Текст книги "Леди полуночи"
Автор книги: Тесса Дэр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Глава 4
Чего-то большего?
Торн напрягся. От этих слов земля содрогнулась у него под ногами. Он мог бы поклясться, что склон горы покачнулся и осыпался.
Большего? Что она имела в виду? Наверняка что-то другое, а не то, что представлялось ему. Торн вдруг увидел, как они с ней катаются в любовной игре посреди верескового луга, ее муслиновые юбки сбились на сторону. Именно поэтому он предпочитал опытных женщин, которые понимали смысл этих слов так же, как и он, и не стеснялись сказать, где, когда и как часто им хотелось бы этим заняться.
Но мисс Тейлор – леди, и не важно, что она это отрицает, к тому же невинна, молода и полна глупых мечтаний. Торн с досадой прикинул, что в ее понимании может означать «чего-то большего». Сладких речей? Внимания? В бутылке уксуса больше сладости, чем в его словах, а относиться с особым вниманием он мог только к опасности.
Прекрасный пример – этот его безумный поцелуй.
Он идиот! Настоящий идиот! Лучше всего в этом смысле выражалась его мать: «Ты, мой мальчик, настолько же туп, насколько безобразен. И ничто тебя не исправит».
– Вы не можете просто так взять и уйти, – возмутилась Кейт. – Только не после такого поцелуя. Нам надо поговорить.
Какая прелесть! Поговорить! Это куда хуже, чем произносить сладкие речи или оказывать знаки внимания.
Почему женщины не готовы довольствоваться языком действий? Если бы у него возникла необходимость поговорить, он бы поговорил.
– Нам нечего обсуждать, – заявил Торн.
– О, а я другого мнения.
Размышляя, он пристально смотрел на нее. Почти десять лет, проведенные на войне в рядах британской пехоты, научили его, что в подобной ситуации лучше отступить.
Он отвернулся и свистнул: щенок тут же оказался у его ног, – что очень порадовало Торна. Если поначалу он сомневался, стоит ли оставлять его у заводчика так надолго, то теперь понял, что дополнительные несколько недель обучения пошли псу только на пользу.
Торн отправился к тому месту рядом с деревянной калиткой, что служила переходом через каменную, высотой по пояс ограду, разделявшую земельные участки, где оставил пастись лошадь.
Мисс Тейлор шла за ним следом.
– Капрал Торн…
– Нужно возвращаться в Спиндл-Коув, иначе вечером вы пропустите занятия с сестрами Янгфилд.
– Вам известно расписание моих уроков? – удивилась Кейт.
Торн тихо выругался.
– Не всех. Только тех, которые раздражают.
– Вот оно что. Которые раздражают!
Достав из кармана завалявшийся кусок кролика, он кинул его щенку, а сам стал проверять подковы у лошади.
В это время Кейт подпрыгнула и уселась на верх каменной ограды.
– Значит, мои уроки музыки и ваше желание выпить совпадают случайно. В одно и то же время, в одни и те же дни. Выучили мое расписание наизусть?
– Ох, ради бога! Ну с какой стати! – Он покачал головой. – Не выдумывайте никаких душераздирающих историй о том, что я по вас сохну. Вы довольно соблазнительная женщина, а я – мужчина, и у меня есть глаза. Я вас заметил. Только и всего.
Подхватив юбки одной рукой, Кейт перекинула ноги на его сторону ограды.
– И за все это время не сказали ни слова.
Сейчас, когда он стоял, а она сидела на стене, они были почти одинакового роста. Кейт заправила за ухо вьющуюся прядь каким-то немыслимо грациозным движением, чем едва не довела его до крайнего отчаяния, как умеют это делать женщины.
– Я не очень разговорчив. Если же попытаюсь описать словами то, чего мне хочется, вы устыдитесь, а ваша накидка из розовой превратится в бордовую.
Вот так! Это должно было бы ее отпугнуть.
Кейт слегка покраснела, но не отступила.
– Вы знаете, что я думаю по этому поводу? Мне кажется, что, может быть – всего лишь может быть! – вся эта мрачность и нелюдимость говорит только о вашей мужской застенчивости. Это такой способ избавиться от внимания. Мне даже стыдно говорить об этом, потому что этот способ действительно результативен, однако…
– В самом деле, мисс Тейлор?…
Она пристально посмотрела на него.
