Текст книги "Развод с миллионером (СИ)"

Автор книги: Тая Наварская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Глава 9

Не помню, как вылетаю из палаты Меньшиковой, как миную длинную больничную лестницу и оказываюсь на улице. Сознание приходит лишь в тот момент, когда я жадно вдыхаю свежий весенний воздух и тщетно пытаюсь унять нервную дрожь. Меня трясет, как в лихорадке. Руки ходят ходуном и даже как будто зуб на зуб не попадает.

Медленно бреду к ближайшей скамейке и тяжело на нее опускаюсь. Я не курю уже лет десять. С тех пор, как повстречала Чарова. Но сейчас вдруг очень хочется глотнуть никотина. Снять накопившийся стресс и немного расслабиться.

Озираюсь по сторонам в поисках курящих прохожих, но, как назло, позаимствовать сигаретку совершенно не у кого. Вокруг одни старики и дети. Значит, придется справляться с паникой своими силами.

Обхватываю ноющие виски пальцами и пытаюсь сосредоточиться.

Итак, что мы имеем? Красивую женщину, которая на голубом глазу утверждает, что спит с моим мужем. Записку с его почерком. Дорогущие бриллиантовые серьги. И слезливую историю о том, как тяжело разорвать семейные узы, когда на горизонте маячит новая любовь.

Такое впечатление, словно я запуталась в сложном витиеватом лабиринте. Плутаю, плутаю, а выход найти не могу… Да и интуиция какого-то черта молчит. Совсем ничего не подсказывает. А я ума не приложу, как мне быть.

Допустим, что сказанное Меньшиковой – ложь. Но тогда откуда у нее эти серьги и записка? В теории серьги она могла купить и сама. Ну мало ли? Вдруг наследство привалило? Почерк тоже можно подделать. Сложно, но вполне реально.

В таком случае остается главный вопрос: для чего Меньшиковой нужно было разыгрывать весь этот спектакль? Охомутать мужчину такими методами вряд ли получится. Любая более-менее адекватная женщина должна это понимать. Тогда зачем вся эта сложная цепь хитросплетений? Это же просто бессмысленно!

Говоря откровенно, на умалишенную Меньшикова не очень похожа. Хотя, возможно, что с первого взгляда такое и не заметно… В конце концов, я же не психиатр. Должной компетенции у меня нет.

Больше всего смущает, что эта Виктория действительно красива. Такой экзотической восточной красотой. Она, конечно, не совсем типаж Эдгара: помнится, раньше ему всегда нравились голубоглазые блондинки вроде меня. Но кто сказал, что вкусы у людей не меняются? Да и излюбленный типаж на самом деле – вещь очень непостоянная. До встречи с Чаровым мне тоже нравились светловолосые мужчины, а потом увидела его – и как отрезало. Поняла, что на свете нет никакого сексуальнее кареглазых брюнетов.

А если все же предположить, что Меньшикова сказала правду, а Эд соврал? Ох… От одной только мысли о таком раскладе у меня волосы встают дыбом. Ну не могу, не могу я поверить, что мой многолетний счастливый брак оказался фальшивкой! В голове такое не укладывается!

Хотя… Наверное так думает любая обманутая жена.

Тяжело вздохнув, запускаю руку в сумочку и, достав оттуда телефон, вызываю такси. В конце концов, порефлексировать можно и в пути. Если поспешу, успею на семичасовой сапсан и окажусь дома еще до полуночи.

Сев в машину, напряженно раздумываю о случившемся. И вдруг в голову залетает одна шальная мысль. Поначалу она кажется совершенно абсурдной, но, чем дольше я верчу ее в голове, тем больше она мне нравится.

Нескольку секунд колеблюсь, а потом повинуюсь порыву и набираю номер Кости.

– Алло, – Свитинский отвечает после второго гудка.

– Кость, привет! Не отвлекаю?

– Здравствуй, Ясь. Нет, конечно. Говори, – его голос по обыкновению спокойный и уверенный.

– Слушай, я хотела с тобой поговорить на одну деликатную тему… – заминаюсь, не зная, как продолжить. – В общем, это касается Эда.

– Я слушаю, Ясь, – подбадривает он.

– Кость, ты же правая рука Чарова, так? – захожу издалека.

– Ну… Можно и так сказать.

– Имеешь доступ ко всем его документам.

– Не ко всем, но ко многим, – поправляет Костя.

– Ну да. Вот я и хотела спросить, мог бы ты оказать мне небольшую услугу?

