Текст книги "Ведьма Ильзе"

Автор книги: Терри Брукс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 29 страниц)

– От меня не отходить и делать все, что скажу, – сказал дворф, подходя к братьям. – Если на нас нападут, защищайтесь оружием, но сами ни к кому не приставайте и смотрите не потеряйтесь. Понятно?

Братья кивнули. «Кто на нас нападет? » – хотел спросить Бек.

Они вышли с поляны, по лесу прошли к горному склону и начали подъем. Дорога ничем не была отмечена, но Панакс явно хорошо ее знал. Он вел братьев зигзагами мимо скоплений валунов, густого кустарника и темных оврагов, все время поднимаясь вверх. Ночное небо было ясным, светили звезды и луна, так что было достаточно светло. Они шли несколько часов и все больше настораживались по мере того, как лес редел, камня становилось больше, а тишина – все глубже. Воздух делался все холодней и разреженнее, и дыхание превращалось в пар. Над головой бесшумно парили тени – вышедшие на промысел ночные хищники.

Бек поймал себя на том, что думает о своей жизни, о своем сокрытом в тумане прошлом. Кто он такой, что друид принес его тогда, много лет назад, к Корану Ли? Наверняка не просто осиротевший родственник, о семье которого никто никогда не слышал. Не просто бездомный ребенок. Кто он такой, что перед ним вдруг появляется Король Серебряной реки, дает ему Феникс–камень и какое–то неясное наставление?

Он поймал себя на том, что вспоминает, как каждый раз, когда он спрашивал у Корана или Лиры о своих родителях, они уходили от ответа. Раньше это не казалось таким уж важным. Конечно, было обидно не получать ответа на вопрос, который его интересовал. Но ему хорошо жилось в семье Ли, и любопытство его не было таким уж сильным. Теперь он думал: не слишком ли многое он принимал тогда на веру?

А может, он создает проблему из ничего и в происхождении его нет секрета – родился в какой–то никому не известной семье и волей случая попал на воспитание к хорошим людям? Может, он пытается разгадать тайны, которых на самом деле и не существует, и его просто смутило неожиданное появление Странника?

Ночь стала еще холоднее и тише, и их продвижение в гору замедлилось. Вдруг впереди в отвесной скале появилась расселина. Они вошли в нее, прошли по узкому ущелью, и перед ними открылась долина. Здесь рос густой лес, и кто обитал в этом лесу – можно было только догадываться. Панакс шел вперед все так же молча. Ущелье расширилось и вывело путников на дно долины. На фоне освещенного луной неба резко выделялся черный силуэт вершин Вольфстаага.

В самой середине долины, на полянке, окруженной со всех сторон высокими вязами, Панакс вдруг велел остановиться.

– Надо будет здесь подождать.

Бек поглядел на окружавшие их со всех сторон тени и спросил:

– Сколько?

– Пока Трулз не заметит, что мы пришли. – Он положил топор и пошел к темным силуэтам деревьев, окружавшим полянку со всех сторон.

– Помогите сложить костер.

Они собрали сухие ветки, кремнем высекли искру, зажгли трут и раздули пламя. Костер разгорелся быстро и осветил полянку, но свет лишь дал понять путникам, как они здесь одиноки. Ветки потрескивали, но ночь вокруг оставалась по–прежнему тихой и таинственной. Дворф и братья–горцы сидели на земле, касаясь друг друга спинами, чтобы согреться и наблюдать с разных сторон. Время от времени кто–нибудь подбрасывал в огонь хвороста, чтобы сигнальный костер не погас.

– Этой ночью его может и не быть в долине, – сказал Панакс, потянувшись, так что юноша согнулся вперед под весом его крепкого тела. – Может быть, вернется только утром.

– Он что, здесь живет? – спросил Квентин.

– Так же как и в остальных местах. У него нет хижины или какого–нибудь лагеря. Он не хранит вещей и даже не запасает впрок пищу. – Дворф помолчал, размышляя. – Он совсем не такой, как мы с вами.

