355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Татьяна Коган » Амнезия души » Текст книги (страница 1)
Амнезия души
  • Текст добавлен: 5 октября 2016, 04:44

Текст книги "Амнезия души"


Автор книги: Татьяна Коган



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Татьяна Коган
Амнезия души

© Коган Т. В., 2015

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015

Глава 1

– Мне страшно. Понимаешь? Я не могу нормально жить, зная, что этот маньяк где-то ходит, целый и невредимый. Его нужно найти! – Лиза с силой впечатала окурок в стеклянную пепельницу и тут же достала новую сигарету.

– Ты много куришь, – мягко заметил Макс.

– Не грузи. Просто найди эту мразь. Найди и убей, – Лиза подняла тяжелый, холодный взгляд, глубоко затянулась.

– Пол-Москвы ищет эту гниду, – он накрыл ладонью Лизины пальцы. – Прошло только две недели. Дай время.

– Прошло уже две недели, Макс! – огрызнулась та, высвободив руку. – Я тебе всучила кучу бабла на это дело, распоряжайся им как угодно, но сделай так, чтобы все, слышишь – не половина, – а все полицейские города искали урода! Я спать боюсь, – Лиза откинулась в кресле, скрестив руки на груди. – Двое охранников у дверей меня совершенно не успокаивают!

– Принцесса, не паникуй, – Макс наклонился к ней и ощутимо сжал ее плечи. – Ты в безопасности. Больше с тобой ничего не случится. Я обещаю.

– Не обещай то, чего не можешь гарантировать, – отрезала Лиза. – Маньяк продержал меня взаперти два месяца и сбежал, не оставив следов. Он очень умен. Не стоит его недооценивать.

Они сидели на кухне у нее дома, на столе остывал свежесваренный кофе, в приоткрытое окно доносился шум городских улиц. Летний день шел на убыль, обычно притягательное предзакатное небо сегодня выглядело неопрятно, как полинялая голубая тряпица.

Лиза вспомнила, как очнулась в больнице на жесткой кушетке с белой простыней. Простыня показалась ей невообразимо свежей, стены и потолок – невыносимо чистыми, а солнечный свет, бивший в окно, – сюрреалистически ярким. Лиза зажмурилась от боли, но резь в отвыкших от света глазах не утихала. Слезы просачивались из-под ресниц и скатывались по щекам в ушные раковины. Лиза осторожно открыла веки, вытерлась краем одеяла и увидела Макса. Он сидел возле кушетки на неудобном твердом стуле и дремал.

– Я хочу черной смородины, – произнесла она, сама не зная почему.

Макс вздрогнул и вскочил на ноги с диким воплем:

– Лизка! Ты очнулась!

– Не ори, – поморщилась та.

– Прости! Как же ты меня напугала, если бы ты только знала, – Макс осторожно обнял подругу. – У меня столько вопросов! Но тут тебя уже давно караулят, хотят взять показания, – он указал на дверь, у которой топтался следователь. – Подожду в коридоре.

– Нет. Останься, – попросила она.

Разговор со следователем затянулся. Лиза скрупулезно отвечала на вопросы, стараясь не упустить ни одной важной детали. Любая мелочь могла стать решающей в поимке злодея. Напрягала память, вспоминая звуки и запахи, внешность и голос, и не испытывала никаких эмоций. Сотрудник полиции, беседовавший с ней, плохо скрывал удивление: обычно жертвы редко демонстрируют самообладание и сосредоточенность. С момента освобождения прошло меньше суток, а эта женщина не билась в истерике, не впадала в апатию. Вела себя по-деловому, охотно сотрудничала со следствием, старательно составляла фоторобот преступника. Ее лицо оставалось спокойным, когда она отвечала на откровенные вопросы, описывая сцены, способные вызвать ужас даже у не слишком впечатлительных натур. Создавалось впечатление, что Лиза разучилась чувствовать.

