Текст книги "Авантюристка из Арзамаса, или Закон сохранения энергии. Часть I"

Автор книги: Татьяна Туринская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Если прибегнуть к логике, получается, что катастрофа миру от такого перемещения явно не угрожает. Ведь Алька сама пять дней подряд прожила в Зазеркалье, и что страшного случилось? Ну подумаешь, ей пришлось отработать субботник за Альбину, но мир-то не рухнул! Ведь кроме них с Альбиной никто и не почувствовал разницы. Так почему бы не предоставить Александре такую услугу? Если она, конечно, заплатит соответствующую сумму.

А как же вторая Александра, то есть Валентина? Понравятся ли ей такие перемены в жизни? А кого, собственно, интересует ее мнение? Кто платит, тот и заказывает музыку. И Алька, прикинув, сколько можно потребовать за полную эмиграцию при цене двухчасового путешествия в двадцать тысяч долларов, с вызовом ответила:

– Двести тысяч у.е. и ни центом меньше!

***

Александра согласилась с такой суммой. Однако лично у нее таких денег не было. Вернее, у нее вообще никаких денег не было, так как все финансы были сосредоточены в руках Мальвинина. Даже гонорары за концерты никогда не попадали в руки Александры даже на минуту. Она была бесправна и безденежна, как осужденный к пожизненному заключению. Надо было найти способ, как ей добраться до семейной казны.

Перво-наперво следовало избавиться от постоянного присутствия Мальвинина рядом с Александрой. Как раз этот пункт программы не представлял особого труда: Алька, как обычно, сгоняла в Зазеркалье, навела справки через Вопросник и очень быстро узнала, где можно обнаружить Мальвинина Валерия Борисовича.

(Альбина в это время, естественно, оказалась в Алькиной осиротевшей квартире. Зрелище ее глазам предстало довольно печальное – привычная уже обстановка изменилась не в лучшую сторону: и без того не супернавороченная квартирка нынче представляла почему-то и вовсе ужасающее зрелище. Мало того, что куда-то пропала практически вся мебель, так еще и с окон исчезли занавески, сделав квартиру невыносимо похожей на казарму. Лишь одинокий старенький диванчик тосковал у стены, да рядом с ним, прямо на полу, примостился странный телефонный аппарат. И, конечно же, сам Утицкий, в очередной раз отправивший ее в этот странный дом каким-то одному ему ведомым способом, отсутствовал напрочь. Однако не успела Альбина как следует возмутиться по этому поводу, как снова оказалась в своей квартире. Чудеса, да и только!)

Однако удаления Мальвинина с поля военных действий было недостаточно: исчезнет хозяин, но останутся его верные псы. Да и без требования самого Мальвинина казна перед ними не откроется. Ведь именно хозяин должен произнести заветное "Сим-сим". Значит, Мальвинина следовало не удалить, а заменить. А кем его еще можно было заменить, как ни двойником из Зазеркалья? Вот только как объяснить другому Мальвинину, куда он попал? И как заставить делать то, что нужно Александре, а значит и Альке?

Пришлось Альке опять отправляться в мир иной и изображать из себя "звезду". В ее мире Мальвинин был личностью раскрученной и его физиономия уже некоторым образом успела ей порядком поднадоесть. Здесь же ей предстояло узнать, так сказать, "по морде лица" его двойника. По обыкновению, Алька дожидалась его в машине под домом местного Мальвинина. И чуть было не упустила его. Мимо продефилировал патлатый хмырь, довольно неопрятно одетый. И лишь в последний момент, когда он уже входил в подъезд, Алька поняла, что это и есть Мальвинин.

В одно мгновение выскочив из машины, она подбежала к нему:

– Здравствуйте, молодой человек! Вы меня узнаете?

Мальвинин отшатнулся от неожиданности, но тут же, узнав визави, расплылся в улыбке:

– Вы же Альбина Щербакова? Конечно, я Вас узнал! Но что Вы здесь делаете?

