Текст книги "Город золотых теней"

Автор книги: Тэд Уильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 56 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]

Глава 9
Безумные тени

Рени резко дернула головой, и контрольная решетка – бесконечные ряды скрещенных линеек контрастных цветов – перекосилась. Сморщившись, девушка нажала контрольку на виске, подкачивая подкладку шлема, и повертела головой еще раз. Изображение осталось на месте.

Она подняла руки, согнула указательный палец правой руки. Передняя решетка – простенькие желтые клеточки – осталась на месте, а остальные разошлись, уходя в неопределимую даль, шагая в бесконечность. Согнула палец посильнее – и решетки сошлись. Двинула пальцем вправо – и решетки начали вращаться, каждая с легким отставанием, так, что вспыхнула неоново яркая спираль и погасла, когда решетки вновь застыли.

– А теперь давай ты, – сказала она.

Ксаббу старательно повторил сложную серию движений, каждое из которых отмечало координаты определенных точек по отношению к датчику, висевшему перед забралом шлема как третий глаз. Бесконечные ряды цветных решеток отозвались, вращаясь, уменьшаясь, переходя друг в друга, точно галактика квадратных звезд. Рени одобрительно кивнула, хотя Ксаббу не мог видеть ничего, кроме контрольной таблицы во всепоглощающей черноте.

– Хорошо, – произнесла она. – Теперь проверим твою память. Возьми столько решеток, сколько удержишь, – только не передних – и сделай многогранник.

Ксаббу аккуратно вытащил выбранные им решетки из таблицы. Пока остальные заполняли освободившееся пространство, он перегнул квадраты по диагонали, а из получившихся треугольников проворно сложил граненый шарик.

– Ты просто молодец. – Рени была довольна его успехами, хотя и понимала, что ее заслуги в том нет – редко попадались ученики с такими природными способностями и упорством. Очень немногие могли приспособиться к противоестественным законам сетьпространства так быстро и в полной мере, как он.

– Могу я это убрать? – спросил бушмен. – Рени, пожалуйста. Мы готовились все утро.

Она взмахнула рукой, и контрольная таблица исчезла. Секундой позже они встали друг напротив друга, сим против сима, в сферическом сером океане. Готовая огрызнуться Рени прикусила язык. Ксаббу был прав. Она медлила, снова и снова проверяя свои приготовления, точно отправлялась на боевое задание, а не в простой поход во Внутренний Район за сведениями.

Не то чтобы существовал такой зверь – простой поход во Внутренний Район, по крайней мере для таких, как она. Возможно, чужаки столкнутся с барьерами, которые не смогут преодолеть, как бы ни готовились, но Рени не хотела, чтобы их разоблачили и изгнали из-за какой-нибудь нелепой ошибки, которую легко было предотвратить. Кроме того, если в Карнавале и правда творится нечто незаконное, то, обнаружив вторжение, преступники станут осторожнее и, может быть, даже уничтожат улики.

– Я не хотел бы вас обидеть, Рени, – сим Ксаббу поднял руки в жесте примирения, уголки рта поднялись в механической улыбке, – но я думал, что вам станет намного легче, если мы примемся за дело.

– Наверное, ты прав. Отключиться и выйти.

Все исчезло. Рени подняла забрало и вновь оказалась в знакомой, честной, обшарпанной реальности «упряжной комнаты» политеха. Бушмен стащил с себя шлем, моргнул и улыбнулся.

Рени машинально еще раз проверила свой мысленный список. Пока Ксаббу сдавал последние экзамены – как донесли слухи, с ожидаемой легкостью, – она создала не просто псевдонимы, под которыми они могли бы проникнуть во Внутренний Район, но и несколько запасных личностей. Если дела пойдут неладно, можно будет сбросить с себя старые имена, как кожу. Но подготовка потребовала сил. Создать фальшивое удостоверение личности в сети почти так же трудно, как подделать реальный паспорт, да и процедуры во многом схожи.

Большую часть последних дней Рени провела в глухих углах сети. По виртуальным эквивалентам темных переулков Лямбдамага шлялись разные мрачные личности, для которых смена личин была рутинной работой, но Рени в конце концов решила обойтись без их услуг. Если она наткнется на что-то важное, преступники первым делом начнут опрашивать торговцев личинами, а из тех ни один не даст и гроша за профессиональную этику, когда под угрозой окажутся их жизни.

