Текст книги "Гномы"

Автор книги: Тим Аппензеллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Колыбельные воры в поисках жизненной силы

Суди по всему, гномам требовалась человеческая кровь, ибо крестьяне сообщали, что у них иногда пропадали дети, а на их месте оказывалась подмена – старые и ослабевшие гномы. Народные мудрены говорили, что наиболее подвержены риску новорожденные, которых еще не окрестили, а колыбель не защитили куском железа или хлеба (оба эти предмета служили защитой от потусторонних созданий). Под угрозой находились также те дети, за комнатами которых не наблюдали родители. Подобный ребенок вполне мог ожидать крохотных гостей по ночам. Возможно, ими являлись гномиха, прокравшаяся в комнату вместе с хрупким стариком из своего племени, которого она обычно держала за руку. Ребенок переносился в мир гномов, далеко от дома, а утром вместо розовощекого малыша смертная мать находила подмену – уродливое создание, злобное и требовательное. Таким образом, женщине приходилось становиться нянькой престарелого гнома.

Гномы не разговаривали, а только завывали, постоянно и беспрерывно. Смертная мать легко попадала в ловушку, если ей не удавалось напугать или обманом заставить это существо разговаривать. Если крохотное создание начинало говорить, тем самым выдавай неземное происхождение, то ему надлежало возвратиться к своему народу и возвратить младенца его матери.

Не всегда торговля оказывалась скрытной, ибо между смертными и гномами иногда возникали дружеские узы. Так, например, говорят, что в Германии некий гном однажды пожалел бездомную девушку-оборванку, которая уныло плелась мимо его холма.

Гном, укрытый изгородью из сплетенных трав и полевых цветов, окликнул девушку, затем отодвинул зеленую завесу, чтобы показать ей вход в пещеру, где на земляных полках сверкали сокровища. Он угощал ее пирогами с молоком и, тронутый ее любезностью и покорностью, предложил ей руку и сердце. Согласно некоторым сведениям, этот союз оказался счастливым. Другой вид дружеских отношений являлся более привычным. В этом случае раздавался стук в дверь акушерки. На пороге обычно появлялся гном, приплясывавший от волнения. Как правило, ему требовались опытные руки смертной акушерки, чтобы принять роды у жены.

Однако доверие и гармония, существовавшие между людьми и гномами, оказывались весьма хрупкими. Величайшей угрозой этим связям являлась чувствительность гномов.

Это был гордый, легко ранимый народ, и, заметив хотя бы намек на оскорбление, они становились холодными и враждебными.

Люди, с презрением оттолкнувшие дары гномов, испытали на себе их проклятия. Тому пример – датское сказание. В нем описываются события весеннего дня, происшедшие на ферме, расположенной в северной части Ютландии – полуострова, составлявшего большую часть Дании. В этом районе до самого горизонта простирались бескрайние болота и пустоши, покрытые разбросанными далеко друг от друга фермами. Там и тут можно было заметить низкие холмы.

Один такой холм находился у кромки длинного поля, заброшенного и поросшего сорняками. Здесь распахивали землю двое фермеров, готовясь к весеннему севу. Один правил тяжелым плугом, а второй семенил рядом с быком, лениво погоняя животное, заставляя его продвигаться вперед. Когда пахари добрались до дальней кромки поля, им показалось, что из холма сочится густой аромат свежевыпеченного хлеба. Однако мужчины не обратили на это особого внимания, пока погонщик не заметил крошечную лопату, лежавшую на травянистом склоне холма. Пока компаньон боролся с быком и плугом, разворачивая их, чтобы пропахать следующую борозду, погонщик бросился подбирать лопату.

Это была лопата, которую обычно используют, чтобы вынимать буханки из печи. Однако подобный инструмент, обладавший размерами столовой ложки, не мог принадлежать ни одному смертному пекарю. Лопатка оказалась сломанной – совок отвалился от рукоятки. Парии быстро догадались, что произошло. Видимо, внутри холма гномиха, возившаяся с печью, потянулась за лопаткой, когда буханки были готовы. Обнаружив, что лопатка сломана и бесполезна, маленькая пекарша теперь рассчитывала на любезность фермеров.

