Текст книги "Морской змей"

Автор книги: Татьяна Воронцова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– И где же я могла это услышать?

– Ты могла прочесть, забыть, а потом вспомнить во сне. Такое бывает.

– Прочесть? Где?

– У Юнга, например. Он много писал об алхимии.

Лиза задумалась. Пока она перебирала в уме все прочитанные за последнее время книги, у Венсана тоже возник вопрос:

– С чего это он психанул? Ты разозлила его? Сказала что-то обидное?

– Не помню. Мы наговорили друг другу столько всего...

– Постарайся вспомнить. Сегодня утром, у машины, и потом, на пляже... о чем вы говорили?

Старательно, как будто отвечала урок, Лиза воспроизвела чуть ли не дословно все мало-мальски значимые диалоги.

Венсан насторожился.

– Ты сказала ему, что принимала противозачаточные таблетки?

– Ну да. Я правда их принимала.

– А сейчас?

– Сейчас – нет.

– Сколько уже прошло?

– Чего? – не поняла Лиза.

– Сколько времени прошло с тех пор, как ты перестала их принимать?

Она прикинула.

– Года полтора. Может, чуть больше.

– Как же ты обходилась все это время?

– У меня никого не было, – нехотя призналась Лиза. – Я имею в виду постоянных партнеров. А непостоянных я просила пользоваться презервативами.

Венсан молча смотрел на нее, потихоньку сцеживая дым сквозь зубы. Она догадывалась, о чем он думает.

– Мы занимались сексом почти ежедневно на протяжении двух месяцев.

Лиза отвернулась со скучающим выражением лица. Взгляд в сторону, как будто и вопросы, которые он собирался задать, и ее уклончивые ответы уже прозвучали.

Венсан смотрел на нее в упор.

– Ты беременна?

– Не знаю.

– Впервые слышу такой ответ.

– А вопрос? Вопрос, выходит, задаешь не впервые?

– Нет.

– Какими же были предыдущие ответы? – В ее голосе появились насмешливые нотки.

– Разными, – тихо ответил Венсан.

– Вот как?

– Да.

Теперь уже и ей стало интересно.

– У тебя есть ребенок?

– Нет. Но мог быть. – Венсан помолчал, разглядывая кончик сигареты. – Она сделала аборт раньше, чем я узнал.

– Имела право.

– Конечно.

– И после этого ты ее бросил.

– Как ты догадалась?

– Типично мужская реакция. Поступок человека, отказывающегося признать, что аборт – личное дело женщины.

– Мое тело – мое дело. Я слышал этот лозунг. Но ты не похожа на феминистку.

– Я не очень хорошо представляю, кто такие феминистки, – пробормотала Лиза.

– Я тоже.

Они одновременно рассмеялись. Хором, но совсем не весело.

– А если ты поймешь, что беременна, ты скажешь мне?

– Нет.

– Так я и думал.

В шестом часу вечера Макс начал собирать вещички. Чтобы его напоследок не пробило на разговоры, Джемма и Лиза вышли на веранду с початой за обедом бутылкой вина и расположились в плетеных креслах. Венсан крикнул, что будет на кухне. Он устал и хотел побыть один.

– Знаешь, о чем я думаю? – внезапно сказала Лиза. – О том, что ведь он был прав, этот подонок. Рядом с нами никого не было. Венсан появился просто из ниоткуда, из-под воды, причем без акваланга.

– Он зашел за мыс, нырнул и подплыл к вам под водой, – пояснила Джемма.

– Как же ему удалось столько времени обходиться без воздуха?

– Он тренированный ныряльщик. Я слышала, некоторые из них могут находиться под водой без дыхательного аппарата больше пяти минут. К тому же он очень быстро плавает. Знаешь, как он плыл вместе с тобой?

– Ну и как?

– Как ракета. Вжик – и уже на берегу. В жизни не видела, чтобы кто-нибудь так плавал.

Предмет их обсуждения тем временем колдовал над кофеваркой, в спешном порядке решая вопрос: добавить ли в кофе корицу и ложечку сахара или уж не экспериментировать и сварить так, без всего? За этим занятием и застал его Макс. Лиза отказалась говорить с ним, а высказаться между тем хотелось. И у кого же еще искать сочувствия, как не у своего брата-мужика?

