Текст книги "«А вот и невеста» (ЛП)"
Автор книги: Тереза Рэйгэн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)
Кроме матери, которая бросила его в юном возрасте, алкоголика-отца, вора дяди Френка, который сейчас скорее всего жарился под карибским солнцем, и сводной сестры, о которой никто не знал, у него не было семьи. И вопреки всему этому он произнёс:
– Мне жаль.
Она всхлипнула.
Доминик вынул из своего кармана шёлковый носовой платок и просунул его под вуаль.
– Высморкайся.
Сэм выдохнула.
В толпе пронеслась очередная волна шёпота, вероятно, все решили, что невеста рыдает от счастья.
Она посмотрела на него взглядом, в котором таился намёк на доброту. Большие карие глаза цвета растаявшего шоколада.
Священник прокашлялся, давая понять, что они нужны, чтобы продолжить шоу.
Доминик засунул платок обратно в карман и провел её по двум широким ступенькам, поддерживая левой рукой под локоть, пока они шли к алтарю.
Священник кивнул. "Он настоящий", – думал Доминик, успокаивая своё бьющееся сердце. Священник не был оплаченным актёром. Это не сцена из кинофильма, и людям, которые сидели на скамейках, не заплатили за их присутствие здесь. Они – настоящие люди, которые освободили свой день, чтобы увидеть, как ДеМарко женится на женщине, которую, как все считают, он любит. Внезапно Доминик почувствовал, что ему тяжело делать очередной шаг вперёд.
Совершенно неожиданно заговорила Сэм:
– Не думай об этом. Думай о чем-нибудь хорошем.
О хорошем? На ком он, чёрт подери, женится, на Мэри Поппинс?
– Завтра утром мы будем на Гавайях, лежать на белом песке и пить "пина-коладу".
Порция виски сотворила бы сейчас чудо. Доминик посмотрел на Сэм, потом на священника, потом снова взглянул через плечо. Его взгляд проследовал по красной дорожке вниз по ступенькам и по длинному узкому проходу между рядами, который вёл к выходу из церкви. Тридцать секунд, и он сможет оказаться за этой дверью.
Но Сэм снова прикоснулась к нему, нежная ласка, которая заставила его вновь посмотреть в её глаза лани. Казалось, они заглядывали ему прямо в душу.
Проклятие. Если он сбежит, то унизит её перед миллионами людей, коллеги будут преследовать девушку до конца жизни. Что подумает её семья? И, в конце концов, у неё даже не будет истории, которая бы всё это компенсировала. У неё не будет ничего, кроме тоски и насмешек.
Доминик нахмурился. Он может пережить церемонию. А потом все будут счастливы – все, кроме него.
Теперь они стоят перед священником, если это можно назвать стоянием. Его ноги стали ватными.
Каким-то чудом, двадцать минут спустя, он всё ещё держался на ногах, когда священник произнёс:
– Вы можете поцеловать невесту.
Доминик не шевельнулся.
– Мне кажется, ты должен убрать вуаль, – кашлянула Сэм, – и поцеловать меня.
Если бы ему давали доллар каждый раз, когда он целует женщину, Доминик был бы богатым человеком. Вот только предполагалось, что этот поцелуй будет другим, лучше, чем все предыдущие. Все ожидали поцелуя. Такое давление было почти непереносимым. Камеры повсюду, спрятаны в затемнённом алькове и в местах, которые ему не видны.
Поцелуи были его специализацией. Никаких проблем. Он – профи. Женщины падали в обморок от его поцелуев. А Доминик умел хорошо притворяться. Режиссеры были теми, кто делал их настоящими, говоря ему как склонить голову, какое нужно выражение лица, куда положить руки. Но в данный момент в его голове была пустота. Он должен был действовать так, как будто хочет её поцеловать... как будто это и правда "великий день", и он жаждет этого поцелуя больше, чем чего-либо в своей жизни. ДеМарко целовался с дюжинами старлеток. Горячие, жаркие поцелуи. Но обычно, между ними существовала хоть какая-то химия, нечто материальное, что можно показать на большом экране. Доминик любит целоваться. Если честно, ему даже тяжело представить другой вид взаимодействия, которое сочетает в себе чувства столь же приятным образом. Выражение её глаз, запах, вздохи, ощущение губ и языка, и нежные прикосновения, и всё это смешано в одном поцелуе.
