Текст книги "Перерождение (СИ)"
Автор книги: Тайга Ри
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 33 страниц)
Глава 45. Марта
Одевалась я торопливо, вышвыривая вещи из-за ширмы прямо на тахту – времени до ужина оставалось немного и мне нужно успеть в деревню, вернуться и подготовиться. В моем случае, чтобы выглядеть как приличная сира, требовалось не меньше двух часов – возмутительная трата свободных мгновений.
Нэнс ойкала, ловила на лету вещи, но под горячую руку не лезла. Мало ли какая блажь взбрела мисси в голову?
Где же этот псаков халат?
Голова трещала нещадно. Я плохо спала ночью, снилась всякая чушь, псаковы браслеты будили несколько раз, начиная колоться. Дядя полдня мариновал меня в кабинете, и мне хотелось на воздух и лететь верхом, наперегонки с ветром.
– Нэнс, где тот охотничий, что я одевала, когда ездили к Браям? – в кабинете мастера меня осенило, что я совершенно забыла про пирамидку записи, которую для меня оставил Наставник Виртас. Сунула в карман, закрутилась и не вспомнила.
– Так не годен он, мисси. Пятна там, зеленые…и порван по подолу, оторочка. Я отдала его в прачечную, если отстирают, тогда и зашить можно.
Пятна? От реактивов, в лаборатории дедушки Ву я торопилась очень сильно.
– Там в кармане была пирамидка, Нэнс, мне нужны эти записи.
– Не видела, госпожа, – Нэнс поклонилась.
То есть как, не видела? Домой я приехала в нем, сбросила все и умчалась в купальню. Артефакт был в кармане.
– Ты проверяла вещи, перед тем как отдать?
– Госпожа! – Нэнс возмущенно всплескивает руками.
– Никто кроме тебя не заходил в комнату? – это разрешено только Нэнс, но мало ли.
– Мисси!
Я знаю, знаю, что вещи всегда досматриваются очень тщательно, и горка вещей из карманов ждет своего часа на маленьком столике, пока разберу. Но пирамидка была. Это я помню точно, угол артефакта постоянно колол бедро и…госпожа….не мисси…
– Нэнс, это очень важный предмет. Очень. Если найдешь в комнате, сразу клади сюда, – я показала на дальний стеллаж с учебными свитками и стопкой новых «сосок», до которых я ещё не добралась. Нэнс опустила голову ниже, смуглые щеки заалели, а в передник то как вцепилась. Ладно, сейчас времени нет, вернусь – все вытрясу.
– Подай халат…не тот, давай попроще…, – для деревни не стоило одеваться вычурно. Натянув мягкие кожаные сапожки, я попрыгала – нигде не жмет, надела верхний халат, перевязь, подумала, и взяла собой вышитый атласный, подбитый плотным серебристым мехом жилет с капюшоном. Дни становились все холоднее, пригодится, если поднимется ветер.
– Кто вместо Ликаса, Нэнс? – я даже не знала, к кому обращаться, и что объяснять. Ликас все и всегда понимал с полувздоха, и я так к этому привыкла, что совершенно не знала, что делать, когда его нет рядом.
– Главный всегда главный, кто же заменит то…, – Нэнс в недоумении пожала плечами. – Отряд уже ждет во дворе.
Я кивнула, придерживая дверь.
Куда ты дела артефакт, Нэнс. И зачем?
Осеннее солнце светило сегодня по особенному ярко, кони пританцовывали, всхрапывая, в ожидании прогулки. Аларийцы были суровы и не улыбчивы. Потому что Ликаса выслали на декаду? Кто был главным в отряде не понять – все одеты одинаково, в легкие кожаные доспехи, и теплые подстежки, которые высовывались снизу. За спиной тяжелые боевые, а не охотничьи луки. Это дядя решил усилить бдительность. Высокий, сухопарый, смуглый почти до черноты алариец кивнул мне, приветствуя. Чем-то похож на Старика…сын, внук?
Пальцы зудели, хотелось почувствовать в руках привычный вес, погладить рукоять, пропустить силу, сливаясь с луком в единое целое, и спустить тетиву. Нике всегда смеялся над тем, что именно боевые луки были моим единственным увлечением, помимо целительства. Совершенно не подходящее для Высшей леди. Конечно не такие луки, как у аларийцев. Эти простые, я не то что тетиву натянуть, я даже немного согнуть не смогу. И стрелы в колчанах тяжелые – рассчитаны на ближний бой.
