Текст книги "Ракета Мяуса"

Автор книги: Теодор Гамильтон Старджон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– А что это такое, Джек? Как оно действует?

– Понятия не имею. На концах что-то вроде ракетных двигателей. Когда солидный груз тянет к земле, они работают вовсю. Чем ниже, тем сильнее. А когда тяжесть ослабевает, они сбавляют обороты. Как это получается, отчего, на какой энергии они работают – в толк не возьму. С виду они просто верхним концом всасывают воздух, а из нижнего выбрасывают его сильной струёй. Да, и ещё: как эту палку ни верти, они всегда направлены вниз.

– Откуда ты её взял?

– Снял с дерева. Это аппарат Мяуса. Видно, Мяус на нём спускался, как на парашюте. Пока спускался, одно кольцо наделось на сук и аппарат соскользнул, а Мяус упал и сломал руку.

– Что мы будем с ним делать, Джек?

– Ума не приложу. Не в цирк же его продать. – Джек помолчал в раздумье. – Безусловно, у него есть много такого, что очень пригодилось бы людям. Да что там, один этот аппарат может преобразить весь мир! Нет, ты послушай: я вешу сто семьдесят фунтов. Я свалился на эту штуку совершенно неожиданно, когда сорвался с дерева, – и она тут же меня удержала. Судя по виду, Мяус весит ещё больше моего. И она удержала его на весу, когда он просто поднял её над головой и поджал ноги. Тогда, значит, этот аппарат или такой же, но покрупнее, может служить двигателем для самолёта, а пожалуй, и этаким самолётным парашютом при аварии. А если и нет, так уж наверняка мощности этих маленьких двигателей хватит, чтобы вращать турбину.

– И бельё эта штука стирать будет? – хмуро спросила Айрис.

– Вот это я и имею в виду! Штука лёгкая, портативная, мощность прямо баснословная – конечно же, она будет стирать. И заменит моторы, и генераторы, и… Айрис, что полагается делать, когда на тебя свалится открытие такой важности?

– Пожалуй, надо позвонить в какую-нибудь газету.

– И чтоб сюда заявилось сто тысяч зевак и любопытных, и конгресс начнёт расследование и ещё невесть что? Брр!

– А может, посоветуешься с Хемфри Зинсером?

– Чёрт возьми, ты попала в самую точку! Хемфри наверняка сообразит, что делать. Сейчас к нему съезжу.

– Ничего подобного! Не починив крышу? Пока ты обернёшься, будет уже темно.

Меньше всего Джеку хотелось лезть сейчас на крышу и подпиливать ощеренные края треклятой дыры. Но приходилось считаться ещё и с логикой, и с угрозой в голосе Айрис. Он вздохнул и отошёл, бормоча себе под нос, что счастливейший и ни с чем не сравнимый в истории человечества шаг вперёд откладывается из-за женской прихоти. Он совсем позабыл, что на плечах у него высотонаборный аппарат Мяуса, и только первые два шага прошёл по земле. Айрис неудержимо расхохоталась, глядя, как он неуклюже вышагивает по воздуху. Наконец он вернулся на твёрдую почву, стиснул зубы и с лёгкостью махнул на крышу.

– Доберись-ка до меня теперь! – поддразнил он и взялся за пилу.

За работой он не сразу обратил внимание на шум внизу.

– Ба-аба! Мр-рру эллю-у…

Он со вздохом отложил пилу.

– Что у вас там?

– Мяус хочет свой летательный пояс!

Джек оглядел крышу, примыкающий к дому невысокий сарай и решил, что хоть он и достиг солидного возраста, но ещё способен слезть отсюда и без лестницы. Он взял реактивное “коромысло” и сбросил вниз. Оно падало, держась в воздухе строго горизонтально; ничуть не быстрей и не медленней, чем в тот раз, когда он сам на нём спускался. Мяус подхватил “коромысло”, ловко продел в кольцо сломанную руку, потом здоровую и прыгнул на крышу к Джеку.

– Что скажешь, приятель?

– Уо-он йю-у у ни.

– Вполне разделяю ваши чувства.

Джек понимал: серебристый человек пытается что-то объяснить, но как тут поможешь? Он ответил широкой улыбкой и снова взялся за пилу. Мяус отобрал пилу и швырнул с крыши, старательно примерясь, чтобы не задеть Молли.

– Это ещё зачем?