Эх, зря Алька в свое время не пошла в артистки, ох и зря! Похоже, она умела не только петь. А еще из нее вышла бы неплохая романистка. Что она только не плела Мальвинину! И что надумала организовать новую ветвь шоу-бизнеса, организуя не коллективные субботники, а приватный "вечер выходного дня со звездой". И что видела Мальвинина несколько дней назад, проезжая мимо его дома. И как безумно он ей понравился. И как решила, что, уж если пробовать с кем-то новую шоу-программу, то только с этим симпатичным молодым человеком. И что ему, как первооткрывателю этого течения, все удовольствия достанутся совершенно даром. И, если он ей понравится, "вечер выходного дня" может плавненько растянуться на целую неделю. А если очень понравится, глядишь, и на месяц. А уж если совсем…

Короче, пошел за ней Мальвинин, как теленок на веревочке. И беспрекословно позволил завязать глаза в спальне Альбины Щербаковой, и послушно поднимал ноги по Алькиной команде, перешагивая через зеркальный порог. А Алька, вопреки привычным действиям, долго не позволяла ему снять повязку, ведь этого гостя у Марьяновны не оставишь – не на пару часов привела его в свой мир. И похоже, нянчиться с ним ей придется самостоятельно.

Первым делом Алька привела его в парикмахерскую. Как ни крути, а прежде всего его следовало избавить от длинных волос, ведь настоящий, вернее, здешний Мальвинин всегда носил короткую стрижку. Второго же Мальвинина пришлось долго уговаривать избавиться от его гордости. Пришлось даже намекнуть на возможные суперблизкие отношения…

После парикмахерской Мальвинина переодели в костюм, предоставленный Александрой. Ведь в том мотлохе, в котором Алька его обнаружила, его ни в коем случае нельзя было выдавать за здешнего Мальвинина. Теперь, приведя гостя к внешнему сходству с известным продюсером, необходимо было заставить его сыграть роль. И от этого зависело очень многое.

Александра благоразумно закрылась в своей комнате, с утра сославшись на нездоровье. Алька с Мальвининым подъехали к шикарному особняку на берегу Истры на такси. В машине Алька наплела спутнику очередную историю о том, что сейчас они попадут на съемочную площадку, где ему предстоит сыграть роль очень богатого человека. И что съемки ведутся скрытой камерой, а потому все должно быть максимально приближено к жизни. А съемки в кино – неизменный атрибут программы "выходного дня".

Суть дела Алька обрисовала лишь вкратце, предоставив "артисту" импровизировать. Однако и Мальвинин оказался весьма способным актером. Как он вошел в роль барина! Как убедительно изображал богатенького буратинку, приведшего в дом, практически на глазах жены, любовницу! Правда, войдя в дом, остановился, как вкопанный, уставившись удивленным взглядом на огромный портрет Александры, висевший над камином. Как долго пытался сообразить, кого же напоминает ему этот портрет, а, сообразив, понял, что уж Валентина, его настоящая многолетняя любовница, аж никак не могла оказаться на шикарном портрете, да еще и в кино. Мордой не вышла. Да, весьма похожа, но его Валя не блондинка с водянистыми глазами, а зеленоглазая рыжая бестия. Да, очень похожа, но не она. Да и не до нее ему сейчас, когда он оказался рядом с настоящей Альбиной Щербаковой, да снимается в кино, а потом, после съемок, наконец, осуществится его давняя мечта. Ведь он давно так хотел поучаствовать в знаменитых субботниках Щербаковой! Но денег на такое мероприятие насобирать никак не получалось. А теперь вся Щербакова будет принадлежать ему одному, и, возможно, не одну ночь. И совершенно бесплатно! Так разве он может сейчас думать о какой-то там Валентине?!

Мальвинин с Алькой с шиком пообедали, потом полежали под солнышком рядом с бассейном. Новоявленный барин даже поплескался с удовольствием, Алька же не стала рисковать макияжем. И вообще: обед и солнечные ванны вещь, конечно, интересная и довольно приятная, но разве за этим они разыгрывали этот спектакль? Главной целью было предъявить лже-Мальвинина казначею, заместителю Валерия Борисовича по финансам. Надо было заставить того раскошелиться, выдать Александре требуемую сумму в двести тысяч условных единиц.