Дворф не стал продолжать, и ни Бек, ни Квентин не стали задавать вопросов. Братья решили подождать и узнать все самостоятельно. Бек, например, все больше склонялся к мысли, что это событие вообще не стоит торопить. Вероятно, будет лучше, если ночь пройдет, настанет утро и ничего не случится. Вероятно, будет лучше, если они прямо сейчас бросят это дело.

– Мне было всего двадцать лет, когда я его встретил, – сказал вдруг Панакс негромко и спокойно. – Сейчас уже трудно вспомнить, как это было, но я был молод, много думал о своем будущем и еще твердо не решил, что хочу быть проводником и жить вдали от людей. Тогда я уже жил один. Я рано ушел из дому, не скучал по нему и возвращаться не собирался. Держался в стороне ото всех, даже от своих братьев, и мой уход, наверное, для всех стал облегчением. – Он взглянул через плечо на Бека. – Я немного был похож на тебя, был осторожен и недоверчив, следил, чтобы меня не обманули, был самостоятелен, но еще мало знал о мире. Я слышал рассказы о Вольфстааге и решил прийти сюда и посмотреть все сам. Я подумал, что раз эти горы пересекают Восточную Землю посредине, то через них ходит много народу и проводник может заработать себе на жизнь. Так что я познакомился с проводниками, но они сильно преувеличивали свое умение. Я совершил вместе с ними несколько переходов и, к счастью, остался жив. Вскоре я начал работать самостоятельно. Решил, что в одиночку у меня лучше получится.

Но однажды я заблудился и не смог найти дорогу обратно. Я обследовал неизвестные мне районы, хотел выяснить, как связаны перевалы, как лучше проходить между ними. Я кое–что знал о том, что живет в Вольфстааге. Знал из рассказов старых проводников и видел сам. Некоторых тварей, конечно, никак не увидеть – если только очень не повезет. Многих можно обойти или отпугнуть, во всяком случае тех, что созданы из плоти и крови. Но от духов и призраков надо прятаться, хотя и этому можно научиться. Но в тот раз я оказался невнимателен. Я заблудился, был в отчаянии и допустил ошибку. – Он вздохнул и покачал головой. – Больно в этом признаваться, даже сейчас. Я забрел туда, куда, как я хорошо знал, ходить нельзя. Думал, что успею проскочить. Но я упал, сильно подвернул ногу и едва мог идти. Приближалась ночь, и, когда совсем стемнело, на меня напал оборотень.

В костре треснула ветка, и Бек невольно вздрогнул. Оборотни. В Южной Земле это что–то вроде легенды. Почти все в них верят, но видели их немногие. Наполовину зверь, наполовину призрак. Оборотня трудно даже узнать, не то что от него защититься. Он питается вашим страхом и берет форму из вашего же воображения. С ним никто не может справиться, даже большой болотный кот. То, что здесь можно повстречать оборотня, не очень успокаивало.

– Я думал, что они живут глубоко в Анарском лесу, дальше на северо–востоке.

Панакс кивнул:

– Когда–то, возможно, так и было. Но времена изменились. Как бы то ни было, на меня напал оборотень, и я дрался с ним почти всю ночь. Я дрался так долго и так отчаянно, что уже сам перестал понимать, что делаю. Оборотень постоянно менял образы, и он очень сильно меня изранил. Но я не сдавался, я прижался к дереву и не хотел признавать, что этот бой я, скорее всего, проиграю. Я уже устал и ослаб.

Дворф замолчал и стал неподвижно смотреть в темноту. Братья ждали, думали, что он погрузился в мысли, – может быть, вспоминает. Вдруг дворф поднялся на ноги, схватив свой боевой топор.

– Там что–то шевелится… – успел он проговорить.

Из темноты выскочило что–то быстрое и черное, а за ним второе и третье. Казалось, словно ожили сами тени, обрели форму и плоть. Удар свалил Панакса на землю. Квентин и Бек откатились в сторону, и тени пронеслись мимо, – мелькнули зубы, когти, раздалось низкое рычание.

Урвольфы! Бек выхватил из–за пояса нож, жалея, что нет какого–нибудь более серьезного оружия для защиты. Стая урвольфов может завалить даже взрослого кодена.