Так что, сидя на кофеине и сахаре и смоля одну за одной теоретически неканцерогенные сигареты, Рени осуществила то, что старые сетевики называли акису. Она обшарила сотни полузабытых банков данных, копируя обрывки сведений, вставляя фальшивые перекрестные ссылки в тех базах, защита которых давно устарела или ослабла. Ей удалось создать для себя и Ксаббу достаточно устойчивые фальшивые личности и, как она надеялась, даже систему подстраховки, на самый пожарный случай.

По ходу дела она узнала кое-что и о «Мистере Джи» – почему и муштровала Ксаббу все утро. У клуба успела создаться очень дурная репутация, и вмешательство в его дела грозило серьезными неприятностями уже в реальном мире. Несмотря на первоначальное свое нетерпение, Рени была рада, что Ксаббу уговорил ее подождать. Честно говоря, еще неделя на подготовку была бы не лишней…

Она перевела дыхание. Хватит. А то у нее разовьется синдром беспокойства, и она будет по пять раз проверять, закрыта ли дверь.

– Ладно, – произнесла она. – Поехали.

Они проверили напоследок свои упряжи, свисавшие с потолка путаницей лямок и шнурков, позволяющих сетевикам двигаться в ВР свободно, как в реальном мире, без опасения врезаться в реальную стену. Блоки подняли их, и Рени с Ксаббу повисли в центре комнаты, как пара марионеток в выходной день кукольника.

– Мои приказы выполняй, не раздумывая. Нам нельзя ошибаться – мы рискуем жизнью моего брата. На все вопросы я отвечу после. – Рени еще раз убедилась, что никакой проводок упряжи не запутается, и закрыла забрало. Вспыхнул экран, и ее окружила искристая мгла пустой сети. – И помни: хотя выделенный канал нам предоставляет Внутренний Район, а не клуб, когда мы окажемся внутри, лучше подозревать, что нас подслушивают.

– Я понимаю, Рени. – Голос Ксаббу звучал бодро – удивительно, если учесть, что за это утро она успела дважды предупредить его о слежке.

Рени взмахнула руками – и они отправились.

Ожидающая у входа во Внутренний Район толпа напоминала яркое шумное пятно. Многоязычный гомон ударил по ушам. Сообразив, что из опасения пропустить какую-нибудь улику, она сдуру повысила порог сенсорного восприятия, Рени шевельнула запястьем, и шум стих до приемлемого уровня.

После долгого стояния в очереди подпрыгивающая от нетерпения Рени добралась до дежурной на входе, вежливой и на удивление не придирчивой. Та просмотрела фальшивые удостоверения прибывших, после чего поинтересовалась, действительна ли еще причина визита, указанная в пакете.

– Да. Я пришел проверить здание, на которое к нам поступали жалобы. – Согласно личине, Рени работала на крупную нигерийскую компанию по программному обеспечению, очень плохо защищавшую свои архивы, а Ксаббу считался ее стажером.

– Сколько вам потребуется времени, мистер Отепи?

Рени поразилась: вот это доброжелательность! Она не привыкла к снисходительным бюрократам. Настороженно оглядев улыбающийся сим, она попыталась сообразить, а не марионетка ли это для особо вежливого обслуживания.

– Трудно сказать. Если проблема несложная, я могу и сам справиться, но вначале нужно провести полную диагностику.

– Восемь часов?

Восемь! Рени знала людей, которые заплатили бы несколько тысяч кредитов за столь долгий период доступа, – кстати, если у нее останется неиспользованное время, его стоит продать. Рени поразмыслила, не попросить ли больше – может, эта марионетка – как сломанный игральный автомат, который так и сыплет монетами, – но решила не искушать судьбу.

– Этого вполне достаточно.

Мгновение спустя они уже парили над самой землей на монументальной Привратной площади.

–  Ты этого не понял,– сказала Рени Ксаббу по выделенке, – но только что ты видел чудо.

–  Какое

–  Бюрократа, который делает свое дело.