– Однако сейчас вам не удастся закрыться от меня.
Черт! Она права.
Торн в течение года удачно избегал ее, чтобы в церкви или таверне она неожиданно не увидела его, не задержала на нем взгляд чуть-чуть дольше и… не вспомнила все. Он не мог позволить этому свершиться. Если когда-нибудь обнаружится связь мисс Кейт Тейлор – кем она считалась в настоящее время – с притоном грязи и греха, который стал ей колыбелью, это полностью уничтожит все: ее репутацию, работу, вообще жизнь.
Потому он и старался держаться от нее подальше. Это оказалось непросто, если учесть, что деревушка мала, а с этой девочкой – теперь, конечно, уже не девочкой, а соблазнительной женщиной, – можно было столкнуться где угодно.
И вдруг то, что случилось сегодня… Целый год, что он старался избегать ее, пошел прахом только из-за этих неожиданных, идиотских, проклятых, но восхитительных нескольких поцелуев.
– Посмотрите на меня.
Наклонившись к ней, Торн оперся руками о каменную стену, и они оказались лицом к лицу. Вызов ей, вызов судьбе. Если она узнает его, это произойдет прямо сейчас.
Кейт смотрела на него во все глаза, он – тоже: смотрел и впитывал мельчайшие детали, на которые запрещал себе обращать внимание весь год. Он разглядывал ее очаровательное розовое платье с вырезом, отделанным лентой цвета слоновой кости; разглядывал мелкие веснушки, рассыпанные по груди как раз ниже правой ключицы, этот упрямый подбородок и розовые губы с лукавой усмешкой в уголках.
Потом в умных прелестных карих глазах поискал намек на понимание или вспышку узнавания… и не нашел ничего.
– Вы меня не знаете, – произнес Торн утвердительно и в то же время вопросительно.
Она покачала головой, а потом сказала то, глупее и невероятнее чего он никогда не слышал.
– Но, мне кажется, с радостью узнала бы.
Он вцепился в каменную стену так, словно стоял на обрыве.
– Возможно, мы смогли бы… – начала Кейт.
– Нет. Исключено.
– Я не закончила мысль.
– Не важно. Из этого ничего не получится, что бы вам ни вздумалось предложить. – Оттолкнувшись от стены, Торн отвязал повод лошади.
– Но должны же мы как-нибудь поговорить: все-таки живем в одной небольшой деревушке.
– Недолго осталось.
– То есть?
– Я уезжаю из Спиндл-Коув.
Кейт помолчала.
– Почему? Когда?
– Не позже чем через месяц – хотя, возможно, и раньше.
– Получили новое назначение?
– Я ухожу из армии. И уезжаю из Англии. Для того и наведывался в Гастингс сегодня: заказал место на торговом корабле до Америки.
– О! – Ее руки упали на колени. – Америка…
– Война закончилась. Лорд Райклиф обещал организовать мне почетную отставку. Хочу купить кусок земли.
Кейт шевельнулась, словно намереваясь спрыгнуть со стены, и он, инстинктивно подхватив за талию, осторожно поставил ее на землю.
На сей раз она не выказала желания избавиться от его объятий, лишь с сожалением произнесла:
– Но мы только что познакомились…
Ох нет! Все закончилось здесь и сейчас. По-настоящему она не хотела его: просто была взволнована тем, что произошло днем, и искала себе родственную душу.
– Мисс Тейлор, мы целовались. Это было ошибкой и никогда не повторится.
– Вы уверены? – Кейт обвила его шею руками.
Он замер, оглушенный тем, что прочел в ее глазах.
Боже милостивый, девочка собралась поцеловать его!
Торн мог бы голову заложить, что в этот момент она сама отважилась на это. Ее взгляд задержался на его губах, он слышал ее сдавленное дыхание. Кейт встала на цыпочки, приблизила к нему лицо, а он наслаждался этим мгновением, пока она не передумала и не отвернулась.
Веки у нее опустились. Он тоже должен был бы закрыть глаза, но не смог: ему хотелось и дальше смотреть на нее, чтобы до конца поверить в происходящее.