В последний момент, когда Мальвинин уже заговорил с казначеем о срочной необходимости пополнить запас наличных, у Альки в сумочке запиликал мобильный. Увидев на маленьком мониторчике позывные Бергановой, у нее все оборвалось внутри: что-то произошло, где-то они прокололись и теперь все отменяется.

– Слушаю.

– Алька, слушай внимательно, – раздался в трубке возбужденный голос Ирины. – Мне только что звонила Александра. Она поднимает ставку до полумиллиона! Представляешь? Сама, добровольно!!! Пусть твой Мальвинин берет полмиллиона, потом поделимся!

Алька не знала, что и ответить. Естественно, больше всегда лучше, чем меньше. Но как-то это все странно. Зачем, спрашивается, клиенту самому поднимать цену за услугу?

– Можно попробовать. Только я не понимаю, зачем ей это?

– Зачем, зачем? Потом будешь вопросы задавать. Отомстить она ему хочет, вот зачем. Он, ублюдок, знаешь, как ее избивает?

– Дааа?!

Алька была ошеломлена. Так вот оно, в чем дело! Вот почему Александра попросилась на ПМЖ в Зазеркалье! Вот почему согласилась на жуткую, по Алькиным понятиям, сумму в двести тысяч долларов. Ах, ублюдок, издеваться над несчастной женщиной?! Да еще и посмел так по-хамски разговаривать с самой Алькой?

А Мальвинин уже озвучил сумму в двести тысяч и казначей встал из-за стола с намерением принести в лапках требуемые деньги. И практически вдогонку ему Алька сказала громко непререкаемым тоном:

– Стой. Двести будет мало, – и, обращаясь уже к Мальвинину, "напомнила" ему: – Валерик, а как же мой клип? А как же дом? Ведь ты обещал! А кто позаботится о нашем малыше? Ведь потом, когда твоя мегера будет рядом, ты уже не посмеешь оторвать деньги от семьи. Нет, милый, мы так не договаривались. Двести тысяч – это тебе на карманные расходы. А мне?

И, надув капризно губки, презрительно крикнула казначею:

– Слышь, ты, как тебя. Тащи миллион. Шурик у тебя и завтра сможет взять на карманные расходы, а мне такая радость редко достается. Тащи бабки, кассир. Правда, котик, – и муркнула Мальвинину прямо в ушко сладко-сладко, отчего у того в паху все аж сжалось.

Миллион так миллион, жалко, что ли? Да и, видимо, Альбина-то лучше знает сценарий, ей виднее. Ему же необходимо лишь по возможности более убедительно играть свою роль. А вечером за хорошую работу ему и награда выйдет. И, как обожравшийся сметаны кот, лениво и самоуверенно заявил казначею:

– Ну, тащи миллион, видишь – женщина просит. Как ей, такой сладкой, откажешь?

***

Гости смылись с хозяйским миллионом, и никто так и не догадался, что это были посторонние люди. Правда, после их отъезда Александра вышла из своего убежища, повозмущалась погромче, какой же Мальвинин гад и кобель, обнаглел до такой степени, что практически на ее глазах водит в дом шлюх, да еще и расплачивается с ними ее, заработанными потом и кровью, деньгами.

Альке же приходилось теперь отдуваться. День давным-давно перевалил на вторую половину, а значит, проход закрыт до утра. И куда ей теперь девать Мальвинина? И как отбрехаться от щедрых обещаний, раздаваемых ею налево и направо ради достижения цели? И куда его вести на ночь? Не в ее же скромную квартирку с ободранным диваном. Но и к Утицкому она его не приведет. Утицкий! Она же не может не появиться дома на ночь! Конечно, ей доводилось периодически отсутствовать ночью, но в таких случаях ее успешно заменяла Альбина. Теперь же все наоборот. Но не может же она бросить Мальвинина на произвол судьбы? И в Зазеркалье не отправишь до утра, и в дом на Истре. Ведь Алька не сможет быть рядом с ним, а без нее он, того и гляди, проколется где-нибудь, и охранники поймут, что он не тот Мальвинин, за которого себя выдает. Можно было бы его сдать на поруки Александре, но кто знает, какой номер он выкинет, узнав в ней свою любовницу Валентину? Нет, так не пойдет. Но что же ей с ним делать? Конечно, она могла бы придумать какую-нибудь отговорку для Утицкого. Да хоть бы мифическую поездку к родителям в Арзамас. Но ей вовсе не хочется провести ночь с Мальвининым. Даже если она сможет устоять против его настойчивости и не позволит ему переступить границу дозволенного, все равно в таком общении она находила очень мало приятного. Что же предпринять? К кому обратиться за помощью?