– Ясь, конкретней. Я пока не вполне понимаю, о чем речь.

– Мне нужен список покупок Чарова за последнюю неделю или даже две. Нужно знать, на что он тратил деньги, – выпаливаю на одном дыхании. – Сможешь помочь?

– Эм… Но это ведь, мягко говоря, неэтично…

– Понимаю, я прошу о многом, но, Кость, мы же с тобой сто лет друг друга знаем! – произношу в отчаянии. – С детства еще, помнишь? Разве за все эти годы я тебя о чем-нибудь просила?

– Нет…

– А сейчас прошу. Потому что это очень-очень важно. Это ведь не какая-то бизнес-тайна, верно? Просто список расходов. Где, куда, сколько.

– Но зачем тебе информация, Ясь? И почему ты напрямую не можешь спросить об этом у мужа? – в недоумении интересуется Свитинский.

– Я сегодня ездила в Питер, Кость, – признаюсь я. – К этой самой Виктории Меньшиковой. Она утверждает, что Эд подарил ей серьги, и я должна проверить, так ли это на самом деле.

– Ох, Ясь… – чувствую, что Костю обуревают сомнения. – Я даже не знаю… С одной стороны, я очень хочу тебе помочь, но с другой – разве я могу так подставить Эдгара?

– Даже если выяснится что-то нехорошее, я никогда тебя не выдам, – обещаю я. – Твои отношения с Чаровым не пострадают.

Свитинский молчит, очевидно, раздумывая над моими словами, и я добавляю:

– Костенька, миленький, прошу! От этого зависит моя жизнь…

– Ладно, – наконец соглашается он. – Никогда не умел тебе отказывать.

– Спасибо, – ликую я. – За оперативность буду особо признательна!

– Я понял, Ясь, – усмехается. – Как только соберу необходимые данные, дам знать.

Глава 10

Нервно постукиваю ногтем по краю блюдца. Внутреннее напряжение стремится к максимуму, а голова неприятно гудит. Мы с Костей договорились встретиться в двенадцать часов дня за обедом, но он позвонил и предупредил, что задержится. В итоге я уже двадцать минут терзаюсь томительным ожиданием и успеваю осушить две чашки кофе.

– Что-нибудь еще желаете? – услужливо интересуется официант, притормаживая у моего столика.

Со сомнением кошусь на меню. По-хорошему надо бы поесть, ведь завтракала я больше четырех часов назад. Но, боюсь, в текущих обстоятельствах мне кусок в горло не полезет. Уж слишком я смятена и взволнована.

– Еще капучино, пожалуйста, – отвечаю я.

– Будет сделано, – кивнув, он удаляется.

Со вздохом отворачиваюсь к окну и снова погружаюсь в раздумья. С тех пор, как я вернулась из Питера, минуло несколько дней, но наши с Чаровом отношения по-прежнему находятся в подвешенном состоянии. Он все так же с утра до ночи пропадает на работе. Приходит домой за полночь, спит часа три-четыре, а затем заливается лошадиными дозами кофеина и вновь мчит в офис.

Он не посвящает меня в подробности, но я и без того вижу, что у него серьезные проблемы. За годы совместной жизни бывало всякое, но еще никогда я не видела Эдгара таким мрачным и озабоченным. Мне искренне жаль его, но недоверие, закравшееся в душу, мешает быть по-настоящему участливой. Муж зашивается на работе, ну а я просто заняла выжидательную позицию.

Мне нужно знать: был у него роман с Меньшиковой, или это все плод ее больных фантазий.

– Здравствуй, Ясь. Прости за опоздание, – вошедший в кафе Свитинский коротко целует меня в щеку. – В офисе запара, да еще и в пробку попал.

– Привет, Кость. Ничего страшного, – силюсь улыбнуться.

– Ты не возражаешь, если я сделаю заказ? – он берется за меню. – Голоден как зверь.

– Конечно-конечно. Заказывай.

Меня буквально трясет от нетерпения, но, к счастью, Свитинский не мешкает. Быстро пробегает глазами по списку блюд, подзывает официанта и озвучивает свой выбор. Затем откладывает меню и, поправив очки на переносице, наконец фокусируется на мне.

– Ну и? – ерзаю на стуле. – Удалось добыть информацию о расходах Чарова?

– Удалось.

– Ты сам их смотрел?

– Да, Ясь. Смотрел.

– И что там? – нутро натягивается тугой струной.

Костя достает из дипломата небольшую папку и кладет ее на стол. Однако перед тем, как придвинуть ее ко мне, произносит:

– Пожалуйста, помни, что у одной и той же ситуации может быть несколько разных объяснений.

