Текст книги "Мертвые воды Московского моря"

Автор книги: Татьяна Гармаш-Роффе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 11

Почти весь следующий день Алексей потратил на то, чтобы выяснить, зарегистрированы ли водоплавающие средства на имена Кеши и братцев.

Оказалось, что нет. Из чего следовало, что придется ему снова тащиться на Московское море и пытаться выяснить, не брали ль напрокат интересующие его личности моторку у какого-нибудь очередного Федича…

Фотографиями братцев он обзавелся без особого труда, сообщив им в лоб, с какой целью их просит. Блинков, с которым он говорил по телефону, ничуть не дрогнул, выразил свое понимание сыщицких задач и готовность «быстренько сорганизоваться». Он и впрямь быстренько сорганизовался и даже самолично подъехал к Алексею Кисанову на Смоленку, вручив ему два вполне приличных снимка.

Фотографию же Кеши детектив взял из квартиры Карачаева, и на следующий день он вновь катил в направлении Московского моря, проклиная это глухое дело. Под настроение была и погода: серый денек с мелким, как пыль, дождичком, предвестник скорой осени, – август уже перевалил за вторую половину. Заканчивалась пятая неделя его поисков, а истина все еще была скрыта от детектива августовским дождичком да речным туманом…

На место Кис прибыл в самом дурном расположении духа. Со знакомым Федичем подъехал на остров в надежде еще застать там троих ребят.

Застал он их чудом: они снимали лагерь и сворачивали палатки.

– Знаете новость? – спросил его Никита после вежливых приветствий. – К нам приезжала милиция.

Милиция приезжала к ним не с пустыми руками. По словам Никиты, тело Яны до сих пор не нашли, но зато нашли на дне одну кроссовку «Рибок» да застрявшую у какой-то коряги летнюю рубашку из натурального шелка карминного цвета, которую Яна накинула поверх летней маечки, уезжая с острова. Рубашка была изорвана: видимо, кому-то на винт подсела, – тем не менее друзья Яны опознали обе вещи.

Ну что ж, этого и следовало ожидать. Кис вытащил фотографии из портфеля, показал троице.

– По-моему, это двоюродный брат Яны, – указал Костя на фотографию Иннокентия.

– Он здесь бывал, на острове?

Нет, Кешу на острове не видели. Равно как и обоих братцев-компаньонов. И вообще в районе Московского моря их не видели. Ну что ж, у Алексея еще оставалось полдня, чтобы опросить владельцев лодок в этой зоне. Если управится, то хорошо, а если нет, придется ему снова к Федичу на ночлег проситься…

Поскольку у Кеши машины не имелось, то вполне логично предположить, что приезжал он (если приезжал, конечно) на электричке. У братцев же машины были, и потому Кис пустился сразу же в обход домов в районе деревни Мелково, называя марки машин и показывая фотографии компаньонов, ну и Кеши на всякий случай. Не выудив ничего интересного, он переместился в окрестности станции Завидово, где вновь пустился в расспросы.

Уже сумерки осели на пошедшую паром воду и в прохладной сырости вечера зазвенели озверевшие комары, когда вдруг Алексею несказанно повезло.

– По-моему, этот парнишка к нам приходил, – ткнула пожилая толстая женщина на фотографию Кеши. – Сейчас я вам своего позову, погодите.

Она скрылась на минуту в глубине дома, и оттуда выполз не совсем трезвый мужчина.

– Этого? Видел, как же! – обдал он детектива запахом пива, соленой рыбы и лука. – Он мне денег заплатил, чтобы я его свозил на остров один тутошний…

По словам мужика, Кеша на остров не выгружался, попросил остановиться на приличном расстоянии и минут двадцать наблюдал за ним, а потом снова уехал. Дату Кешин шофер припомнить не смог, но уверял, что это было никак не меньше месяца назад, а то и больше.

Все это порождало только новые вопросы у детектива. Он вернулся в Москву поздним вечером и рухнул, не поужинав и даже не позвонив Александре, в постель…

С утречка Алексей дал себе поблажку: позавтракал неспешно и откушал кофию в свое удовольствие. Созвонился с Александрой, насладился журчанием любимого, чуть хриплого голоса, после чего приступил к делам. Ему требовалось свидание с Кешей, и он его вполне виртуозно добился в тот же день.