Подарок благодарных гномов и в самом деле являлся великолепной вещью, ибо нередко был создан с помощью магии.

Одним из таких подношении стал пивной бочонок, в котором не заканчивалось пиво до тех пор, пока человек, получивший подарок, не заглядывал внутрь.

Пока пахарь склонился над рукоятками плуга и молча наблюдал, погонщик нашел в карманах гвозди, затем вытащил два камня из борозды – один, плоский, для упора, а яйцевидный он использовал в качестве молотка. Крестьянин аккуратно прибил лопатку к изящной рукоятке и положил отремонтированное изделие там, где и взял.

«А теперь мы желаем получить немного хлеба за наши труды», – сказал погонщик, пока его друг гнал вперед быка. Однако напарник только пожал плечами.

Гномиха, со своей стороны, была только рада вознаградить пахарей. Они узнали это спустя какое-то время, когда довели борозду вновь до дальней кромки поля. Лопата исчезла, а на ее месте лежала свернутая салфетка. Погонщик бросился к салфетке и фыркнул от удовольствия, развернув ее. Внутри находились две буханки хлеба, горячие и ароматные.

Наступил полдень, и крестьянин, схватив буханку, жадно проглотил ее. Однако, когда он предложил вторую напарнику, стоявшему за плугом, тот отпрянул. Он объяснил, что не голоден, и, кроме того, никогда не знаешь, из каких кусков земли и плесени может состоять состряпанный с помощью магии хлеб гномов. Он уж лучше сохранит буханку в качестве сувенира, а за ужином покажет молочницам. После этих слов пахарь опустил буханку в карман.

Когда окончился день и мужчины погнали быка обратно в сарай, они вспомнили гномиху, и пахарь высмеял напарника за то, что тот так доверчиво съел хлеб. Довольный тем, что сам отклонил предложение, он вытащил буханку из кармана и подбросил ее высоко в воздух, поймал и принялся вновь подбрасывать, со смехом и визгом пританцовывая на дорожке.

Однако именно этот пахарь, а не его тихий напарник, рано покинул стол, накрытый к вечерней трапезе, бледный и страдающий от боли. Всю ночь он ворочался и вскрикивал, а утром прочие работники проснулись от шума борьбы. Пахарь бился в судорогах, а изо рта у него шла пена. Прежде чем они успели подскочить к нему, вздрагивавшее тело крестьянина застыло навечно.

Будучи щедрыми в отношениях с крестьянами, гномы спуска не давали людям, которые, подобно этому пахарю, оказались несправедливыми или неблагодарными по отношению к ним. Даже самый покорный из гномов обладал силой, способной наказать людей за дурные поступки, – подобный жестокий урок получили жители горного селения в Швейцарии.

Эта история началась, когда дождливой ночью в деревню вошел гном. Вода струилась с бороды карлика, а намокшая одежда зеленого цвета плотно облегала упитанное тело. Он перепрыгивал через лужи, затопившие луг, стуча в каждую дверь в поисках приюта. В каждом доме дверь открывал розовощекий крестьянин, согретый супом и пивом, мерял взглядом потрепанного гнома, стоявшего на пороге – горбатого, толстого и пахнущего лесом – и захлопывал дверь перед носом карлика.

Однако в последнем деревенском доме старик, столь же согбенный, как и гном, все-таки открыл дверь. За его спиной стояла улыбающаяся хрупкая жена, и он пригласил гнома в дом.

