Текст книги "Морской змей"

Автор книги: Татьяна Воронцова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Насколько я понимаю, дорогой, – с усмешкой передразнил Макс, – у меня нет выбора. – Он посмотрел в сторону, потому что смотреть все время на Венсана, который ни на минуту не отводил глаз, было нелегко. – Это называется «указать на дверь». Что ж, я понял.

Медленно он повернулся и побрел по коридору в обратном направлении. Предложение выкурить по сигаретке, по всей видимости, не показалось ему заманчивым. Проходя мимо Венсана, он демонстративно замедлил шаг, окинул его цепким, неприязненным взглядом. «Ага... так вот ты каков. Ладно, учтем». Толкнул дверь своей спальни. Нехотя вошел внутрь.

Венсан с нарочитым вниманием следил за его перемещениями и, только убедившись, что дверь за ним плотно закрылась, пробормотал себе под нос:

– Le couillon![48]48
  Засранец! (фр.)


[Закрыть]

Дверь! Уже начиная засыпать, он вдруг осознал, что дверь в комнату Лизы тоже была закрыта. Он-то пребывал в полной уверенности, что с ней там Джемма. Но если бы Джемма была вместе с ней, дверь пришлось бы оставить открытой, ведь у Джеммы... «Mon Dieu! Полон дом психов! Куда деваться?»

Он вторично выбрался из постели и пошел проверять, кто где. Проще всего было обойти дом снаружи, по балкону. Венсан так и поступил. Заглянул в спальню Джеммы, обнаружил пустую кровать, немного успокоился и перешел к спальне Лизы. Балконная дверь тоже была на запоре. Бедная дурочка, как же ее прихватило!.. Хмуря брови, он подошел поближе и вплотную приблизил лицо к стеклу, пытаясь разглядеть хоть что-то сквозь щель между неплотно задернутыми шторами.

Они спали в обнимку, две сладкие цыпочки. Одеяло сполз–ло на пол, и их переплетенные тела мерцали в темноте, точно изваянные из мрамора. А на свету кажутся смуглыми, как креолки... Ладно, пусть спят. Навряд ли этот Казанова недоделанный решится на повторную вылазку – нет, он не из таких. Как там она сказала? Настырный зануда. Венсан усмехнулся. Он сказал бы иначе: зацикленный инфантил. Из тех, что в детстве кидаются на пол прямо в универмаге и орут во все горло, если не получают по первому требованию приглянувшуюся игрушку. И бизнес-то, как позже призналась Лиза, был на самом деле папочкин, потому ей и не удалось потопить его окончательно.

Черт, ну и дела. Может, не стоило привозить его сюда? Ну приехал он в Керкиру – ну и что? Поболтался бы денек-другой по острову и, не найдя никого, убрался бы восвояси. Да нет, пожалуй, все-таки стоило. По крайней мере Лиза лишний раз убедилась в том, что их развод не был ошибкой. Что ошибкой был брак. Ведь с тех самых пор, как начались эти звонки, она ни о чем другом и думать не могла. Бродила по дому как лунатик. Какие чувства у нее к нему остались по завершении эпопеи, вот что хотелось бы знать. И вообще, может ли она испытывать хоть какие-то чувства к мужчине?

Глава 6

За завтраком все единогласно проголосовали за бухту неподалеку от Лиападеса, с двух сторон окруженную высокими скалистыми мысами и лежащую у самого подножия гор, так что попасть туда можно было только с моря. Они и наткнулись-то на нее случайно, проплывая мимо в лодке Венсана.

– Ни туалетов, ни кабинок для переодевания, – соблазнял Макса Венсан. – Как в первый день творения!

О ночи полнолуния, полной дурных предчувствий, двусмысленных намеков и невысказанных угроз, никто не вспоминал. Однако по ряду признаков можно было догадаться, что девушки все же что-то слышали. Лиза держалась еще более отчужденно – прямо-таки существо с другой планеты! – зато выглядела ослепительно. Нервное напряжение придавало блеск ее глазам и бледность щекам. Венсан едва удерживался от того, чтобы не начать тискать ее прямо на глазах у бывшего мужа, тоже исходящего слюной. Видя, к чему идет дело, Джемма бросила притворяться воспитанной девочкой и после завтрака уже ни на шаг не отходила от подруги, поглядывая на обоих мужчин с нескрываемой враждебностью. Словом, обстановку, в которой проходили дебаты и последующие сборы на пляж, трудно было назвать непринужденной.