– Да, ездил… – признал Иннокентий, отводя глаза. – Еще когда дядя жив был, в первую неделю Яниного отпуска. Хотел поговорить с ней… Но так и не решился.

Кеша выглядел плохо или, скорее, жалко. Алексей даже почувствовал себя немного виноватым: ведь это он фактически сдал Кешу…

– Когда ты взял деньги и банковские карточки дяди?

– Уже когда дядю похоронили…

– Ты не подумал, что это незаконно?

Кеша помялся.

– Я в тот момент думал о том, что Янке и так все достанется. Мне сказали, что на самом деле наследником должен быть я?

– Да.

– А мне грозит тюрьма… Да?

– Да. Если ты действительно не причастен к смерти Карачаева, то ты как минимум повел себя крайне неразумно с этими деньгами и карточками… О чем ты хотел поговорить с Яной?

– О моих отношениях с дядей…

Парень отвечал уклончиво. О чем он недоговаривал? О том ли, что собирался выторговать милость у Яны, просить не отлучать его от дяди, – и теперь стыдится в этом признаться? О том ли, что пытался осмотреться на местности, планируя второе убийство?

– Хорошо. А что ты делал в тот понедельник, когда Карачаев должен был забирать Яну с Московского моря?

– У вас календарик есть?

– Держи, – Алексей вытащил из своей записной книжки глянцевый прямоугольник с рекламой известного печатного издания, где работала Александра.

– Утром мы с Мариной и Соней гуляли по центру. Я им исторические места Москвы показывал, особняки старинные, девочки мои экскурсии любят…

– Кто это такие?

– Марина – это тети-Лялина дочка, мы дружим… А Соня – это моя девушка.

– Давай все четко: имя, фамилия, координаты. Как ты понимаешь, мне надо будет проверить твои показания.

Кеша грустно продиктовал. Убирая записную книжку, Алексей поинтересовался:

– А во второй половине дня?

– Дома был. Играл по Интернету.

– Кто-нибудь может подтвердить?

– Не знаю… Не помню… Может быть, какого-нибудь соседа встретил? Спросите у них, вдруг припомнят… – Кеша совсем сник. Сегодня даже глаза его не бегали, а как-то невразумительно-вяло плавали из стороны в сторону.

– Спрошу, а как же. И с подружками твоими встречусь. Так что, надеюсь, ты мне правду сказал.

Кеша вдруг поднял голову и посмотрел Алексею прямо в глаза.

– Я не убивал дядю… Я его любил.

Алексей встал и, легонько хлопнув Иннокентия по плечу, произнес:

– Если так – то я это докажу. Будь уверен.

Вслед ему едва слышно прошелестел выдох: «Спасибо…»

Кеша был малосимпатичен Алексею. Да и кому он мог быть симпатичен, этот закомплексованный и трусоватый юноша, с его отчаянными эскападами интеллектуального высокомерия, которые отнюдь не прибавляли ему обаяния? Интересно, как относился к племяннику Карачаев? Да вот так, наверное: несколько презрительно, хоть и уважал образованность племянника и высокий уровень его игры в шахматы… Смотрел с родственной жалостью на его мелкие черты, хилое тело, бегающие глаза и думал: «Если бы судьба подарила мне сына, он был бы не таким…»

Подобное снисходительно-презрительное отношение дяди должно было вызывать у Кеши чувство униженности, что могло бы вполне прибавиться к уже имеющемуся у него мотиву в виде наследства. Что же до Яны, то Кеша полагал ее наследницей, так что мотив остается в силе. А к нему имеется также располагающий эмоциональный фон: Яна открыто издевалась над ним и сделала все, чтобы отдалить от дяди. Их былые шахматные турниры стали крайне редкими, Кеша уже давно не вхож к Карачаеву запросто, по-домашнему, как это было во времена тети Ляли, которая к нему относилась вполне дружелюбно. Кроме того, он зачем-то ездил на острова. Разведать местность? Чтобы потом подстеречь Яну и сбросить ее в воду?