Это было странное, но приятное состояние. Такое бывает, когда слишком долго чего-то хочешь, тратишь на достижение последние силы и наконец получаешь желаемое. Умом осознаешь и принимаешь ситуацию, но не имеешь ресурсов, чтобы прочувствовать успех. Ты выжат, высушен, развеян по ветру. Уже не способен радоваться сердцем – только головой. Не страдаешь – паришь в пустоте наедине со своим разумом. И нет в этом ничего плохого. И хорошего тоже нет.

В течение следующих суток Макс не отходил от Лизы ни на шаг. Она то просыпалась, то вновь проваливалась в сон, убаюканная его ласковыми руками. Не было больше ни страха, ни боли. Накопленное напряжение растворялось в стерильном больничном воздухе. И лишь неуловимое ощущение чего-то позабытого, упущенного не покидало Лизу. Сначала она игнорировала его, но ощущение усиливалось с каждым часом и к исходу вторых суток уже всецело поглотило ее. Она просила Макса рассказать последние новости в надежде, что это даст намек на недостающее звено в памяти. Макс отнекивался, говорил, нужно сперва окрепнуть, а уже потом интересоваться общественной жизнью. Лиза изображала возмущение, но друг крепко держал оборону.

Врачи диагностировали у нее сильное истощение организма и воспаление половых путей. Травм, за исключением порезов от разбитого стекла и нескольких гематом, не обнаружили. Пациентке настоятельно рекомендовали не торопиться с выпиской и оставаться в больнице как минимум неделю. Лиза не спорила. Несмотря на ясную работу мозга, физическая усталость давала о себе знать.

Утром третьего дня она проснулась от болезненного, настойчивого давления в районе солнечного сплетения. Как будто невидимые руки нажимали на грудь – не настолько, чтобы сломать ребра, но достаточно, чтобы вызвать дискомфорт. Лиза села на кровати, борясь с искушением позвать медсестру.

Нет, это тягостное ощущение только маскировалось под физическое. На самом деле тугая удушливая тяжесть поселилась где-то в подсознании и отчаянно пробивалась наружу.

На стуле лежала привезенная Максом одежда. Лиза медленно надела брюки и футболку – ватные руки плохо слушались. Ее знобило, хотя температура в палате не опускалась ниже восемнадцати градусов. К счастью, в пакете с одеждой нашелся свитер. Лиза натянула его, радуясь мягким прикосновениям кашемира. Стало теплее. Открыла дверь и вышла в коридор, длинный и пустой. За одиноким столиком сидела дежурная медсестра и читала книгу. Заметив пациентку, она укоризненно покачала головой:

– Зачем вы встали! Вам нужно лежать!

Лиза окинула ее долгим невидящим взглядом и направилась к лестнице, не обращая внимания на призывы дежурной вернуться в палату.

Во дворе никого не было. Тяжело дыша, Лиза прошла немного вперед и села на лавочку. Она чувствовала, как к ней приближается нечто важное, нечто, способное изменить ее жизнь. Но что именно? Эмоция, событие, человек? Ответа не последовало. Лизе оставалось только ждать. И она ждала.

Минуло не менее часа, и ощущение чего-то, неуклонно надвигающегося, исчезло. Она встала, намереваясь подняться в палату, и увидела Максима, пересекающего больничный двор. Его темно-русые волосы, давно нуждавшиеся в стрижке, в лучах утреннего солнца казались совсем светлыми и отчего-то родными. Хотелось взъерошить их, зарыться носом и поцеловать его в макушку. Лиза замерла, потрясенная воспоминанием.

Дочь!

Как можно было забыть о родной дочери?

– О чем ты задумалась? – Голос Макса вернул ее в настоящее.

Лиза забралась в кресло с ногами и плотнее закуталась в плед:

– Не могу отследить момент, когда позабыла о существовании дочери. Помню, постоянно думала о ней, переживала. А потом – резкий провал. Я рухнула в иную реальность, где отсутствовали любые проявления внешнего мира. Сплошная чернота и обрывки чувств. Помню, как ненавидела, как желала смерти ублюдку. Уже не соображала, кто он такой и почему приходит снова и снова, будто мы с ним – единственные выжившие существа и обязаны держаться вместе. Но продолжала его ненавидеть. Это было так странно. И жутко…

– Перестань, – Макс нахмурился. – Прекрати вспоминать.

