355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Татьяна Полякова » «Коламбия пикчерз» представляет » Текст книги (страница 2)
«Коламбия пикчерз» представляет
  • Текст добавлен: 22 сентября 2016, 01:17

Текст книги "«Коламбия пикчерз» представляет"


Автор книги: Татьяна Полякова



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Подруг у нее много?

– Ну, в библиотеке есть, конечно. В доме – Ольга Карасева, я ее, признаться, терпеть не могу. Может, еще кто… к ней сюда редко приходят. С одними она и в библиотеке наболтается, у Карасевой квартира отдельная, там удобнее, а у нас Зойка как в запое, так хоть из дома беги, одно орево.

– Но если знакомых у Кошкиной достаточно, может, она у кого-то из подруг? – вздохнула я.

– Может, – согласилась соседка. – Только очень я в этом сомневаюсь. Ольга ее сама искала. Вчера вечером приходила, опять же, говорю, Машкина очередь убираться, она бы непременно предупредила, что уезжает. Да и если бы в больницу легла, сказала бы, не мне, так Юльке. А вам она зачем? – задала женщина вполне разумный вопрос.

Мы с Женькой печально переглянулись.

– Все дело в письме, – вздохнула я. – Она написала, что ее преследуют, и мы подумали…

– Преследуют? – соседка взглянула с сомнением. – Уж не знаю. С одной стороны, вроде чепуху болтает, а с другой… Куда ж ее нелегкая унесла? – буркнула она с досадой.

– Вы поподробнее расскажите об этой самой чепухе, – жалобно попросила Женька.

– Ну… началось все месяц назад, может, чуть больше. Заходит она ко мне вечером и говорит: «Ваза у меня разбилась, мамина». Я посочувствовала, жалко, конечно, вазу, а она сидит смурная и вдруг говорит: «Как ваза могла разбиться?» Что значит – как? Обычно. Небось рукой задела или толкнула ненароком. А она – нет, говорит, я пришла, а ваза у комода лежит, то есть не ваза, а осколки. А комод-то возле окна. Вот я и говорю: форточка у тебя открыта, подул ветер, ну и вышло дело. Она как будто со мной согласилась, но с той поры взяла за моду все примечать. И началось. То у нее шкатулка не там стоит, то лампу передвинули. Потом волосок на дверь прикрепила, как шпионы в кино. В общем, решила, что кто-то в ее комнате шарит.

– У нее есть какие-то ценности?

– Да откуда? Всю жизнь в библиотеке. Муж особо много тоже не зарабатывал. А потом, не говорила она ни разу, что, дескать, что-то пропало. Да и чему пропасть? Если только телевизор уволокут. Допустим, Зойка по пьяному делу деньги искала, хотя за ней подобного не водится. Вот я и решила, что Машка сбрендила. А она настаивает, уперлась как осел, господи, прости…

– Подождите, если я правильно поняла, в квартиру постороннему проникнуть не просто, раз кто-то из соседей постоянно здесь находится? – уточнила я.

– Вовсе нет. Я с правнуком сижу. Каждое утро ухожу на четыре часа, у внука жена работу оставить не может, а ребеночек маленький, в ясли его пока не берут, да и отдавать жалко. Юлька в техникуме, Зойка если не в запое, то вообще весь день на работе, ее почему и держат-то, она ведь безотказная и работящая, если б не эта ее дурь… о чем это я? Ах да… в общем, с утра и часов до трех Машка здесь одна хозяйничала, оттого меня обида и взяла на ее слова. Кто и когда к ней в комнату полезет, раз только она в квартире с утра до вечера? А теперь уж и не знаю. Вдруг и вправду чего, куда-то она ведь делась? – Женщина задумалась, глядя в окно, кот потянулся, а Женька вздохнула.

– Значит, у вас нет догадки, куда соседка могла уехать? – вяло молвила она. Петровна кивнула, и мы направились к двери, если честно, то я с неохотой. Странное дело, теперь я была уверена, что найти Кошкину необходимо, хотя бы для того, чтобы убедиться: она жива и здорова, а письмо не более чем ее разыгравшееся воображение.

– Предчувствие у меня, – тихо сказала Петровна. – Третий день сердце болит… еще как на грех разругались.