Старая женщина захлопотала, достала хлеб, сыр и полотенце для промокшего гнома. В это время ее муж пододвинул свободную табуретку поближе к очагу. Гость некоторое время сидел молча, пока его щеки не обрели обычный бледный окрас. От сапог гнома повалил пар от жара очага. Наконец, когда дождь утих, гном поднялся. Он поблагодарил престарелую чету за любезность, но добавил, что должен отправляться. Когда старики принялись возражать, предлагая ему ночлег, он покачал головой. «Этой ночью у меня срочное дело в горах. Утром вы поймете, что я не забыл вашей доброты».

Сразу после того, как за гномом закрылась дверь, гроза вспыхнула с удвоенной яростью. К утру стук дождя стал равномерным, и бодрствующие жители слышали только рев текущей воды. Когда они протерли запотевшие окна и выглянули на улицу, то увидели, что ручей перед деревней превратился в грозный поток.

Когда между грозовыми облаками над серыми горными вершинами засияла кроваво-красная заря, далекий гул заставил жителей деревни выйти на порог. Вода все еще неслась вдоль устья ручья, но жители опасались не этих потоков, а реки, находящейся далеко в долине. Как всем было известно, эта река нередко выходила из берегов.

Крестьяне в страхе вцепились друг в друга, когда в долине задул страшный ураганный ветер. Затем деревья над поселением склонились и исчезли под появившейся невесть откуда коричневой стеной воды. На пенном гребне наводнения кувыркались звери и обломанные ветви деревьев. Волна ринулась на деревню и поглотила жителей вместе с их домами. Однако на дальнем конце селения пожилая чета, съежившаяся от страха перед своим домиком, заметила нечто необычайное. Впереди водного потока катился булыжник размером с сарай, и на нем, чтобы удержаться, пританцовывал гном, которого старики приютили прошлой ночью. Теперь карлик стоял выпрямившись, невероятно могущественный. Он схватил ствол дерева и погрузил его, словно плуг, в воды безудержного потока, наклоняя дерево то в одну, то в другую сторону, словно рычаг, чтобы направить булыжник прямо к старикам.

Когда катящийся камень и водный поток уже нависли над старыми супругами, гном поднял ствол, перекинул его через камень и погрузил в земли). Огромная скала уткнулась в дерево и с грохотом застыла. Воды разделились и, не нанося никакого вреда, покатились дальше с обеих сторон от дома добросердечных стариков. В то время как супруги с изумлением и благодарностью наблюдали за происходящим, гном увеличивался в размерах, пока его улыбающееся лицо не затмило небо. Затем он превратился в дымку и исчез. Из всех крестьян этого горного поселения выжили только старик со своей старухой, которые и смогли рассказать эту историю.

И забавное же это сказание – гном может испытывать голод, холод и усталость, однако обладает подобными божественными силами. Хотя противоречия были издревле частью натуры гномов. Их умение быть одновременно скромными и могущественными, мудрыми и глупыми демонстрировалось бесчисленное число раз. А крестьянам прекрасно известно еще одно противоречие – гномы всячески взращивали добродетель смертных соседей, хотя сами были подвержены многочисленным слабостям и недостаткам.

Рассказы о дурных поступках гномов весьма противоречивы. Судя по всему, в некоторых случаях гномами двигало неистребимое желание поозорничать. В других – те же материальные потребности, которые заставляли вести торговлю с крестьянами. И все-таки сельские жители рассказывают друг другу шепотом страшные истории о детях, украденных из колыбелей и замененных больными детьми гномов или дряхлыми старцами. Однако самыми типичными проступками гномов была кража зерна, хлеба и пива.

Находясь в безопасности в своих жилищах, расположенных в глубине холмов, датские бергфолки наблюдали за миром людей. Однако они всегда точно знали, когда просить о помощи. Если, например, гномиха ломала лопатку для выпечки хлеба, она могла попросить починить ее смертных соседей.

Людская жестокость порождала жестокость гномов, на человеческую доброту гномы отвечали добром. Так, добрые супруги, приютившие гнома, были вознаграждены, – карлик спас их от бушующего потока.