– Если бы я все по-настоящему вспоминала, я бы уже в дурке валялась, – Лиза улыбнулась одними губами. – Ты знаешь, я умею себя контролировать.

– Где Настюха, кстати?

– С няней гуляет. Что, соскучился? – Тонкие губы насмешливо растянулись. – Чем ты ее приворожил, что она только о тебе и говорит?

– Не выдумывай. Просто навещал ее периодически, – Максу было неловко поднимать эту тему. Он чувствовал вину перед Лизой за то, что все два месяца позволил ее дочери оставаться в приюте.

– Кстати, – Лиза убрала упавшую на глаза челку. – Я тебя так и не поблагодарила. Спасибо, что присматривал за Настей.

– Не за что меня благодарить, – буркнул Макс.

– Как скажешь.

Он метнул на нее быстрый взгляд. Лиза утверждала, что пришла в норму, но правдивость этого заявления вызывала сомнения. Прошло слишком мало времени, на восстановление требовалось больше, гораздо больше. Макс опасался, что Лиза многое скрывает, прикидываясь сильной. Природное упрямство не позволяет ей попросить о помощи. Она уже два раза отвергала его предложение обратиться к психотерапевту. И хотя Макс не сильно верил в эффективность «психопатов», как он их называл, считал, что попробовать стоит. Хуже они вряд ли сделают.

– У тебя такой взгляд, будто ты сейчас опять заведешь шарманку про психотерапевтов, – Лиза сузила глаза.

– А чего ты артачишься? – вспыхнул Макс. – Ты крутая баба, какой базар! Но крутые тоже уязвимы.

– Достал уже, – отмахнулась она. – Вот Джек вернется из Германии, к нему и схожу.

– Специально меня злишь, да?

– Мне этого очень не хватало.

– Ну-ну.

Лиза помолчала.

– Когда он прилетает?

– Послезавтра.

Повисла тишина, нарушаемая лишь громким дыханием Макса. Лиза улыбнулась. Она не лукавила, когда говорила, что больше не испытывает шока. Хваленое самообладание вернулось, и способность блокировать негативные эмоции тоже. В нынешнем положении рефлексия подобна смерти. Сейчас ни в коем случае нельзя расслабляться – иначе захлебнешься в чудовищных воспоминаниях. И без того нелегко держать в узде животный страх перед избежавшим правосудия палачом. Лиза наняла охрану, купила электрошокер и сократила до минимума выходы из дома, но все равно не считала себя защищенной. Она открыла для Макса специальный счет, откуда он мог брать средства на расходы по поиску преступника. К сожалению, результаты не радовали.

Лиза посмотрела на висевший на стене календарь. 24 июня. Подумать только, всего две недели назад она еще не верила, что спасется. Металась в бреду, почти лишившись рассудка от отчаяния и кипящей злобы. Теперь это казалось таким далеким. Иногда Лизу даже посещала мысль, что тот кошмар не происходил в реальности. А потом звонил следователь, чтобы вызвать ее на очередное опознание, и она понимала: все было. И замкнутое пространство, и боль, и унижение.

– Ты что-нибудь ела сегодня? – спросил Макс.

– Да, папочка.

– Не паясничай. Ты худая совсем.

– Когда это тебя смущало?

– Перестань, – Макс повернул голову в сторону коридора. В прихожей хлопнула дверь, послышалась возня и звук быстрых детских шагов. Настя вбежала в кухню и кинулась к нему.

– Ты давно не приходил! – сердито фыркнула девочка, устраиваясь на коленях Макса. – Где ты был?

– Как погуляла, солнышко? – Лиза отодвинула полную окурков пепельницу на дальний край стола.