Александра отпадала, Марьяновна тем более. Кому еще Алька могла доверить Мальвинина? И рука сама потянулась к телефону.

– Ир, все прошло самым замечательным образом. Вот только теперь нам некуда деваться. Что, если мы сейчас нагрянем к тебе в гости?

Ах, какая она молодец! И себя от излишних хлопот избавила, и Бергановой приятное сделает. Всякому известно, как она это дело любит. Мальвинин, правда, обидится, да Альке с ним детей не крестить. Да и не нужен он ей больше, по большому-то счету. К тому же, она выполнит свое обещание. Она ведь обещала ему "вечер выходного дня со звездой", вот он и проведет его с самой что ни на есть настоящей эстрадной звездой. Только из другого мира, но ведь это уже такие мелочи, правда?

***

Вот так, медленно и сначала незаметно, подбирается к человеку старость. Еще вчера молодой и здоровый, а сегодня – бах, и все кругом поплыло. И ведь ничего не предвещало беды, ничего не болело. А потом – раз, и… где это он?

Мальвинин оглянулся. Во бля. Только что кувыркался с очередной кандидаткой в "звезды", наслаждался молодым телом, а теперь вдруг оказался в какой-то жалкой конуре. Что вообще происходит?!

Не успел он оглянуться, как услышал шорох в соседней комнате. Пошел на звук в надежде разобраться с тем, что же с ним произошло и куда делось молодое восхитительное "мясо"? Какая падла посмела отнять?!!

– Ну наконец-то, милый, я уже разволновалась. Все жду тебя, а ты не идешь и не идешь. А время проходит, и кто знает, когда еще я смогу вырваться к тебе?

Голос был знаком до боли, и дорог, и противен одновременно. Но шел он в такой ярый диссонанс с внешностью его обладательницы, что Мальвинин не сдержался:

– Ты чё, бля, с собой сделала? Тебе, паскуда, кто позволил эту самодеятельность?

Лицо Валентины, только что радостно-безмятежное, мгновенно превратилось в ледышку:

– Ты что себе позволяешь? Это ты с кем так разговариваешь?!

Мальвинин начал терять над собой контроль. Да и немудрено – мало того, что эта дрянь посмела ослушаться его, так она еще возмущается, гадюка!

– Сколько раз я тебе говорил: тень, знай свое место! Кто тебе разрешил рот открыть?! Кто тебе позволил менять внешность? Да я тебя, суку, приду…

Договорить он не успел, так как резкий короткий удар под дых перекрыл доступ кислорода к легким и Мальвинин, как выброшенная на берег огромная рыбина, хватал воздух открытым ртом и никак не мог проглотить. Скрючился вопросительным знаком и смотрел удивленным взглядом снизу на вышедшую вдруг из-под контроля супругу.

Валентина же, тряхнув рыжими кудрями, обратила взор на безукоризненный маникюр. Ногти были длинными и узкими, окрашенными ярко-красным лаком. Мальвинин терпеть не мог длинные ногти и никогда не позволял Александре их отращивать, а уж тем более красить ярким лаком. Он всегда настаивал на том, что лишь проститутки могут позволить себе такое безобразие на руках. Однако сейчас, задыхаясь без воздуха, он вдруг испытал небывалый кайф, глядя на узкие, словно маленькие стилеты, ногти. Такой опасностью от них веяло, а возбуждающе-красный цвет лишь усугублял эту опасность, и Мальвинин вдруг отчего-то явственно представил, как эти ногти будут сейчас царапать его спину, а после вырвут из груди его сердце и оно будет трепыхаться, зажатое между этими хищными стилетами, и уже сложно будет понять, где яркий блестящий лак, а где – его алая артериальная кровь, стекающая по тонким и нежным пальцам Александры. И, едва живой, он согнулся в конвульсиях сладострастия. Никогда, никогда еще ему не доводилось испытать такого кайфа рядом с супругой!