– Деллийюу хини, – сказал Мяус. – Бенто дее нюминью ххэ. – И показал на “летательный пояс” и на дыру в крыше.

– По-твоему, лучше мне не работать, а улететь на этой штуке? Верно, брат. Но, боюсь, придётся мне всё-таки…

Мяус повёл рукой вокруг дыры в крыше, потом опять показал на свой аппарат, на один из ракетных наконечников.

– Не понимаю, – сказал Джек.

Мяус, видимо, уловил смысл сказанного, и на подвижном лице его появилось изумление. Он опустился на колени, сбоку взялся здоровой рукой за один из ракетных моторчиков, нажал два крохотных штифта – и кожух раскрылся. Внутри оказалось очень компактное, наглухо закрытое и с виду необыкновенно простое устройство – должно быть, это и был двигатель. Видимо, он ничем больше не закреплялся. Мяус вынул его и протянул Джеку. Величиной и формой эта штука походила на электрическую бритву. Сбоку была кнопка. Мяус показал на неё, нажал что-то сзади, потом повернул руку Джека так, чтобы маленький механизм был направлен в сторону от них обоих. Готовый к чему угодно – что вовсе ничего не произойдёт или, напротив, вырвется “ослепительная вспышка яростной, всесжигающей энергии”, столь милая сердцу писателей-фантастов, – Джек нажал кнопку.

Машинка засвистела, и отдача мягко вжала её в ладонь Джека.

– Прекрасно, – сказал Джек. – А что же с этим делать? Мяус показал на то место, где пилил Джек, потом на машинку.

– Вот оно что, – сказал Джек.

Он нагнулся, нацелил машинку туда, где кончался распил, и нажал кнопку. Снова свист, лёгкая равномерная отдача – и доску прорезала тонкая черта. Разрез был вдвое тоньше того, что оставила пила, чистый, ровный и, пока у Джека не дрогнула рука, безукоризненно прямой. Над крышей поднялось и развеялось по ветру облачко тончайшей древесной пыли.

На пробу Джек поднёс машинку ближе к доске, потом отвёл подальше. Выяснилось: чем ближе, тем тоньше разрез. Чем дальше отводить руку, тем шире разрез и тем медленнее режет машинка, а примерно в восемнадцати дюймах от доски она совсем перестаёт резать. Вот это здорово! Джек быстро обошёл дыру кругом и подровнял края. Мяус смотрел и улыбался до ушей. Джек широко ухмылялся в ответ, отлично понимая, какое у него самого было бы чувство, если бы он познакомил с пилой дикаря, который пытается перепилить дерево ножом.

Кончив работу, Джек отдал машинку серебряному гостю и похлопал его по плечу.

– Большущее спасибо, Мяус!

Тремя быстрыми ловкими движениями Мяус вложил крохотный моторчик в кожух, взялся одной рукой за “коромысло”, шагнул с крыши и все с той же удивительной лёгкостью, точно пух одуванчика, опустился на землю. И, едва став на ноги, бросил “коромысло” обратно. Джек с испугом смотрел, как оно летит вверх, словно самая обыкновенная палка. Попытался ухватить его на лету, промахнулся. “Коромысло” достигло вершины своей траектории, начало падать – и в этот миг включились двигатели и мягко опустили его к ногам Джека. Он продел руки в кольца и слетел к Мяусу.

Серебряный гость пошёл за ним в гараж, где у Джека хранились кое-какие доски и дощечки. Джек отобрал несколько сосновых досок толщиной в дюйм и выволок наружу: надо отмерить и отрезать куски нужной длины, а потом он сколотит самую простую крышку, вроде как для чердачного люка, и прикроет ею ненужный теперь лестничный проем. Мяус с большим интересом наблюдал за его работой.

Джек поднял “летательный пояс” и попытался открыть обтекаемый кожух, чтобы достать резак. Ничего не получилось. Он давил, крутил, тянул, поворачивал. Аппарат не поддавался никаким ухищрениям, лишь засвистал тихонько, когда Джек в какую-то минуту опустил его пониже.

– Ээк, Шек, – сказал Мяус.

Отобрал у Джека аппарат, надавил в нужном месте. Джек внимательно следил. Потом улыбнулся Мяусу и взял резак.

