Текст книги "Слеза ангела"
Автор книги: Татьяна Корсакова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
– Корнеева, – дверь вздрогнула от удара. – Открывай! Сколько можно?
– Уходи!
– Что значит – уходи, подруга? – В голосе обида и раздражение.
– Ты не Рита.
– Я не Рита?! – От смеха, визгливого и скрипучего, заломило в висках.
– Рита погибла, ее тело сегодня показали по телевизору. Она недавно сменила аккумулятор в телефоне, а у ее отца нет мобильника! Кто ты, черт возьми?! – Света сорвалась на крик.
Смех оборвался на самой высокой ноте, и за дверью воцарилась пронзительная тишина.
Господи, пусть она уйдет! Сделай так, чтобы эта женщина… это существо оставило ее в покое…
– Ты не права, – голос изменился, стал вкрадчивым, успокаивающим. – Ты боишься, потому что многого не понимаешь.
– Уходи!
– Ты избранная, Клер. Он выбрал тебя.
– Я вызову милицию!
– Он тебя выбрал, и ты пойдешь со мной, – звук, похожий на скрежет металла по металлу, повторился, стал громче. – Будь умницей, Клер, не противься неизбежному.
Замок! Эта, которая за дверью, пытается вскрыть замок. Вот откуда этот звук.
Света отшатнулась от двери, в темноте больно ударилась боком о комод. Боль вернула ей способность соображать. Надо забаррикадировать дверь. Вот хотя бы этим комодом.
– Клер, князь ждет тебя, – голос просачивался в квартиру змеиным шипением.
– Я не Клер! – Она навалилась на комод, придвинула его к двери. С грохотом упала и разбилась стоявшая на нем хрустальная ваза. «Сейчас примчится Ада», – мелькнуло в голове.
Ада! Ну, конечно! Зачем ей милиция, когда у нее есть Аделаида Карловна!
Натыкаясь в темноте на вещи и мебель, Света бросилась в комнату, нашарила за тахтой дедову трость и со всей силы врезала ею по батарее. По квартире прокатилось гулкое эхо. Замечательно! Просто великолепно! Просыпайтесь, Аделаида Карловна!
– Клер, что ты творишь? – Это снова из-за двери.
Она не станет слушать эту тварь.
– А-де-ла-и-да Кар-лов-на! Подъ-ем!!!
Батарея отзывалась на каждый удар радостным звоном. Очень громким звоном, таким, что и мертвого из могилы поднимет, и всех соседей заодно.
Расчет оказался верен. Еще не затихло эхо ударов, как где-то внизу громко хлопнула дверь и округу огласил визгливый голос Аделаиды Карловны:
– Светка! Шалава! Тебе все неймется?! Да я сейчас в милицию… и в суд… и управдому! Да что ж ты творишь, террористка?!
Кричите, Аделаида Карловна! Громче кричите!
Когда Света вернулась в прихожую, дверь была уже открыта на длину цепочки, тяжеленный комод теперь стоял по косой, а снаружи не доносилось ничего, кроме проклятий Ады.
– Светка, да чтоб тебя черт… – Фраза оборвалась на полуслове, а потом с той стороны двери послышался душераздирающий вопль и, кажется, звук падающего тела. Еще через мгновение на лестничной площадке стало очень оживленно, замаячили огни свечек, по стенам зашарили лучи карманных фонариков – проснулись соседи. Какое счастье, что они проснулись! От облегчения Света едва не разревелась. Она бы, скорее всего, и разревелась, если бы не настойчивый стук в дверь.
– Кто там?
– Светка, паразитка, ты что устроила? – Голос Митрича вибрировал от радостного возбуждения. – Ты зачем весь дом на уши подняла?
– Я?! – От невероятного облегчения ноги сделались ватными. – Я, между прочим, две ночи подряд на ногах провела. Спала себе и никого не трогала, пока какая-то старая истеричка не стала орать на весь подъезд как резаная.
– Это не истеричка, это Аделаида Карловна, – Митрич понизил голос до шепота. – Она вампира увидела, и сейчас у нее сердечный приступ.
