасывали повсюду длинные, тонкие тени. И больше ничего.

Вообще ничего.

– Там ничего нет, – словно в полубреду произнес Маки.  – Ни черта! Она где-то там, но ее там нет!

По-своему он был прав, и Бойд знал, почему. Твари, издававшей звук, не было поблизости. Она была сейчас рядом с Бридом и Макнэиром. Как доказательство этого, они услышали первый крик. Высокий, дрожащий, и прерывистый. И было по-настоящему сложно сказать, кто из них издал его. Только звучал он, как крик абсолютной боли, и был он каким-то животным и пронзительным, полным предсмертной муки. А потом он смолк, сменившись влажным чавканьем, эхом разнесшимся по пещере.

Маки скорчился рядом с Бойдом, и стал раскачиваться взад-вперед, издавая горлом глухой стон. Когда он обрел голос, это был какой-то девичий шепот,  – Оно убивает их, Бойд! Оно убивает их! Разрывает их на куски, а потом… потом оно придет за нами.

Юргенс вскочил на ноги, совершенно потрясенный. Он был начальником. Руководителем… Но теперь все в прошлом, и он совершенно опустошен. Его навыки принятия решения были раздавлены, и он не знал, что делать. Он метался из стороны в сторону, ругаясь себе под нос и тяжело дыша.

Из тьмы донеслось какое-то чириканье.

Юргенс вытер пот с лица. Включил рацию, потому что решил, что так надо. – Брид… Макнэир, – сказал он в микрофон очень тихо и осторожно. – Вы меня слышите? Слышите меня? Брид! Черт возьми! Отзовись! Отзовись!

Но в ответ услышал лишь бесполезный звук собственного голоса, эхом тонущий в кромешной тьме пещеры.

Он посмотрел на двух другим мужчин, покачал головой, и двинулся прочь. У него на лице было выражение полного поражения, как будто он сыграл лучшей картой и все равно проиграл. Смысла притворяться уже не было.

– Юргенс! – крикнул Бойд. – Не ходи туда! Ради бога, что бы то ни было, оно пытается привлечь нас!

Юргенс вытер рот тыльной стороной ладони. – Я должен кое-что сделать, – сказал он тихим, сдержанным голосом.

– Пусть идет, Бойд, – сказал Маки, с какой-то чрезмерной радостью в голосе. – Пусть «шишка» идет! Пусть бежит, и мы послушаем, как он тоже будет умирать!

Чириканье нарастало и затихало регулярными циклами, словно сверчки наслаждались летней ночью. Только этот звук принадлежал ни сверчкам. Он был слишком резким, слишком пронзительным, слишком громким и совершенно противоестественным, чтобы принадлежать простому насекомому.

– Послушай, – сказал Бойд.  – Послушай.

Сейчас слышалось не чириканье, а топот бегущих ног. Бегущих в их направлении. Бойд не знал, что там такое, но был уверен, что у него не было ног как таковых.

Юргенс включил фонарь, направил луч в сторону бегущего. Все увидели неясную фигуру, несущуюся, спотыкаясь, сквозь ряд окаменелых деревьев. Большую фигуру. Похоже, это Брид. Он бежал, дико озираясь вокруг и кряхтя от напряжения.

– Брид! – позвал Юргенс. – Сюда, сюда!

Снова раздалось чириканье и перешло в пронзительный, нечеловеческий визг. Звук усилился, стал почти невыносимым, словно тысячи вилок скребли по тысяче классных досок. Брид выскочил из-за деревьев, и что-то схватило его. Все произошло очень быстро. Стоило ему только появиться, как что-то тут же схватило его, рванув вверх с такой скоростью, что Юргенс не успел даже посветить фонарем. Брид издал дикий, судорожный крик, а потом раздался какой-то влажный хруст, будто что-то раздавили.

– Господи, – воскликнул Юргенс.

Луч его фонаря ничего не находил. Лишь забрызганные красным столбы древних деревьев, с которых стекали струи крови. Было слышно стук падающих на землю капель.