Уже перед посадкой в машину, пока Венсан бегал за позабытыми на веранде сигаретами, Макс подошел к Лизе и ни с того ни с сего начал превозносить до небес ее достоинства (ангель–ский характер, несравненную красоту и прочее), однако вся эта патетика не произвела на нее никакого впечатления. Он опять говорил по-русски. Джемма снова торчала поблизости. Так оно и продолжалось – слова, в которые он сам не верил, Лизины пустые глаза... пока у него не вырвалось совершенно случайно:

– Если бы у нас были дети...

Тут Лиза посмотрела на него в упор. Впервые за все утро.

– Их нет и быть не могло. Так что оставим это.

– Что значит «не могло быть»? – нахмурился Макс.

– То и значит. Я об этом позаботилась. – По-прежнему не сводя с него глаз, она отрывисто рассмеялась, и от этого смеха у него мурашки побежали по спине. – Я принимала противозачаточные таблетки. Все время, пока мы жили вместе.

– Но... я же просил тебя не делать этого! Ты что, забыла? Мы обсуждали это, и я не раз говорил, что нормальная семья – это семья, где есть дети.

– Да, говорил. Ну и что? Не думал же ты, в самом деле, что твое мнение что-то значит для меня?

Макс вдруг побледнел под жарким тропическим солнцем. На верхней губе у него выступил пот.

– Ты обрекла наш брак с самого начала.

– А ты чего хотел? – усмехнулась Лиза, отворачиваясь, чтобы сесть в машину. Венсан уже спешил к ним с блоком сигарет под мышкой. – Чтобы я сделала тебя счастливым мужем и отцом?

На машине до гавани, там с вещичками в лодку – и вот, пожалуйста, они уже на месте, в крохотной бухточке, надежно укрытой от посторонних глаз золотистыми скалами из песчаника. Макс пришел в неописуемый восторг. Поблизости от Афин такой красоты точно не найдешь!

В момент они побросали на песок циновки и полотенца, скинули с себя все лишнее и полезли в воду. Лиза и Джемма плескались у самого берега, а мужчины, само собой, наперегонки устремились к побережью Италии. Вернулись и затеяли игры в утопленников и спасателей. Рев, кашель, смех, брызги до самого неба... Глядя, как они кувыркаются и хватают друг друга за плечи, Джемма заметила с неудовольствием:

– А он неплохо плавает, твой Макс.

– Да, – безучастно подтвердила Лиза. – Неплохо.

– Но до Венсана ему далеко.

Венсан уже карабкался на мыс, подбадривая менее проворного Макса:

– Du courage, mon vieux![49]49
  Смелее, старина! (фр.)


[Закрыть] Это не труднее, чем прыгнуть с вышки!

– А ты прыгал с вышки? – пропыхтел снизу Макс.

– Да сколько раз! А ты?

– Ни разу.

– Ну вот, теперь у тебя есть шанс наверстать упущенное. – Венсан забрался на самый верх, подошел к краю обрыва и замер с поднятыми руками. – Attention![50]50
  Внимание! (фр.)


[Закрыть] Смертельный аттракцион! Слабонервным просьба удалиться!

Они сорвались со скалы одновременно и почти одновременно достигли воды. Только Макс плюхнулся, точно кашалот, подняв целый фонтан брызг, а Венсан вошел, как могла бы войти игла – без всплеска.

– Здорово у тебя получается, – одобрительно проронил Макс, когда они уже подплывали к берегу. – Долго тренировался?

– Ну, в общем, да, – отозвался тот, помедлив. – Приблизительно полжизни.

Потом была долгая пауза, во время которой все четверо валялись на раскаленном песке, грели кости и отдыхали от всех волнений этого суматошного утра. Солнце пекло нещадно. Почувствовав, что начинает плавиться, как сырок, Джемма взяла свою циновку и перебралась в тень от склона горы. Чуть погодя к ней присоединилась Лиза. Они открыли бутылку минеральной воды, съели по конфетке и решили пойти искупаться.

Услышав их голоса, Венсан перевернулся и сел, скрестив ноги по-турецки. Макс тоже привстал, опираясь на локоть. Теперь они оба смотрели на Лизу и Джемму, стоящих рядом в полосе прибоя.