Женьке, с одной стороны, болтовня уже наскучила, но с другой – в ней крепло чувство, что сделать что-то необходимо, раз уж нелегкая принесла нас сюда, и, вздохнув, она поинтересовалась:

– А подруга ее, Ольга, в какой квартире живет?

– Да она сама Машку искала… В двадцать первой, это в соседнем подъезде. К ней пойдете? Она сейчас должна быть дома, на рынке торгует, к пяти уже возвращается.

Торопливо простившись, мы с Женькой покинули квартиру. Юлька, которая двинулась следом, чтобы запереть входную дверь, неожиданно вышла вместе с нами на лестничную клетку и зашептала:

– Не знаю, что вам бабка наболтала, только ко мне никто не приходил. Я вообще парней сюда не вожу, дура я, что ли, хоромы наши показывать? Да мамашу-пьяницу. Все врут, – закончила она и неожиданно захлопнула дверь, как раз в тот момент, когда я собралась спросить, что она имеет в виду.

– Загадочно, – изрекла Женька, с тоской глядя на дверь, и повернулась ко мне: – Что ты об этом думаешь?

– Думаю, что мы с тобой, Евгения Петровна, ерундой занимаемся, – фыркнула я. – Говорила тебе, письмо это – глупость. Так и вышло.

– Ага. Глупость, а человек пропал.

– Ничего подобного. Она могла уехать, мало ли какие обстоятельства…

– Короче, идем к этой Ольге или нет?

Я почесала нос, потопталась немного, размышляя, и кивнула:

– Идем, раз уж мы здесь.

– Правильно. Надо все доводить до конца. Если подруга знает, где Кошкина, уснем спокойно, а если нет…

– Тогда что?

– По обстоятельствам. Идем, душа моя. И не делай такую кислую физиономию, в конце концов тебе, как инженеру человеческих душ, очень полезно пообщаться со своим народом.

– Заткнулась бы ты, – посоветовала я, спускаясь по лестнице.

Рядом с дверью квартиры под номером двадцать один был только один звонок, без таблички. Женька вдавила кнопку до упора. Через некоторое время дверь открылась, и мы увидели женщину в пестрой футболке и трико. Она взглянула на нас с удивлением и спросила:

– Вы к кому?

– Вы Ольга? – кашлянув, спросила Женька, как видно, с опозданием осознав, что бродить по квартирам с неясной целью – занятие далеко не самое разумное.

– Ну, Ольга. А вы кто?

– Мы из газеты. То есть я из газеты, а вот это Анна Асадова, вы детективы читаете?

– Конечно, – кивнула женщина, взглянула на меня и широко улыбнулась. – Ой, это правда вы?

– Правда, – покаялась я.

– Проходите. Девчонки, – заголосила она, обращаясь неизвестно к кому. – Вы сейчас обалдеете. Проходите, проходите, – суетливо предложила она, пропуская нас в квартиру и закрывая дверь. – Вот сюда, пожалуйста. Мы тут на кухне…

Ободряемые улыбками и бесконечными «пожалуйста», мы прошли на кухню, где за накрытым столом обнаружили еще двух женщин. Остатки салата, три колечка колбаски, груда куриных костей и пустая бутылка водки намекали, что праздник в завершающей стадии. Послав Женьке испепеляющий взгляд, я промямлила:

– Мы, собственно, на минуточку…

– Это Анна Асадова, – выдохнула хозяйка, глядя на очумевших подруг с гордостью. Те переглянулись в недоумении, а Ольга объяснила: – Она детективы пишет. – И обратилась ко мне: – У меня ваших книг целая полка. Хотите покажу?

Тетки дружно выдохнули и закивали, приглядываясь ко мне.

– Вот видишь, – зашептала Женька мне на ухо. – Народ тебя знает.

– Садитесь, пожалуйста, – одна из женщин вскочила из-за стола, уступая мне стул, Ольга метнулась к шкафу за чашками.

– Сейчас будем чай пить.

– Не беспокойтесь, – пискнула я и незаметно продемонстрировала Женьке кулак. Та сделала вид, что ничего не замечает, и устроилась за столом. Ольга принесла из комнаты два стула, и все наконец расселись. Одна из женщин заварила чай, все трое смотрели на меня так, точно ожидали подарка. Я мысленно чертыхнулась.

– Вы не подумайте, – вдруг затараторила Ольга. – У нас… у меня в воскресенье день рождения был, вот девчонки с работы и зашли отметить.

