Текст книги "Эльфийские камни Шаннары"

Автор книги: Терри Брукс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 68 страниц) [доступный отрывок для чтения: 25 страниц]

Глава 37

Старик сидел в плетеном кресле–качалке, смотрел на темнеющий лес и что–то тихо бормотал себе под нос. Он разговаривал сам с собой. Далеко на западе, за плотной стеной деревьев, что окружали поляну, за Дикими Дебрями, за горами, красное солнце медленно опускалось за горизонт, и свет дня растворялся в сумеречной мгле. Старик особенно любил это время: дневная жара сменялась прохладой вечерних сумерек, воздух звенел, закат окрашивал небо в алый и малиновый цвета, которые постепенно стирались синевой ночи. На сине–черном небе проступали луна и звезды, белое сияние проникало сквозь сплетение древесных ветвей, воздух, обычно тягучий и влажный днем, благоухал свежестью, листья деревьев шептались о чем–то с неторопливым ночным ветерком. В эти часы Дикие Дебри как будто становились другими, и человек видел в них старого, близкого друга.

Старик часто смотрел на долину, и всегда с чувством глубокой и прочной привязанности, даже преданности. Немногие так относились к Диким Дебрям, но ведь и немногие знали долину так, как узнал ее он. Да, это было ненадежное и коварное место: казалось, сама природа здесь только и ждет удобного случая, чтобы заманить человека в ловушку и погубить. В этом краю жили странные, злобные существа, о которых рассказывают у ночных костров, рассказывают тихим шепотом, с опаской оглядываясь по сторонам. Здесь жила смерть, и с каждым днем она подходила все ближе, жестокая, неумолимая, неизбежная. Дикие Дебри – край охотников и добычи. Старик многое повидал за те годы, которые он провел здесь.

Старик погрузился в воспоминания. Шестьдесят лет назад он впервые пришел сюда – давно, очень давно. За эти годы долина стала его домом – не тем шумным домом, полным людей, надежным, почти безопасным и бессмысленно–скучным, но истинным домом – местом уединения и покоя, размышления и силы, вызова и отваги, местом, куда мало кто отваживается приходить и еще меньше – оставаться. Лишь немногие, похожие на него, и теперь он остался последним. Последним из тех, что когда–то пришли в долину, чтобы сделать ее своим домом. Остальных поглотил дикий край, затянул, свел с ума, похоронил в темной глуши. Дикие Дебри! Конечно, были еще эти убогие дураки, что жались, подобно побитым псам, к своим ободранным лачугам в Угрюмом Углу, постоянно обманывая и грабя друг друга. Но эта долина не для них, и никогда им не стать здесь хозяевами: ведь они даже не знают, что такое Дикие Дебри, а главное – и не желают узнавать. С тем же успехом они могли бы сидеть в чулане какого–нибудь замка и при этом считать себя его хозяевами.

Сумасшедший – они называют его сумасшедшим, эти болваны из Угрюмого Угла. Старик живет один в какой–то дикой глуши, – конечно же, псих. Он криво усмехнулся. Хорошо, пусть так. Но он сам выбрал себе жизнь и никогда бы не согласился променять ее на их жалкое прозябание.

– Шлынд, – хрипло позвал он. Огромный черный пес, спящий у его ног, потянулся и поднялся. Шерсть стояла торчком во все стороны, гигантский зверь был больше похож не на собаку, а на помесь волка с медведем; он широко зевнул и внимательно посмотрел на хозяина. – Эй, ты! – снова позвал старик, и пес положил лохматую голову ему на колени, ожидая, когда же хозяин потреплет его по ушам.

Откуда–то из темноты раздался пронзительный крик, повис в тишине слабеющим эхом, потом затих. Шлынд резко повернул голову. Старик кивнул. Болотная кошка. Кто–то попался ей на пути и поплатится за это.