Охотой я не увлекалась. Мерзнуть по кустам, в ожидании беззащитной живности, занятие не из приятных. А вот стрелять по мишеням, или расстреливать умертвий, соревнуясь, кто больше уложит за десять мгновений – это прекрасный отдых для головы. Мне нравилось ощущение, что я – уже не я. Я – ветер, я – стрела, я – вибрации натянутой струной тетивы, я – инструмент, у которого очень простое и понятное назначение – убивать. В легионе мы играли в развалинах и старых подземных лабиринтах, снимая светляков чужого отряда, охотились на крыс, считая хвосты, и скорпиксов. Один скорпикс – четыре стрелы, и нужно попасть в правильные точки. Хорошее простое время.
Я вздрогнула. Ощущение чужого присутствия пришло внезапно, из-за спины, вырвав из ностальгических мыслей. Подул ветер, и кожа покрылась мурашками. Хотелось обнять себя руками, чтобы перестать дрожать.
Что за хрень, к псакам?
Ликаса сейчас очень не хватало, с ним за спиной я всегда чувствовала себя защищено. Может это последствия отсутствия алларийца? Пахнуло морозным воздухом, запахом леса, горным снегом. Мне даже показалось, что-то неуловимо дотронулось до щеки. Трое. Хищников ровно трое. Понимание оглушило – все ровно как во сне. Снег. Чащи. Горы. И непонятное присутствие больших и сильных. Я назвала их хищниками, потому что интуитивное понимание твердило, что загонят и не поморщатся, легко и непринужденно преследуя глупую добычу. Добычей мне быть не нравилось даже во сне… а сейчас… сейчас тоже самое.
Ощущение чужого присутствия откатилось, как волна, оставив меня подрагивать на ветру. Я взлетела в седло в одно мгновения, дав шенкеля, к псакам все! К псакам!
***
В деревню мы въехали через двадцать мгновений. Ребятня нас не встречала – они сгрудились на мостках у озера, пытаясь запустить что-то типа самодельного плота с парусом из старого выцветшего халата.
Марту звать не пришлось, она вышла встретить нас сама, отирая руки об одну из многочисленных верхних юбок. Темные с проседью волосы сегодня были обвязаны ярким алым платком, украшения сияли на солнце и позвякивали на ветру.
– Мисси, – глубокий поклон мне, и знахарка показывает, где можно привязать лошадей. На уличной печке томился пузатый чайник. Я вдохнула – можжевельник, мята и что-то ещё.
Марта позвала в дом, и после яркого света глаза не сразу привыкли к сумраку. У порога отчетливо чувствовалась граница – она и здесь сыпет соль с толченой крошкой? Лучше бы поставила один, но нормальный артефакт.
Вихрастый худой мальчишка Браев сидел на кровати у дальней стенки, с любопытством уткнувшись носом в окно. Видимо почти совсем поправился.
Я стянула жилет, перчатки и сполоснула руки в тазу, отеревшись грубым полотенцем.
– Ну, что? Как наши дела? – мальчишка вытаращил круглые от удивления глаза, когда я присела рядом. – Ложись, сейчас проверим.
Пальцы привычно выплели диагностическое, и я чуть не прослезилась от избытка чувств – мои темные, мои хорошие, мои родные плетения. Я теперь все могу сама. Чары мигнули, впитавшись, и над мальчиком расцвела объемная трехмерная проекция всего тела. Показатели были нормальными. Источник до сих пор слабоват, но здесь поможет только время, свежий воздух и правильное питание. Никаких стрессов, и через пару декад парень будет скакать так же, как до могильников.
Мальчишка порывался что-то спросить, но Марта быстро приложила палец к губам – не отвлекать. Я привычно сравнивала параметры, рассчитывая отклонения, увеличивала основные узлы энергетического каркаса, чтобы ближе рассмотреть меридианы, и удовлетворенно кивала головой. Эликсир на этот раз вышел хорошим.
– Мисси, – мою руку перехватили пальцы-веточки, и с почтением поднесли ко лбу, – благодарю.
Я потрепала вихрастую макушку.
– Как тебя зовут, герой?
– Ма, – мальчик смущено улыбнулся, – Ма-ки, госпожа.
– Думаю ты уже понял, что могильники и шахты не то место, в котором стоило бы играть, – ладно могильники, но скорпиксы часто выползают погреться на солнце недалеко от входа. Мальчишка закивал, опустив голову и заалев ушами. Это он явно слышал не первый раз.
– Почему вы вообще решили спуститься в могильник?
– Филе сказал, что там сокровища, – Маки вскинул голову, упрямо сощурив глаза.
– Филе? – я посмотрела на Марту.
– Горцы, – знахарка выплюнула это слово. Аларийцы не понимали тех, кто жил так высоко, забираясь в неприступные места, куда не пройти табору. – Горские мальчишки иногда спускаются в предгорья, и играют с деревенскими.
Горцы знают горы лучше, чем многие свой задний двор. Поэтому логично, что малыши поверили Филе, но откуда такая информация у ребенка?
– А Филе не пошел с вами? – ведь говорили, что в могильники лазили только трое.
– Нет, он сказал там проклятье и ему нельзя, а нам можно, – он смешно по-детски фыкнул, почесав нос. – Мы не боимся проклятий!
Да-да, мы Мартой покивали головой. Смелость постоянно соседствует с глупостью.
– Теперь ты убедился, что проклятье на самом деле было? И что не стоит слушать чужих?
Мальчишка неубедительно качнул головой. Эта заноза в заднице еще доставит проблем Браям. Но горцы хороши, с чего вдруг решили лезть к равнинникам? То, что это была личная инициатива Филе, я не думала. Нужно будет вытащить Нике из Академии.
– Где будут жить Браи? – совсем скоро зима, и они не успеют поставить дом вместо сгоревшего, даже если помогут деревенские. Мы ушли в кухню, и Марта налила мне пахучего чая, подвинув пиалу.
– В кузне есть большая пристройка, печь стоит, и все что надо уже принесли. Перезимуют там, а весной будут ставить новый дом. Староста уже выделил место, мисси, – Марта говорила медленно и степенно, по-южному растягивая гласные. Спокойствие, горячий чай, напевный голос, и я почувствовала, как сжатая пружина внутри отпускает. После приема я никак не могла прийти в состояние внутреннего равновесия.
– Ликас… мне сказали, он закрылся… я хочу поговорить с ним…
Марта отрицательно покачала головой.
– Пока главный не захочет, никому не пробиться.
– Остальные приняли эликсир? – меня волновали последствия Мора.
– Давно, мисси, и немного осталось, – знахарка сделала глоток чая, поворачивая пиалу по кругу между пальцами так, чтобы танцевали чайные листья. – Вам идет серое, мисси. И танцевали вы хорошо, – она прицокнула в одобрении языком, изобразив одной рукой сложное па.
– Это что, все аларийцы видели? – Я вскинула брови. Интересно.
– Только тот, кто хотел, мисси, – Марта засмеялась тихим грудным смехом. – Тот, кто хочет учиться – смотрит чужими глазами…если делятся.
Ощущение присутствия вернулось внезапно, как будто из-за плеча кто-то заглянул к нам на кухню. Повеяло прохладой, и я вздрогнула, покрывшись мурашками, точно как во сне. Запястья под наручами кольнуло, обжигая короткой болью, и присутствие отступило.
Пиала звякнула о поднос – Марта расплескала чай, дернувшись. Темные глаза знахарки осматривали углы и проемы, она поднялась, грузно колыхнув большой грудью, и запалила маленький пучок трав, поднеся к огню печи.
Кухня заполнилась дымом, она окуривала периметр, что-то протяжно напевая по аларийски, и потом повесила пучок в проход кухни, там, где была дверь в коридор.
– Марта, – я закашлялась. Дым от одолень-травы был едкий.
– Мисси, – Марта укоризненно качнула головой, звякнули золотые сережки. – Это чтой это вы с собой притащили сюда?
Мне бы самой хотелось знать.
– Сны, образы, видения, как часто возвращается? – она деловито перечисляла, раскуривая трубку. Вот только этого дыма здесь только и не хватало.
– Сны, – я помедлила, вспоминая ночь, и меня снова передернуло. – Ощущение присутствия, начало приходить недавно, – как я проснулась на алтаре, там я спала спокойно и без сновидений. – Во сне горы, леса, чащи, охота, но…охотятся не за мной. Это вроде как моя территория, но…, – я не могла подобрать нужное слово, – они больше, они старше, они могут загнать, если хотят, но…пока изучают и присматриваются, – я с облегчением выдохнула, имея возможность облечь непонятную тревогу в слова. Присматриваются. Это слово было самым верным. Ко мне присматриваются.
Марта покивала головой, находясь где-то далеко в своих мыслях. Пыхала трубка, к потолку летели ровные аккуратные колечки.
– А…, – она постучала пальцем рядом по столу, опасаясь дотрагиваться до браслетов. Я бы и сама опасалась. Если бы не знала, что одухотворенные артефакты пропали в Эпоху грани, после перехода, я бы решила, что браслеты … сердятся. Настолько очевидно наручи излучали неодобрение.
– Колются и жгутся немного, когда…, – я решила хоть с кем-то быть до конца честной. И, против Марты псаковы железки вроде бы не протестовали так, как против дяди и мастера.
– Пахнут гранью…, – Марта закатила глаза и потянула носом, вдыхая только ей понятный запах. На мой вкус тут не пахло, тут просто воняло. Мне кажется, даже сам вкус одолень-травы я ощущала на языке.
– Две силы, – знахарка соединила пальцы кольцом в знак бесконечности, – и каждая…, – она каркающее хохотнула, сверкнув глазами, – …каждая хочет всё. Пока два демона дерутся, стоит отойти в сторону. Пусть решат сами…, – трубка пыхнула в очередной раз, – …сами.
– Марта! – прекрасно. Вопросов стало ещё больше. Эта иносказательность Марты так выводит из себя, неужели нельзя хоть раз сказать просто. Так мол и так. Нет, мы напустим тумана.
– Я не могу, мисси, – она развела руками. – Нужно смотреть, а старая Марта ещё не совсем выжила из ума, чтобы лезть…, – она весело захихикала, как девчонка. – Мисси будет в порядке.
Знахарка дала мешочек с пучком вонючей одолень-травы – запалить на ночь. Представляю, как счастлива будет Нэнс, если пропахнут все вещи. Я уже выходила, когда Марта придержала меня в дверях.
– Мисси, табор придет с первым снегом. Если Помнящий будет с ними, я сведу вас.
– Помнящий? – я не помнила такого статуса в их иерархии.
– Старейшина. Он закрыт, – Марта понизила голос. – Потому что он – помнит. Помнит то, что не должен был. Помнит прошлое, которое будет будущим. Вам будет, о чем говорить.
Я машинально кивнула, сощурившись, выходя на свет.
– Марта…, – в ответ отрицание. Она уже сказала всё, что хотела. Или все, что могла.
Помнящий? Этот старик что, помнит прошлую жизнь, как я? Я такая не одна? А его кто вернул? Нас таких много?
Да что здесь вообще происходит, Великий?!
Глава 46. Аллари
Я вышла из купальни, когда темнело, прошлепав босыми ногами до туалетного столика. На ковре остались мокрые пятна – без Нэнс я не знала, где мои домашние тапочки, а аларийка мне на глаза не попадалась.
Никаких новых артефактов на дальнем стеллаже не появилось, я специально проверила полки, давая ей шанс, но пирамидки Виртаса не было.
Домашнее платье для ужина было приготовлено заранее – висело на ширме, точно такое, чтобы показать, что это особое событие – встречать со-родичей, и при этом подчеркнуть, что на ужине собрались только близкие. Кроме Наставника, тети и кузин, больше никого не будет.
После деревни наручи вели себя тихо. Никакого ощущения чужого присутствия за спиной и никаких мурашек.
Я дергала пряди, пытаясь расчесать влажные волосы. К хорошему привыкаешь быстро – Нэнс справлялась с прическами значительно лучше меня. Хэсау прибудут уже скоро – мне пора менять служанку?
Аларийка вошла в комнату с робким стуком, неся перед собой стопку свежего белья, как щит.
Расческа улетает в угол – я все-таки слишком сильно дернула прядь, выдернув клок, больно – и я точно знаю, на ком сорвать злость.
– Нэнс…, – я ловлю отражение ее глаз в зеркале, – я не нашла артефакт на стеллаже…
– Я не брала, мисси, – она трясет головой так, что взлетают сережки. – Я не брала…
– Но ты знаешь, кто брал?
Нэнс пятится, как будто пытаясь сбежать. Глупая.
– Нэнс, если я сейчас не получу ответов, у меня больше нет личной служанки. Мне не нужны рядом люди, которым нельзя доверять.
Губа аларийки задрожали, щеки покраснели, нос побелел, и слезы крупным горохом покатились по щекам, пятная платье.
– Пожалуйста, Нэнс, – я использовала свой самый мягкий тон, – оправдай мое доверие. Я поверю всему, если ты объяснишь мне.
Ради того, что было. Ради тех лет, что ты была рядом. В прошлой жизни ты умерла за меня…умерла, чтобы предать в этой? Чушь. Псакова чушь.
– Объясни мне, Нэнс.
– Это не я, мисси, это не я, мисси…, – она упала на колени, комкая передник.
– Тогда кто? Кто, Нэнс.
Темные глаза были совсем близко, так, что я видела свое отражение, в банном халате с распущенными волосами. Эмпатия внутри колыхнулась, и дар распахнул двери во внутреннее пространство, закружив в водовороте чужих мыслей мыслей и ощущений. С каждым разом эмпатия работает все быстрее и быстрее – это последнее о чем я подумала, прежде чем эмоции Нэнс накрыли меня с головой.
…Темные глаза были совсем близко. Я робею, потому что сейчас решается моя судьба. Казалось, Старейшина видит все, до самого донышка души, но я и не пытаюсь скрывать – я хочу на Север. Хочу служить юной мисси.
– Уйдешь на Север, с табором…, – слово летит вверх вместе в колечками дыма от трубки. Я неслышно выдыхаю – прошла, я прошла…
…Поместье кажется большим. Гораздо больше, чем я себе представляла. Молодая госпожа Аурелия очень красива. Господина нет – идет война. Юная мисси уже начала узнавать меня среди всех служанок, она всегда агукает и улыбается. Ей понравились мои сережки, которые звенят…
Воспоминания мелькали калейдоскопом.
Смеющаяся Маги, еще молодцеватый Старик, Ликас, дядя, гораздо моложе, чем сейчас…праздники в таборе...
Артефакт. Где мой артефакт записи. Виртас. Пирамидка. Я отлистывала не нужное, сосредоточившись на объекте, пока не пропала эмпатия.
Зеленый охотничий халат. Пятна на подоле. Оторвалась оторочка, во внутреннем кармане что-то тяжелое – у меня на руках пирамидка, свиток, немного монет. Все отправляется на туалетный столик. Прачечная. Пришел Главный. Ликас держит пирамидку в руках – мисси в купальне. Ликас забирает ее, ставя запрет. Нельзя говорить. Нельзя напоминать…
Ликас! Меня почти вышвырнуло из воспоминаний Нэнс, которые смешались с моими, настолько я удивилась. Зачем артефакт Виртаса аларийцу?
Образы плавали внутри яркими сгустками, и я задала новый поиск – Ликас. Зачем ему? Цветной калейдоскоп закрутился и затих. Нэнс не знает. Я пробовала ещё и ещё, пока передо мной не выросла стена – там, за ней было какой-то особое пространство, не мысли Нэнс, а что-то большое, необъятное, бескрайнее, как небо.
Стена манила неизведанностью, я почувствовала ужас Нэнс, и помедлив, нырнула, взломав защиту.
Я тонула. Я захлебывалась. Голову разрывало от сотен тысяч мыслей одновременно. Я была Маги, и готовила десерт для сегодняшнего праздничного ужина, раздумывая, добавлять ли мед с орешками.
Я была Нэнс, которая тормошила мое тело на полу спальни, я была Пинки, который стоял на сигнальной вышке, широко распахнув глаза от удивления….я была всем миром сразу…
Я была служанкой в южном Пределе – вчера арестовали господина военного Трибуна, говорят везде идут чистки…
Я была уличной тановщицей, и мне кидали звонкие монеты солдаты, которые наводнили Столицу, столько военных – это хорошо, большие заработки…я была ребенком и стариком…я была всем сразу…я таяла, я теряла свое я в этом общем потоке чуждого сознания.
Я тонула.
Якоря не было, мне не за что было уцепиться, я чувствовала Нэнс и всех аларийцев в поместье, как единое целое, но они не могли мне помочь. Ликас. Спасительная мысль вспышкой взорвалась внутри. Ликас. Мне нужно найти Ликаса. Наставник спасет, наставник знает. И я рванулась туда, где чувствовала энергию Мастера.
Ликас спал. Неудобно свесив длинные ноги с походной кровати, заложив одну руку за голову. Стандартная обстановка казарм. Значит, он уже прибыл в дивизию. Рядом с Наставником было тихо, голоса смолкли, образы поблекли, его окружала прозрачная стена. Я прилепилась рядом, чтобы перевести дыхание. Я – Вайю Блау. Я – Вайю Блау. Высшая. Темный целитель, дочь Юстиния Блау, сестра Акселя. Я – это я.
Великий, как мне теперь вернуться обратно? Если ещё раз нырнуть в океан чужих мыслей, я точно потеряю себя. Что мне делать, Великий!
Чужие голоса пытались помочь – я слышала мысли Нэнс, Маги и даже Старик что-то советовал, но это было бесполезно, их просто было слишком много. Буду сидеть здесь, пока не проснется Наставник. А если он очнется утром? Ужин? У-у-у-у…
Пока я думала, рядом соткался вспышкой света чей-то неясный образ. Мысль обрела материальность, и я увидела пожилого, очень старого аларийца, с заплетенными по таборному обычаю косами. Темные глаза смотрели пытливо, он молча протянул мне руку, и я ухватилась за нее, как за последнюю возможность избежать полного разрушения собственной идентичности.
Было странно осознавать себя телом, находясь внутри обширного пространства бесконечного сознания, но видимо этот образ был наиболее привычен, поэтому все старалось обрести знакомые формы.
Держась со стариком за руки, мы подплыли к границе, где начинался бесконечный водоворот чужих хаотических образов, и застыли. Старик скользил вперед и назад, свободно проходя границу и возвращаясь обратно, оставаясь целостным.
Что я должна понять? Для меня это точно не работало так, как для алларийцев. У них как-то совершенно по-иному работают мозги.
Старик вздохнул, не находя у меня понимания.
Из общей массы отделился светящийся образ и полетел к старику – он завис перед нами, и я прокрутила его – это видимо был образ-воспоминание одной из вечерних посиделок старика…трещал костер…плакала гитара…протяжные аларийские песни неслись над степью…Я рассмотрела, и он вернул образ в общее поле.
Что он хочет показать мне этим? В этом поле каждый складывает свои мыслеобразы, как в копилку? Или это способ пройти – оставить что-то в их общем месте коллективного сознания? Тогда меня выпустят отсюда?
Я не знаю, что могло быть полезно аларийцам. Мои целительские техники для них бесполезны. Навыки – тоже, если учесть, что меня обучает Ликас. Нужно положить что-то, что они потом смогут использовать. Что-то, что можно обменять на право оставаться целой. Что-то ценное. Рецепт эликсира от Мора вспыхнул в голове – сварить не сварят, но с их талантами, всегда смогут притащить любого хорошего алхимика, который сделает за них эту работу. Решено!
Как отделить одну мысль я не знала, поэтому использовала привычный образ пирамидки-артефакта, куда записала рецепт эликсира и точную последовательность изготовления. Прозрачная пирамидка сияла в моих не менее прозрачных руках, я мягко подтолкнула ее к границе, затаив дыхание, и стала ждать.
Морщинистое лицо старика осветилось улыбкой, когда пирамидка вспыхнула и исчезла в общем водовороте мыслеобразов. Граница засияла, и я поняла, что получила право доступа – право выйти целой и невредимой из этого хаоса. Образ старика исчез, растворившись в воздухе, граница растаяла, и я осталась один на один с этим бесконечным коллективным сознанием.
Аллари. Они называют себя аллари. Название аларийцы оскорбительно, его придумали чужаки. Они думают о себе, только как об осколках аллари.
Мое появление в общем поле приветствовали – я чувствовала всю Империю, все пределы от Севера до Юга, каждая светящаяся точка, которая сейчас находилась тут, была отдельным человеком. Почти как звезды на родовом гобелене, но там – все живые и мертвые, а тут?
Аларийцы были везде – почти в каждом доме, каждого Предела, сейчас я даже могла безошибочно сказать, что Главный советник кушал сегодня на завтрак. Сейчас я знала более сотни способов приготовить пирог из зимника, и более тридцати вариантов его подачи на стол – ровно столько вариантов разные аларийские хозяйки поместили в общее поле мыслеобразов.
Я знала, как выбирать лошадей и сбрую. Знала, почему на границе южного Предела нельзя срывать маленькие желтые цветы – они смертельно ядовиты. Могла повторить каждую аларийскую песню и каждый танец, даже базовые модифицированные стойки, которые преподавал мне Ликас, тоже были здесь – я могу учить их прямо сейчас, и эта информация доступна мне сразу.
Я видела, что есть мыслеобразы, как ковать металл, и почему нужно делать двойной ряд чешуек на легких доспехах, я теперь могла узнать, как построить дом и вырыть колодец посреди пустыни, если до оазисов далеко….я могла знать всё, что знают они… теперь у меня был доступ.
Жаль, что среди аларийцев нет магов. От фантастических упущенных возможностей просто захватывало дух. Знать сразу и все, и просто тренировать навык.
Я увлеклась, погружаясь все глубже и глубже, хватая мыслеобраз за мыслеобразом, пытаясь понять их все сразу. Помнящий. Я вспомнила слова Марты и начала искать подходящие мысли и воспоминания…в этот момент, как будто натянулась крепкая нить, меня что-то толкнуло в спину, и я с треском вылетела из этого пространства …
В себя я пришла на полу комнаты, все в том же банном халате. Из носа хлестала кровь, и моя запрокинутая голова покоилась на необъятной груди Нэнс – она фыркала, плакала, одновременно смеялась от восторга, неловко пытаясь отереть мне лицо передником. Кружилась и раскалывалась голова, перед глазами плясали белые мушки. Псакова эмпатия наконец-то отключилась.
– Мисси, у вас получилось, мисси, божечки Великий, мисси…, – Нэнс в блаженстве причмокивала губами, повторяя одно и то же, ее глаза так сияли, что я испугалась – проваливаться обратно не хотелось совсем. Уж точно не сейчас.
– Что это было, Нэнс…, – голос был тихим и хриплым, как будто горло свело судорогой.
– Это круг, мисси, общий круг. Все туда ходят – поговорить, новости узнать, изучить что, – нос сморщился, видимо изучение не было ее самой сильной стороной. – Теперь и у мисси вышло…мы и не ждали уже…, – Нэнс всхлипнула и заревела от избытка чувств.
Круг? Не ждали? Алларийцы никого не пускают в круг. Как я смогла попасть туда, в это их пространство? Эмпатия? Псакова эмпатия! Все началось с нее, и потом меня закрутило, я как-то прошла через Нэнс?
– Нэнс, а так всегда…, – я растерла кровь между пальцами. В носу противно хлюпало.
– Нет, мисси, нет, это первый раз. От перенапряжения, – она нахмурилась, подыскивая метафору, – как детки…деткам нельзя в круг, под присмотром только, а вы чтож учудили – нырк и сразу вниз, я и угнаться то не смогла…Вам теперь долго нельзя, пока не наладится все…
Что не наладится? Когда не наладится? Одни вопросы.
– Я знаю…, – пришлось откашляться, – Ликас взял артефакт. И про аллари, и про пирог из зимника…Нэнс! Я теперь могу испечь псакову гору пирогов с зимником!
– Мисси, – Нэнс с сожалением поджала губы, – знать одно, уметь надо ещё…это не все могут, это следующее. Я вот не освоила до сих пор. Вам Мастер лучше объяснит, как вернется. Учить надо. Я не знаю много, – она пожала пухлыми плечами.
Мастер? Ликас? Да я сама теперь от него не отстану, это же какое поле неисследованных возможностей? А вдруг у них и старинные лекарские рецепты есть? И новости – я смогу теперь постоянно быть в курсе…Хотелось срочно обратно и найти в общем потоке алариек, которые служили у Фейу…или нет…лучше тех, что служат во дворце…
Я захихикала, в предвкушении, развалившись на мягком ковре в форме звезды. Ликас-Ликас-Ликас…возвращайся скорее…я все из тебя вытрясу, и из Маги, и из Пинки, и из Старика, мне бы только разобраться, как это все у вас работает.
В дверь постучали. Служанка пришла сказать, что ужин через час, а это значит, что у меня есть совсем немного времени, чтобы привести себя в порядок. Нэнс заохала и засуетилась, споро ракладывая шпильки, украшения и заколки, которые подходят к выбранному платью. Я щурилась и молчала, удобно подложив ладошку под щеку – похоже жизнь потихоньку начинала налаживаться…