Из многих сказаний ясно видно, что гномы с неохотой шли на преступление, а когда их проступки обнаруживались, они искрение сожалели о содеянном. Так, в горах Гарц, в лесной области Германии, некий ранее процветавший крестьянин обнаруживал каждый год, что урожай абрикосов и груш не оправдывает ожидания. Как только поспевали абрикосы и наливались соком груши, уже готовые для сбора, сад, казалось, терял каждую ночь часть урожая.

Однажды летней ночью, после тихих дождей и теплого солнца, которые, казалось, наверняка должны были обеспечить прекрасную прибавку к урожаю, фермера разбудил стук в дверь. На пороге стоял перепуганный наемный работник и шептал, что в полях и рощах гуляют духи.

Фермер натянул брюки и выскочил во двор. При свете луны ему удалось разглядеть, как невидимые воришки губят урожай. Груши падали с деревьев и собирались в кучи среди борозд в пахоте. В саду дрожали и плясали нижние ветви абрикосовых деревьев, хотя ночь стояла безветренная. Пока он смотрел, ветви стряхнули тяжесть абрикосов, опускавшихся на землю медленно, словно золотистые пузыри. Фермер разделял уважение своего народа к духам, однако не мог более сдерживаться. С проклятиями он помчался вдоль деревьев, а абрикосы, висевшие на средних ветвях, тяжелым градом упали на землю. Откуда-то донеслось эхо шагов, а затем в саду все стихло.

На следующий день фермер рассказал обо всем мудрой деревенской женщине и воспользовался полученным от нее советом в ту же ночь. Взяв ивовый прут, он спрятался в кустах на краю сада. Вскоре все вокруг вновь ожило. Плоды падали с деревьев, а невидимые руки работали с замечательной скоростью. Фермер выпрыгнул из тени, размахивая ивовым прутом и нанося удары по воздуху на уровне талии. Со всех сторон послышалось встревоженное щебетание. Крестьянин с яростью замахивался, и дважды его прут столкнулся с чем-то мягким. В этот момент он услышал пронзительные голоса, молившие о пощаде.

Два гнома преклонили колени в грязи, а их лысины, обрамленные серебристыми волосами, склонились под светом луны. Красные колпаки карликов лежали в стороне среди распаханных борозд, сброшенные с голов прутом фермера. Все произошло так, как и описала мудрая женщина. Воришками оказались гномы, а лишившись магических колпаков, они потеряли невидимость и возможность ускользнуть.

Пленники были пристыжены и настолько упали духом, что даже не пытались убежать. Разрыдавшись, карлики признались, что их племя воровало урожай фермера каждый год, но только из-за острой необходимости. Их сады и пастбища были не в состоянии прокормить гномов, а магия частенько давала сбои.

Фермер слушал, не испытывая особой жалости. Он вовсе не был жестоким, но страдал долго и тяжело от воровства гномов и решил получить все причитающееся сполна благодаря теперешнему выгодному положению. Он подобрал красные колпачки и рассовал их по карманам, затем велел гномам подняться. Помахивая ивовым прутом, он сопроводил гномов на ферму и запер их в сарае.

На следующее утро к дому фермера прибыли посланцы из племени гномов, чтобы договориться об освобождении товарищей. Крестьянин потребовал выкуп и провел карликов в комнату, чтобы заключить сделку. Но вскоре раздались другие, более тяжелые удары в дверь. Остальные крестьяне явились выдвинуть претензии гномам. У всех собранный урожай загадочным образом уменьшался в объеме из года в год. Позиция фермеров была непреклонной. Они требовали ухода племени гномов, ни больше, ни меньше.

Восседавшие на табуретках посреди толпы разъяренных крестьян, гномы-посланцы и вовсе пали духом от потока обвинений. В итоге они согласились покинуть область и добавили, что племя будет уходить по мосту через ручей, протекавший за северной околицей деревни. Если жители установят чан с одной стороны моста, то каждый проходящий мимо гном бросит в него некое сокровище, чтобы компенсировать потери крестьян долины Гарц.