Взгляд старика лениво блуждал, выхватывая из полумрака давно знакомые очертания. Вот его дом, небольшой, но прочный – он строил его из тяжелых бревен и даже проконопатил дранку на крыше раствором извести. Сразу же за домом – сарай и колодец, потом – загон, где старик держал своего единственного мула, маленькая мастерская под навесом, а дальше – уже всякий хлам и мусор. Старик любил возиться в мастерской: целыми днями он вырезал из дерева фигурки людей и зверюшек, виделся с людьми редко – сам не искал встреч и старался не давать повода наведываться к нему.

Старик потянулся и встал. Солнце зашло, ночное небо украсил бисер звезд и сияние лунного света. Самое время собрать что–нибудь поесть. Старик обернулся к маленькому треножнику с котелком на костерке – кухне на краю поляны, покачал головой и направился к костру. Небольшого роста, тощий, сгорбленный старый человек, одетый в изодранную рубаху и короткие штаны. Он был почти лыс – тонкие пряди седых волос вокруг обширной плеши, зато белая как снег длинная и густая борода смотрелась роскошно. Задубевшая, коричневая кожа морщилась на его сухощавом теле, под набрякшими полуопущенными веками прятались ясные, проницательные глаза. Он шел согнувшись, с трудом переставляя как будто затекшие после долгого сна ноги.

Вдруг издалека раздался шум движущейся повозки и скачущих всадников. Шлынд зарычал, и старик предостерегающе шлепнул его. Проходили минуты, шум становился все слышнее. Наконец на вершине ближайшего холма из темноты появились какие–то тени, они спускались вниз, на поляну, – повозка и полдюжины всадников. Когда старик внимательно вгляделся, настроение его сразу испортилось. Он узнал повозку скитальцев, мало того – она явно принадлежала этому негодяю – Кефело. Старик с отвращением плюнул и задумался: а не спустить ли на них Шлында?

Всадники и повозка остановились у самой поляны. Кефело темной тенью соскользнул с коня и направился вперед. Он подошел к старику и снял свою широкополую шляпу.

– Приятная встреча, Хебел. Добрый вечер. Старик фыркнул:

– Кефело, что тебе нужно? – Кефело изобразил на лице крайнюю степень потрясения.

– Хебел, Хебел, – укоризненно пробормотал он, – разве так подобает встречать старого приятеля? Ведь мы столько сделали друг для друга, делили и трудности, и несчастья. Так здравствуй!

Скиталец схватил руку старика и неистово затряс ее. Хебел не сопротивлялся, но на пожатие не ответил.

– А ты здорово выглядишь, – обезоруживающе улыбнулся Кефело. – Я всегда говорил, что жизнь на холме – лучшее средство от болезней старости,

– Болезни старости, да? – Хебел сплюнул и сморщил нос. – Ты что, Кефело, теперь занялся продажей лекарств от старческих немощей?

Кефело оглянулся на тех, кто пришел с ним, и, как бы извиняясь, пожал плечами:

– Какой–то ты злой, Хебел, очень злой… Старик проследил за взглядом Скитальца:

– А где остальная шайка? Они что, теперь с другим мошенником?

На этот раз лицо Кефело заметно потемнело.

– Я послал их вперед. Они идут на восток, по главной дороге, и будут ждать меня в Тирфинге, а я здесь по весьма важному делу. Мы можем поговорить?

– Но ведь ты уже здесь, так? – отметил Хебел. – Можешь говорить сколько влезет.

– И присесть к твоему костру? – Хебел пожал плечами:

– Мне нечем накормить вас всех, даже если бы я и хотел. Может быть, у вас есть что–нибудь с собой?

Кефело подчеркнуто вздохнул:

– У нас есть. Сегодня ты разделишь с нами ужин.

Он громко позвал остальных. Всадники спешились и принялись расседлывать лошадей. Старуха, управлявшая повозкой вместе с двумя молодыми людьми, плотно закутанными в плащи, спустилась с козел, вытащила из повозки провизию и посуду и молча направилась к костру. Те двое как будто колебались, потом, после второго настойчивого приглашения Кефело, все же спустились и прошли вперед. К ним присоединилась худенькая черноволосая девушка, приехавшая верхом.