– Вампира?!
Господи, помилуй…
– Самого настоящего. Одет во все черное и с зубами. Он ее чуть не покусал, насилу вывернулась, бедняжка.
– А как она его разглядела, если в коридоре темно?
– Фонариком посветила. Как же еще? Ейное счастье, что фонарик с собой взяла. Эта ж нежить света боится. Светуся, а чего это мы с тобой через закрытую дверь разговариваем? – запоздало насторожился Митрич. – Ну-ка, открывай!
– Сейчас! – Света всем телом навалилась на комод, сдвинула его с места, приоткрыла дверь.
– Баррикады городишь? – Подсвечивая себе полусдохшим фонариком, Митрич протиснулся в квартиру.
– Горожу, – глупо отрицать очевидное.
– А зачем?
– Так испугалась я, Митрич. Кругом крик, ор, грохот. Мало ли что…
– Да, – дворник согласно покивал, – времена нынче неспокойные. Так ты и в самом деле по батареям не ляпала?
– А зачем? Мне что, десять лет, чтобы такой ерундой заниматься? И с чего вы вообще решили, что это я?
– Так Аделаида Карловна сказала.
– Аделаида Карловна! – Света закатила глаза. – Аделаиде Карловне вон вампиры мерещатся.
– А знаешь что, Светуся? – Митрич воровато оглянулся на закрытую дверь. – Я его тоже видел.
– Кого? – От дворника воняло перегаром, но Света мужественно терпела, чтобы не нарушать установившихся доверительных отношений.
– Вампира! Я как раз по лестнице поднимался, хотел посмотреть, что там за шум. Дошел до третьего этажа, когда Аделаида Карловна заголосила. А потом появился этот – вампир! Вынырнул нечистый, как черт из табакерки, меня оттолкнул, а сам шасть вниз по лестнице, только его и видели.
– Почему вампир? – спросила Света и поежилась.
– Ну, так Аделаида Карловна сказала… – растерялся дворник.
– Может, просто грабитель?
– А кого у нас тут грабить, Светуся?
Да уж, кого у них тут грабить?! Вампир – это же намного правдоподобнее…
– А девушку видели?
– Какую еще девушку? – удивился Митрич.
– Ну, такую рыжую, в бирюзовом платье.
– Не было никакой девушки. Вампир был, а девушки не было. А что это ты все расспрашиваешь?
Ответить Света не успела, с улицы донесся рев сирены.
– «Неотложка», – сообщил Митрич и взмахнул фонариком. – Приехали Аделаиду Карловну от сердечного приступа спасать. Ну ладно, Светуся, ты тут смотри, а я побег. Буду свидетельствовать… – Дворник выскочил из квартиры, оставляя Свету в темноте.
Минуту-другую она постояла в прихожей, прислушиваясь к творящемуся за дверью переполоху, а потом вернулась в комнату, поставила наполовину сгоревшую свечу на журнальный столик, села на диван. Надо думать. Надо решать, как быть дальше. Эти сатанисты ее в покое не оставят…
Точно в подтверждение ее слов зазвонил мобильник. Света посмотрела на определитель номера и застонала. Звонила Ритка, точнее, тварь, выдающая себя за Ритку. Ответить? А зачем? Что она хорошего услышит? Бред про то, что она избранная? Нет, не станет она добровольно впускать кошмар в свою жизнь!
Света отключила телефон. Вот так! И надо сменить номер, прямо завтра… А сначала сходить в милицию, рассказать про Ритку, заявить о вчерашнем нападении и о сегодняшней мистификации. Пусть разбираются. В конце концов, им за это деньги платят. А она больше не может, сил ее больше никаких нет.
Все, решено! Она дождется утра и пойдет в ближайший же участок. Скорее всего, эти сектанты имеют отношение к Ритиной смерти, в милиции должны будут заинтересоваться. Черт, когда же включат свет?! Так и с ума сойти можно, нервы на пределе.
Нервы и в самом деле были на пределе, потому что когда зазвонил телефон – на сей раз не мобильный, а стационарный, – Света не удержалась от испуганного вскрика.