Его фраза звучит как предупреждение, и в мою и без того смятенную душу закрадывается страх. Рывком распахиваю папку и с болезненным вниманием всматриваюсь в написанное. Забыв, как дышать, скольжу взглядом по тексту и поначалу не замечаю ничего необычного.

Но затем внимание спотыкается о название ювелирного магазина, и сердце пропускает удар. Смещаюсь правее по строчке и в графе «наименование» вижу слово «серьги», а рядом – семизначную цену.

– О господи… – изо рта вырывается стон. – Это он! Это действительно он купил ей серьги…

Я в изнеможении скребу ногтями столешницу, тщетно пытаясь справиться с оглушающим разочарованием.

– Ясь, послушай… – начинает Костя, но я жестом прерываю поток его возможных возражений.

Прикладываю трясущиеся пальцы к губам и шумно всхлипываю. Глаза застилаются мутной пеленой слез, а в груди оседает неподъемная тяжесть. Мне так плохо, что хочется выть и рвать на себе волосы. Потому что понимаю: в моих отношениях с мужем только что пройдена точка невозврата.

Не в силах совладать с истерикой я жмурюсь, а затем роняю лицо в ладони и, содрогаясь всем телом, даю волю сокрушительным эмоциям. И плевать, что я нахожусь в общественном месте. Плевать, что все видят. Сейчас я слишком ошарашена и подавлена, чтобы думать о чужом мнении.

Чувствую себя униженной, обманутой, растоптанной. Ядовитые пули предательства вонзаются в кожу и ранят сердце. Как?! Как Эдгар мог так со мной поступить?! Годы брака, общая дочь, любовь и клятвы – неужели для него это ничего не значит? Неужели интрижка с этой женщиной стоила нашего семейного счастья?

– Яся, не спеши с выводами, – на мое плечо опускается ладонь Свитинского. – Вдруг этому есть какое-то неочевидное объяснение?

– Да какое объяснение, Кость? – реву я.

– Не знаю. Может, Эдгар купил эти серьги для тебя? В качестве будущего подарка?

– Исключено, – обреченно мотаю головой. – У меня ведь даже уши не проколоты. Я серег не ношу.

Воцаряется тишина. Теперь, кажется, и до Свитинского доходит вся безысходность моей ситуации. Я глотаю горькие слезы, а он сочувственно гладит меня по плечу. Это единственное, что ему остается.

– Ясь, пожалуйста, не плачь, – в голосе друга проскальзывают какие-то новые, более нежные интонации. – Я с детства не могу смотреть на твою печаль…

– Моя жизнь разрушена, Кость, – хриплю задушено. – Разрушена, понимаешь? Я никогда не смогу смириться с предательством…

Какое-то время Свитинский молчит, а затем негромко произносит:

– Неудавшийся брак – это ведь еще не целая жизнь. Ты такая красивая, Ясь. Такая чуткая и мудрая. Да любой мужчина сочтет за честь быть рядом с тобой.

Я снова всхлипываю. Понимаю, что его слова – неприкрытая лесть, однако от нее становится легче. Совсем чуточку, но все же.

– Спасибо тебе, Кость. Правда. Спасибо за все.

– Иди сюда.

Он поднимается со стула и, наклонившись, заключает меня в крепкие дружеские объятия. Гладит по спине и волосам. Успокаивает. Приговаривает, что все будет хорошо.

А я лишь шмыгаю носом и пускаю слезы на ткань его пиджака, с горечью оплакивая свое разбитое сердце.

Глава 11

Сижу у окна и неподвижно наблюдаю за тем, как на город опускаются сумерки. В сердце – беспросветное отчаяние, в голове – звенящая пустота.

После встречи с Костей я на бессознательном автомате забрала из школы дочь, накормила ее ужином и сделала с ней уроки. Потом Милана немного посмотрела мультики и легла спать, а я вот уже который час просто сижу на кухне и плаваю в своих безрадостных мыслях. Хороню свой брак и пытаюсь примириться с неизбежностью.

Мой любимый оказался предателем. Счастливая жизнь – бутафорией. Семейная идиллия – фарсом. Я никогда не думала, что буду одной из тех жен, которые ждут мужа с работы, чтобы бросить ему в лицо доказательства неверности, но у судьбы, как выяснилось, крайне извращенное чувство юмора. Эд должен быть дома с минуты на минуту, а я морально готовлюсь к тому, чтобы излить на него всю бурю своего негодования.

Нет, ну надо же, а! Как хорошо он разыгрывал оскорбленную невинность! Как мастерски притворялся, что любит меня! Просто непревзойденная актерская работа!

И самое обидное, что я верила Чарову. По-настоящему верила. До того новостного репортажа ни на секунду не сомневалась в его искренности. Всегда была на его стороне. Любила. Поддерживала. Принимала таким, какой он есть.

И что в итоге? Получила нож в спину. От человека, который девять лет назад, стоя у алтаря, клялся оберегать и защищать.

Слышу, как в дверном замке проворачивается ключ, и мышцы спины невольно напрягаются. Расправляю плечи и устремляю взгляд вглубь дома. Туда, откуда вот-вот должен появиться Чаров.

Он заходит в комнату, и первое, что бросается в глаза, – это его неимоверная усталость. Под ресницами пролегают мрачные тени, одежда сидит небрежно и как-то мешковато, взгляд кажется печальным и выцветшим.

На секунду, буквально на секунду мое сердце сжимается в приступе жалости, но затем я вспоминаю, что Чаров сотворил, и всякое сочувствие умирает на корню. Он не заслужил моего сострадания. Не заслужил!

– Привет, Ясь, – произносит негромко.

Кладет дипломат на диван и медленно подступает ближе.

– Я ездила в больницу к твоей любовнице, – начинаю без предисловий.

– Что? – в лице Эдгара появляется замешательство. – К какой еще любовнице?

– А у тебя их несколько? – выдаю едко.

– Нет, конечно, – он разводит руками. – Ни одной.

– Виктория Меньшикова утверждает, что у вас бурный и страстный роман.

– Я же тебе объяснял, она ненормальная! – вспыхивает муж. – Ей лечиться нужно!

– Да, я поначалу тоже так думала, но потом она показала мне серьги, которые ты ей подарил, и все встало на свои места.

– Ты о чем? Какие серьги? – надо признать, Чаров довольно убедительно разыгрывает непонимание.

Но меня не проведешь. Я больше не верю ему. Ни единому его слову.

– Довольно притворства! – брезгливо бросаю я. – Ты купил дорогущие серьги и отправил их Меньшиковой в больницу! Я видела их собственными глазами!

– Бред какой-то… – Эдгар недоуменно трет лоб. – Не покупал я никаких серег… С чего ты это вообще взяла?

– Намереваешься врать до последнего?! – зло вопрошаю я.

– Намереваюсь разобраться в этой дерьмовой ситуации! – с вызовом отвечает он. – Я не спал с Меньшиковой! Ни разу! И никаких украшений тоже не дарил!

– Ну конечно, – я закатываю глаза. – Теперь ты будешь все отрицать. Это твоя извечная тактика!

– Почему ты не веришь мне, Яся?! – в отчаянии восклицает муж. – Разве я когда-либо давал тебе повод?

– Я видела записку! – взрываюсь я. – Записку, написанную твоей рукой! Мол, выздоравливай, моя нежная девочка, скоро у нас все будет хорошо!

– Да не писал я ничего подобного! Не писал! – ревет он. – Где эта записка?! Покажи мне ее!

Черт… Жаль я не догадалась прихватить треклятую открытку с собой.

– Хватит делать из меня дуру! – взвизгиваю я, вскакивая со стула. – С фактами не поспоришь!

– Это не факты, а хрень какая-то! Зачем мне посылать записки какой-то Меньшиковой, если я люблю тебя?! Только тебя, слышишь?!

Расхаживая туда-сюда по комнате, я крепко зажимаю уши. Чтобы не слышать его слов. Таких красивых и таких лживых…

– Яся, не закрывайся от меня! – Эд шагает ко мне и с силой разводит по сторонам мои ладони. – Верь мне, прошу! Только доверяя друг другу, мы сможем спасти наш брак!

– Я не хочу ничего спасать! – со слезами вырываюсь из его хватки. – Я хочу развода, ясно?!

Чаров застывает, будто от внезапной пощечины. Его лицо стремительно бледнеет, а в глазах появляется панический ужас.

– Нет… Не говори так, Ясь, – хрипло произносит он. – Не разбивай мне сердце…

– Это ты! – всхлипываю я. – Ты разбил мое! И сейчас топчешься на осколках…

– Господи… Это какой-то сюр… – Эдгар отшатывается назад и, тяжело рухнув на диван, роняет лицо в ладони. – Долбаная черная полоса, которая никак не закончится! – он испускает протяжный вздох и поднимает на меня глаза. – У меня серьезные проблемы на работе, Ясь. Очень серьезные. Под меня прокуратура роет. Кому-то очень невыгодно, что мой бизнес процветал и развивался…

– И что, они могут что-то нарыть? – спрашиваю настороженно.

– Нарыть можно всегда и на всех. Было бы желание.

Я молчу, а Эдгар продолжает:

– Ясь, я понимаю, ты обижена, но я клянусь, что никогда тебе не изменял. Пожалуйста, не бросай меня. Сейчас, в этот чертовски трудный период, мне очень нужна твоя поддержка.

– Ты знаешь, что я всегда была на твоей стороне, – произношу трясущимися от слез губами. – Но теперь я не просто не могу отрицать очевидное. Моя вера подорвана. Я больше не могу смотреть на тебя прежними глазами…

– Да чтоб тебя, Яся! – рычит Эд. – Кто внушил тебе эту чушь?! Меньшикова?! Так она с самого начала хотела нас рассорить!

– Она показала мне неопровержимые факты твоей неверности! Как ты этого не поймешь?! – верещу я.

Если честно, я не ожидала, что Чаров будет так упорно все отрицать. Думала, как только заикнусь про открытку, он тут же поймет, что попался, и даст заднюю. Но его упрямству можно позавидовать!

– Мамочка? Папочка?... – на лестнице показывается испуганная Милана.

Дочка обнимает себя руками и едва уловимо дрожит. Должно быть, наши крики разбудили ее.

– Да, малышка, все в порядке, – я резко меняю тон и силюсь улыбнуться. – Иди в свою комнату.

– Что происходит? – ее глаза влажно поблескивают. – Почему вы ссоритесь?

Эдгар тяжело вздыхает, я затравленно покусываю губу. Как объяснить ребенку всю глубину нашей драмы?

– Мы уже не ссоримся, – выдавливаю я как можно спокойней. – Просто у нас с папой вышел небольшой спор. Пойдем, милая, я уложу тебя спать. Тебе ведь завтра с утра в школу нужно.

С этими словами я приближаюсь к дочери и беру ее за руку. Она поднимает на меня встревоженные глазки, и я вновь изображаю улыбку. Дескать, все хорошо, тебе не о чем переживать.

Мы заходим в детскую комнату, и я прикрываю дверь так, чтобы на полу осталась лишь тонкая полоска света, льющаяся из коридора. Милана ложится в кровать, а я пристраиваюсь рядом. Крепко обнимаю дочь и зарываюсь носом в ее шелковистые волосы.

– Мамочка, у вас с папой точно все нормально? – обеспокоенно шепчет она.

Мне не хочется лгать ей, но сейчас совсем не время для откровенных разговоров. Нам с Эдгаром нужно до конца выяснить отношения и обо всем договориться, а уже потом посвящать дочь в подробности конфликта.

– Папа с мамой просто повздорили, – глажу ее по плечу. – Так порой бывает. Не переживай из-за этого, ладно? И постарайся уснуть.

Милана кивает и послушно закрывает глаза. Я продолжаю успокаивающе поглаживать ее и при этом сама как-то незаметно проваливаюсь в тревожный сон.

Глава 12

Резко распахиваю глаза и, рывком соскочив с постели, вылетаю из детской. Меня мутит. С каждой секундой все сильнее и сильнее. Я перебираю ногами так быстро, как только могу, но при этом совсем не уверена, что успею добежать до туалета. Желудок угрожающе сжимается, грозя вот-вот исторгнуть наружу вчерашний ужин.

В самый последний момент успеваю свернуть в ванную и, упав на колени, склоняюсь над унитазом. Меня рвет. Долго, больно. До полного опустошения.

Шмыгнув носом, поднимаюсь на ноги и нажимаю кнопку смыва. Затем подхожу к раковине и тщательно умываюсь: споласкиваю рот, полощу горло и чищу зубы. Приведя себя в порядок, выключаю воду, вытираюсь полотенцем и устремляю взгляд в зеркало.

Что со мной, черт возьми, происходит? Неужели отравилась? Хотя это очень странно… Вчерашний ужин, несомненно, был свежим. Да и дурноту я почувствовала только под утро. Ночью все было нормально.

Пребывая в замешательстве, наношу на кожу отчищающий гель, потом провожу по лицу смоченным тоником ватным диском и похлопывающими движениями накладываю увлажняющий крем. Это мой ежедневный уходовый ритуал, и обычно я получаю от него удовольствие, однако сегодня выполняю привычное действо суетливо и наспех. Мне все никак не дает покоя моя загадочная утренняя рвота…

– Мамочка, доброе утро! – в дверях ванной показывается сонная Милана.