Хебел без слов развернулся и снова уселся в кресло. Что–то странное было в поведении тех двоих, что спустились с повозки, но старик никак не мог понять, что именно. Они были одеты как скитальцы, но явно не принадлежали к этому «славному» роду. Теперь старик увидел, что это юноша и девушка; они уселись на траву рядом с его креслом, Кефело и черноволосая всадница присоединились к ним. Хебел отметил, что темноволосая пододвинулась к юноше вызывающе близко и при этом бесстыдно подмигнула ему.

– Моя дочь Эретрия. – Кефело сердито взглянул на нее. – А эти двое – эльфы.

– Я не слепой, – огрызнулся Хебел. Теперь он понял, почему они показались ему не такими, как все скитальцы. – Но что они делают в такой компании? И при чем здесь ты?

– Мы кое–что ищем, – ответил скиталец. Хебел наклонился вперед.

– То есть, наверное, это они ищут. Но – с тобой? – Он поглядел на юношу, лицо его сморщилось. – Ты как будто смышленый парень и не похож на мошенника. Зачем ты связался с ним?

– Ему нужен проводник через этот унылый край, – ответил за него Кефело. – И что тебя привлекает на этой заброшенной, дикой земле, Хебел? Когда–нибудь, проходя мимо, я наткнусь на твои кости, старик, и все потому, что ты так упорно не хочешь перетащить свою никчемную шкуру в какое–нибудь безопасное место.

– Ты что–то чересчур заботлив, – проворчал Хебел. – Для меня этот край так же безопасен, как и все остальные. Я хорошо изучил его и знаю, кто за кем здесь охотится, знаю, когда следует остаться в тени и когда показать зубы. Я еще переживу тебя, скиталец, запомни мои слова. – Он откинулся в кресле и принялся перебирать пальцами лохматую шерсть Шлында. – Что тебе от меня надо?

Кефело пожал плечами:

– Я уже сказал – поговорить. – Хебел хрипло засмеялся:

– Поговорить? Давай, Кефело, что тебе нужно? Не трать время попусту, у меня его и так не слишком много осталось.

– Что мне нужно? Мне – ничего. Но этим юным эльфам действительно нужно – кое–что из того, что хранится в твоей плешивой старой башке. Я потерял много времени, чтобы добраться сюда, но на то есть причина, и она вполне заслуживает…

Хебелу уже надоело все это.

– Что у вас там такое? – Запах варева, кипящего в котле, отвлек старика.

– Не знаю! – огрызнулся Кефело: его злило, что старик совершенно не слушает.

– По–моему, говядина. Да, говядина с овощами. – Хебел потянул носом и зажмурился в предвкушении сытного ужина. – Думаю, сначала надо поесть: какой разговор на пустой желудок? А тот знаменитый скитальческий эль, ты ведь взял немного с собой, правда?

Конечно же, эль нашелся, и закуска была на славу: тушеное мясо, хлеб, орехи и фрукты. Ели молча; гости, однако, обменивались многозначительными взглядами, и эти взгляды сказали Хебелу гораздо больше, чем могут сказать слова. «Эти эльфы, – решил он, – здесь потому, что у них просто нет выбора. К Кефело они относятся не с большей симпатией, чем я. И Кефело привел их не просто так: если старый мошенник берется кому–то помочь, значит, это выгодно прежде всего ему. Интересно, что на этот раз надеется получить старый пройдоха?» Хебел знал, что скиталец и словом не обмолвится о своем интересе в этом деле, – хитрый старый лис! Но больше всего его озадачила темноволосая девушка, дочь Кефело. У нее тоже что–то на уме, хотя она упорно старается скрыть это. В чем же тут дело? Любопытство старика все возрастало.

Наконец с ужином было покончено. Хебел достал длинную трубку и принялся пускать кольца дыма. Кефело возобновил разговор:

– Этим эльфам нужна твоя помощь. Они прошли долгий путь, но без твоей помощи они не могут идти дальше. Я подумал, что ты, конечно же, сделаешь им это маленькое одолжение, тебе ведь ничего не стоит.

Старик фыркнул: знакомо, знакомо.

– Не люблю эльфов. Они, наверное, считают, что слишком хороши для этого края. По крайней мере, они не общаются с такими, как я. – Он поднял одну бровь. – И не люблю скитальцев – еще больше, чем эльфов.