– О, девочка моя, – рухнул он на колени и по-собачьи пополз к ней. – Ты превзошла себя! Как ты чувствуешь, чего я хочу! Я и сам не знал этого, а ты почувствовала! Иди ко мне, малышка, иди к своему хозяину, моя маленькая Александра!

– Э, парниша, как у тебя все плохо. Тебе, мудаку, меня одной не хватает? Хозяин, мать твою. Я тебе устрою хозяина! Завел себе Александру? Уж не она ли посоветовала состричь шикарные волосья? Меня ты не слушал, мое мнение тебя мало интересовало, а какая-то Александра добилась того, что мне оказалось не по силам? Ах ты, кобель!

Удар острым носком туфли пришелся опять же под дых, и Мальвинин совсем рухнул на пол. И, задыхаясь, наслаждался очередной горячей волной, растекающейся в паху. О, какое наслаждение! Хотел сказать об этом Александре, да не то что говорить, дышать не мог. Лишь глядел на нее восхищенно снизу вверх. Когда воздух стал мало-помалу наполнять легкие и Мальвинин смог двигаться, приподнялся немного, оставаясь на коленях, и стал осыпать ноги любимой поцелуями. Начал со ступней, постепенно пробираясь все выше и выше:

– О, милая, как давно я этого хотел! Люблю тебя, всю жизнь люблю только тебя. А все шлюхи – это так, чтобы ты ревновала. А ты всегда такая холодная. Девочка моя, как же я тебя люблю!..

Шелк платья облепил его голову, и говорить дальше Мальвинину было неудобно. Да и не смог бы – занят был…

***

Александра благополучно отбыла на ПМЖ в Зазеркалье. На Альку произвело неизгладимое впечатление то, как она восприняла "небольшую" Алькину импровизацию на счет суммы вознаграждения за посредничество. Вместо того, чтобы возмутиться Алькиной жадностью, она только радостно расхохоталась и отказалась принять свою долю из миллиона: мол, теперь ей это ни к чему, там, в другом мире, другие деньги и наши не имеют никакой ценности. С этим доводом трудно было не согласится, и Алька поделилась деньгами только с Бергановой. Отвалила ей с барского плеча первоначальную сумму, то есть двести тысяч. Ирочка была счастлива.

– Ты знаешь, Алька, я ведь не за деньги стараюсь, но мне приятно, что ты ценишь мою помощь. Хотя, честно говоря, за такое удовольствие еще я тебе должна была бы приплатить.

– Это ты о чем?

Берганова слегка зарделась, потом отбросила в сторону ложную скромность:

– Ну как же, ты мне такого мужичка подкинула. Ты знаешь, я ведь уже давно на Мальвинина поглядывала, да он, козел, все больше по части малолеток специализируется. А у меня, ты знаешь, возраст, так сказать, переходный. В смысле, перехожу от одного кобеля к другому, и никак остановиться не могу. То ли в молодости не догуляла, хотя и тогда вроде не упускала возможности. Вообще-то, у меня на этот счет своя теория. Ведь в молодости мне приходилось прыгать в койку к каждому, кто мог мне помочь выбраться на сцену. Я тогда еще мало что понимала в интиме, просто знала, что так надо. Дарила наслаждение старым козлам, не думая о себе. А теперь пришло мое время. Раньше не понимала, чего это люди так много думают о сексе. А теперь, когда дело потихоньку тянется к закату, вдруг поняла, в чем прелесть жизни. А желающих разделить со мной радость секса почему-то все меньше и меньше. И за что нам, бабам, такая несправедливость? Пока молоды, привлекательны и пользуемся спросом, ни хрена радости от секса не имеем. А как выходим в тираж – так только и давай. А их, козлов, к тому времени уж и след простыл. Вот ты мне скажи. Ты молодая, интересная девка. А как ты относишься к сексу?