Все это говорило отнюдь не в пользу Иннокентия.

Тем не менее Алексей был склонен ему верить. Не только потому, что он показался на этот раз искренним, но за него «голосовали» сами его недостатки. Его трусость в сочетании с умом и навыками хорошего шахматиста подсказывала, что Кеша должен хорошо продумывать ходы. Там, где храбрый дурак полезет напролом, там умный и трусоватый выстроит все наперед и до конца. Но тогда бы Кеша не оставил своих отпечатков на картридже с инсулином. Не поехал бы на взятой внаем лодке к Яне на остров. Запасся бы алиби, пусть и фальшивым. Не стал бы так по-детски красть из дядиной квартиры банковские карточки. Иными словами, как человек умный и трусоватый, он бы повел себя куда осторожнее.

Кроме того, в Кеше была одна серьезная слабина как в кандидате. Он относился к тому типу людей, которые осуждают других, черпая истоки своего высокомерия в собственной интеллектуальности. Но это не люди действий – это люди слов. Умственные люди. У них все происходит в мозгу, в сладких мечтах и грезах. Это там они дают достойный отпор соперникам и лихо соблазняют девушек, добиваются успеха, признания и богатства. Они, умственные люди, страстно любят обо всем этом помечтать, особенно почему-то в туалете, в котором запираются надолго, развивая в воображении сцены своего триумфа – подробно, сладострастно, смакуя каждое придуманное слово и каждый жест.

Но эти мечтатели никогда не переходят к действиям. Они даже не способны познакомиться с девушкой так, как им пригрезилось и примечталось. У них все происходит в виртуальном пространстве воображения, там и только там, никогда не пересекаясь с реальным миром…

Ну, и последний аргумент, на этот раз чисто физический. Это только в теории мужчине легко справиться с женщиной. На самом деле смотря какой мужчина да смотря с какой женщиной. Хилый Кеша был едва выше Яны – то есть он не мог взять массой. Он мог взять хитрым приемом (если владеет), но все эти приемы хороши для твердой поверхности. А убийца должен был подплыть к Яне либо на другой лодке, либо вплавь, затем каким-то образом стащить девушку в воду…

И не забудем, что в этот день начал сгущаться нередкий в здешних местах туман. Задача сориентироваться на местности и по времени, подстеречь Яну, а затем ловко ее утопить, представлялась почти джеймсбондовской. А Кеша никак не тянул на агента 007.

Иными словами, Иннокентий куда лучше вписывался на стульчик у компьютера, чем в дикие просторы Московского моря.

«Иннокентий» – надо же, как забавно, ведь его имя означает «невиновный»…

Отметя Кешу, детектив тем самым обрек себя на страшные муки: у него не осталось больше ни одного подозреваемого. Нет, он не забыл, что «в решете» у него застряли еще братцы, – но чтоб они, бизнесмены, не проверили, наследует ли Яна? Кис подобное полностью исключал. Любой опытный бизнесмен уже сам почти юрист. И первым вопросом при мысли об устранении Карачаева для них стало бы официальное удочерение Яны. Узнав же, что она не удочерена, они немедленно теряют мотив для ее устранения.

Это, конечно, следовало подтвердить, но Кис был абсолютно уверен в собственной правоте. Вяло, без всякого энтузиазма, он набрал номер их офиса. Трубку взял Блинков.

– Кто наследует после Афанасия, вам известно?

– Конечно. Его племянник Иннокентий.

– А дочь как же?

– Так Афоня не оформил свое отцовство!

Вот и все. Им незачем было устранять Яну. Кис даже не испытал никакой радости от своей правоты. Он остался без подозреваемого. Неужто он ошибся и обе смерти не связаны между собой?

М-да… Ну и дельце…

Но, несмотря на фиаско, Кис упрямо связывал обе смерти между собой. Помимо того, что и отец, и дочь погибли в такой день, в который их заведомо никто не мог искать, – помимо этого, обе смерти выглядели как несчастный случай: Карачаев сам умер, Яна сама утонула. И интуиция упорно гундосила, что это неспроста.