Наконец она коснулась его губ: это было как скольжение последнего луча заходящего солнца, – и мир вокруг него вдруг неузнаваемо переменился.
Он нее так хорошо пахло. Не просто приятно, а именно хорошо. Чистотой! Тем неуловимым сочетанием ароматов клевера и цитрусовых, которое неотделимо от представлений о свежести. Он чувствовал, как этот запах омывает его. И теперь Торн мог почти поверить в то, что никогда не лгал, не крал, не трясся от ужаса в тюрьме. Не участвовал в войне, не истекал кровью. Что не убил четырех человек практически в упор – он до сих пор помнил, какого цвета у них были глаза: карие, голубые, еще одни голубые и зеленые.
Вот это было плохо.
Низкое рычание родилось в его груди. Он удерживал ее за талию, широко расставив пальцы, так что большие почти доставали до груди, а мизинцы касались нежных изгибов бедер. Это был предел: больше он не смог бы обхватить – обхватить, чтобы отодвинуть ее от себя.
Когда их поцелуй прервался, она подняла на него глаза – в ожидании, но он сказал:
– Больше так не делайте.
– Но мне хотелось… Это плохо для девушки?
– Нет. Просто безрассудно. Молодые леди, такие как вы, не должны проводить время с мужчинами, подобными мне.
– Вы имеете в виду таких мужчин, которые протягивают на улице руку помощи молодым леди и возят щенков в своих походных сумках? – Она шутливо содрогнулась. – Господь бережет меня от таких.
В уголках ее губ играла лукавая улыбка, и ему захотелось ее обнять, привлечь к себе и предупредить о последствиях, которые могут возникнуть, если раздразнить безудержно похотливое, едва тронутое цивилизацией животное.
Однако спасение этой девушки было единственным добрым делом за всю его жизнь. Примерно девятнадцать лет назад ему пришлось лишиться последних остатков своей невинности, чтобы она сохранила свою. Будь он проклят, если вздумает сейчас обесчестить ее.
Торн решительно расцепил ее руки на своей шее, но продолжал держать ее запястья крепко, словно в кандалах.
Она ойкнула.
– Придите в себя, мисс Тейлор. Я беру на себя ответственность за те поцелуи. Это безнравственно и было ошибкой с моей стороны. Я позволил плотскому удовольствию отвлечь меня от исполнения моего долга. Но если вы понадеялись на какие-то нежные чувства с моей стороны, то знайте – это плод вашего воображения.
Кейт попыталась вырваться из его рук.
– Вы меня пугаете.
– Вот и хорошо, – невозмутимо сказал Торн. – Вы должны испугаться. В своей жизни я убил людей больше, чем вам придется поцеловать. Вы ничего не должны хотеть от меня, я не испытываю к вам никаких чувств.
Он отпустил ее запястья.
– И больше не будем говорить об этом.
Он больше не будет говорить об этом!
А Кейт хотелось единственного – пережить это.
Печально, но следующие два часа ей придется провести вместе с ним в седле, ощущая его присутствие у себя за спиной, укрощая свои порывы и наслаждаясь собственным унижением. Какой ужасный, ужасный день!
Она была непривычна к езде верхом. Через несколько миль мышцы у нее затекли, спина заныла, как после гребли веслами. А ее гордость… О, ее гордость ожила!
Что все-таки не так с этим человеком? Целовался с ней, говорил, что хочет ее, а потом с полным безразличием отодвинул в сторону. Целый год он был холоден с ней, и уже можно было бы привыкнуть к такой его манере общения, однако сегодня ей показалось, что она вдруг сумела найти скрытую в нем чувствительность. Возможно, она решила, что у ощетинившегося животного есть нежное, мягонькое брюшко, предназначенное специально для нее, и не могла удержаться, чтобы не пощекотать его в том месте.
Но получила по рукам в ответ.
Какое унижение! Как она могла настолько ошибиться, оценивая его намерения? Ей надо было решительно отказаться от его предложения отправиться с ним в дорогу верхом и провести ночь в Гастингсе, распевая на улицах за деньги. Это было бы не так позорно.
«Я не испытываю к вам никаких чувств!»
Единственным утешением было то, что через несколько недель он уедет из Спиндл-Коув и им больше не придется разговаривать.