Ой, как Алька не любила такие разговоры! Вернее, она не любила не столько разговоры, сколько сам секс. И точно так же, как Берганова в юности, не понимала, почему вокруг него столько шума.

– Как, как. Приблизительно как ты.

– Правда, – обрадовалась Берганова. – Так ты такая же любительница острых ощущений? Тогда почему бы нам не устроить небольшой бардельеро? Я имею ввиду…

Алька, не будь дурой, уже догадалась, что именно Ирина имела ввиду, а потому прервала ее на полуслове:

– Нет-нет, ты не поняла. Я имела ввиду: приблизительно, как ты в молодости. Не люблю я это дело. Я, наверное, фригидная.

Берганова расхохоталась:

– Ой, не смеши! Фригидная! Ты просто еще не встретила того мужика, который тебя раскочегарит. Вот попомни мое слово: появится однажды в твоей жизни мужик, и забудешь все, что было до него. И о верности мужу забудешь, и о долге материнском – обо всем на свете. Вот тогда не сможешь остановиться. Даже если мужик этот придет и уйдет. А ты потом всю жизнь будешь искать наслаждения в постели.

Алька молчала. Ну не любила она эту тему, не любила – и все тут. Неважно, с кем приходилось обсуждать эти вопросы: с мужем ли, с Варенником, или с Ириной. Да, есть в ее жизни повинность – муж. Нравится, не нравится, а делить с ним брачное ложе она обязана. С Варенником тоже вроде как обязанность выполняла. И с теми, на субботнике. Но разве можно получать кайф от обязанностей? Долг он и есть долг, его нужно просто выполнять, и никто не обязан получать от этого удовольствие.

– Ир, давай сменим тему. Ты мне лучше скажи, что мы теперь будем делать? Ты, может, к деньгам и привыкла, а мне с ними что делать? Да и как я мужу объясню, откуда у меня такие деньги?

– Ха, нашла проблему! Вот попробовала бы ты ему объяснить, как потеряла деньги, а как нашла…

– И что, по-твоему, я должна все ему рассказать про тот мир? Тогда он сразу догадается, что далеко не всегда с ним была я. Мало того, что догадается, что вместо меня имел чужую бабу, так ведь поймет, что и я, возможно, не всегда была ему верна. Ты этого хочешь?

– Детка, то, чего хочу я, к тебе не относится никоим образом. Ты мне лучше скажи: ты теперь прекратишь деятельность своего бюро путешествий и экскурсий?

Алька лишь неуверенно пожала плечом. И правда – что ей теперь делать? Денег и так больше, чем она надеялась выручить при помощи зеркала. Да и какая от них радость, если она не может позволить себе потратить их так, как хочется? С другой стороны, жалко ведь упускать возможность. Это же такой эксклюзив, ведь ни у кого в мире больше такого нет!

– Не знаю, Ир, честное слово, даже не представляю, что мне теперь делать. Наверное, пора прикрывать контору. Но что же делать с проходом?

Берганова аж подскочила в своем кресле:

– Закрывать?! Да ты с ума сдурела! Да мы же туда всех врагов закатаем, а ты говоришь – закрывать!

– Каких врагов-то? У меня и врагов нет…

Ирина расхохоталась беззлобно:

– Это раньше их у тебя не было! Сейчас у тебя во врагах числятся Островская с Танькой Казанцевой, да Верка-Горе. Но это так, мелочи жизни, просто лекарство от скуки. А вот Мальвинин – это уже серьезный враг. Мало того, что ты лишила его любимой женщины, ты еще и "обула" его на миллион.