– Где ты был? – повторил ребенок, игнорируя вопрос матери.

– Извини, крошка, делами занимался. Но я все время о тебе думал, – весело подмигнул Макс. – Мама спросила, как ты погуляла.

– Хорошо, – неохотно отозвалась Настя. – Завтра пойдешь со мной.

– Охренеть, – тихо пробормотала Лиза. – Левый мужик интересует моего ребенка больше, чем собственная мамаша.

– У вас много общего, – Макс довольно усмехнулся. Ему льстила любовь ребенка, да и Лизкино недоумение дорого стоило.

– Сейчас вернусь, – Лиза встала с кресла, взяла лежавший на стуле клатч. – Я на минутку.

Макс поднял Настю вверх на вытянутых руках:

– А ну, признавайся, принцесса, чем ты сегодня занималась?

Девочка засмеялась и попыталась вырваться.

– Ах так? – грозно прорычал он. – Не хочешь признаваться? Тогда я тебя защекочу!

Девочка залилась пуще прежнего.

В проеме двери появилась крупная молодая женщина лет тридцати пяти, одетая в нелепый коричневый балахон, – новая няня, нанятая Лизой вместо сбежавшей гувернантки. В руках она держала махровое полотенце. Поздоровалась с гостем и обратилась к ребенку:

– Пойдем в ванную, нужно сполоснуться после прогулки.

– Не хочу, – весело заявила девочка, заинтересованно поглядывая на мужчину.

– Ты не можешь оставаться грязной и пыльной, – урезонила ее няня.

– Могу! – Настя спряталась за спину Максима.

– Что за бунт на корабле? – вмешалась Лиза. – Солнышко, пошли искупаемся!

Настя обхватила ручкой ногу Макса и почти кокетливо улыбнулась ему.

– Что, доченька, нравится тебе дядя Максим? Расстаться не можешь? Мне он тоже нравится, – без намека на иронию произнесла Лиза. Ее недавнее беспокойство утихло, на губах играла улыбка.

«Умеет же, зараза, управлять своим настроением!» – с восхищением отметил он.

– Предлагаю следующий вариант: дядя Максим донесет тебя до ванной, я тебя искупаю, а потом няня Вера почитает тебе сказку, которую ты сама выберешь. Идет? – Лизины глаза лукаво сощурились.

Когда с купанием было покончено, Лиза попросила Макса подождать, пока она переоденется. Когда она вышла из спальни, на ней был блестящий черный комбинезон из легкой струящейся ткани и высокие шпильки. Красная помада довершала образ.

– Не хочу быть дворовою девицею, а хочу быть царицею! Поехали в ночной клуб. Оторвемся.

Макс даже рот открыл от удивления:

– Ты серьезно?

– Надоело бояться. Пока буду сидеть в норе, как премудрый пескарь, так вся жизнь пройдет.

– Если честно, у меня сейчас нет бабок на ночные клубы. Извини.

– Ты такой идиот, Максик, – Лиза ласково потрепала его по щеке. – Но я тебя все равно люблю. У меня до хрена денег. Потратим их вместе.

– Я так не могу.

– Тогда поступим иначе, – Лиза прижалась к Максу и задышала ему в ухо. – Поиграем в ролевую игру. Ты мальчик из эскорта, и я тебя сняла на ночь! И сейчас мы поедем кутить.

От внезапной близости Макс разволновался. Вот ведь парадокс. Знает Лизку уже столько лет, а продолжает хотеть ее, как школьник. Стоит ей ласково улыбнуться – тут же в барана превращается.

Тонкие пальцы пробежались по животу и опустились ниже. Макс кашлянул:

– Лизка, ты что творишь? Я же тебя прямо здесь разложу. А ты еще лечишься!

– Пошли отсюда, – Лиза схватила его за ремень и потянула к выходу. – Позвони своей пышке, предупреди, что до утра не появишься.