– Не помешаю? – Макс застенчиво улыбнулся.

Венсан решил не нагнетать обстановку.

– Заходи. Чашечку кофе?

– Можно.

За последующие полчаса он успел изложить всю историю своей неудачной женитьбы с последующим скандальным разводом и разделом имущества. Венсан слушал с вежливым интересом, без эмоций и комментариев. Кому нужна эта исповедь? Через пару часов они распрощаются и забудут друг о друге. Выкопать ямку в земле и излить душу... м-да.

Пользуясь случаем, он разглядывал этого русского Казанову. Странный персонаж. Самоуверенный и в то же время трусоватый. Чуть что – и за чью-нибудь спину. Это всегда чувствуется, даже если имеют место видимые доказательства преуспеяния: дорогие часы, дизайнерская одежда, модная стрижка... Легкая небритость – тоже дань моде. Черты лица мужественные (глянцевая мужественность, от которой млеют официантки), разве что подбородок мелковат. Но с ямочкой, как и положено кумиру всех женщин.

– Господи, если б я только знал, что она будет мусолить это всю оставшуюся жизнь!.. – причитал Макс, упиваясь своими страданиями. – Зачем ей это понадобилось? Ума не приложу.

– Понадобилось что? – приподнял брови Венсан.

Они сидели друг против друга, как старые приятели. Между ними на столе стояли кружки, кофейник, вазочка с печеньем, два стакана и бутылка «Метаксы».

– Да вся эта чертова канитель с судом, экспертизой... Какая-то глупость, ей-богу! Ведь по большому счету с ней ничего не случилось.

– А с тобой? С тобой ничего не случилось?

– Да я так нажрался, что наутро ничего не помнил! Как и она, кстати. Мы все нагрузились под завязку. Так нет же, ей надо было испоганить мне всю жизнь... Черт, но ты-то по крайней мере должен меня понять!

– Почему?

– Ну... – протянул Макс, словно бы растерявшись от необходимости объяснять очевидное. – Ты тоже мужчина.

– Мужчина. – Венсан сделал паузу, чтобы глотнуть из стакана. – Но не насильник.

Макс громко застонал, дурея от его тупости.

– Она была пьяная, понимаешь? Просто пьяная девка на вечеринке. Откуда мне было знать, что она девственница?

– Она разве не сказала?

– Да кто слушает пьяную стерву? Она весь вечер передо мной вертелась, сиськами трясла... Постой! – Макс неожиданно умолк и уставился на Венсана с таким искренним недоумением, что тот чуть не расхохотался. – Так ты считаешь, что я не прав? Что она правильно сделала, смешав меня с дерьмом?

– Ну... в общем, да.

– Ну и ну! – Макс не верил своим ушам. – Ты единственный мужчина, который встал на ее сторону.

Венсан глубоко вздохнул:

– Я не вставал ни на чью сторону. Ты спросил, я ответил: да, ты не прав. А знаешь, в чем ты не прав? Я тебе объясню. – Интонации его голоса неожиданно изменились. Теперь он говорил жестко и внятно, не сводя с собеседника прищуренных светлых глаз. – Не в том, что был таким засранцем в молодости – взбалмошным юнцом, не привыкшим отвечать за свои поступки, – в этом скорее всего повинны твои папочка с мамочкой. И даже не в том, что по пьяни не удержал в штанах свой la bite[57]57
  Член, пенис (фр. жарг.).


[Закрыть] , чем испортил девчонке платье и вообще весь вечер. А в том, что не оставил ее в покое после. За это-то она и смешала тебя с дерьмом.

– Ну, ты... – медленно проговорил Макс.

Глаза его уже измеряли расстояние, отделяющее его от обидчика.

Венсан встал и вышел из-за стола. Макс последовал его примеру. Сохраняя дистанцию, они переместились на более-менее свободное пространство кухни и замерли, точно канатоходцы над бездной. Состояние неустойчивого равновесия. Ну и сколько это будет продолжаться? Одна секунда, две, три...

Венсан сдержанно улыбнулся:

– Не делай резких движений, mon vieux. Ты можешь случайно остаться без головы, и я никогда себе этого не прощу.

Макс продолжал оглядывать его с ног до головы. Разница в весе у них была килограммов десять, если не больше.

– Плаваешь ты, конечно, здорово. Но у меня разряд по вольной борьбе.