Кто звонит? Кому она понадобилась посреди ночи?
Внутренний голос и здравый смысл уговаривали не отвечать на звонок, а рука уже сама тянулась к трубке. Нельзя же так: всего бояться, шарахаться от малейшего шороха, вздрагивать от телефонных звонков. Она смелая и никому не позволит над собой издеваться.
После секундного колебания и борьбы с самой собой Света поднесла трубку к уху и спросила, чеканя каждое слово:
– Что вам от меня нужно?
– Ты поступила глупо, Клер, – голос все тот же, Риткин. – Из-за твоей детской выходки у нас могли возникнуть неприятности.
Неприятности?! Да у нее благодаря их чертовой секте вся жизнь летит кувырком, а у них всего лишь неприятности!
– Оставьте меня в покое! Я пойду в милицию, если вы от меня не отстанете!
В трубке немного помолчали, а потом голос с упреком сказал:
– Это очень опрометчивое решение. Не надо этого делать, ради твоего же благополучия, Клер.
– Я не Клер!
– Он зовет тебя Клер.
– Кто – он?
– Князь.
– И какое дело до меня вашему князю?
– Еще увидимся, Клер, – в трубке послышались гудки отбоя…
Сабурин
Жизнь замерла. Недавнее приключение с девчонкой-крупье было единственным более-менее запоминающимся моментом. Бизнес встал и, кажется, не собирался сдвигаться с мертвой точки: за две недели ни одного клиента. Так и по миру пойти недолго. Или переквалифицироваться в профессионального игрока? Последнее однозначно выгоднее, хотя и рискованнее. Ничего, он готов рисковать. Ради интересов дела, разумеется. При чем здесь корысть?
Всю следующую ночь Сабурин провел за рулеткой. Казино на сей раз он выбрал другое, играл осторожно, стараясь не «светиться», поэтому чистой прибыли получилось меньше, чем раньше, – всего тысяча зеленью. Но, с другой стороны, столько он иногда и за неделю не зарабатывал. Да что там неделя! Бывали месяцы, когда приходилось сосать лапу и питаться сухим кормом кота Силантия. Работа у Сабурина такая: то густо, то пусто. По-умному, пока «густо», надо бы делать запасы на черный день, но у них с Арсением не получалось как-то.
После которой уже подряд бессонной ночи спать хотелось неимоверно, так сильно, что, несмотря на голодные подвывания желудка, Сабурин отказался от завтрака и сразу же завалился в постель.
Сон был приятным, легкомысленно-воздушным, с намеком на эротику, поэтому вынужденное пробуждение оказалось вдвойне неприятным. Не успевший отдохнуть организм сигнализировал, что положенной доли покоя и удовольствия ему явно недодали. Это во-первых, а во-вторых, жаль было прерывать сон на самом интересном месте.
Сабурин открыл один глаз, с неприязнью посмотрел на нетерпеливо ерзающий по прикроватной тумбочке мобильник. Если судить по мелодии, звонил кто-то незнакомый. Эх, лучше бы это был кто-нибудь из своих. Своего можно послать куда подальше или вообще на звонок не отвечать, а так придется все-таки вступить в переговоры, потому что незнакомец вполне может оказаться потенциальным клиентом, а клиентами разбрасываться нельзя. Даже если они настолько тупы и бесцеремонны, что без всяких угрызений совести звонят человеку в семь утра.
– Слушаю вас, – ему пришлось очень постараться, чтобы голос звучал если не приветливо, то хотя бы нейтрально.
– Это детективное агентство «Феникс»? – послышался в трубке женский голос.
Вот дура! Сабурин поморщился. Ведь в рекламном объявлении совершенно ясно написано: есть телефон секретаря, роль которого на полудобровольных началах исполняет Арсений, есть телефон офиса, в котором Сабурин честно отсиживает по четыре часа в день, и есть телефон директора агентства, то бишь его собственный мобильный телефон. Так какого хрена эта курица сразу же звонит директору?!