– А не хрен женщин беспомощных обижать! Да и как он, мерзавец, со мной разговаривал?! А ведь я ему тогда еще вообще ничего плохого не сделала. Нет, этот козел получил по заслугам…

***

А козел Мальвинин в это время наслаждался жизнью. Он плохо соображал, что произошло, но этот момент его практически не беспокоил. Подумаешь, в мгновение ока его Александра, его бесценное сокровище, молчаливая овечка переменилась, превратившись в полную свою противоположность. Теперь она стала редчайшей стервой, неподвластной мужу. Правда, иногда это его дико бесило, и он по привычке пытался строить ее по стойке смирно, да в ответ, как обычно, получал короткий удар под дых, и заваливался "отдыхать" на пол, закатывая глаза то ли от нехватки воздуха, то ли от дикого блаженства. Всю жизнь он изумлялся самому существованию садомазохизма, не верил, что можно получать удовольствие от унижений и побоев. И не догадывался при этом, что сам уже давно является садистом по отношению к Александре. Теперь же, когда она, после долгих лет терпения, взбрыкнула, оказалось, что гораздо больший кайф он получает от роли не властного хозяина, а презренного раба. Ныне он с диким восторгом преклонялся перед Александрой, стоял перед любимой на коленях при всем честном народе. Причем, чем больше посторонних присутствовало при его унижении, тем больший кайф он получал. А уж когда ему удавалось рассердить Александру до такой степени, когда она применяла на практике свой улюбленный приемчик в виде удара под дых, валялся поверженный у ее ног в самом сладком кайфе.

С тех пор интимные связи Мальвинина с малолетками прочно и навсегда оказались в прошлом. Кто, скажите на милость, мог позволить себе так обращаться со знаменитейшим продюсером, как родная до слез супруга? Разве какая-нибудь юная шлюшка, кандидаточка в "звезды" ткнет его со всей силы носком туфли под дых? Разве обзовет "козлом патлатым" при посторонних? Конечно, сложно понять, почему его, всю жизнь предпочитающего короткие стрижки, она упорно называет именно так, да разве это так важно? Главное, что от таких унижений он получает кайф небывалый! И если раньше подобную радость он чувствовал только наедине с очередной шалавой, то теперь "торчал" на глазах изумленной публики, иногда даже перед многочисленными камерами. Сначала его лицо заливала краска стыда и гнева: мол, как же так, эта дрянь привсенародно позволяет себе так оскорблять его, самого Мальвинина! А потом самым непостижимым образом та же краска с гневом пополам с лица добиралась до паха и……….

Правда, первое время Александра отказывалась признать свой раскрученный псевдоним, упрямо настаивая на имени Валентина. Да и о сцене слышать не хотела, упорно путая почему-то сцену с панелью. Да быстро успокоилась, поняв, что никто, кроме Мальвинина, не посягает на ее звездное тело. Отказалась вернуться к прежнему внешнему виду, посылая супруга подальше всякий раз, как он требовал от нее вновь стать голубоглазой блондинкой. Пришлось запустить в средства массовой информации "мульку" о смене имиджа известной певицы. Впрочем, такая реклама только пошла на пользу им обоим.

Пострадавшим в этой истории оказался лишь казначей. Мало того, что уволен был с волчьим билетом, так еще и миллионный "хвост" на него привесили. Многому мог поверить Мальвинин, многое мог принять. Но категорически отказывался признать, что он мог вот так запросто отдать какой-то неизвестной шлюхе миллион. И куча свидетелей в виде охранников и домработницы не смогла убедить его в обратном.

17

Алька упорно не желала мириться со своим нынешним положением. Правда, пока что она не имела никаких доказательств беременности, даже о пресловутой задержке не могло быть и речи, ведь с момента "контакта" с Муравичем прошло всего-то пару недель. Но уверена была на двести пятьдесят процентов: неспроста Муравича на нее потянуло, ох, неспроста…

Утицкий, естественно, ни о чем не догадывался. А радовать супруга подобным известием Алька не спешила. Зачем? К чему? Ведь она и сама еще не решила, что делать с этой беременностью. Она вообще не думала пока о продолжении рода. Ну ладно, случилось бы еще забеременеть от собственного мужа – куда денешься? Пришлось бы рожать. Но от Муравича? При одной мысли об отце будущего ребенка Альку передергивало. Фу, Ванька Муравич – отец ее крошки? Это что же, ребеночек будет таким же черным, кривоногим и противным, как его случайный папаша?