В два счёта он распилил доски, с язвительной ухмылкой поглядывая на пилу, праздно висевшую на стене. Потом скрепил доски вместе двумя поперечинами и одной косой планкой между ними, аккуратно подпилил неровности по краям и, отступив на шаг, полюбовался делом своих рук. И тут же сообразил, что крышка слишком тяжела, одному её не дотащить, тем более не взгромоздить на крышу дома. Вот если бы у Мяуса обе руки были целы или если бы… Джек почесал в затылке.

– Пап, а ты отвези её на летательном поясе.

– Молли! Как ты до этого додумалась?

– Мяус сказал… То есть… я…

– А ну, давай в конце концов разберёмся! Как Мяус с тобой разговаривает?

– Не знаю, пап. Я вроде вспоминаю, что он сказал… только не… не словами. Просто я… просто…

Молли окончательно запуталась, потом сказала с жаром:

– Ну, я не знаю, пап! Вот честное слово!

– А сейчас что он говорит?

Молли смотрела на Мяуса. Опять Джек заметил, как странно распушились у того серебряные усы. Девочка сказа.

– Ты положи эту дверку на летательный пояс и подними. На поясе она будет падать медленно, а ты толкай вперёд, пока… пока она падает.

Джек поглядел на дверку, на аппарат – и понял. Стал подсовывать аппарат под дверку; Мяус нагнулся и помог ему. Вся конструкция всплыла в воздух, и Мяус, придерживая её, чтоб сохраняла равновесие, вывел её из гаража, прежде чем она окончательно опустилась наземь. Ещё раз подняли, ещё раз без труда подтолкнули – и так прошли ещё футов тридцать. Таким образом они добрались до самого дома; Молли со смехом вприпрыжку бежала за ними, упрашивала её прокатить и на все лады восхваляла Мяуса, а он широко улыбался.

У дома Джек сказал:

– Hy-c, Эйнштейн-младший, а как нам теперь поднять все это на крышу?

Мяус поднял с земли мячик и, ловко подкидывая и ловя его, направился за угол дома.

– Эй!

– Он не знает, пап. Ты уж сам придумай.

– Так что ж, по-твоему, он сумел изобрести такой хитрый фокус, чтобы дотащить крышку сюда, а теперь у него мозги отказали?

– Ага, наверно.

Джек Герри посмотрел вслед серебристому человеку и покачал головой. Он уже приготовился получить от Мяуса совет, продиктованный разумением, превосходящим человеческое, хоть и несколько иным. Но Мяус попросту отмахнулся от задачи – это не укладывалось у Джека в голове. Конечно же, такой знающий и находчивый человек, остроумно подсказавший, как притащить сюда тяжёлую крышку, не мог не понимать, что это только половина дела.

Пожав плечами, Джек вернулся в гараж, достал небольшой блок и верёвки. Надо было ещё ввернуть но большому крюку в скат крыши и в будущую крышку люка; немалого труда стоило втянуть груз наверх, ещё больше пришлось попыхтеть, пока удалось перетащить его через карниз и приладить на место. Мяус, видно, потерял к работе Джека всякий интерес. Два часа спустя Джек довернул последний винт, с облегчением разогнулся, и вдруг внизу послышались уже знакомые пронзительные вопли. Джек выронил инструменты, второпях пристроил за плечи “коромысло” и прыгнул с крыши.

– Айрис! Айрис! Что случилось?

– Не знаю… Этот Мяус… Он…

Джек ринулся за угол, к парадному крыльцу. На земле в каком-то судорожном припадке валялся Мяус. Он лежал на спине, выгнувшись дугой, пятки ушли глубоко в дёрн, голова запрокинулась под немыслимым углом, он только и опирался на пятки да на лоб. Здоровой рукой он колотил по земле, но та, что в лубках, лежала спокойно. Губы кривились, испуская пронзительный, прерывистый, поистине ужасающий вой. Мяус, видимо, способен был одинаково громко вопить и на вдохе и на выдохе.

Рядом стояла Молли и не сводила с него зачарованного взгляда. Она улыбалась. Джек опустился на колени и попытался сдержать дёргающееся в конвульсиях тело.

– Молли! Перестань смеяться над беднягой.

– А он не бедняга, пап. Он счастливый.

– Что-о?

– Глупый, ты разве не видишь? Ему очень хорошо. Он смеётся!

– Айрис, что с ним творится, как по-твоему?

– Одно могу сказать: он опять глотал аспирин.