Глава 2

Домой Макс явился около шести утра. Надька еще спала. Чтобы не разбудить ее, улегся на диване в гостиной. Поворочался с полчаса, да и встал – сна не было ни в одном глазу.

Ночка выдалась бурной. Лиза впала в экстаз: играла, танцевала и щебетала без умолку. Такой жизнерадостной подруга бывала крайне редко, хотя и любила повеселиться. Сперва Макс подозревал, что она притворяется, пытается убежать от гнетущего страха. Однако слишком уж искренне Лиза смеялась – оттенки ее смеха он научился распознавать давным-давно.

Двое охранников не отходили от Лизы ни на шаг. Накануне Макс провел собеседование и отобрал лучших. Долго метался, не зная, в какое охранное агентство обратиться – выручила Лизка, всучив ему визитку, оставшуюся от мужа.

– Твоего благоверного эти ребята не сильно защитили, – засомневался Макс.

– Мой благоверный нанимал не телохранителя, а шофера. И тот самый шофер, если ты помнишь, заслонил его собой от пули. Конечно, это не очень помогло, – Лиза зло усмехнулась. – Но факт остается фактом. Если в этом агентстве простой водила готов пожертвовать своей жизнью, то какого уровня там телохранители? Это лучшее охранное агентство в городе. Так что кончай метаться и подыщи там каких-нибудь мальчиков.

Вообще-то сперва она предлагала Максу самому временно поработать ее телохранителем, пообещала хорошую зарплату, но он отказался. Во-первых, он не профессионал и эмоционально вовлечен. Во-вторых, он бы скорее сквозь землю провалился, чем позволил подруге платить ему. Одно дело – раз поддаться на уговоры, и совсем другое – добровольно поставить себя в зависимое положение.

Телохранители свое дело знали, однако Макс все равно проводил Лизу до дверей квартиры – она выдохлась и еле держалась на ногах. Еще не хватало, чтобы к ней прикасались двое молодых самцов. Лиза – баба ненадежная. К тому же пережила стрессовую ситуацию и нуждается в сильном плече рядом. Надо почаще ее проведывать на случай, если ей приспичит чего-нибудь.

Впрочем, Макс и так навещал Лизу неприлично часто. Заскакивал хотя бы раз в два дня. Не только потому, что скучал. Терзало его тревожное предчувствие. И совсем не из-за непойманного маньяка. Он сомневался, что преступник когда-либо сунется к бывшей жертве. Судя по всему, у него сильно развит инстинкт самосохранения, да и котелок хорошо варит. Он наверняка покинул город и еще несколько лет не рискнет высунуться. По словам Лизы, фоторобот получился крайне точный. Ориентировки разосланы по всем отделениям полиции. Гораздо больше Макс беспокоился о возможной диверсии со стороны анонимного мстителя.

Пока Лиза отсутствовала, от него не было ни слуху ни духу. Теперь же, когда столичные СМИ раструбили о волшебном избавлении похищенной вдовы известного бизнесмена, появилась очевидная угроза. Макс не знал, когда, где и как нагрянет нежданный гость, но подозревал, что ждать придется недолго. Это здорово расшатывало нервы. Лизка пережила потрясение, от которого трудно оправиться, ей сейчас покой требуется. Нужно во что бы то ни стало оградить ее семью от вторжения очередного сумасшедшего.

Перед глазами вспыхнули кадры недавнего прошлого. Макс мчится по раздолбанной сельской дороге, ругаясь на барахлящий навигатор. Час назад ему позвонила Лиза и тут же передала трубку какому-то мужику. Тот сбивчиво сообщил адрес и объяснил, по какой трассе лучше добраться. У Макса башку напрочь снесло. Он гнал с такой скоростью, что дорожные камеры наверняка не успевали реагировать. Добрался до деревни феноменально быстро. И обнаружил Лизу. Истощенную, порезанную, с безумным, затравленным взглядом. Страшнее картины в жизни не видел.