Но его невеста не хотела быть здесь. Она не актриса. Ей нужна лишь история. Всё просто. Следующие три месяца девушка будет его тенью, будет следовать за ним повсюду, задавать кучу глупых вопросов, и делать записи о каждом его движении.
Чёрт.
Ему нужно что-то, за что можно зацепиться – крошечное ощущение общности, чтобы сделать поцелуй настоящим.
– Расскажи мне о себе, – попросил он.
– Ты серьёзно? Прямо сейчас?
– Да, и быстро. Ты любишь своих родителей?
– Я испытываю к ним обоим огромное уважение и восхищение.
– Твоя любимая еда?
– Тако.
Тако? Правда? Это не работает. Он нетерпеливо вздохнул.
– Любимый цвет?
– Зелёный?
– Ладно, не обращай внимания. – Доминик поднял вуаль.
По церкви пронёсся вздох.
Глаза Сэм закрылись, и она чуть раскрыла губы, как раз достаточно, чтобы убедить его наклониться вперёд и прикоснуться к её губам. Он почувствовал вкус мяты и аромат роз.
Целовать Саманту Джонстон оказалось не так уж плохо. Целовать её мягкие, полные губы было приятно. Ну да... может быть, даже лучше, чем просто приятно. Склонив голову под нужным углом, он углубил поцелуй. Аудитория ответила какофонией радостных возгласов, которые буквально отскакивали от стен храма.
Доминик с неохотой отодвинулся. Её глаза всё ещё были закрыты, губы порозовели и припухли. Он схватил её за руку, и посмотрел в её распахнувшиеся, даже улыбающиеся глаза.
Всё кончено. Он сделал это.
На балконе органист заиграл какую-то весёлую мелодию, которую Доминик не узнавал, побуждая его провести Сэм по проходу к высоким двойным дверям. Пока они шли мимо собравшихся, люди протягивали руки, чтобы прикоснуться к ним, другие улыбались и поздравляли их.
Двери были распахнуты. Движение остановилось. На улицах были пробки. Полицейские изо всех сил удерживали толпу. Зазвучали радостные возгласы, начали вспыхивать камеры, и, как только они вышли из церкви, Доминик почувствовал, что его дёрнули за руку.
Платье было чересчур длинным для Саманты, и она за что-то зацепилась. Запаниковав, девушка выронила свой букет, и высвободила руку, чтобы потянуть за платье. Люди рванулись вперёд, словно стая голодных волков. Охраны нигде не было видно. Их ослепили вспышки камер, когда толпа стала напирать на них, заставляя его выпустить руку Саманты. ДеМарко оттолкнули в сторону от его невесты, и он оказался среди моря людей.
Доминик бы не возражал, если бы Саманта ощутила вкус собственного лекарства, но это было абсурдом. Её могли серьёзно ранить. Его шесть футов и три дюйма роста давали ему преимущество видеть поверх людей. Он заметил белый шёлк; она была похожа на хрупкую белую розу, которую топтала толпа беснующихся людей.
– Сэм! – прокричал он.
– Сюда! – рука взметнулась вперёд. Доминик пробился через толпу, даже обхватил какую-то маленькую женщину и оттолкнул её на мужчину слева от себя, расчищая дорогу к своей невесте.
К тому времени, пока он добрался до Сэм, она была без вуали. Чрезмерно ревнивая дама сорвала кружевной головной убор, и даже сейчас он видел, как безумная женщина пробирается сквозь толпу и убегает.
– Моё платье застряло в дверях, – сказала ему Сэм.
– Дай взгляну, – он обнял её так, чтобы иметь возможность взглянуть на источник проблемы, а потом ухватился за подол платья.
– Где вы познакомились? – прокричал репортёр.
– В церкви, – правдиво ответила Сэм, прежде чем снова повернуться к Доминику. – Вот, – произнесла она, – может быть, если мы оба потянем.
Охранники кричали всем, чтобы люди отошли назад, но их никто не слушал.
Доминик и Сэм вдвоём потянули платье, стараясь не разорвать его, но ничего не произошло.
Проклятие. На этот раз Доминик ухватился обеими руками и дёрнул, разрывая ткань и освобождая её. Держа платье в руке, ДеМарко попятился, расталкивая людей и расчищая путь через толпу, пока не растянулся на спине. Прежде чем он смог ясно видеть, Сэм склонилась над ним, и явно веселясь, протянула руку.
– Ты думаешь, это смешно?
– Да.
Доминик второй раз за последние десять минут слышал, как она говорит "да". Это уже слишком. Он должен убраться отсюда, пока не утратил остатки нормальности. Каким-то образом, ему удалось снова подняться на ноги, потом наклониться, обнять Сэм за талию и взять на руки. Игнорируя её протесты, мужчина пронёс Сэм сквозь толпу.
Она была так же легка, как и букет роз... роз с большим количеством острых шипов. К тому времени, когда он добрался до лимузина и разместил её там, появился Бен.
– С ней всё в порядке?
ДеМарко посмотрел на Сэм.
– Думаю, что да, – произнесла она, пошевелив босой ногой.
– Вам лучше убираться отсюда побыстрее, – сказал Бен, но прежде чем они успели его остановить, Доминик развернулся, и исчез в увеличивающейся толпе.
Глава 5
«Что делает ДеМарко»? – подумала Саманта. – «Он сошёл с ума»?
Нет никаких сомнений. И она ничем не лучше его. Вышла замуж за плейбоя, и теперь официально, Сэм – миссис Доминик ДеМарко.
Доминик появился пять минут спустя, уселся рядом с ней и захлопнул дверцу. Лимузин влился в движение и поехал вниз по Пятой улице.
Доминик ДеМарко, актёр, Самый Сексуальный Мужчина три года подряд, а теперь ещё и её муж, вернулся. И протягивал ей руку со свисающей белой шпилькой.
Этот человек возвращался за её туфлёй.
Она склонила голову так, чтобы получше рассмотреть его, пока пыталась в нём разобраться. Бен сидел на месте пассажира, их разделяло тонированное окно.
– Мир сошёл с ума, – произнёс Доминик, как бы невзначай наклоняясь, и беря в руку её покрытую шёлком ногу.
От ощущения его длинных, тонких пальцев по ноге Сэм растекалось тепло, и кожу покалывало. ДеМарко заставлял ощущать покалывание в тех местах, где раньше она никогда его не чувствовала, например, между пальцами. Она не хотела реагировать на его прикосновения. Тщеславные знаменитости её не заводили.
От него исходил чудесный запах, древесный и мужской. И он хорошо выглядел. И дело не только в том, что Доминик спас её от толпы и нёс до лимузина, и при этом даже не потел и нормально дышал. Ощущение покалывания имело смысл. Любая женщина в здравом уме сейчас бы ощущала покалывание, особенно та, которая не может вспомнить, когда у неё в последний раз был секс. Хотя, это не совсем правда. Это было триста пятьдесят дней назад плюс-минус пара часов. Не то, чтобы она делала записи, или ещё что-нибудь в этом роде.
Сэм пыталась не вдыхать его телесный запах.
"Тебе не о чем беспокоиться", – сказала девушка сама себе. Она контролирует ситуацию, наблюдая за его попытками натянуть туфлю ей на ногу, как настоящий Прекрасный Принц.
Сэм снова вдохнула, зная, что ей нужно положить конец этому безумию, и отобрала у него свою ногу.
– Я могу сама это сделать, – вежливо произнесла она, надевая туфлю на ногу. – Вот и всё.
– Ты хмуришься, – сказал он. – Что случилось с хорошими мыслями о том, чтобы идти по течению, о "пина-коладе" и белом песке?
Сэм откинула с лица пряди волос.
– Это было до того, когда ты так поцеловал меня в церкви.
– Как "так"?
– Сам знаешь: долго, глубоко, со всей этой страстью.
– Долго и глубоко, говоришь?
Она кивнула.
– Я думала, что мы просто соприкоснемся губами и будем притворяться. И, правда, не вижу никаких причин, чтобы ты использовал свой язык.
– Ну как я мог устоять?
Не морочьте ей голову. Сэм видела женщин, с которыми он встречался: высокие, худые, чертовски красивые.
– Ладно, как тебе угодно, – фыркнув, ответила она.