– Рад за тебя. – Венсан, не глядя, отодвинул подальше стул. – И все же это не повод для самоубийства.

– Ты такой крутой?

– Иногда.

С шумом выпустив из себя воздух, Макс расслабился и сразу стал похож на полного инфантила и неудачника. Понуро опущенные плечи, срывающийся голос, бегающий взгляд...

– Ты ни черта не понимаешь! Никто ни черта не понимает! Я хотел жить с ней. Хотел, чтобы все было по-человечески. Я заботился о ней, покупал самые модные шмотки, самые дорогие украшения, но она... – Он сжал кулаки. Жест бессилия, который никого не напугал. Губы у него дрожали, как у ребенка, готового расплакаться от стыда и злости. – Неужели она никогда не простит меня? Господи, ну что за стерва! А я, дурак... – Он скорбно покачал головой. – Я так хотел сделать ее счастливой! Я полюбил ее...

– Tant pis[58]58
  Тем хуже (фр.).


[Закрыть] , – пробормотал Венсан.

Отошел в сторону и присел на край стола. Смотреть на этот спектакль ему было противно. К тому же он был уверен, что все это сплошное притворство. Понты и враки, как у школьников младших классов. Разряд по вольной борьбе... Да какой там разряд! Хорошо, если у него хватает силы воли раз в неделю заглянуть в тренажерный зал. Артист!

– Какая гадина, господи! – С каждой минутой Макс все больше входил в роль. – Права была моя мать, когда говорила...

Тут Венсан не выдержал и оглушительно расхохотался.

– Твоя мать? Ну конечно... А ты вообще хоть что-то в жизни сделал без подачи своей мамочки? Только одно и сделал, да? То, о чем успел уже тысячу раз пожалеть. Dеmerde-toi![59]59
  Ты говнюк! (фр.)


[Закрыть] И ты еще имел наглость претендовать на любовь такой женщины, как Лиз!

– Да уж! Худшей стервы я в жизни не встречал!

– И я тоже, – пробормотал Венсан, неожиданно почувствовав прилив крови к лицу. – В жизни не встречал женщины, более достойной любви и восхищения.

– Восхищения? Да ты, верно, рехнулся. Она же не видит никого, кроме себя! Делает что хочет, гуляет где хочет... Пожил бы ты с ней год-другой, вот тогда бы я послушал про твое восхищение!

Венсан улыбнулся. Терпеливо, чуть ли не сочувственно, что привело Макса в совершеннейшее неистовство.

– Мы говорим о разных женщинах, mon vieux.

– Как так?

– Очень просто. Ты никогда не видел моей Лиз. А я никогда не видел твоей. Меняя партнера, женщина меняется сама.

– Чушь!

– Нет. – С той же соболезнующей улыбкой Венсан покачал головой. – Она бросает тебя и уходит. И вскоре находит себе другого. С другим мужчиной это будет уже совсем другая женщина. Не та, которую знал ты.

– Вот пусть она и скажет мне об этом сама, – произнес Макс, слегка задыхаясь. – Я хочу услышать это от нее. От нее, а не от тебя!

– Это лишнее.

– Я приехал поговорить с ней, и я с ней поговорю, хочет она этого или не хочет. Хватит делать из меня идиота! – Макс перевел дыхание. Резко крутанулся на пятках и направил на стоящего в той же позе Венсана свой указательный палец, как ствол пистолета. – И не суйся между нами, понял? Иначе я разобью твою смазливую рожу.

– Quai! Tu parles![60]60
  Да что ты говоришь! (фр.)


[Закрыть] – насмешливо протянул Венсан.

И тут, конечно, Макс свалял дурака. Как бы ни был он хитер и расчетлив, малая доля первозданной дикости, скрыто присутствующей во всех мужчинах, неожиданно заявила о себе – и он набросился на противника с кулаками.

То есть задумал наброситься. И даже сделал несколько движений. Но потом что-то случилось (он и сам толком не понял чтo), и он обнаружил себя на полу, лежащим ничком и не способным ни на какие решительные действия. Перед самым его носом возвышалась ножка обеденного стола. По ней снизу вверх ползла большая черная муха.

Никакой боли он не чувствовал, да и откуда ей было взяться? Венсан его ни разу не ударил. Просто взял и аккуратно уложил.