Эретрия ухмыльнулась:

– Похоже, ты вообще никого не любишь.

– Заткнись! – рассвирепел Кефело, лицо его потемнело. Эретрия притихла, но в ее глазах Хебел увидел тщательно скрываемый гнев.

Он мягко рассмеялся:

– Я не в обиде на тебя, девочка. – Он повернулся к Кефело: – А что ты дашь мне, если я помогу этим эльфинам, скиталец? Давай решим.

Кефело вспылил:

– Не испытывай мое терпение, Хебел!

– Ха! А то что? Перережешь мне глотку? Посмотрим, что ты там найдешь. Итак, что ты мне дашь?

– Одежду, полотно, кожу, шелк, ну там посмотрим, – небрежно отмахнулся Кефело. Хебел сплюнул:

– У меня это есть.

Невероятным усилием Кефело сдержал себя.

– А что тебе нужно? Говори, старик. Шлынд предостерегающе зарычал, Хебел нагнулся и слегка шлепнул пса.

– Ножи, – ответил он. – Полдюжины добрых лезвий. Топор. Две дюжины стрел. И точильный камень.

Скиталец кивнул, явно недовольный запросами старика.

– По рукам. И кто из нас вор? Теперь – дело за тобой.

Хебел пожал плечами:

– Так что ты хочешь узнать? – Кефело кивнул в сторону юноши:

– Этот эльф – Целитель. Он ищет корень для какого–то редкого лекарства. Как говорят его книги, этот корень растет только здесь, в Диких Дебрях. Место называется Оберег.

Настала напряженная тишина, скиталец и Хебел смотрели в лицо друг другу, остальные молча ждали.

– Ну? – Кефело заговорил первым.

– Что «ну?» – огрызнулся старик.

– Оберег! Где он? – Хебел скривился:

– Думаю, там же, где был всегда. Куда же он денется? – На лицах гостей старик увидел удивление. – Это очень древнее название, наверное, я один и помню его. Это лабиринт внутри горы.

– Оно! – Юноша вскочил на ноги. Остальные с изумлением уставились на него, и он поспешно сел на место. – Там было описано именно так, – неубедительно добавил он.

– В твоих книгах? Даже теперь? – Хебел откинулся назад, попыхивая трубкой. – А там есть о Лощинах?

Юноша покачал головой и взглянул на свою спутницу, но та лишь пожала плечами. Кефело же резко подался вперед, глаза его сузились.

– Ты хочешь сказать, что Оберег – это где–то в Лощинах?

Голос скитальца дрожал, это не ускользнуло от Хебела. Кефело был явно напуган.

Хебел хмыкнул:

– Именно в Лощинах. Ты все еще рвешься в Оберег, Кефело?

Юноша подался вперед:

– И где эти Лощины?

– На юге. День ходьбы, – коротко ответил старик. Самое время прекратить этот дурацкий разговор. – Они темные и глубокие, эльфин. Просто черная яма: все, что туда попадает, теряется навсегда. Это смерть, эльфин. Еще никто не вернулся оттуда. Живущие там следят за этим.

Юноша покачал головой:

– Я не понимаю тебя.

Эретрия что–то пробормотала себе под нос и быстро взглянула на юношу. Она поняла. Хебел понизил голос до шепота:

– Сестры–ведьмы, эльфин. Мораг и Малленрох. Они живут там со своими слугами – существами, созданными их колдовской силой. Лощины принадлежат им, и никому больше.

– А Оберег? – настаивал юноша. – Ты говорил о какой–то горе…

– Острие Земли – одинокая вершина. Она поднимается над Лощинами, как рука, тянущаяся из могилы. Там, в этой горе, – Оберег. – Старик помедлил, пожимая плечами. – По крайней мере когда–то был там. Сам я не был в Лощинах уже много лет. – Он покачал головой. – Теперь туда никто не ходит.

Юноша медленно кивнул:

– Расскажи мне об этих ведьмах. – Хебел прищурился:

– Мораг и Малленрох – последние. Когда–то их было много, ведьм, но теперь остались только они. Одни говорят, что их создал Чародей–Владыка. Другие – что они жили здесь задолго до его прихода, их сила равна силе друидов. – Он развел руками. – Правду знают только они сами – можете спросить у них, если хотите. Мне совершенно все равно, если еще один эльф сгинет в этом гиблом месте. Да. – Он резко рассмеялся и даже закашлялся. Отхлебнув глоток–другой эля, Хебел наклонился вперед, стараясь заглянуть в глаза юноше. – Они сестры – Мораг и Малленрох. Сестры по крови. Но между ними великая ненависть. Давным–давно эта ненависть родилась из–за обиды, действительной или воображаемой – не мне это знать. Никто не знает. Там, в Лощинах, они и воюют между собой. Мораг хозяйничает на востоке, Малленрох – на западе, каждая стремится уничтожить другую, каждая стремится заполучить себе землю и силу своей сестры. Острие Земли стоит в самом центре Лощин, как раз на границе владений сестер, там – Оберег.

– А ты сам его видел?

– Я? Нет, только не я. Лощины принадлежат сестрам, мне же вполне достаточно долины. – Хебел прикрыл глаза, вспоминая. – Однажды я охотился у края Лощин. Очень давно, я даже точно не помню когда. Тогда я еще хотел облазить весь этот край, ведь он стал моим домом. Рассказы других – это только рассказы, мне же надо было увидеть все своими глазами. Целыми днями я бродил в сумраке Лощин. Как–то ночью, когда я спал, в тусклом свете тлеющих угольков костра она подошла ко мне, Малленрох. Высокая, выше меня. Лиловый паслен был вплетен в ее длинные седые волосы. А лицо! Лицо самой Владычицы Смерти. Она подошла ко мне и сказала, что ей надо поговорить со мной. Она рассказала мне о себе и о Мораг, об их вражде. Она говорила всю ночь. – Старик погрузился в воспоминания, теперь его голос звучал глухо. – Утром она ушла, будто ее и не было вовсе. Больше я ее никогда не видел. Я даже думал, что все это мне приснилось. Но нет. Она была и, уходя, забрала с собой частичку моей жизни. – Хебел медленно покачал головой. – Я помню ее слова об Обереге, эльфин. «Лабиринт тоннелей внутри Острия Земли», – сказала она. Место из другой эпохи, сотворенное колдовской силой. Очень давно. Даже она не знает сущности этого колдовства.

Хебел замолчал, он бродил по неверным тропам своей памяти. Многое забылось, но странно: даже теперь, после стольких лет, он помнил ее так же отчетливо, как видел лица сидящих рядом. Малленрох! «Очень, очень странно», – думал Хебел.

Юноша робко коснулся края кресла:

– Этого вполне достаточно, Хебел.

Старик с удивлением поглядел на эльфа, не понимая, о чем это он. И тут он увидел глаза юноши и сразу же понял: он собирается пойти туда. В Лощины! Хебел порывисто подался вперед.

– Не ходи! – прошептал он. – Не ходи!

– Я должен идти. – Юноша улыбнулся. – Если Кефело намерен получить свою долю. – Скиталец ничего не ответил, его смуглое лицо оставалось непроницаемым. Эретрия повернулась к эльфу.

– Целитель, не делай этого, – умоляюще проговорила она. – Послушай старого человека. Лощины – не для тебя. Поищи свое лекарство в другом месте.

Эльф покачал головой:

– Больше негде.

На мгновение тело девушки напряглось, на лице отразились невысказанные чувства, которые так и рвались наружу. Но ей удалось справиться с собой, она встала и холодно посмотрела на юношу сверху вниз.

– Ты дурак, – сказала она и направилась прочь, в темноту.

Хебел наблюдал за юношей и видел, как тот провожал глазами уходящую Эретрию. Эльфийка вообще никуда не смотрела; казалось, взгляд ее зеленых глаз обращен внутрь.

– Это действительно важно? – спросил старик, обращаясь не только к юноше, но и к его спутнице. – Неужели тот корень больше нигде не растет?

– Оставь их, Хебел, – внезапно проговорил Кефело, его сумрачный взгляд скользил от одного лица к другому. – Это их дело, и, в конце концов, им решать.

Хебел нахмурился:

– Что–то ты слишком торопишься послать их на смерть, скиталец. Что это за «твоя доля», о которой говорил эльфин? Ты хочешь нагреть на этом руки, так?

Кефело рассмеялся:

– Фортуна капризна, старик, – она дает, она и отбирает. Кто знает, где найдешь, где потеряешь. Найдешь одно – потеряешь другое. Очень, очень капризна. А это дело эльфина, никто его не гнал, он сам решил, он и его сестра. И мы с тобой не можем обсуждать это.

– Нам надо идти, – заговорила эльфийка, глядя старику в глаза.

– Ладно. – Кефело поднялся. – Все обсудили. Вечер еще не прошел, эля много. Пейте со мною, друзья. Мы поговорим о былых временах – это лучше, чем гадать о будущем. Хебел, я расскажу тебе об этих болванах из Угрюмого Угла, они в последнее время просто безумствуют. Но мы–то с тобой знаем, кто на что способен. Мы славно посмеемся.

Он позвал старуху, и она тут же прибежала с бутылью. Несколько скитальцев подошли и присоединились к ним. Кефело щедро разлил эль по кружкам. С шутками и прибаутками, посмеиваясь своим же словам, Кефело принялся сыпать рассказами о местах, где он, возможно, никогда и не бывал, и о людях, которых, безусловно, никогда не встречал. Скитальцы шумно приветствовали каждую новую байку и с громким смехом опрокидывали кружку за кружкой за здоровье своего вожака. Хебел с недоверием слушал самоуверенную болтовню Кефело и размышлял. Как–то слишком поспешно он отмахнулся от предупреждения Хебела. Подозрительно и то, что он с таким пренебрежением говорил о своей предполагаемой доле в этом деле. «Он слишком торопится, – решил Хебел, – ведь скиталец знает не хуже меня, что еще никто не возвращался из Лощин».

Старик покачивался в своем плетеном кресле и машинально трепал Шлында по лохматой голове. «Что же еще сказать этому эльфу? Что бы такое придумать, чтобы все–таки отбить у него охоту к подобному безрассудству? Скорее всего ничего не получится: парень, похоже, решился. Он пойдет».

Потом Хебел подумал: «А вдруг этот эльф тоже встретит Малленрох? Очень может быть», – решил старик и позавидовал ему.

Вял оставил сидящих у костра и направился к колодцу позади дома. Утомленная событиями последних дней, Амбель уже спала, завернувшись в плед и придвинувшись поближе к костру. Он тоже пребывал в каком–то полусонном состоянии, хотя выпил совсем мало эля. Сейчас – холодной воды, а потом – немедленно спать. Вил зачерпнул воды из колодца и жадно приник губами к ковшу, как вдруг из сумрака выступила Эретрия и встала рядом с ним.

– Я не понимаю тебя, Целитель, – резко начала она.

Он положил ковш обратно в ведро и уселся на край колодца. Вил не видел ее с того момента, как она гордо удалилась, во всеуслышание обозвав его дураком.

– Я волнуюсь, переживаю, спасаю твою драгоценную жизнь в Угрюмом Углу… – продолжала Эретрия. – Если ты думаешь, что было просто уговорить Кефело помочь тебе, то ты ошибаешься – очень непросто. Похоже, все мои усилия пропали даром. Все впустую. Надо было оставить тебя этим головорезам, тебя и эту эльфийку, которую ты называешь своей сестрой. Ты рвешься в Лощины, хотя старик и предупредил тебя об опасности. Я хочу знать почему. И при чем здесь Кефело? Я не знаю, о чем вы там договорились, но ничего из того, что он обещал – если он вообще намерен сдержать свое слово, – не стоит такого риска.

– Кефело здесь ни при чем, – тихо ответил Вил.

– Если он чем–то угрожает тебе, то знай: я буду на твоей стороне, – твердо сказала Эретрия. – Я помогу тебе.

– Я знаю. Но дело не в нем.

– Тогда почему? Почему ты должен идти туда? – Долинец опустил глаза.

– Это лекарство…

– Только не лги мне! – Эретрия села рядом, ее лицо пылало от гнева. – Кефело еще может поверить в эту басню о корешках и лекарствах – он слушает твои слова, Целитель. А я смотрю в твои глаза. Мало ли что можно сказать, но лишь глаза не солгут. Эта девушка не сестра тебе – ты ее охраняешь. Я не знаю, в чем здесь секрет, но вижу, что ее безопасность очень важна. И тебе нравится о ней заботиться. Ты ищешь не корешки и лекарства, а что–то другое. Но что? Что там такое, в этих Лощинах?

Вил медленно поднял глаза и поймал взгляд Эретрии. Минуту, две он молча смотрел на нее. Эретрия порывисто схватила его руку и крепко сжала:

– Я никогда не предам тебя. Никогда. – Вил грустно улыбнулся:

– Я не сомневаюсь в этом, Эретрия. Ладно, я тебе скажу. Этому краю грозит опасность. И не только этому. В Обереге есть то, что может спасти всех нас. Меня и Амбель послали найти…

Глаза девушки возбужденно сверкали.

– Тогда позволь мне идти с тобой. Возьми меня с собой, Целитель, хотя ты мог бы сделать это и раньше.

Вил вздохнул:

– Но как? Ты же сама назвала меня дураком из–за того, что я собираюсь идти в Лощины. А теперь ты хочешь пойти со мной, значит, ты такая же дура. Твое место здесь, с твоим народом, по крайней мере пока. Вам лучше отправиться на восток, подальше от Западной Земли и от всего, что здесь может случиться.

– Целитель, но в первом же большом городе Южной Земли этот дьявол, который выдает себя за моего отца, продаст меня какому–нибудь проходимцу. Замечательно! – Ее голос дрожал. – Ты говоришь об опасностях, но что может быть хуже столь жалкой участи? Возьми меня с собой!

– Эретрия…

– Нет, послушай меня! Я кое–что знаю об этой стране. Вдруг что–то из того, что я знаю, тебе пригодится? Я не буду тебе обузой и ничего не попрошу у тебя, Целитель. Может быть, наши отношения изменятся когда–нибудь. Но я не прошу этого. Я ни слова тебе не скажу. Просто возьми меня с собой. Ты не можешь меня так оставить!

– Но, Эретрия, даже если я соглашусь, Кефело ни за что тебя не отпустит.

– Кефело ничего не будет знать. А когда узнает, будет уже поздно, – взволнованно проговорила она. – Возьми меня с собой, Целитель. Скажи мне «да».

Вил уже был готов согласиться. Она была столь прекрасна, столь чарующа, что в любом другом случае он не смог бы ни в чем отказать ей.

Но Лощины – это смерть, так сказал старик. Никто не ходит туда. А ему еще надо присматривать за Амбель; и хотя Эретрия говорила, что сама позаботится о себе, все же долинец знал: если она пойдет с ними, он будет переживать за нее так же, как за эльфийку.

Он медленно покачал головой:

– Я не могу, Эретрия, не могу.

Настала долгая, напряженная тишина. Девушка смотрела на него – мука и гнев смешались в ее глазах, восторг ожидания сразу пропал. Медленно, очень медленно она поднялась:

– Я спасла твою жизнь, но ты не хочешь спасти мою. Что ж! – Она отошла от Вила и остановилась. Слезы текли по ее лицу. – Дважды ты оттолкнул меня, Вил Омсворд. Третьего раза не будет.

Она развернулась и быстро пошла прочь, но снова остановилась.

– Придет время, Целитель, и ты пожалеешь об этом. Я обещаю тебе. – И она растворилась в сумраке ночи.

Долинец смотрел ей вслед. «Почему все сложилось именно так?» – с отчаянием думал он. Почему не иначе? Ей так нужна помощь, и, если бы он мог что–то сделать для нее, он бы с радостью сделал. Но сейчас…

Вил не закончил, глаза стали закрываться, и он упал на землю – сон одолел его.