– Ну и которая твоя? – полюбопытствовал Макс. – Или ты дерешь их обеих?

Венсан сидел неподвижно, с отсутствующим выражением лица. Понять, что у него на уме, в такие минуты было совершенно невозможно.

Не дождавшись ответа, Макс кривовато усмехнулся и уже собирался смягчить свою бестактность какой-нибудь шуточкой, как вдруг взгляд его упал на странное белое уплотнение на спине Венсана. Справа, где ребра. Он озадаченно хмыкнул, припомнив, что точно такое же уплотнение видел на его груди, пониже правого соска. Сзади – входное отверстие, спереди – выходное. Или наоборот.

От этого предположения ему стало не по себе. Он сел рывком, коснулся круглого шрама согнутым указательным пальцем.

– Это что, огнестрельное ранение?

Венсан молча наклонил голову. Ни «да», ни «нет». Понимай как знаешь.

– Ничего себе! Ты что, воевал?

Никакого ответа.

– Черт, где ты нашел войну?

Тут только Венсан шевельнулся и глянул на него краем глаза.

– В наше время, к сожалению, войну найти легче, чем мир.

* * *

Скорчившись на большом валуне, у подножия которого колыхались лохматые водоросли, Лиза смотрела вперед – туда, где ярко-синее небо встречалось с темно-синей водой, образуя линию горизонта, и думала о змее из своего сна. Поднимись к Великому Агатовому демону и проси помощи у него... Наваждение! Сумасшествие! В двух шагах от нее на песке сидел Макс.

Она уже заявила, что не хочет с ним разговаривать. Не хочет и не будет («Все уже сказано, Колесников»), но сидеть на песке ему не запрещалось. Песок – он для всех. Туристиче–ская зона.

– Но теперь-то, когда я уже заплатил за все сполна, может быть, ты перестанешь обращаться со мной как с преступником?

– Все уже сказано.

В постепенно растущей тени от скалистого мыса расположились Джемма с Венсаном. Они грызли соленые орешки, запивали их пивом «Мифос» и с каким-то тоскливым отчаянием наблюдали за парочкой у воды. Если бы не надежда на то, что вечером Макс уберется ко всем чертям с острова, выносить весь этот идиотизм не было бы никаких сил.

Что его привело? Любовь? Хм...

Любовь к девочке, изнасилованной им шестнадцать лет назад? Или любовь к женщине, сумевшей достойно отомстить? Достойно – в ее понимании...

– Какой же он нелепый с этими своими признаниями, – задумчиво протянула Джемма. – Смех, да и только. Даже не верится, что он способен на насилие.

Венсан кинул в рот орешек.

– Ну, когда девушка первый раз с мужчиной, это всегда в какой-то степени насилие.

Джемму так и подбросило на циновке.

– Ты говоришь это как знаток?

– Не переводи стрелки.

– Почему нет? Мне интересно.

– Что тебе интересно?

– Ты имел дело с девственницами?

Повернув голову, Венсан уставился на нее своими посветлевшими от закипающего гнева глазами. В ярком свете дня они были особенно хороши на его смуглом лице – точно зеленоватые льдинки.

– А ты как думаешь? Каждая женщина рождается девственницей, и рано или поздно кто-то должен это исправить.

– Хочешь сказать, девственниц хватает на всех?

– Именно.

– Еще немного, – возмутилась Джемма, – и ты скажешь, что он ни в чем не виноват.

– Только в том, что не позаботился об обстановке. Понимаешь, о чем я? Он не водил ее по ресторанам и концертным залам, не заваливал букетами, не клялся в вечной любви... Скорее всего он и не был готов ни к каким серьезным отношениям. Ему просто приспичило, а тут подвернулась она.

– Бедолага! Вот уж действительно не повезло! Я о Максе. Ведь, как выяснилось, настоящая жертва – он.

– Этого я не говорил.

– Значит, я не так поняла?

Он молчал, глядя на нее с непоколебимым спокойствием властелина, солнце-героя, для которого не существует никаких преград, так что в какой-то момент она даже оробела. Это властное выражение на лице мужчины всегда повергало ее в некий бессознательный трепет. Но Венсан впервые показал себя таким.