– Надеюсь, продолжения не требуется? – спокойно спросил Венсан, глядя на него сверху вниз.

Макс взвесил свои шансы и ответил коротко:

– Нет.

Удовлетворенный его ответом, тот отошел к окну и закурил. В следующую минуту Макс был уже на ногах. Он по-прежнему кипел от злобы, но теперь к ней примешивалось необъяснимое ликование. Как будто сама собой вдруг разрешилась нудная и чрезвычайно мучительная дилемма. Все моментально прояснилось, оставалось только одно маленькое дельце... совсем простое... и на этот раз, черт подери, ему никто не помешает! Рефлекторно он поддернул штаны и пулей вылетел вон.

Пробормотав ему в спину нечто нечленораздельное, Венсан вернулся к столу. Налил себе еще кофе. Его внимание привлекли громкие голоса, доносящиеся с улицы. Черт, неужели этот засранец так и не понял, что шутки кончились? Или он хочет уехать отсюда с переломанными костями?

Ого, здорово же его колбасит. Голос сел от ярости, каркает как ворона. Лиза отвечает – громко, истерично... тоже начинает кричать... Несчастные безумцы. Надо же так изводить друг друга – год за годом, год за годом... А это еще что такое? Топот, беготня, шарканье подошв. Джемма орет во все горло. Что-то падает с грохотом. Что-то?.. О, черт!

Смяв сигарету в пепельнице, Венсан устремился к двери. Но когда он покинул кухню, в три прыжка одолел коридор и выскочил на веранду, непоправимое уже случилось.

Глава 7

Макс схватил Лизу за горло. Та двинула ему коленом в пах, потом с силой ударила каблуком по своду стопы. Он не отпускал. Не в силах справиться с ним, озверевшим от злости, Лиза задергалась, судорожно хватая ртом воздух, глаза у нее полезли на лоб. Видя такое дело, Джемма схватила первое, что попалось под руку – пустую бутылку, – и с диким воплем огрела его по голове. Он разжал руки. Лиза отскочила в сторону, но почти сразу вернулась и, пока он хлопал глазами, ощупывая затылок, дала ему здоровенного пинка под зад. Он отлетел к лестнице, машинально ухватился за перила. Но Джемма, уже поджидавшая его у верхней ступеньки, не стала церемониться, хорошенько размахнулась и еще разок смачно наварила ему по черепу.

Удар получился что надо. Макс кувырком скатился по каменным ступеням, ударился головой о бордюрный камень и остался лежать на садовой дорожке с нелепо раскинутыми в разные стороны руками и ногами. Абсолютно неподвижно, так что даже неопытный глаз мог усмотреть в этой неподвижности что-то противоестественное. Само собой напрашивалось сравнение со сломанной куклой. С механической куклой, у которой кончился завод.

– Боже! – произнесла Лиза низким дрожащим голосом.

И поднесла руку ко рту. Прикусила зубами согнутый указательный палец.

– Подожди, я посмотрю, что с ним, – шепотом сказала Джемма, удерживая ее на месте.

И тут раздался крик:

– Стоять!

Вздрогнув, они обернулись. Замерли, вцепившись друг в друга. После схватки с Максом обе тряслись в ознобе, а когда увидели лицо примчавшегося на шум Венсана, то и вовсе чуть не лишились чувств. Он выглядел как человек, внезапно настигнутый стихийным бедствием. Пожар, наводнение, извержение вулкана – как это кстати, мать вашу! Приехал на Корфу поправить здоровье... Отличный отпуск, черт побери! Лучше не бывает!

– Надо посмотреть, что с ним, – повторила Джемма срывающимся голосом. – Кажется, ему нужен врач. Я толкнула его, он оступился...

– Нет, я! – с необъяснимым ожесточением заспорила Лиза. – Я толкнула его!

– Черт, да какая разница? Пошли посмотрим...

– Он первый начал! Мы просто защищались! А что нам оставалось делать? Он набросился на меня, как...

– ...может, он просто просто потерял сознание...

– ...как Джек Потрошитель какой-то, я думала, мне конец...

– Ни с места, я сказал! – рявкнул Венсан, парализуя их взглядом. – И заткнитесь.

