Текст книги "Бешенство"

Автор книги: Тесс Герритсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

– Без нас там обойдутся, – пробормотал Дворак.

Тоби кивнула и подошла к палате Молли. Тихонько постучав, она открыла дверь.

Там горел свет. Кровать была пуста.

Тоби взглянула в сторону ванной – тоже пусто. Она снова посмотрела на кровать. Она вдруг поняла, что стойка с капельницей никуда не девалась, а пластиковая трубка свободно болтается на ней, и на ней по-прежнему висит внутривенный катетер. На полу поблескивала небольшая лужица водного раствора глюкозы.

– Где она? – удивился Дворак.

Тоби открыла дверцу стенного шкафа. Одежда Молли исчезла. Она выскочила в коридор и заглянула в палату № 311, где все еще продолжалась реанимация.

– Молли Пикер сбежала из больницы! – выпалила она.

Медсестра взглянула на Тоби, ей сейчас было явно не до того:

– Я занята! Позовите охрану.

Дворак вытащил Тоби из палаты:

– Пошли посмотрим в вестибюле.

Они побежали к лифту. Внизу обнаружился охранник, стороживший центральный вход.

– Мы ищем девушку, – объяснил Дворак. – Лет шестнадцати. Длинные русые волосы, в плаще. Не видели, не выходила она?

– По-моему, она ушла несколько минут назад.

– В какую сторону пошла?

– Не знаю. Через главный вход прошла, это да. А куда дальше, я не смотрел.

Тоби вышла на крыльцо. В лицо ударил дождь. Мокрый асфальт тянулся вдаль блестящей лентой.

– Это было всего несколько минут назад, – сказал Дворак. – Она не могла уйти далеко.

– Пошли в мою машину, – скомандовала Тоби. – У меня там телефон.

Первый круг по кварталу не выявил никаких следов Молли. Они ехали молча, под скрип снующих взад-вперед «дворников», внимательно оглядывая тротуары.

На втором круге Дворак заметил:

– Нам стоит вызвать полицию.

– Они напугают ее. Увидев полицейских, она сбежит.

– Она уже сбежала.

– А ты удивлен? Она боится этого Роми. А в больнице она – легкая добыча.

– Мы могли бы договориться о защите.

– Дэн, она не верит полиции.

Тоби объехала квартал еще раз, затем решила увеличить круг поиска. Она медленно поехала на север по Гаррисон-стрит. Если девушка захотела бы укрыться в толпе, она отправилась бы сюда, на оживленные улочки Чайна-тауна.

Двадцать минут спустя Тоби все же подрулила к тротуару.

– Ничего не выйдет. Эта девушка не хочет, чтобы ее нашли.

– Думаю, пора звонить в полицию.

– Чтобы арестовать ее?

– Ты ведь согласна, что она представляет опасность сама для себя, верно?

Подумав, Тоби кивнула.

– С таким давлением у нее снова может начаться припадок. Может быть инсульт.

– Этого достаточно. – Дворак потянулся к телефону.

Пока он звонил, Тоби смотрела в окно, размышляя о том, какой ужас – плестись под этим дождем; ледяные струйки стекают в туфли, проникают за воротник. И подумала, что в машине ей относительно комфортно. Кожаные сиденья. Кондиционер, тихо урча, гонит теплый воздух.

«Шестнадцать лет. А я могла бы в таком возрасте выжить на улице?»

А вдобавок девушка беременна, и ее давление – бомба с часовым механизмом.

Дождь за окном припустил сильнее.

19

В переулке за индийским ресторанчиком, расположенным в четырех кварталах оттуда, в картонной коробке пряталась Молли Пикер. Время от времени до нее долетали запахи с кухни – незнакомые пряные ароматы, от которых рот наполнялся слюной. Но ветер менялся, и в следующий миг ее обдавало смрадом ближайшей помойки; от вони протухшей пищи Молли прямо-таки выворачивало.

Ее желудок метался между голодом и тошнотой. Она сжалась поплотнее. Дождь намочил картонную коробку, и она стала оседать, ложась на плечи Молли противной отсыревшей мантией.

Задняя дверь ресторанчика открылась, и Молли зажмурилась от неожиданно яркого света, залившего переулок. Вышел человек в тюрбане, вытащил два мешка с мусором и отнес их на помойку. Он поднял металлическую крышку, швырнул туда мешки и с грохотом закрыл бак.

Молли чихнула.

По резко наступившей тишине она поняла, что он ее услышал. Его силуэт медленно приблизился к коробке, голова в тюрбане выглядела пугающе огромной. Он уставился на Молли, а Молли – на него.

– Я есть хочу, – призналась она.

Она заметила, как он взглянул в сторону кухни, затем кивнул.

– Подожди, – сказал он и пошел назад.

Через минуту он появился вновь с теплым свертком в салфетке. Внутри была булочка – ароматная и мягкая, как пуховая подушечка.

– А теперь уходи, – совсем не сердито проговорил он. Это был не приказ, а, скорее, доброе предложение. – Тебе нельзя здесь оставаться.

– Мне некуда идти.

– Ты хочешь, чтобы я позвонил кому-то?

– Некому звонить.

Он посмотрел вверх. Дождь стих, сменившись мелкой моросью, и смуглое лицо человека в тюрбане блестело от влаги.

– Я не могу отвести тебя внутрь, – сказал он. – В трех кварталах отсюда есть церковь. Когда холодно, они пускают людей переночевать.

– Какая церковь?

Он пожал плечами, словно для него все христианские церкви были на одно лицо.

– Иди по той улице. И увидишь ее.

Дрожа, Молли с трудом поднялась на ноги; от сидения в коробке все затекло.

– Спасибо, – пробормотала она.

Человек не ответил. Еще не успев покинуть переулок, она услышала, как за ним захлопнулась дверь ресторана. Дождь припустил снова.

Молли двинулась в указанном направлении, жадно поедая хлеб. Она никогда в жизни не ела такой вкусный хлеб; он казался воздушным, как облачко. «Однажды, – думала она, – я отплачу за его доброту». Молли помнила людей, которые были к ней добры, и всегда держала этот список в голове. Женщина в винном магазине, которая угостила ее вчерашним хот-догом. Человек в тюрбане. И эта доктор Харпер. Ни у кого из них не было причин делать Молли добро, однако они делали. Они были ее ангелами-хранителями, святыми.

Иногда она мечтала разбогатеть. Сунуть пачку денег в конверт и отдать этому человеку в тюрбане. Может, он тогда уже постареет. Молли вложит туда записку. «Спасибо за хлеб». Он, конечно, ее не вспомнит. Но она будет помнить его.

«Я не забуду. Никогда не забуду».

Она замерла; ее взгляд был прикован к зданию через дорогу. Под большим белым крестом она увидела слова: «Миссионерская организация «Пристанище». Добро пожаловать». Над дверью горел фонарь, тепло и призывно.

Некоторое время Молли не могла двинуться с места, глядя на сияние, выманивающее ее из темноты дождливой ночи. Сходя с тротуара и направляясь на другую сторону улицы, девушка ощутила странную радость.

– Молли! – окликнули ее.

Она застыла. Ее перепуганный взгляд метнулся на звук. Это был женский голос, и шел он из фургона, стоявшего у церкви.

– Молли Пикер! – позвала женщина. – Я хочу помочь тебе.

Молли отступила, готовая к бегству.

– Иди сюда. Я могу отвезти тебя в теплое место. Безопасное место. Залезай в машину.

Молли покачала головой. Она медленно попятилась; ее внимание было так поглощено женщиной, что она даже не услышала звука шагов за спиной.

Чья-то рука зажала ей рот, подавив крик, и запрокинула ей голову с такой силой, что хрустнули позвонки. И тогда она унюхала его, Роми, его тошнотворно сладкий лосьон после бритья.

– Угадай, кто это, Молли-Дуролли, – пробурчал он. – Я за тобой гоняюсь весь долбаный день.

Девушка изворачивалась и сопротивлялась, но ее все равно тащили на другую сторону улицы. Дверь фургона открылась, и другая пара рук втащила Молли внутрь, швырнула на пол, а потом замотала липкой лентой лодыжки и запястья.

Взвизгнув шинами, фургон рванул вперед. В свете мелькавших за окном фонарей Молли разглядела сидевшую рядом женщину – миниатюрную брюнетку с быстрыми глазами и короткой стрижкой. Она положила руку на округлый живот Молли и удовлетворенно вздохнула, улыбнувшись страшной мертвенной улыбкой.

– Нам лучше вернуться, – заметил Дворак. – Мы ее не найдем.

Они уже час кружили по улицам, осмотрев каждую из них по меньшей мере дважды. Сейчас они сидели в машине Тоби, слишком измотанные для разговоров, от их дыхания затуманивались стекла. Снаружи дождь наконец утих, мостовая блестела лужами. «Надеюсь, она в безопасности, – думала Тоби. – Надеюсь, она в каком-нибудь теплом и сухом месте».

– Она знает улицы, – сказал Дворак. – Она сможет отыскать себе укрытие.

Он потянулся к Тоби и сжал ее руку в своей. Они смотрели друг на друга в темноте; оба очень устали, но никто не хотел, чтобы этот вечер кончался.

Дворак склонился к ней и только успел коснуться ее губ, как запиликал его пейджер.

– Это может быть насчет Молли, – сказала она.

Дэниел снял трубку ее автомобильного телефона, минуту спустя положил ее и вздохнул.

– Это не насчет Молли. Но наш вечер придется прервать.

– Снова на работу?

– К сожалению. Ты сможешь меня подбросить? Здесь недалеко.

– А как же твоя машина?

– Я доберусь назад на фургоне морга.

Тоби завела мотор. Они поехали на север, в сторону Чайна-тауна по мокрым от дождя улицам, светящимся разноцветными вечерними огнями.

– Вот, – сказал Дворак. – Чуть-чуть вперед.

Она уже заметила проблесковые маячки. Три патрульные машины бостонской полиции были беспорядочно припаркованы возле китайского ресторана. Белый фургон с надписью «Штат Массачусетс» задом выезжал на Напп-стрит.

Тоби притормозила за одной из патрульных машин, и Дворак вышел.

– Если что-нибудь узнаешь про Молли, позвонишь? – спросила она.

– Позвоню. – Он улыбнулся, махнул ей на прощание и двинулся к заградительной ленте.

Полицейский узнал его и жестом пригласил пройти.

Тоби потянулась к ручке передач, но затем передумала и осталась наблюдать за собравшейся толпой. Даже в полночь любопытных было предостаточно. В воздухе витало странное легкомыслие, двое мужчин заключали пари, женщины смеялись. Только у полицейских был мрачный вид.

Дворак стоял прямо перед ограждением, беседуя с человеком в штатском. Детективом. Он указал в сторону переулка, затем сверился со своим блокнотом. Дворак удивленно вскинул голову. В этот момент он заметил, что Тоби еще не уехала. На глазах у недоумевающего детектива Дворак резко развернулся, поднырнул под ленту и направился к машине Тоби.

Она опустила стекло.

– Я просто хотела немного посмотреть, – сказала она. – Наверное, я так же патологически любопытна, как и все эти люди. Странное сборище.

– Да, эти сборища всегда странные.

– Что случилось в переулке?

Он склонился к окну и спокойно проговорил:

– Нашли тело. Судя по документам, его имя – Ромулус Белл.

Тоби непонимающе взглянула на него.

– Больше известен как Роми, – пояснил Дворак. – Это сутенер Молли Пикер.

Тело было распростерто на мостовой за стоявшим тут же синим «Таурусом». Левая рука была придавлена туловищем, а правая выставлена вперед, словно труп указывал на ресторан в конце переулка. «Расправа», – подумал Дворак, разглядывая входное отверстие на правом виске.

– Свидетелей нет, – сообщил детектив Скарпино. Один из старейших полицейских, которому уже недолго оставалось до пенсии, он был знаменит своими жуткими шиньонами.

И сегодня его накладная шевелюра выглядела так, словно он налепил ее впопыхах.

– Тело было обнаружено сегодня примерно в двадцать два тридцать какой-то парочкой, выходившей из китайского ресторана. Это их машина. – Скарпино указал на синий «Таурус». – Один из жильцов с верхних этажей где-то в районе десяти выходил в переулок выкинуть мусор, но тела не видел; поэтому мы полагаем, что это произошло после десяти. В бумажнике нашлось удостоверение личности. Один из патрульных узнал это имя. Он разговаривал с убитым вчера, спрашивал о той девушке, которую вы ищете.

– Белла видели в Бостонской городской больнице сегодня вечером около девяти.

– Кто видел?