– Хочешь знать мое мнение? Ладно, слушай. Я, как и ты, как вы обе, нахожу ситуацию прискорбной, но по другой причине. Парень повел себя неправильно. Назовем его поведение неприличным, нецивилизованным, не соответствующим общепризнанным нормам морали, поскольку мораль есть побочный продукт цивилизации, не имеющий непосредственного отношения к природе человека.

– Бог мой!

– Однако девушка повела себя еще хуже. Ее поведение можно смело назвать ненормальным, истеричным, противоречащим не только здравому смыслу, но и всем человеческим инстинктам, доставшимся нам от наших далеких предков. Инстинкту размножения, например. Она превратила себя в ходячую коллекцию тяжелейших неврозов. И кому это пошло на пользу?

– Он оскорбил ее, причинил ей боль! Думаешь, это легко позабыть?

– Нет, не легко. Но за шестнадцать лет вполне возможно. – Он еще немного помолчал, обдумывая слова, которые собирался произнести. – Экспертиза, судебное разбирательство – все это было по-своему необходимо. Мы являемся членами человеческого сообщества, человеческое сообщество имеет свои законы, и если каждый ублюдок в состоянии полового возбуждения будет эти законы преступать... короче, я уже сказал: это было необходимо. Но ПОСЛЕ этого ей следовало обо всем забыть. Забыть навсегда, compris ? Вырвать эту страницу из книги жизни.

– Но он же сам появился спустя столько лет...

– Ну да. Он появился, обозначил интерес, и у нее возникло искушение накормить парня его же собственным дерьмом. – Он усмехнулся. – Понимаю... Но она не должна была поддаваться этому искушению, вот в чем дело. Она должна была дать ему понять, что дело закрыто. Навсегда.

– Кто же тогда заплатил бы за нанесенное ей оскорбление?

– Кто? Да какая, к чертям собачьим, разница? Ей следовало забыть и о парне, и об оскорблении. Этим она помогла бы прежде всего себе самой.

– Знаешь что? Ты просто... просто... – Джемма не находила слов от негодования.

– Salaud[51]51
  Скотина (фр.).


[Закрыть] , – подсказал Венсан, – как и все мужчины.

– Все вы думаете только о собственном удовольствии, а на женщину вам наплевать. Вас интересует только то, что у нее под юбкой.

– Свой итальянский пафос прибереги для другого случая.

– Почему это? Ты не любишь правду?

– Не люблю, когда кто-то, все равно кто, делает из мухи слона.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что потеря девственности ничего не значит для женщины?

Он закатил глаза.

– Хватит с меня этого дерьма! Девственность! Я читал Фрейда и других ученых маньяков, но не собираюсь вслед за ними воспевать эту ошибку природы!

– Vigliacco![52]52
  Подлец! (ит.)


[Закрыть]

– Я понял, – кивнул Венсан. – Перевод не требуется.

Джемма вскочила на ноги. Волосы взлетают от ветра, ноздри раздуваются – настоящая фурия!

– По-твоему, переживания девушки – это ерунда?

– Сядь. – Он похлопал ладонью по циновке. – Я расскажу тебе одну историю.

Заинтригованная, она послушно села на прежнее место.

– Подруга моей сестры... – начал Венсан.

– У тебя есть сестра? – удивленно переспросила Джемма. – Первый раз слышу.

– Да, Франсуаза. Она моложе меня на три года... Так вот, ее подруга Ирэн долгое время встречалась с очень приличным молодым человеком (этот роман подробно обсуждался женщинами нашей семьи на протяжении года или полутора, точно не помню) и наконец вышла за него замуж. Первая брачная ночь прошла на удивление спокойно. Жених и невеста так нагрузились шампанским, что могли только мирно посапывать под одеялом, как птенчики в гнездышке. Следующая ночь ознаменовалась приходом месячных. Пришлось подождать, пока они закончатся (хотя, убей меня бог, не пойму, чем одно может помешать другому). Ладно... Потом была мигрень. Потом растяжение каких-то связок. Потом еще длинная вереница обстоятельств, из-за которых было совершенно невозможно приступить к исполнению супружеских обязанностей. Короче, эта коза не подпускала к себе законного мужа месяца три, если не больше. И знаешь, чем кончилось дело?

– Чем?

– Он собрал ее манатки, погрузил в машину, туда же запихнул самое Ирэн и отбуксировал назад, в дом ее престарелых родителей. Чтобы они, прежде чем выдавать дочку замуж, объяснили ей, в чем заключается смысл этого мероприятия, откуда берутся дети и все такое.