– Поздравляем, – сказала я с большим желанием провалиться сквозь землю. – Извините, что мы так не вовремя… Мы, собственно, хотели поговорить о вашей подруге Кошкиной.

– А что случилось? – испуганно спросила Ольга, замерев с заварочным чайником в руке; он опасно наклонился, и я поспешно убрала руки, боясь, что меня, чего доброго, кипятком ошпарит.

– Она Анне письмо прислала, что ее якобы преследуют. Вот мы и решили… а соседка говорит, что Кошкина куда-то исчезла, – взяв из рук Ольги чайник, пояснила Женька.

– Это какая Кошкина? – подала голос одна из женщин. – Та, у которой барабашка завелся? Соседка твоя?

– И вовсе не барабашка, – обиделась Ольга. – Что ты выдумываешь?

– Ты же сама говорила, кто-то вещи у нее переставляет.

– Говорила, только не про барабашку. Вот что, – вдруг посуровела она. – Пейте чай и давайте по домам. Видите, у меня тут разговор серьезный.

Женщины насупились, в молчании выпили чай и потянулись к выходу. Ольга выпроводила их за дверь и вернулась к нам.

– Подруги не обидятся? – спросила Женька.

– Переживут, – отмахнулась Ольга. – Да и не подруги они мне, работаем вместе. На рынке. Значит, она прислала вам письмо?

– Да. И мы решили… ей помочь, одним словом, – нашлась Женька. – Но ее дома не застали. И соседи не знают, где она может быть.

– Я поначалу тоже думала, что у Машки с головой не в порядке, – кивнула Ольга. – Выдумывает всякую хрень… прошу прощения. Уж я и так ее уговаривала, и эдак, а она знай твердит: меня, говорит, хотят со свету сжить.

– А кто хочет-то? – нахмурилась Женька.

– Так в том-то и дело, что неясно. То есть выходило, она сама не знает. Долдонит одно: не оставят меня в покое. Я с ней вконец измучилась, даже прятаться от нее начала, так меня ее россказни достали. Да и видно было, что всю правду она не говорит, Машка вообще-то скрытная. А чего вам она в письме написала?

Я подумала и показала ей письмо.

– Ясно, – вздохнула она, прочитав послание. – Опять двадцать пять. Вот ведь…

– Вы ее когда в последний раз видели?

– В пятницу, вечером. Во дворе гуляли, разошлись часов в одиннадцать, погода хорошая была, грех дома сидеть. В субботу я после работы на дачу поехала, а в воскресенье у меня день рождения. Я очень удивилась, что Маша не пришла поздравить и не позвонила даже. Неужто, думаю, забыла? До обеда терпела, потом сама решила позвонить, пригласить ее отметить. Я особо никого не собирала, пришли самые близкие. Звоню, трубку никто не берет.

– У нее есть мобильный телефон?

– Мобильного нет. На что он ей? Домашний. Ей телефон поставили, когда она инвалидность получила. Сначала он в прихожей висел, а потом пошли разборки с соседями, мол, она платить за него должна, раз он ее, а болтают-то все, особенно вертихвостка эта, Юлька. Соседи у Машки вообще не приведи господи, одна пьяница, вторая зануда, третья… Ладно, дело молодое. Короче, она с ними намучилась и телефон в комнате у себя поставила: уж если никто платить не желает, так нечего и звонить. Совершенно справедливо, я считаю. – Мы согласно кивнули, успев потерять нить разговора. – Так вот, звоню я в воскресенье, а трубку никто не берет. Последний раз звонила поздно вечером, часов в десять, у меня уж и гости разошлись. Нет Машки. Чудеса, думаю. Куда делась? В понедельник пошла к ней, бабка мне: с субботы ее нет. Тут я, конечно, забеспокоилась: со здоровьем у нее проблемы, а ну как плохо стало? Весь вечер я опять звонила, и ей, и подругам ее из библиотеки, где она раньше работала, всем, кого знала. А во вторник мне уже лихо стало, я давай больницы обзванивать, даже к врачу нашему участковому сбегала – может, Маше путевку в санаторий дали? Та ничего не знает. В общем, с перепугу я давай в морги звонить. Слава богу, там ее нет. И теперь не знаю, что и думать. А сегодня ночью проснулась, вроде меня кто-то в бок толкнул, лежу, и мысль мне на ум пришла: а ну как она права была? И вовсе это не глупости?