– Почему бы тебе просто не высказать, что у тебя на уме, и не выговориться.
Девушка выпрямила спину.
– Ладно, я так и сделаю. Ты – очаровашка, – произнесла она, делая обвиняющий жест пальцем в его сторону. – Я уже знаю, что ты бабник, но при этом я никогда не задумывалась об очаровании.
– Не стоит верить всему, о чём читаешь, или лучше сказать всему, о чём пишешь.
– Я пишу о том, что я вижу.
– Ты пишешь о том, о чём ты думаешь, что видишь.
– Это неправда, но я соглашусь с тобой, что существуют недобросовестные журналисты и папарацци. Но я всегда честна. У меня есть принципы.
– А согласишься ли ты также признать, что на каждого аморального папарацци найдется одна знаменитость, чью личность разорвали в клочья преувеличенные слова журналистов?
– Я считаю, что отношения – это взаимовыгодный союз.
– Типа нашего с тобой брака.
– Не совсем.
Он едко засмеялся.
– Позволь я угадаю. Ты считаешь, что вытащила короткую палочку?
– В этом нет никаких сомнений.
– И ты считаешь меня плейбоем?
– Ага.
– И что из увиденного тобой собственными глазами заставило тебя прийти к подобным выводам?
– Хм-м-м-м, давай посмотрим. Изабель Уитон, Памела Скотт, Тори Пинтон, Кэрри, Кристи... мне продолжать?
– Хоть я обычно и не выступаю в собственную защиту, – произнёс он, осторожно подбирая слова, – особенно перед журналистами таблоидов, но что ты ответишь, если я скажу, что никогда не встречал Памелу Скотт или Тори Пинтон?
– Я скажу, что это вздор.
– Вздор, вот как?
– Так и есть. Фотография стоит тысячи слов.
– И в следующие три месяца, если я докажу, что фотография не стоит бумаги, на которой она напечатана, что ты мне дашь?
– И что же ты хочешь, ДеМарко? – спросила Сэм, хотя у неё была очень неплохая мысль.
– Эксклюзив, который тебе пообещал Бен.
Она подняла бровь.
– И тут у меня появилась мысль, что, возможно, ты попытаешься затащить меня в постель.
– Всё по порядку.
Сэм фыркнула. Она знала, что не красавица, как женщины, с которыми он водил компанию. У неё было никакое лицо. Губы были в порядке, но грудь была плоской, не было длинных ног, и она всегда считала, что всего лишь просто симпатичная, и никак не сексуальная.
– Ты слишком перевозбуждена, милая. Я ведь не заставляю тебя нервничать?
– Твоя харизма совершенно не влияет на меня, ДеМарко.
– Это плохо.
– Для тебя, может быть, – ответила она.
– Определённо для меня, – отозвался он. – Итак, значит ли это, что мы не сможем быть друзьями?
– Мы можем быть друзьями.
– Потому что у тебя иммунитет к моему очарованию? – спросил он.
– Именно.
– Почему у меня такое чувство, что меня режут по живому?
– Вероятно потому, что такой мужчина как ты дезориентирован, оказавшись в ловушке с женщиной, которая знает о тебе всё, с женщиной, которая не станет спать с тобой, даже если ты останешься последним мужчиной на земле.
Его смех эхом оттолкнулся от тонированных стёкол.
– Ты очень забавная, – произнёс он. – Тебе кто-нибудь говорил об этом?
– Можешь смеяться сколько угодно, но именно я буду смеяться последней, потому что совершенно точно знаю, как ведут себя тебе подобные.
– Понятия не имею, о чём ты говоришь, – произнёс он с дьявольским блеском в глазах. – Но, по какой-то безумной причине, ты мне нравишься.
Сэм покачала головой, игнорируя покалывание, которое возникало каждый раз, когда он смотрел на неё своим ошеломляющим взглядом. На какой-то миг или два она совершенно точно поняла, почему так много женщин оказывались в его постели.
Сэм отмахнулась от этой мысли.
– Именно об этом я и говорю, – продолжила она. – Предполагается, что от твоего "ты мне нравишься" я приду в возбуждение. Ты думаешь, что совершенно точно знаешь, что сказать, чтобы такая девушка как я влюбилась в такого парня как ты.
Казалось, он недоумевал совершенно искренне.
– Что ты имеешь в виду под "такая девушка как ты"?
Она фыркнула:
– Как будто я соглашусь доставить тебе удовольствие, зачитав список своих недостатков.
– О, теперь я понял. "Такая девушка как ты" – это называется "неуверенностью", потому что я не вижу никаких недостатков.
– Хорошая попытка, Казанова.
Лимузин остановился на светофоре. Слева от неё возвышался прекрасный "Уолдорф Астория", ориентир, расположенный на Манхэттене, где проходил приём. Она взглянула на ДеМарко, который теперь казался угрюмым.
– Я ранила твои чувства?
– Я актёр и плейбой, – ответил он. – У меня нет чувств, помнишь?
– Я не говорила что...
Доминик взял её за подбородок.
– Ты слишком много переживаешь, милая. Кто-то, должно быть, обходился с тобой слишком небрежно.
Она пожала плечами в ответ на его замечание, но он захотел расспрашивать её и дальше.
– Почему ты так беспокоишься о том, чтобы защититься от меня, если твоё сердце уже разбито на миллион кусочков?
– А кто говорил о защите сердца? Дело в моей гордости, морали, моём достоинстве, которые я собираюсь защищать. Пожалуйста, не строй иллюзий о том, что я стану ещё одной меткой на твоей постели. Может быть, иногда я кажусь беззащитной, но я достаточно себя уважаю, чтобы помешать сам-знаешь-чему.
– Ты совершенно точно смешная, – со смешком произнёс он, – но, мне кажется, тебя нужно похвалить за честность. Ты очень интересная женщина, для репортёра.
В этот раз Сэм полностью проигнорировала его. Он делал всё, что мог, расточая шарм, говоря ей о том, что она ему нравится, и что она интересная.
Но, даже если ДеМарко достанет для неё луну с неба, она всё равно не позволит себе испытывать чувства к этому мужчине, вне зависимости от чёртового покалывания.
Глава 6
Спустя три часа и очень много мартини, Сэм ощущала покалывание, как никогда до этого. Приём подходил к концу, и охранники снова окружили Доминика и её, быстро сопроводив их из бальной залы «Уолдорф Астории» через лобби, откуда они поспешно перемещались в свой номер для молодожёнов.
Высокая блондинка в чёрном с блестками обтягивающем платье закричала, когда заметила Доминика, идущего через лобби. Что-то красное и сверкающее пролетело в воздухе и приземлилось ему на грудь. Шёлковые красные стринги болтались, зацепившись за его галстук-бабочку.
Доминик убрал трусики и швырнул их обратно в толпу. Женщины толпились в каждом уголке отеля, в надежде хоть одним глазком взглянуть на Доминика ДеМарко.
Подол свадебного платья Сэм разорвался чуть сильнее, когда на них нахлынула толпа. Хаос, с которым удалось справиться Доминику, был за пределами всего, что она видела раньше.
Бен вместе с двумя накачанными охранниками помог им протиснуться к лифтам.
Женщины всех форм и размеров выкрикивали имя Доминика, словно вместо него через лобби шёл лично Элвис. Вся сцена казалась нереальной. Сэм привыкла, что её толкают и пихают другие репортёры, пытаясь получить сюжет, но она никогда не была по другую сторону забора, если можно так выразиться.
Двери лифта открылись. Третий охранник придерживал дверь, пока все не оказались внутри в безопасности. При наличии в маленьком пространстве шести человек, пятеро из которых были внушительных размеров мужчинами, Доминику ничего не оставалось, кроме как теснее прижаться к ней.
Мужчина ослабил узел бабочки и расстегнул пару верхних пуговиц рубашки.
– Я едва могу здесь дышать. Как насчёт тебя? – спросил он Сэм, и его подбородок задел макушку её головы. – С тобой всё в порядке?
Слегка покачнувшись, она кивнула, вдохнула, и почувствовала желание прижаться к его груди чуть посильнее.
Доминик потянулся и упёрся руками о панели по обеим сторонам от головы Сэм. Она знала, что он изо всех сил старается её не задушить, но не возражала, чтобы ДеМарко прижался к ней ещё ближе, чтобы вдохнуть его пьянящий мужской аромат.