Интуиция! Когда-то, еще в студенческие годы, какие жаркие споры шли насчет интуиции! Алексей тогда рьяно отрицал ее существование как ненаучное и издевался над девчонками, верящими во всякую «чепуху».

С тех пор интуиция научнее не стала, но Кис теперь твердо знал: она существует. Надо только научиться слышать ее. Слышать – вот ключевое слово!

За годы практики – сначала опером на Петровке, потом частная сыскная деятельность – он этому научился. И теперь возлагал на это ненаучное явление большие надежды. Пусть интуиция есть ветреная изменница, пусть она иногда бросает его или играет в молчанку – зато когда она говорит, то она не просто говорит, она ГЛАГОЛЕТ. Истину.

И сейчас она настырно зудела: связаны обе смерти, связаны! И Кис ей верил.

Глава 12

Выторговав ключи от Кешиной квартиры у бывших собратьев-ментов, Кис отправил туда Ваньку с заданием обшарить Кешин компьютер и найти, по возможности, для него алиби: следы присутствия Кеши в мировой паутине в тот роковой понедельник.

Сам же Алексей исправно обошел весь подъезд. Увы, память человеческая несовершенна, и вспомнить некий понедельник, случившийся более месяца назад, никто не сумел. Кешу, разумеется, видели, да часто видели, – но вот в ТОТ понедельник?!

Ваня все еще копался в компьютере Иннокентия, а детектив, не теряя времени, созвонился с Лялей и попросил встречи с ее дочерью Мариной: ввиду отметенных кандидатур Кеши и братцев следовало перейти к женщинам-мстительницам.

Ох, не рада была Ляля его просьбе, отнюдь не рада! Что только усилило желание Алексея повидаться с девушкой. Нехотя, словно ее приговорили к каторге, Ляля все же согласилась позвать дочь к телефону.

Марина, однако же, отнеслась с энтузиазмом к предложению встретиться. И оная встреча была назначена на тот же вечер.

Благодаря опыту своей сыщицкой деятельности, а также частым обсуждениям с Александрой, щедро делившейся с ним нюансами своего, куда более тонкого женского восприятия, Кис довольно быстро опознал проблему, с которой столкнулась в жизни Лялина дочь. Высокая, крупная, черноволосая и голубоглазая Марина страшно комплексовала из-за своей внешности. А внешность на самом деле вполне ничего была. На любителя, пожалуй, но тем не менее. Серьезный, как у ее матери, взгляд, но редкой красоты и яркости глаза… Тяжелое, но гармоничное лицо, в котором крупноватый нос и великоватый рот вполне соразмерно вписывались в овал. Если бы она чуть больше верила в свои женские достоинства, если бы взгляд ее чуть лучился кокетством, женственностью, то Марина бы очень даже могла нравиться…

Алексей знавал женщин, сумевших с блеском превращать свои недостатки в индивидуальность , от которой успешно тащилось приличное стадце поклонников. Но Марина то ли не догадывалась об этих женских премудростях, то ли не хотела ими пользоваться. Последнее тоже случается, Алексей знал. Приходилось ему сталкиваться с дамами, которые не желали нравиться, полагая отчего-то, что и так сойдет. Точнее, они лгали себе, что не желают – в силу разных заморочек, а чаще из обыкновенного страха не преуспеть на этом поприще. И сами страдали от этого, не понимая причин своих страданий.

Впрочем, и среди мужиков водились подобные экземпляры – так что без обид, бабоньки, вы не одиноки! По части комплексов неполноценности у нас наблюдается сплошное равноправие!

…Разговаривать с Мариной было тяжело. На ее фоне мама, то бишь Ляля, могла показаться образцом общительности и любезности. Тем не менее, невзирая на все коммуникативные трудности, Алексей стоически выдержал диалог с Мариной, получив от нее то, что и требовалось: подтверждение совместной утренней прогулки в тот самый понедельник. Что, однако, не обеспечивало Кеше алиби на вторую половину дня.