В назначенный день на травяном берегу ручья собрались любопытные и празднично одетые крестьяне, болтавшие без умолку. Вскоре узкий дровяной мост стал потрескивать и содрогаться, а в толпе собравшихся воцарилось молчание. Ничего не было видно, так как гномы защитились от взглядов смертных своими колпаками, но невидимая процессия заняла много времени. Со стоном бревен моста смешивался звон золотых изделий, сбрасываемых одно за другим в чан, установленный на другом конце моста.

Наконец все стихло, кроме шелеста ручья и шепота ветра в верхушках сосен. Веселое настроение крестьян улетучилось. Незаметные гномы покинули их мир, а леса и луга, казалось, опустели.

Подобная сцена нередко повторялась во всех землях, где обитали гномы. На определенном этапе в истории каждого селения нарушалась хрупкая гармония между гномами и людьми. В этом случае гномы покидали свои обители, практически никогда не сообщая нового места проживания. Причины ухода были самыми разными, и в некотором отношении эпизод в горном районе Гарц кажется необычным. По большей части виновниками ухода гномов являлись люди.

Как правило, гномы уходили, когда у людей неимоверно возрастал аппетит в обменах. Благодаря природному консерватизму, гномы с болью пережинали какие-либо перемены в окружавшем мире или в укладе жизни смертных соседей. Расчистка лесов, рост городов, новые средства обработки почвы – все это оскорбляло чувствительность гномов, а каждое в отдельности могло стать достаточной причиной для их ухода.

В других случаях причиной ухода из ранее населенного района гномы называли шум. Однако крестьяне подозревали, что гномы противились не столько самому явлению, но скорее тому, что оно могло означать. Шум являлся своеобразным свидетельством экспансии человечества. Перестук в кузнях и ткацких мастерских, крики детей, пронзительный церковный звон колоколов – все это возвещало будущее, в котором гномам, мирным сельским созданиям, не оставалось места.

В некоторых районах гномы с отвращением отступали перед людской злобой. Иногда гномы сбегали от простого проявления несправедливости со стороны людей, но куда чаще причиной служило прямое оскорбление. Так, в одной из альпийских долин Швейцарии гномы серьезно обиделись, когда пастух сунул нос в чужие секреты. Вот как все случилось.

На лугу, окруженном лесом, перед каменной хижиной пастуха росло вишневое дерево, древнее и узловатое. Каждый год его ветви клонились под тяжестью плодов. Плодовитость дерева казалась тем более привлекательной, что не требовалось никакого ухода. Пастух, следуя обычаям отцов и дедов, просто ставил корзины под ветви каждый год, когда поспевали ягоды. Каждую ночь ветви стряхивали сочные багровые ягоды прямо в корзины.

Насмешки отдаляли гномов от людей. Так, когда швейцарский фермер обнаружил, что у его маленьких соседей лапчатые ноги, он обрушил на них поток насмешек. Обиженные гномы покинули обжитое место и больше не помогали фермеру собирать урожай.

А может, так просто казалось. На самом деле, как рассказывают жители деревни, которым он описывал это замечательное дерево, однажды, погнав овец на рынок, пастух был одарен щедрыми помощниками сбора урожая – гномами. Если верить рассказам, то по всей долине, в ночной тиши гномы покидали леса, чтобы помочь пастухам и фермерам, шествуя по округе в плащах настолько длинных, что ни одному смертному не удавалось увидеть ноги гномов.

Пастух был очарован самой мыслью о бесшумной и незаметной полуночной работе гномов. Однако его грызло любопытство насчет ног гномов. Он долго размышлял, какой ужас или уродство скрывается под длинными балахонами. Хотя и опасаясь обидеть гномов, он решился все выяснить. В тот год, когда сочные вишни тяжело висели на ветвях, он разработал некий план.

Подходило время гномам навестить дерево, и, когда пастух расставлял корзинки для сбора урожая, он также набрал ведро пепла из очага. Посмеиваясь, он погружал в ведерко ложку и рассыпал пепел тонким слоем вокруг корней дерева, окрашивая землю в беловатый цвет. Затем он отправился домой ожидать утра.

На следующий день, в ярком свете зари, пастух поспешил к дереву. Ветви опустели, а корзины наполнились. Бледный пепел был испещрен клинообразными отпечатками бесчисленного множества гусиных лапок. Сначала пастух долго смотрел, затем, дико расхохотавшись, бросился к деревне по лесной тропинке. Ему не терпелось поделиться свежими новостями. В полдень он возвратился с толпой любопытных крестьян. Он подвел крестьян к отпечаткам в пепле, и горы вздрогнули, зазвенев от презрительного смеха.

Вскоре зеваки затихли, ибо с высоких склонов донесся злобный крик. Люди понимали, что нанесенное ими оскорбление весьма тяжело. Толпа распалась, мрачная и сконфуженная, и любопытствующие отправились по домам.

Как вскоре выяснилось, они потеряли не только доброе отношение гномов. С того дня высокие склоны, окружавшие равнину, опустели. Исчезли и гномы, населявшие долину с незапамятных времен. А что касается пастуха-глупца, то каждый год половина его урожая вишен доставалась птицам, прежде чем он успевал закончить уборку.

В сравнении с некоторыми оскорблениями, его выпад был достаточно мягким. Во многих случаях гномы уходили не столько от дурного любопытства или насмешки, сколько от прямого проявления жестокости. Гномы соседней долины любили посиживать на огромной скале, оставаясь невидимыми и наблюдая за полями во время сенокоса. Однако их выдавало восхищенное щебетание, когда в эти безумные дни они разглядывали игравших, дравшихся и поглощавших пиво людей. В этот период вся деревня выходила на поля косить и сушить сено на зиму. Как-то ночью парни-проказники разожгли костер на излюбленном месте гномов, оставив пышущую жаром скалу, а затем смахнули уголья. Когда ничего не подозревающие гномы на следующее утро прибыли на свой наблюдательный пост, то, усевшись, сильно обожглись. С пронзительными криками, они ринулись обратно в подземный дом и вскоре после этого ушли из селения.

Уход войска гномов обычно происходил втайне, скрытый невидимостью гномов, или ночью. Все-таки один человек удостоился чести стать свидетелем столь печального события. Это был Реймер, паромщик.

Со временем все племена гномов покинули человеческий мир – печальные беженцы от все возраставшего шума. Никто не скажет, куда они ушли, можно только заметить, что путь их был труден, а цель далека.

Реймер жил в те времена, когда подходила к концу раздробленность Европы. Из города в город по дорогам, прорезавшим прежде дремучие леса, катили дилижансы. Фабрики, выросшие из деревенских кузниц и ткацких станков домохозяек, поставляли ткань и инструменты. Население всех районов страны стало ощущать на себе тяжелую цепь централизованного государства.

Чтобы продолжать водить паром через фиорд Лим на северном побережье Ютландии. Реймеру пришлось получить лицензию в Копенгагенском бюро, в столице Дании. Поездка на юг заняла немало времени. Дела удалось завершить только перед Рождеством, а в канун Рождества паромщик блуждал по залитым грязью улицам столицы, мигая от яркого сияния газовых фонарей и вздрагивая от шумного веселья гуляк. Он искренне стремился к уютному домику на отдаленном берегу залива.

Реймер неожиданно почувствовал прикосновение к ноге и, опустив взгляд, увидел ищущие глаза и смышленое лицо. Это был согбенный старик в длинном пальто с оборками и сапогах для верховой езды. Хотя Реймер прежде с ним не встречался, старик обратился к нему по имени и высказал предложение. Если Реймер согласится перевезти большой груз через фиорд Лим, то гном отправит его домой в семью в эту же ночь.

У паромщика не было возражений, хотя он и не слишком верил, что гном сумеет выполнить обещанное. Без лишних слов маленький человечек провел его по извилистым улочкам к городским воротам. Сразу за стеной стоял вороной конь, привязанный к стволу сосны. Животное достигало бедра Реймера. Старик отвязал скакуна и взобрался на спину лошади. Реймер, опасавшийся, что не выдержит спина коня, осторожно взгромоздился на круп. Его ступни покоились на снегу, даже когда он оседлал крохотное животное, но как только на сапогах старика вспыхнули шпоры, а скакун ринулся вперед, Реймер с удивлением обнаружил, что ноги его болтаются в воздухе.

От страха он закрыл глаза, проплывавший мимо пейзаж сменялся другим пейзажем, а города и леса превратились в темные пятнышки на белом, бескрайнем снегу. Сильный ветер, бивший в лицо, внезапно утих, а ступни Реймера коснулись наконец твердой почвы. Лошадь приземлилась, а паромщик открыл глаза и увидел собственный дом, в окнах которого мерцало сияние свеч. Старик обернулся, кротко улыбнувшись, и Реймер отпрянул от него, ибо знал наверняка, что это не обычный человек, а гном.

Находясь в приподнятом состоянии благодаря прибытию домой, Реймер позабыл о своем обещании. Однако через две ночи, когда закончилось празднование Рождества, в дверь постучал гном, пришедший за помощью. Торжественный карлик, сжимавший в руках красный шерстяной колпак и облаченный в бесформенные серые одежды, велел Реймеру собирать гребцов и договорился о встрече в бухте.

Реймер отправился в селение будить работников, и вскоре у причала собралась небольшая группа смертных. Гномы стояли в отдалении, их силуэты четко вырисовывались на фоне вод фиорда, залитых лунным сиянием. Паром тяжело покачивался на воде, волны хлестали через планшир, словно судно было тяжело нагружено, хотя на широкой палубе не было ничего заметно, кроме нескольких сундуков.

Гребцы изумленно покачали головами, однако по сигналу гнома расселись по местам и налегли на весла. Паром рывками двинулся к белой полосе, отмечавшей укутанный снегом северный берег.

Когда паром добрался до дальнего причала, послышался топот мириад быстрых шагов. Палуба задрожала, а паром поднялся в воде. Затем гном приказал возвращаться на южный берег за остальной поклажей. В ту ночь паромщик сделал немало ходок, каждый раз перевозя через бухту невидимый груз.

Наконец, когда за горизонтом скрылась луна, а паром разгрузился в очередной раз, гном потребовал внимания. Он попросил Реймера и его людей перенести на берег сундуки, все еще сваленные на палубе. А когда мужчины опустили поклажу на гальку, карлик открыл один из сундуков. Тот был до краев наполнен сокровищами, покрытыми паутиной и потускневшими, но все же бесценными. Для каждого из работников гном зачерпнул по пригоршне золота. Затем он вытащил красный колпак из кармана и протянул его Реймеру. «Хочу, чтобы вы увидели, что перевозили. Наденьте колпак и поймете, почему я попросил вас заняться этим делом».

Реймер так и поступил и тотчас принялся бормотать молитву. Шапка гнома помогла увидеть нечто благоговейное и внушавшее ужас. Там, где раньше были только черные мокрые скалы галечника, а за ними снежные поля, теперь оказалось полным-полно гномов. Они стояли разрозненными группками, парочками или по одному, понурые на с нему.

Потрясенный Реймер вернул магическую шапку, и гном печально оглядел человека. «„Наше время окончено“, – грустно молвил гном, – мы должны покинуть царство людей. Мы еще не знаем где поселимся, но во время странствий будем всегда вспоминать вашу доброту».

Затем карлик отвернулся и потрусил по снегу. Реймер услышал, как с берега и засыпанных снегом лугов донесся вздох огромной невидимой толпы, погрузившей поклажу на плечи. Так древнее и усталое племя покидало землю предков.