– Что? – в два голоса спросили мы.

– Все эти ее разговоры. А ну как и вправду?

– Было бы здорово, если бы вы рассказали нам все по порядку, – влезла Женька. Вид у нее был как у гончей, взявшей след. Мне, признаться, разговоры уже надоели, я с тоской подумала, что время могла бы провести с большей пользой, но вместе с тем тревога, неизвестно откуда взявшаяся, все нарастала.

– По порядку? С самого начала, что ли?

– Давайте сначала, – обреченно кивнула я.

– Значит, так, – хмуря лоб, завела Ольга. Женька закатила глаза, а я пожала плечами – мол, за что боролись, на то и напоролись. – Познакомились мы давно, лет десять назад, когда Маша сюда переехала.

– Может, момент знакомства мы пропустим, – робко вклинилась Женька.

– Хорошо, – охотно согласилась Ольга. – Сын у меня в школе учился – он сейчас в армии, – так вот, русский язык сыну никак не давался, писал хуже татарина, в одном слове пять ошибок делал, все переврет, просто наказание. Ну соседка мне и подсказала к Маше обратиться. Она тогда еще работала, но у кого деньги лишние? Я к ней, упросила с ним позаниматься, мне-то как удобно, она живет в соседнем подъезде. Уговорила ее, в общем. А она тогда только-только с мужем развелась и сюда переехала, у них раньше «хрущевка» была, двушка, разменяли на комнаты с подселением, хотя ее бывший мог бы ей квартиру оставить, у его мегеры своя была, причем трехкомнатная. Но жена его такая пакость, копейки не упустит, вот он и претендовал. И что? Его комнату они теперь сдают за копейки, а Машка всю жизнь мучается, со своей пенсией она разве из коммуналки выберется? Конечно, она тогда здорово переживала, развод, соседи эти… может, потому к Сашке моему и привязалась, детей-то своих у нее нет, а он у меня добрый, характер – чистое золото. Я тогда на заводе работала, со смены приду, а он у нее в библиотеке. И уроки выучит, и покормит она его. Деньги она с меня почти сразу брать перестала. Конечно, я как могла отблагодарить ее пыталась, человек она хороший, вот мы и сдружились. В выходной к нам на дачу, в отпуск – втроем, считай, Сашку вместе поднимали. Потом он в армию ушел, а меня черт попутал, замуж вышла. Конечно, выгнала свое счастье через полгода, а с Машей так и дружили. Люди удивляются – чего, мол, у вас общего? А что надо? Чтоб человек был хороший. Она в больнице – я к ней каждый день, и вообще… помогаем друг другу. Она, конечно, странная. Бывает, такое скажет, хоть стой, хоть падай. Я за десять лет привыкла, и когда она эти свои идеи начала высказывать, ну, про то, что следят за ней и все прочее, я поначалу решила – так, ерундится.

– Когда она впервые об этом заговорила?

– В конце весны. В апреле у нее отец умер. С этого все и началось.

Женька шумно вздохнула и посмотрела на меня так, точно желала сказать: «вот видишь, а ты сомневалась», я ядовито улыбнулась в ответ, потому что, если честно, по-прежнему понять не могла, с какой такой стати мы битый час пристаем к людям с вопросами? Еще большей загадкой оставался тот факт, что я продолжаю сидеть, вместо того чтобы двигать домой и заняться чем-то полезным. На худой конец телевизор посмотреть, все лучше, чем слушать рассказы об этой Кошкиной.

– Чем занимался ее отец? – только что не облизываясь, спросила Женька. Вопрос поверг даму в замешательство.

– Так ничем. Пенсионер он.

Физиономия Женьки вытянулась, подружка дважды моргнула, а я еще раз ядовито улыбнулась. Женька недовольно на меня покосилась и с неизвестно откуда взявшимся энтузиазмом продолжила:

– Но он ведь не всегда был пенсионером?

– Не всегда, – согласно кивнула Ольга. – Он вообще-то уже старенький был. Тут вот какое дело. Он Машкиной матери был старше лет на десять, первая жена у него умерла, вроде от рака, хотя точно не скажу, детей они не нажили, и он один остался, тут их кто-то с Машиной матерью и познакомил. Свел черт на кривой дорожке.