Разумеется, он сделает все возможное, чтобы отыскать и наказать маньяка. Но сейчас первоочередная задача – предотвратить новую охоту на Лизу. Хоть бы одну зацепку иметь, ничтожный намек, способный вывести на злобного старика. Сложно сражаться с тенью. Хорошо, что Джек приедет здоровым. Поможет.

На Глеба Макс махнул рукой – после возвращения памяти товарищ стал еще более странным, чем при амнезии. Твердил про ошибки, грехи и прочую дребедень. Эх, времени нет устроить ему хорошую взбучку, чтобы мозги на место встали. Со всей этой нервотрепкой Макс даже за Джека как следует не порадовался. Немецкие врачи поработали на славу. Долго возились, зато результата достигли. Нужно будет уточнить рейс – Макс вызвался встретить друга в аэропорту.

– Давно дома? – поинтересовалась заспанная Надька.

– Не очень. А ты чего так рано поднялась? – Он поцеловал жену и пошел на кухню ставить чайник.

– Выспалась уже. Что у тебя ночью за дела были? – Надька зевнула и двинулась следом. – Ты же в клубе с пятницы дежуришь. А сегодня среда.

– Да так, халтура подвернулась, – соврал Макс. На фоне общей усталости и недосыпа ее вопросы начали его раздражать.

– Какие планы на сегодня?

– Ну, какие планы, цыпа? Пожру и поеду таксовать.

Надька достала из холодильника пакет с молоком и недовольно посмотрела на мужа:

– Не уработайся раньше времени. Отдыхай иногда.

– Надюха, что ты меня достаешь с утра? Лучше приготовь завтрак, пока я в душ схожу.

– Омлет будешь?

– Буду, – крикнул Макс из коридора и исчез в ванной.

Надя включила плиту, поставила сковороду нагреваться и вернулась в гостиную. Подняла с пола грязную рубашку мужа и понюхала. Рубашка пахла потом и женскими духами.

Когда Макс вернулся в кухню, завтрак уже ждал на тарелке. Какое-то время Надя молча наблюдала за тем, как муж ест, и удалилась в другую комнату.

День прошел суетливо, но бестолково. Клиентов было много, но все безденежные. Заработать получилось мало. Макс раздумывал, стоит ли ехать к Лизе, когда позвонил Глеб.

– Привет. Не отвлекаю? – спросил он.

– Не отвлекаешь, – сдержанно ответил Макс. Последний раз они разговаривали сразу после спасения Лизы. Глеб обещал заскочить к ней, но так и не приехал.

– Как дела? – В голосе друга звучала неловкость.

– Дела шикарно.

– У тебя как со временем сегодня?

– Есть предложения? – холодно поинтересовался Макс. Он устал надеяться, что Глеб станет прежним, поэтому старался не преувеличивать значение телефонного звонка.

– Встретимся?

– Где и когда?

Спустя час они сидели в унылом безлюдном баре с плохим обслуживанием и разбавленным алкоголем.

Макс испытующе смотрел на друга, гадая, чего от него ожидать. Глеб долго молчал, потягивая отвратительное пиво, и выглядел удрученным.

– Как там Лиза? Приходит в себя? – наконец выдавил он.

– Постепенно, – уклончиво ответил Макс. – Фоторобот видел?

Глеб кивнул.

– Не представляю, кто это такой.

– Вот и я не представляю. Сначала думал, может, это та самая таинственная падла, но лица вообще не похожи. Лизка сказала, что уроду, который ее похитил, не больше сорока на вид.

– Что следствие? Движется? – без интереса спросил Глеб.

– Пока не очень. Но это ничего, рано или поздно маньяк где-нибудь проявится, – Макс повертел в руках солонку и поставил на место. – У тебя что? Какой-то ты унылый.

– Сын у меня родился.

– Да ну? Старик, ты серьезно? От Гальки? Вы помирились? – Новость воодушевила Макса. На долю секунды ему показалось, что все возвращается на круги своя. Лизка нашлась, Джек прозрел, Глеб вернулся в семью, а значит, есть все шансы восстановить компанию.