Выкинуть его совсем из головы будет трудно. Вне зависимости от того, как долго продлится ее жизнь, он навсегда останется первым мужчиной, с которым она поцеловалась. Или хуже того – единственным мужчиной.
Жестокий, циничный великан-людоед!
Наконец они доехали до знакомого поворота на дороге. На горизонте показалась россыпь желтых огней их деревушки. А над ней серебром мерцали звезды.
Кейт тихо посмеялась над собой. Ранним утром она выезжала из деревни, полная мечтаний и надежд, а ночью возвращалась поникшей от унижений, с дворнягой на руках. Чтобы прервать чересчур затянувшееся молчание, она предложила:
– Если вы все еще принимаете советы, назовите щенка Баджером[1]1
От англ. badger – барсук.
[Закрыть]. У него есть все для этого – нюх, клыки и желание подраться.
Ответ не заставил себя долго ждать:
– Зовите его как хотите.
Кейт наклонилась и погладила щенка.
– Баджер, – шепнула она, потрепав его за мягкое ухо. – Ты никогда не откажешься от моих поцелуев, так ведь?
Щенок лизнул ей руку, и Кейт часто заморгала, чтобы не разреветься.
Когда они подъехали к церкви в центре деревни, она глянула в сторону «Рубина королевы». Практически в каждом окне там горел свет. Она воодушевилась. Словно почувствовав, что у нее поднялось настроение, Баджер завилял хвостом. У нее и в самом деле есть друзья, которые сейчас ждут ее.
Торн помог ей спешиться, а потом отпустил лошадь пастись на деревенской траве. Она спросила:
– Зайдете перекусить?
Он запахнулся в накидку.
– Это плохая идея. Вы знаете, что обо мне говорят. Я привез вас уже в темноте. Ваше платье порвано, волосы в беспорядке.
Кейт сжалась от удара по остаткам от того, что раньше называлось ее самолюбием.
– У меня растрепались волосы? Давно? Вы должны были меня предупредить.
Взяв Баджера под мышку, свободной рукой она принялась закалывать и поправлять шпильки. Беспокойство Торна за ее внешний вид было вполне обосновано. Маленькая деревня жужжала слухами словно пчелиный улей. Она понимала, что должна беречь свою репутацию, если хотела и дальше продолжать жить в «Рубине королевы» и учить музыке благородных девиц, которые приезжали сюда на лето.
– Просто отдайте мне собаку, мисс Тейлор, и я пойду.
Она инстинктивно прижала щенка к груди.
– Ни за что. Я не хочу с ним расставаться.
– Что?
– Мы с ним поладили, так что он останется у меня. Я оставлю его у себя. Думаю, со мной ему будет лучше.
Даже в темноте было заметно, как сурово нахмурились его брови.
– Вы не можете держать щенка в пансионе: хозяйка вам не позволит, но даже если и позволит – собаке нужен простор.
– А еще собаке нужна любовь. И внимание, капрал Торн. Ну-ка скажите, вы сможете этим ее обеспечить? – Кейт потрепала щенка по загривку. – Прямо сейчас скажите, что вы любите эту псину, и я вам тут же ее верну.
Торн молчал.
– Всего четыре слова, – поддразнила его Кейт. – «Я люблю эту собаку». И она ваша.
– Я ее владелец, – отрезал Торн. – Она и так моя. Я заплатил за нее.
– Я верну вам деньги, но ни за что не отдам это очаровательное беззащитное маленькое существо человеку, у которого нет чувств и нет сердца. И никакой способности к сопереживанию.
Тут парадная дверь «Рубина королевы» вдруг распахнулась настежь, на крыльцо выбежала миссис Николс – если только милые старушки способны бегать – и всплеснула руками:
– Мисс Тейлор! Мисс Тейлор, о, слава богу, вы наконец вернулись.
– Мне очень жаль, что заставила вас волноваться, миссис Николс. Я опоздала на почтовую карету, и капрал Торн любезно согласился…
– Мы все вас ждем и ждем. – Пожилая женщина схватила Кейт за руку и потянула к двери. – К вам посетители: ждут уже несколько часов. Я трижды заваривала им чай и перебрала все до одной темы для разговоров.