– Вот свинья!

– Ты думаешь? Но он же не стал ее насиловать. Он честно ждал, пока она договорится со своей скромностью, преодолеет свои страхи и прочее. Но ей, судя по всему, больше нравилось втихомолку упиваться своим новым статусом замужней дамы, наслаждаясь завистью менее шустрых подруг.

– Что же было дальше? – помолчав, спросила Джемма.

– Дальше? Дальше она день за днем безутешно рыдала у нас на кухне, а мать с сестрой вторили ей, проклиная всех на свете мужчин, а после ее ухода потешались над ней самым немилосердным образом. В итоге они не придумали ничего лучшего (теперь я говорю уже не о матери и сестре, а о сестре и ее подруге), чем прийти ко мне и попросить, чтобы я лишил Ирэн ее пресловутой девственности. Не потому, что она считала меня более опытным любовником, чем ее несчастный Жерар, а просто потому, что я оказался под рукой.

Джемма недоверчиво рассмеялась.

– Серьезно? Ты не выдумываешь?

– Нет, дорогая. ТАКОе я не сумел бы выдумать при всем своем желании.

– И что ты ответил?

– Ну, учитывая, что ее девственность уже перешла в разряд хронических заболеваний, я посоветовал ей обратиться к врачу. Чуть погодя она так и поступила. Ей удалили девственную плеву под наркозом. Недурно, да? Только муж и после этого почему-то отказался иметь с ней дело. Наверное, он был законченным кретином и эгоистом.

– А чего она боялась, она не сказала? Почему предпочла не мужа, а врача?

– Она боялась, – отозвался Венсан с усмешкой, – что «этот грубиян» причинит ей боль. Черт возьми, прохождение через родовые пути – тоже боль. И смена молочных зубов – боль. И укус соседской болонки, и падение с велосипеда... Кроули вообще утверждал, что наша жизнь – одна сплошная, нескончаемая боль, и облегчить свои страдания нам удается, только безостановочно переходя из одной болезненной позы в другую.

– Ты находишь это забавным? Лично я – нет.

Джемму опять понесло. Пять минут назад она настолько самозабвенно защищала свою подругу Лизу, что теперь автоматически бросилась защищать неизвестную Ирэн. Венсан уже жалел, что дал втянуть себя в этот бессмысленный спор.

– Жизнь действительно непростая штука, но это значит только то, что люди должны всеми силами помогать друг другу. Помогать, а не наоборот! Что же касается боли, то, сталкиваясь с ней, мужчины иной раз ведут себя хуже самой капризной из женщин!

– Знаю, – кивнул Венсан. – Я видел.

– Но сам ты, конечно, не из таких.

– Я? – Он помолчал. – Не знаю. Не думал об этом.

Заболтавшись, они чуть не прозевали момент, когда Лиза полезла в воду. Макс провожал ее глазами, а когда она отплыла на порядочное расстояние, устремился за ней.

– Венсан, – тихо проговорила Джемма.

Без единого слова тот вскочил, незаметно перебрался на другую сторону скалистого мыса, выбрал подходящее место и нырнул. Глубже, глубже... Под водой обогнул скалу и вскоре увидел пловцов. Как всегда, это выглядело немного комично. Движения ног – как будто смыкаются и размыкаются створки ножниц. Движения рук – как работа веслами, но неуклюжая, неумелая работа. Движения... слишком много лишних движений.

Мужчина и женщина – головы над поверхностью воды. Женщина плавать не умеет. То есть умеет, но не так хорошо, как ее спутник. Держатся вместе, не расходятся. Черт, кажется, начинают чудить. Вот она изменила направление. Задергала ногами, завертелась волчком... Что за игру они затеяли? Его руки легли ей на плечи и с силой надавили, заставив ее глотнуть воды. Ее лицо с зажмуренными глазами...

О Вельзевул, князь погибели и вождь разрушения, заблуждение ангелов Божиих, омерзение для праведных, – что ты хотел совершить![53]53
  Евангелие от Никодима.


[Закрыть]

Оставшаяся на берегу Джемма увидела, как голова Лизы скрылась под водой, и вскочила на ноги, испустив пронзительный крик. Забегала взад-вперед по берегу, пытаясь сообразить, чем же можно помочь, и понимая, что скорее всего ничем. Вода в самой середине бухты бурлила и пенилась. Там происходило что-то ужасное. УЖАСНОЕ!

Лиза показалась на мгновение... до Джеммы донесся ее кашель... и вновь скрылась из виду. Скрылся и Макс. Нелепо взмахнув руками, как будто проплывающая мимо русалка взяла да и утащила его на дно. Минуту водная гладь оставалась ровной и безмятежной (позже Джемма говорила, что это была самая страшная минута в ее жизни), затем Лизу вытолкнули на поверх–ность, как резиновую куклу... опять послышался кашель, стон...

– Мать Пресвятая Богородица... – лепетала Джемма, осеняя себя крестным знамением. – Благодетельница, заступница... под твою защиту прибегаем...

Лиза судорожно кашляла, извергая из себя потоки соленой воды. В глазах у нее мерцало и двоилось, но это было лучше, чем чернота, которая накатила в тот миг (последний, как ей показалось), когда воздух и свет исчезли и осталась только вода. Справа и слева, сверху и снизу. Одна только вода, вода повсюду. Она помнила свои мысли – простые, как у ребенка. «Нет, только не я, только не так, только не сейчас... Помогите! Кто же поможет? Кого позвать? Венсан!.. Джемма!.. Мама!.. Боже!..»

Потом чьи-то сильные руки подхватили ее и повлекли вверх. Потом появился свет, потом воздух и голос. Голос возле самого уха: «Дыши, Лиз, дыши!» Она задышала, почувствовала рядом с собой мускулистое тело Венсана и изо всех сил вцепилась в него, боясь снова остаться наедине с сине-зеленой бездной. К горлу подкатили рыдания. Рыдания, сопровождаемые тошнотой.

– Венсан, – пролепетала она, давясь водой и слезами. – Помоги мне... пожалуйста...

– Именно это я и делаю, – отозвался он, поддерживая ее затылок. – Спокойно, Лиз. Дыши глубже. Все уже позади.

– Держи меня крепче. Ты сможешь? – взволнованно спрашивала она. – Справишься?

Ей пришло в голову, что спасение утопающего – не такая уж легкая работа.

– Да, да, не бойся. Держись крепче. Порядок... Можешь больше ничего не делать. Нет, не надо мне помогать. Расслабься.

Лиза легла на воду, как он велел, закрыла глаза, а когда открыла, глубина под ними не превышала полутора метров.

– Еще немного... Ну, вот и все. Вставай, здесь мелко. Держись за меня. Вперед, вперед!

Потом она долго сидела на циновке, борясь с головокружением. Джемма суетилась вокруг: растирала ей руки и ноги, обнимала, баюкала, как младенца. Поблагодарить ее Лизе мешал мучительный кашель, который почему-то никак не желал прекращаться, хотя от него уже болела диафрагма. Зубы стучали.

– Сейчас поедем домой, – приговаривала Джемма. – Сейчас, любовь моя. Потерпи.

Венсан уже грузил вещи в лодку. За ним по пятам впри–прыжку следовал Макс, что-то объясняя на ходу, не умолкая ни на мгновение. Губы его шевелились, руки описывали в воздухе дуги и кренделя... Вот он остановился, просительно тронул Венсана за плечо. Тот, не глядя, отодвинул его с дороги и направился к сидящим в обнимку подругам.

– Дамы! Прошу на борт.

* * *

Тишина, тишина во всем доме, если не считать проклятых цикад. Не слышно даже, как внизу, в кухне, Джемма гремит кастрюлями и сковородками, пробуя в одиночку приготовить обед. Собирались пообедать в Керкире, но из-за Лизиной мигрени (еще бы – пережить такой стресс!) пришлось остаться дома, довольствуясь тем, что есть в холодильнике. А что там есть? Замороженные куриные грудки, козий сыр, паштет... помидоры, немного зелени... домашний хлеб (спасибо Никосу), бананы, кумкуат, шоколадные конфеты...

Да, тишина практически полная. Полумрак зашторенной комнаты действует отнюдь не успокаивающе, поэтому приходится встать и впустить в помещение солнечный свет. Полумрак – не совсем то, что нужно без пяти минут утопленнице для того, чтобы вновь почувствовать себя живой. Слишком напоминает темные глубины, которые чуть было не поглотили ее вместе со всеми мечтами, амбициями, за–блуждениями и прочим бесполезным хламом, которым заполнена обычная человеческая жизнь.

Раздвинув шторы, Лиза еще некоторое время стоит у окна. Отсюда, со второго этажа, сад кажется розовым. Тому виной – цветущая бугенвиллея. Ярко-розовые граммофоны с мягкими лепестками свисают буквально отовсюду. Раскрываются, вянут и опадают, опережая друг друга, стремясь заполнить все доступное пространство, как какой-нибудь фантастический клон.

«Ну вот, голубушка, впервые ты взглянула смерти в лицо. Не понарошку – всерьез. И что чувствуешь в связи с этим?» Все это слишком сложно... слишком сложно, чтобы выразить словами. Мужчина попытался утопить свою бывшую жену. Этот факт не подлежит сомнению, хотя никто об этом не говорит. Какой смысл? Во-первых, теперь это уже не докажешь. Во-вторых, Макс еще здесь, и если начать его дожимать... Известно же, что загнанный в угол зверь нападает еще более свирепо. Все правильно. Если путь к отступлению отрезан, остается только нападать.

Пока что он держится как случайный свидетель едва не случившегося несчастья. Изображает тревогу, озабоченность, испуг... Но она-то знает. И знает Венсан, который в буквальном смысле слова вытащил ее за волосы. И ему пришлось потрудиться, потому что Макс отнюдь не обрадовался появлению третьего лица! Венсан чувствовал, как сукин сын борется, пытаясь завершить начатое. Но конечно, впустую. В воде против француза у него не было никаких шансов, и он очень быстро это осознал. Потом суетился, заглядывал в глаза: «Ты как, Лиза?.. Все в порядке?..» – «А как же! Жаль разочаровывать тебя, Колесников, но все в полном порядке, не считая воды в ушах».

Там, на берегу, когда она слегка отогрелась в ласковых объятиях Джеммы, Венсан спросил ее:

– Что случилось?

Лиза с трудом проглотила слюну.

– Сама не знаю. Вдруг ни с того ни с сего свело ногу. Вроде бы и вода не холодная... Я испугалась – и больше ничего не помню.

– Вот видишь! – торжествующе вскричал Макс. – Это была просто судорога! Судорога, и ничего больше. Я пытался помочь ей, но ты меня опередил. Кстати, откуда ты взялся? Только что никого не было, и вдруг...

– Ага, – сказал Венсан, пристально глядя на Лизу. – Значит, судорога.

– Ты что, не веришь мне? – обиделся Макс.

– С чего ты взял?

Но Лиза видела его глаза. В них было понимание, настоящее понимание. Судорога... ничего не помню... Да уж, признаться (даже себе самой) в том, что твой бывший муж задумал тебя убить, – это, друзья мои, совсем не просто.

Тень на балконе, легкое поскрипывание резиновых подошв – и Лиза уже знает, кого там принесло. Первая мысль: бежать. Но это уже смахивает на паранойю, поэтому она остается и спокойно поджидает посетителя, стоя в проеме балконной двери.

– Привет, – произносит Макс с неуверенной улыбкой. – Ну как твоя голова?

– Уже лучше.

– Ты это... будь поосторожнее, ладно? Далеко не заплывай. Во всяком случае, одна.

Лиза чувствует, как каменеет лицо. Каменная улыбка, как у индийской Тары.

– Я была не одна.

– Послушай... – Он шумно переводит дыхание. – Вечером я уеду. Но прежде чем я уеду, нам надо поговорить.

– Как, опять?

– Что значит «опять»? Ты ни разу не выслушала меня как следует!

– Слишком длинные предисловия. Тебе следовало говорить покороче.

– Лиза, посмотри на меня. – Он попытался взять ее за плечи. – Я же не какой-нибудь...

– Убери руки!

Они не сразу замечают Венсана, который вошел обычным путем, через дверь. В широких льняных брюках и рубашке нараспашку он выглядит потрясающе. Ходячая реклама зубной пасты, пены для бритья, мужской туалетной воды и бог знает чего еще. Быстрый взгляд на обоих участников представления (оценить ситуацию), отдельная улыбка Лизе.

– ?a va, la santе?[54]54
  Здоровье как, в порядке? (фр.)


[Закрыть]

– Bien , mon cherе , – отозвалась Лиза. – Tre?s bien[55]55
  Хорошо, дорогой. Очень хорошо (фр.).


[Закрыть] .

– Я вас понял, – бормочет Макс, краснея от досады. – И все же нельзя ли говорить по-английски?

Венсан готов на все ради гостя.

– Обед готов. Хозяйка приглашает к столу.

Спокойствие. Главное – сохранять спокойствие. До вечера каких-нибудь три-четыре часа. Даже если опоздает на паром, всегда сможет заночевать в городском отеле. Придумает что-нибудь. В худшем случае посидит до закрытия в каком-нибудь кабаке, а потом – на скамеечке в парке. Ничего ему, голубчику, не сделается.

Обед прошел в теплой, дружественной обстановке. Все рас–точали похвалы шеф-повару, то есть Джемме, а она горделиво улыбалась, не забывая подкладывать Лизе лучшие куски. Жареная курица, салат, отварной картофель с зеленью и оливковым маслом – все было так вкусно, что в течение часа непримиримые враги вели себя как лучшие друзья. За столом – никаких разборок!

Венсан, как всегда, был на высоте. «Еще капельку бренди, mon vieux ?.. Сигарету?..» Этакое несокрушимое добродушие, свойственное сытым, самодовольным европейцам и доводящее до исступления русских. В исполнении Венсана это выглядело на редкость правдоподобно. Надо было знать его, чтобы заподозрить, что это всего лишь игра.

Все просто классно, только вдруг Лиза почувствовала, что обед просится обратно. Извинившись, она выскочила из-за стола и опрометью кинулась в ванную.

Буквально через минуту раздался стук в дверь. Она опрометчиво открыла.

– В чем дело, Лиза? Тебе плохо?

Она покосилась на себя в зеркало. Белое лицо, испарина на лбу...

– Ерунда. Немного тошнит, вот и все.

Очередной позыв заставил ее резко повернуться и присесть на корточки.

Макс все изображал обеспокоенного родственника:

– Что, опять? Ведь прошло же...

– Уйди, бога ради, – выдавила она, склоняясь над унитазом.

Макс убрался.

Лиза представила, как он разглагольствует там сейчас в ее отсутствие. Да-да, старый недуг. Думали, все прошло, и на тебе... Нервная анорексия. Бедняжка не могла есть. Сколько докторов пытались помочь! А главное, с чего бы? Спокойная, обеспеченная жизнь, любящий муж...

Отдышавшись, она прополоскала рот, умылась, тщательно промокнула лицо полотенцем. Взглянула на себя еще раз. Ладно, наплевать. Вышла на веранду и присела на широкие деревянные перила. Солнце, просвечивающее сквозь зелень ветвей... одуряющий аромат кипарисов и сосен...

– Сегодня он уедет. – Венсан щелкнул зажигалкой, прикурил и уселся напротив, прислонившись спиной к опорному столбу. – Обещаю.

Она тихонько вздохнула.

– Это была не очень хорошая идея, правда? Привезти его сюда.

– Гораздо худшей была идея выйти за него замуж.

– Но...

– Вам нужно было расстаться еще шестнадцать лет назад.

– Мы и расстались, а потом...

– Нет. – Венсан покачал головой. – Нужно было расстаться навсегда. Навсегда.

Не сразу после этого Лиза рискнула заговорить. Но Венсан молчал, никак не обнаруживая своего раздражения, и это придало ей решимости.

– Знаешь, недавно мне приснился сон...

– Сон? – Он зорко глянул на нее из-под черных ресниц. – Расскажи.

Рассказывая, она не переставала следить за его лицом. И вот что ее удивило: странная трансоподобная сосредоточенность. Казалось, он разгадывает сложный ребус. А когда она повторила слова, прозвучавшие у нее за спиной уже после расставания со змеем, Венсан чуть не упал с перил.

– Что?

– Поднимись к Великому Агатовому демону и проси помощи у него... – послушно повторила Лиза. – И что, по-твоему, это значит?

– Я не большой специалист по толкованию сновидений, но эти слова... Это же цитата из Останеса у Абу-аль-Касима. Поднимись к Великому Агатовому демону и проси помощи у него, и знай, что в тебе есть нечто от его природы, что никогда не будет извращено... Таким образом Гермес указывает Останесу, что в его природе есть нечто нетленное, что он делит с Агатовым демоном. Нечто божественное, evidemment[56]56
  Очевидно (фр.).


[Закрыть] , зачаток единства.