– Нет, мы не помирились, – товарищ мрачно усмехнулся. – Я и сына-то своего еще на руках не держал.

– Почему?

– Почему? – Глеб пожал плечами.

И он рассказал, как случайно узнал о Галиной беременности, как долго добивался встречи, как мучительно выяснял адрес и как наконец вышел на след. Глеб прекрасно помнил, какое чувство охватило его при виде счастливой жены, идущей бок о бок с другим мужчиной: злость. На себя – за то, что не удержал. На нее – за то, что не простила. На весь этот чертов мир, в котором нет справедливости. Хотелось кричать от ярости и крушить все на своем пути. Вместо этого он выдохнул и двинулся навстречу бывшей жене.

– Ты бы видел ее лицо, – Глеб отхлебнул пива. – Как будто она увидела привидение и одновременно с этим наступила в дерьмо.

– Зря она так, – история друга задела Макса за живое. В женщинах он ценил верность и предательства бы никогда не простил. Мимолетные увлечения спускал только Лизе, да и то лишь потому, что она всегда держалась за дружбу и ценила ее выше сексуальных игрищ. – А ты чего?

– А я погрозил ей пальцем и сказал: «Отдай ребенка, он мой!»

– Чего?

– Шучу, – Глеб невесело улыбнулся, решая, стоит ли рассказывать Максу подробности встречи. То, что произошло дальше, напрямую касалось не только его самого, но и всей компании.

– Ты же не в курсе, почему Галя от меня свалила?

Макс отрицательно покачал головой:

– Ты не особо распространялся, старик.

Глеб выдержал паузу, собираясь с мыслями, и выдал:

– Она узнала об игре.

Макс оторопел:

– Как узнала? От кого?

– Она что-то начала подозревать, купила диктофон, подсунула мне его в карман. И прослушала все, о чем мы говорили на той встрече в ресторане по поводу эксперимента Джека. Если ты помнишь, мы тогда были крайне многословны. Любовница твоя, которую мы… Это была ее знакомая.

– Охренеть, старик, – Макс глядел на него округлившимися глазами. – Просто, блин, охренеть!

– Галя собрала вещи и ушла, – продолжил Глеб. – Вычеркнула меня из своего прошлого. Как будто ничего и не было между нами.

– Старик, я даже не знаю, что сказать, – промямлил Макс.

– Я предложил ей поговорить, когда увидел ее с ребенком. Она попросила своего мужика откатить коляску подальше и подождать пять минут, а потом вызывать полицию. Круто, да? Когда женщина, родившая от тебя ребенка, дает тебе пять минут, чтобы высказаться, – Глеб рассмеялся и тут же осекся. – Слушай, пойдем на воздух? Здесь душно.

Макс поспешно встал из-за стола. Они рассчитались за пиво и вышли на улицу. Молча миновали оживленный перекресток, пересекли проезжую часть и свернули в тихий переулок. Стоял теплый безветренный вечер, комья тополиного пуха рваной пеленой застилали пыльный асфальт, большинство окон, выходящих в тенистый двор, были открыты.

Глеб вспомнил, как Галя говорила с ним: холодно, лаконично, чеканя каждое слово. Говорила, что он не должен появляться в ее жизни. Что не имеет никаких прав на ребенка, у которого теперь новый отец. А если Глеб предпримет попытку борьбы, она отнесет в полицию диктофонную запись и даст показания против его друзей.

– Ты сохранила запись? – не поверил Глеб. – Предусмотрительно.

– Ты и твои дружки – убийцы. У меня нет другого способа обезопасить себя. Я не заявила на тебя, потому что не хотела окунаться в это дерьмо. Но я могу передумать. Поэтому уходи и никогда не возвращайся.

– Я хочу посмотреть на сына, – тихо произнес Глеб. Он не узнавал женщину, стоявшую перед ним. Это не она стеснялась первого поцелуя, не она плакала и смеялась в его объятиях, не она мечтала о совместном будущем. Под маской любимой женщины пряталась незнакомка.