Вообще-то на самом деле Муравич не был столь противным, каким его услужливо рисовало Алькино воображение. Даже странно, ведь его зазеркального двойника она воспринимала вполне нормально. Не сходила по нему с ума, конечно, но ведь даже готова была на близкие отношения, когда просилась к нему под крылышко. Правда, при этом она сравнивала его с Варенником, а потому, видимо, Иоанн и выглядел более привлекательно по сравнению с Иваном.

Мысли в Алькиной голове текли сумбурно и путано. Однако сама она прекрасно разбиралась, о ком думает в данную минуту. Она очень хорошо научилась разделять два мира, и точно так же одинаковых людей из этих миров. Вернее, одинаковых только по антропологическим меркам и метрикам, а по сути все двойники были совершенно не похожи на прототипов из Алькиного мира. Вот интересно, окажись Алька на месте Альбины, согласилась бы она родить от Иоанна? Пожалуй, да. Наверное, даже была бы почти что счастлива. Так почему же ей дурно от одной мысли, что она беременна от Ивана?

И как она будет объяснять Утицкому абсолютную непохожесть младенца на маму и папу? И как гадко будет ухмыляться в лицо Утицкому Муравич. Нет, этого никак нельзя допустить. Определенно надо кончать с этой беременностью. Может быть, никто и не спрашивал ее желания беременеть от Муравича. Зато рожать или нет – решать ей самой. И никто не сможет запретить ей прервать беременность, если она примет такое решение. А похоже, она его уже приняла. Да, определенно. Ребенка не будет! И точка. Интересно, а что же тогда случится с беременностью Альбины? Сможет ли она родить, если Алька прервет беременность? Что за глупый вопрос! Естественно нет! Или обе рожают, или обе оплакивают несостоявшегося младенца, третьего не дано. Алька не склонна была к сантиментам: ну какая ей разница, хочет ли Альбина этого ребенка? Хочет, не хочет – ее проблемы, главное, что Альке этот ребенок не нужен.

Приняв решение, Алька вздохнула с облегчением. Конечно, в предстоящем аборте мало приятного, но что поделаешь, если это единственная возможность избежать появления на свет нежеланного ребенка? Только пока что этим заниматься рано. Ведь вся беременность у нее пока что только в голове. Ведь, пойди она сейчас к доктору за направлением на аборт, что она предъявит вместо беременности? Не станет же она рассказывать о том, как ее изнасиловал Муравич, да еще и объяснять, отчего он это сделал и что это значит. Расскажи она о том, что Муравич сделал с ней это потому, что в другом мире в этот момент другая Альбина Щербакова с другим Муравичем зачинали своего ребенка, доктор, пожалуй, вместо аборта направит ее в психушку. Ведь для того, чтобы человек поверил в эту бредятину, его необходимо отправить в Зазеркалье. Только тогда он все поймет.

А рядом с Алькой есть только один человек, с которым она запросто может говорить о Зазеркалье. Только один человек не станет смотреть на нее с жалостью, что вот мол, такая молодая, а уже головка бо-бо. Только Ира Берганова, ныне лучшая Алькина подруга, все поймет и не посмеется над глупостями. Еще бы, вот уж кому досталось в том Зазеркалье! Алька до сих пор удивлялась, что Берганова так легко перенесла то путешествие и, самое главное, не затаила обиду за перенесенные унижения. Напротив, иногда Ира сама вспоминала свое перемещение из одного мира в другой и при этом так искренне заливалась хохотом, словно веселее этого приключения в ее жизни никогда ничего не случалось.

– Ну что, подруга, какие планы? – поинтересовалась Берганова при очередной встрече. – Ничего нового не надумала?

– Ай, Ир, какие планы? – поморщилась Алька. – Мне Муравич все планы перепутал. У меня теперь одна мысль в голове – как побыстрее от беременности избавиться.

– Да ладно тебе, чего ты себя раньше времени стращаешь? Подожди, может, еще все обойдется.