Панакс уже пришел в себя и работал своим боевым топором, перенося вес с ноги на ногу, а тени все мелькали вокруг, выискивая брешь в обороне. Время от времени один из урвольфов кидался на дворфа. Дворф встречал атаку взмахом топора, но удар всегда приходился по воздуху. Бек крикнул Квентину, который откатился от костра и еще не успел встать на ноги. Панакс хотел помочь Квентину, но, как только он отвел свой взгляд и посмотрел на горца, урвольф кинулся на дворфа, сбил его с ног, и топор выпал из рук.

Бек подумал, что они пропали. Из темноты ринулось столько тварей, что ни дворф, ни горцы, даже если бы были готовы, не могли бы их остановить. Но сейчас и Панакс, и Квентин были на земле, а Бек пытался защитить их всего лишь ножом.

– Квентин, – в отчаянии закричал Бек и тут же был сбит с ног налетевшим сзади урвольфом.

Но горец был уже рядом, и в руках он держал меч Ли. Лицо Квентина побелело от страха, но взгляд был решителен. Когда урвольфы бросились на него, он взмахнул старинным мечом и закричал: «Ли! Ли!» Его меч тут же раскалился добела, и по его клинку забегали ручейки огня. Квентин вскрикнул от неожиданности, отпрянул и чуть не упал через Бека. Урвольфы в панике разбежались и скрылись в темноте. Квентин, пораженный тем, что произошло, и одновременно восхищенный, кинулся вдогонку.

– Ли! Ли! – кричал он.

Урвольфы снова бросились в атаку. Им удавалось в последний момент увернуться от текущего с меча огня. Панакс поднялся на ноги, взял свой топор и встал рядом с горцем. На лице дворфа читалось удивление.

«Волшебство! – подумал Бек, бросаясь к ним. – Значит, меч Ли все–таки волшебный! Странник был прав! »

Но ситуация оставалась сложной. Урвольфы не отступали, они подошли со всех сторон и ждали возможности прорвать оборону. Они были хитры, не давали застать себя врасплох и были настроены решительно. Даже волшебство меча всего лишь не давало им подойти.

– Панакс, их слишком много! – Бек старался перекричать рычание урвольфов. Он держал горящую головешку и тыкал ею в морды нападавших.

Почти ничего не видя от пыли и пота, трое обороняющихся стали спиной к костру и смотрели в темноту. Едва видимые твари мелькали среди теней. Вспыхивали и исчезали горящие глаза. Не зная, откуда ждать следующего нападения, Бек размахивал перед собой ножом. Он вдруг подумал, не воспользоваться ли ему сейчас Феникс–камнем? Но он не видел, как камень сможет им помочь.

– Они сейчас набросятся! – крикнул Панакс. Голос его охрип. – Черт! Как их много! Откуда они только взялись!

– Бек, ты видишь, ты видишь? – Квентин смеялся почти истерически. – Меч, оказывается, действительно волшебный, Бек! Он действительно волшебный!

Бек счел радость брата совершенно неуместной и сказал бы ему об этом, если бы только у него были силы. Но все его силы уходили на то, чтобы наблюдать за движениями теней.

– Ли! Ли! – прокричал Квентин, выскочил из их маленького круга, замахнулся на тени и тут же отступил.

– Панакс! – крикнул он. – Что нам делать?

Вдруг перед защищавшимися, обдав их холодным воздухом, промелькнуло что–то еще более темное и быстрое, чем урвольфы. Защищавшиеся инстинктивно отпрянули. Раздалось шипение, словно через узкое отверстие начали выпускать пар, урвольфы завыли и стали хватать зубами воздух. Бек не видел их в темноте, но слышал издаваемые ими звуки, и в них чувствовалось бешенство, страх и ненависть. Еще мгновение – и урвольфы ринулись прочь и исчезли, словно их тут и не было.

Наступила тишина. Бек Рау затаил дыхание и стоял, низко пригнувшись, почти присев, и держал свой нож, направив его в сторону деревьев. Рядом стоял Квентин, неподвижный, словно окаменевший.