Бушмен повернулся к ней. Лицо дорогого сима, который Рени одолжила ради этого визита, озаряла полуулыбка.

–  Это какое? Впускать замаскированных злоумышленников, прикрывшихся законным делом?

–  Никто не любит клоунов,– огрызнулась Рени и закрыла выделенку. – Все чисто. Можем отправиться в любое место, кроме частных узлов.

Ксаббу оглядывал площадь.

– Толпа здесь не такая, как в Лямбдамаге. И здания более… своеобразные.

– Это потому, что мы ближе к средоточию власти. Здесь люди могут делать что хотят, потому что могут себе это позволить. – Мысль упала, как крошка горячего черного пепла. – Люди, которым все сходит с рук. Или им так кажется.

Стивен лежит в больнице в коме, а те, кто несет за это ответственность, наслаждаются свободой. Гнев вспыхнул в ней с новой силой.

– Пошли, глянем на Карнавал.

На Колыбельной было куда более людно, чем в прошлый раз. Улицу переполняли виртуальные тела. Растерявшаяся Рени втащила Ксаббу в подворотню, откуда было удобно наблюдать за происходящим.

Толпа с криками и песнями текла в одном направлении. Все это походило на парад; симы представали в сотнях причудливых обличий: раздутые, сжатые, с избытком конечностей, даже расчлененные на движущиеся в унисон части. Кое-кто из участников действа менялся буквально на глазах: огромные перепончатые крылья одной из лилововолосых тощих фигур превратились в трепещущие ленты серебряного тюля. Многие трансформировались ежесекундно: отращивали новые конечности, меняли головы, растекались и застывали гротескными формами, как вылитый в холодную воду горячий воск.

«Добро пожаловать на Карнавал, – подумала Рени. – Кажется, мы попали на слет фан-клубов Иеронима Босха».

Она перенесла бушмена на крышу, откуда было лучше видно. Кое-где над толпой виднелись транспаранты с надписью «Свобода!» или просто плывущие в воздухе надписи того же содержания. Одна группа демонстрантов превратила себя в ряд букв, составив слова «ДЕНЬ ПЕРЕМЕН». Хотя большинство симов были причудливы донельзя, они не отличались прочностью. Некоторые распадались на путаницу плоскостей и линий – явно случайно, – другие мерцали на полушаге, исчезая порой совершенно.

«Домашнее программирование, – решила Рени. – Самоделки».

– Думаю, это марш протеста, – сообщила она Ксаббу.

– Против кого или чего? – Он висел в воздухе рядом с ней – фигурка из комикса с серьезным выражением на примитивном лице.

– Думаю, против законов о воплощении. Вряд ли они так уж сильно страдают, раз могут позволить себе такой марш. – Она презрительно фыркнула. – Богатые детишки, обиженные на родителей за то, что те не позволяют им одеваться как вздумается. Пошли.

Они перелучились в дальний конец Колыбельной улицы, куда процессия еще не дошла. Здесь ясно ощущалась бедность. Многие узлы, казалось, еще поблекли со времени последнего визита Рени. По обе стороны улицы выстроились бесцветные контуры домов.

Перестук музыки привлек их внимание к недалекому тупику. Чудовищная реалистичность «Мистера Джи» в этом призрачном месте казалась еще более зловещей.

Ксаббу улыбнулся, глядя на многобашенного спрута.

– Так вот он каков.

–  Выделенка,– бросила Рени. – Ее и держись, если только не придется отвечать на вопросы. Как только закончишь фразу – переключайся обратно. И не бойся, что промедлишь с ответом, – я уверена, что у них тут хватает клиентов с замедленными рефлексами.

Они медленно поплыли вперед, к мерцающему и переливающемуся фасаду.

–  Почему никого нет?– спросил Ксаббу.

–  Это не та часть Внутреннего Района, куда приходят поглазеть. Посетители «Мистера Джи», думаю, перелучаются прямо внутрь. Готов?

–  Думаю, да. А вы?

Рени поколебалась. Вопрос мог быть и риторическим, но на бушмена это не похоже. Осознав, что напряжена до звона в нервах, Рени сделала несколько глубоких вдохов и постаралась расслабиться. Зубастая пасть над входом шлепала красными губищами, словно нашептывала нечто искушающее. Раньше клуб звался «Улыбка мистера Джинго». Почему они сменили имя, но оставили эту жуткую гримасу?