– Считай, что у тебя нет сына, – бросила Галя и отвернулась. – Прощай.

– Как ты его назвала?

– Андреем.

Глеб смотрел ей вслед и не мог поверить в то, что произошло минуту назад. Абсолютно бредовый, дикий диалог. Глеб никогда не считал себя ни героем, ни размазней. Но теперь, стоя посреди пустынного сквера в одиночестве и без планов на будущее, ощущал себя полным ничтожеством. Он растерялся – не ожидал столь враждебного отпора. В памяти жил иной образ – мягкой, нежной, несмелой женщины, которую хотелось защищать.

Глеб не боялся сесть в тюрьму. Он, как и его товарищи, заслуживал наказания – но кто он такой, чтобы решать за других и единолично подписывать приговор? Должен существовать способ договориться, не причиняя вреда третьей стороне.

Несколько дней после встречи Глеб не находил себе места, прикидывая в уме варианты примирения. Любая идея неизменно упиралась в тупик, приводя его в отчаяние. К концу второй недели он осознал, что сойдет с ума, если немедленно не поделится с кем-нибудь своей бедой. Груз, давивший на сердце, стал слишком велик, чтобы выдерживать его в одиночку.

– Я не знаю, как поступить, – Глеб достал из кармана сигареты и зажигалку и закурил. – Прости, что вывалил это на тебя. Больше не на кого.

– Старик, какой базар, мы же друзья, забыл? – Макс сжал его руку выше локтя, вынуждая остановиться. – Это хорошо, что ты все рассказал. Мы что-нибудь придумаем. Слышишь? Как-нибудь выкрутимся. Не впервой.

– Знаешь, мы давно решили с Галей, что, если родится сын, назовем его Андреем.

– Ты его отец, и мы вернем тебе право видеться с ним, – с пылом произнес Макс.

Глеб сплюнул:

– Я теперь никто. У меня даже паспорта настоящего нет. Я Кирилл Смирнов, который не имеет никакого отношения к этому ребенку.

– Я тебя не узнаю, старик, – Макс посторонился, давая пройти спешившему пешеходу. – Прежний паспорт можно восстановить. Это не проблема. Если надо, генетическую экспертизу замутим. Ты, главное, не горячись и в крайности не впадай. Нужно спокойно все обдумать. Договорились?

– Теперь я тебя не узнаю, – усмехнулся Глеб. – Рассуждаешь, как какой-нибудь Джек.

– Я сам в шоке, – хохотнул Макс. – Ты в курсе, что он завтра возвращается?

– Долго он там торчал. Наверное, в загул ушел. Обмывал победу.

– Знать ничего не хочу. Обмывать будем завтра. Соберемся вместе, как раньше, – в голосе друга скользнули мягкие нотки. Видимо, мысль о воссоединении не покидала его.

Глеб промолчал. Он не верил, что компания станет прежней, но и желания навсегда избавиться от товарищей уже не испытывал. Сложно отказаться от многолетней дружбы, даже если она изуродована совместными преступлениями. Когда прижало – к кому Глеб побежал? Правильно, к старому другу. Человек – жалкое создание, не способное справиться с одиночеством.

– Ты придешь? – Макс с надеждой посмотрел на друга.

– Приду. Во сколько? – ответил Глеб.

Макс выдохнул с облегчением:

– Еще не знаю. Я тебе завтра наберу. Ты, главное, трубку бери.

Еще с полчаса они мерили переулок широкими шагами, обсуждая многочисленные новости, а затем попрощались. Максу нужно было домой – обещал Надьке прийти пораньше. Глеба дома никто не ждал, поэтому он еще долго бродил по городу, нещадно дымя и думая о будущем, не сулившем ничего хорошего. Отчаяние немного отпустило, но до вменяемого состояния было еще далеко. Глеб прокручивал в памяти разговор с Галей, гадая, какие чувства она испытывала. И не находил ответа.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю