Текст книги "Жатва"

Автор книги: Тесс Герритсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

6

Никогда еще Эбби не боялась идти на работу. Но сегодня утром, входя в вестибюль клиники Бейсайд, она чувствовала, что кидается прямо в огонь. Минувшим вечером Джереми Парр грозил ей последствиями. Сегодня она их увидит. Однако до тех пор, пока Уэттиг официально не объявит ей об увольнении, Эбби решила, как и прежде, выполнять свои обязанности. У нее есть пациенты, которых она ведет. Есть плановые операции. Вечером она заступит на дежурство. Вопреки всему, Эбби собиралась и дальше добросовестно заниматься своим делом. Этого от нее ждали больные. К тому же она ощущала себя в долгу перед Вивьен. Всего час назад они говорили по телефону, и Вивьен ей сказала:

– Кто-то должен отстаивать права таких, как Джош О’Дей. Держись, Ди Маттео. Это нужно и тебе, и мне.

Голоса медсестер смолкли, едва Эбби переступила порог реанимации хирургического отделения. Должно быть, все уже знали об истории с Джошем О’Деем. Самой Эбби никто не сказал ни слова, но она слышала перешептывания, ловила настороженные взгляды. Она подошла к стойке за карточками пациентов, чтобы затем начать обход. Но даже это рутинное действие потребовало от нее полной сосредоточенности. Сложив всю документацию на столик-тележку, Эбби направилась к первой пациентке в ее списке. Подальше от шушуканий и настороженных глаз.

Войдя в отсек, Эбби плотно задвинула занавеску. Мэри Аллен лежала в утробной позе, прижав в телу худенькие руки и ноги. Ее глаза были закрыты. Два дня назад ей провели открытую легочную биопсию, после которой у старухи дважды ненадолго падало давление. Ее решили пока оставить в отделении и понаблюдать. Из записей дежурной медсестры Эбби узнала, что за прошедшие сутки новых спадов давления у Мэри не было. Не было и нарушений сердечного ритма. Скорее всего, сегодня Мэри можно будет перевести в обычную хирургическую палату. Следящая аппаратура ей больше не требовалась.

– Здравствуйте, миссис Аллен, – поздоровалась Эбби.

Старуха мигом проснулась.

– Здравствуйте, доктор Ди Маттео.

– Как вы сегодня себя чувствуете?

– Неважно. Боли никуда не делись. Да вы и сами знаете.

– Где болит?

– В груди. В голове. Теперь еще и в спине. Все время.

Судя по записям в карточке, Мэри постоянно кололи морфин. Но вводимые дозы уже не помогали. Придется увеличивать дозу.

– Мы дадим вам больше лекарств, – пообещала Эбби. – Столько, сколько нужно, чтобы вы не чувствовали боли.

– И чтобы уснуть. Я совсем не могу спать.

Мэри тяжело вздохнула и закрыла глаза. В этом вздохе была вся ее безмерная усталость.

– Знаете, доктор, я просто хочу уснуть и не проснуться…

– Миссис Аллен? Мэри?

– Вы мне поможете? Вы же мой доктор. Вам это легко устроить. Очень легко.

– Мы можем унять боли, – сказала Эбби.

– Но только не мой рак. Верно?

Мэри снова открыла глаза и умоляюще взглянула на Эбби. Этот взгляд требовал предельно честного ответа.

– Унять рак мы не можем, – согласилась Эбби. – Он слишком широко разошелся по вашему организму. Мы можем назначить химиотерапию и замедлить дальнейшее его распространение. Это подарит вам еще какое-то время.

– Время? – Мэри разразилась смехом обреченного человека. – А на что оно мне? Лежать тут у вас еще неделю? Еще месяц? Я бы хоть сегодня отправилась на тот свет.

Эбби взяла Мэри за руку. Рука напоминала кость, обернутую пергаментом. Ни тканей, ни мышц.

– Давайте сначала разберемся с болью. Если заставим ее отступить, у вас изменится отношение и ко всему остальному.

В ответ Мэри просто отвернулась. Она закрывалась, отгораживалась от Эбби.

– Вы же, наверное, пришли слушать мои легкие, – только и сказала она.