– Доброе, малышка, – отзываюсь я. – Ты выспалась?

– Ага, – она трет глазки и широко зевает.

– Давай умывайся, одевайся, а я пойду готовить завтрак, – выходя из ванной, треплю ее по волосам. – Поторапливайся, а то в школу опоздаешь.

Пробегаюсь по дому и убеждаюсь, что Эдгара уже нет. Время восьмой час, а это значит, что он отчалил на работу. Что ж, это даже хорошо. Смогу позавтракать в тишине и как следует все обдумать.

Спустившись на первый этаж, варю Милане кашу и, накормив ее, отправляю в школу. Когда спустя двадцать минут дверь за дочерью закрывается, я беру в руки чашку дымящегося кофе и, опустившись в уютное кресло-качалку, погружаюсь в размышления. О вчерашней ссоре с мужем и о своем странном утреннем недомогании.

Что со мной все-таки было? Банальное несварение? Или, может быть, нетипичная реакция организма на стресс?

Отхлебываю небольшой глоток и неожиданно для себя кривлюсь. Вкус любимого кофе кажется совершенно непереносимым. Да и запах, если честно, тоже. Будто помои выпила!

Опускаю взгляд на содержимое чашки и снова принюхиваюсь. На это раз пытаюсь быть максимально бесстрастной. Вне всяких сомнений, кофе все тот же, что я пью уже несколько лет. Сварен в той же кофемашине. По тому же рецепту.

Так почему же его вкус вдруг стал мне неприятен?

Откладываю чашку на журнальный столик и прислушиваюсь к собственным ощущениям. Легкая дурнота все еще присутствует, но в целом чувствую себя неплохо. Голова не кружится, живот не болит.

Внезапно сознание прорезает воспоминание восьмилетней давности. Когда я забеременела Миланкой, то резко разлюбила зефир. Прежде всегда с удовольствием его поедала, а потом однажды раз – и как отрезало: на зефир смотреть стало тошно. Помнится, прям на ранних сроках это было.

Испугавшись собственной догадки, затравленно вжимаюсь в спинку кресла. Только подобных сюрпризов мне сейчас не хватало! Когда там у меня в последний раз были месячные?

Хватаю в руки телефон и трясущимися пальцами открываю приложение календаря. А затем сдавленно охаю, едва не рухнув в обморок от ужаса.

У меня задержка. Уже больше недели.

Вот черт!

Не веря своим глазам, снова и снова просчитываю даты, но ошибка здесь невозможна. Последняя менструация началась месяц и шесть дней назад. Хотя обычно в этом смысле мой организм работает как часы: цикл длится ровно четыре недели.

Блокирую экран телефона и на минуту прикрываю глаза. В душе бушует ураган, а сердце сжимается от страха. Господи, ну как можно было так опростоволоситься? Ведь худшего момента для внеплановой беременность не подобрать!

Я на грани нервного срыва. Муж, судя по всему, изменяет. На горизонте маячит вполне реальная перспектива развода.

Сейчас совсем не время для пополнения!

Почувствовав, что начинаю задыхаться от паники, делаю глубокий вдох и медленный долгий выдох. Повторяю расслабляющую практику несколько раз. До тех пор, пока не возвращается самообладание.

Не нужно убиваться раньше времени, верно? Сейчас первым делом следует сделать тест на беременность, а уже потом решать, как быть дальше. Ведь существует же вероятность, что задержка и тошнота – это просто признаки невроза?

Сдергиваю с вешалки ветровку и прямо в домашнем спортивном костюме выбегаю на улицу. Ближайшая аптека находится в двух минутах езды, поэтому я без промедлений направляюсь туда.

Покупаю несколько тестов и, вернувшись домой, запираюсь вместе с ними в туалете. Выполняю необходимую процедуру и замираю в томительном ожидании. Мне так страшно, что аж колени дрожат. И плечи от волнения к ушам поджимаются. По венам бежит не кровь, а высоковольтное напряжение. Я прямо чувствую огненные искры, мечущиеся под кожей…

Время ожидания истекает, и, зацепив зубами нижнюю губу, я опасливо заглядываю в электронное табло теста.

А в следующий миг моя жизнь волею судьбы разделяется на «до» и «после».

Потому что на маленьком экранчике отчетливо виднеется надпись «Беременна. 2-3 недели».