– Четыре штуки съел, – вставила Молли. – Он их очень любит.

– Что делать, Джек?

– Понятия не имею, – озабоченно сказал Джек. – Оставим его в покое, как-нибудь само пройдёт. Дать рвотного или снотворного опасно – не ровен час совсем его отравим.

Приступ слабел и неожиданно прекратился, Мяус обмяк и затих. И опять, положив руку ему на грудь, Джек ощутил странное двойное биение сердца.

– Обморок, – сказал он.

Каким-то не своим, приглушённым голосом Молли возразила:

– Нет, пап. Он смотрит сны.

– Сны?

– Там небо оранжевое, – сказала Молли. Джек вскинул голову. Глаза девочки были закрыты. – Много Мяусов, целые толпы… и они большие. Как мистер Торндайк. (Торндайк, старый знакомый семейства Герри, редактор городской газеты, мог похвастать ростом в шесть футов и семь дюймов.) Дома круглые, и большие самолёты, и… и у них вместо крыльев палки.

– Не говори глупостей, Молли! – тревожно сказала мать. Джек поспешно зашипел на неё, чтобы не перебивала.

– Ну-ну, малышка, что там ещё?

– Какое-то место… комната. Это… тут Мяус, и ещё, их много. Они все линиями… рядами. Один большой, в жёлтой шапке. И он… держит их в рядах. А вот Мяус. Не в ряду. Прыгнул из окна со своей леталкой.

Молли умолкла. Мяус тихонько простонал.

– Ну?

– Ничего не видно, пап… ой, погоди! Все такое… мутное… Теперь какая-то штука, вроде подводной лодки. Только не в воде, а на земле. Дверь открыта. И Мяус… он внутри. Много кнопок и часов. Нажимает на кнопки. Толкнул какую-то… ой… ой! Больно!

Молли прижала к вискам стиснутые кулаки.

– Молли!!!

Девочка открыла глаза.

– Ты не волнуйся, мам, – преспокойно заявила она. – Это все ничего. Просто от той штуки во сне стало больно, только не мне. Был целый веник огня, и… и вроде спать захотелось, только очень-очень сильно. И больно.

– Джек, он погубит ребёнка!

– Сомневаюсь, – сказал Джек.

– И я тоже, – с недоумением произнесла Айрис и прибавила чуть слышно: – А почему я это сказала?

– Мяус спит, – неожиданно объявила Молли.

– А снов больше не видит?

– Нет, не видит. Ух, как это было… чуднeq o (о;?)!

– Пойдём перекусим чего-нибудь, – сказала Айрис, голос её слегка дрожал.

Она ушла с Молли в дом. Джек посмотрел на Мяуса, тот блаженно улыбался во сне. Может, следовало бы уложить это странное существо в постель? А впрочем, день тёплый, трава густая, лежать ему мягко… Джек покачал головой и тоже вошёл в дом. Огляделся по сторонам.

– Да ты просто волшебница!

Вокруг все преобразилось. Мусора, щепок, обвалившейся штукатурки как не бывало, на столике, на спинках дивана и кресел победоносно сверкали салфетки и накидки – рукоделие Айрис. Она сделала реверанс:

– Вы очень любезны, милорд.

Они подсели к круглому столику и принялись уничтожать сандвичи с языком.

– Джек!

– М-м?

– Что это было? Телепатия?

– Да, наверно. Что-то в этом роде. Ого, вот я скажу Зинсеру! У него глаза на лоб полезут!

– Ты прямо сегодня поедешь на аэродром?

– Ясно! Пожалуй, и Мяуса прихвачу.

– Перепугаешь там всех. Уж очень у него вид… такое не каждый день встретишь.

– Ни черта! Посидит с Молли на заднем сиденье.

– Джек… а не опасно Молли общаться с этим… с этим существом?

– Нет, конечно! Ты беспокоишься?

– Я… да, Джек. И не из-за Мяуса. Из-за себя. Беспокоюсь потому, что как-то слишком мало беспокоюсь… понимаешь?

Джек наклонился и поцеловал её.

– Вот что значит материнское сердце, – усмехнулся он. – Мяус – существо чужое, непривычное, значит, надо его опасаться. А при этом он несчастный и безобидный, и где-то в глубине души ты готова его опекать и нянчить.

– М-может быть… – задумчиво протянула Айрис. – Он такой же огромный и безобразный, как ты, и, вне всякого сомнения, гораздо умней тебя. Но тебя мне вовсе не хочется нянчить.

– Ещё чего! – усмехнулся Джек, залпом проглотил кофе и встал из-за стола. – Ешь скорей, Молли, и поди вымой лицо и руки. А я погляжу, как там Мяус.

– Значит, едешь в аэропорт? – спросила Айрис.

– Если Мяус пришёл в себя. Я очень много всякого хочу выяснить, и многого мне просто не понять, не хватит мозгов. Зинсер вряд ли на все сумеет ответить. Но вдвоём мы хотя бы сообразим, как с этим быть дальше. Айрис, это же грандиозно!

Полный самых смелых предположений и дерзких замыслов, он вышел на лужайку перед домом. Мяус сидел в траве и самозабвенно созерцал гусеницу.

– Мяус!

– Баб?

– Как насчёт того, чтобы прокатиться?

– Хоррршо, шшалуста, Шек!

– Боюсь, что ты меня не совсем понял. Пошли.

И Джек махнул рукой в сторону гаража. Очень бережно и нежно Мяус опустил гусеницу на травинку, поднялся и пошёл следом, и тут в гараже раздался дикий грохот и треск. На миг все застыли, потом завизжала Молли – опять и опять, да так, что волосы у Джека стали дыбом. Он сам не заметил, как домчался к гаражу.

– Молли! Что случилось?

При звуке его голоса девочка сразу замолчала, будто повернули выключатель.

– Молли!

– Я здесь, пап, – голос её прозвучал на удивление тихо и смиренно. Она стояла возле отцовского автомобиля, и в эту минуту выражением всего её существа была выпяченная дрожащая нижняя губа. Машина застряла носом в дыре, пробитой в задней стенке гаража.

– Пап, я не хотела… я только хотела помочь тебе вывести машину. Ты меня отшлёпаешь? Пап, ну, пожалуйста, я ведь не…

– Что на тебя нашло? Почему ты это сделала? Ты же прекрасно знаешь, что я не велю трогать стартер!

– Пап, я понарошку… будто это подводная лодка, только она умеет летать… Ну, как Мяус улетел.

С некоторым усилием Джек сообразил, о чём речь.

– Поди сюда, – сказал он сурово.

Молли подошла крохотными шажками, еле передвигая ноги, прижав руки к тому месту, где, как она догадывалась, они ей сейчас больше всего пригодятся.

– Надо бы тебя выдрать, – сказал Джек.

– Ага… – дрожащим голосом согласилась Молли. – Наверно, надо. Только разочка два – и хватит, а, пап?

Джек закусил изнутри щеки, но не выдержал и ухмыльнулся. “Ах ты хитрюга!” – подумал он.

– Вот что я тебе скажу, – проворчал он, оглядывая машину. По счастью, гаражик был отнюдь не капитальной постройки, несколько новых вмятин на капоте и крыльях будут недурно гармонировать со старыми. – Тебе причитается три увесистых раза. Я их приплюсую к следующему деру.

– Хорошо, пап.

Она взобралась на заднее сиденье, подальше от отца, и села там прямо и чинно, как пай-девочка. Джек как мог расчистил щепки и обломки, сел за руль и осторожно, задом вывел свой старый тарантас из продырявленного сарая.

Мяус стоял в почтительном отдалении, серебряные глаза со страхом уставились на рычащий автомобиль.

– Прошу, – сказал ему Джек и поманил пальцем. Мяус попятился.

– Мяус! – окликнула Молли, выглянув из машины.

– Йоук! – отозвался Мяус и тотчас подошёл.

Молли отворила заднюю дверцу, он забрался внутрь и… скорчился на полу. Хохоча во всё горло, Молли заставила его сесть как следует. Джек вошёл в дом, остановился, подобрал ракетное коромысло Мяуса, послал в окно воздушный поцелуй Айрис – и они покатили.

До аэродрома ехали сорок минут, и все сорок минут не утихали восторги: Молли трещала как пулемёт, подмечая и разъясняя все чудеса проносящихся мимо земных ландшафтов. Мяус её слушал как зачарованный, с круглыми глазами и раскрытым ртом, порой тихонько взвизгивал, изумлённо мяукал и вопросительно попискивал… в иные минуты Джек готов был поклясться, что серебряный человек понимает каждое слово девочки.

Джек остановился на краю лётного поля.