– Почему? – вытаращила Женька глаза. Ольга их тоже вытаращила, потом пожала плечами:

– Человек он был так себе. Если верить Машке, и вовсе не человек, а гад ползучий. Нехорошо так о родителе, но что есть, то есть. Я-то никогда его не видела и знаю обо всем лишь с ее слов. Так вот. Стали они жить с Машкиной матерью, и она родила ему двоих детей, сначала сына, а потом и дочку.

– Соседка сказала, у Кошкиной никакой родни нет, – вспомнила я.

– Так и есть. Сейчас все объясню. Значит, жили молодые скверно, хотя молодой был уже не молод и мог бы вести себя поприличней, в том смысле, что жизнь должна бы научить его уму-разуму. Хотя мужиков жизнь ничему не учит, вот хоть взять моего идиота, к примеру…

– Давайте все-таки о Кошкиной, – испуганно попросила Женька.

– Хорошо, – кивнула Ольга. – Короче, ревновал он жену к кому попало и бил смертным боем. Машу послушать, так форменный садист был. В общем, мама Машкина умерла, когда та еще в школе училась, брат к тому времени жил в другом городе. Она и подалась к брату от папаши подальше, то есть как раз в наш город и приехала. Закончила здесь техникум, вышла замуж… да, а брат с женой развелся и в скором времени погиб. Какая-то глупая история, Машка ничего толком не рассказывала, но утверждала, что погиб он из-за отца. Вообще, ее послушать, так все их беды были от непутевого родителя. За грехи отцов приходится расплачиваться детям, так она всегда говорила. Отца она терпеть не могла, считала, что он мать в могилу свел раньше времени. И вдруг он ей письмо прислал, дескать, лежит в больнице, умирать собрался. Оно и пора, возраст-то уже того… критический. Ну, Машка и поехала в Воронеж, где батя жил. Думаю, она все-таки на наследство рассчитывала, дом у них, по ее словам, был уж очень хороший. Допустим, теперь подобным домом никого не удивишь, но он, считай, в центре города, так Машка рассказывала, и по-любому денег стоит, а ей ее коммуналка как кость в горле, вот и мечтала она хотя бы однокомнатную купить. Но папаша и здесь подгадил, он в третий раз женился и дом жене отписал. Когда Машка приехала, отец уже помер, и от всего его наследства она ничегошеньки не получила, все, что взять позволили, – это фотографии матери да ее, детские, в чулане, говорит, валялись. Надо сказать, из Воронежа она явилась сама не своя, вроде как подменили ее. Она и так молчунья, а тут слова из нее не вытянешь. Конечно, понятно, разочарование, то да се, да и отец все-таки, но, если честно, мне это странным показалось. А потом она исчезла на три дня.

– Как исчезла? – нахмурилась Женька. Я, признаться, тоже насторожилась.

– А вот так, как в этот раз, никому ничего не сказала и уехала. Само собой, я волновалась и, когда она вернулась, стала выспрашивать, где ее носило. Она ответила, что к подруге ездила. Только ни о какой такой подруге я раньше не слышала и еще тогда подумала: врет Машка. А чего ей врать-то? И вот после этого начались все ее глюки. Сначала ваза разбилась. Уж она мне с этой вазой всю душу вымотала, мол, не могла она разбиться и все тут. Ну, я спорить не стала. Дальше – больше. Кто-то в ее вещах рылся, на скамейке напротив ее окон какой-то мужик сидит. Мужики тут сидят, потому что пивнуха рядом, но она и слышать ничего не хотела, одно твердила: извести меня хотят.

– И кто, по ее мнению, хотел извести? – вздохнула я.

– Ничего такого Маша не говорила, она скрытная, мечется по комнате, трясется вся. И тихо так вдруг скажет: «Извести меня хотят». Жуть. У меня мурашки по всей спине от этих слов. Но однажды… – Ольга посмотрела на меня, потом на Женьку, вздохнула и замолчала.

– Что однажды? – поторопила ее подружка.

– Не хочу брать грех на душу, но однажды мне показалось, что она племянника имеет в виду. Может, я, конечно, не так ее поняла. Но Машка тогда сказала: «Его рук дело, чувствую, сведет он меня в могилу и все захапает».

– Что «все»? – опять вздохнула я.