Юргенс словно потерял рассудок. Он бросил рацию и стал кричать,  – Макнэир! Макнэир! Брид! Ответьте немедленно! Слышите меня? ОТВЕТЬТЕ ЖЕ, МАТЬ ВАШУ! БРИД! МАКНЭИР!

Секунд десять все молчали, съежившись и затаив дыхание. Они знали, что прячущееся во тьме существо не только странное и пугающее, но и смертельно опасное.

А потом раздался новый звук – все тот же пронзительный визг, становившийся все громче и громче. Он звучал не только жутко и бесчеловечно, в нем уже сквозило явное безумие. Он нарастал и затихал, а потом произошло самое страшное. Скрипучий, мяукающий звук попытался сымитировать голос Юргенса, – Брииииииид! Бриииииид! – Миииик-наааааар!

– О, боже, – воскликнул Юргенс, рухнув на задницу.

Этот жуткий звук эхом растворился вдали, и снова наступила тишина. Лишь тьма сгустилась вокруг, скрыв безымянных существ и мутировавшие ужасы, кричащие мяукающими, безумными голосами.

Но Бойд опять уловил в этом звуке что-то очень женственное. Только это был не голос взрослой особи, а визг маленькой девочки.

Все сгрудились в круге света, никто даже не думал пошевелиться.

Бойд думал о Линде, ждущей его дома за кухонным столом, приготовившей праздничный завтрак, чтобы отметить его первую ночную смену. Яйца давно остыли, блины слиплись от густого сиропа, бекон покрылся слоем жира. Одна, напуганная, на восьмом месяце беременности, она ждала его у телефона, ожидая самого худшего.

И он сказал про себя,  – Прости, детка. Мне очень жаль. У меня было дурное предчувствие, но я не ушел, когда было еще можно. А теперь… о, боже… ты останешься одна, и наш ребенок никогда не увидит отца.

На глаза ему навернулись слезы и горячими струйками потекли по щекам. Живот свело от отчаяния, от осознания того, что он умрет страшной смертью здесь, в утробе земли. Это был нечестно. Чертовски нечестно.

Маки издал тихий, безумный смешок. – Интересно, кого оно заберет первым, печенька? Меня или тебя? Может, Юргенса?

– Заткнись.

Но Маки, оставаясь собой, не заткнулся. Похоже, он не мог уже остановиться. – Мы у нее в руках, – выдохнул он. – Кем бы ни была эта тварь. Кого бы мы ни разбудили здесь спустя миллионы лет. Мы у нее в руках. Мы для нее – мясо, и ничего больше.

– Заткнись, нахрен, – сказал ему Бойд. Несмотря на свой сложный перелом, он был готов душить этого вечно ноющего, побитого слизняка, пока у него глаза не вылезут, если тот немедленно не заткнется.

– Конечно, печенька. Хе, хе. Буду сидеть тихо, как мышь.

Бойд лежал, затаив дыхание, напуганный, и ждал, когда появится эта тварь. Он знал, что она была здесь целую вечность. Кошмар из пермского периода. Она ждала во тьме одна, все эти 250 миллионов лет? Разве такое вообще возможно? А может, она очнулась от спячки, когда воздух заполнил пыльную тишину пещеры, прервав ее сон длинной в 250 миллионов лет? Он никогда не узнает этого, его воспаленный разум никогда не получит ответ. Он знал лишь, что этот абсолютный ужас вполне осязаем и смертельно опасен.

А так же знал, что эта тварь женского пола.

И она одинока.

Вот почему она убила Брида и Макнэира. Они пытались прорубить туннель, пытались снова оставить ее в темноте, и она не могла этого допустить. Только не снова. Вот почему она пыталась общаться, постукивая по окаменелым деревьям. Она хотела, чтобы ей ответили, признали ее присутствие. Непонятно, откуда Брид знал все это, но он был твердо в этом уверен. Эта тварь была ужасом из пермского периода, от нее не осталось ни окаменелых отпечатков, ни костей. Ни малейшего намека на ее существование, ничего, над чем палеонтологи могли б почесать свои седые головы. Это было нечто с самого дна эволюции, причудливое существо, жившее во тьме первобытной эпохи. Нечто, прорубившее сотовидные норы в гигантских пнях древних деревьев.