– Посетители? – Кейт ошарашенно смотрела на нее. – Ко мне?
Миссис Николс поправила шаль на плечах.
– Четверо.
– Четверо? Что им надо?
– Они не хотят говорить. Только настояли, что будут дожидаться вас. Уже несколько часов прошло.
Задержавшись на пороге, Кейт попыталась отскоблить грязь с подошв сапожек. Она понятия не имела, кто эти люди. Возможно, какая-то семья, которая ищет учительницу музыки. В такую пору, на ночь глядя?
– Очень сожалею, что доставила вам столько хлопот.
– Какие же это хлопоты, дорогая моя. Это большая честь – принимать в своей гостиной мужчину такого ранга и такой стати.
Мужчину? Такого ранга и такой стати?
– Тогда, может, я сначала поднимусь наверх и приведу себя в порядок? Я вся грязная с дороги.
– Нет-нет. Это потерпит, дорогая. – Хозяйка пансиона потянула ее внутрь. – Только один человек в мире может заставить ждать маркиза так долго.
– Маркиза?
Пока миссис Николс запирала дверь, Кейт мельком оглядела себя в зеркало. А отвернувшись, чуть не подпрыгнула от неожиданности, потому что уткнулась носом в капрала Торна, вдруг оказавшегося рядом.
– Я думала, вы ушли, – сказала она укоризненно, глядя на отвороты его кителя.
– Я передумал. – Когда Кейт наконец отважилась поднять на него глаза, то увидела, что он, прищурившись, пристально разглядывает ее. – Вы знакомы с какими-нибудь маркизами?
Она покачала головой.
– Единственный человек с высоким положением, известный мне, – это лорд Райклиф, но он граф.
– Я пойду с вами.
– Мне кажется, в этом нет необходимости. Тут гостиная, а не бандитский притон.
– Все равно я пойду.
Не успев начать с ним спор на эту тему, Кейт поняла, что ее уже подталкивают в сторону гостиной. Торн следовал за ней по пятам. Несколько постояльцев выстроились в коридоре и, вытаращив глаза, с любопытством разглядывали ее, когда она проходила мимо.
Когда они подошли к дверям гостиной, миссис Николс пропустила ее вперед.
– Милорд и дамы, а вот и мисс Тейлор наконец.
На этих словах хозяйка захлопнула дверь у нее за спиной, и Кейт услышала, как она принялась освобождать коридор от постояльцев.
Сначала ей показалось, что в гостиной сидят не меньше дюжины визитеров, но, внимательно приглядевшись, Кейт насчитала всего четверых. Богатство и элегантность заполняли гостиную, а она стояла перед ними в рваном и перепачканном платье, с торчавшими из волос шпильками.
Одетый во все черное джентльмен поднялся и отдал ей поклон. Кейт едва успела сделать приличный реверанс в ответ, как громкий общий вздох чуть не потушил свечи.
– Это она. Должна быть она.
Кейт нервно сглотнула.
– Э… кем я должна быть?
Из кресла поднялась очаровательная молодая женщина, – на вид моложе Кейт на несколько лет. На ней было платье из белоснежного, без единого пятнышка муслина и бледно-зеленая шаль с вышитыми узорами. Когда она вышла в центр комнаты, лицо ее выражало искреннее изумление: так разглядывают привидение или какой-нибудь редкий вид орхидеи.
– Это, должно быть, вы. – Девушка подняла руку и кончиками пальцев коснулась родимого пятна на виске Кейт.
Кейт инстинктивно отшатнулась. Из-за этой отметины ее сегодня уже называли и ведьмой, и плодом греха.
И вдруг она оказалась в теплых, добрых объятиях.
Зажатый между ними двоими, заворчал Баджер.
– Ох, дорогой мой, – спохватилась Кейт и с извиняющейся улыбкой освободилась от объятий. – Я совсем про тебя забыла.
Девушка весело рассмеялась.
– Эта прелесть возмущается совершенно законно. И где только мои манеры? Давайте начнем заново. Сначала познакомимся. – Она подала руку. – Я Ларк Грамерси. Как поживаете?
Кейт ответила на пожатие.
– Прекрасно, я думаю.
Ларк повернулась и указала на своих спутников.
– Здесь еще присутствует моя сестра Харриет.