–  Это дурное место, – внезапно произнес Ксаббу.

–  Я знаю. И ты не забывай.

Рени резко разжала кулак, и мгновение спустя они уже стояли в сумрачном вестибюле, где вместо стен были кривые зеркала в золотых рамах. Оглядываясь, Рени обратила внимание, что задержка – провал между действием и противодействием, характерный для сложных ВР-симуляций, – почти отсутствовала. Вполне убедительная имитация реальной жизни. Проработка деталей тоже впечатляла. В вестибюле они находились одни, но в зеркалах их окружали тысячи танцующих призраков – фигуры мужчин, женщин, зверей плясали вокруг кривых отражений двух симов. Отражениям, кажется, нравилось.

– Добро пожаловать к «Мистеру Джи». – Сказано было по-английски со странным акцентом, но хозяин голоса не отражался ни в одном из зеркал.

Рени обернулась. За ее спиной стоял высокий, элегантно одетый белый мужчина и улыбался. Он поднял руку в перчатке, и зеркала исчезли. Теперь они стояли втроем в луче света, пронзающем бесконечную тьму.

– Как хорошо, что вы пришли к нам. – Голос звучал у самого уха. – Откуда вы?

– Из Лагоса, – чуть задыхаясь, вымолвила Рени. Она надеялась, что ее голос, транспонированный на октаву ниже, чтобы соответствовать мужской личине, не покажется швейцару писклявым. – Мы… мы много слышали об этом месте.

Мужчина улыбнулся еще шире и коротко поклонился.

– Мы гордимся своей всемирной известностью и всегда рады приветствовать гостей из Африки. Вы, конечно, совершеннолетние?

– Разумеется. – Произнося это слово, Рени понимала, что цифровые пальчики сейчас ощупывают ее мнимую личность, но не слишком тщательно – в таких местах от личины требуется лишь достоверность. – Я показываю приятелю достопримечательности Внутреннего Района – он тут впервые.

– Превосходно. Вы нашли подходящее место.

Разодетый швейцар перестал их задерживать – это означало, что их удостоверения личности проверены. Он отвесил театральный поклон, и в черноте отворилась дверь – прямоугольная дыра, откуда сочился дымно-алый свет и выплескивался шум: громкая музыка, смех, голоса.

– Наслаждайтесь, – посоветовал он. – И приводите друзей.

Он исчез. Рени и Ксаббу вплыли в алый свет.

Музыка потянулась к ним, как псевдоподия невидимой, но ощутимой огромной амебы. Она походила на громовой свинг-джаз прошлого века, но порой ее передергивало, сбивало с темпа в тайном, глубинном ритме – так бьется сердце идущего по следу хищника. Мелодия гипнотизировала; Рени поймала себя на том, что мурлычет вслух, еще до того, как разобрала быстро пришедшие на ум слова.

– Так отправляйся же в полет…

пел кто-то, пока на заднем плане стонал и грохотал оркестр.

– Улыбка станет приглашеньем —

Решенье

Твое на праздник приведет…

Зал был невозможно огромен – чудовищный восьмиугольник, залитый алым светом. Колонны по углам – каждая размером с небоскреб – исчезали в тени под потолком; усеивавшие их вертикальные ряды ламп сходились в перспективе, пока расстояние не стягивало их в единую огненную нить. А еще выше, где и эти огни гасли в неизмеримой высоте, кувыркались и извивались в черноте фейерверки.

В дымном воздухе плясали лучи прожекторов, двигая по бархатным стенам ускользающие ярко-красные эллипсы. Сотни лож теснились между колоннами, по балконам – по дюжине ярусов балконов, уходящих в клубящийся вверху дым. Паркетный пол покрывала бесконечная поросль столов-поганок, между ними, как бильярдные шары, скользили серебряные фигурки – официанты и официантки, тысяча, две тысячи, больше, двигавшиеся бесшумно и быстро, как капли ртути.