Однако на этом разговор не был исчерпан – сама Марина интересовала детектива не меньше, чем алиби Кеши. И потому, придав голосу самые бархатные интонации, он закинул удочку:

– Простите за нескромный вопрос, но у вас с Иннокентием, я думаю, близкие отношения? Вы очень привлекательная девушка, вряд ли Кеша мог устоять перед вашим обаянием…

Нет, Алексей не забыл, что в подружках у Кеши имелась некая Соня. Но он беззастенчиво льстил Марине, надеясь ее расположить к себе и заставить разговориться.

Брови Марины надменно поползли вверх.

– Вы зачем мне льстите?

Умница, садись, «пять». Но надменность ее была наигранной, Кис это учуял.

– Нисколько, – ответил он серьезно. – Вы принадлежите к тому типу женщин, чье обаяние не бросается в глаза сразу, но привлекает к себе в процессе общения… Вы умны, у вас интересная внешность… Не говорю, что вы красавица, но, поверьте мне, мужчине с большим опытом: красавицей быть совсем необязательно. В женщине куда больше ценится то, что называют «изюминкой», и в вас она есть…

Марина с трудом удержала довольную улыбку, спрятав ее за деланым равнодушием.

– Нет, мы с Кешей просто друзья. – Голос ее потеплел – лед тронулся. – У него есть девушка, Соня… Мы дружим втроем.

– Давно она появилась, Соня эта?

– С год примерно… А Кешка как мужчина совсем не в моем вкусе, – вдруг добавила она. – Вы же видели его, он дохлик рядом со мной…

– Да, – подхватил Кис, – вы-то наверняка занимаетесь спортом! Готов спорить, что греблей ! – И он устремил свой взгляд на развитые плечи Марины, давая понять, откуда подобная догадка.

– Не угадали, – улыбнулась Марина, – я занималась плаванием.

Что ж, плавание тоже неплохо, пометил для себя детектив.

– А Соня?

– Что Соня?

– Кеша рядом с ней – не «дохлик»?

– Нет… – Марина медленно улыбнулась, словно представляя себе какую-то сцену. – Она маленькая такая… И потом, она… У нее с Кешей взгляды совпадают. Я-то с ним часто спорю, иногда чуть не ссоримся. А Соня, она покладистая.

Кис на самом деле Соней пока не интересовался – это был его обходной финт, чтобы расслабить настороженную Марину. Он счел, что финт удался, и спросил в лоб с самым невинным видом:

– Какие у вас отношения с Яной?

– Никакие, – насупилась Марина, и лицо ее немедленно закрылось, брови сошлись на переносице в одну широкую полосу, пригасив синий огонь глаз.

– Вы ее не любили, верно? И Кеша не любил. И Соня, ваша подружка и Кешина девушка, она тоже должна была не любить, хотя бы из солидарности… Яна лишила вашу маму, и вас вместе с нею, всех тех благ, что привнес Афанасий Карачаев в вашу жизнь. И Кеша пострадал из-за Яниных капризов точно так же. Как вы думаете, Марина, было бы логичным допустить мысль, что вы втроем сговорились и устранили предателя-Карачаева и его дочь, эту вредную Яну, виновницу ваших лишений?

Марина окинула детектива внимательным, спокойным, испытующим взглядом.

– Вот оно что… А я гадаю, к чему это вы тут соловьем разливаетесь… А вы, оказывается, нас подозреваете?

Она задумалась. Алексей ей не мешал.

– Вот что, Алексей Андреевич… Я не собираюсь бить себя в грудь и уверять вас, что я Яну любила. Я ее ненавидела. И Карачаеву не простила, что маму и меня бросил, как дырявые носки… Мы же люди, разве можно так с нами? Мама его любила… С того света почти вытащила! И я его любила, дуреха маленькая… Он плохо с нами обошелся, очень плохо! И виной тому Янка, гадина, кукушонок мерзкий… Но он, он тоже виноват! Он же взрослый дядя был! Мог и своими мозгами думать, а не идти на поводу у своей дочечки-сучечки! Так что эта тварь, Янка, сама по себе, а он сам по себе. С обоих спрос равный! Но – НО! – если вы думаете, что я или мы всей компанией замешаны в их смерти, то вы ошибаетесь! Мстить им спустя три года? Это психбольным надо быть!

– А предположим, Марина, что дело не в мести… Предположим, Кеша рассчитывал на наследство. И обещал с вами поделиться, если вы поможете ему устранить Афанасия Павловича и его дочь, которую Кеша полагал наследницей…

– В квартире Афанасия я три года не была, с тех пор как мама с ним рассталась! И ключей у меня от его квартиры нет! – повысила Марина голос.

– А вам и не надо, – миролюбиво ответил Алексей, – они имелись у Кеши. Он, допустим, дяде инсулин сам подменил. А вы сбросили Яну в воду. Вы ведь отлично плаваете… Как вам такая мысль?

– У меня на день, когда она утонула, есть алиби! Спросите у мамы – я весь вечер была дома!

Как же, как же, неужто бирюзовая мама Ляля не подтвердит алиби дочки? Теперь Алексею стали понятны задним числом ее паузы в недавнем разговоре… Ляля сама боялась за дочь, вот оно что! Но подтвердить алиби Марины – подтвердит, конечно, кто бы сомневался…

– А откуда вы знаете, в какой день утонула Яна?

– Мама сказала! Вы же ей сами все рассказали!

– Марина, вы верите в интуицию?

– Нет!

– Вот и я тоже не слишком… Она ветрена, как девушка. Она мне, к примеру, нашептывает сейчас, что вы слишком интеллектуальны, чтобы мстить. И что вы слишком негибки, чтобы виртуозно врать сейчас, тем более с ходу. Но я в данный момент с интуицией в разводе и верить ей не могу. Так что давайте поступим следующим образом: вы сами найдете себе алиби понадежнее, чем свидетельство вашей мамы. Например, вы выходили гулять с собачкой, и вас видели соседи…

– У нас нет собачки!

– Я в курсе, – спокойно ответил детектив, который намеренно выводил Марину из себя, словно хотел увидеть ее с изнанки. – Это только к примеру. Или вот еще: соседи. Может, вы к кому за солью заходили? Или с подружкой болтали по телефону? Или паслись на каком-нибудь чате… Там время фиксируется, вы это знаете? Оно могло бы стать вашим алиби…

Марина вдруг залилась краской до корней волос. Она отвернула голову от детектива, но даже ухо ее горело, – как жгучая тайна, нечаянно подсмотренная чужим осуждающим глазом. Интернетный роман? Почему бы и нет – для такой трудной девочки, как Марина, виртуал, с его анонимностью, мог стать тем пространством, в котором она совсем иная… Легкая, смешливая, откровенная… В виртуале нет комплексов – вернее, их легко спрятать… А может быть, даже и избавиться от них?

Хм, виртуальное общение как психотерапия – чем не тема для диссертации? Где вы, психологи и психиатры, скорее сюда! Я дарю вам тему для блестящего диссера, осталось только наскрести материал и оформить его несколькими умными фразами! Даже библиография вас не напряжет, нет ее по этому вопросу пока, – так что вспахивайте целину, ее завоюет первый из вас!

– Я играла… – проговорила Марина. – В сетке. С Кешей. Это стратегическая игра, мы любим такие…

Интересно, могла ли Марина успеть сговориться на этот счет с Кешей до его ареста?

– В вашем компьютере остались следы? Дата и время записи сохраненных файлов?

– Нет. В Интернете не записывается.

– Значит, и алиби нет. Марина, давайте не будем валять дурака. Вы же понимаете, что я заметил, как вы покраснели. И вы же понимаете, что я понимаю, что не из-за стратегической игры. Я ни о чем не спрашиваю – поверьте, мне не нужны ваши секреты. Мне ваше алиби нужно. Посему повторяю: поищите в вашем компьютере то, что может доказать ваше присутствие дома в тот понедельник, когда утонула Яна. Причем во второй половине дня. Когда и если найдете, позвоните мне. Этим вы поможете и мне, и себе. Я приду, увижу, что вы сидели в чате в интересующее меня время, и забуду о вас. Все.