В темноте снова что–то пошевелилось, и из тени в свет костра выступило какое–то огромное, покрытое лохмотьями тело, не совсем человеческое, но не похожее и ни на какое другое существо. Тело начало медленно обретать более ясные очертания, оно словно образовывалось из сгущающихся теней. Оно приобретало форму, но нельзя было сказать, что это такое. Такое могло привидеться только в кошмаре.

– Что это? – прошептал Квентин Ли.

– Трулз Рок, – тихо произнес Панакс, и слова прозвучали холодно, словно они лед.

Глава 15

Лежащий среди зловещих Диких Дебрей поселок Угрюмый Угол был залит светом и полон шума. Завсегдатаи пивных и притонов вывалили на улицу, празднуя без всякого повода. Все они были потеряны как для себя, так и для тех, кто когда–то знал их. Угрюмый Угол был последней ступенью на лестнице, ведущей вниз, последним прибежищем тех, кому уже некуда было идти. Если приезжий обратится к кому–нибудь из местных жителей с вопросом, то совсем не обязательно, что он получит ответ, – вместо этого у него запросто могут отнять кошелек или перерезать горло. Драки здесь возникали постоянно и без всякого особого повода. Самое важное правило поведения здесь – не лезть в чужие дела.

Даже Предд, которому доводилось бывать в разных переделках, остерегался жителей Угрюмого Угла.

Когда–то Угрюмый Угол был сонной деревушкой, приспосабливавшейся к запросам охотников и звероловов, промышлявших в малоисхоженных Диких Дебрях. Деревушка была отдаленной и многие годы не могла привлечь других клиентов. Но охота приносила мало денег, а азартные игры – много, и постепенно характер деревушки начал меняться. Эльфы стали сторониться ее, но зато жители Южной Земли и скитальцы нашли, что для их целей местоположение ее превосходно. Люди, бежавшие от своего прошлого, от рухнувших надежд и постоянных разочарований; люди, которым было тесно в рамках закона, искавшие свободы, при которой верх берет самый сильный и проворный; люди, отчаявшиеся и надеявшиеся вновь обрести способ существования, но уже отбросив мораль, – все эти люди, в конце концов, оказывались в Угрюмом Углу. Кто–то, пробыв там немного, уходил. Некоторые задерживались надолго. А те, кому выжить не удавалось, – оставались там навсегда.

При свете дня это был захудалый сонный поселок с обшитыми вагонкой домами, грунтовой дорогой с глубоко наезженными колеями, с темными переулками. В это время суток все жители спали дома и ждали ночи. Дикие Дебри со всех сторон окружали поселок, лес и густой кустарник постоянно подступали и грозили совершенно его поглотить. Все постройки в поселке казались времянками, словно их построили на скорую руку за несколько дней, а к концу недели вполне могли снести. Жителям не было дела до самого поселения, их интересовало только то, что от него можно взять. Угрюмый Угол производил впечатление запертого в клетку голодного зверя, который только и ждет возможности вырваться.

Предд осторожно шел по улицам, стараясь держаться подальше от света и не подходить к группам людей, стоящих у пивных. Он был Крылатым Всадником и предпочитал открытые пространства. Он был разумным человеком, который уже бывал в Угрюмом Углу и в подобных местах и знал, чего здесь можно ожидать.

Он замедлил шаг и наконец остановился у входа в переулок, где трое человек избивали дубинками четвертого, шарили в его одежде и искали кошелек. Тот, кого били, умолял не убивать его. Лицо и руки его были в крови. Один из грабителей посмотрел на Предда, своим жестоким взглядом оценивая, насколько сильным противником может оказаться Крылатый Всадник. Предд сделал так, как его учили. Он, не отводя взгляда сразу, посмотрел на того человека, показывая, что не боится, затем отвернулся и пошел дальше.

Угрюмый Угол не место для слабохарактерных и тех, кто хочет отвратить мир от порока. Такие не выживут здесь, где царит жестокость и ненависть. Здесь каждый либо хищник, либо чья–то добыча, третьего не дано. Предд чувствовал гнетущую атмосферу безнадежности и отчаяния.

Он покинул центральную часть поселка с его ярким светом и громким шумом и пошел среди лачуг, где обитали те, кто нашел свое убежище в дурманящем зелье. Существа, обитавшие здесь, никогда не выходили из своих, созданных ими, миров. Проходя мимо, Предд чувствовал вонь химических препаратов. Он чувствовал запах пота и испражнений. Все нужное им для бегства от мира было бесплатно. После того как они отдали все свое имущество.

Крылатый Всадник огляделся по сторонам, убедился, что за ним не следят, и свернул на тропинку, уходившую в лес. В скором времени тропинка привела к домику, стоящему среди рощицы, где росли ясени и вишни. Домик был аккуратным и ухоженным, под окнами висели цветочные ящики, а вокруг был разбит садик. Маленькая усадьба была островком покоя среди общего гама. В окне горел свет. Крылатый Всадник подошел к двери, прислушался, затем постучал.

Дверь открыла полная женщина с плоским лицом и коротко стриженными седеющими волосами. Возраст ее определить было нельзя: словно она, выйдя из детства, не собиралась менять свой облик до глубокой старости. Женщина равнодушно посмотрела на Предда, словно он одна из тех пропащих душ, которые встречаются каждый день.

– Я не сдаю комнат. Спрашивай в другом месте.

Он помотал головой:

– Мне не нужна комната. Я ищу женщину по прозвищу Гадючья Грива.

Толстуха усмехнулась:

– Ты опоздал. Она умерла пять лет назад. Кажется туда, откуда ты явился, новости доходят медленно.

– Ты уверена, что она умерла? Это точно?

– Мертва, как вчерашний день. Я ее вон там закопала. На глубину в шесть футов. В стоячем положении, чтобы она могла приветствовать тех, кто попробует ее откопать. – Она опять ухмыльнулась. – Хочешь попытаться?

Он не обратил внимания на ее вопрос.

– Ты была ее ученицей?

Женщина рассмеялась:

– Едва ли. Я была ее служанкой и экономкой. К тому, чем занималась она, у меня не было склонности. Но я хорошо ей служила, и она меня достойно отблагодарила. Ты ведь ее знал?

– Только по слухам. Ясновидица. Колдунья. Немногие решались бросить ей вызов. Думаю, даже сейчас никто не решится сделать это.

– Решаются. Дураки и совсем отчаянные. – Женщина поглядела на горящие огни поселка и покачала головой. – Они до сих пор сюда иногда приходят. Нескольких я похоронила, тех, которые меня не послушали и не оставили ее в покое. Но у меня нет ее способностей. Я делаю лишь то, для чего меня сюда взяли: присматриваю за домом. Дом и то, что находится в нем, теперь принадлежит мне. Но я все равно присматриваю за всем ради нее.

Женщина посмотрела на Предда, ожидая его слов.

– А кто теперь предсказывает будущее в Угрюмом Углу? – спросил он.

– Шарлатаны. Воры, которые обирают до нитки и своими предсказаниями посылают на гибель. Они появились тут, когда она умерла. – Женщина плюнула на землю. – Всех их разоблачат и сожгут живьем.

Предд колебался. Ему надо быть осторожным. Эта женщина крепко держится за свое наследство и помогать не настроена. Но ему надо выведать у нее необходимые сведения.

– Гадючью Гриву никто не сможет заменить, – грустно согласился он. – Если только она сама не выбрала себе преемницу. У нее была когда–нибудь ученица?

Женщина долго с подозрением смотрела на Предда. Затем грубо провела рукой по своим коротким волосам.

– Кто ты?

– Посланник, – ответил он. – Но человек, пославший меня, хорошо знал твою хозяйку и разделял ее страсть к волшебству и тайнам. Он тоже прожил очень много лет.

Лицо ее сморщилось, словно смяли лист бумаги, и она сложила на груди свои мощные руки.

– Он здесь?

– Недалеко. Он предпочитает оставаться незаметным.

Она кивнула:

– Знаю, о ком ты говоришь. Но все равно назови его имя, чтобы я поверила, что ты от него.

Крылатый Всадник кивнул:

– Его зовут Странник.

– Ха! – Глаза засветились от радости. – Хваленому друиду тоже иногда нужна помощь! Вот какой она была знаменитой, как ее уважали! – Она говорила торжественно и самодовольно. – Она, если бы пожелала, тоже могла бы быть членом его ордена. Но она хотела оставаться простой ясновидицей.

– Так, значит, – мягко настаивал Предд, – теперь, когда ее нет, ему можно обратиться к кому–то еще?

Наступило молчание, и женщина внимательно глядела на эльфа и думала. Кое–что она знала, просто не хотела рассказывать. Он терпеливо ждал.

– Была одна, – сказала она наконец, но произнесла эти слова так, словно они были ей противны. – Только одна. Но она не подошла. У нее в характере был один порок, и она зря растрачивала свой дар. Хозяйка давала ей возможность избавиться от этой слабости, и каждый раз девушка подводила ее. В конце концов, девушка ушла.

– Значит, девушка… – осторожно повторил Предд.

– Очень молодая. Почти ребенок. Но… взрослая. Словно в детском теле живет взрослый человек. Серьезная и скрытная, что хорошо, но очень эмоциональная – а это уже плохо. Очень одаренная. Она отчетливо видела будущее, хорошо предсказывала события. – Женщина снова плюнула на землю. – Очень одаренная. Не просто ясновидица. Все это ей во вред.

Крылатый Всадник смутился:

– Что ты имеешь в виду?

Женщина злобно посмотрела на него и покачала головой:

– Мне незачем об этом говорить. Если тебе так интересно, спроси ее сам. Зовут ее Райер Орд Стар. Она живет недалеко. Могу рассказать, как к ней добраться. Будешь слушать?

Предд выслушал, как добраться до той девушки, и поблагодарил женщину. В ответ она посмотрела на него с презрением и жалостью. Не успел он повернуться, чтобы уйти, а она уже захлопнула дверь своего дома.

В лесу рядом с Угрюмым Углом, где Странник ждал возвращения Предда, было тихо. В темноте все было неподвижно. Не слышно было ни звука. Друид ждал терпеливо, но ему было неприятно из–за того, что он поручил поиск Гадючьей Гривы Крылатому Всаднику. Не потому, что Предд может не справиться; напротив, Крылатый Всадник лучше всего подходил для этого задания. Но друид предпочел бы сделать это сам. Связаться с ней было его идеей. Он знал, как ее отыскать. Но после нападения на верфь Спаннера Фрю стало ясно, что ведьма Ильзе твердо намерена помешать им пройти по пути, отмеченному на карте. Можно было подумать, что на поселение скитальцев напала Федерация, но друид был убежден, что это дело рук ведьмы Ильзе. Должно быть, ее шпионы заметили его в Мартовской Дымке, и она проследила, как он отправился на север к Спаннеру Фрю. Еще повезло, что он не столкнулся с ней на берегу, и еще больше повезло в том, что удалось спастись со своим новым судном. Его союзники–скитальцы – Редден Альт Мер, Руэ Меридиан и Спаннер Фрю – под покровом темноты и утреннего тумана доставили его по воздуху снова в Мартовскую Дымку, высадили там, где он оставил Предда, и отправились набирать команду. Как только экипаж будет готов, они полетят в Арборлон, представятся эльфам и их новому правителю и будут ждать возвращения друида.

Все это займет некоторое время, но друид воспользуется этим временем, чтобы сделать два дела. Во–первых, он должен подождать, пока Квентин Ли и Бек Рау не найдут Трулза Рока и не приедут в Арборлон. Во–вторых, он должен посоветоваться с ясновидицей.

Почему с ясновидицей? Предд поинтересовался этим, когда они летели на Обсидиане через горы Ирайбис в Угрюмый Угол. Зачем им ясновидица, когда Странник уже определил назначение карты? Трудно предугадать все, что может произойти в пути, объяснил Странник. Представь себе Синий Раздел как бездну, а острова как камни, что–то вроде брода. Неизвестно ни то, насколько надежны эти камни, ни то, какие тайны скрываются под водой. Гадючья Грива помогла бы им лучше увидеть опасность. Она увидит то, что им угрожает, что подстерегает их. То, что может потребовать человеческих жертв.

Ясновидица всегда может подать идеи, но ни одна ясновидица не может подать столько идей, сколько Гадючья Грива. Ее способности были хорошо известны, и, хотя сама она была опасно непредсказуема, она никогда не относилась к друиду враждебно. Когда–то, очень давно, она помогла его родственнице, эльфийской королеве Рен Элессдил, когда та искала свой пропавший народ. Это было началом их сотрудничества, и друид старался его сохранять. Гадючья Грива время от времени принимала его у себя, всегда завистливо кивая, восхищаясь его волшебными способностями, всегда скрыто грозя, намекая, что она не слабее его в волшебстве. Она жила почти так же долго, как и он, но не прибегая к друидскому сну. Странник не знал, как это у нее получалось. Ее дар был для нее бременем, а история ее жизни была строго хранимой тайной.

Странник сомневался, что Предду удастся уговорить ясновидицу встретиться с ним. Она вполне могла отказаться. Но был смысл попробовать. Если он хочет чего–то достичь, то надо действовать быстро и незаметно.

Его раздражали неопределенность и ожидание. Он жалел, что не может действовать открыто. Время было дорого, а уверенности в успехе не было. Помощь Гадючьей Гривы очень важна. Она ни за что не согласится отправиться с ним в экспедицию, но сможет открыть ему глаза на то, что ему необходимо знать. Помощь она окажет неохотно, нарочно напустит туману на и без того неясные образы, но и это будет хорошо.

Его размышления прервал какой–то шорох, друид поднял взгляд, и из темноты появился Предд. Крылатый Всадник был один.

– Ты нашел ее? – тут же спросил друид.

Предд покачал головой:

– Она умерла пять лет назад. Так мне сказала ее экономка.

Странник медленно и глубоко вздохнул. Он был разочарован. Ложь? Ложь такого рода легко разоблачить. Он бы и сам знал о смерти ясновидицы, если бы не просидел двадцать лет в Параноре. Почти все происшедшее в мире обошло его стороной.

Крылатый Всадник сел на пень и стал пить из бурдюка воду.

– Есть еще одна возможность. Когда она еще была жива, она взяла себе ученицу.

– Ученицу? – Странник нахмурился.

– Девушку по имени Райер Орд Стар. Очень одаренную, по словам экономки. Но они в чем–то не сошлись с Гадючьей Гривой. Экономка намекнула, что дело в каком–то недостатке характера, но подробнее ничего не сказала. Она сказала, что, если мне интересно, я сам могу у нее спросить. Она живет недалеко отсюда.

Странник задумался, прикидывая возможные риск и выгоду. Райер Орд Стар? Никогда о ней не слышал. И не слышал о том, что Гадючья Грива брала себе ученицу. Но, вообще–то, он не слышал и о смерти ясновидицы. Его знания о событиях, происшедших за последние несколько лет, не могут служить надежным критерием истины. Лучше все самому разузнать и решить, так это или нет.

– Покажи, где она живет, – сказал он.

Предд, чтобы избежать встречи с местными жителями, повел Странника по тропам, которые обходили центр Угрюмого Угла стороной. Лес был непроходимым лабиринтом, в который, кажется, только они решились зайти. Вдалеке, среди общей тишины, шум поселка раздавался отдельными всплесками, а свет мерцал, словно глаза хищника. Но и Странник, и Крылатый Всадник умели ходить незаметно.

Странник шел по темному густому лесу, и его одолевали мрачные мысли. Он чувствовал, что многие возможности от него ускользают. Слишком многие из тех, на кого он надеялся, оказались мертвы. Аллардон Элессдил, потом Каэль, а теперь и Гадючья Грива. Каждый из них обладал определенными сведениями и мог оказать помощь. Замену им найти трудно, если вообще возможно. Больше всего его беспокоило то, что больше нет Гадючьей Гривы. Справится ли он без помощи ясновидицы? Алланон много лет назад справлялся. Но Странник и его предшественник были слеплены из разного теста. Странник и не претендовал на то, чтобы сравняться с Алланоном. Он просто делал то, что мог, и делал главным образом потому, что это было нужно, а не потому, что друиду нравилась навязанная ему роль. Раньше друидами становились по желанию. С ним эта традиция была нарушена.

Странник не любил думать о том, кто он и кем он стал. Не любил вспоминать, какой дорогой заставили его идти, чтобы он стал тем, кем никогда не собирался становиться. Воспоминание было горьким. Он стал друидом в результате махинаций Алланона и уговоров Коглина и вопреки своему нежеланию. Стал друидом, в конечном счете, из–за того, что в этом была огромная необходимость. Он не собирался иметь ничего общего с друидами и вырос с твердым намерением не связываться с наследием, которое востребовало стольких членов его рода, – с наследием Шаннары. Он поклялся направить свои усилия в другом направлении.

Но все это старая история, упрекнул себя Странник, вспомнив, с каким пылом он предавался тщетным попыткам изменить то, чему суждено быть. Больше всего ему причиняло боль и обременяло совесть не то, что он нарушил свою клятву – это он мог оправдать необходимостью, – а то, насколько он отошел от своих прежних намерений, уже став друидом. Тогда он решил, что не станет таким, какими были до него Алланон и Бремен, не станет действовать исподтишка, втайне. Не будет манипулировать людьми ради своих целей, обманывать, вводить в заблуждение, скрывать. Он будет откровенен и честен в делах. Он откроет другим свои знания.

Ему самому было удивительно, как наивен он был. Как глуп. Как далек от реальности.

В жизни нельзя все разделить на правильное и неправильное, хорошее и плохое. Выбирать приходится между полутонами, и всегда надо взвешивать, сколько будет вреда, а сколько пользы. В результате Странник вынужден был пойти по пути своих предшественников и со временем приобрел те качества, которые сам презирал. Он перенял от них больше, чем намеревался. Вопреки своему желанию он стал таким же, как они.

Потому что это было необходимо.

Потому что его цель требовала такого поведения.

Потому что при выборе поступков всегда следует думать о высшем благе.

«Надо сказать об этом Беку Рау, когда все будет позади, – подумал он. – Надо сказать тому мальчику».

Они вышли на поляну, на которой стоял домишко. Домишко был неухожен, окна разбиты, крыша осела, двор зарос бурьяном, огород пустовал. Казалось, что здесь уже не живут, что дом заброшен.

Вдруг Странник увидел девушку. Она неподвижно сидела в тени крыльца, слившись с темнотой. Когда он посмотрел на нее, она тут же встала. Странник и Предд пошли к ней. Теперь, при свете луны и звезд, стало заметно, что она старше, не девушка, а скорее молодая женщина. Ее серебряные волосы были распущены и густыми прядями падали на бледное лицо. Она была худенькой, как тростинка, такой бесплотной, что казалось, порыв ветра подхватит и унесет ее. На ней было простое шерстяное платье, перехваченное на талии плетеным поясом. Она была обута в поношенные пыльные сандалии, а на шее носила странный ошейник из металла и кожи.

Странник и Предд остановились перед ней. Девушка не отводила взгляда от Странника, на Крылатого Всадника она даже не взглянула.

– Ты и есть тот, кого зовут Странником? – спросила она тихим высоким голосом.

Странник кивнул:

– Так меня называют.

– Я Райер Орд Стар. Я ждала тебя.

Странник удивленно на нее посмотрел:

– Откуда ты знала, что я приду?

– Я видела тебя во сне. Мы летели на воздушном корабле над Синим Разделом. Вокруг были темные тучи, и гремел гром. Но внутри темных туч скрывалось что–то еще более темное, и я предупреждала тебя поберечься этого. – Она помолчала. – Когда меня посетил этот сон, я поняла, что ты придешь сюда, и потом я отправлюсь с тобой.

Странник помолчал в нерешительности.