Стоя на верхней ступеньке злосчастной лестницы, они молча смотрели вниз, на мужчин. Не зная точно, но уже предвидя. На двух совершенно разных мужчин, которые перед лицом непоправимой беды из врагов неожиданно превратились в союзников. «Ну что, суки паршивые, угробили мужика?» Этих или похожих слов они подсознательно ждали от своего эмоционального любовника. Их била неукротимая дрожь. Как происходят подобные вещи? Кто решает, чем все должно закончиться?

Легкой, крадущейся походкой Венсан приблизился к лежащему без движения Максу (из-под его головы на плитку садовой дорожки натекла целая лужа густой черной крови), опустился на одно колено, внимательно осмотрел шею, затылок, землю вокруг... Осторожно протянул руку, пробуя нащупать сонную артерию. Потом выпрямился и, продолжая смотреть на тело, произнес бесцветным голосом:

– Он мертв.

Кратко и сухо. На лице его при этом не дрогнул ни один мускул.

Ласковое вечернее солнце заливало янтарным светом узкие извилистые дорожки сада; западное крыло дома вместе с лестницей, увитой стеблями дикого винограда; угол веранды с двумя плетеными креслами и круглым пластиковым столиком, какие можно увидеть в летних кафе. Столиком, за которым еще час назад пили греческое вино. Белое сухое из Тессалии. А до этого было красное из Патры...

Джемма взвыла, как может взвыть только итальянка, причем не всякая итальянка, а истинная дочь мафии. Этот вопль – вибрирующий, надрывный, протяжный – пронесся над садом, как, должно быть, некогда разносился над торфяными болотами Дартмура вой собаки Баскервилей. Она, может быть, вопила бы еще долго (не каждый же день удается совершить непреднамеренное убийство), если бы не Венсан, который подошел и закатил ей такую оплеуху, что она тут же заткнулась.

– Так лучше? – Он пристально смотрел ей в глаза, готовый повторить процедуру.

Джемма сглотнула.

– Да.

Он повернулся к Лизе:

– А ты как? В порядке? Помощь не требуется?

– Нет. То есть не требуется. Я в порядке.

Взгляд его уперся ей в шею, на которой выступили красные пятна. Пятна от пальцев, едва не задушивших ее. Едва не сделавших ЕЕ жертвой убийства – на этот раз преднамеренного.

Не думая о том, уместно ли это сейчас, своевременно ли это, Лиза всхлипнула и по-детски припала к его груди. Как маленькая девочка, которая чуть было не попала под трамвай. Спасибо случайным прохожим.

– Прости. Это только на минутку... прости.

– Даю тебе ровно одну минуту.

Обнимая его, она поневоле обратила внимание на то, что сердце его бьется ровно, а дрожи нет и в помине. Вот это выдержка! А как же фобии, как же ночные кошмары?

– Ну все, – сказал Венсан. – Успокойся. Его больше нет. Ты победила, а он проиграл. Теперь можно успокоиться.

Его больше нет... Странное дело, при мысли об этом она не испытала ни жалости, ни злорадства. Мозг автоматически обработал информацию и выдал результат, который вкратце сводился к двум пунктам. Первый: ей больше ничто не угрожает. И второй: кроме тюрьмы.

– Эй, вы обе! Очнитесь! – Голос – точно удар хлыста. – Мне нужна ваша помощь.

– Что нам делать? – жалобно спросила Джемма, и никто не понял, касается ее вопрос настоящей минуты или ситуации в целом.

– Живо несите сюда клеенку с кухонного стола и шторку из ванной, – распорядился Венсан.

– Ты что, собираешься...

– Без разговоров, ясно? У нас мало времени.

Сам он по-быстрому сбегал к машине и достал из багажника моток веревки. Стоя над безжизненным телом бывшего мужа со скомканной кухонной клеенкой в руках (Джемма уже спешила к ним с непромокаемой шторой), Лиза чувствовала себя на грани помешательства и в то же время периодически возвращалась мыслями то к стопке неглаженого белья на кушетке в гостиной, то к предполагаемой дате прихода ближайших месячных, то к необычайно оригинальному ожерелью из перламутровых пластин, которое недавно присмотрела в своем любимом ювелирном магазинчике в Керкире. Из этих маечек, полотенец и ожерелий она возводила преграду – преграду между собой и событием, грозящим разрушить ее привычный мир.

– Давай сюда. Помоги расстелить.

Прежде чем отправиться за дорожной сумкой Макса (слава богу, успел собраться перед отъездом), она проследила за тем, как Венсан запеленал его сначала в штору, потом в клеенку, а после этого еще обмотал веревкой и навязал кучу узлов. Взвалил на спину, точно куль с мукой, и понес к машине. Машину подогнал заранее. Все в темпе, все по плану. Без колебаний и лишних слов.

Какой-то наблюдатель внутри ее, какой-то регистратор внешних факторов отметил, что начиная с определенного момента все трое действовали четко и слаженно, как будто успели все обсудить и обо всем договориться. Один делает одно, другой другое, и каждый – именно то, что нужно. Ни разу за все это время не прозвучали такие слова, как «телефон» или «полиция». Ни разу никто не заявил, что предпочитает выйти из игры.

Распахнутая калитка. Открытый багажник, готовый принять страшный груз.

– Ты собираешься утопить его?

Венсан окинул ее сумрачным взором.

– Я собираюсь похоронить его в море.

Она хотела добавить что-то, но промолчала. Он подождал еще чуть-чуть.

– Есть другие предложения?

– Нет.

Внезапно наступившая эмоциональная атрофия уже не пугала ее, а, наоборот, обнадеживала. Так, пожалуй, они сумеют пережить этот день. Если только не думать ни о чем дольше одной минуты. Скользить по поверхности сознания. Белье, ожерелье... штору и клеенку надо будет купить потом в хозяйственном магазине...

– Здесь все? – спросил Венсан, принимая у нее сумку. – Он ничего не забыл?

– Вроде бы.

– Проверь еще раз.

– Ладно... Там кровь на дорожке. Что с ней делать?

Некоторое время Венсан внимательно изучал паспорт Макса, извлеченный из бумажника, потом засунул то и другое в боковой карман сумки, поставил ее в багажник и за–хлопнул дверцу.

– У вас есть гигиенические прокладки? Что я спрашиваю, конечно же, есть...

Лиза представила себя и Джемму, устилающих место преступления женскими прокладками, и почувствовала, что над ней вновь нависла угроза помешательства. «Не поддавайся... держись на плаву...»

– Ты хочешь, чтобы мы... А потом их куда?

– Да куда угодно! Хоть в пластиковый пакет из супермаркета. Его я тоже заберу вместе с сумкой и остальным... Вперед, вперед, за дело! Соберите всю кровь, какую сможете, остальное смоем из шланга. Что?.. Противно? А мне, по-вашему, приятно нянчиться с этой мумией египетского фараона? Вы за кого меня принимаете? За некрофила? Выполнять без разговоров!

В конце концов он, конечно, сжалился и даже помог им немного, чтобы поддержать их боевой дух. Ни с того ни с сего рассказал пошлый анекдот, над которым они хохотали до упаду... Вот это уже и вправду была полнейшая психушка. Но когда дело было сделано, всем заметно полегчало.

Втроем они еще раз обошли весь дом. Прочесали все углы и закоулки в поисках забытых или потерянных гостем вещей. Промыли огромным количеством воды каждую плитку на дорожке, а камень, к которому Макс так неудачно приложился головой, вывернули из земли и тоже погрузили в багажник. Предварительно упаковав в пакет, разумеется. За последние полтора часа они столько всего упаковали в пакеты, что чувствовали себя мусорщиками, космическими ассенизаторами.

– Интересно, когда все это высохнет, здесь еще можно будет обнаружить следы крови? – спрашивает Джемма, задумчиво глядя на мокрую дорожку.

Через час стемнеет окончательно, но даже утром, когда взойдет солнце, ответить на этот вопрос будет так же сложно, как и сейчас.

– Если знать, ЧТО искать... – пожимает плечами Венсан. – Если знать, ГДЕ искать... Будем надеяться, до экспертизы дело не дойдет. Нет тела – нет преступления.

– Пока что тело есть.

– Через несколько часов его не будет.

– Венсан, – Лиза произносит это почти неслышно, – ты знаешь, что делаешь? Ведь это не так просто – избавиться от тела. Оно может...

– Не думай об этом, ma petite. Верь мне.

– Почему? Почему я должна тебе верить?

В его глазах ей чудится нездоровый блеск, но не такой, какой можно увидеть у чрезмерно возбужденного человека.