– Я звонила вам в агентство, но там никто не ответил, у секретаря телефон вообще отключен, – конечно, отключен, Арсений мобильник раньше часа дня не включает. – А в рекламе написано – звонить в любое время суток.
Вот же народ пошел! Ну неужели не понятно, что написано это для красного словца? Сабурин украдкой зевнул, а потом сказал бодро и деловито:
– Излагайте суть проблемы, сударыня.
Сударыня смешалась, посопела в трубку и, кажется, даже всхлипнула, а потом сообщила трагическим шепотом:
– У меня очень необычная проблема.
Ну, конечно, знает он такие «необычные» проблемы. Небось муженек загулял и вместо традиционной субботней рыбалки ломанулся к любовнице, а дамочка нашла в кармане пиджака благоверного чек из ювелирного магазина или след от чужой помады на вороте рубашки. Женское сердце – оно такое, оно же очевидным вещам не верит, ему дополнительный компромат подавай.
– Я вас внимательно слушаю, – Сабурин сел в постели, потянулся.
– Мы могли бы с вами сегодня встретиться? – почему-то шепотом спросила потенциальная клиентка.
– Через два часа вас устроит?
– Два часа? – переспросила она разочарованно.
– Ну, вообще-то, мой рабочий день начинается в десять утра, а сейчас еще только начало восьмого, – Сабурин решил быть строгим и непоколебимым, а то этим истеричным теткам, обманутым женам, только воли дай – сразу на шею усядутся, еще и погонять станут. В его нелегком сыскном деле главное – правильно расставить акценты, показать клиенту, что ситуация под контролем, и он очень серьезный мэн. – Но, коль вы уже все равно позвонили, можете пока обрисовать суть проблемы по телефону, – к непоколебимости будет нелишним добавить чуток снисходительности, женщинам это нравится.
– Давайте обсудим все при личной встрече.
Ишь ты, а дамочка-то осторожничает, личную встречу ей подавай. Наверное, хочет сначала на его рожу посмотреть, убедиться в его благонадежности, а уж потом вываливать скелеты из шкафа. Ну что ж, дело хозяйское – личная встреча, так личная встреча.
– Договорились, – Сабурин спустил ноги на прохладный пол, пошевелил пальцами.
– Куда мне подъехать? В ваш офис?
В офисе оно было бы, конечно, солиднее, да вот только с прошлого его визита там царил, мягко говоря, беспорядок. В отсутствие заказов Сабурин использовал офис не по прямому назначению, а для романтических свиданий. Последнее свидание получилось очень бурным и не совсем трезвым. Он вот уже два дня порывался ликвидировать его последствия, да все руки не доходили. А лететь в офис сломя голову, чтобы навести там порядок, – это уж извините. Сабурин подошел к окну, отдернул штору, спальню тут же оккупировало семейство солнечных зайчиков – красота!
– А давайте встретимся на нейтральной территории, – предложил он дамочке. – Погода чудесная, грех просиживать штаны в офисе.
– Диктуйте адрес.
Дамочка-то деловитая, с такой хлопот не оберешься. Может, лучше сразу послать ее к черту? Что-то на душе уж больно неспокойно, не к добру это. А с другой стороны, если он станет всех противных теток посылать, то лавочку можно закрывать. Нет, надо встретиться. Сабурин продиктовал адрес ближайшего к его дому кафе и отключил связь.
Так, значит, до встречи с клиенткой еще почти два часа. Он прошлепал в ванную, задумчиво посмотрел на свое отражение в зеркале: волосы всклокочены, морда помята и давно не брита – в общем, вид совсем непрезентабельный, женщину таким не очаруешь. Надо срочно приводить себя в порядок.
Клиентками детективного агентства «Феникс» в основном были дамы позднего бальзаковского возраста. У Сабурина этому факту имелось вполне логичное объяснение. Если принимать за данность расхожее утверждение про седину в бороду и беса в ребро, то так оно и получалось: в агентство обращались супруги этих «бесноватых» и «седовласых», сбившихся с пути истинного мужиков. Хотя случались и исключения. Иногда помощь была нужна уже самим стареющим ловеласам. Нарыть компромат на опостылевшую жену, чтобы уйти из семьи с чистой совестью и минимальными финансовыми потерями. Или присмотреть за любовницей, красивой, стройной, умопомрачительной, но в силу своей молодости, непозволительно ветреной и легкомысленной. Хотя, как ни крути, женщин в клиентах Сабурина числилось намного больше, чем мужчин. Вот именно для клиенток им и был разработан специальный, «особо располагающий имидж».
Для начала принять душ, потом побриться – трехдневная щетина приветствуется только старлетками, но никак не зрелыми дамами. Вихры прилизать и зачесать назад – прическа должна быть аккуратной. Очки с простыми стеклами, но в стильной оправе – для солидности. И главное – никаких джинсов и теннисок, это так легкомысленно. К сегодняшней погоде замечательно подойдут льняные брюки и белоснежная сорочка. Верхнюю пуговицу застегивать необязательно – должен же быть в его облике и неформальный штрих.
В общем, на встречу с клиенткой Сабурин собирался, как заправский альфонс на свидание с беспечной жертвой. С одной только разницей – он никогда, ни при каких обстоятельствах не спал со своими работодательницами. Как говорится, котлеты отдельно, мухи отдельно. Его рабочий инструмент – голова, ну, иногда еще и ноги. И «особо располагающий имидж» нужен ему исключительно для установления доверительных отношений.
Проведя ревизию собственной внешности и разработав план по устранению временных неполадок, Сабурин прошел на кухню. Холодильник грел душу и радовал глаз разнообразием своего содержимого. Очень хорошо, что вчера Сабурин не поленился, совершил марш-бросок в супермаркет и затарился под завязку. Теперь можно неделю не думать о хлебе насущном, а полностью посвятить себя работе.
Сабурин при полном параде – умытый, гладко выбритый, благоухающий дорогим парфюмом и во всех смыслах облагороженный – вот уже десять минут распивал кофе на веранде летнего кафе, исподтишка наблюдая за дамами, максимально подходящими под определение клиентки детективного агентства. До часа «Х» оставалось еще пятнадцать минут, так что позволительно немного расслабиться, полюбоваться чудесным субботним утром и стройными ножками официантки. А когда время подойдет к концу, можно просто позвонить дамочке на мобильный и обозначить себя как «высокого шатена в белом». Сабурин специально проверил – в кафе не было не то что ни одного «высокого шатена в белом», но и вообще ни одного мужика, достигшего половозрелого возраста. Так чтодамочка не ошибется.
Время шло, кофе давно закончился, на часах уже было без трех минут девять. Все, пора звонить. Сабурин нашарил в кармане брюк мобильный, еще раз украдкой осмотрелся. Скорее всего, дело придется иметь вон с той нервной дамой в цветастом сарафане и соломенной шляпке или вон с той холеной мадам в дорогом брючном костюме. Интересно, которая из них?
Сабурин искал в памяти телефона номер клиентки, когда за его столик плюхнулся какой-то пацан. Вытертые джинсы, толстовка с длинными рукавами, надвинутая на самый нос кепка, солнцезащитные очки на пол-лица – типичный тинейджер.
– Эй, парень, здесь занято, – буркнул Сабурин, набирая номер. – Вокруг полно свободных столиков, так что вали отсюда.
В трубке раздались гудки вызова, а через мгновение в рюкзаке парнишки запиликал мобильник. Игнорируя рекомендации взрослого дяди, паразит достал телефон, поднес к уху и сказал на удивление приятным женским голосом:
– Я уже здесь, господин детектив. Не знала, что у вас проблемы со зрением.
Сабурин чертыхнулся, отключил телефон, в упор посмотрел на пацана, который, оказывается, вовсе даже не пацан, и спросил мрачно:
– Это вы мне сегодня звонили?
– Я, – пацан, который вовсе даже не пацан, снял черные очки, и Сабурину стали очевидны сразу две вещи. Во-первых, перед ним сидела девица, а во-вторых, он уже имел несчастье с этой девицей познакомиться.
– Белоснежка?!
– Меня зовут Светлана, – девица снова нацепила очки, поддернула кепку так, что все лицо оказалось в тени. – Мне нужно с вами поговорить.
– Ничего не выйдет, – Сабурин решительно встал. – Я не занимаюсь благотворительностью.
– Я вам заплачу, – на его руку легла прохладная ладошка. – Прошу вас.
Надо было сразу послать ее к чертовой бабушке. Именно такого действия настойчиво требовали здравый смысл и профессиональная интуиция. Увы, помимо этих, безусловно, полезных в хозяйстве качеств, у Сабурина имелось еще одно, намного менее полезное, если не сказать вредное – любопытство. Любопытство вынуждало его прояснить ситуацию, узнать, как девчонка на него вышла и что ей нужно. Проклиная себя за мягкосердечие, Сабурин опустился обратно на стул и сказал, не скрывая раздражения:
– Как ты меня нашла?
– По объявлению в газете, – девчонка повертела головой, а потом попросила: – Давай пересядем, здесь людей много.
– Куда, например?
– Вон туда, – она кивнула на дальний угол веранды, утопающий в тени.
Сабурин не хотел в тень. Сабурин хотел нежиться на солнышке.
– У меня повышенная светочувствительность, – она правильно растолковала его молчание. – Прямые солнечные лучи опасны для кожи и глаз.
– Это что-то вроде вампиризма? – хмыкнул Сабурин, а девчонка вся вдруг подобралась, сжала кулачки.
– Это что-то вроде альбинизма, – сказала сухо. – В моем организме не хватает пигмента меланина, поэтому…
– Я в курсе, – перебил он ее, – поэтому у тебя бледная кожа, белые волосы и прозрачная радужка.
– А еще повышенная склонность к раку кожи. Я не хочу загнуться в тридцать лет от меланомы, поэтому, если вопрос для тебя не принципиален, давай перейдем в тень.
Крыть было нечем. Он же не зверь какой и не собирается брать грех на душу за чью-то преждевременную кончину.
– Заказать тебе кофе? – спросил Сабурин, когда они оказались за дальним столиком.
– Как хочешь, – девчонка равнодушно дернула плечом, побарабанила по столу длинными пальцами.
– Значит, в другой раз, – решил он, задетый ее равнодушием. – Рассказывай.
– Мне нужна помощь, – она подалась вперед, и ему захотелось снять с нее эти чертовы солнцезащитные очки, чтобы увидеть выражение глаз. Даже руки зачесались.
– Это я уже понял. Конкретизируй, что у тебя случилось? Любимая собачка потерялась? Бойфренд ушел в загул?
– За мной охотятся какие-то гребаные сектанты, – ее голос упал до шепота, – а мою лучшую подругу позапрошлой ночью убили. Из нее выпустили всю кровь, понимаешь? – Ее губы побелели так, точно это из нее самой выпустили всю кровь.
– Э, Белоснежка, – Сабурин покачал головой, – это тебе не к частному детективу, а прямиком в милицию.
– Я не могу.
– Почему?
– Я уже ходила сегодня, а там возле самого крыльца эти.
– Кто – эти?
– Сектанты.
– Откуда тебе знать, что они сектанты?
Девчонка поежилась.
– Просто они очень отличаются от нормальных людей. Одежда черная, глаза стеклянные…
– Они тебя видели?
– Не уверена, но они знали, что я собираюсь в милицию. Мне кажется, они все про меня знают. Помоги мне, пожалуйста. У меня есть деньги, я заплачу сколько скажешь.
– Чего ты конкретно от меня хочешь? – нахмурился Сабурин.
– Мне нужна охрана.
– Охрана?! Белоснежка, ты, кажется, плохо понимаешь специфику работы детективного агентства. Я сыскарь, а не телохранитель.
– Но у тебя же есть оружие!
Да, оружие – это железный аргумент. Оружие все меняет. Вот ведь дуреха…
– Ну и что?
– И ты умеешь им пользоваться. Ты же однажды меня уже спас.
– Да, только ты запамятовала, что в тот раз в моей шкуре едва не наделали лишних дырок. А шкура мне пока еще дорога.
– Тебе не нужны деньги? – спросила она зло.
– Мне нужны деньги, но я не собираюсь работать телохранителем. Не мой профиль, понимаешь ли. Белоснежка, послушайся доброго совета, заяви в милицию о смерти своей подруги. Там не дураки работают, разберутся.
– Она приходила прошлой ночью, – сказала девчонка обреченно.
– Кто приходил?
– Моя мертвая подруга звонила мне на мобильный и просила впустить ее в квартиру.
О, как все запущено! Да девчонке, кажется, надо не в милицию, а к психиатру.
– Твоя мертвая подружка приходила к тебе в гости? – осторожно уточнил Сабурин.
– Я ее не впустила.
– И правильно сделала.
– Ты мне не веришь? – Она сняла очки, посмотрела на него глазами-льдинками.
Сабурин невольно поежился.
– У меня в телефоне отмечены ее звонки. В час ночи в криминальных новостях сообщили о ее смерти, а в половине второго она позвонила.
– Откуда?! С того света?! Так у нее крутой роуминг! – Сабурин не удержался от сарказма.
– Ты мне не поможешь? – Девчонка встала, посмотрела сверху вниз.
– Белоснежка, иди в милицию, там тебе точно помогут, причем совершенно бесплатно.
– Мне показалось, что ты мужик, – она нацепила очки, забросила на плечо рюкзак.
– А я кто?
– А ты трусливый урод. Если бы я знала, что агентство принадлежит тебе, то не стала бы даже терять время.
– А ты, типа, не знала, – Сабурин неожиданно очень обиделся на «трусливого урода».
Она не удостоила его ответом и вышла из-за стола. Самонадеянная белобрысая шмакодявка!
Настроение было испорчено на весь оставшийся день. Интуиция, нашептывавшая, что встреча с клиенткой не приведет ни к чему хорошему, оказалась права….
Рене де Берни. У стен Антиохии. Зима 1098 г.
Те, кто говорит, что невозможно вынести жар здешнего солнца, или глупцы, или лгуны, или не были в этом проклятом месте зимой.
Холодно. Очень холодно. Мокрая от постоянных ливней одежда на ветру становится твердой, точно воловья шкура. Огонь костра не спасает, лишь добавляет холоду дымной горечи.
Антиохия неприступна – это ясно даже младенцу. Хитрый халиф Яги-Сиан перестроил городские стены. Теперь город охраняют четыреста пятьдесят башен, а еще вокруг – сплошные горы и болота.
Мы вступили в долину реки Оронт в октябре и уже мнили себя победителями. Мы бы, конечно, победили, если бы на военном совете предводители норманнов и лотарингцев послушались моего сюзерена, графа Раймунда, который предлагал сразу же штурмовать городские стены, если бы отказались от осады Антиохии.
Вот она – осада! Два месяца сидения у неприступных стен. Запасы провианта подошли к концу, а то, что можно купить у хитрых сирийцев и армян, стоит огромных денег. Сначала мы убили и съели всех ослов, потом пришла очередь лошадей, а дальше начались голодные междоусобицы. Люди забыли, что они крестоносцы. Это легко забыть, когда, просыпаясь утром, находишь все новые и новые трупы тех, кто не пережил ночь. Холод и голод – страшные враги, страшнее засевших в городе сельджуков.
Мы с Одноглазым Жаном спали по очереди: стерегли коней и собственные, теперь ничего не стоящие жизни. Горько, но мой меч уже обагрился кровью не только врагов, но и братьев по вере.
– Эй, Рене, у нас сегодня праздник! – Из темноты в освещенный костром круг вступает высокая тень. У тени голос Жана, и я опускаю меч. – Смотри, что я добыл!
На стылую землю у моих ног падает бычья голова, настоящее сокровище по нынешним временам. Я не спрашиваю, где Одноглазый ее взял. Мне даже почти безразлично, бычьей или человеческой кровью залита его одежда. Это не главное. Главное, что нынешней ночью мой живот не будет сводить судорогой от голода, и, может быть, нам с Жаном повезет дожить до утра…