Сегодня вечером он вёл себя как джентльмен, и Сэм чувствовала себя защищённой и в безопасности в зале, полном незнакомцев.
– Сегодняшний вечер я бы назвал успешным, – прошептал он, касаясь губами её уха.
– Я чувствовала себя принцессой, – ответила Сэм, сознание было достаточно замутнённым, чтобы задумываться, действительно ли она только что это высказала.
– Ты отлично танцуешь, – добавил он.
– Ты и сам не так уж плох.
Доминик улыбнулся, заставив её задуматься, почему она не обвивает руками его шею. Внезапно, Сэм поняла, что не хочет ничего иного, кроме как позволить ему сделать то, что он делал лучше всех. Идея оказаться одной из зарубок на его кровати уже не казалась такой ужасной.
Сэм закрыла глаза и заново переживала один из самых занимательных и необычных вечеров в своей жизни. Она не танцевала под звёздами, но танцевала со звездами. Сегодня было так много знаменитостей, что едва ли всех их вспомнишь. Там были Бред и Анджелина, а ещё Эштон, Том и Морган. Приём длился три часа, и она не хотела, чтобы он заканчивался, особенно когда Доминик для неё пел. Прямо посреди танцпола, когда все вокруг смотрели на них. Если бы Сэм не знала, что всё это спектакль, она бы могла влюбиться в него не сходя с места.
Сэм испустила глубокий вздох, и, открыв глаза, увидела, что её взгляд упирается в его шею. Всего лишь два дюйма и можно было бы прикоснуться к его тёплой коже. Она сглотнула комок в горле и в очередной раз постаралась напомнить себе, почему ей нужно противостоять ста девяноста фунтам искушения.
У него была жилистая шея, мускулистая и загорелая. Благодаря двум расстёгнутым пуговицам она могла видеть волоски на его груди и то, что та также была худой и мускулистой. И временно или нет, но он – её муж.
У неё вырвалось хихиканье.
Все посмотрели на неё, как будто этот звук был нелепым. Лифт останавливался и снова ехал, но никто не выходил.
Доминик низко наклонил голову и заговорил:
– Ты уверена, что с тобой всё в порядке?
Она определённо выпила слишком много мартини. А ещё одна очень милая леди, занимающая высокий пост в Главном Госпитале принесла ей "Камикадзе". Сэм никогда раньше его не пробовала. В животе булькнуло.
– Я в порядке.
Он ей улыбнулся.
Женщина опустила взгляд и снова закрыла глаза, посчитав, что так ей будет безопаснее. Лифт остановился. Один из мужчин шагнул наружу, но Доминик не пошевелился.
Двери закрылись. Сэм посчитала до десяти, в надежде, что крошечное пространство лифта перестанет кружиться. Внезапно его губы снова приблизились к её уху, и он произнёс:
– Ты сегодня очень красивая.
Сэм посмотрела на него, и заметила быстрый дьявольский блеск в его глазах. И опять задумалась, почему она так борется с притяжением, искрившим между ними.
К черту всё. Она хочет, чтобы он поцеловал её. Она хочет, чтобы Доминик ДеМарко целовал её так, как раньше не целовал других женщин.
Глава 7
Солнечный луч прокрадывался через тонкую щель в драпированных шёлковых шторах, по ковру и вверх по роскошным атласным простыням, пытаясь вырвать Сэм из глубокого, удовлетворённого сна.
Она прижалась теснее к крепкому телу ДеМарко, скользнула рукой по его твёрдой груди, а затем вниз по рельефному животу. Там её пальцы на мгновение задержались, обводя его мускулы, прежде чем двинуться дальше вниз – святая корова!
Её глаза распахнулись, и она резко села. В конце концов, это оказался не дикий и безумный сон. Доминик ДеМарко лежал в постели рядом с ней, и он обнажён. Она приподняла атласную простыню и почувствовала, как кровь отлила от её лица.
Уронив простыню, Сэм осмотрелась. Её свадебное платье, лифчик, колготки, пояс для чулок и кружевное нижнее белье были разбросаны по полу, создавая идеальную дорожку от двери до кровати.
Этого не могло произойти. Она не спала с Домиником ДеМарко.
Женщина посмотрела на внушительный бриллиант на своем пальце... всё казалось далеким воспоминанием... словно в тумане... сон... ночной кошмар. Выйти за него замуж на какое-то время – одно дело, но это...
Она была хорошей девочкой. Не девственницей, но у неё были правила. Спать с мужчиной после первого свидания, даже если она и вышла за него замуж, определённо не было в списке её привычных поступков.
Загорелая рука протянулась через простыни и расположилась на бедре Сэм.
Она отпихнула руку и выпрыгнула из постели, оборачивая себя простыней, чтобы прикрыть свою наготу. Комната закружилась. Сэм обхватила себя руками, чтобы не упасть. Теперь, когда простыни были убраны, ДеМарко ничто не скрывало, и у неё не оставалось иного выбора, кроме как видеть каждый его дюйм: загорелый, жёсткий и в состоянии эрекции, полностью готовый к действиям.
Его рука скользнула вверх над головой и опустилась на подушку. Один глаз открылся, и за ним сразу же последовал второй. Он приподнял голову и проследовал по направлению за её взглядом. Не произнеся ни слова, он снова опустил голову на кучу подушек. Не сделав ни малейшей попытки прикрыться, он спросил:
– Что-нибудь не так, сладенькая?
– Не называй меня так! Разумеется кое-что не так. Мы вместе в одной постели, и мы голые. Я не зарубка, ради всего святого.
– Зарубка?
– На спинке твоей кровати.
Он улыбнулся.
– Старые добрые утренние сожаления, да?
– Что ты имеешь в виду?
– Прямо сейчас ты думаешь, что же ты наделала? Как я смогу снова посмотреть на себя в зеркало? Что подумает моя мама? – он протёр глаза. – Я всё это слышал и раньше.
Её брови сдвинулись на переносице.
– Ты... ты эгоистичный ублюдок.
– У меня такое чувство, что прошлая ночь могла быть ошибкой.
Она сузила глаза.
– Так мы с тобой переспали?
– Сложно было сопротивляться тебе.
– Неужели, – рявкнула она. Затем посмотрела на кольцо на своём пальце, её губы сложились в мрачную линию, когда она попыталась снять его с пальца. Она вертела и тянула, но прекрасный изумруд в два карата никак не снимался.
– Осторожнее, сладенькая, ты оторвешь себе палец.
Сэм посмотрела на него и зарычала.
– Посмотри на себя, выставляешь себя напоказ как... как жеребец.
– Перестань, – сказал он, – ты заставляешь меня краснеть.
Она уставилась на него.
– В чём твоя проблема?
ДеМарко лениво скатился с постели, и не торопясь разыскал свои брюки.
– Я собирался спросить тебя о том же, – сказал он голосом, в котором сквозило раздражение, пока застёгивал брюки, что оказалось нелёгкой задачей, учитывая его негибкое состояние.
Доминик обошёл кровать и встал рядом с ней.
– Можешь продолжать свою маленькую истерику, но не веди себя так, как будто я воспользовался твоим состоянием, и словно прошлой ночью ты не хотела меня так же сильно, как и я тебя.
Она чётко помнила, как тесно прижималась к нему в лифте. Она хотела его, это правда, но только поцелуй – один простой поцелуй. Сэм выдохнула.
– Всему виной тот последний "Камикадзе". Эти штуки опасны. Я не хотела, чтобы так случилось.
– Ну, виноваты мы оба, – Доминик расчесал рукой свои волосы, и направился в ванную. – Мы не можем изменить то, что уже свершилось, – сказал он, прежде чем задумчиво оглянуться на неё, с оттенком разочарования во взгляде. – Если это сделает тебя счастливой, мы просто притворимся, что этого никогда не было.
Его грудь была как магнит. Ей пришлось напрячь все внутренние силы, чтобы не смотреть на него так, словно она никогда раньше не видела мужчин.
– Окей, – сказала Сэм, пытаясь сохранить своё самообладание. Пока он шёл в сторону ванной, она уселась на краешек кровати и сказала, – этого никогда не было.
– Отлично.
– Доминик, – позвала она, пока он не исчез в ванной.
Тот повернулся и выжидающе посмотрел на неё.
– Прошлой ночью мы предохранялись?
– Разумеется.
– Хорошо.
– Согласен, – дверь со щелчком закрылась.
Услышав шум воды, она упала спиной на матрац. Мгновения прошлой ночи всплывали в её голове. Они определённо занимались любовью. В тот момент она думала, что это безумный, романтический сон. Всё казалось таким идеальным. Его губы на её, их соединенные тела, Доминик, снова и снова повторявший, как она прекрасна. Раньше у неё никогда не было мужчины, который говорил бы ей, что она прекрасна. Милая, и пылкая, может быть, но никогда – прекрасная.
Не имеет значения, насколько замечательной была прошлая ночь, но спать с ДеМарко было огромной ошибкой, с ударением на слове огромной. Или же она может считать прошлую ночь исследованием – старым добрым исследованием.
Так всё и было. Она спала с ДеМарко во имя исследований. Сэм с усилием улыбнулась. Как, чёрт побери, любой приличный репортёр может считать, что пишет всю правду о человеке, если не видел никаких интимных деталей? Прошлую ночь можно считать туманным сном, который больше никогда не повторится, и она может простить себе это осуждение и выбелить его ради исследования. Девушка испустила долгий, глубокий вздох облегчения.
У Доминика были хорошие инстинкты, припомнила она. Он был прав, когда предположил, что ранее ей разбили сердце. Сэм не желала снова проходить через это. Она ещё не готова, не с таким человеком как он. Сэм уже больше не наивная маленькая девочка.
Она выпрямилась.
Они с ДеМарко подписали контракт. Три месяца, и этот чистой воды деловой брак будет завершён.
Конец истории.
И всё же, мысль о том, чем она занималась прошлой ночью, не выходила у неё из головы. Забудь об этом, Сэм. Ты спала с ним. Через двадцать четыре часа забудь об этом. Она ударила кулаком по матрасу. Проклятие. Всё дело в этих чёртовых мартини, потому что Доминик ДеМарко не может быть таким великолепным в реальности. Если убрать невероятное тело, гипнотизирующий взгляд, ямочки, великолепный певучий голос и всё его джентльменское поведение на приёме, то кто тогда останется? Придурок. Она не собирается влюбляться в него. Если это произойдёт, она лишь навлечёт на себя ещё большую дозу горестей.
Отныне Сэм будет думать лишь об истории всех времен. Ей нужно оставаться сфокусированной. Следующие три месяца каждое его слово, каждое действие обязаны оказаться в её заметках, пока она не получит легальную возможность написать историю.
Девушка бросила взгляд на тумбочку у кровати. Лампочка на гостиничном телефоне мигала, сообщения. Она подняла трубку, нажала кнопку сообщений, и начала слушать. Первое сообщение было от консьержа гостиницы. Они получили её багаж, и она должна позвонить, когда ей нужно будет, чтобы его доставили в номер. Второе сообщение было от Бена, в котором говорилось, что они должны быть в лобби в полдень. Уже было десять тридцать. У неё оставалось не так уж много времени. Сэм набрала консьержа и попросила принести багаж. Затем она подбежала к гардеробу, натянула гостиничный халат, и схватила свою свадебную сумку, где были сложены губная помада, и стала ждать, пока не услышала, что шум воды прекратился, и только потом постучала в двери ванной.
– Кто это?
– Это я, – ответила Сэм, закатывая глаза.
– Ты всё ещё здесь?
– Не смешно. Мне уже лучше, – сказала она через двери. – Прости, я была расстроена. Я могу справиться с этим... Мне просто нужно сфокусироваться на истории.
Она секунду подождала. В ответ услышала лишь тишину.
– Хоть мы и должны откровенно поговорить. Я чувствую себя неуютно, когда вижу тебя голым. Ты же не помнишь всё, что увидел, правда? В смысле ты же тоже много выпил, ведь так?
Никакого ответа, кроме каких-то звуков с другой стороны двери, пока он там ходил.
– Я хотела сказать, ты же не помнишь все детали? Прошлой ночью было темно?
– Свет был выключен, – ответил он. – Я был на сто процентов пьян. У тебя на заднице есть крошечная татуировка бабочки. Обычно мне не нравятся татуировки, но твоя понравилась.
– Она у меня на бедре, а не на заднице, – сказала она.
– Если я закрою глаза, – продолжал он, – я всё четко вижу. Например, у тебя есть маленькая родинка на спине, прямо на изгибе...