Да, Бойд знал все это.

Как и знал, что они будут в безопасности, пока не попытаются оставить ее. Если они останутся, с ними все будет хорошо, но если запаникуют и попробуют похоронить ее вместе с мумифицированными реликтами ее возраста, она убьет их. Он не знал, чем она является, и при каких безумных обстоятельствах выжила. Но она выжила. Опять же, он подумал, что она проснулась, когда в это пермское подземелье хлынул воздух. Возможно, она находилась в длительной спячке. Если только не бодрствовала здесь все это время. Осознавая, что проходят миллионы лет, ощущая жуткое течение мертвого времени. На что это было похоже? Быть запертой здесь, в окаменевшем мире, во тьме, пока твой разум превращается в визжащий хаос? Если так, она была бы обезумевшей до невозможности.

Нет, я не могу себе это представить, – сказал Бойд сам себе. Такого не может быть. Похоже, она проснулась, когда воздух сломал печать на ее гробнице. Что-то в этом роде, наверное. Она проснулась здесь, во тьме, одна, напуганная, потрясенная и совершенно обезумевшая.

Если такому существу как она знакомо безумие.

Возможно, она не представляла опасности, пока над ней не нависла угроза очередной одинокой вечности. Так или иначе, им пришлось с ней общаться, дать ей компанию, в которой она нуждалась.

Юргенс встал, светя фонарем во все стороны. – Держись от нас подальше, слышишь? Кем бы ты ни была, лучше держись от нас подальше? Приблизишься, и мы убьем тебя! Ты поняла? Ты поняла, мать твою!

– Не надо, – сказал ему Бойд. – Не надо… не угрожай ей.

– БРИИИИИИИИИИИД! – послышался плачущий голос. – МИИИИК-НААААААР!

Маки хныкал себе под нос. – Это призрак, – твердил он. – Мы заперты здесь с призраком.

Бойд собирался сказать, что он неправ, хотя понимал, что может ошибаться. Неизвестно, к чему можно было отнести эту тварь. Может, она была живой, а может, и нет. В любом случае, Маки был прав: Она была тенью, духом из древнего мира.

Снова раздалось чириканье, на этот раз очень близко.

Юргенс переместился в круг. – Отвали от нас, нахрен!

Маки встал рядом с ним, размахивая фонарем, как дубинкой.

– Не надо, – сказал Бойд. – Боже правый, не делайте этого…

Находясь всего в нескольких футах от них, она издала жалкий, плаксивый вопль, полный муки, скорби и одиночества. Этот звук напугал Бойда, в основном потому, что он услышал в ее голосе отчаяние, холодное карканье миллионов лет, лишивших ее разума. Но Юргенс и Маки не понимали это. Она была всего лишь монстром, и они собирались поступить с ней так, как люди всегда поступают с монстрами.

Они бросились на звук ее голоса, и это было худшее, что они смогли придумать. Может, она не понимала тех злобных слов и угроз, обращенных к ней, но тон их угадала. Она поняла, что ей угрожают, и среагировала соответствующе.

Бойд видел, что происходит, но был не в силах остановить это.

Нечто невероятно быстрое и невидимое ударило Юргенса. Ударило сильно, разорвав ему горло. Брызги горячей, дымящейся крови плеснули на окаменелые деревья, попали Бойду на лицо. Не успел Маки даже вскрикнуть от удивления, как она схватило его тоже. Бойд услышал, как что-то ударило его, и он взмыл в воздух, словно подцепленный мясным крюком между лопаток. Откуда-то сверху, из-за деревьев донесся его крик. Крик сменился каким-то бульканьем. А потом…