– Комнату, наверное, – пожала Ольга плечами. – А что? Она сейчас ого-го сколько стоит. Место хорошее, и комната двадцать метров, светлая, ну а соседи…

– О племяннике вам что-нибудь известно?

– Нет. Откуда? Знаю, что зовут его Павел, фамилия Петренко, живет в нашем городе, а больше ничего.

– Постойте, если он в нашем городе живет, они должны были встречаться хоть иногда?

– Ничего подобного. У нее он ни разу не был и не звонил, и вообще я о нем сроду не слышала. До тех пор, пока ее отец не помер.

– А племянник на похоронах был?

– Не знаю. Вряд ли. Его мать с отцом развелись давно, отец погиб, а у деда характер скверный, вряд ли мать с ним общалась, да и он… Считай, чужие люди. Я так думаю, если бы Машка с племянником виделась, то к Сашке моему так бы не привязалась. Там все-таки кровь родная.

– Да-а… – протянула Женька, сморщив лоб и таким образом демонстрируя работу мысли. Я покосилась на часы и решила, что с меня всех этих разговоров хватит.

– Скорее всего, мы напрасно беспокоимся, – заметила я, поднимаясь. – Кошкина уже исчезала на несколько дней, по вашим собственным словам, вот и в этот раз наверняка куда-то уехала.

– Так это проверить можно, – воодушевилась Ольга. Мы взглянули на нее с интересом, но без всякого понимания в очах. – Если она уехала куда-то на несколько дней, должна взять вещи. Верно?

– Ну… – кивнула Женька.

– Вот. Сумку-то уж точно должна взять. Она у нее в шкафу лежит. И паспорт взять должна. Куда нынче без паспорта? Паспорт у нее тоже в шкафу, на верхней полке под бельем. Можем проверить.

– Но как мы в комнату войдем? – спросила Женька. Лично я никуда входить не собиралась и с неудовольствием покосилась в ее сторону.

– Так у меня ключ есть. Запасной. Машка мне его дала, как замок сменила. Раньше она его на кухне в ящике стола держала, но когда у нее глюки начались, мне доверила. Идемте. – Ольга направилась к двери, и мы последовали за ней.

– Оля, – позвала я. Та обернулась, а я не без смущения спросила: – А вас она не подозревала? Ну… у вас ведь ключ, и вы могли…

– Зачем тогда мне ключ давать? – немного подумав, ответила Ольга, пожав плечами. – Ключ она мне с какой целью оставила? Вдруг ей плохо будет, а в дверь врачи со «Скорой» не войдут, придется замки ломать.

Мы покинули квартиру и через несколько минут уже были в соседнем подъезде. Ключ от входной двери у Ольги тоже был, но она предпочла позвонить. Дверь открыла Юлька, взглянула на нас, буркнула «дурдом» и удалилась в свою комнату. А мы прошли к двойной двери, выкрашенной белой краской, которую Ольга открыла своим ключом. Рядом с дверью в коридоре находились тумбочка для обуви и вешалка. На тумбочке я увидела две пары тапочек, изрядно поношенных. На вешалке женский плащ, из тех, что носили лет двадцать назад. Ольга вошла в комнату и сразу направилась к шкафу, Женька вслед за ней, а я не спеша огляделась.

Комната была просторная, с эркером. На полу ковер сине-красных тонов, новая мягкая мебель из самой дешевой, и стенка наподобие той, что когда-то стояла у моей бабушки. В углу кровать под плюшевым покрывалом, рядом тумбочка и несколько книг на ней: детективы и томик стихов Гумилева. Среди детективов был один мой. Я повертела его в руках, и тут в голову пришла вполне здравая мысль: мы вторглись в чужое жилье без ведома хозяйки. Что, если она сейчас вернется? Очень захотелось побыстрее смыться отсюда. Жаль, что эта мысль не пришла в голову ни Женьке, ни Ольге. Пока я перебирала книги, они успели заглянуть в шкаф.

– Паспорт здесь, – сообщила Ольга и в доказательство продемонстрировала его. Потом заглянула в шифоньер и извлекла на свет божий небольшую дорожную сумку. – Никуда она не уехала, – заявила сурово и на нас уставилась. – Что делать-то будем?

– Билет на автобус можно купить без паспорта, – вяло молвила я. – А сумка… может, она новую купила?

– Не болтай чепухи, – фыркнула Женька. – Человека с субботы никто не видел, а ты…

– А вы бывшему мужу звонили? – озарило меня.

– Нет, – покачала головой Ольга. – У него такая женушка, нарвешься на нее, чего доброго, и все…

– Но его номер телефона вы знаете?

– Так у Машки должен быть записан.

Ольга решительно направилась к тумбочке, на которой стоял телефон, из выдвижного ящика достала блокнот и протянула мне. Телефонных номеров там было немного. Номер телефона Кошкина Владислава Николаевича записан одним из первых. Я перевернула страницу блокнота и на всякий случай просмотрела другие записи.

– Взгляни, – сказала Женьке. Та сунула любопытный нос и расплылась в улыбке, а я попыталась понять, что это такое. Запись в блокноте выглядела примерно так: «19.05 – 17.10, 21.05 – 19.00, 27.05 – 15.25». – Что это может быть? – спросила я.

– Даты встреч? – предположила Женька. Ольга тоже заглянула в блокнот.

– Это ей кто-то по телефону звонил, – сообщила она.

– Что значит «кто-то»? – нахмурилась подружка.

– То и значит. Звонит кто-то и молчит. Я Машку пыталась успокоить, мол, номером ошиблись, то да се… А она гнет свое: «Извести меня хотят».

– Выходит, ей кто-то грозил по телефону? – воодушевилась Женька, которую разбирало все больше.

– Грозил или нет, не скажу, а один раз при мне точно звонили. Я трубку взяла, а там молчат. Машка на кухне была, вернулась, спрашивает: кто звонил? Ну, я и говорю, не знаю, мол, тут ее точно подменили, по комнате забегала, глаза дурные и ногти грызет. А еще случай был. Мы здесь чай пили, и вдруг звонок, она трубку сняла и долго с кем-то разговаривала, про какие-то бумаги, чертежи или еще что-то. Не больно я прислушивалась. Хотя удивилась, конечно, спросила, кто это ей звонит, она отмалчивается, а я вижу, что нервничает. И опять про отца сказала, про грехи и прочее. Я, признаться, ничего толком не поняла, а чем больше расспрашивала, тем она упорнее молчала, ну, я разозлилась и домой ушла.

– Но ведь что-то она вам сказала?

– Ага. Только я уже не помню. Но ее этот звонок прямо-таки из себя вывел. А потом она начала говорить, что ее со свету сживают. Я детективы читаю, ну и стала размышлять, кто мог ее со свету сживать. Разве что племянник на комнату глаз положил. А так полная ерунда. Я к ней с вопросами, она молчит. Зато появилась новая блажь: кто-то у нее в вещах копался да еще следит за ней. Когда, говорю, копался, если ты целыми днями дома? Она действительно последнее время из квартиры выходила редко, все чего-то боялась. А до этого и в библиотеку ходила, и в парк на прогулку. У нее режим был, все по часам. Вот она и утверждала, что кто-то очень хорошо знает, когда она из дома уходит и когда соседей нет.

– А вы не поинтересовались, что, по ее мнению, у нее могли искать? – спросила я.

– Конечно. Но в том-то и дело: как только до этого вопроса доходило, она сразу замолкала, и слова лишнего от нее не добьешься. Ну, я и решила, что она дурака валяет. Даже разозлилась на нее. А в конце мая я пошла к соседке, она деньги собирает за уборку в подъездах, а я задолжала и хотела долг отдать, а из Машкиной квартиры выходит парень, дверь захлопнул и вниз. Кто такой, думаю? Мне показалось, что никто его не провожал, понимаете? Я деньги отдала и к Машке. Звоню, а дверь никто не открывает, она в это время как раз в парке гуляла. Я после ее россказней, признаться, забеспокоилась – а ну как правда кто незваный явился? Давай соседям звонить. В квартире вроде никого. Я вечера еле дождалась – и к ним. При Машке соседей расспрашивать не стала, чтоб ее не пугать, но и к бабке и к Зойке заглянула, обе сказали, что дома их не было, и Юлька училась в техникуме своем.

– Выходит, в квартиру действительно кто-то проник? – заволновалась Женька.

– Выходит, – кивнула Ольга, вздохнула и добавила: – Или не выходит. Если честно, я думаю, это Юлькин ухажер. Ей положено в техникуме быть, а она с ним, пока мать на работе.

– Как парень выглядел, помните? – спросила я.

– Конечно. Молодой, высокий, в джинсах и свитере.

– Блондин или брюнет?

– Вроде брюнет. Хотя… в темных очках… парень как парень.

– И вы о нем Марии не рассказали?

– Нет. Чего ее понапрасну пугать? Я как решила: если она опять начнет говорить, что кто-то в ее комнате рылся, тогда расскажу, но она в тот вечер ничего такого не говорила, вот я и…

– Парня я в понедельник видела, – вдруг раздалось из-за двери. Мы с Женькой ошалело замерли, а Ольга головой покачала и распахнула дверь. Очам нашим предстала Петровна с котом под мышкой, кот поглядывал на нас с любопытством.

– Подслушиваешь? – спросила Ольга укоризненно. Кот презрительно отвернулся, а Петровна хмыкнула:

– Больно надо. Ты так орешь, в кухне слышно. Что, вещи все на месте?

– На месте.

– А Машки нет. Чудеса.

– Вы нам про парня расскажите, – робко начала Женька.

– Про парня? Пожалуйста. В понедельник я поехала к внуку, до магазина дошла и вспомнила, что очки забыла, а без очков беда. Ну, я назад. И в подъезде столкнулась с парнем. В джинсах, в очках, белесый и вроде как нервничает. Я еще очень удивилась. Откуда взялся?

– Он из вашей квартиры выходил? – уточнила я.

– Не видела, врать не буду. Слышала, как дверь хлопнула на нашей площадке, когда я по лестнице поднималась.

– Почему же тогда удивились?

– А потому что понедельник и соседи все на работе. Не к кому ему приходить. Ну, и получалось, что к нам. Зойка вчера запила, а в понедельник работала, уходит она рано, и Юлька в техникум к девяти уходит, я слышала, дверь хлопнула, но, может, она никуда не выходила, а гостя пустила. Это я так тогда подумала. Ну и постучала к ним.

– И что?

– В комнате тихо. Только ведь затаиться могла. А мне ее сторожить некогда, я и ушла. У Юльки надо про парня спросить.

– Заколебали вы со своим парнем, – заорали по соседству, потом что-то грохнуло, и в поле нашего зрения появилась разгневанная Юлька. – Никого я не вожу, и отстаньте, – сказала она и с достоинством удалилась в свою комнату.

– Вертихвостка, – буркнула Петровна, но тихо и трусцой, с котом под мышкой, отправилась к себе.

– Что теперь делать? – после минутного молчания спросила Ольга.

– Пожалуй, мы пойдем, – косясь на Женьку, сказала я, опять подумав, что, если хозяйка вернется и соседи расскажут ей о нашем визите, нам, пожалуй, несдобровать. Та же мысль, как видно, явилась и Женьке, потому что она поспешила покинуть комнату. Ольга заперла ее на ключ, и мы направились к двери. И тут Женька заявила:

– Надо идти в милицию.

– Точно, – согласно кивнула Ольга. – Сейчас?

– Подождите, – заволновалась я. – Что мы им скажем?

– Как что? – возмутилась Женька. – Человека пятые сутки нет дома.

– Ну и что? Она могла куда-то уехать. Она ведь уже уезжала, никого не предупредив.

– А паспорт? А сумка? – не унималась Женька. Ольга переводила взгляд с нее на меня и утвердительно кивала.

– Давайте к участковому сходим, – предложила она. – Может, он что путное скажет.

Идти к участковому мне совершенно не хотелось, если честно, у меня от всех этих разговоров голова уже пухнуть начала, но Женька, пылая энтузиазмом, за идею ухватилась.

– Участковый – это хорошо, но время уже позднее, вдруг мы его на месте не застанем?

– Так он в соседнем доме живет, – осчастливила нас Ольга. – Айда к нему.

– Неудобно как-то, – попыталась я вразумить разошедшихся дам.

– Нормально. Он мужик хороший. И жена его привыкла, что все к нему таскаются. Идемте.

И мы отправились к участковому. По дороге я злобно смотрела на Женьку, но она мои взгляды игнорировала. Я по опыту знала, что пытаться вразумить подругу – дело зряшное, и надеялась, что эта нелепая беготня по чужим квартирам ее когда-нибудь утомит и мы сможем вернуться домой.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю