Текст книги "Третье Правило Волшебника, или Защитники Паствы"

Автор книги: Терри Гудкайнд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 43 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

Гар немедленно закрыл пасть, и на его морщинистой морде появилось обиженное выражение. Гратч считал себя весьма обаятельным и, видимо, полагал, что остальные тоже должны разделять это мнение.

Госпожа Сандерхолт погладила его лапу.

– Все хорошо. У него сердечная и очень симпатичная в своем роде улыбка. Просто я... еще не привыкла к ней, только и всего.

Гратч снова заулыбался и радостно захлопал крыльями. Госпожа Сандерхолт невольно отшатнулась. Разумом она уже понимала, что этот гар отличается от своих опасных для людей соплеменников, но ее инстинкты были пока еще сильнее разума. Гратч двинулся к ней с явным намерением обнять в знак симпатии. Ричард не сомневался, что госпожа Сандерхолт умрет от страха прежде, чем успеет уговорить себя не бояться, и попридержал друга.

– Вы ему нравитесь, госпожа Сандерхолт, и он захотел вас обнять. Но я думаю, достаточно и того, что вы его поблагодарили.

Однако госпожа Сандерхолт уже справилась с собой.

– Ерунда. – Дружески улыбнувшись, она протянула руки. – Обними меня, Гратч.

Со счастливым курлыканием Гратч сграбастал ее в объятия и приподнял в воздух. Ричард тихонько попросил гара быть поаккуратнее. Госпожа Сандерхолт издала приглушенное беспомощное хихиканье. Оказавшись опять на земле, она поправила платье и неловким движением накинула на плечи шаль. Лицо ее сияло.

– Ты прав, Ричард. Гратч не ручной зверек. Это друг.

Гратч радостно закивал, шевеля ушами, и снова захлопал крыльями.

Ричард подобрал один из белых плащей мрисвизов, выбрав тот, что казался почище. Он попросил у госпожи Сандерхолт разрешения провести небольшой эксперимент и подвел ее к дубовой двери, ведущей на кухню. На плечи госпоже Сандерхолт Ричард набросил плащ мрисвиза и осторожно надел ей на голову капюшон.

– Я хочу, чтобы вы сосредоточились, – сказал он ей. – Сосредоточьтесь на коричневом цвете этой двери у вас за спиной. Стяните капюшон под подбородком и закройте глаза, чтобы вам было легче. Представьте, что вы – одно целое с этой дверью, что вы одного с нею цвета.

Госпожа Сандерхолт недоуменно нахмурилась.

– А зачем это нужно?

– Я хочу посмотреть, станете ли вы невидимой, как они.

– Невидимой?!

Ричард ободряюще улыбнулся:

– Просто попробуйте. Глубоко вздохнув, она кивнула и медленно закрыла глаза.

Ничего не произошло. Ричард подождал еще немного, но плащ оставался белым. Ни одна ниточка не потемнела. Госпожа Сандерхолт открыла глаза.

– Я стала невидимой? – спросила она таким тоном, словно боялась, что так оно и случилось.

– Нет, – покачал головой Ричард.

– Я так и думала. Но как этим мерзким уродам удается быть невидимками? – Сняв плащ, она с отвращением отбросила его в сторону. – И почему ты решил, что у меня это получится?

– Эти уроды называются «мрисвизы». Их делают невидимыми плащи, поэтому я и подумал, что плащ скроет и вас. – Госпожа Сандерхолт посмотрела на него с недоверием. – Вот, я вам сейчас покажу.

Ричард поднял плащ, встал у двери, натянул капюшон и, запахнувшись поплотнее, сосредоточился. В мгновение ока плащ стал коричневым и слился с дверью. Его магические свойства под влиянием дара Ричарда каким-то образом распространялись и на те части тела, что не были прикрыты плащом, поэтому Ричард сделался невидимым.

Когда он отошел от двери, плащ моментально стал того же цвета, что камень стены. На нем появились даже трещины, и госпоже Сандерохолт казалось, будто она смотрит сквозь Ричарда. Ричард по опыту знал, что сложность пейзажа не имеет значения – плащ мог воссоздать любой рисунок, любое сочетание цветов.

Он уже давно стоял в стороне, а госпожа Сандерхолт все еще продолжала смотреть на дверь, туда, где видела его в последний раз. Однако Гратч упорно следовал взглядом за ним, и в его зеленых глазах появилось угрожающее выражение. Послышалось нарастающее рычание.

Ричард перестал сосредоточиваться, и плащ немедленно сделался черным. Он не успел даже отбросить назад капюшон.

– Это по-прежнему я, Гратч!

Госпожа Сандерхолт так и подскочила на месте и завертела головой в поисках Ричарда. Гратч перестал рычать, и угрожающее выражение на его морде сменилось растерянностью. Потом он заулыбался, решив, вероятно, что это какая-то новая игра.

– Ричард! – воскликнула госпожа Сандерхолт. – Как у тебя это вышло? Ты стал невидимым!

– Это плащ. На самом деле он вовсе не превращает меня в невидимку, просто сливается с окружающим, и получается своего рода обман зрения. Но, как видно, для этого нужна магия, а вы ею не обладаете. Ну а я родился с даром, поэтому у меня получается. – Ричард бросил взгляд на убитых мрисвизов. – Пожалуй, нам лучше сжечь эти плащи, чтобы они не попали в плохие руки. Они с Гратчем принялись собирать плащи, а госпожа Сандерхолт спросила:

– Ричард, а ты не думаешь, что это опасно... Я имею в виду – носить плащ этой твари?

– Опасно? – Выпрямившись, Ричард почесал затылок. – Не вижу почему. Все, что он делает, – просто меняет цвет. Точно так же, как ящерицы или лягушки, которые сливаются, например, с камнем, на котором сидят.

Госпожа Сандерхолт помогла ему, насколько ей позволяли искалеченные руки, свернуть собранные плащи.

– Таких лягушек я видела. И всегда думала, что эта их способность – одно из чудес Создателя. – Она улыбнулась. – Быть может, Создатель благословил тебя тем же умением, потому что у тебя есть дар. Хвала Создателю! Его милость помогла нам сегодня спастись.

Внезапно Ричардом овладело беспокойство. Он поглядел на гара.

– Гратч, ты не чувствуешь, нет ли поблизости других мрисвизов?

Гар протянул госпоже Сандерхолт последний плащ, а потом внимательно оглядел окрестности. Наконец он отрицательно покачал головой, и Ричард вздохнул с облегчением.

– Нет ли у тебя каких-нибудь соображений, откуда они могли взяться? Например, ты можешь указать направление?

Гратч снова медленно повернулся кругом, изучая окрестности. На какое-то мгновение, показавшееся Ричарду вечностью, его взгляд задержался на замке Волшебника, но потом двинулся дальше. В конце концов Гратч покачал головой и с виноватым видом пожал плечами.

Ричард внимательно оглядел лежавший внизу Эйдиндрил. Его интересовало расположение войск Имперского Ордена. Ему говорили, будто армия Ордена состоит из людей различных национальностей, но по доспехам он видел, что большинство солдат – д’харианцы.

Ричард перевязал собранные плащи завязками одного из них и положил сверток на землю.

– Что у вас с руками?

Госпожа Сандерхолт вытянула руки перед собой и повернула ладонями вверх. Растрепанные бинты были заляпаны жиром, подливкой, маслом, измазаны пеплом и сажей.

– Мне вырывали ногти по одному, чтобы заставить дать показания против Матери-Исповедницы... против Кэлен.

– И вы дали?

Госпожа Сандерхолт отвела взгляд, и Ричард залился краской, сообразив, как прозвучал его вопрос.

– Простите, я не так выразился. Конечно, никто не вправе ожидать от вас, чтобы под пыткой вы отказались выполнить требования мучителей. Этим людям нет никакого дела до истины, а Кэлен все равно не поверила бы, что вы ее предали.

Дернув плечом, госпожа Сандерхолт опустила руки.

– Я ни за что не сказала бы того, что от меня хотели услышать. И она это поняла, как ты и предположил. Кэлен сама приказала мне свидетельствовать против нее, чтобы избавить меня от дальнейших мучений. И все же мне было едва ли не больнее произносить эту ложь.

– Я родился с даром, но пока не умею им пользоваться, иначе я обязательно постарался бы вылечить вас. Простите. – Ричард сочувственно поморщился. – Но я надеюсь, боль все же стихает?

– Пока Имперский Орден владеет Эйдиндрилом, боюсь, она становится только сильнее.

– Это с вами сделали д’харианцы?

– Нет. Кельтонский волшебник отдал приказ. Кэлен убила его, когда пыталась бежать. Однако действительно, большинство имперских солдат в Эйдиндриле из Д’Хары.

– А как они обращаются с жителями?

Госпожа Сандерхолт зябко поежилась, как будто ей было холодно. Ричард хотел набросить ей на плечи свой плащ, но, подумав, помог поплотнее закутаться в шаль.

– В сражении за Эйдиндрил д’харианцы были достаточно беспощадны, но теперь, подавив сопротивление, они не проявляют жестокости, если не нарушаются их приказы. Вероятно, неразрушенный город представляет для них большую ценность.

– Вполне может быть. А что с замком? Он тоже захвачен?

Госпожа Сандерхолт поглядела через плечо на гору.

– Не уверена, но сомневаюсь. Замок защищен чарами, а насколько мне известно, д’харианцы боятся магии.

Ричард задумчиво потер подбородок.

– А что произошло, когда война с Д’Харой закончилась?

– Судя по всему, д’харианцы, как и остальные, заключили союз с Имперским Орденом. Но постепенно бразды правления взяли в свои руки кельтонцы, а д’харианцы в основном представляют военную силу, хотя и принимают участие в управлении городом. Кельтонцы меньше боятся магии, чем д’харианцы. Принц Фирен и тот кельтонский волшебник возглавляли Совет. Но теперь, когда принц, волшебник и все члены Совета мертвы, я даже не знаю толком, кто правит. Думаю, д’харианцы, а из этого следует, что мы по-прежнему под властью Имперского Ордена. Поскольку в городе нет ни Матери-Исповедницы, ни волшебников, меня страшит наше будущее. Я понимаю, что у Кэлен не было выбора, ей оставалось либо бежать, либо умереть, но все же...

Она замолчала, и Ричард закончил за нее:

– С тех пор, как возникли Срединные Земли и Эйдиндрил стал их сердцем, здесь правили только Матери-Исповедницы.

– Ты знаешь историю?

– Кэлен мне кое-что рассказала. У нее разрывается сердце от того, что она покинула вас, но уверяю вас, мы не позволим Имперскому Ордену долго владеть Эйдиндрилом, как и всеми Срединными Землями.

Госпожа Сандерхолт отрешенно поглядела вдаль.

– Того, что было, уже не вернешь. Имперский Орден перепишет историю, и о Срединных Землях со временем позабудут. Я понимаю, Ричард, что тебе не терпится увидеться с Кэлен. Когда вы встретитесь, найдите местечко, где сможете жить спокойно и счастливо. Не стоит сожалеть об утраченном. Когда увидишь ее, передай, что, хотя кое-кто здесь и радовался ее казни, большинство со скорбью встретили известие о смерти Матери-Исповедницы. За время, что прошло после ее побега, я видела много такого, о чем не знает она. Как и всюду, в Эйдиндриле есть злые, завистливые и жадные люди, но хороших тоже немало. И они будут всегда ее помнить. Хотя отныне мы – подданные Имперского Ордена, все равно, покуда мы живы, память о Срединных Землях никогда не умрет в наших сердцах.

– Благодарю вас, госпожа Сандерхолт. Я знаю, Кэлен будет рада услышать эти слова, но все же не надо отчаиваться. Пока Срединные Земли живы в наших сердцах, жива и надежда. Мы победим.

Госпожа Сандерхолт улыбнулась, но в ее глазах Ричард видел всю глубину ее скорби. Она не верила ему. Жизнь под властью Имперского Ордена, хотя и продолжалась пока недолго, оказалась достаточно жестокой, чтобы погасить последнюю искру надежды. Именно поэтому госпожа Сандерхолт решила не покидать Эйдиндрил. Куда ей было идти?

Ричард вытащил из сугроба свой меч, тщательно протер лезвие куском одежды мрисвиза и вложил клинок в ножны.

Сзади послышался боязливый шепот, и они с госпожой Сандерхолт обернулись одновременно. Кухонная прислуга, собравшаяся на верху лестницы, изумленно глазела на Гратча и на следы побоища. Один мужчина подобрал тройной клинок мрисвиза и вертел его в руках. Боясь приближаться к Гратчу, он жестами пытался привлечь внимание госпожи Сандерхолт. Она раздраженно отмахнулась и приказала ему спуститься самому.

Мужчина выглядел старым – но не от возраста, а от тяжелой работы, хотя седина кое-где пробивалась в его редеющих волосах. Он грузно, будто нес на плечах тяжеленный мешок, сошел по ступенькам и почтительно поклонился госпоже Сандерхолт. При этом он невольно косился то на Гратча, то на мертвых мрисвизов.

– В чем дело, Хэнк?

– Неприятности, госпожа Сандерхолт.

– В данное время я несколько занята собственными делами. Вы что, не можете без меня вынуть хлеб из печей?

Мужчина склонил голову.

– Не в этом дело, госпожа Сандерхолт. Неприятности связаны... – Он бросил взгляд на окровавленные останки валявшегося рядом мрисвиза, – ...с этими тварями.

Ричард насторожился.

– Что такое?

Хэнк посмотрел на меч у него на боку и быстро отвел взгляд.

– Я думаю, это был... – Тут он взглянул на Гратча, который немедленно расплылся в улыбке, и потерял дар речи.

– Хэнк, смотри на меня. – Ричард подождал, пока мужчина выполнит приказ. – Гар не причинит тебе вреда. А эти твари называются мрисвизами. Их убили мы с Гратчем. А теперь расскажи, что стряслось.

Мужчина потер мозолистые руки о штаны.

– Я сейчас осмотрел их ножи, эти тройные клинки, которые они носят. Похоже, сделано это именно ими. – Он помрачнел. – Новость распространилась мгновенно, началась паника. Погибли люди. Вся штука в том, что никто не видел, кто их убил. Но у всех вспороты животы чем-то с тремя лезвиями.

Обреченно вздохнув, Ричард провел рукой по лицу.

– Именно так мрисвизы убивают. Они вспарывают живот своим жертвам, а увидеть их приближение невозможно. Где были убиты эти люди?

– По всему городу, примерно в одно и то же время. Судя по тому, что я слышал, убийц было несколько. А видя, сколько здесь этих тварей, готов поспорить, что это были они. И все убийства тянутся полосами, которые как спицы в колесе сходятся в этом дворе. Они убивали всех, кто им попадался, – мужчин, женщин, даже лошадей. Среди убитых есть и солдаты, поэтому войска подняты по тревоге: командование считает, что это какое-то нападение. Один из мрисвизов прошел сквозь толпу на одной из улиц. Он даже не потрудился ее обойти, просто прорубил себе путь, словно через кустарник. – Хэнк виновато глянул на госпожу Сандерхолт. – А один шел по дворцу. Убил горничную, двух гвардейцев и Джослин.

Госпожа Сандерхолт ахнула, прикрыв перебинтованной ладонью рот, и, опустив глаза, зашептала молитву.

– Мне очень жаль, госпожа Сандерхолт; но хотя бы ей не пришлось мучиться. Я тут же подбежал к ней, но она была уже мертва.

– Кто-нибудь еще из прислуги на кухне пострадал?

– Только Джослин. И она была во дворце, а не на кухне.

Гратч молча следил за Ричардом, который оглядывал каменные стены, возвышающиеся на горе. Снег на вершине казался розовым в лучах восходящего солнца. Вновь взглянув на город внизу, Ричард провел языком по пересохшим губам и сглотнул горькую слюну.

– Хэнк!

– Сэр? Ричард повернулся:

– Приведи сюда несколько мужчин. Присмотри, чтобы всех мрисвизов вынесли со двора и сложили снаружи у главных ворот. Сделайте это немедленно, пока трупы не окоченели. – Он скрипнул зубами, и на скулах у него заходили желваки. – Головы отрубите и насадите на пики. Потом аккуратно выстройте их с каждой стороны ворот, чтобы любой, кто желает войти во дворец, проходил между ними.

Хэнк кашлянул, словно хотел возразить, но, глянув на меч Ричарда, сказал лишь:

– Слушаюсь, сэр.

Поклонившись госпоже Сандерхолт, он заторопился во дворец за подмогой.

– Мрисвизы, вероятно, владеют магией. Может быть, страх перед ней какое-то время будет держать д’харианцев на расстоянии от дворца.

Госпожа Сандерхолт озабоченно нахмурилась:

– Ты говоришь, они обладают магией? Может ли еще кто-нибудь, кроме тебя, видеть их, когда они приближаются?

Ричард покачал головой.

– Судя по тому, что мне было сказано, я единственный обладаю таким даром, который позволят чувствовать их. Однако нет никаких сомнений, что Гратч тоже их чует.

– Имперский Орден твердит о тлетворности магии и порочности тех, кто ею владеет. Что, если этот сноходец послал мрисвизов затем, чтобы убить человека с даром?

– Звучит правдоподобно. Но к чему вы клоните?

Госпожа Сандерхолт посмотрела на него долгим серьезным взглядом.

– Твой дед, Зедд, обладает магией. И Кэлен тоже.

Ричард похолодел: она высказала вслух его самые большие опасения.

– Знаю – но я что-нибудь придумаю. Только сначала я должен сделать что-то с тем, что творится здесь, расправиться с Имперским Орденом.

– Что ты можешь с ним сделать? – Госпожа Сандерхолт вздохнула и заговорила более мягким тоном: – Я не хотела обидеть тебя, Ричард. Да, у тебя есть дар, но ты не знаешь, как им пользоваться. Ты еще не волшебник и ничем не можешь нам помочь здесь. Беги, пока есть возможность.

– Куда?! Если мрисвизы сумели добраться до меня здесь, они найдут меня где угодно! На свете нет такого места, где можно укрыться от них надолго. – Он отвернулся, почувствовав, что лицо у него горит. – И я знаю, что я не волшебник.

– Тогда что...

Ричард сурово посмотрел на нее.

– Кэлен как Мать-Исповедница от имени Срединных Земель объявила войну Ордену, войну тирании. Цель Ордена известна – избавиться от волшебников и править всеми народами. И если мы не будем сражаться, то все свободные люди, не только те, кто обладает магией, будут убиты или обращены в рабство. Не может быть мира ни для Срединных Земель, ни для любых других стран, пока существует Имперский Орден!

– Ричард, их слишком много. Ты ничего не сделаешь в одиночку.

Ричард устал от всяких сюрпризов, устал каждую минуту ожидать новых неприятностей. Ему надоело быть пленником, подвергаться пыткам, проходить всякое дурацкое обучение, без конца выслушивать ложь. Ему надоело, что его постоянно используют. Надоело видеть, как убивают беспомощных людей. Он должен что-то предпринять.

Пусть он не волшебник, но знакомые волшебники у него есть. До Зедда всего несколько недель пути, если ехать на юго-запад. Зедд поймет, что необходимо избавить Эйдиндрил от Имперского Ордена и защитить замок Волшебника. Если Орден уничтожит магию, которая там хранится, эта потеря будет невосполнима.

А если понадобится, есть и другие волшебники – во Дворце Пророков ему захотят и смогут помочь. Уоррен его друг, и хотя он и не завершил обучение, все-таки он волшебник и разбирается в магии. Во всяком случае, получше Ричарда.

Сестра Верна тоже в помощи не откажет. Сестры – колдуньи, и у каждой есть дар, хотя и не такой мощный, как у волшебников. Впрочем, Ричард не доверял никому из сестер, кроме Верны. Ну и, пожалуй, аббатисы Аннелины. В свое время он возмущался тем, что аббатиса многое от него утаила, и ему пришлось заставить ее открыть истину. Но она сделала это не по собственной прихоти, а поступила так, заботясь обо всех живущих. Да, Энн тоже может помочь.

А еще есть Натан, пророк. Ему, прожившему почти всю жизнь под заклятием Дворца Пророков, уже почти тысяча лет. Ричард даже боялся представить всю величину его знаний. Натану было известно, что Ричард – боевой чародей, за несколько тысячелетий впервые рожденный на свет, и он помог юноше принять свой дар и осознать его значение. Натан поддержал его тогда и – Ричард был уверен – пророк станет помогать и впредь. Тем более что Натан тоже Рал, предок Ричарда.

В его голове проносились отчаянные мысли, но вслух он сказал:

– Зачинщик установил свои правила. Я должен каким-то образом их изменить.

– И что ты думаешь сделать? Ричард поглядел на город.

– Что-то такое, чего они не ожидают. Он пробежал пальцами по золотым буквам слова «Истина»

на рукоятке меча, и клинок отозвался всплеском магической силы.

– Я ношу Меч Истины, врученный мне настоящим волшебником. У меня есть долг. Я – Искатель.

И, вспомнив об убитых мрисвизами людях, он в ярости прошептал сам себе:

– Клянусь, этот сноходец утонет в кошмарах!

Глава 4

– Мои руки зудят, как от муравьев, – пожаловалась Лунетта. – Это здесь очень сильное. Тобиас Броган оглянулся через плечо. Лунетта яростно чесалась, и заменяющие ей платье лохмотья развевались в слабом утреннем свете. Среди сверкающих доспехов и алых плащей окружающих всадников ее нескладная толстая фигура выглядела гротескно, как огородное пугало. Расплывшись в щербатой улыбке, Лунетта опять заерзала и зачесалась. Броган брезгливо скривился и отвернулся, пригладив жесткие усы. Взгляд его вновь обратился на замок Волшебника, возвышающийся перед ним. Первые слабые лучи зимнего солнца осветили темно-серые стены и снег на вершине горы. Губы Брогана искривились еще сильнее.

– Я говорю, магия, господин генерал, – настойчиво продолжала Лунетта. – Здесь быть магия. Сильная магия. – И она опять что-то забормотала о том, как все у нее чешется.

– Заткнись, старая ведьма! И без твоих способностей любой дурак знает, что Эйдиндрил насквозь пропитан магией.

Маленькие глазки глянули на него из-под густых бровей.

– Это быть разное от того, что ты видел раньше, – ответила Лунетта. Тоненький голосок разительно не соответствовал ее комплекции. – Разное от того, что я когда-нибудь чувствовала. И это быть где-то там, а не прямо здесь.

Она махнула рукой на юго-восток и зачесалась еще отчаянней.

Броган пробежался взглядом по толпе спешащих людей, потом окинул критическим взором великолепные дворцы, выстроенные вдоль улицы, носящей, как он слышал, название «Королевский Ряд». Дворцы предназначались для того, чтобы поразить приезжих богатством, могуществом и силой духа тех, кому они принадлежали. Каждый был обрамлен колоннами, украшен великолепными барельефами и яркими витражами, но для Тобиаса Брогана это были всего лишь каменные павлины, и только. Более никчемной траты денег он не видел за всю свою жизнь.

Вдали возвышался дворец Исповедниц. Его каменные колонны и шпили своей строгостью и изяществом резко отличались от пышности Королевского Ряда и каким-то образом казались белее снега, будто пытались под маской неземной чистоты скрыть свою богохульную сущность. Броган поглядел на это святилище зла, средоточие магической власти, и погладил костлявыми пальцами кожаный футляр на поясе.

– Господин генерал, – наклонившись к нему, настойчиво позвала Лунетта. – Ты слышать, что я сказала...

Броган резко повернулся, и его до блеска начищенные сапоги заскрипели на морозе в кожаных стременах.

– Гальтеро!

Из-под сверкающего шлема с алым – в тон плаща – плюмажем сверкнули глаза, похожие на две черные льдинки. Легко удерживая поводья рукой в перчатке, Гальтеро развернулся в седле с грацией дикого льва.

– Господин генерал?

– Если моя сестрица не будет держать свой рот на замке, когда ей приказано, – Броган метнул на Лунетту разъяренный взгляд, – заткни ей его!

Лунетта опасливо покосилась на широкоплечего Гальтеро и открыла было рот, чтобы запротестовать, но, встретив взгляд его ледяных глаз, передумала и принялась чесать свои руки.

– Простите меня, господин генерал Броган, – пробормотала она, почтительно склонив голову перед братом.

Гальтеро злобно двинул своего жеребца вперед, и могучий серый конь едва не сшиб каурую кобылу Лунетты.

– Молчать, стреганица!

Щеки Лунетты вспыхнули от оскорбления, и глаза на мгновение грозно сверкнули, но так же быстро погасли. Толстуха съежилась в своих лохмотьях и покорно опустила взгляд.

– Я не быть ведьмой, – прошептала она себе под нос. Бровь над ледяным глазом изогнулась, отчего Лунетта съежилась еще больше и замолчала окончательно.

Гальтеро был отличным солдатом. То, что Лунетта – сестра Брогана, не имело для него решительно никакого значения, если получен приказ. Она – стреганица, то есть женщина, находящаяся под властью зла. По первому слову Брогана Гальтеро, как и любой другой солдат, готов был без раздумий и сожалений выпустить из нее кровь.

То, что она была сестрой Брогана, лишь укрепляло в генерале решимость как можно лучше исполнить свой долг. Лунетта служила всем постоянным напоминанием, что Владетель способен разить даже праведных и испортить самые лучшие семьи.

Семь лет спустя после рождения Лунетты Создатель исправил несправедливость, и на свет появился Тобиас. Появился, дабы противостоять Владетелю. Но для их матери, начавшей соскальзывать в объятия безумия, было уже слишком поздно. Когда, не перенеся позора, безвременно сошел в могилу отец и она свихнулась уже окончательно, на восьмилетнего Тобиаса легла нелегкая обязанность бороться с проклятым даром сестры, чтобы она полностью не попала во власть Владетеля. В те годы Лунетта обожала братика, и он использовал ее обожание, чтобы убедить сестру слушать только его. Вообще-то говоря, Лунетта всегда нуждалась в руководстве. Беспомощная душа, с рождения пойманная в ловушку проклятия, от которого нельзя ни избавиться, ни убежать.

Путем неимоверных усилий Броган смыл с себя позор, который приносит всякой семье рождение ребенка, наделенного даром. На это ушла почти вся его жизнь, но Тобиас вернул доброе имя своему роду. Он им всем показал. Он сумел обернуть проклятие себе на пользу и стал избранным среди избранных.

Тобиас Броган любил свою сестру, любил достаточно сильно, чтобы, если потребуется, лично перерезать ей глотку и освободить ее от власти Владетеля, да и самому избавиться от мук, если ее дар вдруг вырвется из-под его контроля. Она жива только до тех пор, пока приносит пользу, пока помогает искоренять зло, истреблять еретиков. Таким образом она сражается со злом, захватившим ее душу, и приносит пользу в борьбе с Владетелем и его приспешниками.

Тобиас понимал, что сестра выглядит не слишком достойно в своих разноцветных отрепьях, но эти тряпки были единственным, что могло доставить ей удовольствие. Она называла их своими «красулечками». Ума у нее было маловато, но Владетель одарил ее редким даром и могуществом. А Тобиас с невероятным рвением изо дня в день обращал их себе во благо.

Все, что Владетелем создано, имеет изъян, и люди благочестивые могут использовать его творения как инструмент в борьбе с ним – если возьмутся за дело с умом. Создатель всегда предоставляет своим воинам оружие для борьбы с грехом, надо лишь потрудиться его поискать и иметь достаточно мудрости и отваги, чтобы использовать. Именно это больше всего пришлось Брогану по душе в Имперском Ордене: имперцы оказались достаточно хитры, чтобы это понять, и достаточно могучи, чтобы использовать магию в борьбе с богохульством и ересью.

Кроме того, как и Броган, Орден использовал стреганиц. Хотя Брогану не нравилось, что имперцы позволяют им повсюду свободно разгуливать, – но, с другой стороны, иначе они не смогли бы снабжать их сведениями: им никто бы не доверял. Впрочем, если ведьмы вдруг решат повернуть против Ордена, у него в распоряжении всегда есть Лунетта.

И все же Брогану было неприятно находиться так близко ко злу. Противно, несмотря на то что Лунетта ему и родная сестра.

Солнце только-только разгоралось, а на улицах уже было полно народу – в основном солдат, уроженцев разных земель, которые несли охрану дворцов, и д’харианцев, патрулирующих весь город. Отчего-то они казались обеспокоенными, будто с минуты на минуту ожидали нападения. Брогана уверяли, что армия держит под контролем весь город и пригороды. Он, приученный никому не верить на слово, прошлой ночью отправил своих людей в разведку, и те подтвердили, что в окрестностях Эйдиндрила нет бунтовщиков.

Броган всегда предпочитал появляться тогда, когда его меньше всего ждут, и имея в своем распоряжении больше сил, чем предполагалось. На случай, если вдруг придется брать бразды правления в свои руки. В этот раз он привел с собой целый полк – пятьсот человек, – но в случае необходимости мог в считанные часы ввести в Эйдиндрил и свою основную армию, которая давно доказала, что способна подавить любое сопротивление.

Правда, не будь д’харианцы союзниками, их численность могла бы стать поводом для беспокойства. Хотя Броган – и не без оснований – был уверен в способностях своих людей, только обуреваемые гордыней бросаются в битву, когда соотношение сил не в их пользу. Создатель лишает таких своей милости.

Подняв руку, Броган остановил своих всадников, чтобы дать возможность пешему отряду д’харианцев перейти улицу. Они шагали в боевым строю, и это показалось ему странным – впрочем, возможно, они просто желали лишний раз устрашить побежденных.

Д’харианцы, с оружием на изготовку, бросали на колонну всадников злобные взгляды, словно видели в них угрозу. Осторожные ребята эти д’харианцы, подумал Броган.

Д’харианцы переходили улицу не торопясь и даже при виде остановившейся колонны не подумали ускорить шаг. Броган улыбнулся. Менее храбрые люди наверняка пошли бы побыстрее. Мечи и боевые топоры д’харианцев не были ни красиво украшенными, ни дорогими, но от этого выглядели еще опаснее. Оружие, которое носят не из-за его красоты, а потому, что оно эффективно.

Несмотря на то что всадники раз в двадцать превосходили по численности отряд д’харианцев, солдаты, облаченные в простые доспехи из темной кожи и кольчуги, смотрели на начищенные латы, блестящие шлемы и алые плащи без всякого интереса. Как правило, аккуратность в таких вещах не означала ничего, кроме чванства. Однако в данном случае это было не так: сказывалась установленная Броганом дисциплина. Генерал уделял много внимания мелочам. Д’харианцы этого знать не могли, но, когда Брогана и его людей узнавали поближе, один только вид алых плащей заставлял бледнеть самых храбрых мужчин, а блеска начищенных доспехов было достаточно, чтобы противник ударялся в бегство.

Когда они пришли из Никобариса через горы Ранг-Шада и соединились с одной из армий Ордена, на Брогана произвел сильное впечатление д’харианский генерал Риггс, ибо он отнесся к совету Брогана с вниманием и интересом. Броган проникся к нему таким уважением, что даже оставил в распоряжение генерала часть своих войск, чтобы оказать помощь в завоевании Срединных Земель. Орден тогда как раз готовился взять проклятый город Эбиниссию, столицу Галеи. И волею Создателя ему это удалось.

Узнав, что д’харианцы не очень-то жалуют магию, Броган порадовался. А вот то, что они боятся ее, вызвало у него раздражение. Магия – средство Владетеля проникать в мир людей. Бояться надо Создателя. А магию, колдовство Владетеля, должно изничтожать. До того, как прошлой весной пали границы, на протяжении многих поколений Д’Хара была изолирована от Срединных Земель, и Броган ничего не знал ни об этой стране, ни о ее обитателях. Огромная новая территория, нуждающаяся в просвещении и, возможно, в очищении.

Даркен Рал, правитель Д’Хары, разрушил границы, и его армия взяла Эйдиндрил и несколько других городов. Если бы Даркен Рал уделял больше внимания делам земным, он сумел бы захватить все Срединные Земли, прежде чем против него успели собрать армию. Но он главным образом интересовался магией, и это его погубило. После смерти Даркена Рала (как слышал Броган, он был убит претендентом на престол), войска Д’Хары присоединились к Имперскому Ордену, чтобы оказать ему помощь в праведной борьбе со злом.

В мире больше не оставалось места для древней, умирающей религии, именуемой магией. Отныне миром станет править Имперский Орден, и людьми будет руководить свет Создателя. Молитвы Тобиаса Брогана услышаны, и он каждый день благодарил Создателя за то, что тот позволил ему прийти в этот мир как раз вовремя, быть в самом центре событий и увидеть, как исчезает нечестивая магия. И повести праведных в последнюю битву. Сегодня совершается История, и он, Броган, творит ее.