– Ну, – сказал он, – вы оба пока посидите в машине. Я поговорю с мистером Зинсером, может быть, он выйдет познакомиться с Мяусом. Молли, сумеешь ты объяснить Мяусу, что он должен сидеть в машине и не высовываться? Понимаешь, если его увидят чужие люди, они станут задавать всякие глупые вопросы, а зачем же смущать Мяуса, верно?

– Конечно, пап. Мяус будет послушный. Мяус! – она обернулась к своему соседу, посмотрела на него в упор, глаза в глаза. Серебряные усы распушились и задрожали. – Мяус, ты будешь послушный, правда? Ты не будешь высовываться?

– Шек, – сказал Мяус. – Шек мр-реди.

– Он говорит, ты – старший.

Джек вылез из-за баранки, засмеялся.

– Так и говорит? (“Любопытно, вправду она что-то знает или это больше игра?”) Ну вот, сидите смирно. Я скоро вернусь.

И, прихватив коромысло, он скрылся в дверях.

У Зинсера, как всегда, дел было по горло. Аэродром был невелик, но им постоянно пользовались владельцы собственных машин и доставляли Зинсеру, который ведал взлётом и посадкой, немало хлопот. Он как раз говорил по телефону и, увидев Джека, свободной рукой прикрыл трубку.

– А, Герри! Что новенького? – весело проскрипел он. – Садитесь, я сейчас. – И, не переставая улыбаться Джеку, так же весело загудел в трубку. Джеку не сиделось и не терпелось, но что поделаешь, надо было подождать.

– Ну? – сказал Зинсер, положив трубку, и тотчас же телефон вновь зазвонил.

Едва раскрыв рот, Джек с досадой его закрыл. Зинсер положил трубку, но тут раздался новый звонок. Зинсер снял трубку полевого телефона, пристроенного на краю стола.

– Зинсер слушает. Да…

“Ну, хватит”, – подумал Джек. Поднялся, пошёл к двери и тихонько прикрыл её, чтобы никто не помешал. Взял коромысло и, к изумлению Зинсера, залез на стол, встал во весь рост, поднял коромысло над головой и шагнул в пустоту. Из крохотных ракет со свистом ударили воздушные струи. Джек повис на руках, коромысло мягко, неторопливо опускало его; он оглянулся через плечо. Лицо Зинсера было точно багровая луна в снежном вихре взметённых докладных, входящих и прочих бумаг и бумажонок, накопившихся за последние две недели.

Когда Зинсеру удалось перевести дух, он первым делом повесил трубку.

– Так я и думал, что это подействует, – ухмыльнулся Джек.

– Вы… вы… что это у вас такое?

– Разговорный поляризатор, – сказал Джек, становясь на ноги. – При помощи сего аппарата можно беседовать с аэродромным начальством, которое иначе не оттащишь от телефона.

Необычайно легко и проворно большой толстый Зинсер выскочил из-за стола и очутился перед Джеком.

– Дайте-ка посмотреть.

Джек подал ему аппарат.

– Смотри, Мяус! Самолёт садится!

Оба внимательно следили, как машина скользнула вниз, и радостно завизжали, когда из-под шасси взвились и тотчас развеялись подхваченные ветром облачка пыли.

– А вот ещё один! Этот сейчас взлетит!

По полю пробежала лёгкая спортивная машина, голубая, с низко посаженными крыльями, развернулась, с рёвом понеслась прямо на них, круто взмыла вверх – протяжный вой ввинтился в небо и замер. Молли громко загудела, подражая взревевшему над головой мотору.

Мяус в точности изобразил свист прорезающих воздух плоскостей. Молли захлопала в ладоши и завизжала от восторга. Над полем уже описывал круг ещё один самолёт. Оба жадно следили за ним.

– Выйдем, взгляните на него, – предложил Джек.

Зинсер посмотрел на часы.

– Не могу. Кроме шуток, я обязан проторчать у телефона ещё самое малое полчаса. Надеюсь, с ним ничего не случится. Ведь на поле, можно считать, никого нет.

– Думаю, не страшно. С ним Молли, а я ведь говорил, что они отлично ладят. Вот в этом я тоже хотел бы разобраться – что тут за телепатия, – Джек неожиданно рассмеялся. – Ох, уж эта Молли! Знаете, какую она сегодня штуку отколола? – И рассказал Зинсеру, как Молли выводила машину из гаража через заднюю стену.