В центре неимоверного пространства, на сцене, вращающейся в воздухе, как положенное набок карнавальное чертово колесо, находился оркестр. Музыканты были одеты в строгие черные с белым костюмы, но в них самих не было ничего строгого. Карикатурно вытянутые плоские фигурки колыхались, плыли под музыку, как безумные тени. Некоторые вырастали, пока их взгляды не упирались в самые верхние ярусы балконов. Блестящие зубы-надгробия щелкали перед посетителями, которые визжали от радости, убираясь в более безопасное место.

Не менялась только певица в белом платье, примостившаяся на дальнем краю вращающейся сцены. Музыканты-тени клубились вокруг нее, сияющей как кусочек радия.

—… Так запевай без сожаленья,

пела она. Голос ее был неприятен и в то же время притягателен; он дрожал, как голосок ребенка, которого не пустили спать, и он вынужден смотреть, как взрослые напиваются.

– Без грусти и без суеты —

Мечты

Твои найдут здесь отраженье…

Певица была лишь искоркой в сердце циклопического зала и безумного оркестра, но Рени долго не могла отвести от нее взгляд. Огромные черные глаза на бледном лице придавали ей мертвенный вид. Каскад белокурых волос в половину роста и белое платье с широкими рукавами делали певицу похожей на райскую птичку.

– Начинай,

Запевай,

Свой порок выбирай,

Вот рок,

Наш рок,

Карнавала порог…

Певицу качало тяжелым ритмом, как ураганом голубку. Глаза ее были закрыты, как у человека, впавшего в транс… Впрочем, на транс это было не похоже. Рени никогда не видала такой безысходности на человеческом лице, и все же певица сияла, полыхала – как лампочка под высоким напряжением, готовая вот-вот взорваться.

Медленно, почти неохотно, Рени потянулась к Ксаббу, нашарила его руку и крепко сжала.

–  Ты в порядке?

–  Это… довольно странное место.

–  О да. Пошли… сядем.

Она провела его через зал к одной из лож вдоль дальней стены – в РЖ это заняло бы несколько минут, здесь они достигли цели за секунды. Теперь подпевал весь оркестр, хлопал в ладоши, ухал, топал ножищами. Музыка гремела так, что казалось – еще секунда, и обвалится потолок.

– Тогда держи свое виденье —

Вперед!

Адамы, Евы всей Земли —

В полет!..

Лучи прожекторов заметались еще быстрее, скрещиваясь и расходясь, как шпаги дуэлянтов. Музыка нарастала, потом грянула канонада барабанов, протрубили саксофоны, и оркестр исчез. Огромный зал гулко откликнулся жидкими аплодисментами.

Едва Рени и Ксаббу опустились на мягкую бархатную банкетку, как рядом появился официант в облегающем фраке стального цвета. Его сим явно лепили с античных божеств плодородия.

– Пр-ривет, ползецы, – протянул он. – Что будем?

– Мы… мы не можем есть или пить в этих симах, – ответила Рени. – Есть у вас что-нибудь еще?

Официант смерил ее понимающим взглядом, словно позабавился, щелкнул пальцами и исчез. На его месте, точно забытое, повисло в воздухе светящееся меню.

–  Этот список озаглавлен «Эмоции»,– с удивлением заметил Ксаббу. – Печаль, от слабой до интенсивной. Счастье, от спокойного довольства до бурной радости. Исполнение желаний. Скорбь. Оптимизм. Отчаяние. Приятное удивление. Безумие…– Он обернулся к Рени: – Что это? Я не понимаю.

–  Можешь не пользоваться выделенкой. Никто не удивится, что ты задаешь вопросы, – вспомни, мы пара деревенщин из Нигерии, пришедших поглазеть на большой виртуальный город.– Она сменила канал. – Полагаю, это симулируемые ощущения. Эдди… ну, тот парень, наш знакомый – он говорил, что тут могут предложить даже такие ощущения, которые твой костюм не воспроизводит. Или они в этом клиентов убеждают.

– И что нам теперь делать? – В огромном зале маленький сим бушмена казался еще меньше, словно шум и суматоха придавливали его к земле. – Что вы хотите делать?