Обе знали: осмотр – не более чем формальность. Бесполезная церемония, когда врач прикладывает стетоскоп к груди безнадежно больной пациентки. Однако Эбби тщательно прослушала легкие и сердце Мэри. Что еще она могла предложить старухе? Все это время Мэри лежала на спине.

– Мы переводим вас в обычную палату, – сообщила Эбби. – Там вы сможете походить, подвигаться. Там тише, нет всей этой аппаратуры. Меньше беспокойства.

Никакого ответа. Лишь глубокое дыхание и протяжный вздох.

Эбби уходила из отсека, чувствуя себя еще более раздавленной и бесполезной. Она почти ничем не могла помочь Мэри Аллен. Обещание избавить от боли – предел возможностей. Только это, а дальше – просто не мешать природе делать свое дело.

Открыв карточку Мэри, она написала: «Пациентка высказывает желание умереть. Предписано увеличить дозы сульфата морфина для снятия боли. Изменить код состояния на „Не реанимировать“». К этому Эбби добавила направление на перевод в другую палату и отдала карточку Сесили – медсестре, ухаживающей за Мэри.

– Пусть она хотя бы не мучается от болей, – сказала Эбби. – Титруйте дозу морфина. Вводите столько, сколько потребуется, чтобы она могла спать.

– И каков верхний предел?

Эбби задумалась. Грань между освобождением от боли и бессознательным состоянием, между сном и комой была совсем тонкой.

– Никакого верхнего предела. Поймите, Сесили: она умирает. Она хочет умереть. Если морфин облегчает ее состояние, мы не должны ей отказывать. Даже если это и приближает ее конец.

Сесили кивнула. В ее глазах Эбби прочла молчаливое согласие.

Эбби уже направилась к другому отсеку, когда медсестра ее окликнула.

– Что-нибудь еще?

– Я… я просто хотела вам сказать. Вы должны знать, что…

Сесили беспокойно оглядела помещение. Медсестры видели, что она стоит рядом с опальным доктором Ди Маттео. Видели и ждали.

– В общем, я хочу, чтобы вы знали… Мы думаем… вы с доктором Чао сделали правильно, отдав сердце Джошу О’Дею.

Эбби заморгала, борясь с подступающими слезами.

– Спасибо, – прошептала она. – Огромное вам спасибо.

Только теперь, оглянувшись по сторонам, Эбби увидела одобрительные кивки других медсестер.

– Вы, доктор Ди Маттео, – одна из лучших ординаторов, с кем мы работали, – продолжала Сесили. – Мы хотим, чтобы вы знали и это.

И вдруг со всех сторон раздались аплодисменты. Эбби потеряла дар речи. Она стояла, растерянно прижимая к груди карточку. Все медсестры реанимации хирургического отделения аплодировали ей. Они устроили Эбби настоящую овацию.

– Я требую, чтобы ее убрали из ординаторов и выгнали из Бейсайда, – сказал Виктор Восс. – И я не остановлюсь ни перед чем, чтобы этого добиться.

За восемь лет, проведенных на посту президента клиники Бейсайд, Джереми Парр повидал достаточно кризисных ситуаций. Две забастовки медсестер, несколько судебных дел о врачебных ошибках, каждое из которых тянуло на многие миллионы штрафных выплат. Однажды активисты движения «Право на жизнь» устроили в вестибюле клиники настоящий шабаш. Джереми приходилось видеть разгневанные лица. Но с такой неистовой, клокочущей яростью, перекосившей лицо Виктора Восса, он сталкивался впервые. В десять часов утра Восс явился к нему в кабинет, сопровождаемый двумя адвокатами, и потребовал созвать совещание. Время двигалось к полудню, и теперь в кабинете Парра сидели вызванные им Колин Уэттиг – руководитель хирургической ординатуры, а также юрист клиники Сьюзен Касадо. Ее Парр пригласил по своей личной инициативе. Хотя пока не было и речи о судебном разбирательстве, президент клиники решил подстраховаться. Отнюдь не лишняя предосторожность, когда имеешь дело с таким могущественным человеком, как Виктор Восс.

– Моя жена умирает, – бушевал Восс. – Вам это понятно? Умирает. Она может не дожить до завтра. И прямая вина за это лежит на обоих ваших ординаторах.

– Доктор Ди Маттео стажируется всего второй год, – ответил Уэттиг. – Сама она ничего не решала. Решение было принято нашим старшим ординатором доктором Чао. Она больше не работает в клинике.

– Я требую уволить и эту… доктора Ди Маттео.

– Ее не за что увольнять.

– Так найдите повод вышвырнуть ее из клиники!

– Доктор Уэттиг, – спокойным, рассудительным тоном начал Парр, – нужно найти основание для прекращения ее стажировки.

– Нет таких оснований, – гнул свою линию Генерал. – Все ее поступки, все сделанные ею выводы профессионально безупречны. Более того, они все задокументированы. Мистер Восс, я вполне понимаю, как вам сейчас тяжело. В таком состоянии всегда хочется возложить на кого-то вину и потребовать наказания. Но мне думается, ваш гнев направлен не туда. Истинная проблема кроется в нехватке донорских органов. Тысячам людей требуется пересадка сердца, но операции делают единицам. А теперь представьте последствия увольнения доктора Ди Маттео. Она может подать встречный иск. Дело приобретет более широкую огласку. Соответствующие инстанции начнут копать и задавать вопросы. В частности, они спросят, почему семнадцатилетний парень с самого начала не получил предназначенное ему донорское сердце.

Восс сердито сопел.

– Боже мой, – пробормотал Парр.

– Вы понимаете, о чем я говорю? – спросил Уэттиг. – Дело получит скверный оборот. На нашу клинику упадет тень. Мы вовсе не хотим давать газетчикам пищу для статей. А статьи обязательно появятся, и в них будет намек на классовую войну. Еще одна история о вопиющей несправедливости, проявленной к неимущим. Именно так это и подадут населению. И никто не захочет разбираться, так это на самом деле или не совсем так.

Уэттиг вопросительно посмотрел на собравшихся. Все молчали.

«Наше молчание говорит больше, чем многочасовые речи», – подумал Парр.

– Нам совсем не нужно, чтобы у людей возникло искаженное представление о клинике, – сказала Сьюзен. – Мало того что это нанесло бы удар по нашей репутации. Один намек на торговлю донорскими органами – и пресса нас уничтожит.

– Вот я и пытаюсь объяснить мистеру Воссу, как все это выглядит, – подхватил Уэттиг.

– Мне плевать, как это выглядит, – заявил Восс. – Эти двое украли сердце.

– Мистер Террио написал заявление о целенаправленной передаче, обозначив получателя.

– Это сердце гарантировали моей жене.

– Гарантировали? – переспросил Уэттиг и хмуро посмотрел на Парра. – Почему меня не поставили в известность?

– Решение было принято до поступления миссис Восс в клинику, – зачастил Парр. – Полное совпадение всех проб и анализов.

– И с организмом того мальчишки – тоже, – парировал Уэттиг.

Восс вскочил на ноги:

– А теперь послушайте, что я вам скажу. Из-за какой-то Эбби Ди Маттео моя жена умирает. Вы меня плохо знаете. Вредить мне и членам моей семьи крайне опасно. Еще никому это не сходило с рук!

– Мистер Восс, возможно, об этом следует поговорить… – попытался урезонить его один из адвокатов.

– Не перебивайте! Я еще не закончил!

– Мистер Восс, прошу вас. Это совсем не в ваших интересах.

Восс наградил адвоката испепеляющим взглядом. Сделав над собой заметное усилие, он сел.

– Я хочу, чтобы эта доктор Ди Маттео понесла наказание, – бросил он, выразительно взглянув на Парра.

К этому времени рубашка Парра промокла от пота. Уволить ординатора? Нет ничего проще. К сожалению, Генерала не уломаешь. Черт бы побрал этих неуступчивых хирургов! До чего же они не любят подчиняться. Спрашивается, вот что сейчас Уэттиг закусил удила?

Сьюзен Касадо умела говорить мягко и вкрадчиво. Это был тон укротительницы, говорящей с хищниками.

– Мистер Восс, не будет ли правильнее нам всем немного остыть и некоторое время спокойно обдумать эту ситуацию? Поспешное обращение в суд редко дает ожидаемые результаты. Возможно, через несколько дней мы сумеем решить ваши проблемы.

Сказав это, Сьюзен демонстративно посмотрела на Уэттига. Генерал столь же демонстративно ее игнорировал.

– За эти несколько дней моя жена может умереть, – отрезал Восс. Он встал и с нескрываемым презрением посмотрел на Парра. – Я ничего не собираюсь обдумывать. Я требую, чтобы в отношении Ди Маттео были приняты меры. И как можно скорее. Это тоже мое требование.

– Вижу пулю, – сказала Эбби.

Марк изменил положение операционного светильника, направив луч на заднюю часть грудной полости. Там, позади вздымающихся легких, поблескивало что-то металлическое.

– У тебя острое зрение, Эбби. Раз уж ты ее заметила, думаю, не откажешь себе в удовольствии ее извлечь?

Эбби взяла с инструментального подноса пару иглодержателей. Легкие, приняв в себя новую порцию воздуха, раздулись и загородили обзор грудной полости.

– Выпустите из легких воздух. Ненадолго, – попросила она.

– Готово, – сказал анестезиолог.

Подчиняясь естественной кривизне ребер, рука Эбби глубоко проникла в грудную клетку пациента. Марк осторожно отодвинул правое легкое. Концы иглодержателей сомкнулись на кусочке металла, после чего Эбби осторожно вытащила пулю.

В металлическую ванночку шлепнулась пуля знаменитого двадцать второго калибра.

– Кровотечения нет. Похоже, можно зашивать.

– Этому парню повезло, – подытожил Марк, прикидывая траекторию снаряда. – Выстрел пришелся в правую часть грудины. Скорее всего, пуля ударилась в ребро и отклонилась. Ну а потом закувыркалась по плевре. Жертва отделалась пневмотораксом.

– Надеюсь, он усвоил урок, – сказала Эбби.

– Какой еще урок?

– Никогда не зли жену.

– Так это она стреляла?

– Да, малыш. Женщины давно уже не покорные овечки.

Они зашивали грудь пациента. Работалось легко и приятно, как бывает, когда люди давно знают друг друга. Четыре часа дня. Эбби была на ногах с семи утра, и ноги у нее уже болели, а впереди – целые сутки дежурства. Но настроение у Эбби было приподнятое, чему способствовал успех операции и возможность поработать вместе с Марком. Таким ей виделось их будущее: работа рука об руку, с полной уверенностью в себе и в друг друге. Марк был удивительным хирургом. Он умел работать быстро, но тщательно. С его появлением в операционной становилось очень уютно. Марк никогда не терял самообладания. Не было случая, чтобы он накричал на медсестру или вообще повысил голос. Эбби решила: если ей когда-нибудь случится лечь под нож хирурга, путь этим хирургом будет Марк Ходелл.

Какое счастье – вместе стоять у операционного стола. Пусть и в перчатках, их руки постоянно соприкасались. Их головы находились на расстоянии дюйма. В такие моменты Эбби забывала про Виктора Восса и его угрозы зарубить ей карьеру. Возможно, обещанная буря так и не разразится. Топор возмездия не занесен над ее головой. Парр больше не требовал ее к себе в кабинет. Утром Колин Уэттиг отозвал ее в сторонку и в своей обычной немногословной манере сообщил, что ее дежурства получили очень высокую оценку.

«Все обойдется, – подумала она, глядя, как прооперированного пациента увозят в палату. – Пока что главные силы на моей стороне».

– Прекрасная работа, доктор Ди Маттео, – улыбнулся Марк, снимая хирургический халат.

– Бьюсь об заклад, эти слова ты говоришь всем ординаторам.

– Есть слова, которые я никогда не говорю другим ординаторам. – Марк наклонился к ней и шепотом добавил: – Подожди меня в ординаторской.

Сзади послышалось вежливое покашливание.

– Гм… доктор Ди Маттео?

Покрасневшие Марк и Эбби повернулись. В приоткрытой двери операционной виднелось лицо дежурной медсестры.

– Звонила секретарша мистера Парра. Вас просят пройти в административное крыло.

– Прямо сейчас?

– Мне сказали, что вас там ждут, – ответила дежурная медсестра и закрыла дверь.

– А я только успокоилась, – вздохнула Эбби, тревожно глядя на Марка. – Что они еще придумали?

– Что бы ни придумали, не позволяй делать из тебя девочку для битья. Уверен: все будет отлично. Хочешь, я пойду с тобой?

Эбби подумала и покачала головой:

– Я уже большая. Должна сама справляться с такими вещами.

– Если возникнут проблемы, сразу же дай мне знать. Я буду здесь.

Марк крепко стиснул ей руку.

– Обещаю.

Эбби ответила ему слабой улыбкой. Выйдя из операционной, она поспешила к лифту.

С тем же чувством ужаса, какое испытывала вчерашним вечером, Эбби спустилась на второй этаж и по бесшумному ковру пошла в кабинет Джереми Парра. Секретарша провела ее в конференц-зал. Эбби постучала.

– Входите, – раздался голос Парра.

Прерывисто дыша, Эбби вошла.

Парр поднялся ей навстречу. Помимо него, в зале присутствовали Колин Уэттиг и незнакомая Эбби женщина – брюнетка лет сорока, одетая в элегантный синий костюм. По лицам собравшихся Эбби пыталась угадать хоть что-то и не могла. Но интуиция ей подсказывала: эта встреча не сулит ничего хорошего.

– Доктор Ди Маттео, позвольте вам представить Сьюзен Касадо, нашего корпоративного юриста.

«Юриста? Значит, Восс не успокоился?»

Женщины обменялись рукопожатием. В отличие от холодной, как лед, руки Эбби, рука Сьюзен была неестественно теплой.

Эбби села рядом с Уэттигом. Сьюзен зашелестела разложенными бумагами. Уэттиг угрюмо прочищал горло. Потом Парр заговорил:

– Доктор Ди Маттео, вероятно, вы помните вашу роль в лечении миссис Карен Террио.

Эбби нахмурилась. Она ждала совсем не такого начала разговора.

– Я проводила первичный осмотр миссис Террио, – сказала она. – Затем я передала ее отделению нейрохирургии. Все остальное делали уже там.

– Как долго она находилась под вашим наблюдением?

– Официально? Около двух часов. Примерно столько.

– А какие действия вы проводили над пациенткой в течение этих двух часов?

– Стабилизировала ее состояние. Распорядилась о проведении необходимых анализов. Все это отражено в истории болезни миссис Террио.

– Да, у нас есть экземпляр, – сказала Сьюзен Касадо, указав на папку.

– Там все расписано и зафиксировано. Начиная с акта о поступлении пациентки. Все мои наблюдения и распоряжения.

– Все, что вы делали? – уточнила Сьюзен.

– Да. Абсолютно все.

– А могло ли одно из ваших действий негативно отразиться на состоянии пациентки?

– Нет, не могло.

– Не могло быть так, что вы что-то упустили? Что-то достаточно важное. Оглянитесь назад и вспомните.

– Я сделала все, что предписано делать в таких случаях.

– Как я понимаю, пациентки уже нет в живых? – спросила Сьюзен.

– Пациентка стала жертвой лобового столкновения на шоссе. В нашу клинику ее доставили с многочисленными травмами головы. У нее была зафиксирована смерть мозга.

– После ваших процедур.

Эбби в отчаянии обвела глазами сидящих за столом:

– Может быть, вы мне скажете, чем вызваны эти расспросы? Что вообще происходит?

– А происходит вот что, – сказал Парр. – «Вангард мьючуэл», наша страховая компания… Кстати, и ваша тоже… Всего несколько часов назад получила письменное уведомление. Его прислали с курьером, за подписью одного из адвокатов юридической фирмы «Хокс, Крейг и Сассман». Мне неприятно говорить об этом, но, скорее всего, вас, доктор Ди Маттео, и клинику Бейсайд привлекут к суду за ошибки в медицинской практике.

Эбби шумно выдохнула удерживаемый воздух. Она схватилась за край стола, борясь с подступающей тошнотой. Она понимала: от нее ждут объяснений, однако в данный момент она была способна лишь мотать головой и в ужасе озираться по сторонам.

– Насколько понимаю, вы такого не ожидали, – сказала Сьюзен Касадо.

– Я… – Эбби сглотнула горькую слюну. – Нет… нет.

– Это всего лишь предварительное уведомление, – пояснила Сьюзен. – Вы, конечно же, понимаете: прежде чем дойдет до настоящего разбирательства, необходимо выполнить ряд формальностей. История болезни миссис Террио поступит на рассмотрение медицинской экспертной комиссии штата. Они вынесут свое заключение. Если комиссия не найдет в ваших действиях никаких профессиональных ошибок, все может окончиться на этой стадии. Но у истца по-прежнему будет право обратиться в суд.

– У истца? – переспросила Эбби. – А кто истец?

– Муж покойной. Джозеф Террио.

– Это какое-то недоразумение. Я же ему все подробно объясняла.

– Вот-вот, именно недоразумение, – подхватил Уэттиг.

Все повернулись к Генералу, который до сих пор хранил гробовое молчание.

– Я сам внимательно прочитал все записи. Каждую страницу. Никакими врачебными ошибками там и не пахнет. Доктор Маттео сделала все, что надлежало сделать в подобном случае.

– Тогда почему она единственный врач, на которого они собрались подавать в суд? – спросил Парр.

– Я… единственная? – Эбби оторопело взглянула на юриста клиники. – А как же нейрохирургия? Приемное отделение?

– Там значитесь только вы, доктор, – подтвердила Сьюзен. – И ваш работодатель – клиника Бейсайд.

Эбби привалилась к спинке стула.

– Просто не верится…

– Вот и мне не верится, – сказал Уэттиг. – Любое дело, связанное с медициной, – это обязательно шумиха. Эти чертовы адвокаты бьют из пушек по воробьям. Они готовы притянуть каждого врача в радиусе мили от пациента. Что-то здесь не так. История с Карен Террио – просто предлог.

– Это Виктор Восс, – догадалась Эбби.

– Восс? – Уэттиг даже махнул рукой. – Ему-то какой интерес соваться в это дело?

– Он хочет меня уничтожить. Это и есть его главный интерес. – Эбби оглядела собравшихся. – Как вы думаете, почему из всех врачей упомянута только моя фамилия? Скорее всего, Восс или его люди виделись с Джо Террио и сумели убедить его, что я допустила врачебную ошибку. Если бы мне самой поговорить с Джо…

– Ни в коем случае, – возразила Сьюзен. – Это было бы свидетельством вашего отчаяния. Подсказкой истцу, что ваши дела плохи.

– Мои дела действительно плохи!

– Нет. Пока что это домыслы стороны истца. Если будет доказано, что вы не допустили никаких профессиональных ошибок, дело развалится само собой. Если экспертная комиссия решит вопрос в вашу пользу, другой стороне придется отзывать иск.

– А если они все равно будут настаивать на суде?

– Это совершенно бессмысленно. Одни только судебные издержки…

– Как вы не понимаете? – взвилась Эбби. – Восс не привык отступать. Ему все равно, выиграет он или проиграет! Он способен оплатить целую армию юристов, только бы держать меня в страхе. Иск Джо Террио – лишь первая ласточка. Виктор Восс способен разыскать всех пациентов, которые у меня лечились. И всех их убедить подать на меня в суд.

– И на нас, как на работодателя доктора Ди Маттео. Значит, он будет постоянно трепать клинику Бейсайд, – сказал Парр.

Он был раздавлен ничуть не меньше Эбби.

– Существует же какой-то способ погасить этот пожар, – заметила Сьюзен. – Можно попытаться найти общий язык с мистером Воссом и разъяснить ему всю нелепость его войны против доктора Ди Маттео и клиники.

Никто не произнес ни слова, однако Эбби, взглянув на Парра, угадывала мысли, бродившие в голове президента клиники: «Самый быстрый способ погасить пожар – уволить тебя».

Она ждала, когда Парр выскажет свою мысль вслух. Она даже приготовилась к удару. Но удара не последовало. Парр и Сьюзен лишь переглянулись.

– Игра еще только начинается, – подытожила Сьюзен. – У нас есть несколько месяцев. На маневры. На ответный план…

Она взглянула на Эбби:

– Вам необходимо проконсультироваться с «Вангард мьючуэл». Предлагаю как можно скорее встретиться с их юристом. Подумайте о частном адвокате, сведущем в подобных вопросах.

– Вы считаете, он мне необходим?

– Да.

Эбби сглотнула:

– Не знаю, могу ли я себе позволить частного адвоката…

– В вашем положении, доктор Ди Маттео, вы просто должны, – сказала Сьюзен.

Вечернее дежурство стало для Эбби настоящим спасением. Звонки и сообщения пейджера весь вечер не давали ей расслабиться. То пневмоторакс в отделении интенсивной терапии, то скачок температуры у послеоперационного пациента в хирургии. Почти не оставалось времени на раздумья о судебном иске Джо Террио. Но стоило наступить телефонно-пейджерному затишью, как Эбби начинала кусать губы, сдерживая слезы. Ей и раньше приходилось утешать мужей и жен умерших пациентов, объяснять им, что врачи клиники сделали все возможное и даже невозможное. И никто не угрожал ей судом. Меньше всего Эбби ожидала этого от Джо Террио.

«Чем я могла его обидеть? – мысленно спрашивала себя Эбби. – Может, нужно было проявить больше сострадания? Больше заботы? Черт бы тебя побрал, Джо, ну что еще тебе было нужно от меня?»

При всем желании она не могла больше ничем помочь этому человеку. Она сделала все, что требовала ее профессия. Но она была не в силах оживить мозг Карен Террио. И теперь, в качестве благодарности, – пощечина.

Слезы куда-то делись. Эбби охватила злость. Она злилась на юристов, на Виктора Восса, даже на Джо. При всем сочувствии к этому человеку, потерявшему жену, Эбби понимала, что он ее предал. Тот, чью душевную боль и страдания она так искренне старалась разделить, взял и предал ее.

В десять вечера Эбби наконец смогла вернуться в ординаторскую. Она была слишком расстроена, чтобы читать медицинские журналы. Ей ни с кем не хотелось говорить, даже с Марком. Эбби легла на кушетку и вперилась в потолок. Она не чувствовала ног. Все ее тело будто омертвело.

«Как же я выдержу ночное дежурство, если уже сейчас не могу себя заставить встать с кушетки?»

Однако встать ей все-таки пришлось. В половине одиннадцатого зазвонил телефон.

– Доктор Ди Маттео, – привычно ответила Эбби, садясь на кушетке.

– Говорят из операционный. Доктора Арчер и Ходелл просят вас подойти к ним.

– Сейчас?

– Как можно быстрее. У них намечается операция.

– Иду, – сказала Эбби и повесила трубку.

Она вздохнула, приглаживая волосы. В другое время, в другой вечер, она бы со всех ног бросилась в операционную, торопясь переодеться и встать возле стола. Сегодня ей не хотелось не только вставать к столу, но даже смотреть на лица Марка и Арчера.

«Что раскисла, Ди Маттео? Ты хирург? Если да, то и веди себя как хирург!»

Злость на себя помогла Эбби встать и отправиться в операционную.

Марка и Арчера она нашла в комнате отдыха. Оба стояли возле микроволновой печи и о чем-то переговаривались. По тому, как дернулись их головы, когда она вошла, Эбби догадалась, что разговор не предназначался для чужих ушей. Но едва увидев ее, хирурги улыбнулись.

– А вот и вы, – сказал Арчер. – Ну как, в окопах все тихо?

– Временно, – ответила Эбби. – Слышала, у вас намечается операция.

– Пересадка, – кивнул Марк. – Все наши уже в пути. Вот только с Мохандасом не удалось связаться. Вместо него будет ординатор пятого года. Но нам может понадобиться и твоя помощь. Ну как, готова постоять возле стола?

– На пересадке сердца?

Как же Эбби не хватало этого всплеска адреналина. От депрессии не осталось и следа.

– Сейчас же иду переодеваться, – радостно кивнула Эбби.

– Одна небольшая деталь, – охладил ее пыл Арчер. – Сердце мы будем пересаживать Нине Восс.

Глаза Эбби округлились.

– Неужели ей так быстро нашли сердце?

– Нам повезло. Сердце едет из Берлингтона. Если бы Виктор Восс узнал, что мы позвали вас ассистировать, его бы инфаркт хватил. Но в операционной командуем мы, и нам может понадобиться ваша помощь. В сложившейся ситуации нам не оставалось ничего иного, как позвать вас.

– Не передумала? – спросил ее Марк.

– Ни в коем случае, – без колебаний ответила Эбби.

– Отлично, – улыбнулся Арчер. – Ассистентка у нас есть. – Он кивнул Марку: – Жду вас обоих через двадцать минут в третьей операционной.

В половине двенадцатого им позвонил торакальный хирург из больницы имени Уилкокса в Берлингтоне, штат Вермонт. Донорское сердце изъяли и срочно отправили в аэропорт. По словам хирурга, сердце было в прекрасном состоянии. Температура внутри медицинского контейнера равнялась четырем градусам по Цельсию. Сердце покоилось в насыщенном кардиоплегическом растворе, который временно парализовал сердечную мышцу. В таких условиях сердце сохраняло жизнеспособность от четырех до пяти часов. Без притока крови, питающей коронарные артерии, с каждой минутой так называемого ишемического времени отмирали все новые клетки миокарда. Чем дольше продлится ишемическое время, тем меньше вероятность, что сердце заработает в груди Нины Восс.

Сам полет (срочный чартерный рейс) по расчетам должен был занять максимум полтора часа.

К полуночи вся команда трансплантологов Бейсайда собралась и облачилась в зеленые хирургические костюмы. Помимо Билла Арчера, Марка и анестезиолога Фрэнка Цвика, здесь же присутствовала небольшая «группа поддержки»: медсестры, техник, отвечающая за аппарат искусственного кровообращения, кардиолог Аарон Леви и Эбби.

Нину Восс на каталке доставили в операционную № 3.

В половине второго ночи позвонили из аэропорта Логан. Самолет благополучно приземлился. Это было сигналом для хирургов: мыть руки, надевать перчатки, халаты и маски. Эбби мыла руки, наблюдая через окно за операционной. Команда трансплантологов готовилась к операции. Медсестры выкладывали на подносы простерилизованные инструменты и вскрывали упаковки со стерильными салфетками. Техник настраивала аппарат, напоминающий шкафчик на колесиках. Это и была машина, заменяющая человеческое сердце. Рядом стоял ординатор, вызванный вместо Мохандаса. Он уже подготовился к операции и теперь терпеливо ждал.

На операционном столе, окруженная трубками и проводами, лежала Нина Восс. Похоже, ее совсем не трогала вся эта хирургическая суета. Возле ее головы стоял доктор Цвик и что-то негромко говорил, одновременно делая ей внутривенный укол пентобарбитала. Веки Нины дрогнули и закрылись. Цвик прикрыл ей рот и нос анестезиологической маской. Он несколько раз нажал резиновую грушу, снабдив легкие Нины небольшими порциями кислорода, затем убрал маску.

Следующий этап требовал быстроты. Пациентка уже была без сознания и не могла дышать самостоятельно. Запрокинув ей голову, Цвик ввел в ее горло искривленный клинок ларингоскопа, нащупал голосовые связки и вставил пластиковую эндотрахеальную трубку. Специальная манжета, надутая воздухом, должна была удерживать трубку в трахее пациентки. Цвик подсоединил трубку к вентилятору, и грудь Нины стала подниматься и опускаться, подчиняясь ритму мехов аппарата. Вся интубация заняла менее тридцати секунд.

В операционной уже включили светильник и направили луч на стол. Залитая ярким светом, Нина казалась бесплотной, призрачной. Медсестра откинула простыню, обнажив торс пациентки: ребра, выпирающие под бледной кожей, и маленькие сморщенные груди. Ординатор мазал йодом вокруг ее сердца, дезинфицируя место предстоящей операции.

Двери операционной открылись, вошли Марк, Арчер и Эбби. Все были в зеленых костюмах. С вымытых рук капала вода. Медсестры стерильными полотенцами вытерли им руки, помогли надеть перчатки и халаты. К этому времени Нину Восс полностью подготовили к операции.

Арчер подошел к столу.

– Ну что, еще не привезли? – спросил он.

– Пока ждем, – ответила одна из медсестер.

– Из Логана всего двадцать минут езды.

– Возможно, они попали в пробку.

– В два часа ночи?

– Нам еще только аварии не хватало, – чертыхнувшись, буркнул Марк.

– Было и такое, – не отрываясь от мониторов, сказал Арчер. – В клинике Майо[7]7
  Крупнейшая частная клиника в Рочестере, штат Миннесота.


[Закрыть]. Им самолетом привезли почку из Техаса. Все как обычно: погрузили контейнер в «скорую», двинулись в клинику. Только успевают выехать за пределы аэропорта – «скорая» врезается в грузовик. Контейнер всмятку, почка тоже. Кстати, имела идеальную совместимость.