– Вот бесёнок! – фыркнул Зинсер. – Все детишки одинаковы. Наверно, каждый мальчишка и каждая девчонка хоть раз да схватятся за какую-нибудь баранку и крутанут не в ту сторону. Вот у моего брата сынишка на днях пошёл пылесосом косить лужайку перед домом… – Зинсер ещё посмеялся. – Так вот, о вашем… как его… Мяусе и этой его игрушке. Джек, этим надо заняться вплотную. Понимаете, ведь он сам, его одежда и этот аппаратик – единственные ключи, по которым можно будет дознаться, что он такое и откуда к нам попал.

– Да я – то понимаю. Но послушайте, ведь он очень умён. Он наверняка сумеет многое нам сообщить.

– Ещё бы не умён! – подхватил Зинсер. – Надо полагать, на своей планете он был не из середнячков. Не всякого пошлют в такое странствие. Вот жалость, что к нам не попал его корабль.

– Возможно, корабль ещё вернётся за ним. А как вы считаете, откуда он?

– Может, с Марса?

– Ну, бросьте. Конечно, на Марсе есть атмосфера, но очень разреженная. Живому существу ростом с Мяуса там потребовались бы лёгкие громадного объёма. Нет, Мяус привык к атмосфере, очень похожей на нашу.

– Тогда Венера тоже отпадает.

– Здесь он превосходно себя чувствует в своей одежде. Очевидно, у его планеты не только атмосфера, очень схожая с земной, но и климат такой же. Почти всякая наша еда ему подходит, хоть кое-что он и не принимает… а от аспирина становится пьяный в дым. На него нападает этакое буйное веселье.

– Вот оно что?… Дайте подумать. Он не мог явиться с Юпитера – не такое у него сложение, чтобы выдержать тамошнюю силу тяжести. Внешние планеты слишком холодные, на Меркурии слишком жарко. – Зинсер откинулся на спинку кресла, рассеянно утёр платком лысину. – Джек, этот малый родом явно не из нашей солнечной системы!

– Ух, черт! Пожалуй, вы правы. Хемфри, как по-вашему, что собой представляет эта реактивная игрушка?

– Судя по вашим рассказам о том, как она пилит доски… кстати, нельзя ли на это поглядеть?

– Извольте!

Джек Герри взялся за наконечник “коромысла”. Нашёл нужные кнопки, разом нажал. Кожух легко раскрылся. Джек вынул внутренний механизм и, действуя с величайшей осторожностью, отпилил от верхней доски зинсерова стола крохотный уголок.

– В жизни не видал такого странного инструмента – сказал Зинсер. – Дайте поглядеть поближе.

Он повертел машинку и руках.

– Не видно, чтобы тут использовалось какое-либо топливо, – раздумчиво сказал он.

– По-моему, горючим служит воздух, – сказал Джек.

– А как этот воздух сюда загружается?

– Воздухом. Нет-нет, я не шучу. По-моему, этот аппаратик каким-то образом разлагает часть воздуха, и высвобожденная энергия приводит в действие крохотное реактивное устройство. Если это устройство заключить в футляр, чтобы один конец всасывал воздух, а из другого выбрасывалась струя, вся эта штука будет работать как вакуумный насос, пропуская все больше и больше воздуха.

– Или как прямоточный воздушный реактивный двигатель, – сказал Зинсер и заглянул в решётчатое отверстие.

У Джека кровь застыла в жилах.

– Ради всего святого, не нажимайте ту кнопку!

– Не нажму. А знаете, вы правы… Там концентрическая трубка. Чёрт подери, хотел бы я понять, как это делается! Атомный реактор, который умещается в кулаке и ничего не весит!

– Я весь день над этим голову ломаю, – сказал Джек Герри. – И нашёл только один ответ. Можете вы принять совершенно фантастическое объяснение, если оно логично?

– Ну, вы же меня знаете, – усмехнулся Зинсер и ткнул рукой в книжную полку, забитую старыми журналами и сборниками научной фантастики. – Валяйте.

– Так вот, – осторожно подбирая слова, начал Джек. – Вы ведь знаете, что такое энергия связи. Благодаря ей не распадается на части атомное ядро. Если я не запутался в тех крохах, которые мне известны из теории атома, мне кажется, возможно создать вполне устойчивую, нераспадающуюся сферу из этой самой энергии связи.