– Я думаю. – Рени уставилась на висящие перед ней огненные буквы, занавес из слов, не дающий ни защиты, ни уединения. – Я бы предпочла более тихое место, если мы себе сможем это позволить.

Ложа не изменилась, только приобрела терракотовый цвет и переместилась в Тихую галерею. За аркой входа, посреди мощенной булыжником площади плескался просторный синий бассейн.

– Это прекрасно, – заметил Ксаббу. – И мы попали сюда… вот так? – Он щелкнул пальцами, но не раздалось ни звука.

– И деньги с нашего счета тоже утекают… вот так. Должно быть, это единственный клуб в ВР, где дешевле снять отдельную комнату, чем приглушить звук у себя за столиком. Наверное, клиентов заставляют пользоваться услугами.

Рени выпрямилась. Бассейн завораживал. Капли падали с мшистого потолка, и круги на воде сходились, пересекались, на стенах плясал отраженный свет факелов.

– Я хочу оглядеться. Посмотреть, что это вообще за место.

– А денег хватит?

Рени переключилась на выделенку.

–  Я положила немного денег на счет моей личины, и именно немного – преподаватели столько не зарабатывают. Но за эту комнату мы платим только потому, что сами захотели. Если мы просто побродим… нас должны предупредить, прежде чем затикает счетчик.

Губы Ксаббу растянулись в сим-улыбке.

–  Вы подозреваете владельцев этого клуба во… многом, но не представляете, что они могут обмануть клиента?

Рени не хотелось обсуждать, в чем она подозревает владельцев клуба, даже по выделенке.

–  Если обжуливать клиентов, вылетишь из бизнеса в пять минут. Даже бродербундовские клубы на набережной Виктория дерут безбожно и обслуживают с черного хода наркоманов и токоманов, но и им приходится держать марку.– Она встала и потянулась. – Пошли, пройдемся.

Когда они с Ксаббу прошли под аркой и ступили на дорожку, опоясывающую бассейн, в глубине спокойных вод загорелся свет.

– Сюда. – Рени шагнула к краю.

– Но… – Ксаббу последовал было за ней и остановился.

– Это иллюзия. Не забывай. И если только тут не забыли стандартную символику ВР, 0-нам показывают путь к выходу.

Рени сделала еще шаг, поколебалась, потом прыгнула в воду. Погружение длилось долго. Тело Рени висело горизонтально на ремнях упряжи в политехе, так что ощущения падения не было, но удивительно реальными были встретившая ее прозрачно-синяя толща, рожденные ее прыжком мириады пузырьков. В глубине призывно мерцал свет. Рени устремилась туда.

Секундой позже ее нагнал Ксаббу. В отличие от Рени, нырнувшей в воду ласточкой, бушмен просто тонул ногами вниз.

– Что… – начал он и рассмеялся. – Мы можем говорить!

– Это не вода. А это – не рыбы.

Ксаббу снова фыркнул. Их окружила стайка сверкающих рыбок; шевелились хвостики, плавнички работали, как пропеллеры. Одна, в яркую красно-черно-желтую полоску, пристроилась под самым носом бушмена.

– Чудесно! – Ксаббу потянулся к ней, но рыбка развернулась и умчалась прочь.

Дверь еще сияла, но вода вокруг них темнела неуклонно. Кажется, они перешли на другой уровень бассейна, вернее, симуляции – Рени различала внизу морское дно, скалы, белый песок, колышущиеся водоросли. Ей показалось даже, что она различает в сумеречных дебрях что-то почти человекообразное, наделенное руками, пальцами, ясным взглядом – и мускулистым хвостом океанского хищника. За плеском волн слышалось смутное пение. Рени оно показалось пугающим; взмахом руки она увеличила скорость.

Вблизи круг света распался на венок сияющих разноцветных колец.

– Выбирай любое, – сказала она Ксаббу.

Тот ткнул пальцем. Красное кольцо засветилось ярче.

– Инферно и другие нижние уровни, – прошептал над ухом бесстрастный и бесполый голос.

Ксаббу покосился на Рени. Она кивнула, не обращая внимания на пробежавшие по шее мурашки. Вот такие места и привлекают мальчишек вроде Стивена. Ксаббу снова коснулся кольца. Диск залился багровым огнем, расширился и надвинулся на них, так что на мгновение они оказались в туннеле алого света. Когда сияние померкло, Рени и Ксаббу находились по-прежнему под водой, только теперь мутной. Рени поначалу решила, что ворота отказали.

– Наверху. – Ксаббу указал пальцем. Там, в вышине, полыхал еще один круг света, красный, как закатное солнце. – Вот так и выглядит небо из-под глубокой воды. – Казалось, он не мог дух перевести.

– Тогда поплыли.

«Интересно, – подумала она, – много ли Ксаббу, видевший на своем веку лишь речушки да болота дельты, знает о глубоких водах. Возможно, он плавал в общественных бассейнах в Дурбане?»

Они поднимались к алому свету, проплывая сквозь леса водорослей – черных, шипастых, этакий морской чертополох, росший так плотно, что порой совершенно скрывал солнце, рождая причудливые подводные сумерки. Вода была мутной и бурлила под давлением струй пара, бивших из растрескавшегося океанского дна внизу. Все следы бассейна исчезли, хотя Рени оставалась уверена, что, если они повернут назад, появится какой-нибудь указатель пути в бассейн Тихой галереи.

Рени коснулась колючего листа водоросли и снова удивилась: как эта грубая, резиноватая поверхность может образовываться из неощутимых чисел, пропущенных через такторы – устройства обратной связи в перчатках сим-костюма, – и все же создавать полную иллюзию реальности.

Ксаббу схватил ее за руку и дернул вбок.

– Смотрите!

Голос его звучал испуганно. Рени проследила за направлением его взгляда.

В горячих глубинах двигалось нечто огромное, темное, скользило над самым дном близ того места, где возникли двое посетителей. Рени с трудом различила гладкую спину, странно вытянутую голову, слишком большую для тела, – тварь напоминала помесь акулы с крокодилом, но была больше их обоих. Продолговатое цилиндрическое тело исчезало во мгле в дюжине ярдов за кончиком морды.

– Оно нас вынюхивает!

Рени стиснула пальцы бушмена.

– Оно не настоящее, – твердо произнесла она, хотя ее сердце тоже колотилось.

Тварь прекратила обнюхивать трещины и начала неторопливо подниматься по спирали, на мгновение исчезнув из виду.

–  Ксаббу! Чувствуешь мою руку? Это моя настоящая рука, в перчатке. Наши тела висят в упряжи, в политехе. Не забывай.

Глаза сима Ксаббу были плотно закрыты. Рени уже видала такую реакцию – ужас, порожденный высококачественной симуляцией, мог подавлять не хуже реального. Она покрепче сжала руку бушмена и ускорила подъем.

Что-то огромное и быстрое, как маглев-экспресс, пролетело там, где они находились секундой раньше. Краем глаза Рени увидала разверзнувшуюся пасть, полную зубов, блестящий глаз размером с ее голову и бесконечное темно-блестящее тело. Она еще ускорила движение вверх и тут же укорила себя за ошибку, которую уже допустил Ксаббу – РЖ-логика. «Просто прыгни вверх, дура! Это же не вода, плыть не обязательно. Симуляция-шмимуляция, а тебе охота оказаться у этой твари в зубах?»

Она взмахнула свободной рукой, и алый диск над головой моментально вырос, поверхность словно сама метнулась к ним. Через секунду они уже болтались в обширном бурном озере, иссеченном дождем и струями пара. Ксаббу, завороженный иллюзией, бился, пытаясь плыть, хотя положение его тела в эти мгновения определял контроль Рени. Поверхность озера проломил блестящий горб, быстро движущийся к ним. Вцепившись в руку бушмена, Рени перелучила себя и его на берег, через две сотни ярдов.

Только вот берега не было. Пронизанная алым светом вода билась в базальтовые стены и текла вверх, с шипением и плеском поднимаясь к испещренному сталактитами потолку, прежде чем обрушиться вниз бесконечным горячим дождем. Почти ослепших Рени и Ксаббу удерживал у шишковатой стены болезненно-буйный прибой.

Горб вынырнул вновь и продолжал подниматься, пока над струями пара не показалась голова, покачивающаяся из стороны в сторону в поисках ускользнувшей добычи. То, что Рени приняла за гигантское тело, оказалось всего лишь шеей.

Голова надвигалась, рассекая волны, как землечерпалка. «Левиафан», – подумала Рени, вспомнив, как мать читала ей Библию. Мгновение сверхъестественного ужаса сменилось волной истерического веселья: как простое ВР-развлечение могло ее так напугать? Руки Ксаббу стиснули ее плечи, и смех умер. Ее друг был в панике.

– Оно не настоящее! – крикнула Рени, пытаясь перекричать бульканье воды и плеск поднятых чудовищем волн, но бушмен, зачарованный собственным ужасом, не услышал. Распахнулась неимоверная пасть, полускрытая струями дождя. Рени подумала было, а не уйти ли из клуба вообще, но они еще ничего не узнали. Стивену и его приятелям эта жуткая картинка показалась бы чем-то вроде карусели – то, что поразило его, должно было быть куда хуже.

Стены пещеры скрывал текущий вверх водопад, но сквозь потоки воды в десятке мест просвечивало алое сияние, точно там было открытое пространство. Рени выбрала место наугад и перенеслась туда в тот самый миг, когда тварь сомкнула челюсти на пустоте.

Летя под потолком, Рени заметила, что стены пещеры покрыты человеческими телами, медленно извивающимися в воде и как будто наполовину поглощенными камнем. Пальцы высовывались из струй и тянулись к ней, рты разевались в беззвучном крике. Вода пенилась вокруг неожиданных препятствий и поднималась к потолку низками плавучих жемчужин.

Рени и Ксаббу проломили водяную стену и упали на каменный пол туннеля. Позади сотрясал стены рев разочарованного левиафана.

– Инферно, – заметила Рени. – Это у них игры такие. Имитация ада.

Ксаббу еще трясся – Рени чувствовала, как подрагивает его плечо под ее ладонью, – но уже не бился в истерике. Лицо примитивного сима не могло выразить те чувства, которые бушмен, без сомнения, испытывал сейчас.

– Мне стыдно, – произнес он наконец. – Я вел себя дурно.

– Ерунда, – поспешно отозвалась Рени. – Я сама испугалась, а я такими вещами на жизнь зарабатываю. – Не совсем, правда, – те немногие ВР-среды, где она бывала часто, подобными развлечениями похвастаться не могли, – но ей не хотелось, чтобы бушмен упал духом. – Переходим на выделенку. Теперь представляешь, какие у них процессорные и программные мощности?

Но умиротворить Ксаббу было не так просто.

–  Я не мог остановиться и стыжусь именно этого. Я знал, что это иллюзия, Рени, – я не так легко забываю ваши уроки. Но когда я был ребенком, на меня и моего двоюродного брата напал крокодил. Я вырвался, потому что меня крокодил схватил неудачно – до сих пор на моем плече остались шрамы, – но моему брату не так повезло. Когда несколько дней спустя крокодила нашли и убили, в его желудке обнаружили моего брата, полупереваренного и белого как молоко.

Рени передернуло.

–  Не вини себя. Господи, надо было сказать об этом мне, прежде чем я потащила тебя в бассейн. Вот так ВР, без сомнения, может причинить вред – затронув фобии или детские страхи. Но, поскольку это контролируемая среда, ее используют и для лечения.

–  Я не чувствую себя исцеленным,– тоскливо заметил Ксаббу.

Рени еще раз сжала его руку и встала на ноги. Мышцы болели – наверное, от напряжения. А еще от взбучки, которую ей нечаянно устроил Ксаббу.

– Пошли. Мы уже час нашего времени потратили, а не увидели почти ничего.

– А где мы? – Бушмен тоже поднялся и внезапно замер, пораженный новой идеей. – А нам не придется возвращаться тем же путем?

Рени рассмеялась.

– Ни в коем случае. Строго говоря, мы можем уйти напрямую в любой момент. Всего и дел-то: подать команду «выход», помнишь?

– Теперь вспомнил.

Коридор явно оформлял тот же дизайнер, который создал и кипящее озеро. Стены из того же черного вулканического камня, грубые на ощупь и мерзкие на вид. Всепроникающий, льющийся неизвестно откуда алый свет.