– Эта девушка, Молли Пикер. Он зашел к ней в палату. – Дворак натянул резиновые перчатки и наклонился, чтобы поближе рассмотреть труп.

На вид жертве было чуть за тридцать; стройный мужчина с прямыми черными волосами, напомаженными и уложенными а-ля Элвис. Его кожа была еще теплой, а вытянутая рука – загорелой и мускулистой.

– Простите, что говорю так, док, но это выглядит не слишком уместно.

– Что именно?

– Что вы разъезжаете с этой врачихой.

Дворак выпрямился и повернулся к Скарпино.

– То есть?

– Она под следствием. И, я слышал, ее мать не выкарабкается.

– А что еще вы слышали?

Скарпино запнулся, оглядываясь на толпу в переулке.

– Есть новое обстоятельство. Ребята Альпрена прочесывают аптеки по городу. Он охотится за чем-то действительно веским. Если ее мать умрет, дело будет рассматриваться как убийство, и тогда будет и вправду неловко, что вы с ней вместе приезжаете на место преступления.

Дворак снял перчатки, неожиданно разозлившись на Скарпино. Те часы, которые он только что провел рядом с Тоби, заставили его усомниться в ее способности к насилию, и уж тем более – к насилию в отношении собственной матери.

– Черт, там повсюду репортеры, – продолжал Скарпино. – Они вас знают. А скоро и доктора Харпер будут узнавать в лицо. Они припомнят, что видели вас вместе, и – пуф! Пожалуйте на их долбаные первые полосы.

«Он прав», – подумал Дворак. И разозлился еще больше.

– Это выглядит нехорошо, – сказал Скарпино, подчеркивая каждое слово.

– Ее пока не обвинили ни в каком преступлении.

– Вопрос времени. Поговорите с Альпреном.

– Послушайте, мы можем перейти к текущему делу?

– Да, разумеется. – Скарпино с отвращением взглянул на Ромулуса Белла. – Я просто хотел дать вам маленький совет, док. Такому парню, как вы, не нужны неприятности. А женщина, которая избивает собственную мать…

– Скарпино, окажите мне услугу.

– Да?

– Не суйте свой чертов нос не в свое дело.

В ту ночь Тоби легла спать в постель Элен. Вернувшись из кричаще-пестрого Чайна-тауна, она вошла в дом и ощутила, что попала в безмолвное, безвоздушное пространство. Она чувствовала себя зажатой в этих стенах. Погребенной.

У себя в спальне она включила радио – классическую музыку для полуночников, и прибавила громкость так, чтобы было слышно даже под душем. Сейчас она отчаянно нуждалась в музыке, голосах – хоть в каком-нибудь звуковом фоне.

Когда Тоби вышла из душа, вытирая полотенцем мокрые волосы, музыка уже закончилась, сменившись шипением. Она выключила радио. В наступившей тишине нестерпимо ощущалось отсутствие Элен – остро, как физическая боль.

Тоби прошла по коридору в комнату мамы.

Не включая свет, она так и стояла в полутьме, вдыхая запах Элен – чуть сладковатый, как аромат летних цветов, которые мама так любовно растила. Розы и лаванды.

Она открыла стенной шкаф и рассеянно коснулась одного из висевших там платьев. Она узнала его на ощупь: летнее льняное платье, совсем старое. Тоби припомнила, что Элен надевала его на выпускной вечер Вики. И вот оно здесь, висит среди других вещей, которые Элен копила годами. «Когда в последний раз я водила тебя по магазинам? Не помню. Не помню, когда в последний раз покупала тебе платье…»

Она закрыла дверцу шкафа и села на кровать. Несколько дней назад она сменила белье в надежде, что мама скоро вернется домой. Теперь Тоби почти жалела об этом: постель источала безликий запах стирального порошка, все следы маминого пребывания были сорваны вместе с простынями. Тоби легла, думая обо всех тех ночах, которые провела здесь Элен. Пытаясь уловить в воздухе невидимые следы ее присутствия.

Она закрыла глаза, сделала глубокий вдох. И уснула.

Утром ее разбудил звонок Вики. Телефон успел прозвонить восемь раз, прежде чем Тоби доковыляла до своей спальни и сняла трубку. Спросонья она плохо понимала, что говорит сестра.

– Нужно принимать решение, Тоби, но я не могу сделать это сама. Мне такое не по плечу.

– Какое решение?

– Мамин аппарат искусственного дыхания. – Вики поперхнулась. – Они хотят отключить его.

– Нет! – С Тоби мигом слетели остатки сна. – Нет.

– Они сделали вторую ЭЭГ и сказали, что это…

– Я еду. Не позволяй им ничего трогать. Слышишь, Вики? Не давай им трогать этот проклятый аппарат.

Через сорок пять минут она входила в отделение реанимации. Вики стояла возле бокса Элен, а рядом с ней – доктор Стейнглас. Тоби сразу направилась к матери, наклонилась и шепнула:

– Я здесь, мама. Я рядом.

– Сегодня утром сделали вторую ЭЭГ, – сказал доктор Стейнглас. – Активность отсутствует. Новое кровоизлияние ухудшило картину. У нее отсутствует спонтанное дыхание, вдобавок…

– Не думаю, что нам стоит обсуждать это прямо здесь, – возразила Тоби.

– Я понимаю, что это нелегко, – произнес Стейнглас. – Но ваша мама все равно не понимает ничего из того, что мы сейчас говорим.

– Я не собираюсь разговаривать на эту тему. Во всяком случае не здесь, – отрезала Тоби и вышла из бокса.

В маленькой совещательной комнате отделения интенсивной терапии она сели за стол – мрачно молчащая Тоби и готовая разрыдаться Вики. Доктор Стейнглас, которого Тоби считала компетентным, но бесстрастным человеком, чувствовал себя явно неуютно в новой роли семейного советника.

– Прошу прощения, что поднял этот вопрос, – начал Стейнглас. – Но он действительно назрел. Прошло четыре дня, а мы не видим никаких улучшений. Обе ЭЭГ не выявили никакой активности. Кровоизлияние было обширным, мозг перестал работать. Аппарат искусственного дыхания… всего лишь тянет время. – Он помолчал и добавил: – Я действительно считаю, что так было бы гуманнее.

Вики посмотрела на сестру, затем снова на Стейнгласа.

– Если вы и впрямь думаете, что шансов нет…

– Он не знает, – возразила Тоби. – Никто этого не знает.

– Но она страдает, – проговорила Вики. – Эта трубка у нее в горле, все эти иголки…

– Я против отключения аппарата.

– Я только думаю, чего бы хотела мама…

– Не тебе решать. Не ты за ней ухаживаешь.

Вики съежилась и широко раскрыла глаза, словно от удара.

Тоби схватилась за голову.

– Боже, прости меня. Я не это хотела сказать.

– Мне кажется, ты именно это и хотела сказать. – Вики поднялась. – Хорошо, тогда решай сама. Раз ты считаешь, что только ты любишь ее.

Она вышла из комнаты. Почти сразу за ней последовал и доктор Стейнглас.

Тоби все еще сидела, опустив голову, ее била дрожь от злости и отвращения. К самой себе. К женщине, называвшей себя Джейн Нолан. «Черт возьми, мне бы только найти тебя, остаться бы хоть на минуту с тобой наедине».

К обеду гнев и адреналин выветрились окончательно. У Тоби не было сил даже на попытку отыскать Дворака; сейчас ей вообще не хотелось ни с кем говорить. Она сидела у постели Элен, откинувшись на спинку стула и закрыв глаза, но не могла избавиться от образа лежавшей рядом матери. Каждый раз, слыша тихое шипение аппарата искусственного дыхания, она представляла, как поднимается и опускается грудь Элен. Легкие наполняются воздухом. Обогащенная кислородом кровь устремляется от легочных альвеол к сердцу, а затем к мозгу, где и циркулирует бессмысленно и бесполезно.

Она услышала, как кто-то вошел в бокс; открыв глаза, она увидела доктора Стейнгласа, стоявшего у изножья кровати.

– Тоби, – тихо проговорил он. – Я знаю, что это очень тяжело для вас. И все же мы должны принять решение.

– Я не готова.

– Мы в сложном положении. Отделение переполнено. А если поступит, к примеру, инфаркт, нам потребуется место. – Он помедлил. – Мы продержим ее на искусственном дыхании, пока вы не примете решение. Но и вы войдите в наше положение.

Тоби промолчала. Не сводя глаз с Элен, она думала: «Какая же ты хрупкая. И с каждым днем будто бы становишься еще тоньше».

– Тоби!

Она взглянула на Стейнгласа.

– Мне нужно еще немного времени. Я должна быть уверена.

– Я могу прислать к вам невропатолога.

– Советов мне больше не требуется.

– Возможно, требуется. Может быть…

– Пожалуйста, просто оставьте меня в покое!

Доктор Стейнглас отступил, удивившись злости в ее голосе. Несколько медсестер наблюдали за их разговором из коридора.

– Извините, – опомнилась Тоби. – Подождите немного. Мне нужно время. Еще один день.

Она взяла сумочку и вышла из отделения, ощущая, что сестры продолжают следить за каждым ее шагом.

«Куда мне теперь идти? – думала она, садясь в лифт. – Как мне бороться, когда нападают со всех сторон?»

Противник, словно гигантский спрут, окружил ее множеством щупалец. Детектив Альпрен. Джейн Нолан. Ее давний противник Даг Кэри.

И Валленберг. Сначала она поставила его в неловкое положение, потребовав вскрытия. Затем принялась доставать неприятными расспросами о пациентах с БКЯ. Она, разумеется, нажила себе врага, но до сих пор, насколько она могла судить, не нанесла ему особого вреда.

«Тогда почему Казаркин Холм так ополчился на меня? Что они пытаются скрыть?»

Лифт остановился на втором этаже, чтобы впустить пару финансовых клерков, чей рабочий день как раз подошел к концу. Тоби взглянула на часы и увидела, что уже шестой час; официально наступили выходные. Она мельком заглянула в коридор административного отдела, и ее вдруг осенило.

Выскочив из лифта, Тоби направилась к медицинской библиотеке. Дверь была еще не заперта, но весь народ уже разошелся. Она включила справочный компьютер.

Загорелся экран поисковой системы «Медлайн».

В графе «Имя автора» она набрала: Валленберг, Карл.

Появились названия пяти статей, перечисленные в обратном порядке. Самая свежая была трехлетней давности, вышла в журнале «Клеточная трансплантация»: «Васкуляризация при введении клеточной суспензии нейротрансплантата крысам». Были здесь и соавторы: врач Гидеон Ярборо и кандидат наук Моника Траммель.

Тоби уже собиралась перейти к следующей статье, но ее взгляд внезапно зацепился за одно из имен – Гидеон Ярборо. Она вспомнила лысого человека на похоронах Роби, высокого, элегантного, который попытался выступить миротворцем в ее споре с Валленбергом. И Валленберг назвал его Гидеоном.

Тоби перешла к справочному столу и достала с полки «Перечень специалистов по медицине». В разделе «Хирургия» она обнаружила следующее:

«Ярборо, Гидеон. Нейрохирург.

Бакалавриат: биология, Дартмут. Законченное высшее: Йельский университет.

Стажировка: больница Хартфорд, общая хирургия: нейрохирургия под руководством Питера Бента Брайэма.

Аттестован в 1988 году.

Аспирантура: Научно-исследовательский институт старения Росслин, Гринвич, Коннектикут.

Текущая практика: Уэллесли, Массачусетс, Центр хирургии Ховарт».

Институт Росслин. В этом заведении когда-то работал и Валленберг. Роби Брэйс говорил, что Валленберг ушел из Росслина из-за какого-то скандала с женщиной и еще одним коллегой. Любовный треугольник.

Мог Ярборо быть тем третьим?

Она перетащила справочник к компьютеру и на этот раз в графе «автор» набрала имя Ярборо.

Появилось несколько статей, среди них уже виденная из «Клеточной трансплантации». Тоби перешла к первой статье, опубликованной шесть лет назад, и прочла краткий обзор. Здесь описывались эксперименты с фрагментами мозговой ткани крысиных зародышей, разделенной на отдельные клетки с помощь энзима трипсина; затем они вводились в мозг взрослых крыс. Пересаженные клетки благополучно приживались, образуя работоспособные колонии, снабженные новыми кровеносными сосудами.

Холодок побежал у нее по спине.

Тоби щелкнула на следующую статью – из «Журнала экспериментальной нейробиологии». Имена соавторов Ярборо были ей незнакомы. Статья называлась «Морфофункциональная интеграция трансплантированных эмбриональных клеток мозга у крыс». Здесь вреза с кратким содержанием не было.

Тоби просмотрела заголовки других статей:

«Механизмы взаимодействия вживленных эмбриональных тканей с мозгом реципиента у крыс».

«Забор эмбриональных клеток мозга у крыс в разные периоды гестации».

«Криоконсервация эмбриональных мозговых трансплантатов у крыс». К этой статье прилагался врез: «После 90-дневного содержания в жидком азоте эмбриональные мезенцефальные клетки показали значительно сниженную выживаемость в сравнении со свежими. Для наилучшей приживаемости требуется обеспечить немедленную пересадку свежезабранных эмбриональных тканей мозга».

Тоби уставилась на последние слова: «свежезабранных эмбриональных тканей мозга».

Холод сковал спину.

Она щелкнула на последнюю статью – трехлетней давности:

«Пересадка эмбриональных гипофизарных тканей у престарелых обезьян: возможность продления жизни». Авторами числились Ярборо, Валленберг и кандидат наук Моника Траммель.

Это была их последняя совместная публикация; вскоре после этого Валленберг и его партнеры покинули Росслин. Возможно, причиной тому были их спорные исследования?

Тоби встала и подошла к библиотечному телефону. Пока она набирала номер Дворака, сердце ее учащенно билось. К телефону никто не подходил. Она взглянула на часы – 4.45. Включился автоответчик: «Это Дэн. Пожалуйста, назовите свое имя и номер телефона…»

– Дэн, сними трубку, – взмолилась Тоби. – Пожалуйста, сними трубку. – Она помолчала в надежде услышать живой голос, но напрасно. – Дэн, я в больнице Спрингер, в медицинской библиотеке, добавочный номер два пять семь. Тебе стоит взглянуть на то, что здесь есть на «Медлайне». Прошу тебя, пожалуйста, перезвони мне быстрее…

Дверь библиотеки открылась.

Тоби обернулась и увидела заглянувшего в дверь охранника. Похоже, мужчина был удивлен не меньше, чем она.

– Мэм, я должен запереть помещение.

– Вы видите, я звоню.

– Заканчивайте звонок. Я подожду.

Тоби разочарованно повесила трубку и вышла из библиотеки. И лишь дойдя до лестницы, она вспомнила, что не выключила компьютер.

Сев в машину, она решила позвонить Двораку по прямому номеру на работу. И снова попала на автоответчик. На этот раз никаких сообщений она решила не оставлять.

Тоби яростно крутанула зажигание и выехала со стоянки. Ведя машину исключительно по привычке, она полностью погрузилась в размышления над тем, что вычитала на «Медлайне». Нейротрансплантаты. Эмбриональные клетки мозга. Продление жизни.

Так вот над чем трудился Валленберг в Росслине. А его партнером был Гидеон Ярборо, нейрохирург, нынче практикующий где-то в Уэллесли.

Тоби свернула на заправку и попросила у продавца телефонный справочник Уэллесли.

В «Желтых страницах» в разделе «Медицинская помощь» она нашла то, что искала:

«Центр хирургии Ховарт

Многопрофильная помощь

1388, Айсли-стрит»

Ховарт. Это название встречалось в карте Гарри Слоткина. Когда Роби привозил ее в Казаркин Холм посмотреть на историю болезни Гарри, она видела это название в перечне назначений:

«Предоперационно – валиум и транспортировка в Центр хирургии Ховарт в Уэллесли в шесть часов утра».

Она вернулась в машину и поехала в сторону Уэллесли.

Когда Тоби добралась до Ховарта, у нее в мыслях уже наступила ясность, и картина складывалась поистине чудовищная.

В спустившихся сумерках, поставив машину на другой стороне улицы, она пригляделась к неприметному двухэтажному зданию. Оно сильно обросло кустарником и деревьями; небольшая стоянка перед входом пустовала. В верхних окнах свет не горел; фойе и приемная, расположенные внизу, были освещены, однако никакого движения не наблюдалось.

Тоби вылезла из машины и подошла к главному входу. Двери были заперты. В окне была вывешена табличка с именами врачей:

«Мерль Ламм, акушерство и гинекология

Лоренс Ромингтон, общая хирургия

Гидеон Ярборо, нейрохирургия».

Интересно, подумала она. Вроде бы Гарри Слоткина возили сюда из-за искривленной носовой перегородки. Однако ни один из этих врачей не был отоларингологом.

Откуда-то изнутри здания доносилось тихое гудение. Отопление? Генератор? Тоби не смогла определить, что это за звук.

Она обошла здание, однако густые заросли не позволяли ничего разглядеть через окна. Гудение неожиданно стихло, наступила полная тишина. Тоби завернула за угол и позади здания обнаружила небольшую мощеную площадку. Тут стояли три автомобиля.

И один из них – темно-синий «Сааб». Машина Джейн Нолан. Задняя дверь здания тоже была заперта.

Тоби вернулась в машину и еще раз попыталась застать Дворака на службе по прямой линии. Она не слишком надеялась на ответ, поэтому даже вздрогнула, услышав резкое «Да!»

Она взахлеб затараторила:

– Дэн, я знаю, чем занимается Валленберг. Знаю, как заражаются его пациенты…

– Тоби, послушай меня. Немедленно звони своему адвокату.

– Это не инъекции гормонов. Они пересаживают гипофизарные клетки из эмбриональных тканей мозга. Но что-то пошло не так. Каким-то образом они занесли БКЯ. А теперь пытаются скрыть это, скрыть катастрофу, чтобы она не всплыла на поверхность…

– Да послушай же меня! У тебя серьезные неприятности.

– Что такое?

– Я только что говорил с Альпреном. – Дворак помолчал, потом тихо продолжил: – Они выписали ордер на твой арест.

С минуту она сидела, молча разглядывая дом напротив. «Опять они опередили меня, – думала Тоби. – Они все время на шаг впереди».

– Вот что, по-моему, тебе стоит сделать, – снова заговорил он. – Позвони своему адвокату. Попроси, чтобы он поехал с тобой в полицию, в участок на Беркли-стрит. Дело будет передано туда.

– Почему?

– Из-за твоей мамы… ее состояния.

Убийства – вот что он имел в виду. Вскоре это будет признано убийством.

– Не надо ждать, пока Альпрен арестует тебя дома, – продолжал Дворак. – Это станет лакомым куском для акул из СМИ. Сдайся добровольно, и чем быстрее, тем лучше.

– Почему они выписали ордер? Почему именно сейчас?

– Они раздобыли новые улики.

– Какие улики?

– Тоби, приезжай. Я могу тебя встретить, поедем вместе.

– Я никуда не поеду, пока не узнаю, что это за улики.

Дворак замялся.

– Фармацевт из аптеки недалеко от твоего дома сказала, что заполняла рецепт для твоей мамы. Шестьдесят таблеток кумадина. Она сказала, что ты продиктовала назначение по телефону.

– Это ложь.

– Я всего лишь передаю тебе ее слова.

– Откуда ей знать, что это я звонила? Любая другая женщина могла представиться моим именем. Это могла быть Джейн. Откуда она знает?

– Тоби, мы все уладим, я обещаю. Но сейчас тебе лучше поехать туда добровольно. И безотлагательно.

– И что? Провести ночь за решеткой?

– Если ты не приедешь сама, тебя могут продержать там в течение нескольких месяцев.

– Я не причиняла зла своей матери.

– Тогда приезжай и скажи это Альпрену. Чем дольше будешь тянуть, тем хуже для тебя. Я буду ждать здесь. Пожалуйста, приезжай.

Тоби была слишком подавлена, чтобы спорить, и слишком устала, чтобы обдумывать сейчас свои будущие действия. Позвонить адвокату. Поговорить с Вики. Договориться, чтобы оплатила счета, присмотрела за домом и отогнала машину. И деньги – нужно будет снять деньги с пенсионного счета. Адвокаты недешевы…

– Тоби, ты поняла, что тебе надо сделать?

– Да, – прошептала она.

– Я сейчас собираюсь уходить с работы. Где встретимся?

– В полиции. Скажи Альпрену, что я еду. Скажи, пусть никого не посылает ко мне в дом.

– Как скажешь. Я тебя жду.

Кладя трубку, Тоби заметила, что у нее затекли пальцы – так крепко она ее держала. «Вот гром и грянул», – подумала она. И стала мысленно готовиться к предстоящим испытаниям. Отпечатки пальцев. Снимки в полицейское досье. Репортеры. Если бы только она могла куда-то спрятаться, собраться с силами. Но времени уже не было, ее ждали в полиции.