– Сферу? А что будет внутри?

– Та же энергия связи… а может быть, просто ничего… Пустота. Так вот, если эту сферу окружить другой – силовым полем, которое способно проникнуть во внутреннюю сферу, либо пропустить в неё материю извне, то, насколько я понимаю, все постороннее, что попадёт во внутреннюю сферу, будет разрушено. Во внутренней сфере возникнет огромное давление. И если проникающее силовое поле позволит высвободить это внутреннее давление, произойдёт выброс материи. Теперь заключите комбинацию сфер в механизм, способный контролировать количество материи, поступающей внутрь с одной стороны внешней сферы, и способный менять ширину отверстия, дающего выход рвущейся наружу энергии, с другой её стороны, и все это окружите оболочкой, которая обеспечит вам поступающую внутрь сильную струю воздуха – вроде вакуумного насоса, который мы тут поминали, – тогда вот это самое у вас и получится!

И Джек постучал пальцем по крохотному реактивному двигателю. Зинсер покачал головой.

– Очень остроумно, – сказал он. – Даже если вы и ошибаетесь, это остроумнейшая теория. В сущности, ваши слова означают: надо только открыть природу энергии связи да найти способ прочно удерживать её в сферической форме – и мы построим такую же машинку. А затем надо ещё установить природу поля, способного пронизывать энергию связи и пропускать сквозь неё любую материю, да притом пропускать в одном определённом направлении. – Зинсер развёл руками. – Только и всего. Научитесь, мол, практически использовать то, что ещё и не снилось даже премудрым теоретикам, – и все в порядке.

– Чепуха! – возразил Джек. – Мяус нам подскажет, что и как.

– Надеюсь. Герри, а ведь это будет настоящая революция в промышленности!

– И не только, – усмехнулся Джек.

Зазвонил телефон. Зинсер посмотрел на часы.

– Ага, вот этого я и ждал.

Он сел за стол, снял трубку и повёл длинный подробный разговор с какой-то, видимо, важной персоной о счетах за погрузку, о прокате машин и об ограничениях в торговле между штатами; а Джек, прислонясь к подпиленному углу стола, предавался мечтам. Мяус – великий посланец великой цивилизации, бесконечно обогнавшей земную, – поможет человечеству выбраться на верный путь, вырваться из оков несовершенной техники и расточительной экономики… Любопытно, каков Мяус у себя дома, среди своего удивительного народа. Наверно, он ещё молод, но, конечно, это уже зрелый ум, человек богато и разносторонне одарённый – недаром же он избран посланником на Землю, к молодому, бурно развивающемуся человечеству. Ну, а космический корабль? Сбросив Мяуса на Землю, возвратился ли он со своим экипажем в загадочный уголок Вселенной, откуда прибыл? Или кружит где-то в пространстве, терпеливо ожидая вестей от смелого посланца?

Зинсер положил телефонную трубку, облегчённо вздохнул и поднялся.

– Честь и слава моему самообладанию, – сказал он. – Совершается величайшее событие в моей жизни, а я всё-таки довёл работу до конца. Чувство такое, как у малыша в канун ёлки. Ну, пойдём, поглядим на него.

– Уипиийоооу-у! – пронзительно взвыл Мяус, когда над ними пронёсся, набирая высоту, ещё один самолёт.

Молли в восторге запрыгала на сиденье – уж очень выразительная у Мяуса была физиономия.

Гибким движением серебряный человек перегнулся вперёд, через спинку водительского сиденья, чтобы лучше видеть, что делается за углом ближнего ангара. Туда недавно подкатила приземлившаяся спортивная машина, до неё было рукой подать, пропеллер ещё вращался.

Молли облокотилась на спинку переднего сиденья, вытянула шею, ей тоже хотелось поглядеть. Мяус нечаянно задел её, с головы у неё слетела панамка. Мяус нагнулся за панамкой, стукнулся головой о приборную доску, и тут распахнулось отделение для перчаток. Мяус сунул туда руку, зрачки его сузились, в глазах затрепетала тонкая плёнка. Не успела Молли опомниться, как он выскочил из машины и бегом помчался прочь; он высоко подпрыгивал, испускал какие-то странные крики и через два-три прыжка, покачиваясь, наклонялся и колотил по земле здоровой рукой.

В ужасе Молли вылезла из машины и побежала вдогонку.