– Хэтти, – представилась женщина, о которой шла речь, поднялась из кресла и решительно протянула руку. – Меня все так зовут.
Кейт постаралась не таращиться на нее. Харриет, или Хэтти, потрясающе красивая женщина – таких Кейт в жизни не видела, – и даже без румян и других украшений лицо ее казалось совершенным: с нежной, словно мерцающей кожей, большими глазами и ярко-красным ртом. Маленькая родинка на скуле добавляла что-то чувственное к выражению ее глаз, обрамленных мохнатыми черными ресницами. Черные как смоль волосы были разделены на пробор и собраны в тяжелый пучок на затылке, который только подчеркивал ее высокую стройную шею. Но, несмотря на классическую женскую красоту, одета она была в наряд, который больше подошел бы мужчине: в сорочку с небольшим кружевным жабо под горло, жилет – из тех, что носят мужчины, – и – самое шокирующее! – юбку-брюки из серого сукна, короче на несколько дюймов, чем допускали приличия.
Боже всемилостивый! Кейт видела ее лодыжки.
– Мой брат Беннет сейчас путешествует в горах Гиндукуша, а другая наша сестра Каллиста замужем и живет на севере. Но с нами приехала тетя Мармозет[2]2
От англ. marmoset – мартышка.
[Закрыть]. – Ларк потрепала по плечу сидевшую в кресле пожилую женщину.
Кейт захлопала глазами.
– Наверное, я ослышалась. Мне показалось, вы сказали «тетя…».
– …«Мармозет». Все верно. – Ларк улыбнулась. – Вообще-то ее зовут Милисент, но когда я была ребенком, произносить такое мне удавалось с трудом. Невольно получалось «Мармозет». Так это имя к ней и прилипло.
– А я с каждым годом все больше привыкала к нему, – добродушно добавила тетушка Мармозет.
– Ну конечно, дорогуша, – сухо откликнулась Хэтти. – Я вот только на днях подумала, что, если бы мне пришлось снимать тебя с еще одного дерева…
– О, прекрати. Я просто имела в виду, что была маленького роста, живой и заразительно веселой. – Миниатюрная старушка протянула Кейт руку, и ее рукопожатие оказалось неожиданно крепким, а рука теплой. – Это поразительно – увидеть тебя, дитя.
Пока Кейт соображала, что могли бы означать эти слова старушки, Ларк представила ее последнему из визитеров.
– А это наш брат Эван, лорд Дру.
Кейт обернулась к джентльмену, стоявшему у окна, и решила, что это и есть маркиз.
Лорд Дру приветствовал ее низким официальным поклоном, на который она ответила самым грациозным реверансом. Это был мужчина, как говорят, в расцвете сил: красивый, уверенный, опытный – и, несмотря на то что явно нес ответственность за сотни, если не тысячи, арендаторов, производил впечатление этакого денди, занятого только собой.
Кейт неожиданно обнаружила, что испытывает трепет в его присутствии, и теперь поняла возбуждение миссис Николс.
– Наше родовое гнездо находится в Дербишире, но есть еще собственность возле Кенмарша, – пояснила Ларк. – Место называется Амбервейл, там мы обычно живем летом.
– Для меня большая честь познакомиться с вами. – Кейт опустилась в кресло, чтобы маркиз тоже мог сесть. – И вы приехали в Спиндл-Коув ради…
– …ради вас, мисс Тейлор. – Ларк уселась рядом. – Правда-правда.
– О! Так вы интересуетесь уроками музыки? Я могу ставить вокал, преподаю игру на фортепиано и клавесине.
Все Грамерси рассмеялись.
У нее за спиной Торн прочистил горло.
– У мисс Тейлор сегодня был трудный день, а ваше дело наверняка терпит до завтра.
Лорд Дру кивнул.
– Ваша заботливость делает вам честь, мистер…
– Торн.
– Капрал Торн, – встряла Кейт. – Капрал командует местным ополчением.
Ей показалось, что к представлению нужно добавить что-то особенное. Например: «Они с графом Райклифом большие друзья», или: «Он с честью служил на полуострове под командованием Веллингтона». Но поскольку в данный момент она не испытывала к нему особого расположения, подняла на руках Баджера.
– Он подарил мне щенка.
– Премилое создание, – откликнулась тетушка Мармозет.
Ларк нетерпеливо захлопала в ладоши.
– Капрал Торн прав: уже безбожно поздно. Хэтти, просто покажи картину.
Та поднялась и подошла к ней с прямоугольным свертком в руках.
Пока сестра разворачивала оберточную бумагу, Ларк продолжала щебетать:
– Мне надо было найти какое-нибудь занятие на лето. В Амбервейле так тихо, что можно сойти с ума без дела. Поэтому я решила забраться на чердак. В основном там оказались залежи старой посуды. Еще несколько трухлявых книг. Но за стропилами я наткнулась на это полотно, упакованное в просмоленную парусину. – Голос у нее зазвенел от возбуждения. – О, Хэтти, поторопись!
Та и ухом не повела.
– Пригладь перышки, голубка.
Наконец сверток развернули, картину подставили под свет лампы.
– Проклятье!
Кейт прижала руку ко рту, в ужасе от своего невольного богохульства: ругаться, да еще в присутствии маркиза!
Однако никто из Грамерси не возмутился. Все чинно сидели, наблюдая, как Хэтти извлекала картину, а потом в тишине принялись рассматривать ее. На ней самым скандальным образом была изображена обнаженная женщина, которая сидела на бархатном стеганом покрывале среди смятых простыней. Груди с набухшими розовыми сосками, словно две подушки, покоились на округлом молочно-белом животе. Женщина на портрете явно была беременна. И страшно походила на Кейт. В этом не было никаких сомнений, несмотря на различия в форме подбородка, глаз и отсутствие родимого пятна. Сходство казалось каким-то сверхъестественным, волнующим и очевидным для всех присутствующих.
– О боже! – выдохнула Кейт.
Ларк вся светилась.
– Разве это не великолепно? Когда мы нашли ее, то поняли, что должны разыскать вас.
– Уберите ее немедленно. – Торн выступил вперед. – Это мерзость.
– Прошу прощения. – Хэтти горделиво выставила картину на каминную полку и отошла на несколько шагов, чтобы полюбоваться ею. – Женщина прекрасна во всех своих естественных проявлениях. Это искусство.
– Уберите! – повторил Торн глухо и с угрозой. – Или швырну ее в огонь.
– Он просто привык, чуть что, бросаться на защиту, – заметила тетя Мармозет. – Мне кажется, это очаровательно… немного дико, но очаровательно.
Сдернув светло-зеленую шаль с плеч Ларк, Хэтти задрапировала почти половину полотна, прикрыв наготу.
– Ох уж эта отсталая деревня. Филистеры, все как один. Когда мы показали ее викарию, на того напал столбняк.
– Вы… – Разглядывая картину, маячившую над огнем в камине, Кейт с трудом сглотнула – так пересохло в горле. – Вы показывали ее викарию?
– Ну разумеется, – ответила Ларк. – Именно через него мы вас и нашли.
Почувствовав себя выставленной напоказ, Кейт скрестила руки на груди, слегка наклонилась вперед и пристальным взглядом уставилась в лицо женщины.
– Но это не могу быть я.
– Конечно, мисс Тейлор, это не вы. – С мучительным вздохом лорд Дру поднялся и обратился к сестрам. – Устроили тут нечто невообразимое. Надеюсь, вы прекрасно это понимаете. Теперь, если ей после сегодняшнего вечера не захочется общаться с нами, будете винить только себя.
О чем это он? В голове все смешалось.
Ни к кому не обращаясь конкретно, Торн заявил своим низким командирским голосом:
– Даю вам еще минуту, чтобы вы объяснились. В противном случае я не посмотрю на то, что вы лорд и леди, и заставлю вас уйти. Мисс Тейлор находится под моей защитой, и мне не хочется, чтобы она слегла.
Лорд Дру повернулся к Кейт.
– Подвожу итог. Как попытались объяснить мои младшие сестрички, я глава этого безумного бродячего цирка. И мы ждали вас, мисс Тейлор, потому что считаем составной частью.
– Извините, – остановила его Кейт. – Составной частью чего именно – цирка?
Он обвел комнату рукой, словно ответ был очевиден.
– Частью семьи.