– Потому что у тебя нет выбора.

– Но ведь его начнут искать.

– Да, причем очень скоро.

– Как скоро?

– Там, в сумке, помимо паспорта, еще билет на самолет. – Венсан произносит это со вздохом, но без особого огорчения. – Он должен вылететь из Афин двадцать пятого августа. Через три дня.

– Боже милостивый! – восклицает Джемма. – Это хорошо или плохо?

– Без разницы.

– Значит ли это, что он выехал из афинского отеля?

– Может, да. А может, нет. Мы же не знаем, сколько времени он планировал провести на Корфу.

– Если он выехал из отеля, значит, его хватятся только в аэропорту. А если не выехал...

– Будем считать, – подводит черту Венсан, – что у нас в запасе три дня.

В своем примороженном состоянии Лиза тоже не вполне понимает, хорошо это или плохо – что в запасе три дня.

Всего три дня? Или целых три дня?

Что им предстоит сделать за эти дни? К чему подготовиться?

– Кто будет заниматься поисками? – спрашивает она устало. Поспать бы, но сейчас не до сна... – Греческая полиция?

– Думаю, да. Но и российское консульство тоже поставят в известность.

– Рано или поздно им станет известно о том, что на Корфу проводит отпуск его бывшая жена, а заодно и о том, что он собирался ее навестить. Он мог упомянуть об этом в телефонном разговоре с матерью... Хотя нет. Ей он никогда бы в этом не признался. Зная ее отношение ко мне...

– Не важно, Лиз. Все это не важно.

– Он звонил мне несколько раз. Должна ли я сказать об этом полиции? Может, просто очистить память телефона, а потом заявить, что мы расстались два года назад и с тех пор я ничего не слышала об этом человеке?..

Минуту Венсан размышляет.

– Звонил он тебе или не звонил – это нетрудно выяснить, обратившись к оператору сотовой связи. Так что лучше не настраивай их против себя на первом же этапе расследования. Не усложняй положение, ясно?

– Что же я должна сказать?

– Что он звонил тебе, просил разрешения приехать. Ты его отговаривала, сердилась, говорила, что все кончено, но он настаивал, и тебе пришлось согласиться. В назначенный день и час мы все вместе приехали в Керкиру, проторчали там до самого вечера, но он так и не появился. Не появился и не позвонил. Ты вздохнула с облегчением, потому что на самом деле совсем не радовалась предстоящей встрече. Наоборот, тебя порадовало то, что он не приехал, что в конце концов у него все же хватило ума понять, что здесь ему не будут рады. Мысль о том, что с ним могло что-то случиться, попросту не приходила тебе в голову. Он же взрослый человек, вполне самостоятельный. Да и вообще тебе нет до него никакого дела. Ты вычеркнула его из своей жизни. Конец.

– Какая разница, хотела Элиза видеться с ним или не хотела, расстались они по-хорошему или по-плохому... – встревает Джемма. – Все равно они не оставят ее в покое. Где он исчез? Здесь или на материке? Добрался ли он вообще до Корфу? Вот что будет интересовать их в первую очередь. А чувства... Что бы она ни сказала о своих чувствах к этому человеку, это не убедит их в ее невиновности.

– Да, но в желании встретиться с бывшим мужем легче заподозрить злой умысел, чем в нежелании.

Пауза, во время которой все трое усиленно шевелят мозгами.

– И ты думаешь, они это съедят? – уныло спрашивает Лиза.

– Скорее они съедят это, чем что-то другое. Кто вообще видел его здесь?

– Люди на пляже. Когда мы шли от стоянки к причалу. И на обратном пути – от причала к стоянке.

– Туристы, которые и внимания-то не обращают ни на кого, кроме себя. Половина из них к тому времени разъедется по домам, а другая половина уже и не вспомнит, где была и что делала в какой-то из этих абсолютно одинаковых дней.

– Может быть, стоит сказать, что он гостил у нас, а потом уехал?

– Это сразу же сделает тебя подозреваемой номер один. Для чего ты пригласила его сюда, если вы расстались врагами? Не для того ли, чтобы разделаться с ним, прибегнув к помощи своих друзей? Даже не друзей – любовников. Навряд ли кто-то поверит, что, проживая втроем в этом доме, мы соблюдаем целомудрие.

– Об этом я не подумала.

– Понимаю.

В темноте Лиза ощупью находит его руку и ласково сжимает.

– А тебе не нужна наша помощь?

– Нет. Я все сделаю сам.

Когда через два часа она заглянула спросить, не хочет ли он чаю или еще чего-нибудь, он сидел за столом и, судя по всему, был занят каким-то очень важным делом. Он не курил. Пустая пепельница, зажигалка и пачка сигарет «Gaulois Bleu» лежали рядышком на подоконнике.

– Что это?

– Карты подводных течений.

Лиза подошла поближе, взглянула на развернутые на столе – одна поверх другой – карты. Непонятные значки, отметки, символы, стрелочки, сноски... Она прочла названия: Ионическое море, Адриатическое море, Эгейское море.

– Откуда они у тебя?

– Остались с прежних времен.

– Ты работал в этих морях?

– Приходилось.

Ей хотелось спросить, что же, во имя всего святого, он там делал. Но внезапный, беспричинный мороз по коже вынудил ее придержать язык.

Из распахнутого настежь окна ей были видны часть садовой дорожки, чугунная калитка на скрипучих петлях и обшарпанный джип «тойота фан-круизер», стоящий на обочине дороги. Джип, в багажнике которого лежало мертвое тело.

Венсан притянул ее к себе, потерся щекой о ее затылок.

– Как я люблю запах твоих волос.

– А от тебя всегда пахнет морской водой.

– Что делает Джемма?

– Чистит картошку.

– Иди помоги ей.

– Гонишь?

– Не обижайся. – Нагнувшись, он поцеловал ее в щеку. – На рассвете я должен быть уже далеко отсюда. А у меня еще есть дела.

Спустившись вниз, она обнаружила, что Джемма уже начистила целую кастрюлю картошки, навела порядок в буфете, а теперь была занята поисками стеариновых свечей, которые всегда водились у них в хозяйстве по причине всеобщего пристрастия к вечерним посиделкам на веранде.

– В последний раз же купили целый мешок... Куда ты их засунула?

– Я?.. Ты сама же и засунула.

– Элиза, не зли меня. Давай подумай хорошенько.

– Да тут и думать нечего! Они в каком пакете лежали? Вместе с хлебом и бананами? Так ты его и таскала. А у меня были сосиски, салями и курица-гриль. И вообще я не понимаю, на что они тебе сдались?

– Вот он уедет, тогда я тебе скажу.

Джемма вынырнула из нижнего шкафчика буфета, сердито дунула на прилипшую ко лбу прядь волос, набрала побольше воздуха для очередной гневной тирады, взглянула на Лизу... и вдруг расплылась в улыбке.

– Вот эта твоя кофточка мне очень нравится. Ты в ней такая беззащитная.

Лиза сардонически хмыкнула. «Ах, ты такая беззащитная!» – говорила одна убийца другой... Но кофточка – с этим она была полностью согласна – выглядела очень даже свежо и сексуально. Бледно-розовый трикотаж, шелк с вискозой плюс немного синтетики. Верхнюю пуговку можно не застегивать. Рукавчик три четверти, благородный матовый блеск... словом, на все деньги.

«Что за черт? О чем я вообще думаю?..» Спохватившись, она попробовала заставить себя подумать о чем-нибудь другом, а еще лучше выбросить из головы все мысли, но это оказалось не так-то просто.

– Посмотри в кладовке, – распорядилась Джемма.

И Лиза покорно двинулась в кладовку. Там-то и обнаружился искомый пакет со свечами. Еще какое-то время ушло на взаимные обвинения («Я же говорила – ты!.. Кроме тебя, некому!..»), после чего обе поднялись наверх и улеглись в постель. Не для того, чтобы спать, и не для того, чтобы заниматься любовью, – просто ноги их уже не держали. Венсан не показывался, но, проходя мимо его спальни, они увидели под закрытой дверью полоску света. Ему-то уж точно было не до сна.

В начале второго ночи Лиза услышала слабый стук отворяемой двери и выглянула в коридор. Венсан оглянулся, нетерпеливо махнул рукой, приказывая ей убираться. Лиза, вздохнув, попятилась. Она хотела проводить его, но теперь, увидев его лицо и баллон с дыхательной смесью, который он держал под мышкой, подумала, что, пожалуй, не стоит. Джемма была того же мнения.